Неизвестный (СИ)

Глава 3. Знакомства

Сколько спала не знаю, как и сколько сейчас времени. Часов нет, окна нет, никто про меня не вспомнил и никто за мной не пришел. Даже хорошо, досмотрела прекрасный сон, просто моменты из моей жизни, видела родителей, братишку, друзей. Не известно когда я их увижу в следующий раз, даже во сне.

На свежую голову понимаю, что все это странно. Наверное, должна быть истерика или я хотя бы должна поплакать, но этого нет. Или я до сих пор не приняла реальность и накатит позже? Сейчас я чувствую себя как обычно, как будто так и должно быть.

Переодевшись в чистую, сухую одежду, которую с вечера развесила на спинках кровати, спускаюсь в душевую, что бы умыться и, если кто оставил зубную пасту, спереть у него чуть-чуть. В коридорах так же пусто, как вчера, наверное, все на занятиях, на улице уже довольно светло. Открываю дверь и вижу голые мужские ягодицы. Среагировать не успеваю, сзади меня толкают в спину и я отказываюсь в помещении, заполненном молодыми мужчинами.

— Вот это подарочек, Клойс, — улыбается во все тридцать два зуба парень с черными волосами, которые на свету переливаются красным.

Стоит в чем мать родила и даже не пытается прикрыться, да похоже я ему нравлюсь, а может и Клойс, его член уже начинает потихоньку подниматься по стойке смирно. Хотя так можно сказать про большинство парней в этом помещении и ведь даже не стесняются, но у некоторых хотя бы полотенца имеются на бедрах, а у двоих даже штаны. Да и чего им стеснятся, в элитной академии разве будут парни с пузом? Сюда, как я поняла, берут только самых лучших и физическая подготовка один из главных пунктов поступления. От обилия кубиков на животах можно и потечь слюной, но меня этим не возьмёшь, я максимум представлю стиральную доску.

Мои мысли прервал хохот нескольких парней.

— Ну спасибо, наш пресс со стиральными досками ещё не сравнивали, — ответил высокий, худощавый блондин, похожий на вампира, и дальше продолжили хихикать.

А вот тут не поняла, я уверенна, что сейчас молчала.

— Ты просто слишком громко думаешь, — заговорил второй, русал с бирюзовыми волосами и косичками по бокам, в которые вплетены нити каких-то растений с маленькими цветочками. Интересно, где он прячет хвост?

— Пойдем вечером на озеро, покажу где хвост, — подмигнул он же и наконец-то накинул полотенце на бедра. Все последовали его примеру, видимо не интересно провоцировать того, кто на них, прекрасных, не реагирует, — Я Рендед Асти, пятый курс боевиков. А ты, красавица, что у нас тут делаешь? — и улыбнулся шкодливой улыбкой.

— Я не знала, что это мужской этаж, — как в принципе вообще ничего не знаю о месторасположении в этом месте, кроме библиотеки и общаги, — Пришла умыться и клянчить зубную пасту. Раз ты читаешь мысли, мог бы и догадаться, — может и грубо, но по другому не получилось. Все таки я нервничаю, не совсем же я бесчувственная в конце концов.

— Мог бы, но ты думала о другом.

— Лови, это зубной порошок, — черноволосый с красным кинул мне баночку и улыбнулся, — но было бы куда лучше, если бы ты думала о том же, о чем у ректора в кабинете. Запах твоего возбуждения был просто фантастический, — захохотал он и его поддержали другие ребята.

— Как жаль, что вам светит только понюхать из далека, — щеки опалила румянцем, я вспомнила неконтролируемое возбуждение перед выходом из кабинета, это было необычно, — Спасибо, а ещё отойди от раковины, я умоюсь.

— Да, проверку ректором у нас не прошла ни одна девица, но большинство отказываются от «светлых чувств» уже на втором курсе, — русал показал кавычки в воздухе.

— Мы подождем, — подмигнул Клойс и все опять рассмеялись.

Я ничего на это не ответила, я вообще старалась не думать, если только о рядовых задачах: включить воду, умыться, открыть баночку, почистить зубы. Не очень приятно когда в твоей голове могут покопаться, надо решить с этим что-то, насколько я поняла вчера из слов профессора о магах-менталистах-эмпатах, есть какой-то артефакт блокирующий мысли. Все таки болтовня профессора, в которую я не очень вслушивались, отложилась на подкорке и сейчас всплывала. Значит, с памятью моей все отлично, просто вчера был сбой из-за небольшой мешанины в голове. Память и интуиция мои главные помощники в любых делах, они идеальные и не подводят практически никогда.

— Мы, менталисты, не только мысли читаем, но можем и заставить что-нибудь тебя сделать.

— А наказание за это какое?

— Смотря, что заставил сделать. Если заставлю переспать, приравнивается к изнасилованию. Наказание соответствующее.

— Тогда мне боятся нечего, вы не станете нарушать закон, — пробормотал я, возвращая зубной порошок.

— От куда такая уверенность? — поинтересовался красный перелив и вернул баночку, — Дарю, я так понимаю вещей у тебя нет, а порошок у меня ещё есть.

— Спасибо, — хоть представился бы, — Интуиция меня редко подводит, сейчас мне не грозит опасность, да и вообще вы… не плохие ребята в общем, — ответила я, — Меня зовут Анна Добрынина, можно просто Аня.

— Его зовут Маркус Роковский, самый дружелюбный оборотень, можно сказать исключение из правил, — представил парня блондин вампир, — Я Осфальд Миреми, вампир как ты правильно поняла, а тот что тебя затолкнул, Рич Клойс, он — некромант. Выйди, будь добра, мы оденемся и подожди нас, расскажешь куда тебя проводить.

Не стала медлить и покинула душевые. Вроде не плохие ребята, некромант, кстати, тоже чем-то на вампира смахивает, но более живой и глаза яркие, как будто в них клубится зелёный туман. Осфальд, я так понимаю, тоже исключение из правил, вампиры держатся в основном со своими кланами. А тут больше похоже, что эти четверо хорошие друзья и команда.

Долго ждать парни не заставили, через пару минут уже вышли в коридор и повели на завтрак в столовую.

— Поедим и проводим. Занятия ещё не начались, ты встала рано. Скоро начнут подтягиваться остальные адепты, а мы с боевого факультета все, у нас каждое утро тренировка по полтора часа до завтрака, — охотно делился со мной Маркус. Он же мне и дал на время свой амулет-артефакт против ментальных атак. С ребятами они вместе с первого курса, уже пятый год, так что если Рендед или Осфальд залезут к нему в голову он не видит в этом ничего страшного.

— Первой лекции у нашей группы сегодня нет, походим с тобой. На все про все у нас есть два часа, — подмигнул мне Рендед.

— Зачем вам возится со мной?

— Нам интересно и в академии с каждым годом все скучнее. Тут ничего почти не происходит, все развлечения — это спорт и девчонок позажимать, — засмеялся Осфальд, — Тут все очень строго, дисциплина на первом месте. А ты как глоток свежего воздуха. И ещё ты не похожа на наших девочек.

В большой столовой стояли овальные столы, на человек десять, не больше, а может и меньше, с учётом того какие некоторые оборотни огромные. Сейчас тут находились все будущие боевики и дознаватели, они тоже тренируются с утра. Боевики в черных кожаных штанах и куртках, дознаватели же в похожей форме, тоже в обтяг, но серой и уже не коже.

Боевики после обучения были кем-то вроде ГБР и ОМОНА. Так же отправлялись патрулировать границы и сражались во время прорывов материи, из которой появлялись темные чудовища, типа чертей. Они пожирали все на своем пути, после них оставалась безжизненная пустыня вместо лесов. От живых существ тоже не оставалось ничего.

— А где девушки? — удивилась я, чем вызвала взрыв смеха, не только у моих спутников, но и у ближайших парней.

— Ты как себе это представляешь? Девушку боевика, которая потом отправится в горячие точки воевать с чертями? Или девушку, которая расследует убийство? Так и представил леди ищущую улики рядом с расчлененный трупом, — продолжал веселится Маркус. Даже Рич улыбнулся, видимо в раздевалке был максимум, что он может сказать, оказалось он довольно таки молчалив и скуп на эмоции. Назвала бы сухарем, но у него оказались самые добрые глаза из четверки.

М-да, такими темпами хохот перейдет в истерику.

— И что тут странного? В вашем мире придерживаются того, что женщина должна заниматься только домом? Зачем же они тогда учатся? — во мне поднималось возмущение, никогда не любила такого пренебрежения к женщинам.

— Почему только домом? Девушки учатся целительству, зельеварению, некоторые управлению фермами, скотоводство, земледелие. Много чем девушки занимаются. А на кого учишься ты в своем мире или ты только собралась учится? Сколько тебе лет? — завалили меня вопросами. Мы уже стояли на раздаче и я обратила внимание, что в столовой стало тише, чем когда мы только вошли. Подслушивают, значит. У многих очень хороший слух, могут слышать за километры, а маги могут применять заклинания хорошего слуха. Спасибо, профессор, все таки ты не зря болтал.

Конечно, все зависит от поведения самих девушек, но я не поверю, что все поголовно хотят лечить и выращивать травку. Ничего против лекарей, фермеров, животноводов и прочих я не имею против, они очень важны, но именно из-за таких нежных дам всех сбрасывают со счетов и таким как я, не дают даже возможности попробовать. Видимо, придется с боем прорываться на факультет боевиков или дознавателей.

Злость во мне все закипала, она ощущалась как красный шар в солнечном сплетении, пальцы покалывало и они подрагивали. Плохо, очень плохо, я долго училась контролировать свои эмоции. Даже не заметила как сильно сжала челюсть, пока зубы не начали ныть.

Вдох, выдох…

Вдох, выдох…

— Мне двадцать три года, я закончила университет, можно сказать академию, углубленно изучала законы своей страны, хотела стать адвокатом, защищать невиновных в суде или, наоборот, сажать в тюрьму виновных. Но передумала и пошла работать в полицию, по вашему дознаватели.

В столовой стало тихо так, что муха пролетит — услышишь. Видимо разрыв шаблонов. Да, понимаю, мне тоже странно, что здоровые лбы считаются несовершеннолетними и за них решают родители, и сделать ты с этим ничего не можешь. Видимо совершеннолетие наступает так поздно, что бы показывать своим чадам куда идти учится. Понятно, что живут они долго, даже очень долго, но все равно для человека, полностью самостоятельного, это немного дико.

Злость, вместе со словами, начала уходить, но медленно, поэтому остановится я ещё не могла.

— У нас в восемнадцать лет уже наступает совершеннолетие. Если нарушить закон — будешь отвечать как взрослый. Если решишь уйти из дома — тебя никто не держит. Работа — пожалуйста. В вашем возрасте, я так поняла вам лет по двадцать семь — двадцать восемь, уже у многих свое жилье, семья и дети. И всему есть причина, одна и очень важная — живут люди в среднем семьдесят — восемьдесят лет. Многие к восьмидесяти годам уже нянчится не только со своими внуками, но и правнуками, иногда даже и праправнуками.

Тишину можно было резать ножиком, даже работники столовой стояли как вкопанные. Да, загрузила я ребят, может зря? Но ведь как поставишь себя, так к тебе и будут относится. Я серьезный, взрослый человек, я не девочка, к которой можно будет относится с таким же пренебрежением, как к другим.

— Кто-нибудь из девушек пытались поступить на факультеты боевиков или дознавателей? — спросила я у «своей» четверки.

— Пытались, — кивнул серьезно блондинчик.

— И?

— Их не стали даже рассматривать в претенденты. Сразу развернули и отправили на другие факультеты. А в основном решают родители. Мало с кем советуются, за время нашего обучения только две девушки хотели поступить к дознавателям.

Не стали рассматривать. Решают родители. Интересно, какой бы в нашем мире век это был? Средневековье это точно. Хотя, кое где они даже продвинуты, перьевых ручек нет, они похожи на наши. Водопровод и канализация тоже есть. Да и одежда не из средневековья.

Возмущение все так и кипело во мне, но уже не злость. Но аппетит пропал, даже такую вкусно пахнущую еду не хотелось. Омлет с беконом и свежими овощами, овсяная каша с ягодами, румяные булки, тосты с джемом и компот. И это все для одного.

— Подскажите к кому обратиться по поводу поступления? К ректору, сразу предупреждаю, не хочу, — чуть плечами не передёрнула, как вспомнила его взгляд, злость снова медленно и верно начала подниматься, — Да и одежду надо другую найти, надо было хоть куртку захватить из комнаты…

— Зачем тебе поступление? — удивился Рендед.

— Вчера ректор сказал, что я остаюсь тут учится пока не решат как вернуть меня обратно, — вздохнула я. Не хочется, но надо. Было бы проще, если мне без проблем разрешили поступить на интересующий меня факультет. Но просто не будет, надо брать себя в руки, а то расклеилась. Не очень хорошее чувство безысходности подкатывало комом к горлу.

Опять!

Как вчера, как будто теплые пальцы гладят меня по рукам. За мной опять следят. Не так как все, по другому.

«Смотрят!».

Подтвердил внутренний голос, а его я привыкла слушать. Особенно когда к голосу добавляются мурашки. Горло схватило спазмом, появилась паника. Кожу как будто щекочут, а в груди тепло, но это не то тепло, что приятно, а как будто в глотку заливают лаву. Как будто тот, кто смотрит не доволен тем, что видит.

— Аня, что с тобой? — сквозь вату слышу чей-то голос.

Взгляд, до этого расфокусированный, начал приобретать четкость. Я увидела обеспокоенные лица четверки. Опустила взгляд на руки, а пальцы так и ходят ходуном. Убрала испарину со лба и хриплым голосом ответила:

— Мне надо умыться. Наверно, акклиматизация, — соврала и не покраснела. Не говорить же, что кто-то отслеживает меня.

На этом и закончился завтрак, я умылась в ближайшей уборной к столовой и мы двинулись во двор. Свежий воздух окончательно привел меня в чувства, я снова владела своим телом и эмоциями. Как всегда спокойна и собрана.

Ребята решили, что лучше отправится с секретарю ректора, там и узнаем, что мне делать, а я просто решила доверится.

Секретарь, молодая девушка с красными глазами и клыками, встретила нас с раздражением. На меня поглядывала с голодом, точнее на мою шею. Мы прервали ее завтрак, вот и бесится. Но она ничего не сказала по этому поводу и объяснила, что будет дальше.

Для поступления мне нужно пройти комиссию, где я скажу свои пожелания, куда пойду учится, положу руку на камешек и если он загорится, я поступила. Если нет, значит у меня нет тех качеств, которые требуются для той или иной профессии. Чем ярче горит, тем сильнее я в том деле, которое выбрала.

Так же мне предстоит знакомство с императором перед испытанием, там он посоветует мне куда пойти, — ага, ага, прикажет, как родители своим деткам, — он же будет присутствовать на испытании. История с императором меня вообще не вдохновляет, но выхода нет.

Но это все будет после обеда, до обеда мне посоветовали изучить саму академию, так как завтра времени не будет, у меня начнутся занятия.

Форму мне выдадут после поступления, если хочу переодеться, то искать мне одежду самой. Книги по основным предметам я получила вчера, остальное тоже после поступления. Где брать письменные принадлежности и предметы гигиены расскажет император, он должен меня всем обеспечить, как опекун.

Парни были молчаливы, находились в лёгком шоке и замешательстве. Не каждый день им попадаются «падчерицы» их правителя. Они оставили меня ненадолго одну, убежали по своим «мужским делам», а я осталась в парке сидеть на лавочке.

Теплое покалывание прошлось по ключицам. Не успела я даже подумать о преследователе, как прямо напротив появился молодой человек.

Горло перехватило знакомым спазмом, дышать становилось труднее и чем он ближе он подходил, тем меньше воздуха оставалось. Даже ладони вспотели, давно я так не волновалась.

Высокий брюнет, в белой рубашке и черных штанах. Отличная, спортивная фигура, не качок, но и не середнячек. Просто крупный молодой мужчина. В нашем мире бы я его просто назвала мужчиной, но с учётом местных возрастов, он молодой мужчина. Острые скулы, прямой нос, бритые виски и отросшие пряди на макушке. Глаза черные и становятся всё темнее. Черный дым расползался от зрачка и заполнял все глазное яблоко. Крылья носа раздувались, грудная клетка понималась от глубоких вздохов. Руки сжаты в кулаки и убраны в карманы брюк, а губы кривятся, как будто он смотрит на нечто отвратительное. Шаг плавный, медленный, видно что не горит желанием подходить, но нужно. Нужно, что бы потом нависнуть надо мной очень близко и разглядывать мои глаза.

Я облизала губы, в горле уже пересохло, кажется, у меня сейчас будет разрыв сердца. Его взгляд проследил за кончиком моего языка и он сглотнул. Кажется, тьма в глазах стала только сильнее…

Я совсем не понимаю что происходит, это делает со мной он или это происходит со мной само по себе от его присутствия. Но сейчас мне не хочется, что бы он уходил. Он должен быть рядом. И моя хвалебная интуиция тоже не понимает, что это все значит, вроде бы надо и бежать, но в то же время он важен для меня. Как он может быть важен, если я его только встретила?

— Сними артефакт, — голос глубокий, хрипловатый, как медом по сердцу.

Я не могу пошевелится, вот и хорошо, а то загипнотизирует меня ещё и я реально сниму амулет. Никто не может снять защиту, только я.

Язык присох к небу, сижу и молчу, ответить не могу, да и не хочу.

— Если не снимешь будет больнее, я все равно залезу в твою прелестную головку.

Как залезет? Не может ведь. Или может?

— Любую защиту можно сломать, — шепчет он, — Давай лучше сама, не хочу что б тебе было больно.

Он наклоняется ещё ближе, проходит пальцами по скуле и обхватывает подбородок.

— Зачем? — все, что я могу сказать. Сознание потихоньку покидает меня, в глазах темнеет.

— Хочу узнать кто ты такая, — губы опять изгибаются в кривую линию презрения.

Я медленно тяну руку к амулету и сжимаю его в кулак.

— Нет.

Парень отпускает мой подбородок, при этом не сильно толкнув, голова откидывается назад и возвращается на место. Как мусор выкинул, урод. Волна гнева проходит по венам, маленькие молнии жалят кожу и отрезвляют меня.

— Фальшивка. Сухая, черствая фальшивка… — с неподдельной грустью вздыхает он, — ректора таким посчитала и сама такая же, лицемерка.

Прежде чем окончательно прихожу в себя, он щелкает пальцами и из под его ног начинает валить вверх черный туман, в котором он и исчезает.

Недолго сижу неподвижно, а потом вскакиваю и разминаюсь, стараясь ни о чем не думать.

Когда нервы пришли в норму, дыхание выровнялось, никаких огней по венам и молний на коже не осталось, появился шанс разобраться в том, что сейчас произошло.

Скорее всего, состояние больше навязанное, чем мое. Учащенное дыхание и сердцебиение, а так же неподвижность — это его рук дело. А вот чувство, что он мне нужен… хотя нужен громко сказано, но он определенно важен. Если с ним что-то случится я буду искренне переживать, это я понимаю как дважды два.

А ещё мне обидно… фальшивка, сухарь, лицемерка. Обидно так, как будто родной человек это сказал.

Я и забыла когда мне последний раз говорили, что я чёрствая. Ещё на первых курсах университета, потом все просто привыкли. Но если я не буду такой, я от эмоциональных потрясениях повзрываю пол академии.

К моменту возвращения ребят я окончательно успокоилась и разобралась в своих и навязанных чувствах и эмоциях. А вот почему мои были такие странные, я так и не поняла.

Оказывается ребята сбегали в столовую за булками, позавтракать-то нормально я им не дала, что б во время экскурсии присесть где-нибудь и перекусить.

Оставшееся время мы с четверкой провели за прогулкой по парку, мне показали тренировочные полигоны, лаборатории, теплицы, загоны для животных, лечебницу, здание завхоза, где я буду получать форму и инвентарь для отработки наказаний, например, чистки конюшен или прополки грядок. Все четко и по делу, у Дороти, на это, ушел бы день. Хорошо, что вчера попросилась сразу в библиотеку, точно уши бы в трубочку свернулись.

Мне нарисовали схематичную карту учебных корпусов, что бы я не путалась, когда буду искать аудитории.

В общем время мы провели с пользой, не знаю как бы я справилась без парней, они мне очень помогли.

До обеда я пробыла на чердаке, начала разбирать завалы. Взяла у завхоза топорик и расколотила на доски старую мебель. Оставила покосившийся шкаф и такие же стол, стул и прикроватную тумбу. Позже нужно будет взять ещё инструментов, что бы их починить. А пока можно убрать пыль, всю, конечно, не успею, но с чего-то надо начинать. Ещё бы сделать что-нибудь с этими серыми досками на стенах, потолке и полу, покрасить что ли?