Нелегкий выбор

6

Приближалось двадцатипятилетие Патрика МакКойна. Согласно древней семейной традиции именно с этого возраста сыновья вступали в полные права. До этого они считались еще младшим поколением, а после двадцати пяти становились полноправными МакКойнами. В честь такого торжественного события в Америку собирался дедушка Патрика и Джеффри из Шотландии, который не покидал имение последние двадцать лет.

Подготовка к празднику длилась чуть ли не полгода, а проблемы не только не уменьшались, но и увеличивались. Грейс была в панике. Она занималась всем: приглашением гостей, праздничным ужином, украшением дома. Патрика отстранили от приготовлений — для него все должно было стать сюрпризом, а от Джеффри неприятностей было больше, чем пользы. Единственное, в чем можно было на него полагаться, — это в составлении списка гостей. Он горел желанием пригласить на вечеринку весь город, и только своевременное вмешательство Грейс спасло их от этой напасти. Не стоит упоминать о том, что имена Робин Сеймур и Элизабет Рейнольдс занимали достойные места в этом списке.

Наконец настал долгожданный день. Патрик проснулся с неясным предчувствием. Как будто что-то не давало ему покоя. Конечно, вдруг вспомнил он. Сегодня мой день рождения. Большой бал.

Обычно дни рождения Патрика праздновались очень скромно. Ближайшие друзья и родственники, никого больше. Не устраивались танцы, не приглашались музыканты. Это было ни к чему. Но в этот раз сам Патрик настоял, чтобы вечеринка была организована на самом высшем уровне. Он хотел, чтобы дом звенел от смеха многочисленных гостей, чтобы все повеселились на славу. Сколько можно сидеть взаперти, рассуждал он сам с собой. Если я не могу танцевать, так это не значит, что я не должен позволять другим развлекаться.

Огромный дом МакКойнов преобразился. Страшно было представить, сколько денег было потрачено на то, чтобы в одну ночь превратить загородный особняк в сказочный замок. Вся прислуга была одета в маскарадные костюмы, и Патрика везде встречали толпы фей и эльфов.

Френсис немного морщился:

— Ты не находишь, что это как-то по-детски? Мы празднуем не пятилетие, а двадцатипятилетие нашего сына.

Грейс, к которой он обратился с этим вопросом, удивленно подняла брови.

— Как ты можешь так говорить? Почему бы один раз в году не устроить себе настоящую сказку? Патрику обязательно понравится, — сказала она с убеждением.

Френсис оглядел свою маленькую жену с головы до ног. Она сама была одета в невероятное изумрудное платье, олицетворяющее ее любимую Ирландию. Глубокая вера в правильность своих действий светилась в ее глазах. Френсис только вздохнул.

— Надеюсь, мне не придется переодеваться в какого-нибудь сатира?

— Нет, что ты. — Грейс мелодично рассмеялась, уловив обреченность в голосе мужа. Френсис всегда неохотно воспринимал все необычное. — Это не бал-маскарад. Хотя идея неплохая… — проговорила она задумчиво.

Френсис в испуге замахал руками.

— Подожди хотя бы до Рождества. Вот тогда твори все, что хочешь.

Джеффри был в восторге. Казалось, он снова перенесся во времена своего детства, когда за каждым стулом прятался домовой, а за каждым камнем гоблин или гном. Буйная фантазия, унаследованная им от его ирландских предков, рисовала ему сказочные картины. Он с нетерпением ждал вечера, чтобы собственными глазами увидеть, что их кудесница-мать придумала на этот раз. На мое двадцатилетие она так не старалась, пришло ему в голову, когда он увидел изящный фонтан желаний, который возвышался в центре огромного танцевального зала. Прозрачная вода весело журчала. На дне, усыпанном разноцветными камешками, можно было прочитать: «С днем рождения, Патрик!». Надо было кинуть монетку и загадать желание, что Джеффри и сделал, подумав про себя, что больше всего на свете он хочет, чтобы на его двадцатипятилетие мама выдумала что-нибудь не менее восхитительное.

Патрик, более холодный от природы, не выражал свой восторг так бурно, как Джеффри. Но по его ярко блестевшим глазам Грейс поняла, что ее взрослый сын не остался равнодушен к тем детским чудесам, которые она для него приготовила. Патрик действительно был взволнован. Сказка окружала его, а в сказках случались самые невероятные вещи. Старики молодели, красавицы влюблялись в дураков. Кто знает, чем закончится сегодняшний день. Шампанское, которое семья МакКойнов выпила с утра, символически отмечая день рождения Патрика, ударило ему в голову. И мысли, одна радужнее другой, приходили на ум. Он старался отгонять наиболее смелые фантазии, но разве в зале не стоял фонтан желаний, увитый зеленым плющем и украшенный золотистыми фонариками? Стоило только кинуть монетку, чтобы мечта сбылась. Я готов утопить заполненную чековую книжку, чтобы мое желание осуществилось, подумал Патрик и грустно улыбнулся.

У Грейс по-прежнему было полным-полно забот. Ее видели одновременно и в гостиной, и в холле, и на кухне. Садовник клялся, что она успела пробежаться по парку, отдавая последние распоряжения. А Джеффри был уверен, что мама руководила размещением начинавших приезжать музыкантов. В доме царила приятная суматоха. Френсис заперся ото всех в библиотеке и наслаждался тишиной и любимыми гаванскими сигарами. Он больше не мог выносить этот шум и удивлялся стойкости и энергии своей маленькой Грейс.

Гости должны были приехать к пяти часам. Первыми появились партнеры Френсиса по бизнесу, Оливер Вудлоу и Берни Макгавски, оба с женами и детьми. Они рассыпались в поздравлениях Патрику и его родителям. Грейс, никогда не любившая супруг компаньонов своего мужа, с трудом выносила их любезности. Она с нетерпением ждала, когда закончится официальная часть праздника, подарки будут вручены, а все полагающиеся слова сказаны. Ей хотелось побыстрее сесть за стол, чтобы гости разбились на небольшие группки по интересам и не утомляли хозяйку дома своими разговорами. В праздниках, устраиваемых МакКойнами, Грейс больше всего раздражало, что она должна была одновременно отвечать на десяток вопросов и развлекать скучающих кумушек. Она предпочитала, чтобы гости вели себя более независимо и непринужденно, делая то, что им по вкусу. Поэтому, когда ужин наконец закончился и большинство гостей переместилось в танцевальный зал, Грейс вздохнула с облегчением. Самая тяжелая часть вечера была позади. После традиционного тура вальса мужчины постарше отправятся пить коньяк в библиотеку. Молодежь под предводительством Джеффри переберется в гостиную, специально оборудованную в стиле современной дискотеки. Они будут лихо отплясывать до утра под музыку, несколько отличную от той, которую играли музыканты в танцевальном зале.

Грейс любила это время больше всего. Она знала, что ее непосредственное участие уже не требуется для того, чтобы вечер прошел успешно. Каждый веселился согласно собственному желанию, и хозяйка дома могла отдохнуть и спокойно насладиться своим праздником. Ведь именно она родила этого синеглазого мальчишку двадцать пять лет тому назад. Грейс не могла поверить в то, что это произошло так давно. Казалось, что только вчера улыбающийся врач протянул ей отчаянно орущего малыша и сказал:

— Мальчик. И прехорошенький.

Грейс взяла на руки трепещущее существо, которое только что вышло из ее чрева, и чуть не задохнулась от прилива нежности. Это ее. Он принадлежит ей, он ее порождение. Она сделает для него все, что в человеческих силах. Ее сын никогда не будет знать ни горя, ни страданий. Она обещала розовощекому младенцу, что его жизнь никогда не омрачит печаль.

Вспоминая сейчас обуревавшие ее тогда чувства, Грейс еле могла сдержать слезы. Вот как она сумела позаботиться о своем красивом мальчике. Вся ее материнская любовь не уберегла его от того злополучного падения на футбольном поле.

Патрик был самым красивым из всех присутствующих на вечере мужчин. Сердце таяло у Грейс в груди, когда она узнавала в юном лице сына прекрасные черты своего горячо любимого отца. Как несправедливо, что девушки, кто с жалостью, кто с восхищением, кто равнодушно скользнув взглядом по ее сыну, шли танцевать с другими. Они порхали по паркету в нарядных платьях, прижимаясь к своим партнерам, не стыдясь того, что наслаждаются движением. Патрик лишь молча наблюдал за ними. Грейс видела горечь в его глазах. Он должен был бы открывать этот бал вместе с самой красивой девушкой из тех, что присутствовали в этот вечер в их доме. Но вместо него почетную обязанность выполнил его брат Джеффри.

Грейс поискала глазами своего младшего сына. Он еще не удалился в гостиную вместе со своими друзьями и самозабвенно кружился рядом с седовласым Дейвидом, своим дедом, который, несмотря на свой возраст, мог любого молодого за пояс заткнуть. С кем это он танцует? Грейс не сразу узнала партнершу младшего сына. Ах, да. Робин Сеймур. Грейс поняла, что видела Джеффри в зале только с этой девушкой. Что-то непохоже на него такое постоянство. Грейс пригляделась. Робин по праву можно было назвать первой красавицей на этом балу. Она раскраснелась от быстрого танца, и цвет ее лица удивительно гармонировал с изящным красным платьем. Многие мужчины задерживали взгляд на Робин. Что ж, Грейс была не против. Эта девушка, которую она часто встречала в своем доме, нравилась ей больше, чем ее бойкая подруга Бетти. Хотя она предпочла бы, чтобы Джеффри больше общался с Алисией Макгавски или Джоанной Вудлоу, дочерьми компаньонов Френсиса. Обе девушки были явно неравнодушны к Джеффри, но Грейс понимала, что его мало привлекали скучноватые серенькие девицы. То ли дело Робин. Темные волосы, густой волной ниспадающие на плечи, прекрасная кожа, нежная улыбка. Робин сразу бросалась в глаза. Сама Грейс немного разговаривала с девушкой, но и этой малости ей хватило, чтобы почувствовать обаяние ее глубокого низкого голоса и скромных манер. Неудивительно, что мужчины не могли оторвать от нее глаз. Ее подруга Бет совсем другая. Грейс уже успела хорошо изучить обеих девушек. Странно, что Алек Патруччо, которого Грейс всегда считала образцом приличия, вдруг привязался к этой шумной и развязной Бетти, не отличающейся к тому же особенной красотой. Но сердцу не прикажешь, вздохнула Грейс про себя. Все же я рада, что Джеффри выбрал Робин. У него хороший вкус.

Неожиданно ее взгляд упал на Патрика. Ее старший сын устроился в своем кресле за одной из пальм, украшающих зал. Он был почти целиком скрыт от взглядов танцующих, зато сам имел возможность без помех наблюдать за ними. Грейс поразила боль, которую она увидела в его глазах. Патрик смотрел на что-то в зале, не обращая внимания ни на кого вокруг. Что случилось? Ведь мальчик казался таким счастливым сегодня. Грейс проследила за его взглядом. Патрик не отрывал глаз от одной из танцующих пар. Грейс сразу узнала ярко-красное платье и темные волосы Робин. Значит, Робин и Джеффри. Мука в глазах Патрика на многое открыла ей глаза. Бедный мальчик! Грейс быстро отступила в тень, чтобы сын не заметил ее. Она знала, что ему будет неприятно, если о его секрете станет известно кому-нибудь.

Грейс вышла в сад. Рано или поздно это должно было случиться, думала она, прогуливаясь по дорожкам и машинально отвечая на вопросы гостей. Патрик — не Джеффри, который легкомысленно отбрасывал одно увлечение за другим. Он действительно страдает. Радужное настроение Грейс моментально улетучилось. Какая насмешка судьбы, что оба брата влюбились в одну и ту же девушку. Грейс почувствовала неожиданную горечь по отношению к Робин. Зачем она появилась в их доме и нарушила покой ее сыновей? Хотя, может быть, ей показалось? Джеффри ветреный мальчишка, а Патрик просто устал. Грейс старалась себя убедить, что ей привиделись страдание в глазах Патрика и любовь в глазах Джеффри, но у нее плохо получалось. Пойду, посмотрю еще, решила она про себя. Но когда она вернулась в зал, молодежь уже ретировалась в гостиную. Патрика тоже не было.

— Потанцуем? — К Грейс подошел ее подтянутый свекр.

Она улыбнулась. Поделиться бы с ним своей тревогой. Почему-то она думала, что Дейв поймет ее и посоветует, что делать.

— Конечно, — ответила она.

Сейчас не самое лучшее время для решения проблем, решила Грейс, расслабляясь в опытных руках партнера, который умело вел ее в танце.

Патрик с нетерпением ожидал прихода гостей. Вежливая улыбка витала на его лице, когда он принимал многочисленные поздравления. Но он моментально забывал, о чем ему говорили, как только очередной гость отходил от него. Он хотел бы заставить себя быть внимательнее к людям, но не мог — он ждал Ее.

Дверь хлопнула в очередной раз, и Патрик понял, что Робин пришла. Она поразила его своей красотой. Все мужчины как по команде посмотрели в ее сторону, стоило ей появиться в холле, где МакКойны встречали гостей. Остальные женщины попросту не существовали рядом с ней. Пока Робин подходила к нему, Патрик успел до мельчайших подробностей рассмотреть ее изысканную прическу, открывавшую лоб, и красное вечернее платье. Как всегда, Робин была одета с большим вкусом. Покрой ее платья поражал своей простотой, но именно это подчеркивало изящество ее стройной фигурки. Бет в золотистом наряде, блестевшем как елочная игрушка, совершенно терялась на ее фоне.

Грейс тоже отметила, что Бетти выглядит вульгарно рядом со своей подругой. Патрик слышал, как мать прошептала:

— Странно.

Да, странно, как две такие разные девушки подружились.

— Поздравляю, — тихо сказала Робин. Она немного смущалась, так как впервые видела всех МакКойнов вместе.

Великолепие дома заставило Робин задуматься над тем, насколько она далека от подобной красоты и богатства. Сама она выросла в бедном квартале и целыми днями играла в детстве на улице, чтобы как можно меньше находиться в тесной, пропахшей луком квартире. Казалось невероятным, что она проведет весь вечер в этом волшебном замке.

— Спасибо. — У Патрика внезапно пересохло в горле. Она стояла очень близко, он мог бы притянуть ее к себе рукой. Патрик сжал подлокотники кресла с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

— Здесь так шикарно, миссис МакКойн, — сказала Бетти светски.

У нее голова шла кругом. Она не ожидала увидеть такую красоту. Ее поразила и обстановка, и смокинги мужчин, и строгие вечерние платья женщин. Бетти не страдала отсутствием ума и сразу поняла, что выглядит неуместно в своем блестящем наряде. Не то, что Робин. Бетти искоса посмотрела на подругу. Создавалось впечатление, что она принадлежит к этому обществу с самого рождения.

— Ты восхитительна. — Алек подошел сзади и прошептал ей слова утешения в самое ухо.

— Я не сомневаюсь, — самодовольно ответила Бетти. Ей было приятны его эмоции. Замечательно, что хотя бы кто-то находит тебя красивой.

За ужином Бет почти не ела. Она вертела головой по сторонам и громко комментировала увиденное.

— Видишь, там, справа от отца Джеффри сидит угрюмая девица с огромным носом? — толкала она Робин локтем. — Это Алисия Макгавски. На прошлое Рождество ей подарили яхту. Об этом писали все гринбожские газеты. А вон там… — И Бетти продолжала вываливать на бедную Робин ворох сведений, почерпнутых из местной желтой прессы.

Робин почти не отвечала. Что она могла сказать? Она тоже была ослеплена собравшимися в особняке МакКойнов людьми. Патрик и Джеффри казались такими простыми и близкими, а на самом деле они были очень далеки от той жизни, которую вела она. Робин испытала горькое удовлетворение, лишний раз убедившись, сколь велика пропасть между ней и Патриком.

Патрик был неотразим. Робин остолбенела, как только увидела его в окружении родственников. Он был похож на кинозвезду. Поздравляя его, Робин запнулась и проклинала себя за это. Все тщательно приготовленные слова вылетели у нее из головы. Ей хотелось обнять его и прильнуть губами к его упрямому рту, а вместо этого приходилось произносить банальности, которые он слышал за этот вечер уже много раз.

— Я надеюсь, ты потанцуешь со мной сегодня. — Вкрадчивый голос Джеффри за спиной.

Робин обернулась. Джеффри тоже был хорош, но как далеко ему было до утонченной красоты брата!

— Конечно, — улыбнулась Робин в ответ, не подозревая, что ей придется открывать бал. Она ужасно испугалась, когда выяснилось, что она и Джеффри, а также Френсис с Грейс протанцуют первый вальс в полном одиночестве.

— Такова традиция, — пояснил Джеффри. — Родители и именинник открывают вечер. За Патрика приходится отдуваться мне.

Робин покоробила его веселость. Как он может смеяться? Но Джеффри не осознавал, какое впечатление его слова оказывали на девушку.

Они все время танцевали вместе. Робин не была большой мастерицей в вальсах и фокстротах, но, подчиняясь железной руке Джеффри, плавно следовала за ним.

— Ты быстро учишься, — сказал он ей в перерыве, когда они вышли немного отдышаться и выпить сока. В зале было очень жарко, несмотря на систему кондиционирования.

— Ты хорошо учишь, — кокетливо ответила Робин. Она выпила испанского вина за ужином и чувствовала невероятный прилив сил.

— Учить тебя — одно удовольствие. — Джеффри охотно подхватил эстафету кокетства. Он только и ждал того момента, когда Робин оставит свое обычное дружелюбие и вспомнит о том, что она молодая красивая женщина. — Чуть позднее мы устроим свои танцы в гостиной. Невыносимо все время слушать это пиликанье.

— А мне нравится, — вступилась Робин. — Самый настоящий бал.

— Это главное. — Джеффри придвинулся к ней поближе и положил руку ей на талию.

— Послушай, какая замечательная музыка. — Робин вывернулась из его объятий. — Пойдем, потанцуем?

— Пойдем, — вздохнув, согласился Джеффри.

Он уныло проследовал за Робин в зал, проклиная всех музыкантов на свете. Ничего, утешал он себя, никуда она от меня не денется. Как только приличия позволят покинуть эту древнюю вечеринку… Можно было бы вообще куда-нибудь уехать вдвоем, размечтался он. Только я, Робин и пустынное шоссе. Но эту мысль пришлось оставить. В конце концов, в доме гости, и положение члена семьи обязывало его вести себя соответственно.

Робин не нравилось поведение Джеффри. Она видела, что он не трезв и что его распаляет ее близость. Все-таки он ко мне неравнодушен, подозрения Бетти не лишены справедливости, думала она, подкрашивая губы в туалетной комнате.

— Ура, нам разрешили оставить старичков в покое. — В комнату влетела Бетти. Она везде разыскивала Робин и порядком запыхалась.

— Бет, поаккуратней в выражениях, — укорила Робин подругу. — А вдруг кто услышит?

— Пускай. — Бет досадливо отмахнулась. — Давай быстрее, сейчас устроим настоящие танцы.

Бетти никогда не была поклонницей вальсов. Они плохо давались ей, и она вся горела от желания потанцевать под «нормальную» музыку. Но Робин не разделяла ее стремления. Меньше всего ей хотелось запираться в темной комнате с полупьяными людьми.

— Ты не знаешь, где Патрик? — обратилась она к подруге с вопросом. Бет отрицательно помотала головой.

— Я не видела его после ужина. Наверное, закрылся где-нибудь как обычно. — Она презрительно пожала плечами. — Он совершенно не умеет веселиться.

Девушки вышли. Робин чувствовала, что Патрик сидит где-то в этом роскошном доме абсолютно один и думает о том, что столько людей веселятся по поводу его дня рождения, а он сам обречен на изоляцию. Я найду его, решила Робин.

— Послушай, Бетти, выручи меня, — проговорила она торопливо, так как услышала голос Джеффри в коридоре. — Отвлеки Джефа как-нибудь. Я не хочу больше танцевать, а он будет настаивать. Уведи его отсюда, а я тем временем ускользну.

Бет кивнула головой в знак согласия. Она не задавала лишних вопросов — все было ясно без слов. Тихоня Робин хочет отправиться на поиски того, кто составит ей компанию. Главное, чтобы она не застала Патрика с одной из тех скучных девиц, которые бросали призывные взгляды на него во время ужина, подумала Бетти, когда уводила Джеффри от того места, где спряталась ее подруга.

— Она сказала, что присоединится к нам позднее.

Джеффри послушно шел за Бетти. Где же все-таки Робин?

А Робин пустилась в опасное путешествие. Она плохо знала ту часть дома, где ей предстояло искать Патрика. Ее знакомство с особняком ограничивалось гостиной и библиотекой, остальное представлялось ей безграничным хаосом комнат. К тому же она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, куда она идет. Поэтому Робин пряталась, едва заслышав шаги в коридоре. Пару раз она стала свидетельницей страстных поцелуев в укромных нишах. Но встречи с влюбленными парочками не пугали Робин, так как те и сами избегали малейшей вероятности быть увиденными. Гораздо хуже обстояло дело с одинокими кумушками и девицами, поверяющими друг другу сердечные тайны в темных коридорах. Свернув в левое крыло дома, Робин чуть не налетела на Алисию и Джоанну, беседовавших при неясном свете лампы. Робин вовремя отпрянула назад, и они не увидели ее. Она уловила слова «выскочка», «нахалка» и «весь вечер» и поняла, что речь идет о ком-то из гостей, который доставил немало неприятных минут обеим барышням.

Считая себя элитой Гринбожа, девицы полагали, что будут звездами на этом балу. Обе готовили свои платья очень тщательно. Неудивительно, что они были чрезвычайно недовольны, когда обнаружилось, что молодые люди во главе с Джеффри МакКойном не собираются обращать на них никакого внимания. Мужчин интересовали более привлекательные девушки, что было очень неприятно.

Робин стояла в коридоре и проклинала их злобу, которая заставляла высокомерных девиц искать тайные места, чтобы обсудить всех и вся хорошенько. Если она и спрашивала себя, почему они не танцуют вместе со всеми в гостиной, то после первых же услышанных ею фраз поняла, что Алисию Макгавски и Джоанну Вудлоу не ждали ни в одной компании.

Робин попала в безвыходное положение. Ей надо было идти вперед, комната Патрика находилась где-то в той стороне. Однако болтливые девицы не намеревались прерывать свою беседу и растворяться в воздухе, чтобы Робин могла беспрепятственно пройти. Более того, они поднялись с диванчика и направились в сторону Робин, собираясь, видимо, выйти из своего убежища. Трагедия заключалась в том, что Робин было некуда деваться — за ее спиной лежал совершенно прямой отрезок коридора. А освещение, пусть и тусклое, гарантировало, что обе девушки узнают ее, как только увидят. Услышав о себе немало нелестных отзывов, Робин отнюдь не горела желанием встретиться со сплетницами лично. Она лихорадочно оглянулась. Неужели нет никакого выхода? Вдруг, когда голоса были уже очень близко, она заметила небольшую дверь. Робин подбежала к ней и с усилием потянула на себя. Дверь с трудом, но поддалась, и Робин скользнула в полумрак комнаты. Она вздохнула с облегчением, услышав, как обе девушки, беседуя, прошли по коридору.

— От кого прячется мисс Сеймур? — раздался за спиной насмешливый голос.

Робин вздрогнула. Кажется, она нашла того, кого долго и безуспешно искала. Она повернулась. Перед ней была небольшая пятиугольная комната. Напротив горел камин, бросая отблеск на лицо Патрика, сидящего на низком диване, покрытом пушистым покрывалом. Света не было, и комната производила немного мрачное впечатление, что не мешало ей выглядеть чрезвычайно уютно. На стенах висели ковры, хотя во всем доме их не было. Но у Робин не было времени оглядываться, чтобы рассмотреть все получше. Прямо перед ней сидел Патрик, и она внезапно растерялась, оказавшись лицом к лицу с тем, кто был ей так необходим.

— От гостей, — пролепетала она, когда молчание слишком затянулось.

— Неужели? Разве тебе не весело с ними? — Патрик отвернулся от нее и посмотрел на огонь, пляшущий в камине. Обычно это зрелище очень его успокаивало, но сейчас присутствие Робин мешало сосредоточиться. Ему хотелось, чтобы она исчезла так же внезапно, как появилась, и в то же время он был безумно рад видеть ее рядом. — Присаживайся, — сказал он, по-прежнему не поднимая глаз.

Робин послушно кивнула, подошла к диванчику и села на другой конец, как можно дальше от Патрика. Мысли путались в голове, так как шампанское еще не утратило своего возбуждающего эффекта. Робин казалось, что Патрика раздражает ее присутствие, но она не могла заставить себя пробормотать слова извинения и уйти. Ей хотелось оставаться с ним как можно дольше. Гул праздника почти не доносился до них.

— Как здесь тихо, — произнесла Робин, чтобы хоть что-то сказать.

— Да, — эхом откликнулся Патрик. — Неужели тебя не тянет туда, где веселее? — Он впервые открыто посмотрел на нее.

— Я хочу остаться с тобой, — машинально ответила Робин и сама испугалась своей смелости. Вот она и призналась в самом сокровенном. Хорошо, что он воспринял ее слова как очередную любезность.

— Ты не обязана. — Он возвращался к тому тону, который оскорблял Робин в начале их знакомства.

Девушку неожиданно охватила волна гнева.

— Патрик, ты полный дурак! — устало сказала она.

Ну почему она должна все ему объяснять? Неужели так тяжело догадаться, почему она сейчас рядом с ним? Он зациклился на своей болезни и не замечает ничего вокруг. Я заставлю его открыть глаза, упрямо решила она. Если он не может встать и сделать первый шаг по направлению к ней, она переступит через себя и сама шагнет вперед. И будь, что будет. Пусть он с презрением отвергнет ее, любая боль будет лучше тех мук, которые Робин испытывала сейчас.

— Теперь меня еще и оскорбляют. — Патрик пожал плечами. — В мой день рождения.

— По-моему, ты забыл, что сегодня твой день рождения. — Робин не собиралась миндальничать с ним. — Ты скрылся здесь ото всех и предаешься унынию. Это не самый лучший способ отмечать праздник.

— Это мой праздник, и я делаю все, что хочу. Тебя никто не заставляет предаваться унынию вместе со мной. — И Патрик кивнул головой в сторону двери.

— Отлично. — Робин вскочила на ноги. — Я искала тебя по всему дому, хотела побыть с тобой… — Она запнулась и посмотрела на него глазами, полными слез. — Но если я тебе не нужна, я уйду. Ненавижу навязываться.

Она развернулась и почти побежала к двери. Робин было необходимо быстрое движение, чтобы удержаться от рыданий. Она не должна показывать ему, насколько ее задевает его равнодушие. Она представляла себе их встречу совсем по-другому. Что ж, пора выкинуть его из головы. Намерения Робин сделать первый шаг таяли под обжигающе презрительным взглядом синих глаз Патрика.

— Нужна, — услышала она за спиной. Робин замерла, ухватившись за ручку двери.

— Это бесполезно скрывать. Ты слишком дорога мне, чтобы я позволял тебе расстраиваться из-за меня. Ты очень нужна мне. — Последние слова Патрик произнес с отчаянием.

И Робин вдруг поняла, что руководило им, когда он отталкивал ее от себя. Он оберегал ее!

— Патрик! — Робин повернулась и медленно пошла обратно.

Он по-прежнему не смотрел на нее, но ей было все равно. Главные слова были сказаны, он признался в том, что она нужна ему. Остальное не имело значения. Она опустилась перед ним на колени и прижалась лицом к его ногам, укрытым теплым пледом. Его рука дотронулась до ее головы; он стал медленно поглаживать ее рассыпавшиеся волосы. Я люблю его. Как же я люблю его, думала она, наслаждаясь его прикосновениями.

— Неужели я что-то для тебя значу? — тихо спросил он.

Робин подняла глаза и посмотрела на Патрика. В его лице, склоненном над ней, было столько тепла и нежности, что у нее не нашлось слов. Она молча кивнула головой.

— Иди ко мне.

В мгновение ока Робин уже сидела рядом с ним, прижимаясь к нему всем телом, чувствуя его руку на своей талии. Я так долго мечтала об этом, неужели я не сплю? — пронеслось у нее в голове.

— Я не думал, что это возможно, — озвучил Патрик мысли Робин. Ему не давало покоя то же самое соображение. — Я ведь…

— Ты — чудо, — с убеждением сказала Робин, глядя в его бездонные глаза.

Патрик все еще не мог поверить в реальность происходящего. Сейчас он дотронется до нее, и она исчезнет, оставив щемящую боль в сердце. Но когда он почувствовал теплоту ее губ, которые со страстью ответили на его нежный поцелуй, волна счастья захлестнула его. Значит, желания все-таки исполняются…

Он прижал ее еще крепче, радуясь тому, что она послушно откликается на каждое его движение. Патрик целовал ее глаза, волосы, губы, чувствовал ее горячее тело рядом и забывал обо всех своих сомнениях и страхах. Желание внутри него росло и крепло, Патрик еле сдерживался, чтобы не наброситься на Робин со всей силой нерастраченной страсти. Он боялся напугать ее.

Робин сводила с ума его нерешительность. Она так долго его ждала, так сильно к нему стремилась, а сейчас не находила возможности выплеснуть свою любовь. И она решилась — оторвалась от его жадных губ и стала медленно расстегивать ворот его рубашки.

— Ты уверена? — осторожно спросил Патрик, хотя в висках бешено застучало, как только она коснулась его обнаженной шеи.

— Да, — прошептала она. К чему притворяться? Она хочет принадлежать этому мужчине вся, без остатка.

Это коротенькое слово прорвало плотину, сдерживавшую до сих пор их чувства. Отброшены смущения и предрассудки, комплексы и рассуждения. Они стали первобытными людьми, впервые открывавшими для себя таинство любви. Он был ее Адамом, она — его Евой. Они отбросили весь свой прошлый опыт, ибо выяснилось, что он не имел никакого значения. Они заново учились обладать друг другом, прислушиваться к каждому движению, внимать всем желаниям партнера. Они поняли, сколь велико наслаждение, даруемое любимым человеком. Они слились в единое целое, стали продолжением друг друга.

— Я люблю тебя, — шептал Патрик и по глазам Робин, горевшим как две звезды, видел, что в ее сердце тоже живет любовь.

— Я полюбил тебя с первого взгляда. — Патрик улыбнулся собственным воспоминаниям. Теперь, когда Робин лежала рядом с ним на диване, все страхи и опасения казались совершенно беспочвенными. — Знаешь, я боялся лишний раз взглянуть в твою сторону.

— Я тоже, — призналась Робин. — Ты выглядел таким суровым… И необычайно красивым. Но сейчас ты намного лучше, — добавила она, проведя рукой по его груди.

— Мне далеко до тебя. — Патрик с любовью посмотрел на нее. — Ты прекрасна.

— Теперь мы будем нахваливать друг друга, — рассмеялась Робин.

Патрик положил голову ей на грудь и вдыхал аромат ее кожи. На душе было спокойно. Он давно не испытывал такого умиротворения. Если бы можно было всю жизнь провести в этой комнате, не вставая с дивана. Чтобы можно было забыть о ней. — Патрик бросил ненавидящий взгляд в угол, где поблескивала спицами его инвалидная коляска.

— Изумительно мы будем выглядеть вместе, — вдруг сказал он зло. — Инвалид, прикованный к креслу, и его ослепительная сиделка.

Робин легонько шлепнула его по губам. Она больше не боялась Патрика и чувствовала, что имеет право высказать свое мнение.

— Ты слишком много думаешь об этом. Если что-то нельзя изменить, с этим надо примириться. Я не хочу, чтобы ты терзал себя понапрасну, — добавила она, увидев, как скорбная складка прорезала его лоб.

Патрик вздохнул. Да, сейчас он может себе позволить не думать ни о чем. Он будет терзать себя завтра. А сегодня день его рождения. В его объятиях лежит самая прекрасная девушка в мире, которую он так давно желал. Он прижался губами к полураскрытому рту Робин и позабыл на время о своих горестях.