Немые свидетели

Знакомое лицо

Память бывает разная. Одни без запинки называют номера телефонов всех своих знакомых, другие, не задумываясь, сыплют датами, третьи наизусть читают целые поэмы. Подобная память вызывает уважение и поражает. Зрительная память мало кого удивляет. Человек легко может забыть фамилию, имя и отчество случайных знакомых, а внешний облик запоминается надолго, особенно если в нем есть что-то необычное.

Криминалисты давно обратили внимание на это свойство памяти. Еще в середине XVIII столетия парижская префектура завела специальный реестр на лиц, отбывавших тюремное заключение. Против их фамилий начали указывать основные приметы, которые помогали разыскивать бежавших или рецидивистов. Точно так же ловили преступников и на Руси. Помните, у Пушкина в «Борисе Годунове»: «А лет ему от роду двадцать. А ростом он мал, грудь широкая, одна рука короче другой, глаза голубые, волосы рыжие, на щеке бородавка, на лбу другая».

Сведения были краткие, но все же достаточные, чтобы опознать Гришку Отрепьева.

В русской полиции карточки заполнялись по стандартной форме: рост — такой-то, волосы — такие-то, особых примет не имеет. Вот типичный образчик, относящийся к концу 1906 года. 15 декабря в «Вологодских губернских ведомостях» в разделе «Сыскные статьи» появилась следующая заметка:

«Вологодское губернское правление предписывает полицейским управлениям губернии сделать распоряжение о розыске бежавшего 3 декабря сего 1906 года из вологодского исправительного отделения административно ссыльного студента С.-Петербургского университета Дмитрия Захарова-Мануильского и о результатах розыска донести. Приметы бежавшего следующие: 22 лет, роста среднего, лицо чистое, глаза карие, волосы на голове и бровях черные, нос и рот умеренные».

Найти по таким приметам человека, не проживающего в данной местности и незнакомого сотрудникам полиции, было невозможно. Число разыскиваемых непрерывно увеличивалось, тем более что, заметая следы, преступники изменяли не только фамилии, но и внешний облик.

Значит, следовало разработать специальные методы опознания, чтобы человек не мог скрыться, несмотря на все уловки и маскировку.

Один из подобных методов имеет солидный исторический стаж. Уже в глубокой древности преступников, особенно рабов, подвергали клеймению. Можно вспомнить и «Трех мушкетеров» Дюма, когда на плече миледи «д’Артаньян с невыразимым ужасом увидел цветок лилии, неизгладимое клеймо, налагаемое позорящей рукой палача». В Австрии на спинах осужденных выжигали буквы. По ним определяли, какое преступление и где совершил заклейменный.

Во Франции выжигали начальные буквы слов: галеры, каторжные работы, каторжник бессрочный (или временный), подделыватель, вор, вор-рецидивист и т. д.

Но такой способ регистрации был не слишком удобен. В конце концов нельзя же выжигать на теле целую анкету. Вот почему с прошлого века клеймение начали отменять: во Франции в 1832 году, в России в 1863 году, в Китае в 1905 году.

Существовал и другой прием опознания. Особенно широко он практиковался в Англии. Во дворе тюрьмы шеренгами выстраивались заключенные, и вдоль рядов ходили местные и приезжие чины полиции, рассматривали арестантов, пытаясь узнать тех, кто скрывался под вымышленными фамилиями. Назывались эти процедуры полицейскими парадами. Проводятся они и в настоящее время, но уже на базе современной техники. Преступники и полицейские поменялись местами. Теперь агентам, удобно устроившимся в мягких креслах, демонстрируют подозреваемых или разыскиваемых по телевизору. Конечно, и здесь нет гарантий от ошибок.

Во второй половине прошлого столетия почти во всех странах стали описывать приметы людей, используя более точные данные.

С 1860 года в отдельных тюрьмах решили в регистрационных картах преступников отмечать размеры некоторых частей их тела. Развитие фотографии создало новые возможности. Уже в 1874 году парижское полицейское управление обзавелось фотографическим павильоном. Портреты преступников, собранные в специальные альбомы, располагались в алфавитном порядке.

Но алфавитная система явно не годилась для опознания, тем более что преступник часто называл вымышленную фамилию. И тогда возникла мысль классифицировать неизменяемые телесные особенности человека, которые, однако, присущи только ему.

Новую систему опознания создали французский полицейский чиновник Альфонс Бертильон и английский ученый естествоиспытатель — антрополог Френсис Гальтон. Уголовная регистрация стала на научную основу.

В 1879 году Бертильон предложил распределять карточки с портретами преступников в соответствии с размерами различных частей их тела. Регистрация оказалась настолько удобной, что полицейские обращались к фотоснимкам только в особо важных случаях. Обычно же в карточках указывались лишь данные измерений.

Эту систему с 1882 года ввела парижская префектура, а с 1888 года ее применяли уже во всей стране.

В России первое антропометрическое бюро возникло в Петербурге в 1890 году.

Антропометрическая регистрация становилась возможна только после того, как преступник задержан. А если нужно сначала узнать его в толпе, на расстоянии?

В рассказе Александра Грина «Сто верст по реке» беглый каторжник Нок бродит по улицам Зурбагана в поисках пристанища. В районе Цветного Рынка на него бросается человек. «Он выскочил неизвестно откуда, может быть, он шел по пятам, присматриваясь к спрятанной в рукаве фотографии».

Обычно Грин очень точен в описаниях. Он говорил: «Так как я пишу вещи необычные, то тем строже, глубже и логичнее должен продумывать внутренний ход всего; у бытовика и ляпсус сойдет, прикрывшись утешением, чего в жизни не бывает». Но фотография в рукаве — типичный ляпсус. Тем более обидный и странный, что буквально несколькими страницами ранее писатель дал интересный — с точки зрения криминалиста — портрет беглеца: «…Нок, двадцати пяти лет, среднего роста, правильного и крепкого сложения, волосы вьющиеся, рыжеватые, глаза карие; лицо смуглое, под левым ухом большое родимое пятно, величиной с боб; маленькие руки и ноги; брови короткие, других примет не имеет». Портрет настолько выразителен, что один из персонажей рассказа без труда опознает Нока.

В начале XX века система признаков была уже разработана и давно стала самым заурядным явлением и успешно применялась на практике. Поскольку для опознания необходимы были одинаковые, строго определенные приметы, Бертильон предложил установить единообразную, обязательную для всех систему описания признаков. Он разработал специальные инструкции, точно обозначив все части тела, их особенности, составил схему описания примет. Свою систему Бертильон назвал «словесный портрет».

Антропометрия и словесный портрет в рекордно короткий срок завоевали признание у полиции во всем мире. Вскоре крупнейший криминалист, лозаннский профессор Рейсс разработал цифровой код. Теперь данные словесного портрета можно было передавать по телеграфу в любую страну. Это оказалось весьма кстати, так как число международных преступников непрерывно росло.

Как же выглядит система Бертильона? На что обращалось основное внимание?

Плечи: ширина, наклон; шея, ее особенности; руки: величина, привычка держать, особенности; ступни ног: длина (номер обуви), особенности формы ног; осанка (выправка корпуса, манера держаться); походка; особенности в жестикуляции, гримасы, мимика и т. п.; природный язык, иностранный акцент; выговор (областной), наречье; голос, шепелявость, картавость и т. п.; особенности одежды; привычки. Все это приметы, которые описываются словами. Их дополняли антропометрические данные. В результате возникал неповторимый портрет.

Вот что, например, значилось в полицейской карточке Александра Грина, заполненной в Севастополе в 1903 году:

«1) Лета — 24 года.

2) Рост — стоя и сидя. Стоя 177,4, сидя 94,3.

3) Телосложение среднее.

4) Цвет волос (белокурый, светлорусый, рыжий, темнорусый, черный) — светлорусый.

5) Цвет глаз (серый, голубой, светлокарий, карий, черный) — светлокарий, правый зрачок шире левого.

6) Длина и ширина головы. Длина — 19, ширина — 14,4.

7) Длина среднего пальца и мизинца левой руки и предплечья: 12,5–9,1–48,6.

8) Длина ступни левой ноги — 25,8.

9) Длина и ширина правого уха — 8,5–3,6.

10) Длина распростертых рук — 177.

11) Описание особых примет: на средине грудной кости татуировка, изображающая лодку с бушпритом и фокмачтой, несущей два паруса, других мачт не изображено. Два малых родимых пятна на левой стороне шеи, над грудною ключичной мышцей в расстоянии дюйма друг от друга; верхнее с гречневое зерно, а нижнее с просяное. Оба выпуклые».

На оборотной стороне регистрационной карточки наклеивались три фотоснимка: два в ¹/₇ натуральной величины (правого профиля с открытым правым ухом и строгий снимок в фас, причем оба плеча должны быть видны) и один во весь рост, стоя в ³/₄, размером в ¹/₂₀ натуральной величины. Перед съемкой волосы причесывали как обычно, всякие повязки удаляли, снимали верхнюю одежду, а нижнюю приводили в обычный порядок. Фотографирование во весь рост производилось в том самом головном уборе, верхнем платье и обуви, в которых человека задержали. Если он постоянно носил очки, их заставляли надеть. Ретушировать снимки категорически воспрещалось.

Под фотографиями приводились подробные данные словесного портрета.

Инессу Федоровну Арманд, например, описывали так:

«Возраст, по наружному виду 25–26. Год и месяц рождения — 28 лет (в действительности Арманд было в июле 1907 года 32 года). Рост 1 метр 57 сантиметров. Полнота — средняя. Телосложение — среднее.

1. Волосы: цвет — рыжеватые, волнистость — искусственная, густота средняя.

2. Лицо: цвет — бледно-желтое, полнокровие — среднее, выражение — серьезное, злое, ехидное.

3. Лоб: высота — низкий, наклон — прямой.

4. Брови: цвет — рыжеватые, форма — овальные, густота — средняя, расположение — среднее.

5. Глазные впадины (орбиты): величина — средняя, глубина — глубокие.

6. Глаза: цвет райка — серый, расстояние между глаз — среднее.

7. Нос: спинка — (неразборчиво), основание — опущенное, высота — большая, длина — длинный, ширина — тонкий.

8. Ухо: форма — овальная, оттопыренность — нормальная, величина — средняя.

9. Губы: форма — сжатые, высота — высокие, толщина — тонкие, выступание — малое.

10. Подбородок: длина — короткий, наклон — прямой, форма — острый, полнота — худой.

11. Плечи: ширина — средняя, шея — тонкая, короткая.

12. Руки: величина — средняя, привычка держать — свободны».

Заполнять такую карточку было нелегко, и словесный портрет все время упрощался. Криминалисты разных стран создавали системы описания примет, учитывая в основном особые признаки (татуировки, шрамы и пр.).

Не успокоился и Бертильон, придумавший особую опознавательную фотографию. Снимки преступников стали изготавливать по единым правилам, во время съемки и печатания соблюдался постоянный масштаб; положение головы и тела были строго определенными, и фиксировались наиболее характерные детали лица (например, правое ухо).

По правилам, разработанным Бертильоном, преступников фотографируют во всем мире и поныне. Снимки легко классифицировать: их раскладывают с учетом схемы словесного портрета.

В России опознание людей по фотоснимкам проводилось уже в начале века. Русский криминалист Прохоров описывает одно из своих исследований, проведенных более 60 лет назад.

В декабре 1902 года в Хамовниках было совершено преступление. Преступника нашли и осудили на 12 лет каторжных работ. В январе 1905 года он бежал с каторги и, скрываясь от полиции, переезжал из города в город. Преподаванием беглец скопил необходимую сумму и уехал за границу. За три года он успел побывать в Берлине, Париже, Бельгии, а затем, почувствовав себя в безопасности, весной 1908 года вернулся на родину. Здесь он жил в разных городах. Его задержали в августе 1909 года в Саратове с паспортом на имя Кардино.

Естественно, он отрицал, что имеет хоть какое-нибудь отношение к преступнику Кара. Криминалисту Прохорову передали три фотоснимка. Один из них был художественным (Кара снимался 5 января 1901 года в ателье Волкова в Москве), второй — опознавательным (сделан 14 декабря 1902 года в Московской сыскной полиции), последний — саратовский, когда его вновь арестовали.

Личность Кара Прохоров установил по этим фотоснимкам, использовав метод словесного портрета.

Создавая свою систему, Бертильон исходил из обычного, среднего человека, наделенного нормальными признаками. Но среди преступников — как, впрочем, и среди остальных людей — встречались такие, у которых наблюдались отклонения от нормы.

И возникла порочная теория об особом физическом типе преступника, всю вину за его проступки взваливавшая на наследственность. По мнению Ломброзо, аномалии преступников — всего лишь восстановление признаков, унаследованных от животных предков человека или низших рас. Они якобы свидетельствуют о примитивности его натуры.

Позднее Ферэ и отчасти Ломброзо выдвинули так называемую «дегенеративную» теорию: физические аномалии преступников связаны с психикой, а то и другое — с дурной наследственностью.

Ломброзо считал, что признаком настоящего преступного типа является наличие у человека не менее трех аномалий. Любопытно, однако, что самые тяжкие преступления вопреки утверждениям итальянского ученого совершали люди, не имеющие ни одной аномалии.

Криминалистическая практика опрокинула эти ложные теории и постепенно выработала стройную систему признаков, которые отображают специальные фотоснимки и словесное описание.

Как же пользуются словесным портретом, с помощью которого опытные агенты узнают на улице даже загримированных и переодетых преступников? Один из известнейших криминалистов своего времени, профессор Рудольф-Арчибальд Рейсс, определял словесный портрет как «точное описание при помощи специального словаря форм внешних органов человеческого тела, черт и наружности».

Такой словарь — специальная терминология, точная и в то же время удобная, простая, легкая для запоминания, была разработана Бертильоном. Он подметил одну особенность человеческой психики: мы не можем представить того, чего не в силах выразить словами. Бертильон писал: «До тех пор пока та или другая анатомическая особенность наружности индивидуума, отличающая его от тысячи других лиц и дающая возможность запечатлеть ее в памяти, не получит точного названия, она останется незамеченною. Давно уже известно, что мы не можем представить себе того, чего не в состоянии выразить словами, а также запечатлеть в мозгу то, чего не можем описать».

Словарь словесного портрета содержал всего три категории терминов: 1) выражающие размеры органа (большой, малый); 2) описывающие форму (вогнутый, выпуклый, приподнятый) и 3) определяющие цвет.

Размеров насчитывалось три: большой, средний и малый. Чтобы избежать неточности и выделить особенно выраженные приметы, употребляли еще четыре обозначения: очень малый, очень большой, ниже среднего и выше среднего.

Так же определялись формы органа и цвет. Основными оттенками для волос, например, были: белокурый, русый и черноволосый. Допускалось уточнение: светлый, средний и темный.

Измерение частей тела не производилось — их определяли на глаз. Нормальной наружностью признавалась такая, при которой профиль человека делился на три равных части: а) лобную — от линии роста волос до переносицы, б) носовую — от переносицы до основания носа и в) ротовую от основания носа до конца подбородка. Лоб, высота которого меньше трети профиля, обозначался как малый, если же его высота равнялась ¹/₃ — то как средний.

Разработанная Бертильоном много десятилетий назад система выдержала проверку временем и, по существу, почти не изменялась. Мы и сегодня решаем те же задачи: сравниваем человека с его фотографиями, описаниями внешности, рисованными портретами; фотографии известных нам лиц и неизвестных; фотографии или рисованные портреты с описаниями, наконец, сами фотографии и рисованные портреты между собой.

Внешний облик каждого человека отличается от облика других людей. Эта индивидуальность определяется неповторимыми признаками.

Признаков, помогающих отождествить человека, очень много. Только на лице их более ста. Но криминалист отбирает лишь те, которые считает наиболее индивидуальными и устойчивыми.

Как же определить степень устойчивости той или иной приметы? Ответ дают различные науки: физиология позволяет установить закономерность нормальных изменений человеческого организма, патологическая анатомия подсказывает, как изменяются признаки от болезней, общая медицина помогает разобраться в воздействии различных заболеваний на внешний облик человека, а судебная медицина — в действии посмертных изменений.

Успех отождествления во многом зависит от точности передачи признаков на самих объектах. Казалось бы, лучше помощника, чем фото, не найти. В самом деле, человек изменяет прическу, сбривает или отращивает бороду и усы, — его все равно опознают даже в том случае, если прошел немалый срок. Выдают особые приметы — родимые пятна, шрамы и т. п. Наличие их на фотоснимках помогает отождествить человека. А их отсутствие… Отсутствие ровным счетом ничего не доказывало. Ведь на любительских да и профессиональных фотографиях нередко прибегают к световым эффектам, ретуши и «улучшают» изображение. Кроме того, меняются позы — в зависимости от вкуса заказчика или фотографа. Мало кого интересует, чтобы на обычном снимке обязательно запечатлелись те самые признаки, которые так интересуют криминалистов. Поэтому так важно, чтобы имелись снимки, сделанные по правилам судебной фотографии.

На какие же внешние приметы человека обращают сегодня внимание криминалисты при отождествлении?

В первую очередь — анатомические признаки строения тела человека, его частей и покровов (лицо, особенности головы, фигуры, конечности).

Не менее важны функциональные признаки: движения, навыки, привычки, походка, речь, голос и др.

Анатомическим и функциональным признакам обычно сопутствуют приметы одежды, обуви, мелких носильных вещей, украшений, которыми данный человек постоянно пользуется.

Внешние признаки условно подразделяют на общие и частные. Общие характеризуют облик человека в целом (например, размер его головы). Частные говорят об особенностях какой-нибудь части тела.

К особым приметам криминалисты относят редкие внешние признаки человека: аномалии в строении его тела, родимые пятна, шрамы, татуировки, физические недостатки. Не менее важны при розыске и броские признаки: очень высокий рост, слишком полная фигура, чересчур длинные волосы у мужчины, экстравагантная одежда и многое другое.

Все это находит отражение в словесном портрете.

Рейсс в 1904 году выпустил книгу «Словесный портрет», где несколько расширил методику Бертильона. Эту книгу в 1911 году издали в России под редакцией доктора медицинских наук К. Прохорова. Советские ученые, профессора С. М. Потапов, И. Н. Якимов и Н. В. Терзиев внесли существенный вклад в разработку современной научной системы описания внешних признаков человека.

Приступая к описанию, криминалист последовательно излагает все признаки — вначале общие, а затем частные. Начинает с пола и возраста, роста и телосложения, затем переходит к отдельным частям тела — голове, конечностям, плечам и заканчивает лицом и его частями.

Особенно тщательно и подробно описываются голова и лицо.

Чтобы было ясно, как криминалисты используют словесный портрет в повседневной работе, расскажем об одном случае из практики.

В апреле 1967 года в городе Бергамо побывал бакинец Таир Исаев, бывший участник итальянского Сопротивления. Он приехал в страну по приглашению Ассоциации национальных партизан. Возвратившись на родину, Исаев рассказал:

— Будучи в Италии, я узнал о героическом подвиге одного нашего соотечественника, капитана Советской Армии Гасана Камалова. Итальянские товарищи рассказывают о нем как о легендарном герое. Погиб он смертью храбрых во время Миланского всенародного восстания в апреле 1945 года. Итальянское правительство посмертно наградило его. Награда вместе с партизанской одеждой ныне хранится в историческом музее города Бергамо. Командир отряда «Тарзан» Бертоли Томасо и его боевые соратники просили меня по возвращении к себе домой сообщить об этом землякам…

Но кто он, Гасан Камалов? Откуда родом? Как попал в Италию?

Таир Исаев привез с собой кое-какие документы.

Камалов воевал в составе бригады «Тарзан» отряда «Зеленое пламя», сформированной в конце 1943 года. Он попал в отряд в 1944 году, бежав из фашистского концентрационного лагеря. В газете «Альба ди Либерта» в 1945 году был опубликован дневник боевых действий бригады «Тарзан». Партизаны добывали оружие, пускали под откос немецкие поезда, нападали на гарнизоны. В кратком дневнике, однако, нет ни слова о Гасане Камалове.

По нашей просьбе бывший итальянский стажер в Советском Союзе, ныне преподаватель венецианского университета, коммунист Данте Ансалони связался с Бертоли Томасо. Вот что написал командир партизанского отряда:

«Капитан Гасан Камалов пришел в мой партизанский отряд „Зеленое пламя“, группа „Тарзан“, в первые дни января сорок пятого года. Вместе с ним пришли другие русские солдаты и чехи, бывшие в плену у немцев. Место встречи было недалеко от Иссо, на дороге. Капитан Камалов был отправлен в горный отряд группы „Ч“, который действовал в районе Вал-Коленьо. Бежавшие из плена проявили смелость и ум в разных операциях, они великолепно сражались. Капитан Камалов погиб недалеко от Понтольо 25 апреля 1945 года, сражаясь против немецкой колонны. Он похоронен на кладбище в Понтольо в капелле погибших в войне. Это был отличный, смелый солдат. Мы высоко его ценили. Мы до сих пор вспоминаем его и считаем большим счастьем, что он был вместе с нами в борьбе Сопротивления. В местах, где он сражался, его вспоминают и уважают так же, как наших славных погибших героев, отдавших жизнь за демократию и свободу».

После войны в городе Понтольо из бывших партизан бригады «Тарзан» был организован автотранспортный кооператив. Они использовали автомашины, захваченные в боях у фашистов. На деньги кооператива был построен музей-часовня, куда перенесли прах тринадцати погибших, в их числе и Гасана Камалова.

В 1965 году состоялось торжественное вручение наград родственникам погибших. Награду Гасана Камалова передали на хранение в исторический музей города Бергамо.

А через два года, как уже говорилось, в Италию приехал бакинец Таир Исаев. В Понтольо он посетил музей славы тринадцати героев. Сопровождал Исаева мэр города. Показав на портрет в центре, мэр сказал:

— Вот это капитано руссо — русский капитан, ваш советский и наш национальный герой.

На мраморе было высечено: «Капитан-партизан Гасан Камалов, 1916 года рождения, погиб 26 апреля 1945 года».

Разумеется, Исаев стал выяснять подробности о своем соотечественнике. Но мэр мало что мог сообщить.

— Откуда он родом? Мы точно не знаем. Но нам достоверно известно, что Гасан Камалов — советский человек, он пришел к нам в партизанский отряд после бегства из фашистского концлагеря, до войны, кажется, жил где-то на Кавказе…

Заканчивая свою статью в «Дагестанской правде», журналист Айро Саркисов писал:

«Кто же он, Гасан Камалов, наш соотечественник? Чем занимался он в мирное время, где работал и когда? Кем и в какой части Советской Армии служил? Что известно о его фронтовой жизни и при каких обстоятельствах он оказался по ту сторону фронта, в рядах итальянских партизан? Кто он по национальности, откуда родом?

Нет, об этом нам пока не известно. Имеются лишь сведения о том, что Гасан Камалов уроженец селения Читур Лакского района ДАССР, офицер, участник Отечественной войны. Является ли именно он партизаном итальянского Сопротивления или это однофамилец того Камалова, пока сказать трудно. Быть может, найдутся, подадут голос и ответят на эти вопросы близкие, знакомые и друзья Гасана Камалова».

После статьи Саркисова в поиск включились журналисты, работники военкомата, партийные и советские работники Лакского района. Нашлись брат и сестра Камалова, друзья детства, соученики, ученики. Часть биографии можно было восстановить. Он родился в 1920 году в высокогорном ауле. Окончил школу, поступил в педагогический техникум, учительствовал, был призван в Красную Армию, окончил артиллерийское училище, воевал, был ранен. Приехал домой, учил допризывников военному делу, а потом опять исчез. В Дагестанском военкомате сообщили:

«Камалов Гасан-Гусейн Магомедович, рождения 1920 года, призван в армию в 1939 году. Окончив артиллерийское училище, в 1941 году командовал взводом в 950-м артполку. Погиб в Волынской области 16 июля 1944 года в селе Порвани».

Стали искать однополчан. Нашелся один из них, Иван Моисеевич Коломиец. Он рассказал:

— Камалов наравне со всеми солдатами переносил все тяготы и невзгоды войны. Показал себя хладнокровным, стойким в боях, смелым и находчивым. Отличительной его чертой было то, что он в любой обстановке не падал духом, был жизнерадостным, общительным, а это не каждому дается.

В апреле и мае мы находились на Луцком направлении.

Первый Украинский фронт перешел в наступление. Был взят город Горохов. Впереди был город Соколь.

Через три дня мы были на подступах к нему.

Пехота прошла вперед. Мы заняли огневые позиции, и вдруг слева, с маленького хутора, противник открыл по батареям пулеметный и автоматный огонь. Оказалось, основные силы врага отступили, а батальон автоматчиков оставили в засаде. Мы со взводом напоролись на эту засаду, оказались под шквальным огнем. Но никто из расчета не дрогнул. Крепко пришлось поработать нашим пушкам, особенно досталось наводчикам. Трудно сейчас даже представить, как мы выстояли: в трехстах метрах идут немцы, а ни рядом, ни сзади нас нет пехоты. В этом неравном поединке мы продержались до подхода резервных полков.

После боя к нам приехал командир полка майор Антонов и сообщил, что представил меня к ордену Красного Знамени, а мне приказал составить перечень отличившихся командиров орудий и наводчиков. Помню, Гасан Камалов был представлен тогда к ордену Отечественной войны II степени…

Коломиец вскоре был контужен и отправлен в госпиталь. О дальнейшей судьбе Гасана Камалова ему ничего не известно.

Пришла краткая справка от корреспондентов ТАСС из Рима:

«Срок его (Г. Камалова) партизанской деятельности официально исчисляется пятью месяцами и 28 днями. В итальянском министерстве обороны его имя значится в списке иностранных партизан, воевавших в Италии. Там он указан в качестве капитана Красной Армии. 25 апреля 1945 года в ожесточенном бою с превосходящими силами немцев он был тяжело ранен и умер в госпитале в Кьяри, в провинции Брешиа (в восьмидесяти километрах от Милана). Было это, видимо, во время миланского восстания, которое как раз и произошло 25 апреля 1945 года. Вот все, что нам удалось узнать».

Итак, родственники, друзья, соученики, ученики узнавали на фотографии, опубликованной в итальянской газете «Заря свободы», Гасана Камалова, а документы это опровергали. На фотографиях, сохранившихся в семье, и той, что помещена в «Альба ди Либерта», казалось, изображены совершенно разные люди.

За исследование взялись ростовские криминалисты. Вот выдержки из их заключения:

«На представленной на исследование фоторепродукции со снимка, помещенного в газете „Альба ди Либерта“ от 15.V.1955 года… изображено в фас лицо молодого мужчины, без головного убора, одетого в черный пиджак, рубаху в клетку и темный галстук. Фон фотографии темный, и контурная часть волосяного покрова головы сливается с ним. Контуры лица выражены не совсем четко. Изображение бровей, глаз, носа, рта и левого уха достаточно четкое, контур правого уха — нечеткий. Данная фотография обозначена цифрой 1.

На фотоснимке № 2, относящемся к 1940 году, изображен Камалов Гасан в военной форме со знаками различия на петлицах гимнастерки: по три треугольника и артиллерийская эмблема, на голове форменная фуражка. На оборотной стороне фотографии надпись: „7.ХІ.40 г.“. Камалов изображен в фас, голова слегка запрокинута назад, освещение при съемке дневное, рассеянное.

На фотоснимке № 3, относящемся к 1937–1938 годам, Гасан Камалов изображен в фас, без головного убора, одет в гимнастерку с отложным воротником. Контуры лица хорошо видны, освещение двустороннее, равномерное.

На фотоснимке № 4 Камалов Гасан изображен в группе лиц. Лицо изображено в фас, без головного убора, одет в светлую рубашку и куртку. Голова несколько запрокинута назад. Освещение дневное, рассеянное.

Для производства сравнительного исследования снимки приведены к одному размеру (по расстоянию между центрами радужин глаз).

Во всех представленных на исследование фотоснимках ярко выраженная асимметрия лица, проявляющаяся в искривлении спинки носа, а также в неодинаковом расположении глаз и ушных раковин по отношению к горизонтали.

Все вышеперечисленные совпадающие признаки устойчивы и составляют индивидуальную совокупность признаков, присущую внешности одного лица и достаточную для вывода о том, что на 4 исследуемых фотоснимках изображено одно и то же лицо — Камалов Гасан.

Наряду с совпадающими признаками установлено различие в строении верхних век (на снимках № 2, 3, 4 наблюдается нависание верхних век, на снимке № 1 подобное нависание отсутствует).

Данное различие не существенно и может быть объяснено наличием ретуши первоначального фотоснимка, с которого изготовлялось цинкографическое клише, а также плохим качеством изображения на фотоснимке № 1.

В ходе исследования производилось совмещение лиц, изображенных на фотоснимках № 1 и № 3, и геометрические построения на тех же снимках».

Опознавая преступника, по фотографии сравнивают изображение с оригиналом, если, разумеется, тот уже очутился в руках правосудия. А если нет? С чем же тогда сопоставить его портрет? Оказывается, можно производить идентификацию и самих изображений, фото с фото, фото с художественным портретом, произведением живописи.

Изготовив несколько снимков в одинаковом масштабе, делают монтажи, сопоставляя отдельные участки лица или все лицо целиком.

Иногда удобнее использовать диапозитивы. Их накладывают друг на друга — так, чтобы два лица совместились, и проводят исследования на специальном экране — негатоскопе.

Лицо всегда вызывало у криминалистов (и не только у них!) повышенный интерес. Если верно, что «по когтям узнают льва», как говорили древние римляне, то человека узнают прежде всего по физиономии. Ее признаки сильнее всего бросаются в глаза. В последние два десятилетия особое внимание обращают на асимметрию. Признак этот рассматривается не как исключительный, а как общее свойство строения любого лица. Без знания этого свойства не смог бы успешно трудиться М. М. Герасимов, крупнейший специалист по восстановлению лица по черепу.

Сейчас стало уже общеизвестным, что у большинства людей одна половина лица немного уже и выше другой.

На более широкой и низкой части, как заметил ленинградский ученый В. П. Петров, бровь опущена, глазная щель ýже и весь глаз в целом расположен ниже. Носогубная складка более горизонтальна и менее выражена. Основание носа несколько развернуто в сторону более высокой и узкой части лица. Половина подбородка этой части лица заметно шире. Ухо более оттопыренное, но несколько меньшее по высоте.

Петров выделил два типа такой асимметрии: правый и левый. В первом случае правая половина лица — более высокая и узкая, а левая — более широкая и низкая, во втором случае — наоборот.

Это обязательно должно учитываться при опознании по словесному портрету.

Но одних совпадающих признаков все же недостаточно. Всегда обнаруживаются какие-то различия, которые необходимо объяснить. Они могут быть связаны и с условиями фотографирования, и с изменением внешности человека (под действием косметики, грима, нового головного убора, прически, в результате заболевания, травмы, операции и т. д.).

Первое официальное упоминание об этом портрете появилось в 1903 году во втором томе «Истории Казанского университета», составленной профессором Н. П. Загоскиным. Портрет был напечатан с пояснительной надписью: «Николай Иванович Лобачевский, профессор чистой математики, в молодые годы свои». Через шесть лет его перепечатали в книге Н. И. Лобачевского «Геометрия». А в 1916 году в Казани, на выставке картин «Художественные сокровища Казани», внимание посетителей привлек портрет юноши в черном. Подпись гласила: «Щегольков. Портрет Николая Ивановича Лобачевского (масло). Собственность математического общества при императорском Казанском университете».

Портрет не раз воспроизводили в различных исследованиях о Лобачевском. Его поместили и в первом томе Полного собрания сочинений ученого, выпущенном Государственным издательством технико-теоретической литературы.

Что же писали о портрете?

В 1926 году статью о портретах Лобачевского опубликовал П. Е. Корнилов. Описывая картину Щеголькова, Корнилов отметил, что Лобачевский «изображен в возрасте возмужалости, почти юношей, с едва пробивающейся растительностью на губах и щеках, но с характерной густой, непослушной шапкой волос. Изображен по грудь. ³/₄ вправо (от зрителя), со скрещенными на груди руками, облокотившимся рукой о верхушку каннелированной колонны, на которой лежит фрагмент мраморного барельефа. Черный сюртук, руки спрятаны в белые перчатки, на шее черная косынка с булавкой… В техническом исполнении чувствуется мастер с темпераментом, умением, но с довольно ограниченной палитрой».

Далее сообщалось, что, по словам внучатого племянника ученого, портрет раньше принадлежал сыну Лобачевского и был «парный с портретом жены Н. И. — Варвары Алексеевны».

В другом исследовании Корнилов рассказал о художнике, писавшем портрет. Арзамасский мещанин Владимир Щегольков окончил художественную школу А. В. Ступина. С 1836 года работал в пермской гимназии преподавателем чистописания, рисования и черчения. В Перми Щегольков находился до 1851 года, а затем его перевели в иркутскую гимназию.

Выполненный им портрет находится сейчас в собрании геометрического кабинета Казанского университета имени В. И. Ульянова-Ленина. На оборотной стороне — надпись: «П. с натуры. Щегольков». В 1926–1927 годах портрет был расчищен и закреплен на новом холсте.

Все специалисты (В. Ф. Каган, А. Б. Модзалевский, Б. Г. Кузнецов, П. М. Дульский) были уверены, что В. Щегольков изобразил Н. И. Лобачевского и что это первый юношеский портрет ученого, относящийся к 20-м годам XIX века.

Впервые усомнился в этом ленинградский историк Б. В. Федоренко. Как ни странно, исследователи не обратили внимания на одно противоречие: раз на картине изображен юноша, значит данный портрет никак не мог быть парным с портретом жены: Лобачевский женился в конце 1832 года, почти в сорокалетием возрасте. К тому же Щегольков мог написать портрет лишь в начале 30-х годов, после окончания художественной школы. То есть опять-таки тогда, когда Лобачевскому было около сорока лет.

Еще одна деталь. У юноши на картине Шеголькова карие глаза. Между тем казанский художник Л. Д. Крюков, хорошо знавший Лобачевского и написавший несколько его портретов, изображал человека с серыми глазами. Сын ученого и современники в своих воспоминаниях о Лобачевском также говорят о сером цвете глаз.

Итак, если Щегольков писал Лобачевского в молодости с натуры, то лишь тогда, когда ему самому исполнилось двенадцать. А ведь портрет свидетельствует о зрелом мастерстве.

Изучив материалы, Федоренко предположил: портрет юноши в черном — пробная работа Владимира Щеголькова, выполненная в присутствии членов педагогического совета Нижегородской гимназии и представленная затем на заключение Академии художеств для выдачи Щеголькову свидетельства на звание учителя рисования.

Чтобы подтвердить эту гипотезу, Федоренко обратился к криминалистам.

Изучив различные репродукции с портретов Лобачевского и два фотоснимка, эксперты пришли к выводу: для сравнительного исследования наиболее пригодна репродукция с портрета работы Л. Д. Крюкова. Здесь Лобачевский изображен в том же ракурсе, что и юноша в черном на портрете Щеголькова.

Криминалисты сделали фотографии портретов в одинаковом масштабе, приняв за основу расстояние между центрами зрачков. Контрольные экземпляры репродукций отпечатали с координатной сеткой — так, чтобы ее горизонтальные линии шли параллельно линии, соединяющей зрачки глаз.

Каждый снимок исследовали отдельно, отмечая те признаки головы и лица, которые позволяли индивидуализировать внешность по методу словесного портрета. Затем признаки одного портрета сопоставлялись с признаками другого.

Криминалисты обнаружили существенные расхождения между портретами — в соотношении размеров частей лица и особенно в индивидуальных признаках внешности (в форме бровей, козелка, противокозелка, мочки, вырезе ноздрей, расположении основания носа, направлении углов рта, наличии вертикальной бороздки на подбородке у юноши в черном и отсутствии ее на портрете Лобачевского).

Стало ясно: на портрете В. Щеголькова изображен не математик Н. И. Лобачевский, а какой-то неизвестный юноша. И все же полной гарантии эксперты дать не могли: всегда приходится считаться с субъективным восприятием художника, который, создавая образ, может и не стремиться к документальной точности.

Но, во всяком случае, правильнее считать, что в геометрическом кабинете Казанского университета висит портрет «неизвестного», а не Н. И. Лобачевского.

И на Солнце, как известно, есть пятна. Даже такая удобная система, как словесный портрет, не лишена недостатков. Главный из них — субъективность восприятия. Проводя исследования, оценивая результаты, каждый оценит те или иные признаки по-своему.

В последние годы криминалисты москвич Н. С. Полевой и рижанин Р. Э. Эльбур разработали метод, позволяющий, по их мнению, более объективно оценить совпадения или различия некоторых признаков. Авторы назвали его методом графических идентификационных алгоритмов.

Суть его в том, чтобы максимально использовать количественные характеристики, о которых уже никто спорить не будет. На фотографии или портрете, не вызывающих сомнения в подлинности, отыскивают ярко выраженные особенности и кодируют их в виде системы точек — ориентиров. Такая система, полагают авторы, строго индивидуальна и вполне может заменить фотографию.

Обычно за точки-ориентиры принимают: вершины наружных и внутренних углов глазных щелей, точку перехода лба в переносицу на прямой, проведенной через середину лица в вертикальном направлении, центр основания носа, вершины наружных углов рта.

Каждая из них ориентируется определенным образом в прямоугольной системе координат. Причем на всех сопоставляемых изображениях это делается одинаковым способом. В результате каждая из точек занимает строго определенное место, рядом с изображением. Точки соединяются между собой ломаной линией, которая и является графической характеристикой признаков внешности человека. Если линии совпадают, значит изображено одно и то же лицо.

Для такого метода крайне важна точность воспроизведения геометрических пропорций лица, его размеров в целом и в деталях. Точность эту даст, конечно, фотография. Вот почему, даже при очень большом сходстве живописного портрета с оригиналом, фотоснимок заслуживает предпочтения.

С полотен смотрят на нас горделивые красавицы, надменные вельможи — люди, в обличье которых чувствуется сила, уверенность в себе, аристократизм. Придворные живописцы умели угодить вкусам заказчиков и нередко приукрашивали своих героев, скрывая их физические недостатки. Немалых усилий стоило, например, изобразить императора Петра III так, чтобы его дегенеративное лицо обрело царственную величественность. Иногда сознательно, иногда невольно художники искажали натуру, изменяя некоторые черты лица или даже общие пропорции головы. Подобное несоответствие пропорций обнаружил, в частности, профессор М. М. Герасимов, когда восстанавливал облик адмирала Ушакова по его черепу. Достаточно было совместить портрет с изображением черепа, чтобы убедиться: художник явно отошел от истины, нарушив соотношение между отдельными частями головы. Следовательно, при всем уважении к труду и таланту мастера полностью полагаться на его глаз нельзя. Тем более если он пишет портреты тех, кто давно покоится в могиле. Отсутствие натуры открывает широкий простор творческой фантазии. Криминалисты находятся в лучшем положении — они могут потревожить прах умерших и раздобыть «натуру». Сейчас широко распространен метод опознания, который называют фотоаппликацией. Его применяют, когда необходимо убедиться, принадлежит ли тот или иной череп человеку, изображенному на фотографии. Это стало возможно лишь после того, как ученые обнаружили закономерную связь между строением черепа и мягкими тканями лица.

Прежде всего эксперт определяет пол, обращая внимание на те особенности, которые отличают мужской череп от женского.

У мужчин лоб (в профиль) скошенный, надбровные дуги и надпереносье хорошо выражены, зубы поставлены вертикально, глазницы угловатой формы.

У женщин лоб более вертикальный, надбровные дуги и надпереносье развиты слабо, зубы направлены несколько вперед.

С фотоснимка делают негатив, который помещают в фотоаппарат вместо матового стекла. Череп устанавливают на подставке с таким же поворотом и наклоном, как голова на снимке. Съемку производят в том же масштабе, в каком выполнен негатив.

Негативы совмещают по строго определенным опознавательным точкам. Затем делают отпечатки. Если на них все детали лица совпадают с соответствующими деталями черепа, значит тождество установлено.

На какие же признаки обращают наибольшее внимание?

Во-первых, на соотношение контуров мягких тканей и костей (например, свода черепа, нижней челюсти). Во-вторых, совмещают соответствующие точки на голове и черепе, сравнивая положение углов глаз, носогубной складки, углов рта. Кроме того, учитывают толщину мягких тканей над определенными участками черепа.

Можно ли полностью довериться этому методу? Не бывает ли случайных совпадений, которые ставят под сомнение идентификацию?

Ученые спорят. С тех пор как в 1932 году Штадмюллер «открыл» фотосовмещение, во всех странах появились сторонники и противники этого метода. В СССР фотоаппликацию впервые применил в 1941 году в научно-исследовательском институте судебной медицины профессор Ю. М. Кубицкий. Многие эксперты убедились тогда: фотосовмещения совсем несложны и, главное, не требуют специальной аппаратуры. Популярности метода способствовало и то обстоятельство, что результаты фотоаппликации наглядны и понятны следственным и судебным работникам. Наконец, такое исследование можно выполнить в короткие сроки, что особенно важно для уголовного процесса.

И все же среди практических работников и ученых раздаются голоса, призывающие к осторожности, требующие более точных научных обоснований фотоаппликации.

Ю. М. Кубицкий и ленинградский ученый В. П. Петров считают, что, если фотосовмещение дало отрицательный результат, можно категорически утверждать: череп принадлежит другому человеку. При положительном результате столь уверенным быть нельзя, и следует говорить лишь о возможности, вероятности того, что череп имеет отношение именно к данному лицу.

Петров справедливо замечает: полностью исключить вероятность случайного совмещения изображения черепа с фотоснимками головы пока еще нельзя. Значит, фотосовмещение надо дополнять другими исследованиями.

Профессор М. М. Герасимов — человек разносторонних дарований. Он и археолог, и антрополог, и скульптор. Всемирную славу принесли ему труды, в которых воедино сплавились все его таланты. Выпущенная более 20 лет назад книга «Основы восстановления лица по черепу» произвела сенсацию в научном мире. Но его открытия и методика заинтересовали не только ученых, но и практиков, в том числе тех, кто занят борьбой с преступниками. Герасимов открыл интересные закономерности. Оказывается, существуют определенные соотношения между толщиной мягких тканей лица и строением костей черепа, положением соответствующих точек, линий, частей лица и костных образований лицевого скелета, строением отделов лица и костей черепа.

Если знать эти соотношения, можно восстановить лицо по черепу.

В 1938 году Герасимов проводил контрольные опыты. Чтобы убедиться в их правильности, ему нужны были черепа таких людей, облик которых известен. В военно-медицинской академии ему показали череп Хаджи-Мурата. Того самого, гибель которого так выразительно описал Лев Толстой: «…вдруг он дрогнул, отшатнулся от дерева и со всего роста, как подкошенный репей, упал на лицо и уже не двигался.

Он не двигался, но еще чувствовал. Когда первый подбежавший к нему Гаджи-Ага ударил его большим кинжалом по голове, ему казалось, что его молотком бьют по голове, и он не мог понять, кто это делает и зачем. Это было последнее его сознание…»

Как известно, отрубленную голову Хаджи-Мурата поместили в спирт и отправили в Шемаху, затем в Тифлис, а обезглавленное тело захоронили. Через некоторое время над могилой установили плиту с арабской надписью: «Могила аварца Хаджи-Мурата из Хунзака, павшего в войне за веру». Могилу вскрыли в 1958 году и нашли в ней скелет без черепа.

Голова Хаджи-Мурата по распоряжению наместника Кавказа Воронцова была выставлена на всеобщее обозрение. Ее зарисовал с натуры художник Коррадини.

Затем голову обработали и отбеленный череп Хаджи-Мурата привезли в Петербург, где показали Николаю I. С тех пор череп хранился в военно-медицинской академии, пока его не передали Герасимову.

Ученый имел перед глазами четыре портрета Хаджи-Мурата, созданных в 1851–1852 годах. Два из них написал Г. Г. Гагарин, два — Е. И. Коррадини. Предполагают, что они писаны с натуры, хотя и различаются между собой.

Исходя из степени сращения швов черепа и стертости зубов, Герасимов пришел к выводу — Хаджи-Мурату было от 45 до 50 лет. Степень развития рельефа черепа позволила сделать вывод, что Хаджи-Мурат был сильным, хорошо тренированным человеком. По очень незначительным изменениям на черепе ученый высказал предположение, что Хаджи-Мурат хромал на левую ногу.

Так, шаг за шагом М. М. Герасимов воссоздавал образ одного из героев национально-освободительной борьбы кавказских народов.

Коллекция скульптурных портретов со временем пополнилась изображениями скифского царя, Ивана Грозного и многих других людей, облик которых был неизвестен нашим современникам.

Создать скульптурный портрет способен только эксперт, хорошо овладевший методом Герасимова. Впрочем, и он, по мнению видных ученых В. И. Прозоровского и Ю. М. Кубицкого, все же не сможет добиться идеального портретного сходства.

Да и сам Герасимов признает, что с полной достоверностью восстанавливаются только части лица, плотно прилегающие к костной основе. Что же касается деталей ушной раковины, формы губ, ноздрей, то они реконструируются лишь приблизительно. И уж совершенно невозможно восстановить такие признаки, как морщины, бородавки, шрамы, расположение растительности, цвет радужной оболочки глаз.

Вот почему криминалисты сравнительно редко прибегают к этому трудоемкому и в конечном итоге пока еще вспомогательному методу.

Мы рассказали об основных этапах, которые прошла наука опознания образа человека.

Этот путь — от субъективных восприятий к объективной оценке — далеко еще не завершен. Не за горами время, когда криминалисты воспользуются услугами электронного помощника — кибернетического устройства. Сейчас машины еще учатся «узнавать». Нет сомнения, что они овладеют этим труднейшим искусством.