Ненависть

– К этому времени мы будем уже далеко, – прикинул Вольф. – А у нас еще один раненный – Сокол. Шел первым, угодил в яму с шипами, ногу до кости вспорол.

– Вас нельзя оставлять одних, словно дети малые, – посетовал Стрелок. – Я ведь предупреждал.

– Куда мы в такую-то мокротень? – заканючил подошедший Кникер, успевая жевать на ходу.

– Молись чтобы лило, олень, – сверкнул глазами Стрелок. – Водичка все следы смоет. Или хочешь познакомиться с нашими друзьями поближе?

Кникер выругался в полголоса и исчез.

Школа потерялась в туманной дымке. Дождь, как назло, начал слабеть, превратившись в противную изморось. Миновали пустырь, заросший полынью, и уперлись в высокую, поросшую лесом насыпь.

– Перегон Свердловск-Шарташ, – нарушил молчание Стрелок. – Все наверх.

Сам задержался и тщательно осмотрел пологий склон на оставленные следы. А разве может не наследить группа измученных людей, с тремя ранеными на руках?

Насыпь прямая как стрела. Когда-то здесь тянулась железная дорога, рельсы до сих пор угадывались в траве. Вольф неуловимо изменился. Глаза горели, даже хромота пропала. Неужели близко к таинственной цели всего предприятия?

Головной дозор временно переквалифицировался в тыловой, и засел в уютных кустах, наблюдать нет ли хвоста. Зондеркоманда утопала вдоль путей. Дождь прекратился, проглянуло солнышко, от прогретых за день руин поднималась легкая дымка, превращая город в неуловимый мираж. Кажется подует ветер и видение исчезнет бесследно.

Хвоста не было. Группу догнали метров через пятьсот. В зарослях виднелись остатки приземистых зданий. Корни деревьев вздыбили рельсы, создавая замысловатые, фантасмогоричные виды, достойные пера Босха. Дирлевангер то и дело сверялся с картой, близко никого не пуская. Железная дорога сделала плавный поворот и раскрылась как веер. Огромная станция, пути заросли, но на глаз их никак не меньше десятка. Город внутри города, состоящий из укромных уголков и лазеек. Подсознательно чувствуешь маслянистую мазутную вонь. Кругом все усыпано ржавым, металлическим хламом. Левее развалин,ы и огромный, черный, словно выгоревший участок земли, лишенный растительности, густо прущей вокруг. Скорее всего место для хранения угля.

– Станция Шарташ, конечная, пассажирам просьба освободить вагоны, – просиял Стрелок.

Шутке никто не засмеялся, люди усталые, промокшие, перепуганные. Не слышно обычных подначек и трепа о пустяках.

Вольф дал отмашку на долгожданный отдых. Укрылись в развалинах кирпичного пакгауза, с остатками рубероидной крыши. Относительно сухо. На полу слой мягкого, чистого песка. В проломы и змеистые трещины прекрасно просматривалась окружающая местность: сгнившие товарные вагоны, остатки перронов, груды шпал превратившиеся в труху.

– Готтард умер, не донесли, – едва слышно выдохнул Кникер, и поднялся от тела с безумными глазами, весь перепачканный кровью. Корявый палец уставился Вольфу в грудь. – Это ты, ты во всем виноват! – наемника начало колотить. – Ты привел нас сюда!

– Прекрати истерику, солдат, – Дирлевангер остался спокоен.

– Пошел на хер! – взвился Кникер, брызнув слюной. – Обещал плевое дельце, после которого мы станем королями, а в итоге мы тут все сдохнем! Все до единого!

Вольф промолчал, и Рудольфу это молчание абсолютно не понравилось. Как бы не грянула буря.

– Он нас на убой привел, как свиней, разве не понимаете? – Кникер обернулся к остальным. – Надо отсюда сваливать!

– Никто никуда не уйдет без моего разрешения, – безжизненно обронил Вольф. Население старого пакгауза незаметно разделилось надвое. Рувас, Мамчур, Клаус и двое наемников встали за гауптманом. Радист побелел. Фельдфебель обманчиво расслаблен, затаившегося зверя выдавали только нереально расширившиеся зрачки.

Остальные стаей ворон сбились за Кникером, решившим покорчить из себя настоящего фюрера. Посередине остались Стрелок, Руди и успевший плюхнуться на задницу Лис. Зульфат ушел в другой конец дома и ковырялся в песке, словно происходящее еговообще не касалось.

Поднеси горящую спичку и воздух заполыхает.

– Все сдохнем! – погрозил кулаком Кникер, заводя людей. – Помя…

Раздался хлопок, голова смутьяна дернулась, из него будто выдернули позвоночник. В вытянутой руке Дирлевангера зажат «Вальтер» с глушителем, легкий дымок шел от дульного среза. Кникер обмяк.

– Еще претензии есть? – тихо спросил гауптман. – Говорите, не стоит держать все в себе.

В ответ угрюмое молчание. Пальцы застыли на спусковых крючках. Наемники искоса переглядывались. Одно неверное движение, и старый пакгауз превратится в братскую могилу.

Ситуацию разрядил Лис.

– Никогда мне эта сволочь не нравилась, – наемник поднялся, и пнул сучащего ножками Кникера. – Дрянь человек. Жил как крыса и помер, как крыса, песок, сука, запачкал, где теперь спать? Мы с тобой командир. Давайте кофейку бахнем, а? Я замерз.

Наемники возбужденно загомонили, напряжение спало. Смертоубийства вроде не будет.

– Рад, что недоразумение разрешилось, – выдохнул Дирлевангер и распорядился. – Выставить караул, занять круговую оборону, заминировать подходы, оказать помощь раненым. Я с фельдфебелем на разведку, со мной проводник и его люди. Обер-лейтенант принимайте командование, связь каждые полчаса.

– Есть! – Клаус вытянулся по струнке, и тут же включил большого босса. – Не рассиживаемся, труп убрать, приготовится к обороне.

– Рюкзаки оставьте, идем налегке, – обронил гауптман, направляясь на выход.

Руди с радостью покинул развалины, пропитанные запахом свежей крови. На разведку так на разведку. Все лучше, чем сидеть в кирпичном ящике и ждать неизвестно чего.

В последний день своего существования станция жила обычной жизнью. Крайние пути забиты составами, так и не дождавшимися отправления. Товарные вагоны прогнили и рассыпались, местами остались только тяжелые, колесные пары, навечно прикипевшие к рельсам. Старинного вида паровозы похожи на спящих монстров, опутанные ползучим кустарником и травой.

– Проводник, опиши мне мразей, – потребовал Вольф.

– Люди как люди, руки, ноги, голова, – отозвался Стрелок. – Вооружены не хуже чем мы.

– Я их даже не видел,– посетовал гауптпан. – В прицел попался один, верткий сученыш, попробуй тут попади.

– И я ни в кого не попал, – хмуро сообщил Мамчур. – Лупил не пойми куда, патронов сжег месячную норму. Мне бы хоть одного под нож, было бы дело! – фельдфебель причмокнул от предвкушения.

– А потеряли семерых, двое раненых, – задумчиво протянул Вольф. – Неравноценный обмен.

– Надеюсь оно того стоило, – буркнул Стрелок.

– Не знаю,– отозвался Вольф. – Надеюсь. Ненавижу проигрывать.

Всегда хладнокровный Дирлевангер сейчас похож на почуявшего подранка сеттера. Взволнован до крайности, очень спешит, постоянно сверяясь со своей таинственной картой. Глаз так и бегал по заброшенной станции. Увидев приземистое здание с остатком трубы, гауптман пережил целую гамму чувств немотивированной радости. Развалина как развалина. Если только на плане не указана как важный ориентир…

Руди почувствовал себя героем приключенческого романа о пиратах. Даже капитан одноглазый имеется и вечно угрюмый боцман, с темным прошлым, в лице, вернее харе Мамчура. А ты сраный юнга, который непременно совершит нечто героическое и спасет потрепанные шкуры бравой команды. Ну или пойдет ко дну, при первом же абордаже.

Железнодорожная ветка, затерявшаяся в зарослях, отделилась от общего пучка, уводя в сторону. Дирлевангер ускорил шаг, почти побежал. Местность достаточно открытая, кое-где торчали маяками редкие клены и высохшие елки с отошедшей корой. Рельсы пролегли сквозь кустарник, служа нитью Ариадны для гауптмана. Впереди выросла пологая насыпь, теряющаяся вдали. Высоченная, с двухэтажный дом, заросшая шиповником и корявыми соснами, похожая на гребень сказочного дракона. Рельсы исчезли за огромными, наполовину приоткрытыми металлическими воротами.

– Пришли, – Дирлевангер побежал, сильно прихрамывая, – Неужели зря?

Массивные створки, толщиной сантиметров в тридцать, способны выдержать удар атомной бомбы. Внутри темнота, тянуло холодом и могильной сыростью. Корни деревьев нависли над входом неряшливой бахромой.

– Проводник, оставь япошку дозорным, остальные за мной, – приказал Вольф и полез прямо в пасть к дьяволу, доставая фонарь.

Зуля остался на входе. Лучи осветили полусферу бетонных стен сочащихся влагой, и слегка разогнали недобро сгустившийся мрак. Так наверное выглядит метро, всегда мечтал прокатиться на поезде, мчащимся под землей.

Под ногами зазвенело. Мамчур посветил на пол. Россыпь, целое море тронутых ржавчиной гильз. Чуть дальше, порыжелый «шмайсер». У рельса скалился человеческий череп в характерном, круглом, немецком десантном шлеме середины прошлого века. Рядом топорщился ребрами костяк, облаченный в лохмотья. У стены еще один, уронивший голову на колени, в ногах винтовка FG-42, с сошками и оптическим прицелом. Настоящий раритет. Еще скелет, весь пол выстлан людьми и стрелянными гильзами.

– Десантники, – подтвердил догадку Мамчур, покопавшись в прахе и подсветив на ладони овальный жетончик с отверстиями. – Причем не простые, пятисотый батальон ваффенСС, выполняли особые операции за линией фронта. Видите прорези посередине? Если солдат погибал, жетон ломали напополам. А эти целые. Никто не позаботился о бойцах. Поганая у парней была работенка. Лежат уже лет шестьдесят, прыжковые комбезы старого образца.

Руди нагнулся и поднял мокро блеснувший предмет. Неплохая вещица, потемневший от времени перстень с куском фаланги внутри. Пикирующая хищная птица со свастикой в лапах, в обрамлении дубовых листьев. Показывать никому не стал, спрятал в карман.

– Не меньше взвода, – прикинул Дирлевангер.

– Похоже сами себя постреляли, – предположил Стрелок.

– Вполне может быть, – Вольф переступил скелет и заторопился в темноту.

Метров через двадцать рельсы уперлись в очередные, на этот раз наглухо задраенные ворота.

– А копилочка-то цела! – просиял гауптман.

– Здесь последний, – Мамчур осветил скелет уткнувшийся головой в ворота. В руке зажата иззубренная саперная лопатка. Судя по следам на металле, человек в иступленной ярости рубил створки пока не обессилил. Возможно был ранен. Что же случилось в этом тоннеле?

Дирлевангер принялся ощупывать ворота

– Заперто и заварено, лучшая новость за последние несколько лет. Шампанское есть?

– Чувствую себя чужим, на этом празднике жизни, – буркнул Стрелок. – Кто-нибудь потрудиться мне объяснить?

Вольф мгновенно стал самим собой, серьезным и собранным.

– Буду откровенен, вы были нужны мне только до станции. На подходе вас бы просто придушили.

– Какой приятный сюрприз, – хмыкнул Стрелок, в тишине щелкнул взведенный курок. Руди захлопал глазами, переваривая услышанное. Кого придушить?

– Расслабьтесь, – успокоил эмоции Вольф. – Планы изменились. Я хочу, чтобы вы стали частью команды. Поэтому вы здесь, со мной, а не лежите в развалинах с аккуратно перерезанным горлом. Даже мои люди не знают зачем мы пришли, вас я посвящу первыми.

– Спасибо, – с ноткой сарказма поблагодарил Стрелок.

– Не за что, – Дирлевангер словно не заметил насмешки. – За этой дверью скрыто величайшее сокровище во всей Европе, Азии, а может и мире. Нас разделяют пол метра стали.

– Это какой-то изощренный развод?

– Отнюдь. Три года назад, мои ребятки приволокли подозрительного старика. Ошивался в тагильских трущобах, искал охотников пойти на восток, в Мертвые земли, сулил огромные барыши. Пытался отпираться, но мы умеем развязывать языки. Болевой порог штука сугубо индивидуальная. Поведал он крайне интересную историю. В сорок шестом году ему было восемнадцать, работал он на Свердловской железной дороге, на станции Шарташ. Фронт приближался, промышленность спешно эвакуировали на восток. Однажды ночью, из Москвы прибыл поезд с таинственным грузом и целой ротой охраны. Сотня НКВДшников, была такая спецслужба, злые как черти. Никого близко не подпускали. Состав загнали в специальный, подземный бункер, ждать следующей ночи. Наш герой проверял сцепку вагонов в сопровождении четверых охранников и собаки. Никогда таких мер предосторожности не было.

– И груз за этой волшебной дверцей? – предположил Стрелок. – Не хватает нарисованного камина и деревянного мальчика.

– Да. Поезд никуда не ушел. На следующий день город подвергся налету люфтваффе, немецкие диверсионные группы высадились на восточной окраине, перерезав дороги. Начался хаос и повальное бегство. Старик лично видел, как заваривали ворота. Груз остался ждать новых хозяев.

– Боюсь предположить что за груз.

– Неизвестно, явно не станки или мебель. Полагаю там золотой запас СССР, после войны он исчез без следа. Тонны бренного металла и драгоценных камней на невообразимую сумму. И все это будет нашим. Дело за пустяком, вскрываем сейф и сваливаем. Как вам расклад?

– А с чего дед ждал семьдесят лет?

– До восьмидесятого года Мертвые земли были закрытой территорией, мышь бы не проскочила. К тому же для операции нужны деньги, снаряжение, люди. Вспомнить о кладе его подтолкнули обстоятельства. Внучка заболела лейкемией, а в больнице для унтерменшей ей могли помочь только эвтаназией. Потребовалась куча денег, и он знал где их взять.

– И у вас есть план, герр гауптман?

– Иначе нас бы здесь не было, – улыбнулся Вольф. – Одно но, мои люди ­­– ­стая собак, дай повод, вцепятся в горло. Поэтому мне нужны вы. Надо продержаться сутки. Вы уведете преследователей за собой, получите долю, дальше решайте сами. Времени раздумывать нет.

У Руди подкосились ноги. Перед глазами маняще заблестел желтый металл. Ничего себе поворот.

– Мы согласны, – Стрелок протянул руку. – А теперь за дело, пора становиться богачами!

Глава 13

Старый пакгауз покинули на рассвете. Из темноты и тумана проступили руины покрытые лесом. Картина совершенно нереальная своей мрачной, мистической красотой.

Ночка выдалась так себе. После бурного, насыщенного всяким дерьмом денька, спали лишь самые толстокожие вроде Стрелка. Шрам постанывал, требуя внимания, ветер рвал сосны и зверем выл в окнах города-призрака. После полуночи, где-то на западе завязалась нешуточная перестрелка, быстрая, яростная, жестокая, с применением автоматического оружия и пулеметов. Кто с кем, непонятно. Одни люди всегда хотят прикончить других. Из-за денег, власти, баб, просто так, от нечего делать. Такова жизнь, как говорят лягушатники.

Условия игры поменялись. Зондеркоманда, Мертвые земли, развалины, отступили на второй план. Тонны золота на расстоянии вытянутой руки. Приди и возьми. Мифическое Эльдорадо, среди уральской тайги. Судьба взбалмошная девчонка. Вчера убирал городские помойки, а сегодня потенциально богаче арабского шейха, с шансами на выживание примерно как у червяка, отправившегося с мужиками на рыбалку. Такая вот забавная перспектива.

Вчере вечером, Стрелок заставил Рудольфа бросить коробочку передатчика в кусты рядом с насыпью, под которой спрятался золотой поезд. Тысяча марок отработана честно.

Дирлевангеру нужны сутки. С какой целью знает только сам Вольф, да может быть Дьявол. Если это не одно и тоже лицо. На уме крутился старый, заезженный до дырок сюжет: путешествие за несметными сокровищами с билетом в один конец. Зачем Вольфу делиться с первыми попавшимися бродягами? Самое смешное, этот животрепещущий вопрос волновал только Руди. Стрелок по обыкновению отшутился. У Зульфата ответ универсален: «На все воля Аллаха.» Или духов предков, или Иисуса Христа. По настроению. Прямо царство фатализма какое-то.

Планы Стрелок обрисовал крайне обтекаемо: находим ублюдков, маним за собой, и сматываемся во все лопатки. Проще некуда. А на деле легче уж застрелиться, ну или попросить товарища оказать тебе эту крохотную услугу, если ты ревностный католик и хочешь застолбить местечко в раю.

Город замер в зыбкой пелене тишины. Пружина капкана сжалась. Один неосторожный шаг и стальные клыки сомкнутся на шее. Чувство постоянной опасности угнетало больше всего. Ты на взводе, напряжен, ожидаешь подвоха, это превращает душу в высушенный лист, лишает воли и сил. Явь и фантазии переплетаются, становишься дерганный, злой. Паранойя берет верх и ты незаметно скатываешься в бездну безумия.

Солнце робко показалось над горизонтом. Мягкий, теплый свет упал на руины, любопытно заглядывая в окна, в каждую трещину и малейшую щель. Величавое зрелище. Тянет на философию. Осознаешь, как все тщетно, все проходяще, сколько не рвись и не пыжься. Конец один – смерть и забвение, и солнышко, ласкающее твою одинокую, забытую всеми могилу. Ну разве ворона сверху нагадит.

Разрушенные кварталы тянулись бесконечно. Час бесцельного блуждания ничего хорошего не принес. Вчерашние преследователи растворились в ночи. Может Дирлевангер перестраховывается? Вдруг никто нас не ищет? Вокруг десятки километров руин, болот, буреломов и скал. Это даже не банальная иголка в стоге сена, это капелька дождя в бушующий шторм, вша-альбинос, прячущаяся среди миллиардов сородичей кишащих на нищих в трущобах Бомбея.

Руди, погруженный в раздумья, совсем расслабился. Зуля метнулся змеей, сгреб в охапку и утащил в сторону. Рудольф даже пикнуть не успел. На то место где он бы оказался через мгновение, с грохотом обрушился кусок кирпичной кладки размером с колесо от бронетранспортера. Осколки брызнули, как от ручной гранаты, поднялось облачко красноватой пыли. Ничего себе.

– Мала-мала осторожней нада быть, – укорил азиат. – Камень-голова, совсем плохой смерть.

– С-спасибо, – выдавил Руди. Надо быть осторожней, накрыть может в любую минуту, легко отделался.

– Я кого-то видел, – Стрелок тенью скользнул в подъезд.

Вот так новости. Стена, значит, не сама обрушилась?

Изнутри домик похож на карточный: громные дыры, хлипкие перекрытия, ковер битого кирпича на полу. Подуй и разлетится на сотни частей. Шаткая лестница вывела на второй этаж. Пустые клетки квартир, в стенах сквозные проломы. Тишина. Затаился падла. Руди, горящий жаждой мести, закрутил головой.

– Тут сторожи, – приказал Стрелок, исчезая за поворотом. Зуля ушел на лево, оттуда послышался грохот, нарочито громкие шаги и сдавленные проклятия. Вроде терры рядом, а страшновато.

Руди напрягся, уловив шуршание за стеной. Стрелок? На всякий случай приставил «гевер» к окну и достал пистолет. С короткостволом в здании сподручнее, чем с длиннющим веслом. Запах пришел быстрее смазанного движения. Повеяло немытым телом, из ближайшей дыры выскочила настоящая образина и одним махом сбила Рудольфа с ног. Две фигуры покатились по полу с надсадным сопением. В живот, несколько раз, сильно ударили. Резкая боль обожгла правое плечо, укусил сука! Руди изловчился, отбросил чудовище прочь, наставил «Вальтер» и заорал:

– Назад сука, не двигайся, пристрелю нахер! – лишь бы по человечески понимал!

Злоумышленник приложился спиной так, что посыпалась труха и куски штукатурки. Бородатое, лохматое существо неопределенного пола. Засаленные, нечесаные патлы закрывали мурло. Глазищи зыркали с ненавистью. Одето в невообразимые лохмотья. Воняет жутко: дымом, мочой и тухлятиной. В руке огромный, зазубренный нож. Так вот чем тыкал, мразина. Руди скосил глаза на живот. Кишки вроде не выпущены. Подсумки пострадали.

– Ножик брось, падла!

Ржавый клинок послушно отлетел прочь. Ненависть в глазах чупакабры исчезла, сменившись страхом.

– Поймал? – из коридора появился Стрелок. – Знатная добыча. Какой красавчик.

Руди поднялся и отвесил чудищу пинка. Тот заскулил, съежившись еще больше. Злоумышленник оказался тощим и жалким, а со страху казался огромным и страшным.

– Он меня чуть не прирезал, – наябедничал Руди, в доказательство продемонстрировав разорванные подсумки.

– Зверушка просто оборонялась, – умилился Стрелок. – Правда зверушка?

Чудовище яростно закивало.

– Разговаривать умеешь?

– Умею, – изрекла непонятная тварь на вполне сносном немецком.

– Надо же, разумный, – порадовался Стрелок.

Едва слышно зашелестело кирпичное крошево, подошел Зульфат, осмотрел добычу и заохал:

– Очень плоха, шайтана поймали, быть беда. Сжечь нада шайтана.

– Понадобиться бензин, – задумчиво протянул Стрелок. Шутки у них такие или серьезно?

– Я не шайтан, – чудовище забилось в пыли. – Пожалуйста не надо, я человек!

– Не верить шайтан, – предостерег Зуля. – Шайтан много врать, шайтан грязный рот.

– Умоляю не надо!– зверушка зарыдала навзрыд, подергивая худенькими плечами. Похож на мокрого воробья. Руди стало его немножечко жаль, несмотря на испорченную снарягу, пережитый страх и едва не обгаженные штаны.

– Да нет, не шайтан это, – сообщил скептически настроенный Стрелок. – Правда чудовище?

– Правда, мамой клянусь, детишками малыми клянусь, Христом богом клянусь!

– Ну вот, разве шайтан может богом поклясться? – расцвел лучезарной улыбкой Стрелок.

– Это хитрый шайтан, – сплюнул Зуля, оставшись при своем мнении.

– Имя у тебя есть?

– Е-есть, Фомой кличут.

– Редкое имя.

– У шайтан всегда имя редкий, – авторитетно заявил Зульфат. – Нада проверка.

– Каким, интересно, образом?

– Горло ножем ткнуть, если человек – умрет, жалко будет, а если нет, шайтан значит, нада мал-мала жечь.

– Пощадите!– образина на коленях поползла к Стрелку.

– Ты зачем убить нас хотел, Фома?

– Я не хотел, – бедолага истово перекрестился, – Вот те крест начальник. Вижу, люди чужие идут, я и спрятался, а стена на соплях, оперся, оне и рухнула. Я не виноват!

– Ну хорошо, – Стрелок легонько пихнул носком обуви устрашающего вида тесак. – А железкой зачем в живого человека тыкал?

– Испужался я,– не моргнув глазом соврал Фома. – Думал люди плохие.

– А мы, значит, хорошие?

– Очень, очень хорошие, – последовала обаятельная, гнилозубая улыбка.

– Чем промышляешь Фома?

– Живу я тута.

– Коренной мертвоземчанин?

– Нет, из Первоуральска я, беглый, восьмой год тута скрываюсь. Подвальчик неподалеку оборудовал.

– Веди в гости, – принял решение Стрелок.

Гостям Фома явно не обрадовался, деваться некуда было. Тем более Зуля не на шутку озаботился идеей провести обряд экзорцизма.

Патлатый абориген заковылял под неусыпным контролем Стрелка. Прошли двор заросший крапивой и чертополохом. Едва заметная тропка нырнула в густые кусты, облепившие трехэтажное здание. На торце обнаружилась лестница сбегающая вниз и дверь занавешенная грязной рогожей.

– Добро пожаловать, – пискнул хозяин.

На самом деле не подвал, а цокольный этаж, измызганные оконца под потолком пропускали обманчивый, колыхающийся свет. Обстановка в стиле минимализма. Скособоченный стол с изрезанной крышкой, пара мисок с потрескавшейся эмалью, покрытые слоем жира, низкий топчан с кучей тряпья. Пара неожиданно добротных стульев с резными спинками. В углу железная печь обложенная кирпичом, на ней закопченный чайник, с длинным, изогнутым носиком и чугунная сковородка. Воняло тухлячком с легкими нотками протекшей канализации. Жилище типичного холостяка.

– Садитесь, – Фома скинул со стула облезлую шкуру. – Чаю будете? Отличный чай, из шиповника и смородового листа.

– Спасибо, как-нибудь в другой раз, – поблагодарил Стрелок. – Рассказывай чем живешь.

– Ну это, – забегал глазенками абориген. – Огородик у меня, картоха, огурчики, капустка, мне хватает.

– Веган?

– Ммм, не совсем. Самоловы ставлю, на зайцев, на крыс. Добрые люди мяском, иногда, помогают. Без хлебушка плохо. Хлебушка у вас нет?

– Найдем, – посулил Стрелок, запуская руку в рюкзак. – Сначала расскажи про добрых людей.

Фома замялся, явно сболтнул лишнего. Пошамкал губами и осторожно сказал:

– Ну это, я ж тута не один живу, много нас. Заходят изредка, новости рассказывают, едой помогают. Добрые люди.

– Давно были? – Стрелок извлек половину краюхи черного хлеба.

– Вчера, – глаза Фомы вспыхнули нездоровым огнем. Надо же, хлебный наркоман. – Искали чужаков, вроде как немцев. А откуда немцы в наших краях? Непонятно.

Стрелок отломил кусочек хрустящей горбушки. Фома поймал на лету, собаки бы обзавидовалсь, запихал в рот, заурчал и зачавкал.

– Поподробней о добрых людях ,если хочешь еще.

– Это люди Хозяина, – с придыханием вымолвил Фома, не сводя с буханки завороженного взгляда.

– Хозяина? – удивился Стрелок. – Давно ли у Мертвых земель появился хозяин?

Создалось впечатление, что абориген всячески прикрывает тщедушным телом печь.

– Лет десять как, объединил мелкие банды, прекратил грызню, перебил тех кто пошел против него. Теперь он тут главный.

– Король пней и развалин?

– Зря смеетесь, – в голосе Фомы прозвучали змеиные нотки. – Хозяин страшный человек. Лучше не стоять у него на пути.

Стрелок с Зульфатом обменялись многозначительным взглядом.

– Где можно найти Хозяина?

– Не знаю, – признался Фома. – Он везде и нигде, приходит когда захочет и берет, что захочет. Сам я его ни разу не видел.

– Верю. Держи, заслужил, – бандит кинул краюху. Фома сгреб в охапку и принялся усердно жевать. Больше половины отломил, и завернул в грязноватую тряпицу. Запасливый гад.

Зуля обошел убогую конуру, не нашел ничего интересного, ножом подцепил засранную крышку сковороды и и замотал головой.

– Ой беда-беда, ой шайтан.

Фома как-то сразу взгрустнул.

Стрелок посмотрел, хмыкнул и посторонился.

Чего там? Руди сунулся, и едва не выблевал скудный завтрак. В сковородке, в густой подливе аппетитно плавали три человеческих пальца. Где остальные думать не хочется. Понятно где, в Фоме.

– А ты, Фома, гурман каких поискать, – прокомментировал Стрелок.

– Осуждаете? – пискнул людоед, посматривая в сторону выхода.

– Упаси Бог. У каждого свои милые привычки. Чьи пальчики?

– Люди Хозяина вчера принесли, пальцы пожарил с лучком, руку закоптил. Неделю сыт буду. Жрать-то надо.

– Покажешь?

– Отчего же не показать, – сокрушенно вздохнул Фома, пошуровал за измызганной занавеской, побренчал посудой и выволок на всеобщее обозрение потемневшее, человеческое предплечье, с до боли знакомой татуировкой, змеей обвивающей длинный кинжал. Мага.

– Нас тоже скушать хотел? – не повел бровью Стрелок.

– Ну да, – чистосердечно признался Фома, и завхлипывал как нашкодивший школьник. – Теперь-то не хочу.

– Логично. Давно человечинкой балуешься?

– Давно, – огрызнулся Фома. – А чего, нельзя что ли?

– Да ради Бога. Хозяин не против, насколько я понимаю?

– Хозяин сам человечину ест, – понизив голос сообщил Фома. – Сердца у людев рвет и ест, силу себе забирает.

– Весело у вас тут, Папуа-Новая Гвинея, – кивнул Стрелок. – Ладно, не наше дело. Скажи друг Фома, люди мы не местные, как к стадиону «Диномо» пройти?

– Ээ, значит так, – людоед сморщил узенький лоб. – Чичас выйдете и налево сворачивайте, и все прямо и прямо, выйдете к Дворцу пионеров, там болото сейчас, упретесь в городской пруд, чутка выше подымитесь и аккурат стадион.

– А население? Такие как ты есть на пути?

– В той стороне нет, – заскучал Фома. – Не селится там никто.

– Почему?

– Условиев нет, – отвел глаза каннибал. – А ночью страшно до жути, призраки бродят и кровь у живых пьють.

– Понятно, – хмыкнул Стрелок. – Ну ладно, спасибо хозяин, пойдем мы. Бывай.

– Не убьете? – весь затрясся Фома.

– Что мы изверги какие? – Стрелок мельком глянул на Зулю играющего с ножом. – Ну по крайней мере не все. Живи и радуйся, хавай людей. Ведь ты никому не расскажешь о нашем мимолетном знакомстве?

– Я и не видел никого, – Фома прикрыл глазки и зашарил ручонками по стенам, как слепой. – Эй, кто здесь?

Грязная берлога уже опустела.

– Этот каннибал сдаст нас со всеми потрохами, – посетовал на улице Руди.

– Ну естественно, – подтвердил Стрелок. – Предлагаешь глотку вскрыть? Экий ты кровожадный.

– Я не знаю, – смешался Рудольф.

– Счастье в неведении, – веско поднял палец Стрелок. – Фома отличный парень, добрейшей души человек. Подумаешь, людей ест, у каждого свои недостатки, ты сам давеча думал, что я кровь арийских младенцев пью. Этот тупой хер окажет нам важнейшую услугу, пустит по нашему следу загадочного Хозяина. Удача сама пришла в руки.

Руди промолчал, не разделяя всплеска безумного оптимизма. Скоро на хвост сядут десятки отборных головорезов. И это удача? Форменное самоубийство.

Однообразные руины до самого горизонта. Жилые кварталы, превращенные в молчаливые памятники кипевшей некогда жизни.

За одним из поворотов Стрелок наскоро установил растяжку из ручной гранаты и толстой лески. Перебросился парой слов с Зульфатом, и азиат скрылся в развалинах. Дальше пошли вдвоем. Чем дальше, тем больше вопросов к местной архитектуре. В зарослях проглядывали участки высокой, кирпичной стены, соединяющей дома. Грубо, неряшливо сложенная, зато на совесть, чувствовалась монументальность конструкции. Странное решение. Раньше такого не было. Чувство, словно забор возведен для охраны чего-то или от кого-то. Непонятно.

– Зачем ?– поинтересовался Рудольф, как раз пробираясь в брешь. Корни раскрошили кладку, разорвали кирпич, запустив длинные, извилистые пальцы в каждую щель.

– Чуть позже расскажу, история первый класс, – пообещал Стрелок. Развалины расступились в стороны, сменившись куском настоящего леса. Под каблуком мокро зачавкало, сквозь осоку сочилась грязная жижа. Берег небольшого болота густо зарос круглыми шапками кустов, рухнувшие деревья тянули к небу размокшие, склизкие корни. Посреди болота виднелись остатки круглой, каменной беседки, и опоры рухнувшего моста. Дальше, за зелеными кронами, высилась крыша большого, каменного здания.

– Перекур, – Стрелок сбросил рюкзак, и присел за поваленный ствол. – Свежие новости ждать себя не заставят.

– Так что с забором? Смысл перекрывать целый район? Готовились к обороне? – Руди укрылся в кустарнике и приготовил винтовку.

– Это ограда Свердловского гетто, – Стрелок сдул привязавшегося комара. – Сюда, в ноябре сорок шестого, немцы согнали все население города, без малого пятьсот тысяч душ. Сказали, будут заселять европейских колонистов, придется потесниться, временные трудности. Гетто обнесли трехметровым забором и поступили в истинно немецком стиле. Нет, не подстригли газоны, и не открыли кучу пивнушек. Банально перекрыли подвоз продовольствия и топлива. Начался голод, ударили тридцатиградусные морозы. Дальше рассказывать, или догадаешься сам?

– Не надо, – выдавил Руди, ища точку опору. Перед глазами встали промерзшие насквозь дома, люди-тени, с почерневшими лицами и высохшими телами. Трупы, устилающие улицы, их некому убирать. Матери, кормящие детей кровью из распоротых вен. Пелена смерти, накрывшая некогда процветающий город.

– Схема обкатанная до совершенства, – глухо продолжил Стрелок. – Ранее были Ленинград, Москва, Горький, Харьков, Днепропетровск. Освобождение жизненного пространства для расы белокурых господ. Миллионы жизней, целый народ вырванный с корнем и выброшенный на свалку истории кучей гниющей плоти.

– Они не бежали?

– Куда бежать, если вокруг трехметровый забор, вышки, пулеметы и колючая проволока? Выбраться удалось единицам, в самом начале, рыли подкопы под стеной, одной группе удалось уйти через канализацию, многие пытались переплыть городской пруд, мертвецы перекрыли течение и вмерзали в лед в немыслимых позах. Сейчас это место называют «Сад мертвецов.» Всего, в ту страшную зиму, умерли более трехсот тысяч человек: от голода, холода, болезней, в попытках бежать. Голод превращал человека в зверя, банды убивали всех, пожирая еще горячую плоть.

Руди растерянно примолк. Все теперь по-другому. Небо нахмурилось, солнце больше не грело, развалины, вместо интереса, вселяли животный ужас. Немыслимо. Как увязать это с цивилизаторской миссией арийской расы?

Мрачную тишину прорезал отрывистый, птичий крик. Стрелок сложил руки у рта и ответил пронзительным клекотом. Кусты бесшумно расступились, пропуская довольно скалящегося Зульфата. Он опустился на корточки и сообщил:

– Идут шайтаны.

– Много?

Зульфат сосредоточенно пошамкал губами, посмотрел на руки и предъявил пятерню.

– Столько. Осень хитрый людь, растяжка издали углядеть, трогать не стать, сторона обойти. Скоро здесь быть.

– Прыткие сволочи, – удовлетворенно кивнул Стрелок. – Поднимайтесь, успеем организовать шикарную встречу.

Бандит достал леденец из кармана, отправил в рот и бросил обертку под ноги. Невиданное событие. Строго посмотрел на Руди и посетовал:

– Излишне аккуратно ты посидел, трава почти не примята, ветки не сломаны, будто не человек отдыхал, а ежик задницу грел. Немедленно исправить.

Рудольф потоптался на месте, обломал парочку тонких стеблей, и ринулся вслед за бандитами. Чертова игра в кошки-мышки.

Лес с болотом закончились, правее вздымались развалины жилых домов, место достаточно чистое, угадывались остатки старой улицы с глубоким, заросшим пыреем и ромашкой кюветом. Стрелок нырнул в канаву и вытащил из рюкзака пластиковую, характерно изогнутую противопехотную мину на ножках. Никак из запасов Михаэля. Раньше такие только в кино доводилось видеть.

– Приятная штучка, – прогудел из ямы Стрелок. – Немецкая S-64, копия американского «Клеймора», восемьсот грамм взрывчатки выбрасывают шесть сотен металлических шариков, уничтожая все живое в секторе шестидесяти градусов на высоте от четырех сантиметров до четырех метров. Инициируется дистанционно, пультом, или при задевании обрывного датчика. Нам бы пару таких, да Вольф, жадюга, поскупился на инженерное обеспечение. Все, уходим.

Бандит замаскировал мину травой, край кювета остался девственно чист, ни одна былинка не потревожена.

Укрылись в развалинах кирпичного дома напротив. От здания остался неровный гребень первого этажа, пол выстлан гниющей листвой и каменными обломками. Разросшиеся ивы свесили ветки в окна, печально шумя на ветру.

– Не мелькай, ни звука, ни шороха, – Стрелок устроился за куском вывороченной кладки и протер линзу прицела тряпкой. – Даже если змея в трусы заползет, сиди и получай удовольствие. Огонь открывать по моему приказу.

Зульфат занял соседнюю комнату. Руди проверил магазин. Полный. До заминированного участка метров пятьдесят, промахнется только слепой. Потянулись томительные минуты. Нет ничего хуже, чем ждать неизвестности, тупо пялясь перед собой. Время останавливается, в голову лезут дебильные мысли, мешая сосредоточиться. В заболоченном парке чирикали птицы, у кромки деревьев вились спиралью мелкие комары.

Люди появились из ниоткуда. Руди в сотый раз осмотрел руины и неожиданно наткнулся на человеческую фигуру, прижавшуюся к траве там, откуда они сами вышли, пару десятков минут назад. Человек замер, водя головой и втягивая носом воздух, словно принюхиваясь. Встал, и вышел на дорогу, стараясь держаться в тени. Следом, из зарослей, плавно выплыли четверо. Все как Зуля и говорил. Сердце учащенно забилось, по спине побежала знакомая дрожь. Идут медленно, осторожно, осматривая каждую пядь земли. Одеты в серые хламиды, лица скрыты масками или платками, у каждого в руках ствол. Добро пожаловать. Палец выбрал слабину на спусковом крючке, мушка и целик совместились с темной фигурой. Дыши ровнее, не дергайся.

На лице Стрелка ни единой эмоции, лишь глаза чуть прищурились, знакомый знак, не предвещающий ничего хорошего.

– Огонь!

«Гевер» дернулся и затрепетал в руках как похотливая фрау. Человек в прицеле наткнулся на невидимую стену, и сломался пополам. Ударила винтовка Стрелка. Из соседней комнаты, короткими очередями затрещал автомат. Выстрелить повторно уже не успел. Преследователи технично нырнули за дорогу и притаились в кювете. Дураки.

Стрелок нажал кнопку на пульте. Глухо хлопнуло, из ямы поднялось облачко дыма и пламени, жутко завизжала шрапнель, срезая кустарник и мелкие деревца. Кто-то истошно завыл.

– Вперед, Зуля прикроет, – Стрелок понесся к месту засады, стелясь в огромных прыжках.

Руди добежал до дороги и замер. В яме филиал скотобойни. Подлесок выкошен огромной косой. Кровь, куски мяса, жутко изувеченные, неестественно вывернутые тела, требуха, повисшая на ветвях. Вот это жахнуло. Трое мертвы, тела похожи на адские отбивные. Четвертый отходил, корчась и выплевывая клочья розовой пены. Туловище ниже диафрагмы превращено в фарш, можно вычерпывать ложкой. А вот пятому сукину сыну повезло. Основной удар приняли боевые товарищи, этого отбросило взрывной волной и задело по голове, от правого виска к затылку пролегла кровавая борозда. Даже сознания не потерял, барахтался, в слепую шаря руками в траве, пытаясь нащупать потерянное оружие.

– Хватаем голубчика, – Стрелок с ходу врезал раненому носком обуви по лицу, и технично стянул запястья пластиковым хомутом. Взяли под руки и потащили в развалины. Пленный обмяк, и понес околесицу на незнакомом языке.

Место засады скрылось из вида. Язык вроде не жирный, а плечи протестующе стонут. Под ногами мешались куски кирпича и гладкие, скользкие корни. Сбоку пристроился Зуля и расплылся в извечной улыбке.

– Взяли шайтан? Ух хорошо, добрый шайтан.

Остановились отмахав целый квартал. Пленного швырнули к стене. Стрелок снял с нового знакомого ремень с кобурой и длинным тесаком в кожаных ножнах, изукрашенных синим рисунком, хлестнул по роже и осведомился:

– Живой? Не прикидывайся, сученок.

Пленник сдавленно замычал. На вид лет пятьдесят, поджарый, жилистый, маска из мешковины съехала с морды. Лицо острое как топор, болезненного, землистого оттенка, щетина наросла замысловатыми завитками, нос длинный, немного кривой, длинные, нечесаные, черные волосы с обильной сединой слиплись на лбу. Под правым глазом необычная татуировка: три тонкие, капающие слезинки. На тонких, брезгливо искривленных губах, мелкие шрамики. Такие бывают когда зашивают рот. Одет в латанный-перелатанный плащ, цвета гнилых желудей, брюки военного кроя и неожиданно классные, основательно запыленные и стоптанные сапоги с ремешками, шнуровкой и металлическими пряжками.

– Мамочка, я немножечко поваляюсь, мне сегодня ко второму уроку, – прогундел подлец, сонно закатывая глаза. – Ну мам.

– Не шути со мной падаль.

– А я не шучу, – дурашливость пропала из голоса, пленный подался вперед. – Зубочистку верни, дорога как память, она не точеная даже.

– Ух какой страшный шайтан. – Зульфат хлопнул по бедрам. – Царь-шайтан взять!

– Ты себя видел, морда китайская? Хотя за комплимент спасибо.

Больше всего Руди поразили глаза. Черные, глубокие, без тени страха и паники. Насмешка, любопытство, скрытое пламя и странный, лихорадочный блеск. Психопат какой-то попался. Чувство, будто не он в плену, а мы у него.

Зуля обиженно засопел.

– Хороший ножик. – Стрелок наполовину выдвинул отполированное до блеска лезвие тесака.

– Верни а, ну чего тебе стоит? – загорелся пленник. – Иначе беда будет, есть примета одна нехорошая.

– Какая?

– Кто вещи мои присваивает, долго на этом свете не задерживается, – обольстительно улыбнулся подлец.

– Я не присваиваю, – пожал плечами Стрелок. – Мне чужого не надо, особенно такого говна. Приму на хранение. Договорились?

– Ты мне нравишься Борода, – расцвел говорун. – Убью тебя последним. А вашего азиата с хитрой рожей первым. Подозрительный тип. Ты хорошо его знаешь?

– Достаточно. А теперь заткнись и отвечай на вопросы.

– Взаимоисключающие понятия, не находишь? Я в замешательстве.

– Рот нада обратна зашить, – буркнул Зульфат. – Шибко плохой рот.

– Успеем, – вполне серьезно кивнул Стрелок. – Зовут тебя как?

– Кот, можно Котик, – пленник, не делая резких движений распахнул плащ, задрал цветастую майку и продемонстрировал татуировку. На волосатой груди разместился премиленький, черный котейка с виноватыми глазками и торчащими из пасти перьями, сидящий возле вскрытой птичьей клетки. – Люблю котиков.

– Хорошо Кот, а теперь постарайся давать быстрые, по возможности правдивые ответы.

– Нет, – пленник потерял всякий интерес к разговору.

– На основании? Любишь боль?

– Боль чертовски приятная штука, – глаза Кота сладенько закатились. – Пока больно, значит ты еще жив. А вот вести беседы с мертвецами я не намерян. Что я, на психа похож?

– Если честно то очень. Мы как бы живые, – Стрелок коротко ударил оборзевшего пленника в солнечное сплетение. – Мертвец разве так может?

Кот согнулся пополам, закашлялся и выдавил сквозь смех:

– Это вам только кажется, смерть любит циничные шутки. Вроде радуешься жизни, а в следующее мгновение харкаешь кровью и кусочками легких, вспоминая потраченные впустую, убогие годы. Вы все мертвы, – пленник поочередно ткнул в каждого пальцем. – Борода, Узкоглазый, Молокосос. Умрете медленно и максимально болезненно.

– Ага, – согласился Стрелок,– Я почему-то так и подумал. А пока счет четыре-ноль в нашу пользу, и это только за утро, боюсь предположить, что день грядущий нам уготовит.

– Из засады напали, – насупился Кот. – Против всех воинских законов и правил. Настоящий воин лицом к лицу, в чисто поле выходит. А вы трусы.

– В следующий раз обязательно так и сделаем, – заверил Стрелок, и перекрестился для достоверности. – Зачем шли за нами?

– Не было такого. – возмутился Котик. – Гуляли сы, бабочек ловили, ромашки нюхали, а тут херак, стрельба, взрывы, головы оторванные летят! Таких ребят положили!

– Вы люди Хозяина?

– Все-то вы знаете, – восхитился пленный и опасливо понизил голос. – Здесь все принадлежит Хозяину: люди, деревья, камни, воздух, вода, бурундуки… Хотя нет, бурундуки сами по себе, мерзкие, наглые твари. Ничего, дайте время, и на них управу найдем!

– Класс, из всей швали обитающей в Мертвых Землях, угораздило нарваться на полного психопата, – порадовался Стрелок.

– Ну все, я обиделся, никакой я не полный, а довольно худенький, – Кот демонстративно отвернулся. – Скрученного по ногам и рукам легко оскорблять, сам люблю это дело. Эй, эй, а ну перестань чуркобес!

Зульфат занявшийся его рюкзаком, не повел и бровью.

– Положил на место, я сказал!

Стрелку пришлось придавить разбушевавшегося пленника коленом. На чахлую траву полетел хлеб, кружок копченой колбасы, весело булькнувшая, литровая фляга, железная кружка, моток веревки. Последним на свет показался туго набитый мешочек из бархатистой ткани. Зуля дернул шнурок, заглянул внутрь, левая щека нервно задергалась.

–Я предупреждал, – прошипел придавленный к земле пленник. – Ты сам виноват, узкоглазый.

– Злой шайтан, ух злой шайтан, – Зульфат перевернул мешок, высыпав кучу грязно-серых кругляшей величиною с кулак. Головы кукол? Ну точно, сморщенные личики, пучки волос, выпуклые носы, аккуратно заштопанные рты и глаза. Жутковатое зрелище. На кой черт такое дерьмо взрослому мужику? Ладно бы журналы с голыми девками, бритва или запасные трусы.

Зульфат ощупал одну, принюхался, и сказал с нотками восхищения:

– Голова настоящий, сильный колдун сделать.

– Это правда? – Стрелок впился взглядом в невинно поглядывающего Кота. – И если да, то сука как?

– Моя скромная коллекция, – похвастался пленник. – В нее попадают лучшие из врагов, настоящие негодяи, прирожденные убийцы, талантливые маньяки. Предупреждаю сразу, чтобы потом без обид, вашим пустым, уродливым кожерыжкам в ней места нет. Извините.

– Да ладно, чего уж там, обойдемся, постараемся заслужить, – притворно всхлипнул Стрелок. – Способ изготовления? Учти, колдунов мы не любим и сжигаем на месте, без следствия и суда.

– У меня руки просто очень сильные. – Кот изобразил связанными конечностями, как скатывает снежок. – Долго жму и получается… Ай! Ладно не бей, кожу с черепа снимаешь аккуратненько и вывариваешь в специальном составе, рецепт не скажу, хоть режьте, секрет фирмы, а то каждый придурок начнет сувениры мастрячить. Особенно индеец ваш. Голова уваривается в размер кулака и наступает минуточка творчества. Набиваем кожу смесью песка и опилок, лепим личико похожее на владельца, дырочки заштопываем и вуаля, готово. Не пытайтесь повторить это дома дети.

– У вас тут все ebanytie? – поинтересовался Стрелок.

– Смотря с какой стороны посмотреть, – прищурился собиратель голов. – Вдруг я здоров, а ты конченный псих, под маской псевдонормальности? Не замечаешь за собой маленьких странностей? Голоса, видения, навязчивые идеи, желание убить посмотревшего косо соседа? Где грань, отделяющая мерзкую повседневность от богоданного сумасшествия? О чем вы думали заявившись сюда? Это ли не безумие?

– Существуют причины толкающие людей на необдуманные поступки.

– Боюсь предположить, что заставило зондеркоманду зайти так далеко на восток.

– А ты неплохо осведомлен.

– Двадцать первый век на дворе, информация ценнейший ресурс, – сообщил Котик, сладенько жмурясь. – Вас вели от Первоуральска, предупреждали по доброму, вы не послушались, теперь всем проблемы: вам, Хозяину, мне вообще сплошной геморрой. Куча мертвецов.

– Мы вам так помешали?

– А разве нет? – удивился пленник. – Представьте, к вам домой, без всякого приглашения, вламываются незваные гости, ходят по коврам в сапожищах, ломают мебель, запускают руки под платье вашей жене, пинают детей, шугают кота. Вам понравится?

– Злой шайтан, я шайтан убивать, – Зуля вытащил нож.

– Успеем, – мотнул головой Стрелок. – Вольфу нужен пленный, и он его получит, пусть дальше сам мучается. Один кляп этому господину, и снимаемся.

– Не подходи желтопузый, я тебе бр…, гм… – Кот забился, Зульфат подавил сопротивление и затолкал ему в пасть грязную тряпку, подвязав, для верности, зеленым платком. Проверил пластиковый хомут на запястьях. Чутка подумал и связал пленнику ноги обрывком веревки. Идти сможет маленькими шажками, а бежать точно нет. Разве попытается упрыгать дерзким, стремительным кенгуру.

– Уау, гыу! – Кот завалился на бок и извиваясь огромным червем пополз к разбросанным головам. – Аыр, гва!

Руди не выдержал, нагнулся и закидал страшные игрушки в рюкзак. Жалко лишать человека единственной радости. На ощупь головы сухие и легкие. Противно. Руку тщательно вытер о штаны. Стрелок ничего не сказал.

Глаза пленника вспыхнули благодарным огнем. Пришлось повесить рюкзак прямо ему на шею, благо не тяжелый.

Дальше, заветам Фомы, Стрелок следовать прекратил, резко сменив направление. Судя по солнцу поперли на север. За спиной осталось здание высящееся над заболоченным парком. Настоящий дворец из красного кирпича, с уцелевшими участками белой штукатурки, высокой колоннадой, ажурными арками и резным фасадом. Вездесущий лес, стыдливо отхлынул, боясь ненароком закрыть рукотворную красоту. В очередной раз захотелось осмотреться, полазить по развалинам, но из Стрелка экскурсовод так себе, если честно.

Руди отрядили присматривать за Котом, Зуля щел последним, большую часть времени спиною вперед. Потянулись жилые кварталы, состоящие из остатков двухэтажных домов и вросших в землю фундаментов. Пленник, сука, затеял игру. Руди не сразу обратил внимание. Подлец всюду оставлял ненавящевые следы. Где отпечаток ботинка, где настоящий каньон каблуком прочертит, где сухую траву обломает с невинностью во взоре. Ладно медовыми пряниками дорогу не посыпает, Гензель недоделанный. Хотел сдать Стрелку, да передумал. Уж раз Зульфат видит и молчит, то тебе и подавно соваться не надо. Взрослые разберутся.

Через полчаса Стрелок поставил тщательно замаскированную растяжку, сопровождаемый ненавидящим взглядом Кота. Задерживаться не стали. Перешли на легкий бег, уходя все дальше и дальше в пустое нутро мертвого города.

Не прошло и двадцати минут, как позади едва слышно грохнуло.

– Торопятся, – удовлетворенно кивнул Стрелок. – А торопливость еще никого до добра не доводила.

Кот неразборчиво замычал.

– Зулфат, давай как договаривались, ни пуха ни пера.

– К черту, тем более он с вами остаться, – Зуля подмигнул Рудольфу и быстрой походкой направился в сторону заросших лесом развалин.

– Куда он? – не понял Рудольф.

– Уведет наших прытких друзей за собой, одному сподручнее и быстрее, – пояснил Стрелок, натягивая поперек тропы леску без гранаты. – Они обожглись, обороты сбавят, обманка выгадает нам еще чутка времени, пока Зульфат даст им новое направление, – и обратился к скучающему Коту, который только что оставил очередную бросающуюся в глаза борозду. – Теперь слушай меня гнусь, еще один подобный фокус выкинешь, я загоню тебе под хвост самую сучковатую палку, какую смогу найти в здешних лесах. Усек?

Кот яростно закивал. Стрелок умеет убеждать, этого не отнять.

– Следи за ним, – приказал бандит, уходя в самые густые и непроходимые заросли.

Конвойным до этого бывать не доводилось, и Руди отнесся к делу со всей возможной серьезностью. Винтовка на перевес, пристальное внимание. А то убежит, Стрелок потом живьем съест.

Нырнули в арку полуобвалившегося дома и зашли в подъезд. Прохладная полутьма, одна лестница вела вверх, вторая спускалась в затопленный подвал. Вода, стоящая вровень с полом, кишела личинками комаров, настоящий родильный дом для крохотных мразей. Стены покрывала серая, склизкая плесень.

Весь дом насквозь пронизан длинным коридором. Ветер намел по углам горки высушенной листвы. Квартиры пустые, изредка попадались остатки мебели: рассохшиеся стулья, одинокая тумбочка с вырванной дверцей, диван с выдранными, ржавыми пружинами. На полу битая посуда, почерневшие длиннозубые вилки, мышиный помет.

Вышли на улицу и скрылись в следующем доме. Получалось довольно скрытно. Таким манером миновали дома четыре, не привлекая внимания и не маяча под солнышком. В очередную развалюху, трехэтажку с обвалившимися перекрытиями, пришлось забираться через торцевое окно, дверь завалило балконом и целой горой размокшего кирпича. Внутри затхлость и мох. Стены покрыты рисунком затейливых трещин. Шаги отдавались вкрадчивым эхом. Кухня с рукомойником. Комната, на полу иссохший трупик маленькой птички, с поджатыми лапками.

Часть стены обвалилась, можно свободно пройти в соседнее помещение. Тут была чья-то спальня. Даже стекла в рамах остались. Две сдвинутые металлическая кровати с провисшими сетками, шкаф забитый сгнившими книгами. Пол превратился в труху, зияя прорехами, сквозь которые виднелся фундамент.

Под ногой пополз размокший коврик, предательски затрещало и Руди, не успев пикнуть, провалился в пустоту. Нога ушла до бедра, пребольно ударившись правым коленом. Твою мать, вот не везет. Все прошли, а ты едва не погиб, идиот.

– В порядке? – Стрелок поморщился.

Коту мешала заржать только врожденная интеллигентность, ну или грязная тряпка во рту.

– Нормально, – Рудольф осторожно освободил конечность, вроде ничего не сломал. В проломе блеснул веселый огонек. Интересненько. Трухлявые доски свободно отошли, видны проржавевшие петли. А вот и кольцо. Надо же, тщательно замаскированный люк. Остатки гнилья улетели прочь. Сука. Под полом скрючился крохотный скелетик. Кожаные ботиночки, клетчатое пальтишко, вязанная шапочка на крохотном, оскаленном черепе. Блестела металлическая пряжка на поясе, с выбитой звездочкой. Ручки прижимали к груди плюшевого медвежонка, с глазами пуговками и смешным носом.

– Родители спрятали, – пояснил неслышно приблизившийся Стрелок. – Когда гетто зачищали, многие так поступали, думали дети спасутся. Надо уходить.

Руди поднялся, голова кругом. Страшно представить. В двери стучат, выгоняют соседей на улицу, а мать спешно прячет единственное дитя. О чем думал ребенок в кромешной тьме? Тихонечко плакал замирая при каждом звуке, обнимал медведя и ждал возвращения матери. А мать не пришла. Остался огромный, опустевший дом и яма в пол квадратного метра. Ребенок и плюшевый медведь, вместе. Невинные жертвы во имя того, чтобы такие как Руди гордились своей убогой, жалкой жизненкой и пили пиво по пятницам. Где-то глубоко в сердце лопнула натянутая струна. Нет, так не должно быть. Где ты Бог, почему смотришь равнодушно на те мерзости, что мы творим снова и снова?

Рудольф осторожно поднял мягкую игрушку. Маленькая ручка рассыпалась. Прости малыш, так надо, прости. Я вернусь, слышишь? Медвежонок пропитан влагой, шов на боку разошелся, пузырясь желтой, раскисшейся ватой.

Руди наткнулся на внимательный взгляд Кота и поспешно отвел глаза. Медведь перекочевал в боковой карман рюкзака. Вместе веселее. Почему-то жалко бросать.

Стрелок ожидающий в коридоре, строго спросил:

– Почему так долго?

– Шнурки развязались, – соврал Руди.

Сразу за домом наткнулись на рельсы. Очередная станция. Весь этот уродливый город состоит из железной дороги. Пути, перроны, остовы вагонов, горы превратившихся в труху шпал. Десятки старинных паровозов, с жадно раззявленными жерлами топок. Движение, застывшее в ржавом металле.

Пути кончились, потянулись одноликие, серые корпуса, утопающие в зеленке. Похоже на цеха завода, возможно склады. Думать не хотелось. На душе мерзкая пустота. Даже Котик притих, не хулиганит, скорее всего готовя очередную пакость. Стрелок шел быстро, назад не оглядывался. Стал доверять?

Снова рельсы. Ну сколько можно, черт побери? Начинает потихоньку бесить. Слава Богу станция небольшая. За ней заболоченный пустырь и вид на ряд бесконечных, кирпичных ангаров.

– Завод «Уралмаш», – прокомментировал Стрелок, углубляясь на территорию. – Производил экскаваторы и оборудование для домен и сталеплавилен. В войну перешел на танки и пушки. Обрати внимание на изумрудную зелень.

Зелень, и правда, разительно отличалась от окружающей, приятная, сочная, пышная, деревья густые, прямые как на подбор.

– Почва особая?

– Удобренная на славу, – Стрелок остановился в тени огромной сосны, отцепил от рюкзака саперную лопатку и бросил Рудольфу под ноги. – Копай.

– Зачем? – не врубился Рудольф.

– Копай я сказал.

Руди закинул винтовку за спину. Отполированная рукоятка лопаты удобно легла в ладонь. Совсем умом тронулся? Остро отточенное лезвие со скрипом вошло в землю и глухо дзынькнуло наткнувшись на невидимое препятствие.

– Активней,– выдохнул Стрелок, одним глазом приглядывая за переминающимся с ноги на ногу Котом.

Кусок дерна отошел пластом, обнажив пожелтевшие кости. Руди остановился. Что за херня?

– Продолжай.

Скрип лопатки. Кости под тонким слоем земли. Груды человеческих костей. Оскалился беззубый череп, торчали ребра, еще и еще. Скелет на скелете, слоями, сплетаясь в кошмарные кружева.

Руди выронил лопату и сел на краю раскопа. Так выглядит дорога в ад.

– Здесь все население Свердловска, пережившее зиму сорок шестого, – голос Стрелка был не похож на себя. – Сто пятьдесят тысяч, может быть двести, не знает никто. В радиусе трех километров, где не копни, наткнешься на прах. Немецкая прагматичность в действии: большая, открытая площадь, удобный подъезд. Техникой рыли траншеи, пригоняли людей и косили из пулеметов, присыпали землей и по новой, последний слой трамбовали бульдозером. Конвейер смерти, западные ценности в чистом, неразбавленном виде. Как ощущения?

Руди не слышал. Руди копал как автомат, чертов робот из идиотских фильмов про счастливое будущее. Дерн отходил пластами. Кости. Метром правее, метром левее, черепа и кости на всю глубину штыка саперной лопаты. Немые свидетельства страшного преступления. Вереницы людей, взошедших на Голгофу посреди бескрайних уральских лесов. Жертвы древним, давно позабытым, и вновь воскрешенным богам, выползшим из смрадных глубин Преисподней, на запах страданий и мертвечины. И теперь Руди знал кто разбудил чудовищ. Войной оправдаться уже не получится. Геноцид, массовое уничтожение, циничная резня, без свидетелей, фотографий и сухих отчетов в недрах пыльных архивов. Во рту привкус земли, крови и желчи. Чувства атрофировались, стерлись, спрятались в подсознание. Хотелось убивать, упиваться местью, пластать свежее мясо, силясь вырвать поселившуюся в душе раковую опухоль пустоты. Человек умер, человек родился, на поле где смерть иззубрила косу, и каждый из сотен тысяч колокольчиков пророс в простреленном сердце.

Глава 14

Усталость бывает приятной, средней паршивости, и убийственной. Приятная – это когда приходишь с работы, плотно ужинаешь и валишься на мягкий диван с бутылочкой холодного пива. Средней паршивости – это когда швыряешь ботинки куда попало, бурчишь жене гадости, и весь вечер упорно делаешь вид, что вот-вот отбросишь копыта и все должны тебе непременно прислуживать, и по возможности не шуметь. Можно еще утробно постанывать, для полного погружения в роль. Убийственная усталость крайняя степень. Вызывается тасканием кирпичей, земляными работами, свадьбой. Сил просто нет, ты высушен, выжат, перемолот в чертовых жерновах. Руки ватные, ножки подкашиваются, доползаешь до кроватки и падаешь, мгновенно проваливаясь в тяжелое, неспокойное забытье, где в лучшем случае, во сне тебе явится любимая лопата и начнет насмешливо изгибаться в эротическом танце, скабрезно подмигивая и облизывая толстые, распутные губы. Утром встаешь, словно зомби перебравший денатурата, не человек, а вялый кабачок, самовольно выросший на помойке, боль пронзает каждую клеточку тела, голова тяжелая и тупая. Это как похмелье, только намного хуже.

Стрелок кружил всю ночь, выматывая последние силы. Спали, в общей сложности, часа три, по волчьи, урывками, постоянно меняя место ночевки. В конце концов,притих даже неугомонный Кот, постоянно гундящий из под повязки. Состояние полной опустошенности, хотелось лечь и умереть, тупо больше никуда не идти, бесцельно пробираясь сквозь скучный, однообразный ландшафт.

К Шарташу вышли часам к девяти утра. В пакгаузе ни души, на песке пустые коробки из под армейских пайков, обрывки бинта, консервные банки с муравьями, деловито копошащимися в остатках подливы. Вольф увел своих к сокровищнице. Наверное долбятся стену. Интересно, а если там правда золото, то как его отсюда вытаскивать, на горбу?

Ответа долго ждать не пришлось. Вышли на гребень пологого холма, густо заросшего колючей акацией. Отлично просматривался вход под насыпь с золотым поездом. У распахнутых настежь ворот, толкались люди, кто не разобрать, расстояние метров двести, а бинокль Стрелок зажал. Все для себя, любимого. Ничего необычного, разве ландшафт неуловимо изменился с прошлого раза. Вон того зеленого пригорка еще вчера не было. Чудеса.

– Дальше не идем, – Стрелок взглядом указал на едва заметную леску, пересекающую путь шагах в трех впереди. – Тут без нас времени зря не теряли, заминировано густо и с выдумкой.

Кот задергался, замычал. Руди дернул поводок и состроил страшную рожу. Пленник пренебрежительно закатил глаза и затих.

– А Вольф с выдумкой мужик, оборотистый, – хмыкнул Стрелок, протягивая бинокль.

Руди прижался к оптике. У ворот командовал Михаэль, наемники волокли внутрь длинный, тяжелый ящик. А холм… Нихрена это и не холм. Маскировочная сетка натянута поверх объекта с подозрительно знакомыми очертаниями. Угадывались хвост, плавные обводы кабины, длинные лопасти…

– Вертолет?

– Бинго! – поздравил Стрелок. – Жаль Зули нет, сейчас бы уже проклинал шайтан-леталку. А я в Дирлевангере сомневался. Приятно, когда у человека есть план, а овчинка определенно стоит того.

– Откуда?

– Ближайшая вертолетная эскадрилья в Нижнем Тагиле, подозреваю машина от туда. Марку не угадаю, явно транспортный, Вольф попробует забрать максимальное количество груза, а вот число пассажиров, подозреваю, будет ограничено. Билетов на всех не хватит.

– Думаешь кинет нас?

– Это не важно уже, – уклонился от прямого ответа Стрелок. – Держи хвост пистолетом, никому не верь, кроме меня, да и мне тоже не верь. Куда кривая выведет.

– Что ты задумал? Я имею право знать.

– Имеешь, – неожиданно согласился Стрелок. – Посмотри на этих людей. Скажи, что ты думаешь?

Руди чуть растерялся, забегал глазами по темным фигуркам снующим у входа в подземелье и признался:

– Они мне не нравятся, большинство из них отборная мразь, после общения с ними хочется в душь, потому я не хочу возвращаться. Уйдем.

– Мы не можем, – Стрелок посмотрел испытующе. – Сегодня все эти люди умрут.

– Что?

– Этот путь для зондеркоманды в один конец. Я узнал что хотел, теперь мышеловка захлопнулась, Зульфат выведет сюда местных часа через два. Никто не уйдет.

– А как же мы? – ужаснулся Рудольф.

– А мы как получится.

Бандит достал рацию и зажал тангету.

– Волк, я Лесник, как слышишь меня? Прием.

Рация зашипела, послышался чистый, без посторонних шумов голос Руваса:

– Лесник слышу тебя. Прием.

– Волк, мы выходим с северо-запада. Дай отбой постам, глупо получится, если нас нашпигуют свинцом. Прием.

– Хорошо Лесник, обозначьте себя, пришлю человека, у нас тут маленькое, минное поле, рекомендую посматривать под ноги, – сквозь динамик чувствовалось, как прибалт улыбается. – Конец связи.

– Тут и посты есть? – удивился Рудольф. До насыпи рукой подать, кто выставляет охранение на таком расстоянии?

– Первый обошли на путях, – кивнул Стрелок за спину. – Не знаю чем они там занимаются, может спят, мы не особо и прятались. Второй совсем рядом, метров сто восточней по гребню.

Руди зашарил биноклем. Никого. Легкий ветерок играл ветками, цветочки красивые, пчелки жужжат.

– Раздвоенную березу наблюдаешь? Чуть левее горелый пень, присмотрись.

Руди вылупился в указанную точку. Ага, из травы поднялась голова в камуфляжной панаме и солнцезащитных очках, огляделась на сто восемьдесят градусов и пропала. От Стрелка хрен спрячешься.

– Лентяи, – посетовал террорист. – Лежку ветками замаскировали, а листочки повяли на такой жарище. Еще и курят поганцы. Поднимай Котяру.

Он медленно выпрямился во весь рост и помахал в сторону незадачливых сторожей. Снова появилась голова в панаме, наемник помахал в ответ и сконфуженно скрылся из виду.

От группы у ворот, отделился человек и медленно пошел к ним, выписывая затейливые спирали.

– Привет бродяги! – Лис остановился у подножия холмика. – Спускайтесь!

– Херов, мы и тут посидим, – радушно отозвался Стрелок. – У нас две лягушки прямо по курсу.

– Глазастые, – оценил Лис. – Заставляете старика в гору лезть, сволочи.

Наемник залез по склону, руководствуясь невидимыми ориентирами, аккуратно перешагнул леску и гордо сообщил:

– Вчера с Михаэлем весь день на карачках проползали, кто чужой сунется, на суповой набор раскидает. На меня идите, здесь чисто. Так, я не понял, а где азиат ваш?

– Отстал, – не стал вдаваться в подробности Стрелок.

– А это что за клоун?

Кот вызывающе замычал.

– Ух грозный какой. За мной идите, Михаэль последние запасы извел, не поскупился.

Руди пропустил пленника вперед и пошел замыкающим.

– Где Вольф? – поинтересовался Стрелок.

– В тоннеле своем, ворота рвать собираются. Винтокрыл наш видели? Вчера вечером прилетел, мы обалдели. Наши трое парней захватили в Тагиле вертушку и рванули сюда. Нам теперь обратного хода нет, говоря по научному, мы вне правового поля, как волки в лесу. Никакая не зондеркоманда, а вольная банда. Скоро заживем на широкую ногу!

– Веришь в золотишко?

– Вы и о золоте знаете? А почему нет? – Лис назидательно воздел указательный палец. – Человек такая скотина, верит во всякую дрянь: Бога, Дьявола, инопланетян, всеобщее благо, прочее любопытное дерьмецо. Иначе какой смысл коптить небеса? Золото, не золото, дело десятое, ведь не приперся же гауптман сюда за вышитыми подштанниками любимой бабули, – и с любопытством посмотрел на пленного. – Из местных урод?

– Да.

– Суки, столько парней положили. – Лис наотмашь отвесил Коту подзатрещину.

Тот попытался пнуть в ответ, запутался в ножных путах и чуть не упал.

– Прыткая мартышка. – заржал Лис.

– Это Кот. – поправил Рудольф.

– Да хоть кошка, – Лис как-то сразу успокоился.

За прошедшие сутки наемники времени зря не теряли. Подходы к сокровищнице прикрыты свежевырытыми окопчиками, брустверы выложены дерном. Из пулеметных ячеек угрюмо чернели стволы. Где возможно, сектора обстрела расчищены от кустов и высокой травы не нарушая первоначального вида окружающей местности. Народ встречал хмурыми улыбками.

Хозяйничающий у ворот Мамчур, ехидной усмехнулся:

– Нашлялись?

– Где Вольф? – буркнул Стрелок.

– Внутри, – Мамчур заглянул в ворота. – Герр гауптман, Лесник вернулся, с добычей.

– Клауса не вижу, – Руди закрутил головой. Привык уже к этой сволочи.

– Пропал эсэсовец твой.

– Как? – опешил Рудольф.

– Просто. Исчез ночью как Тиль. С концами.

– Искали?

– А то как же, со всем возможным пристрастием. Минут пять, – фельдфебель потерял интерес к разговору и удалился вразвалочку, контролировать бойцов занятых чисткой оружия.

Ну и новость. Был человек, нет человека, и всем на это в высшей степени наплевать. Мертвые земли забрали новую жертву. Сколько их еще будет? Кто следующий?

Из подземелья выбрался Вольф, сильно похудевший, осунувшийся, с почерневшим лицом. Вяло кивнул.

– Пришли? Рад видеть.

– Славненько прогулялись, – доложил Стрелок. – Свежим воздухом подышали, птичек послушали, хвоста нет, мой человек остался приглядывать за противником. Мы свою часть договора выполнили. А у вас, смотрю, вертолет. Может на нем и нужно было сразу лететь?

– Гнать вертолет в никуда? – удивился Вольф. – Это билет в один конец, понимаешь? Теперь мы вне закона, обратного пути нет.

– А дальше?

– Пробиваем ворота, грузим золотишко на борт сколько войдет, запечатываем коробочку и сваливаем. Топлива хватит до границы с Сибирской Республикой. Там нас ждут машины. Дальше в Монголию и Китай. Купим корабль и отплывем к далеким, африканским берегам. Устроим переворот в крохотной, банановой республике. Горячие негритянки и вечное лето, что может быть лучше, чтобы достойно встретить старость?

– Лихо, – удивился Стрелок. – Я так понимаю, последние карты раскрыты?

– Вы со мной?

– А есть выбор?

– Нет. – Дирлевангер пытливо сощурил единственный глаз.

– Тогда с вами, – Стрелок подтолкнул скромно стоящего в сторонке Кота. – Вот подарочек вам.

А Кот впал в странный транс, неотрывно следя за фельдфебелем. Аж глазенки вылупились.

Вольф одарил пленника тяжелым взглядом и сказал:

– Ценный экземпляр, но возиться с ним некогда. Пусть твой человек уведет ублюдка за насыпь и тихонечко уберет.

– Зря тащили через пол города?

– Ситуация изменилась. К вечеру нас тут уже быть не должно, а дел выше крыши. Уводи.

Руди растерялся. Не столько от предстоящей расправы, сколько от факта, что палачом определили именно его. Всегда приятно, когда грязную работенку, делает кто-то другой. И тихонечко пискнул:

– Герр гауптман. Вдруг у пленного есть важные сведения?

Кот яростно закивал, всем видом показывая, что важные сведения у него из карманов сыплются, и всем этим добром он готов незамедлительно поделиться на добровольной основе.

– Приказ слышал солдат? Выполняй, – Вольф повернулся спиной.

– Двигай, – прогудел Мамчур. – И чтоб без стрельбы, тих-ха, горло ножом вскрой, а лучше удави, а то измызгаешься, не умеючи, как поросенок. Тело ветками закидай.

Рудольф, в панике, воззрился на Стрелка. Тот многозначительно смежил веки. Дескать действуй, не тяни кота за причинное место. Шайзе, каламбур получился дерьмовенький.

– По правой стороне уводи, – посоветовал Лис. – Там постов нет, людей не хватает, метров на двести мин нет, не увлекайся, далеко не ходи. Возиться с тобой, безногим, никто не будет.

– Благодарю за заботу, – буркнул Руди и нехотя повел Кота к месту казни. Странное чувство. И ведь вроде никогда особо жалостливым не был. Одно дело в бою, ты стреляешь, в тебя стреляют, все понятно и просто, а тут живого человека, как барана резать. С другой стороны, какого Дьявола его жалеть? Этот недоносок, дай ему волю, вспорет тебе живот, высушит голову и не поморщится. Без всякой причины, из любви к искусству и спортивного интереса. Кто раньше успеет, тот и останется медленно догнивать на крохотном комке грязи, несущемся в космосе со скоростью триста километров в секунду.

Вход в подземелье скрылся из виду и пленник оживленно загундел. Руди поморщился и снял повязку. Хуже уже не будет. Последнее слово приговоренного святое дело.

– Спасибо, – Кот сплюнул прилипшие к губе волосы. – Молча умирать как-то пошло. Глупо все вышло. Думал иначе умру, лет в сто, окруженный детьми и внуками делающими вид, что им искренне жаль старого пердуна. Начнут делить имущество, пересрутся, поножовщину на поминках устроят, красота!

– У тебя дети есть?

– Может и есть, слава Богу я их не знаю. – хохотнул Кот. – Вообще мечтал феерично на тот свет отправится, в бою, среди трупов сраженных врагов, по колено в крови, чтоб подвиги совершить непременно, принцессу какую, самую завалящуюся спасти. А в итоге, какой-то болван удавит втихаря, без должного погребения, бурундуки, суки, всего обожрут. Начнут с глаз. Мерзкие твари.

– Бурундуки не едят мясо, – неуверенно возразил Руди.

– Много ты знаешь птенец. Едва оперился и уже учить вздумал. Бурундук, между прочим, самый страшный хищник в тайге. После меня.

– То-то ты попался, хищник.

– Бывает и волк на шубу идет. Сам виноват, все по честному. А вот тебя жалко.

– С чего бы? – полюбопытствовал Руди.

– Грех большой берешь, губишь душу невинную.

Руди вспомнил головы в рюкзаке. Ну точно, чист как Адам до грехопадения. Разве нимбом за ветки не задевает.

– Я ведь тебе по ночам являться буду, – прошипел Кот. – Попомни мои слова.

– Топай давай, – Руди невольно поежился. В голове сумбур, сердечко скакало горным козлом. Надо было у Вольфа пистолет попросить с глушителем. А теперь как? Густые заросли акации прижались к стенам ветхих домишек. Железнодорожные пути просматривались на добрый километр, теряясь в лесу, неумолимо поглощающем призрачный город.

– Ну-ка постойте, – негромко окрикнули сзади. Руди обернулся и увидел нагоняющего Стрелка. Неужели помочь решил? Хороший он человек, хоть и бандит.

Терр убедился, что никого нет и сказал:

– Вы двое, внимательно меня слушайте, – и ткнул Рудольфу пальцем в грудь. – Сейчас берешь этого умника и в темпе сваливаешь. Уходите пока есть время, здесь скоро начнется серьезная заваруха, в которой нет места детям и психбольным. Всем не до вас, уйдете незаметно, никто и не хватится. Выполнять.

– А ты? – ужаснулся Руди.

– Я о себе позабочусь, – Стрелок угрюмо посмотрел на Кота. – Ты выведешь парня в Первоуральск целым и невредимым.

– Сделаю в лучшем виде начальник, – расплылся в нахальной улыбочке пленник. – Комар носа не подточит.

– Что случись, я тебе подточу, и не нос. Пойдете вдоль насыпи, потом сами решайте. И ты Руди всегда, запомни, всегда, держи нового товарища на прицеле. Все, двигайте, прощаться не будем, – Стрелок резко повернулся и пошел обратно.

Рудольф остался в растерянности. Все неправильно вышло, словно предал, бежал как последний трус. А Стрелок останется совершенно один, среди стаи насильников и убийц.

– Чего стоим? Пошли, – подтолкнул в плечо Кот. – Бороду надо слушаться, он мужик головастый. И меня убивать не придется, карта поперла!

Руди нехотя подчинился. Положение осложнилось до невозможности. Легко сказать: «иди в Первоуральск», выполнить практически невозможно. Особенно в подобной компании.

– А дяденька этот, со зверской рожей и манерами шимпанзе, кто? – поинтересовался Кот. Во дает, чуть не умер, а о дяденьках думает.

– Тарас Мамчур, правая рука командира, – Руди сразу догадался о ком речь, тут не перепутаешь.

– Голова у него красивая, мне бы такую в коллекцию. – Кот неожиданно замер, как вкопанный.

– Ты чего? – спросил Руди ожидая подвоха.

– Глянь-ка малец, ориентир развалина с трубой.

Руди, вышколенный Стрелком, опустился на колено и прищурился. В нутре полуобвалившегося кирпичного цеха, метрах в пятистах к западу от насыпи, блеснул яркий, солнечный зайчик.

– Стекло битое?

– А, ну наверное, – сразу успокоился Кот.– Ты совсем дурак? В оптику смотрят.

– Ваши? – ужаснулся Рудольф. Стрелок ведь сказал, что они появятся через пару часов.

– Неа, не наши, ставлю все добро нажитое годами честной работы и грабежей. Против солнца, в незащищенную оптику, могут только полные кретины смотреть. А кретины тут живут насыщенной, но крайне коротенькой жизнью. Следовательно, там некто чужой, нахальный и очень тупой. Суки, превратили мои Мертвые земли в проходной двор.

Блеск прекратился и Руди увидел цепочку черных муравьев, вытекающую из развалин в темные заросли. Муравьи особые: назойливые, агрессивные и явно кусачие. Других тут не водится. Чужаки растворились в подлеске. Словно мираж, возникший из ниоткуда, и развеянный порывом свежего ветра. Ну и дела.

– На твоем месте я бы поспешил сообщить новость тому милому, одноглазому говнюку, приказавшему меня шлепнуть. Он, видимо, главный в вашей банде, – многозначительно причмокнул Котяра.

Руди задергался. Сукин сын прав. Первоуральск подождет, сейчас каждая минута на счету, Стрелок ничего не знает о новой угрозе. В маленькой пьесе появились новые игроки. Рванулся к воротам, вовремя опомнился и потащил за собой смертника. Этот гад еще еле ноги передвигает, специально небось.

– Оставь меня, беги один, я догоню! – загорелся Кот, пытаясь помочь.

– Шевели костылями умник, – Руди с силой дернул за поводок. – Быстрее!

Приглушенно хлопнуло, по земле прошла короткая дрожь. Михаэль пробил ворота!

– Я не могу быстрей идиот, ноги связаны!

Черт, и правда, совсем позабыл. Руди выхватил нож. Глаза пленника сузились. Лезвие одним махом перехватило путы на ногах.

– Бегом.

До насыпи долетели вихрем.

– Какого хера? – интеллигентно удивился стоящий на входе Мамчур.

– Некогда объяснять, быстро за мной. – Руди ворвался в ворота. Внутри столбом стояла пыль, остро пахло взрывчаткой, человеческие силуэты едва различимы.

– Герр гауптман! Герр гауптман!

Стрелок, расслабленно сидящий у входа, вздохнул с энтузиазмом висельника.

В темноте запрыгали узкие лучи фонарей, и Руди едва не наступил Вольфу на голову. Дирлевангер, скорчившийся в три погибели на земле, мельком оглянулся.

– Чего орешь?

На уровне пояса, в металлической створке, зияло отверстие с вогнутыми краями.

– Герр гауптман, там, там… – Руди захлебнулся эмоциями, – Там люди в лесу!

– Где? – Вольф подобрался.

– В полукилометре к западу, на путях. – выпалил Руди.– Мы человек десять видели!

– Мы? – Дирлевангер только сейчас заметил скромно переминающегося с ноги на ногу, в сторонке Кота. – Этот откуда?

– Не знаю я. – невпопад брякнул Рудольф. – Они сюда идут!

– Да что за день сегодня такой, – обозлился Вольф. – Фельдфебель!

– Слушаю герр гауптман. – из полутьмы выступила огромная тень.

– Организовать оборону, всем приготовится, открывать огонь без предупреждения. Делай что хочешь, но эти твари сюда добраться не должны.

– Будет исполнено, – Мамчур выскользнул наружу. Донесся сдавленный рык.

– Наказание Господне, – простонал Вольф и ухватил Руди за воротник. – Ты, лезь в дыру, осмотришься.

В руки кто-то сунул фонарь. Ну и скоты. Я им шкуры спасаю, а они, в благодарность, как подопытную крысу используют. Там как пить дать заминировано, или другая пакость устроена. То-то Вольф сам не торопится.

Деваться некуда. Руди посветил в пробоину. Пыль осела, в кромешной тьме угадывались очертания товарных вагонов. Тянуло сухим, застоявшимся воздухом. С ума сойти, воздух семидесятилетней выдержки. Мерзость несусветная. Глубоко вдохнул и полез в небольшую дыру. Протиснулся, чудом не распоров бока об острые, зубчатые края, раскрывшиеся затейливым цветочным бутоном. Замер, прислушиваясь к малейшему шороху. Тишина. До вагонов метров десять. Справа, у ворот, стол покрытый слоем пыли, изогнутая лампа, журнал, заполненный аккуратным, мелким почерком. Рядом валялся стул. Не хватало скелета часового, сжимающего винтовку. Земля под ногами не разверзлась, стены не схлопнулись, потолок не обрушился, не сработали автоматические пулеметные турели.

– Ну как? – спросил Вольф.

– Чисто. – Руди представил как с дьявольским хохотом заваливает дыру и становится единоличным владельцем сокровищ. Натуральный дракон твою мать.

– Подвинься, че встал? – Дирлевангер полез внутрь. Следом Стрелок и пара наемников. Последним, неизвестно как, затесался вездесущий Кот. Огляделся с хозяйским видом и сообщил:

– А миленько тут. Мне нравится.

Состав казался бесконечным, теряясь в кромешной тьме, похожей на живое, мелко пульсирующее облако.

Вольф ощупал крайний вагон, приплясывая от нетерпения. В два удара сбили массивный замок. Деревянная дверь поддалась напору, и с надсадным скрипом поехала в сторону. Узкие лучи фонарей запрыгали по уходящим к потолку, ровно выложенным рядам. Вагон под завязку забит прямоугольными брусками, завернутыми в промасленную бумагу. Вот и золотишко.

Гауптман ухватил слиток из крайнего ряда, и зашуршал бумагой, прикрываясь спиной. Замер. Руди видел, как он покачнулся. Вольф не сказал ни слова. Скрипнул зубами и выронил добычу на пол. В следующее мгновение он сорвался с цепи и принялся хватать все подряд, швыряя под ноги, и тяжело, с надрывом дыша.

Обернулся, лицо исказилось гримасой ужаса и лютой злобы.

– Дальше открывайте!

Обезумевший гауптман, кинулся к следующему вагону, рассыпая проклятия.

Стрелок наклонился и выпрямился, держа в руках книгу. Еще с десяток, остались лежать на бетонном полу, раскрыв пожелтевшие страницы в ироничной усмешке.

– Лев Николаевич Толстой, «Война и мир», том третий, – с придыханием прочитал Стрелок, продемонстрировал открытую книгу Рудольфу и ткнул пальцем в печать на первой странице, круг с треугольником внутри и полустертыми буквами. – Собственность публичной библиотеки имени Владимира Ильича Ленина. СССР. Далеко же они забрались.

Из глубины тоннеля донеслись звуки ударов и безумный вой Дирлевангера.

– Поезд набит книгами? – догадался Рудольф.

– Судя по радости гауптмана, да. – Стрелок бережно собрал разбросанные тома.

– Ахах, – прыснул Кот, едва не подавившись от смеха. – Так вот ради чего эта кутерьма. Слет анонимных книгофилов, в самой заднице мира.

– А где золото? – разочарованно спросил Руди. Ощущение словно у ребенка отобрали обещанную конфету.

– Вот оно, – Стрелок коснулся вагона. – Величайшее сокровище на Земле. Только представь: война, враг наступает, горят города, дым застилает солнце, улицы завалены трупами, человеческая жизнь не стоит ломаного гроша, все катится к черту, а люди спасают книги. Не фамильные драгоценности, меха, любимые платья и резаную бумагу с цифрами, а книги. Это дороже золота. Потерянная память огромной страны. Наследие народа, которого нет. Мы все сделали правильно. Первый раз в жизни. Запомни этот момент.

Снаружи, похоронным залпом, стеганула пулеметная очередь.

Глава 15

Пулемету вторил отрывистый лай штурмовых винтовок. Донеслись вопли едва слышные под слоем земли и бетона. Перестрелка разгорелась нешуточная.

– Герр гауптман, – из дыры донесся дрожащий голос Лиса. – Приняли бой с неизвестным противником!

Руди резко повернулся. Вольф опустился на колени перед вагоном и обратился в неподвижную статую. Эко подкосило беднягу. Вместо золота тонны бесполезной бумаги и куча проблем, перед которыми меркнут даже твои. Тут любой умом тронется.

– Гауптман твою мать! – Лис сорвался на фальцет. – С хрена ты расселся, ждешь пока нас перережут?

Крик прозвучал в тишине. Стрельба началась и оборвалась совершенно внезапно.

– Не ори, – Вольф медленно повернул лицо похожее во мраке подземелья на оскаленный череп. Через мгновение тень гауптмана переместилась вплотную.

– Где золото? – смешался наемник.

– Иди посмотри, – Вольф посторонился и властно приказал остальным. – Все на выход. К чертовой матери!

Руди первым выбрался наружу и невольно зажмурился от ослепительно белого света. К черту эти проклятые подземелья, давящие на макушку огромной могилой. Сразу пригнулся и нырнул в неглубокий окопчик, следом, осыпав жирную глину за шиворот, спрыгнули остальные.

– У нас проблемы, – спокойно доложил Мамчур, и ткнул пальцем вдоль железнодорожных путей. – Какие-то шустрые ублюдки сунулись без спроса, парни их шуганули немного. Затаились в зеленке, ответного огня не открывали.

– Сколько их?

– Человек пять видели, разглядеть толком не успели, далеко, может местные, а может и грибники, нам один хрен кого убивать. Ого, тряпкой машут, – фельдфебель приник к биноклю. Вольф вооружился своим. Стрелок уже смотрел в прицел. Один Руди, как даун, сощурил глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то в весело зеленеющем перелеске. Если выберемся, первым делом надо купить бинокль, ну или сейчас постараться держаться поближе к тому кто не выберется, и у кого бинокль есть.

– Белый флаг, – удивился Вольф. – Вежливые ублюдки. Ого, растянули, вижу надпись.

– Цифры какие-то, – хмыкнул Мамчур.

– Радиочастота, – отозвался Стрелок. – Четыре-три-четыре, запятая, три-два-пять, приглашают поговорить.

– А мы и не против, – улыбнулся краешком рта Вольф. – Рувас, связь. Громкую.

Радист защелкал переключателем и передал командиру микрофон.

– Я Вольф Дирлевангер. Есть кто в канале?

В ответ молчание, потрескивание помех. А потом смутно знакомый голос сказал:

– Здорово гауптман. Давно не виделись. А я еще думаю ты это или не ты.

– Пес? – догадался Вольф без особого удивления. – Вот уж не ожидал.

Руди похолодел. Ничего себе сюрприз. Хуго Перлов собственной персоной, тот самый белобрысый ублюдок, начальник охраны Креста из Первоуральска. Так вот зачем тот маячок нужен был! Если Вольф узнает, легче самому себе вены вскрыть.

– Не рад старому другу? – хохотнул Пес. – Я так и понял по неприцельной стрельбе. Думаю, кто ж так безбожно может косить? Нервные вы. Поди проказничаете тут без меня?

– Сдается мне, не твое это дело Пес, – скривился Дирлевангер.

– Ошибаешься гауптман, мое. Тут территория Первоуральской рейхсканцелярии, а значит все под моей юрисдикцией.

– Забавный джентльмен, – горячо прошептал на ухо Кот. – Встретимся, я ему всю юрисдикцию пооткручиваю.

– Как ты нас нашел? – поинтересовался Вольф.

– Нюх и тонкий расчет мои сильные стороны, – скромно похвастался Перлов. – Ты зашел слишком далеко гауптман: самовольная операция на закрытой территории, угон вертолета, сотрудничество с террористами, похищение унтертана Рудольфа Штольке из Эккенталя. Хватит на несколько смертных приговоров. Дальше покушение на фюрера или продажа атомного оружия? У гестапо к тебе много вопросов.

Вот ушлая сука. Руди сжал цевье винтовки. Не зря, сволочь, отпечатки снимал и фотографию делал, быстренько докопался.

– Чего несет этот придурок? – Вольф удивленно воззрился на подчиненных. – Какого, в жопу, Рудольфа?

– Это я, – признался Руди осипшим голосом. Скрывать бессмысленно. Пес все равно продаст. – Я Рудольф Штольке, и да, я унтертан, так уж вышло, простите.

– Цирк и клоуны твою мать, – выдохнул Вольф и уставился на Стрелка единственным глазом, налитым кровью. – А ты тогда кто, принц датский в изгнании? Ладно, потом разберемся! – и переключил тангету. – Что тебе надо, Пес?

– Хочу помочь, – мерзко засмеялись на другом конце радиоволны.

– Сказки оставь своему хозяину, Пес. Ты без собственной выгоды носки с утра не наденешь.

– А ты не дурак Вольф, безумец, но не дурак, – отметил Хуго, прекращая ломать комедию. – Мы можем договориться. Ты отдаешь мне то, зачем вы пришли, а я сохраню ваши жалкие, никчемные жизни. Будете свободны, гестапо не узнает о нашей маленькой сделке. Ведь должны быть у друзей свои тайны. Слово чести.

– Надо же, шакал затявкал о чести, – поморщился Вольф, а в рацию сказал. – Нам надо подумать, Пес.

– У вас три минуты, – великодушно позволил Хуго. – Со мной рота бойцов, у тебя нет шансов Вольф, подумай о людях. Победитель получает все, смирись. Время пошло, конец связи.

– Я без золота не уйду. – мрачно пробурчал Мамчур.

– Золота нет. – обронил Дирлевангер.

Наемники, кто слышал, тихонько загомонили, на лицах недоумение.

– Как нет?

– Там старые книги, тысячи чертовых книг. Мы проиграли фельдфебель, сделали ставку и проиграли. Теперь нужно попытаться вытащить шкуры без дыр.

– Это правда, – подтвердил Лис с вытянувшимся, побледневшим лицом. Хвост на каске безвольно повис. – Я видел своими глазами. Хренатилион бесполезных книг, золота нет, если оно не засыпано между страниц.

– Ты подставил нас, – глаза Мамчура предупреждающе сузились.

– Думай как хочешь. – Вольф остался невозмутим. – Мне в высшей степени наплевать.

Шелест голосов пробежал от ворот по окопам. Наступил переломный момент, подчинятся солдаты своему командиру или созревший нарыв лопнет кровавым фонтаном. Стрелок, делая вид, что происходящее его не касается, расстегнул кобуру. Руди поспешил последовать примеру. Случится сейчас может все что угодно.

– Надо сдаваться, подыхать я тут не намерен, – изрек фельдфебель, взгляд налился свинцом.

Бойцы одобрительно загудели.

– Думаешь Пес нас отпустит? – насмешливо поинтересовался Вольф. – Раньше ты не был так наивен, Тарас.

– Не знаю. Но это единственный шанс.

– Есть другой.

– И какой?

– Более достойный мужчины, – лицо Вольфа застыло. – Можно прорваться. Даже если их сотня, обложить плотно не смогут, останутся разрывы и бреши. В одну из них мы и проскочим.

– Самоубийство, – Мамчур цыкнул под ноги желтой слюной. – Я на такое не подписывался.

– А я бы попробовал, – ухватился за слова командира Лис. – Лапки поднять никогда не поздно.

Зашипела рация и Хуго пропел:

– Время вышло.

– Мы согласны, Пес, – ответил Вольф, жестом призывая к молчанию. Что он задумал?

– Ну и отлично, очень не хочется выстилать окружающий пейзаж вашими трупами, – промурлыкал Хуго. – Сейчас к вам выдвинется досмотровая группа. Потом я вас отпущу. И без глупостей.

– Договорились, – микрофон едва не треснул в руке Дирлевангера. – Ждем. Пусть идут строго по первому пути от перрона, кругом немножко минировано.

– Понял тебя. Конец связи.

– Все по местам, – в голосе Дирлевангера сталь. – Как только подойдут и отчитаются перед Псом, что все в норме, отправляем сук к праотцам. На все про все минут пять. Оттягиваемся на восток, пулеметами расчищаем дорогу, сбиваем заслоны и в лес. Все как планировали ранее, с одним отличием, уходим нищими, и в розыске по всей территории Рейха. Лис, тебе особая задача, освободи вертолетчиков и заставь их взлететь по сигналу, пусть отвлекают на себя. Лесник, бери своего проходимца, с которым я потом разберусь, поднимайтесь на насыпь, огонь открываете по своему усмотрению, чтобы ни одна тварь к нам близко не сунулась, прикрываете, сколько это будет возможно. Выполнять.

Стрелок кивнул и низко пригнувшись, пошел на позицию. Руди кинулся догонять, волоча привязанного Кота. Насчет пленного директив не поступало. Нянчись теперь с ним, лучше бы пристрелил.

Стрелок удобно разместился за стволом огромного дуба. Руди примостился рядом, и снял винтовку с предохранителя. Начинало потрясывать. Одному Коту нипочем, лежит, цветочки нюхает, вот это нервы. Сверху отлично видно Вольфа, Мамчура и остальных. На рельсах появились люди с оружием. Проверяющие Пса собираются принять капитуляцию храброго гарнизона книжной крепости. Сейчас кто-то сильно удивится.

До противника осталось метров сто. Вольф выпрямился во весь рост и приветливо помахал. Это тоже надо уметь, радушно улыбаться людям, жить которым осталось считанные минуты. Начинается. Руди, краем глаза, уловил движение около вертолета.

За спиной Вольфа возник Мамчур и гауптман дернулся, нелепо вскинув руками. Рот Руваса открылся в беззвучном крике. Подскочивший Лис, широким взмахом чиркнул прибалту ножом по горлу. Радист сполз на дно окопа в стремительно набухающей луже крови. Мамчур придержал обмякшее тело, и осторожно опустил мертвого гауптмана на землю. Ничего себе!

– Ты видел? – Руди дернулся к Стрелку, захлебываясь эмоциями. – Они их убили! Убили! Продали суки!

Бандит даже бровью не повел, прижавшись к оптическому прицелу.

– Все, слезайте, – благодушно позвал снизу Мамчур, вытирая окровавленное лезвие. – Хватит на сегодня смертей!

– Сейчас идем! – отозвался Стрелок и нажал на спуск. Грохнуло, один из людей Пса, идущих по рельсам, сложился пополам и завалился на бок.

От ворот ударила автоматная очередь, пули с противным чавканьем вспороли дерево и выбили фонтанчики песка прямо перед лицом.

– Валим! – Стрелок перекатился и дернул так, что чемпион олимпийских игр позавидует. Стреляли, теперь, и со стороны вертолета. Руди чуть замешкался и успел увидеть, как бойцы Пса залегли и открыли огонь по Мамчуру и компании у ворот. Оттуда донеслись сдавленные проклятия, стрельба на секунду затихла. Кот, поганец, воспользовался заминкой и задал стрекоча, сигая через валежины.

Руди дал задний ход, съехал на заднице по склону, и побежал не оглядываясь. Стрельба охватила всю станцию. Выстрелы слева и справа, позади перестрелка накатывала девятым валом. Ушлый Стрелок, одним нажатием пальца, разрушил шаткое перемирие. Хрен теперь Мамчур с Псом договорятся. Кто первым стрелял понятно любому дебилу. Это вам за Руваса суки, один был среди вас человек. Вольфа не жалко. Сам виноват.

Над головой злобно завжикало. Вдогонку ударили из пулемета, благо насыпь спасла. Свинцовый вихрь срезал макушки березок. Хер вам, лови ветра в поле. Лишь бы не потеряться, одному дело гиблое. Ага, ждут в низинке, вжавшись мордами в землю. Мир сошел с ума, Кот не сбежал в суматохе.

Руди свалился, задыхаясь после пустяшной пробежки, хватая теплый воздух высохшим ртом. На зубах скрипнул песок. Преследователей не видно, у Мамчура своих забот полон рот. Перестрелка усилилась. Одновременно работали не меньше десятка пулеметов, поливая бессистемно, на подавление. А кого там давить? От зондеркоманды остался десяток солдат. Псу на укус.

– Сцепились суки, – удовлетворенно промолвил Стрелок. – Про нас скоро забудут.

– Меня развяжите, – взмолился Кот, протянув руки, стянутые пластиковым хомутом.

– Давай, – без раздумий кивнул Стрелок Руди. – Надоел ныть.

Рудольф вспорол жесткий пластик ножом. Котяра растер запястья и по-хозяйски протянул ручищи.

– Дай винтовку, я лучший стрелок по эту сторону Уральских гор.

Рудольф вежливо направил дуло ему в живот.

– Ну нет так нет, я не настаиваю, – убрал грабли наглец. – Командир, надеюсь мы не планируем героически сдохнуть?

– Я не загадываю, – Стрелок обратился вслух. Со стороны насыпи затрещали кусты, послышались тихие голоса.

Стрелок ужом скользнул в заросли. Хаос чуть успокоился, доносились редкие, длинные очереди. Левее грянули несколько взрывов, сукины дети напоролись на мины. Интересно, Михаэль еще жив? Хотя какая теперь разница.

Далеко уйти не сумели, из зеленки открыли частый огонь, пули легли совсем близко. Стрелок резко сменил направление, дальше полезли по дну неглубокого, заболоченного оврага, заваленного валежником. Ноги уходили в вязкую, вонючую жижу по щиколотку. В ботинках весело хлюпало, руки тряслись. Самое поганое, не видно вообще нихрена, сплошной подлесок и кривые стволы мертвых берез. Можно напороться на противника лоб в лоб, а там все решат считанные секунды. Враз покрошат из автоматов.

Перестрелка почти затихла, постепенно отдаляясь, защелкали одиночные. Недолго продержались бравые вояки из зондеркомманды. По-любому, кого-то взяли живьем, зная тягу Пса к допросам с пристрастием.

На миг установилась настороженная тишина, и Руди услышал крик дикой птицы. Долгий, отрывистый, печальный, где-то ранее слышимый. Додумать не успел. Грянуло так, что уши повяли. Перестрелка вспыхнула, словно в потухший костер выплеснули ведро высокооктанового бензина. Одновременно со стороны путей и с севера. Сразу не меньше сотни стволов, в ответ, чуть замешкавшись, огрызнулись пулеметы. Кровавая свистопляска завертелась, стремительно наращивая обороты.

– Ого, а вот это уже мои, – Котик сладко зажмурился.

– Откуда знаешь? – усомнился Руди.

– Сигнал для атаки слышал?

– Куриный то вскукарек?

– Вообще это соколиный крик, – Кот подобрался. – Надо бы уходить, а то и меня под горячую руку завалят, обидно будет до жути. Одно не пойму, откуда они тут взялись, ведь все на север оттянулись по вашим следам. Индеец ваш постарался?

– Ага, возвращение Зульфата, – усмехнулся Стрелок. – Главное вовремя. Руди ложись!

Рудольф полетел на землю, сбитый молниеносно метнувшимся бандитом. Совсем рядом стрекотнула автоматная очередь. Стрелок, по инерции, сделал пару шагов и с размаху ткнулся в траву. Из тени, на стекающий полосами, солнечный свет, выступила огромная фигура. Мамчур! Окровавленное лицо фельдфебеля плотоядно ощерилось. Черный провал дульного среза, нереально медленно, словно в замедленной съемке, направился Рудольфу в лицо. Всё, отбегался, а умирать оказывается не страшно, и вся жизнь не бежит перед глазами набором ярких картинок. Наверное потому что слишком жалким получается фильм…

Грохнул выстрел, во лбу Мамчура образовалась аккуратная дырка, колени подкосились и он рухнул назад. Ничего себе.

– Видел? – похвастался Кот, сдувая синий дымок со ствола подозрительно знакомого «Вальтера». – Ну и кто у нас лучший?

Опешивший Руди лапнул пустую кобуру. Вот сука. В следующее мгновение он кинулся к лежащему неподвижно Стрелку. Глаза терра закрыты, камуфляж на груди мокрый, кровь выходила быстрыми, короткими толчками.

–Не умирай, слышишь, не умирай, – Руди впал в тихую панику, в школе осваивали первую помощь, только когда это было. Чужая кровь на руках. Сумбур в голове. С какой стороны подступиться?

Веки Стрелка дрогнули, губы зашевелились и он прошептал:

– Книги, книги…

– Молчи, хер с ними с книгами, – Руди заколотило.

– Ты не понимаешь. Я должен…

– Береги силы, – Рудольф зашарил по рюкзаку. Где эта чертова аптечка? Недавно ведь видел.

– Послушай меня, – Стрелок неожиданно крепко ухватил за руку. – Прости.

– За что? – опешил Рудольф.

– Не успел тебе многое показать, не успел рассказать, времени было так мало…, – Стрелок надсадно закашлялся. – Таких как я все меньше и меньше, я атавизм, пережиток прошлого, солдат войны, закончившейся семьдесят лет назад. Мой путь ведет в никуда. Поэтому я забрал тебя. Ты мой единственный шанс. Вас, унтертанов, миллионы, если хоть к одному вернется память, это будет маленькая победа. Моя победа. Если нет, значит все зря и мы проиграли…

Стрелок сдавленно застонал и обмяк .

– Откинулся Борода? – поинтересовался Котяра и осекся. – Вот дьявол, а ты откуда?

Рядом возник кто-то неслышный, быстрый, опасный. Пахнуло хорошо знакомым ароматом мяты и сосновой смолы. Из груди вырвался вздох. Зульфат. Руди едва не разрыдался и полез обниматься.

– Здорово, – Зуля мягко отстранился, не до телячьих нежностей. В нем что-то неуловимо изменилось, лицо усталое, почерневшее, в глазах сгустки тьмы, левая щека расцарапана. – Помоги.

– Привет старый бродяга, – губы Стрелка дрогнули.

– Вот что бывает, когда меня рядом нет, – Зуля вытащил шприц-тюбик, вколол обезболивающее в бедро прямо через одежду и приказал. – Расстегивай, bleat, xuli, сел?

Рудольф спохватился и принялся расстегивать китель мокрый от крови. Куда девался акцент? Что за херня? Стрелок сдавленно зашипел.

– Слышишь меня? Егор? – Зульфат вытащил из аптечки перевязочные пакеты. – Не из такой беды выбирались. Заваруху в Ольгино помнишь?

– Помню. – слабо улыбнулся Стрелок.

Руди осторожно распахнул камуфляж. Жопа полная. В груди два отверстия успевших закрыться, кровь приостановилась, налипнув толстыми, багровыми кляксами.

– Поднимай, – Зуля принялся со знанием дела накладывать повязку, бинтуя крест на крест и перекладывая ватными тампонами. Ловко у него выходило, чувствовалась рука профессионала. Стрельба, меж тем, затихла, отдалилась и разбилась на ряд коротких, яростных перестрелок. Кот уже колдовал над телом фельдфебеля.

– Надо врача, – Зуля бережно опустил Стрелка и поднялся, руки легли на плечи, глаза пытливо смотрели в глаза. – Без доктора он умрет. Ты уходишь в Первоуральск, я остаюсь прикрывать.

– Тебя убьют, – поперхнулся Руди. Как это, только пришел и опять бросает.

– Даже насмерть могут убить, – согласился Зульфат. – Не обо мне думай, Егора спасай.

–А как же страна Тысячи озер, где вода чистый-чистый, елка высокий-высокий, а олень-сааган берет сахар с руки?

– Ты совсем больной? – вся Зулина простота и добродушие разом исчезли, вместе с остатками смешного акцента. – Егор хотел чтобы я играл роль наивного дурака, а потом предложил тебе убежать. Никакой страны Тысячи озер нет, я ее выдумал, а ты уши развесил. Иди. Не донесешь Егора, найду тебя и выпущу внутренности.

Руди оторопело замер.

– Эй, эй, сука, верни индейца, он мне нравился! – всполошился Кот, успевший вооружиться автоматом фельдфебеля и напялить разгрузку с запасными магазинами и огромным ножом.

– Заткнись, – Зуля резко обернулся. – Ты поможешь ему, из кожи вывернешься, но поможешь, иначе я заштопаю тебе не только рот, но все дырки до которых смогу добраться без инструментов. Проваливайте, времени сюсюкаться нет.

– Без тебя? – Руди сжался.

– Я что, твоя мамочка? – ощерился Зуля, поднял винтовку Стрелка и отдернул затвор. – Взрослый мальчик, сам справишься, мы и так достаточно утирали твой носик. Иди и делай, что должен, жалеть о последствиях будешь потом. И не надо мне ничего говорить.

Он подошел к Мамчуру, пихнул тело ногой и похвалил:

– Хороший выстрел.

– Ну так, – выпятил грудь Котяра. – Хочешь преподам пару уроков, если сойдемся в цене.

– Хороший для бездаря, – фыркнул Зульфат. – Жалко тварь умерла так легко, я собирался с ним пообщаться по-свойски.

Руди приблизился. Мамчур лежал раскинув руки, как распятый Христос. Мертвые глаза уставились в небо. Крови почти нет, тоненькая струйка засохла на лбу. Из нагрудного кармана выпал знакомый, серебряный портсигар с орлом, свастикой и вязью затейливых рун. Теперь понятно как исчез Клаус.

– Голову испортил, – сокрушенно вздохнул Кот. – Знатная была голова. Дальше будете слюнями измазываться, или мы можем идти?

– Ни пуха вам. – Зульфат закинул за плечи тяжеленный рюкзак и зашагал в сторону выстрелов. Он больше не обернулся, а Руди стоял и смотрел, чувствуя как кусок жизни отломился и ушел навсегда.

– Пялится будешь? – Кот помахал пятерней перед лицом, привлекая внимание. – Я один Бороду тащить должен, мне больше всех надо?

Руди очнулся и поспешил к впавшему в забытье Стрелку. Егор не пришел в себя, даже когда его взяли под руки и потащили в лес. Одолели метров пятьдесят, прежде чем Кот остановился, воровато огляделся и сказал:

– Так, тут посиди, я быстренько, одна нога здесь, другая там.

Руди и пикнуть не успел, как поганец умчался в обратном направлении. Осталось стоять, поддерживая Стрелка. Тяжело, но если опустишь, потом не поднимешь, а эта сволочь может и не вернуться. Остаться в тайге одному, с раненным на руках, удовольствие ниже среднего. Кот сбежал, или приведет своих поглумиться. Стрельба совсем стихла, местные, видимо, прикончили последних людей Пса. Вряд ли кто-то ушел. На это были способны только Стрелок да Зульфат, остальные жалкое мясо, оказавшееся в лесу первый и последний раз. В отдалении сочно ударил одиночный. Винтовку Стрелка ни с чем не спутаешь. Следом еще один, но уже глуше, дальше. Откликнулась автоматная трель. Донесся приглушенный расстоянием крик. Зульфат уводил опасность подальше.

За кустами мелькнула тень. Дьявол, с раненным даже стрелять невозможно, легкая добыча.

– Это я, не боись! – раздался шепот Кота, и бывший пленник, а теперь не пойми кто, показался из зарослей. Рудольф нервно сглотнул, мог бы и сам догадаться. Котяра тащил откочерыженную голову Мамчура, оставляя кровавый след на траве, и улыбаясь с вдохновением девочки получившй на День Рождения розового слона.

– Ты больной?

– Сам больной, чего бы понимал в искусстве, селюк, – оскорбился психопат. – Ну не смог я уйти, не смог! Венец коллекции, жемчужина в короне Британской империи, шедевр!

Руди отвернулся и промолчал. Спасибо Господи, угораздило остаться с вооруженным маньяком один на один вдали от цивилизации. Чуть расслабишься и все, твоя голова уже коллекционируется.

– Жаль ни времени ни материалов для обработки нет. – посетовал Кот, тщательно упаковывая голову в тряпочку и пряча на дне рюкзака. Рюкзак миленько округлился. Ни дать, ни взять, потрепанный жизнью футболист, спешащий на тренировку. – У тебя котелок есть?

– Ну есть, – отозвался Руди чувствуя скрытый подвох.

– Отлично, ночью одолжишь, кожу сниму, башку выварю сколько успею, потом, долгими, зимними вечерами, смастерю шикарную пепельницу или кубок пиво пить. Будешь еще клянчить и завидовать черной завистью.

– Непременно, – равнодушно отозвался Рудольф. – Может поможешь?

– Ну естественно, обожаю помогать, если день проходит без доброго дела, так заснуть не могу, ворочаюсь и стону. – головорез подхватил раненого с другой стороны. – Ну с Богом! Сейчас утопаем насколько возможно и организуем носилки. Вперед сестры милосердия!

За последующие шесть часов одолели километров пять. Такими темпами до Первоуральска идти месяца три. Стрелок в себя не пришел. Однажды открыл глаза, огляделся, и вновь провалился в тяжелое забытье. Звуки боя давно стихли, на лес опустились первые, робкие сумерки, солнце коснулось горизонта прямо по курсу, окрасив небо кроваво-багровыми отблесками. Ночь все ближе, и соседство с психопатом заставляло нервничать все больше и больше. Надо быть последним придурком, доверяясь ему. Хитрый дьявол, улыбается, шуточки шутит. О человеколюбии и помощи ближнему, пусть девкам в борделе поет. С другой стороны, хотел бы убить, давно бы убил, никто особенно ему не мешал. Какие мысли гнездятся в воспаленном разуме нового друга? А неизвестность страшит больше всего, надо срочно превращать это в известность, опередив маньяка на пару ходов.

Руди сдавленно застонал.

– Ты чего? – забеспокоился Кот.

– Спину свело, – пожаловался Рудольф. – Боль адская.

– Вот неженка. Прикажешь тебя тоже нести?

– Я сам. Давай отдохнем? Ночь скоро.

– Да, прямо сейчас устелю постельку и промурлыкаю колыбельную. День, ночь, не имеет значения, ну разве темнее чутка. Мы тут не в игрушки играем. Будь мужиком.

Рудольф споткнулся и едва не упал, изображай крайнюю степень угнетенности духа и тела.

– Слабак, – фыркнул Кот. – Мы так далеко не уйдем. Я понесу Бороду, но совсем немного, давай.

Руди освободился от ноши и сделал пару шагов назад.

– Тяжелый зараза, – проскрипел Кот.

– А теперь осторожно положи его, – мило улыбнулся Руди, направив винтовку подельнику в грудь. – И без глупостей, руки дрожат.

– Чего?

– Осторожно положи его, – терпеливо пояснил Руди, увеличивая дистанцию. – Или я буду стрелять.

– Говорил папочка: не делай людям добра, – Котяра опустил раненого и глянул с вызовом. – Ты поосторожней с этой железкой, как бы не вышло чего.

– Жизнь поганая штука, привыкай, – Руди повел стволом, ловя каждое движение противника. – Автомат и нож на землю, живо.

Кот выполнил приказ нарочито медленно и поднял руки.

– Я думал мы друзья.

– Так и есть. Отойди.

– Козел ты.

– Друзей не выбирают, – Руди поднял автомат. Холодная сталь STG вселила уверенность. «Гевер», при всех достоинствах, хорошее оружие для охоты, не более. Достал из кармана пластиковый хомут и распорядился. – Затяни себе руки будь добр, мы встаем на ночевку.

Кот глянул волком, но приказ выполнил.

– Теперь лицом в землю, ноги согнуть.

– Тебе бы в тюряге работать, – Кот послушно улегся.

– Хорошие учителя были. – Руди осторожно приблизился и вторым хомутом затянул пленнику ноги. Все вернулось на круги своя. Можно немного расслабится. Место для ночлега не самое подходящее, под задницей сыро, рядом болото, комары сразу потянулись на ужин. Но идти в темноте равносильно самоубийству. Поели говяжьей тушенки, воды осталось около литра. Кот демонстративно молчал. Обиделся падла. Ничего, лучше уж так, чем проснуться с перерезанным горлом. Стрелок совсем плох, бредил на своем языке, звал дочь. Повязка намокла от крови, но не критично, утром можно будет сменить. Глаза слипались, налившись свинцом. Завтра нужно отмотать километров двадцать, сдохнуть, но сделать. Руди привалился спиной к стволу. Небо посерело, появились первые, блеклые звезды. Насмешливо подмигивая, пролетел спутник. Суки, наделали техники за миллионы марок, а толку ноль, неужели в мощную оптику не видно несчастного, брошенного всеми унтертана? Где спасательная команда на вертолетах? Всем срать…

– Ты бы поспал, – подал голос Кот. – Завтра тяжелый день.

– Спасибо, я бодрячком, – Руди поправил на руках автомат, собираясь караулить всю ночь напролет.

– Оно и видно, желаю удачи, бди на здоровье, – пленник, отвернулся набок, закутался в плащ и сладенько засопел.

Вот и буду, – ответил про себя Рудольф, и в следующее мгновение провалился в тяжелый, больше похожий на обморок сон.

Глава 16

Проснулся от одуряющего запаха жареного мяса. Открыл глаза и тут же поспешно закрыл. Ни хрена себе новости. Кот, падла, сидел спиной и переворачивал над углями здоровенные куски мяса, нанизанного на острые прутья. А ведь связывал на совесть. Чуть дальше расположились четверо опасного вида мужиков, в грязных, коричнево-серых балахонах, перетянутых ременно-плечевыми системами, тактическими поясами и потронташами. Руди тихонько пошевелился. Руки-ноги на месте, «гевер» рядом лежит, чудеса. Солнце осветило горизонт на востоке, отгоняя ночной, промозглый туман.

– Доброго утречка, – Кот повернулся и улыбнулся так, что волосы на загривке встали дыбом. – Прошу к столу.

– Привет, – буркнул Руди и встал, делая вид, будто ничего не произошло. Четверо головорезов зашушукались между собой, ухмыляясь и посматривая без особого интереса. Компания живописная: нечесаные, грязные патлы, бандитские рожи, покрытые шрамами, сломанные носы, острая нехватка зубов. На вооружении два незнакомых карабина, с ложами украшенными затейливой резьбой и два STG–48.

– Как ты освободился?

– Ловкость рук и немного мошенничества, – похвастался Кот. – Оковы пали с героя! Обожаю сказки со счастливым концом. На тебя не сержусь, кто старое помянет, тому глаз вон. Начинаем жизнь с чистого листа, договорились?

– Договорились, – Руди покосился на новые морды. – А это кто?

– Мои братья, настоящие лесные волки и истинные джентльмены: Красавчик, Кусач, Валет и Скромняша, прошу любить и жаловать.

Парад уродов оживленно закивал, услышав свои имена.

Красавчик и правда симпатичный, рослый мужчина с черными как деготь, длинными волосами натертыми для блеска какой-то херней. Кусач, пухлый коротышка с кустистыми бровями и выбитыми передними зубами, отчего рот похож на вход в Преисподнюю. Валет суетливый и напряженный как крыса во время беременности. Скромняше далеко за сорок, морда закопченая, глазки прячет. Отличная компания, с такой сразу хочется высадится на побережье Англии девятого века, разграбить ближайшее аббатство, разогнать крестьян, подпалить дома и изнасиловать всех, кто не успел убежать.

– По-немецки не понимают, нрав покладистый, склонны к убийствам, настоящие дети Мертвых земель.

– Очень рад, – соврал Рудольф и поспешил к лежащему неподвижно Стрелку. Бандит совсем плох, горячий как печка, губы запеклись и растрескались кровавой коркой. Без сознания или спит. Повязка заменена на свежую, грудь щедро намазана йодом и отвратительно пахнущей, бледно–зеленой мазью. Лежал на самодельных носилках, корявеньких и грубых, но с виду удобных и крепких. Кот полон сюрпризов и времени зря не терял. Где, интересно, подвох?

– Пока ты нагло дрых, я действовал, – похвастался Кот. – Мог бы и спасибо сказать.

– Спасибо.

– Да ну зачем? Я ведь не за спасибо. Доброта заложена в детях Мертвых земель. Кусач, однажды, с подельником посорился, так даже убивать не стал, гуманно бросил в тайге со сломанным позвоночником. Доброта рано или поздно его и погубит. Жрать хочешь?

– Ужасно, – признался Руди, и подсел ближе.

– С пылу с жару, по личному рецепту, – Кот протянул золотистую лепешку, щедро навалив сверху прожаренного, исходящего паром и жиром мяса. – Угощайся.

Руди на секунду замешкался, некстати вспомнив количество трупов оставшихся на Шарташе. Вдруг кто знакомый?

– Мясо не ешь? – всполошился Кот. – Может травы? Красавчик живо нарвет тебе сочной крапивы.

– Мясо ем. Наслышан о местной кулинарии.

– А–а–а, – Кот откровенно заржал. – Не переживай, этот олень еще на рассвете скакал по склонам Уральских гор, нагуливая жирок на редких цветах и родниковой воде.

– Я думал у вас только людей едят, – вымучено улыбнулся Руди и набросился на еду, разрывая лепешку и заглатывая мясо почти не жуя. Вкуснотища, особенно когда неделю толком не ел.

– Наговоры завистников и недоброжелателей. У нас все проще намного, хочешь ешь человечинку, хочешь не ешь. Ты, кстати, сейчас ешь.

Руди поперхнулся. Ну что за скотина такая?

– Прости, глупая шутка, больше не буду, честное, благородное слово. Давай доедай и потащим Бороду в больничку, кратчайшей дорогой.