Неизвестный (СИ)

Глава 14. Чистка мозгов

Хольд.

После разговора с Аней я не стал уезжать, остался во дворце, хоть и обещал Алайне сегодня быть дома. Но время до ночи ещё есть, а я хочу ещё немного подышать одним воздухом с истинной.

Зная ее, она скоро придет в себя, примет решение и отправится в библиотеку, искать способы, что бы это решение исполнить. В нашем случае это будет разрыв связи и она будет искать всю информацию о ритуалах на крови.

Я, прямо в одежде, упал на кровать. Как же я устал. Это похоже на какую-то вечную гонку, только теперь эта гонка утомляет, раньше не обращал на нее внимания. Жизнь и жизнь, а теперь моя жизнь в другом месте, рядом с другой, не с моей женщиной.

Может все таки обсудить все с Вильцем и мы что-нибудь придумаем? Можно подключить Алларика и его отца, они не откажут. Нет, конечно, нет, как я в глаза буду им потом смотреть?

С этими мыслями я уснул, а проснулся уже в ночь. Черт, опоздал домой, не хочу что б моя невеста расстраивалась, хотя так-то без разницы, но лучше не надо.

Я поднялся и заметил Аню. В юбке по колено, при мне хочу что б носила обтягивающие штаны или ничего, и блузке расстёгнутой на верхние пуговицы, открывающие вид на грудь.

— Ты мне поможешь? — шепотом спросила она.

— Что?

Я сразу забеспокоился, удивительно, что она пришла ко мне. Но я безумно рад, что она не пошла к другому.

— Обращаешь сделать все так, как я попрошу?

— Да, — я нахмурился. Но она моя пара, я ей доверяю. Да и просто знаю, ничего плохого она не попросит.

— Держи себя в руках и не сделай ничего с собой, пожалуйста. Обещай.

— Что? — может у нее жар?

— Обещай! — она чуть ногой не притопнула.

— Хорошо-хорошо, — я приподнял ладони в успокаивающем жесте. Что с ней?

В груди разлилось беспокойство, может я переборщил сегодня? Вот я идиот!

Но додумать мне не дали появившиеся рядом Вильцы, младший и старший, и Алл. Старший и Алл схватили меня за запястья и заломили руки, а Младший надел браслеты блокирующие магию.

— Будет больно, друг, потерпи, — успокаивающе похлопал по плечу император.

А я так и не понял, что происходит.

— Эванс, помни, ты обещал, — нежный, обеспокоенный голосок моей пары разлил в моей груди тепло.

— Эванс, слушай внимательно. Все предельно просто. Мы собрались покопаться у тебя в голове, обещаю в личное не ползти. Сам знаешь, если уступишь будет легче. Над тобой хорошо поработали, Аня здесь что бы ты с ума не сошел и выполнил свое обещание. Ты не должен себе навредить, браслеты для того же, — император говорил и говорил, а я не понимал о чем он. Кто поработал? Когда?

— План простой, мудрить не стали. Мы просто будем ломать в твоей голове все ненужное и уберем мусор, — продолжил Алларик.

— Поэтому ответить нам на один вопрос, что бы мы поняли, как сильно ты будешь сопротивляться. Ты видел настоящую Алайну? — спросил Вильц Старший.

— Каждый день вижу, — язык ответил быстрее, чем сообразил мозг. Такое бывает, когда я заранее знаю ответы на вопросы, мозг выдает информацию быстрее, чем я ее обдумываю.

Ладно, мои друзья уверенны, что в моей голове кто-то побывал, это теперь ясно. Аня туда же, она здесь для подстраховки. Скрывать нечего, пускай копаются, может успокоятся.

— Давайте, начинайте, сопротивляться не буду, — клянусь, я услышал еле слышный выдох облегчения.

Моя девочка переживает. Улыбка сама появилась на лице, а взгляд выловил хрупкую фигурку. Как все же она не похожа на оборотней, такая нежная.

— Это ты правильно.

— Эванс, — тихий шелест от Ани, как ветерком по коже, приятно, — Вот тебе мотивация. Мы думаем, что нет никакого ритуала на крови, это обман, тебе это внушили.

Да не может быть, я сам лично произносил клятву, стоял перед Алайной, говорил, что… рядом буду, семья у нас будет… что говорил-то? Никогда не пытался вспомнить. А почему я не думал об этом? Даже просто знать, что я наобещал важно. Там важна каждая запятая, а я только знаю в общем, что обещал быть рядом и не могу уйти. Понимание своей глупости обрушилось как водопад холодной воды, внутренности сдавило и все заледенело. Не мог же я так обмануться? Или мог?

Я засмеялся, горько засмеялся, не может быть, нас, троих лучших менталистов, надули как маленьких детей. А ведь и не подкопаешься. Я не должен был думать о клятве и говорить про нее близким друзьям, а они не замечали, потому что не знали. Только Аня не друг.

— И опять Аня у нас оказалась самой умной, — сокрушенно покачал я головой.

Моя истинная чудо, я смотрел на нее и не мог насмотрелся, таких не бывает, это сон. Хрупкая, маленькая, но в то же время нереально сильная, смелая, добрая, упрямая настолько, что иногда бесит, справедливая, а ещё очень умная и проницательная. Правда спокойно голову разобьёт, если ее разозлить, а может и молнией пришибет. Оказывается, вот идеал-то.

— Давайте быстрее, мне ещё доверие истинной надо как-то добиваться, — широко улыбнулся и подмигнул ей. А этот румянец, ну красота же! Ни одну оборотницу невозможно смутить.

— Так все, рыцарь, успокойся, а то твои мысли так фонят, что у нас сейчас розовый сироп польется из ушей, — недовольно скривится Алларик, а император только рассмеялся.

Кстати, я переживал из-за того, что она уйдет? Ну так пускай идет, мозг мне почистим и вместе пойдем. Там, в ее мире, поди найдется работа какая-нибудь, проживем уж.

— Да начинайте уже, не тяните.

— Думай о ранении, десять лет назад, как получил, как нашла тебя Алайна, как лечила тебя.

Я закрыл глаза и начал вспоминать, в общих чертах, не досконально, там мужики все сами увидят.

Отпуск. Домик в лесу, рядом горы. Граница в четырех часах. Прорыв. Слишком далеко, таких не было ещё. Черти. Отбился. Рана, глубокая, истекаю кровью. Алайна. Потащила в домик. Промыла рану и я отключился.

Чувствую давление изнутри на череп, не сжимаюсь, пытаюсь максимально расслабиться, мужики знают, что делают. Если давят, значит видят искажение, в таких случаях обычно где-то что-то не сходится, парочка деревьев обрублено ровно, не натурально. Или картинка рябит, со стороны видно лучше, такое можно заметить у себя, если копаться, но у меня, видимо, какой-то блок на это. Надо будет думать о новой защите. И для Ани лучшую самую сделать.

Все продолжается на повторе, картинка плывет, прорыв исчезает, остаётся просто черный дым, чертей нет, есть три человека в балахонах с капюшонами, лиц не видно, рана есть, но мелкая царапина, скорее всего с какими-то травами притупляющими сознание. Вместо Алайны появляется женщина, с бородатой родинкой над верхней губой, маленькими поросячьими глазами и тонюсенькими губами. Среднего роста и телосложения. Ясно, ведьмочка темная, ещё не старая, недавно начала заниматься темной магией, лет десять назад. Получается сейчас двадцать. Она вполне уже может выглядеть почти как старуха из коридора, но у той не было бородавки. В дом она меня не тащит, она заклинанием меня поднимает и я плыву по воздуху. Да и рану не промывает, а соль сыплет, что бы дольше не заживала, потом вылечит.

Все остальное время мы проводим с ней в домике. Даже секс был, меня чуть не вырвало. А под конец обещание семьи и быть вместе вечно.

А вот тут было больно, чертовки больно, я слышал Анины всхлипы и просьбы держаться, только благодаря этому не отключился. Я слышал свой ор и даже вспорол себе спину когтями.

Мозг плавился, из ушей, глаз и рта текла кровь. Подделать ритуалы это вам не изменить вид раны и человека, это намного серьезнее и опаснее. Можно спалить мозг, только повернув палец не туда на миллиметр.

Но мои друзья не зря император и сын генерала армии. Они лучшие и они справились.

Когда я открыл глаза, взгляд сразу упал на сидящую у стены девушку, она обнимала ноги, и всхлипывала куда-то в свои колени.

— Зачем вы ее привели, — устало спросил я.

— Анна предположила, что ты можешь причинить себе вред, когда начнёшь выдавать нам их секреты, но они оказались очень самоуверенны, что ничего с тобой не сделали, — Вильцельген стёр с виска пот.

— Либо я нужен им живым больше, чем сохранность секретов. Да и десять лет у них все получалось. Но в следующий раз лично набью морду каждому, кто ещё раз с ней так поступит, — в словах Ани есть резон, но я лучше пострадаю, чем буду видеть ее слезы.

— Поняли, больше так не будем, как ты? — спросил принц, снимая браслеты наручников.

— Живее всех живых, — я поднялся потирая руки и пошел к Ане, — Валите уже, спасибо.

— Умойся сначала, — положил мне руку на плечо император. Черт, он прав. С сожалением посмотрел на девушку, что сидела все в такой же позе и быстрым шагом, насколько смог, отправился в ванную.

Ну и рожа. Красные подтеки размазались, под глазами черные круги, глаза лихорадочно блестят, а руки трясутся. Оживший труп и то лучше выглядит.

Да и чувствую себя я тоже хреново, держусь только на том, что тут Аня. Хочу ее обнять и успокоить. Если были бы ещё какие-нибудь блики или атаки в моей голове, друзья увидели бы их и все устранили. Я чист, как слеза младенца. Я свободен, как ветер и счастлив, как мартовский кот, после случки, объевшийся сметаны

Вроде так я услышал в головке Ани, только она бросала это с возмущением.

Изменений пока не чувствую, после нагрузки голова болит, звенит и трещит.

Выйдя из ванной сгрести в охапку Аню не получилось. Она сама ко мне подбежала и схватив за руках, утащила к кровати.

— Совсем мозги тебе перегрели, чего ходишь-то, — бурчала она, расстёгивая пуговицы на моей рубашке.

Как я вообще мог сравнивать ее с Алайной? Хоть Аня и выигрывала по всем фронтам, но ведь это небо и земля. Та была раздражающе «идеальной», а эта бесит своей идеальность, да так, что отшлепать хочется.

— Знаешь, что не надо читать чужие мысли, что бы понять о чем ты сейчас думаешь? — покраснев, спросила она.

Знаю, у меня все на лице написано и в штанах поставлено. Только бы добраться до нее, но пока хочу что бы поухаживала.

— Ты сейчас ляжешь спать и это не обсуждается. А я уйду, как только ты уснешь, что бы тебя на подвиги не потянуло.

М-да, она, наверное, не понимает, что на подвиги-то тянет когда она рядом. И совсем не на геройские, а постельные.

Положив свои ладошки на пряжку ремня, она замялась. Конечно, стояк такой, что гвозди заколачивай, да и яйца тут как тут поджались, до болезненных спазмов. Но Аня все таки несмело расстегнула штаны, дрожащими пальчиками. У самой дыхание сбилось, грудь поднимается, так и просится в ладони, соски торчат, что захотелось тут же их укусить. Жилка на шее выделялась и билась с каждой секундой все сильнее, надо срочно языком по ней провести. А как она пахла, очень сочно, как персик. Представил как сейчас эти ее персиковые соки стекают по внутренней стороне бедра и зарычал.

Аня дёрнулась и поспешила подняться, она уже успела опустится на корточки и расстегнуть мои сапоги, меня от этой картины током прошибло, уверен, что это она свои молнии по мне пустила. Ведь сама провоцирует, не понимает, но делает это. Все таки парность не просто пустой звук и физическое влечение у пар бесконтрольное и чертовски сильное, ослабнет немного только когда самочка понесет. Моя самочка.

Я сбросил сапоги, наступая на пятки носками и дёрнул свою девочку на себя. Перевернувшись к кровати, толкнул ее и сразу же, не давая опомнится, склонился над ней.

В груди море нежности, когда смотрю на нее, хочется прижать к груди и не выпускать, а лучше, прям в себя вдавить, что б всегда при мне была и только дома, можно и отпустить, когда никто не видит и что бы голенькая ходила, соблазняла меня, а я бы с радостью вёлся и не выпускал уже из других объятий, более горячих.

Пускай даже не надеется, что я ее выпущу сейчас. Вон уже начинает осознавать, что происходит. Глазки из больших и удивлённых, начинают сощуриваться, собираются грозовые тучи в глазах, не зря у нее они серые. Поэтому надо действовать быстро, пока кусаться и брыкаться не начала.

Грудь, лучший вариант, она у нее очень чувствительная, мне кажется, что Аня сможет кончить от таких ласк, надо только чуть-чуть поднажать.

Я склонился над острой вершинкой и, прямо через рубашку и тоненький лифчик, укусил ее. В награду за правильные действия, получил тихий «Ох» и бедра, которые попытались сжаться. Я быстренько перелег, раздвинув ноги и устроился между них. Руки уже сами дергали за полы рубашки, а когти вырастали, что бы порвать ее нижнее белье. Шикарно, можно вечно смотреть на ее бархатную кожу, молочного цвета, что идеально контрастирует с моей смуглой, на упругие груди, не очень большие, но такие аппетитные, что хочется скушать их сразу как вижу, и розовые сосочки, цвет как у ее губ, и нижних и верхних, уже все сморщились и просят добавки.

Я наклонился снова, теперь поведя языком и смяв при этом грудь. Вкуснота. Она везде вкусная, фруктовая. Я бы не останавливался никогда, продолжал кусать, лизать и сосать ее грудь, при этом слушая самую лучшую музыку — ее стоны, всхлипы и сбивчивый шепот.

Все, точно невозврата пройдена, меня даже она теперь не остановит. В груди пожар, руки, как у запойного, трясутся, а член болезненно ноет, хочет быстрее в свою узкую дырочку, что обнимет его и приласкает.

Да, я оказывается озабоченный на всю голову!

Конечно, озабоченный, когда такая сексуальная девочка, стонет и извивается под тобой. А ещё течет не хуже, чем в гон.

Аня закинула свои руки мне на плечи и стала их сжимать, царапать своими коготками. Запустила свои пальчики в мои волосы и, сжав их, стала прижимать меня сильнее. Утробное рычание так и вырвалось у меня безостановочно.

— Страстная девочка, — хрипел я, наслаждаясь видом ее искусанных и покрасневших сосков, таких же губ, которые она покусала своими жемчужными зубками, затуманенным взглядом и лихорадочном румянцем. Но самое лучшее — это стон разочарования, когда я остановился.

Я набросился на ее губы, будто век не целовал. Мягкие, податливые, которые сразу раскрылись и приняли мой язык, а ее язычок сразу стал играть с моим. Дразнит, сладкая.

Руки гуляли по телу, жили своей жизнью. Ноги уже голые, на моей талии. Когда успел снять её юбку? А где мои штаны? Не помню и помнить не хочу такие мелочи.

Пальцы добрались до ее гладкой, идеальной киски и повязали в ее влаге. Я отстранился от нее и поднес эти же пальцы к ее губам, размазал ее смазку по ним и слизал. Кажется, она задыхается. Потом протолкнул эти пальцы в рот своей девочке и сам еле сдержал стон, но не дрожь, когда она облизала их и стала посасывать. Эти губки созданы для того, что бы сосать мои пальцы и мой член. Не выдержал и ворвался языком в ее рот, как самое настоящее животное вылизал ее язык, небо, прошёлся по зубкам, собрал весь ее вкус.

— Я тебя сейчас трахну, а прелюдии перенесем на следующий раз, член болит уже, — прохрипел я и, проведя головкой по клитору, ворвался в свою девочку.

От кайфа повело в сторону, заплясали круги перед глазами, а из горла вырвался стон. До чего же узкая, вся для меня

Я сфокусировал взгляд и увидел, как Аня хватает воздух своими губами, глаза закатываются и почувствовал как она сжимает свои пальчики на моих предплечьях, вгоняя свои ноготки под кожу.

— Ты моя девочка, — просипел я низким голосом и, медленно выйдя, резко вошёл.

На каждом толчке повторял «Моя!», что бы знала и привыкала ко мне, а не к мужику с темным от тени лицом. Потому что моя, сейчас я даже готов ее привязать к кровати и не отпускать, пока сама не начнет кричать, что она только моя!

Я вбивался в нее, с хрипами, стонами и рыком, поднимался на руках, закидывал длинную ножку на плечо и входил под другим углом. Переворачивал, давил на лопатки и держал за бедра, что бы не опускала свою упругую попку. Шлепал, сжимал и гладил тонкую шею, набухшую грудь, соски и попу. Наслаждался, полностью погрузившись в эту девушку. Не слышал ничего и не видел никого, кроме нее. Получал нереальное наслаждение от ее кайфа.

А потом открыл в себе эмпата и стал чувствовать ее эмоции не только парной связью, но и своими силами.

Меня затрясло, в лёгкие по поступал кислород. Ее эмоции такие вкусные, запросто можно свихнуться. Ей было настолько хорошо, что она терялась, не понимала где верх, где низ, эмоции закручивались где-то в животе, а голова была в тумане.

Она замерла и распахнула глаза, глядя в потолок, а я ускорился.

— Кончай, сладкая, кончай, — рычал я и сжимал ее бедра, насаживая на себя ещё сильнее, ещё глубже и резче.

И она кончала, долго и громко. Со слезами, как обычно, и криком, мотала головой и не контролировала ни одного своего движения.

Влагалище пульсировало, ее сок тек по моим яйцам, а я не мог оторвать от нее взгляд.

Контролировать себя становилось все сложнее, яйца сжались, так что сейчас сам заною от боли. Но продались своей волчице оргазм — это святое.

Когда пару начало отпускать, я перестал сдерживаться и с, даже не рыком, ревом, кончил, заливая все ее влагалище своей спермой.

Голова кружилась, а руки не держали, все что я успел сделать, это опереться на локти, что б Аню не раздавить. Упёрся лбом в ее плечо и продолжал ловить свой самый яркий оргазм. Наконец-то лицом к лицу, наконец-то она знает кто я, наконец-то она кончает на моем члене, а не на члене незнакомца.

А яркие вспышки в пояснице и круги под веками все не уходили, я кончал так же бурно, как и моя пара, а она сейчас любовалась мной так же, как и я ей недавно. Я чувствовал ее восхищение и это добавляло ещё большего кайфа. Я не думал, как выгляжу, мне было все равно, ей определенно нравится, то что она видит, а кто я ей что бы запрещать любоваться собой?

Когда последние пульсации члена утихли, я медленно, все ещё опустошённый, совершенно без сил, перекатился и лег рядом. Притянул девочку к себе и обнял обеими руками. Мы лежали в молчании, просто восстанавливали дыхание и не думали ни о чем.

— Наш секс когда-нибудь перестанет быть настолько диким? — просипела Аня и прочистила горло.

— Перестанет, — я не отставал, сипел не хуже, — когда мы оба будем с метками и ты будешь бегать пузатая, — хрипло рассмеялся я, но веселился не долго, сразу почувствовал напряжение Ани.

— Мы же как животные, — она передёрнула плечами.

А что она хотела, мы и есть наполовину животные. Интересно, как она отреагирует на то, что мы занимались сексом в обороте? Хотя, ей лучше не знать о таком.

— Ань, у нас такой секс не только потому что мы оборотни, хотя это играет большую роль. Я, например, ещё и эмпат, я, не всегда, но бывает подключаюсь к твоим эмоциям не только через волка. Я так их ощущаю как свои собственные и это сносит мне крышу. Это заводит меня ещё больше и я перестаю себя контролировать, это становится потребностью, все это — быть в тебе, доставлять тебе ещё больше и больше удовольствия, слушать твои стоны, ощущать как ты притягиваешь меня к себе как извивается, чувствовать твои оргазмы. И вообще чувствовать тебя. На самом деле — это я дикое животное, а ты просто не сопротивляешься, — рассмеялся я, перебирая ее шелковистые волосы.

Аня не ответила, но напряглась ещё сильнее, а в итоге и вовсе села ко мне спиной.

— Если ты думаешь, что после твоей чистки мозгов и нашего сношения у нас все изменится, то ты ошибаешься, — прошептала она и встала с кровати.

— А почему не должно изменится? Я никому ничего не должен, твоя волчица полностью принимает меня, даже ты сама уже начинаешь осознавать, что я дорог тебе, я по глазам твоим вижу, — предугадал ее возмещения по поводу копания в мозгах, когда она сверкнула своими глазами в мою сторону.

Стоит голая, ни капли не стесняется, волосы спутаны, глаза сверкают молниями, и это не оборот речи, на теле мои следы, моя сперма течет но ногам, а она их расставила на ширину плеч и руки в бока уперла. Воинственная такая.

Я положил руку на член, который уже снова был готов идти в бой с этой фурией, и сжал у основания. Я столько раз дрочил на нее, что мозоли на руках натер, и готов продолжать, лишь бы она вот так стояла и дарила мне свои эмоции.

Я глубоко вздохнул запах персика, что усиливался, и широко улыбнулся. Она возбуждается. Щеки снова начали покрываться красными пятнами, которые спускались на шею и грудь.

— Ты выглядишь не как волчара, а как довольный сытый кот, — фыркнула она и стала нервно собирать вещи.

Натянула юбку и сапоги, трусики клочками оставила валятся рядом с кроватью, тоже самое и с верхом от нижнего белья, а рубашку просто запахнула и стала придерживать руками.

— Отдыхай, тебе нужно восстановится. Можешь отпраздновать отмену своей смерти от ритуала, но лучше отдыхай, — быстро выпалила она, стараясь на отпускать взгляд от моих глаз ниже.

Я продолжал как дебил улыбаться. Восьмой десяток, а веду себя как малолетка, ещё и словечек у нее понабрался, «кайф», «дебил», «придурок».

Она свернула напоследок глазами и убежала к себе в комнату, а я упал на кровать, со стоящим членом и кошачьей улыбкой.

Надо завтра будет разобраться, что у нее там в головке и потихоньку убедить, что это все ерунда. Можно вытрахать весь бред из ее головы, но лучше уж как-нибудь по-другому.