Ненужная война

Глава 10, Интерлюдии 46-50

— Эй ты, мешок с костями, а ну просыпайся! — я аккуратно, но чувствительно пнул нашего связанного пленника. В то, что он оказал мне услугу и помер без моего участия, я не верил.

Воссоединившиеся сестры еще спали в обнимку. Ну как, в обнимку, в обнимку теперь — до того, как они проснулись, они обе во всю обнимали меня. Возможно, в какое-то время я и был бы счастлив проснуться вот так, но… черт, о чем я думаю?

— А ну просыпайся, кому говорят! — я еще раз пнул пленника, но на этот раз сильнее. Тот застонал и открыл глаза.

— Ты… бесклановый выродок… эльфийская шавка… — начал он свою песню, но я тут же еще раз пнул его.

— Тяфкать будешь, когда скажут.

— Да ты хоть знаешь, на кого ты руку поднял, псина? — спросил он меня в гневе. — Знаешь, что с тобой сделают верные мне люди, когда увидят эту картину?

Кулак, обмотанный нитью, впечатался в его скулу как родной.

— Захлопни пасть и говори то, что от тебя хотят узнать.

Вместо этого он просто плюнул мне в лицо и рассмеялся. Заработал в глазах Рентген, Кинжал на запястье задрожал, предлагая им воспользоваться.

— Что ж, — я спокойно вытер лицо относительно чистым местом рубашки. — Кажется, диалога у нас с тобой не будет.

И со всей дури с ноги ударил ему по месту, которым он вчера насиловал принцессу. Тот тут же скрючился, лицо приобрело пунцовый оттенок.

— Пойми одно, мой маленький дебил, ты сейчас жив, потому что спят принцессы. Но когда вот там — я показал на окно, где вовсю готовился восход, — покажется солнце, они, как эльфы, тут же проснутся. И сейчас только от тебя зависит, что с тобой после этого будет и как ты будешь умирать. А если сведения окажутся полезными, то я возможно, ВОЗМОЖНО, посодействую тому, чтобы они тебя не тронули.

Ичиха, скрючившись от боли, рассмеялся.

— Я переспал с эльфийкой, познал всю прелесть ее тела, первый среди людей! Я ни о чем не жалею!

— Мой маленький дебил, я с ними путешествую уже два месяца. Ты всерьез думаешь, что ты первый, кто занимался сексом с эльфийской расой?

Тот сразу поменялся в лице.

— Лжешь! Их можно взять только силой!

— Однако за мной они следуют по своей воле. И спали они со мной тоже по своей воле.

Технически, я ему ни в чем не солгал. Проснулся же я сегодня среди них, хотя засыпал точно один, а в плане плотских утех у меня была Делина.

Ичихе этот аргумент явно не нравился, но придумать что-то в ответ у него не получалось.

— Значит, ты умеешь их приручать! Ты хоть понимаешь, какой это талант? Один на всю Уршалу! Да тебе в любом клане рады будут! — он вдруг решил сыграть на моем честолюбии. И терпеть я это не стал — снова вмазал ему в морду.

— Запомни, падаль, я их уважение не променяю ни на что.

Ичиха сплюнул кровавую слюну.

— Они же презирают нас! Считают недостойными! Устраивают охоту, а потом просто улыбаются, чтобы мы им все простили! Ты же один из нас! Чем они тебя купили, что ты так предан им, а не своей расе?

Вся злость на него, весь интерес, все желание получить ответы на интересующие меня вопросы, резко исчезли — так мне стало противно от того, что он сравнил меня с собой.

— Твое время — ровно до восхода солнца. Если ты знаешь молитвы — лучше помолись. Если захочешь раскаяться — раскайся.

— Эй! Ты же сказал, что поможешь!

В окно ударил солнечный лучик. За стеной тут же послышалось копошение.

— Тебе, идиоту, теперь даже ваш Иггдрасиль больше не поможет.

Открылась дверь в зал. Мариша зашла в комнату, а вот Сильфида в своей разрезанной одежде, встала как вкопанная.

— Ты… — прошептала она.

— Я, — самодовольно улыбнулся Ичиха. — Ну что, понравилось тебе вчера? Мне так очень.

Рука Мариши дернулась к мечу, но остановилась. Сильфида же сняла с плеча свой лук, но воспользоваться им не могла — оба ее колчана были пусты. Однако выход нашелся — мечница, явно поняв намерение своей сестры, вернула ей кинжал.

— Твое последнее слово, — сказала принцесса ровным голосом. Однако Ичиха лишь ухмыльнулся, чем вызвал в девушке приступ истерики. — Ублюдок!

И кинула в него кинжал, так и не дав ему ничего сказать. Острая гномья сталь вошла в глазницу по самую рукоять, моментально убив пленника.

— Жил, как псина — и сдох как псина, — резюмировала Мариша, вытаскивая из тела кинжал, который почему-то застрял. — А нет, даже сдохнуть по-нормальному, и то не смог.

— А я так хотел узнать почему они меня предали… — пробормотал я.

— «Будь здоров», — вдруг произнесла Сильфида.

— Что?

— Когда он представился, ты сказал ему «будь здоров», словно он чихнул. Он воспринял это как насмешку.

— Подожди, — меня аж протрясло от этой информации. — То есть, ты хочешь сказать, что все накрылось медным тазом из-за одной случайно оброненной фразы?

— Не совсем поняла, при чем тут медный таз…

— Все пошло по одному месту из-за двух каких-то слов??? Случайной шутки???

— Теперь я тебя вообще не понимаю…

Я развернулся и от всей души пнул труп в голову. Раздался мерзкий хруст, кажется, я пробил ему висок.

— Да чтоб тебя в посмертии черти каждый день жарили, мстительный ублюдок! — заорал я. — Во всех смыслах!

Трясло уже капитально, если бы его можно было как-то воскресить, я бы, наверно, удавил его сейчас собственноручно.

— И это ты-то? Кто даже медведя убить не смог?

Одна фраза, но она меня просто сдула. Вся злость тут же испарилась, оставив место одной лишь усталости.

— Мариша, будь добра, разожги камин, если дрова еще остались. Если нет — ломай мебель, нам она скоро будет ни к чему. Принцесса, как только разгорится огонь и станет потеплее, снимай с себя всю одежду.

В глазах Сильфиды появился даже не страх — ужас. Она сделала несколько шагов назад и спряталась за Маришей.

— Сюзерен, нельзя ли…

— Не знаю, о чем она там подумала, но я имел в виду вполне безобидный смысл, — я достал несколько иголок, закрепленных мною еще в Накоа. — Я просто хочу ее зашить. Если ты забыла, на улице дубак.

— На улице что? — не поняла меня мечница.

— Холодно.

Интерлюдия 46

Ассасин с ненавистью смотрел на трубу, из которой повалил дым. Что это означало, он знал, от чего его настроение портилось все сильнее — холод пробирал до костей, его экипировка не была рассчитана на горный воздух. Хотелось плюнуть, однако, у него были его собственные правила, кодекс, или как он любил его называть, кредо, запрещавшее ему оставлять работу невыполненной. Да, официально он еще не получил этот заказ, однако был уверен, что в таможне его уже ждет письмо с приказом на устранение. Впрочем, даже если его и не было, убийца его уже приговорил. По неведомой ему самому причине, этот человек его неимоверно раздражал. Выбивался из общей картины, делал все не так, как от него ожидалось… Путешествует с двумя эльфийками, но до сих пор не тронул ни одну из них, даже не попытался! Зато переспал с наложницей, которую видел в первый раз в жизни. В чем логика, в чем какая-то рабыня может превосходить двух эльфийских принцесс? Разве что только доступностью?

Чем дольше убийца думал о нем, тем сильнее злился.

— Ты не увидишь завтрашний рассвет, человек, — прошептал он, устраиваясь на наблюдение. Нужно ждать. Но он, как представитель своей расы, умел это прекрасно.

Черные нитки на желто-зеленом поддоспешнике, конечно, выделялись, но, во-первых, свою функцию выполняли, а во-вторых — все равно закроются кожаным нагрудником. Со шнуровкой, правда, пришлось попотеть — выброшенные вчера тела падальщики растащили на приличное расстояние, однако за пару часов поисков Марише удалось найти более или менее целые подходящие шнурки. Я все это время не выходил из дома — почему-то не отпускал страх за Сильфиду, почему-то казалось, что ни в коем случае нельзя оставлять ее одну.

Толстый шнурок с большим трудом проникал в пояс желто-зеленых штанов. Найти бы, конечно, потоньше, но находились лишь куски таких шнурков.

— Аааа, надоело! — заорал я и распорол ткань по шву. Все равно толстый шнурок будет ходить там слишком туго, проще перешить.

Я находился в самом разгаре этого процесса, когда Сильфида вдруг села рядом и аккуратно обняла меня.

— Спасибо, — прошептала она. — Спасибо, что не отчаялся там, у моста. Спасибо, что продолжил поиски, когда Мар сказала…

— Я признаю лишь одну смерть, принцесса — ту, что видел собственными глазами, — ответил я. И сам передернулся от пафосности своих же слов. Словно заправский киллер сказанул.

— Где ты этому научился? — спросила она, видя, как я перешиваю ее штаны.

— Когда ты всю жизнь живешь один, ни на кого не надеясь, обучаешься очень многому.

— А как же твои родители?

— У меня их нет. Вернее… я о них ничего не знаю.

— Кто же тебя вырастил?

— На Земле для таких брошенных, как я, существуют специальные заведения — детские дома. Там живут и воспитываются дети, которые по каким-то причинам остались без родителей.

— Разве не здорово проводить время в компании таких же детей, как ты сам?

— Ты забываешь о том, что они растут без родителей. Без той любви, которая так важна в этом возрасте.

Сильфида некоторое время молчала, наблюдая за моей работой.

— Но ты вырос достойным человеком.

— Очнись, принцесса. Я вырос вором, человеком, без проса забирающим чужие вещи, чтобы продать их тем, кто за них заплатил. Это разве достойно? — я сделал узелок и перерезал нить. — Держи. До таможни должно хватить, а там пускай шьет тот, кто это умеет.

— Ты тоже умеешь.

— У меня вот тут на рубашке была дырка от пули, сквозная, а вот здесь и здесь — разрезы от твоих стрел. Сможешь их найти? Нет. А вот на арене Малрон мне разрезал грудь, перерубив цепочку, на которой амулет держался. И вот этот шов ты видишь, потому что его я шил.

Рубашку, как и джинсы, по-хорошему, уже давно пора было менять, но… это были единственные вещи, которые у меня остались с Земли. Джинсы уже давно внизу шли бахромой, еще с момента моего побега из замка в ночь, когда Маркус убил Лесию, рубашка выглядела получше, но лишь потому что Делина сотворила с ней чудо, зашивая ее так, что, даже зная где искать, я никак не мог найти швы. Со штанами она, к сожалению, так не могла, говорила, что ткань не дает ей этого сделать, но, как я знал, она все равно пыталась. По сути, все мои вещи сейчас на мне еще живы лишь ее стараниями.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я принцессу. — Готова покинуть это «дружелюбное» место?

— Да, — она кивнула. — Спасибо, Максим.

— Не за что, принцесса. Не за что. Все пошло наперекосяк из-за моего длинного языка.

— Послушай, ты не мог этого знать. Люди — они вообще такие и есть: мстительные и завистливые. Даже если бы ты этого не сказал, они бы нашли другой повод, я уверена.

— Тогда… зачем же мы сюда пошли?

— Все же существовал шанс, что они сдержат свое слово. Хоть мы их и презираем, но… они-то нас любят.

…Да. Я помнил, с каким вожделением смотрели на Сильфиду люди.

— А ты, значит, притворяешься мужчиной в людском обществе, верно? — спросил я Маришу.

— Верно, сюзерен. Их способность разозлить меня, не говоря ни слова, порой выходит за рамки того, что я могу стерпеть. Поэтому я попросила сковать мне такой доспех и сшить такой поддоспешник, а так же сократила имя, чтобы оно больше подходило на мужское.

Разумный ход, в принципе. Люди признают в ней мужчину и не лезут с расспросами.

— Собирайтесь. Я хочу уйти отсюда до темноты.

Сестры кивнули в знак согласия, надевая свои нагрудники. Я же пошел искать какую-нибудь теплую одежду — выходить в холод в одной рубашке больше не хотелось.

Интерлюдия 47

Латрею не работалось. Государственные дела требовали от него сосредоточенности, но его не оставляло чувство смутного беспокойства. Что-то случилось в Уршале ибо сегодня доставили почту с таможни, но письма от его девочек среди них не было. Отцовское сердце желало лишь одного — чтобы Мар и Сильфида были живы.

— Неужели план Максима не удался настолько, что вы пострадали? — спросил он в воздух. До следующего нападения оставалось всего два месяца, и это был последний бой, который они могли позволить себе проиграть. Мест Силы осталось лишь два. Потому вся надежда короля была на человека, который обладал достаточным интеллектом, чтобы отвести от Маллореана угрозу Разрушителей. Использовать план Маркуса он очень не хотел, а потому был не против притворяться, что он ничего не знает о бывшем стражнике, превращенном… в это. Единственное, чего опасался Латрей — что его камергер пошлет созданное им существо на Максима, из-за чего придется вмешаться.

Какими свойствами обладал Бриален, королю было доподлинно известно благодаря Селесте. Маркус, так старавшийся скрыть ото всех последний Ритуал, совершенно не принял в расчет единственную жену своего подопытного, ради которой он и прошел через все это.

Еды в рюкзаках оставалось совсем немного — даже с учетом нашей экономии, ее хватало почти впритык на путешествие до Древа. Новость неприятная, но ожидаемая — сколько бы мы не брали с собой, рано или поздно она все равно закончится.

Солнце уже покинуло зенит, когда мы решили покинуть отбитую у людей избушку. Мар, отодвинув с дверей массивный шкаф, выпустила нас на холодную улицу. Несмотря на найденную куртку, я все же поежился от ветра, попавшего под одежду.

— Давайте поторопимся. Все-таки костер я хочу разжечь уже внизу, где более или менее тепло.

Да и дров у нас с собой нет, а камни, к сожалению, не горят. Интересно, а оставленные без присмотра лошади еще там или сбежали? Было бы неплохо, если бы они были там, но на такую удачу я даже рассчитывал.

До подвесного моста мы добрались чуть больше, чем за час — шли с горы, от того ход был легче. Лошадей с той стороны видно не было, разумеется, что создавало нам неприятную перспективу пешей прогулки.

— Лошадей мы, наверно, зря не привязали… — сказал я.

— Задрали бы ночные хищники, — возразила Мариша.

— Тоже верно…

Сестры перешли мост первыми — как истинный джентльмен, я пропустил дам вперед, после, когда они достигли другой стороны, взошел на шатающийся мост сам. И ровно посередине я почувствовал, как меня что-то толкнуло в спину.

— Какого… — я оглянулся. В одну из перекладин моста воткнулся небольшой, но крайне знакомый ножичек. Тот самый, который когда-то Маркус подарил Делине, сообщив ей о том, что я могу использовать ее в качестве наложницы. — Какого хрена?

— Максим, что происходит? — спросила меня Сильфида.

— Да я сам толком еще не понимаю…

— Ну а раз не понимаешь, может, ушел бы ты с моста-то? Падать, в случае чего, высоко и больно.

Мысль была дельная, однако была и дилемма — кто бы не кинул в меня этот маленький помощник для суицида, он находился за моей спиной, но идти по такому мосту задом наперед — все равно что добровольно с него спрыгнуть. Не зная как поступить, я пошел в противоположную от принцесс сторону.

— Сюзерен, что случилось? — позвала меня Мариша.

— Да хрен его знает! — крикнул ей я в ответ. Вариант сомнительный, конечно, но, может, ветром откуда принесло? Мало ли кто что теряет в этих горных дорогах.

Я вновь развернулся спиной к уходящей дороге и попробовал вернуться на мост… как меня тут же кто-то схватил и столкнул вниз.

Я не упал лишь благодаря тому, что тут же выстрелил нитью и зацепился ею за одну из перекладин. Падать действительно было высоко и больно, и потому очень не хотелось.

— Максим!

— Сюзерен!

— О, а вот это уже становится очень интересным, — раздался незнакомый голос. Я поднял голову и увидел кого-то, кто стоял точно там же, где и я пару секунд назад. В его руках были кинжалы, которые он держал на веревках моста.

— Ты же понимаешь, что если перережешь мост, то и сам не воспользуешься им! — заорал я ему.

— Здесь полно обходных путей, — заявил он, перекрикивая водопад. — Этот мост — не единственный здесь.

— И зачем идти по ним, если можно пройти здесь?

— Затем, что ты живуч, как таракан. А мой наниматель хочет твоей смерти. И я тоже хочу.

«Я вижу его в первый раз в жизни! Когда я с ним поссориться-то успел?»

— Мне больше интересны слова про нанимателя.

Говорил он как-то быстро, с ноткой безумия в голосе. Складывалось ощущение, что он испытывает какое-то извращенное удовольствие от того, что сейчас делает.

— Может, как-нибудь договоримся? — предпринял я попытку решить дело миром.

— О, это можно. Убей себя сам, и ты облегчишь мне работу.

— Значит, не договоримся.

Мариша, как мечница, сделать с другой стороны моста ничего не могла. Сильфида лучница, но ее колчаны пусты. Единственная надежда — кинжал, однако она, хоть и держит его в руке, все же не кидает. Видимо, метательным оружием она владеет хуже, чем луком.

— Как хоть тебя зовут-то? — спросил я, подтягиваясь на нити.

— Тебе мое имя без надобности, — сказал он и резко перерезал мост со своей стороны. Тот тут же завалился на сторону принцесс, однако перекладина, на которой я держался, сломалась. И я, пытаясь зацепиться хоть за что-то… выстрелил нитью в своего убийцу. Та опутала ему одну из ног и спихнула в ущелье вместе со мной.

Пятидесятиметровая высота встретила меня ледяной водой, которая едва не вышибла из меня весь воздух, который я успел вдохнуть. Рядом со мной тут же раздался еще один плюх, вот только более грациозный — если я, погрузившись в воду ногами, сначала гасил инерцию и старался выплыть наверх, то мой противник, нырнув головой, использовал инерцию себе во благо, развернувшись полукругом. Но, как бы то ни было, из воды мы поднялись практически одновременно.

— Какого хрена ты делаешь? — заорал я на него, гребя к берегу.

— Исполняю заказ, — ответил он, делая то же самое.

— Чей?

— Это имя тебе тоже без надобности.

Стоило нам обоим почувствовать дно под ногами, как он тут же напал на меня, вновь достав из ножен два кинжала. Отбить их мне не составило труда — такой прием я разрабатывал еще у гномов вместе с Алисой.

— О, а ты интересный, — кленовые глаза слегка расширились, увидев обратный хват моих Ножниц.

Он был умелым — это стоило признать сразу. И кинжалы у него были из той самой гномьей закалки — сколько бы раз я не пытался их перерезать, у меня не получалось. Он нападал на меня мастерски, используя все преимущества, что находил, и время от времени бросая в меня те самые кинжалы. Если бы не нить, что опоясывала мне торс, он бы давно нашпиговал меня, как дикобраза.

— Этот эльф не оставит тебя в покое!

«А то я не вижу!»

— Именно, что не видишь! Он получает удовольствие от убийств! Здесь как с Малроном, ваша схватка закончится лишь смертью одного из вас, вот только теперь у тебя нет Сильфиды, которая пустит стрелу в висок!

«Я не буду его убивать!»

— Тогда ты умрешь сам! И мне опять придется погружать тебя в то состояние!

«Так это все-таки была смерть?»

В борьбе возникла передышка. Ассасин, а судя по повадкам, это был именно он, поудобнее перехватил кинжалы.

— Стиль у тебя есть, человечек, даже опыта немножко где-то приобрел. Я с удовольствием послушаю твои истории перед твоей смертью.

Он начал пользоваться своими волосами, время от времени закрывая мне обзор. Но я, наученный Маришей, уже знал, что будет, если их за него схвачу. Может, она ту комбинацию и сама разработала, вот только она же наверняка может быть не одна.

— Хочешь меня спровоцировать? — спросил я его. — Да пожалуйста!

И подгадав момент, просто ему их отрезал. Изумрудная копна упала на мокрые камни, однако, убийцу это словно даже не взволновало.

— Жаль, что не сработало, этот прием выручал меня столько раз, столько раз…

И расхохотался. Выглядело это все, словно у него только что улетела кукушечка.

Счет нашим ранам открыл именно он. Проведя какую-то быструю серию, он оставил легкую царапину на тыльной стороне моей руки. Пустяк, однако кровь все же проступила.

— Ммм, — он слизал несколько капель со своего оружия. — У тебя она странная на вкус, в курсе? Словно ты живешь у гномов, но питаешься нашими продуктами. Как интересно! — и вновь напал на меня.

Я чувствовал, что понимаю его все меньше и меньше. Наши оружия высекали искры, мы старались сразить друг друга, он бросался в меня Спасениями, я в него своим Оружием… и все же я проигрывал. Несмотря на нить, которой я активно пользовался, он был очень ловок и проворен, постоянно атаковал меня с неожиданных углов и разными незнакомыми мне сериями. Порой приходилось краткосрочно переключаться на Восприятие, чтобы в шее совершенно случайно не появилась несовместимая с жизнью рана.

— Какой проворный! — похвалил меня эльф. — А если так?

Он резко забегал со стороны в сторону, проводя уже знакомую мне серию атак… которую закончил абсолютно новым ударом в шею. Вспыхнула боль, потекла кровь.

— Соберись, Отец гор бы тебя побрал! Возьми он на два миллиметра в сторону — ты бы тут с пробитой артерией уже лежал!

Близость смерти напугала меня. Ноги стали ватными, а движения неуклюжими.

— О, обожаю этот взгляд обреченности! Он словно приглашение отнять жизнь! — воскликнул ассасин.

Его удар был простым и примитивным — прямой в сердце, но даже от него я из-за страха защититься не смог. И если бы не нить, то получил бы смертельную рану.

— Да что с тобой! Сопротивляйся!

Но, однако, это действительно привело меня в чувство. Недоуменное лицо эльфа обратилось ко мне.

— Я не понимаю. Что у тебя под одеждой?

И тут же взорвался просто серией ударов на такой скорости, что я за ними не успевал даже на Восприятии. В итоге, и куртку, и рубашку он просто порезал на лоскуты, обнажив мою броню из нити.

— О, теперь я понимаю, — он довольно улыбнулся, но было видно, что он запыхался. — Получается, мне нужно делать так?

Он вновь напал на меня, отвлекая меня своими метательными кинжалами. Черт бы его побрал, да сколько их у него?

Почти все удары мне удалось отразить, но самым последним эльф, развернув кинжал параллельно земле, пробил мне левое плечо, вызвав чуть ли не агонию. Агонию не только боли, но и ярости. Левое… Опять левое!

— О, мне нравится этот взгляд! — непонятно чему обрадовался он. — Ты теперь, наконец-то, решил показать все, что умеешь! Знаешь, это как острая приправа к блюду, когда жертва всеми силами перед смертью пытается сохранить свою жизнь!

Ярость погнала меня в атаку. Заработав пару ничего не значащих царапин, уже и мне удалось пустить ему кровь.

— Ух, наконец-то! Давай, наконец-то покончим с этим! — заорал он, едва ли не в экстазе.

Мы вновь сошлись в короткой борьбе. Два удара он отбил просто идеально, но третьим я выбил оружие из его левой руки, четвертым — насквозь пробил ему правое запястье. Его лицо приобрело недоуменное, я бы даже сказал, по-детски обиженное выражение, словно его оскорбило то, что я нанес ему серьезную рану. Долго это лицо я рассматривать не стал, и, вновь сблизившись, сделал ему подсечку. Он решил ее перепрыгнуть, и в этот момент я, обмотав ему ноги, дернул их наверх, заставляя упасть спиной… и тут же кинулся, вонзив оба Кинжала ему в грудь.

Он даже не вскрикнул — просто удивился.

— Ты… не имел права… — прохрипел он. С уголка губы потекла розовая кровь.

— Сдохни, мразь! — заорал я, нанося ему новые и новые удары. — Сдохни!

Его лицо дергалось от каждой раны, но в меня словно бес вселился — я не мог остановиться. Мне казалось, что как только я перестану его ранить, он тут же меня отбросит и бой продолжится.

— Сдохни, падла! Сдохни!! Сдохни!!!

Кинжал уже перестал встречать сопротивление, какое было раньше, остатки рубашки на мне вместе с нитью окрасились в кроваво-розовый цвет, на лице было полно такого же цвета брызг, но я все бил и бил его, опасаясь, что он встанет.

— Хватит уже! Хватит! Остановись! Он мертв! — кричало Оружие в сознании, но остановиться не получалось. Я планомерно превращал его грудь в мешанину из костей, хрящей и крови и все ждал, когда он отбросит меня для контратаки.

— Ублюдок! Сдохни! — я вновь занес руку для очередного удара, но в этот раз ее кто-то схватил. Я развернулся посмотреть кто посмел… и увидел Маришу с удивленным выражением лица.

— Сюзерен… — прошептала она изумленно.

А меня… меня резко отпустило. И накатило сознанием того, что я сейчас только что сделал.

— Нет, — прошептал я, — нет-нет-нет-нет…

И тут же вывернулся наизнанку от вида того, что сам же и сотворил. Груди у него просто не было — просто одна сплошная рана, кровавый суп. Подбежавшая Сильфида тоже удивилась этой картине.

— Максим… ты…

— Он же напал на меня! Вы же сами видели! — заорал я в бешенстве. — Он напал на меня, хотел убить, вот! — я промокнул пальцами рану на шее и показал им кровь. — У меня не было выбора! Не было, понимаете? Да он бы убил меня не задумываясь!

— Да, но… Максим…

— Я не виноват! — злость сошла так же быстро, как и появилась. — Я не хотел… Может… Может его еще можно спасти? У вас же листья остались же? Остались?

Мариша отстегнула шкатулку с пояса и протянула ее мне. Я тут же схватил ее и бросил пару листиков на рану, но…

— Ну же! Ну! Почему вы не сворачиваетесь?! Почему не чернеете?! — орал я на бедное растение.

— Максим… маллорн способен вытащить эльфа, приближающегося к грани смерти, но… не способен вернуть тех, кто ушел за эту грань.

Шкатулка выпала из рук. Осознание того, что я отнял чью-то жизнь, стало давить еще сильнее.

— Что я… что я наделал?..

— То, что должен был! Ты все сделал правильно! Если бы ты его не убил, он бы тебя не пожалел!

«Мы этого не знаем. И уже не узнаем…»

— Ты вспомни, о чем он говорил! Он маньяк, нашедший себе работу по душе! Прекрати скорбеть о мрази, которая тебя едва не убила!

— Сюзерен… — Мариша толкнула меня за плечо. — Сюзерен, нам надо идти. Ты заболеешь, если останешься здесь.

— Я не хотел… — прошептал я, посмотрев на нее. — Он не оставил выбора… Я же не хотел… Я же… Я же не убийца…

Мариша закинула мою руку на плечо и повела прочь от воды.

Интерлюдия 48

Надобность в Селесте отпала — Бриален, как и обещал, покинул дом, где он жил вместе со своей женой, которую данный факт чрезвычайно обрадовал. Обрадовал настолько, что она тут же напилась едва ли не в хлам где-то раздобытым гномьим элем. Делина тоже принимала участие в этой попойке, но пила в меру и только вино. Дело было даже не столько в работе, которую она, как служанка в королевской свите должна была делать, сколько в желании просто хоть в какой-то степени сохранить здравость рассудка.

— А теперь пошли! — заявила Селеста, ставя на стол кружку.

— Куда? — устало спросила горничная.

— Искать твоего человека! — икнув, ответила знахарка.

— Да что его искать-то, он в Уршале, договаривается с людьми…

На душе у девушки скребли кошки. Несколько раз перебрав таможенную почту, она так и не нашла письма от принцесс. Обычно те отправляли письмо ежедневно, однако в этот раз ничего не было.

— Уррршала? — удивленно спросила подруга. — Но там же опасно!

— Вот именно…

Она очень не хотела верить, что что-то случилось. Может, люди закатили пирушку в честь удачной сделки? Может, принцессы поленились в этот раз отправить письмо, потому что нечего сообщать? Последнее, что она знала — что лидер клана, в котором они остановились, проводит какое-то расследование по пропаже подконтрольных ему людей. Даже ей, далекой от политики, но знакомой с культурой людей, казалось, что он просто тянет время для реализации какого-то плана. И она очень хотела, чтобы этот план был направлен не на Максима… и не на принцесс. Именно в таком порядке.

— Да и Древо с ним, пошли в Уршалу!

— Селеста, нас не пустят в таможне. Мы даже до Древа не дойдем.

— Пусть только попробуют! У меня муж ушел в Капарию!

— Но ты собралась искать человека, чтобы выйти за него замуж!

— И что? Я почти что вдова! Что тебя не устраивает?

— То, что тебя на приключения потянуло, вот что меня не устраивает…

Абсурдность слов подруги заставляла Делину сокрушенно качать головой. Всего несколько месяцев назад она лютой яростью ненавидела Максима, а теперь… Девушка задавалась вопросом, понимала ли Селеста, что быть женой человека — это не только готовить ему еду и всячески поддерживать его планы? Люди не эльфы, ночные игры любят…

Воспоминания о наслаждении, которое умел доставлять Максим, вызвало у служанки улыбку.

— О, вот теперь и ты к нему хочешь, — тут же заявила Селеста. — Улыбка-то до ушей.

— Я к нему давно хочу. И, если бы не кое-кто, мы бы увиделись полтора месяца назад.

— Если бы он не пришел, Бриален не стал бы превращаться в то, во что превратился!

— Он искал меня! Скажи ты ему, что я в замке, он бы ушел сразу и, как знать, разминулся бы с твоим мужем!

Селеста, не смотря на то, что была пьяной, приняла доводы, склонив голову.

— Прости. Я думала, что знаю, что делаю. Если бы все можно было отмотать назад…

— Тогда ты бы продолжала его ненавидеть и дальше.

— Но Бриален… не стал бы тем, кем стал сейчас…

Только сейчас Делине пришло в голову, что согласие подруги на брак с человеком — своего рода способ защиты. Не было у Селесты к нему ни любви, ни уважения. И, зная Максима, девушка могла бы с полной уверенностью сказать, что он бы на такое не пошел.

Интерлюдия 49

Вечер застал их в полудневном переходе от Древа. Максим так и не приходил в себя, отсутствующим взглядом смотря перед собой и, словно послушная марионетка, делая то, о чем его просили принцессы. Если он засыпал, то спустя короткое время с криком просыпался, если ел — почти сразу тошнило. В разговорах отвечал односложно и монотонно, если отвечал вообще. Сильфиду и Маришу крайне сильно беспокоило его эмоциональное состояние, однако, куда больше их занимало то, что оно означало. Оно подрывало их уверенность в одном, казалось бы, неоспоримом факте.

Максим вновь задремал, прислонившись к одному из бревен. За одеждой пришлось идти в мертвый город и, по сути, украсть, подобно мародерам, в одном из домов. Маришу этот факт нисколько не радовал, но она боялась, что ее сюзерен, одетый выше пояса лишь в Клубок, может заболеть. Иммунитет людей никогда не отличался стойкостью.

— Заметила? — спросила она у сестры, подсаживаясь рядом и кивая в сторону спящего Максима.

— Это… сложно не заметить, — в смятении пробормотала Сильфида. — Самое удивительное то, что он не притворяется. И на второй раз такой реакции уже нет. И в замке тогда не было вообще ничего похожего. И в Плюмбите, деревне той служанки, он был как всегда… Мар, ты же ведь видишь все то же самое, скажи… ты ведь понимаешь, что это значит?

Мариша, разумеется, понимала, что все это значит. И, хоть это и означало фундаментальную ошибку в своих суждениях о нем, она почему-то искренне хотела, чтобы ее логические выводы оказались правдой.

— Это означает… — пробормотала она еле слышно, — что тот наемник был первым, кого он убил. Что в свою очередь означает…

— …что он действительно не виноват в смерти мамы, — продолжила Сильфида.

Она вновь и вновь прокручивала в памяти те события, которые знала. Человек, выбегающий из кабинета Лесии, весь перепачканный эльфийской кровью, пускается наутек, но, почему-то бежит наверх, а не вниз, словно сознательно загоняя себя в ловушку. Мар догоняет его, когда тот уже собирался прыгать в окно, оглушает и относит в камеру. Сколько он пробыл без сознания, лучница не знала, но не меньше шестнадцати часов — время от времени она спускалась, хотела задать ему один-единственный вопрос — почему. Потом он сбежал, и поговорить лишь удалось, когда он якобы взял заложницу. Его рассуждения были толковыми, но кто в здравом уме будет верить словам человека? А потом он заместо того, чтобы прирезать ставшую бесполезной служанку, толкнул ее на принцессу и прыгнул через подоконник, вновь сбегая. И всего за несколько минут уничтожил ее репутацию лучницы, бьющей без промаха, создаваемую почти столетие.

Может, проблема была в этом? Может, именно эта обида и мешала ей мыслить здраво? Сильфида не знала. Но сейчас, смотря, как страдает Максим от впервые отнятой жизни, она твердо была уверена, что он говорил правду — он пытался спасти Лесию, а не убить ее. Но… тогда кто ее убил?

Человек стал кричать и дергаться во сне. Лучница едва успела встать, как Максим с выкриком проснулся. Заполошно дыша, он с безумием в глазах огляделся, пытаясь понять где находится… и вновь вернулся к своему апатичному состоянию.

— Максим, тебе нужно поесть, — она сделала ему несколько бутербродов из почти кончившихся запасов.

— Я не хочу есть, — ответил тот тихо. — Ешь сама.

— Максим, ты почти два дня ничего не ешь…

— Я не хочу есть, — повторил он. — Оставь себе, ты все равно не можешь ничего есть, что не из замка.

Девушка замешкалась. Даже в том состоянии, в котором он сейчас, он продолжал думать о ее нуждах.

Некоторое время все трое смотрели на огонь, что отгонял все сгущающиеся сумерки.

— Ты можешь поспать еще, — вновь подала голос Сильфида, но в этот раз Максим ей ничего не ответил. Он просто продолжал смотреть на огонь. О чем он думал, принцесса догадывалась — переживал тот злополучный день. — Максим, у тебя не было выбора, ты же это понимаешь?

— Выбор есть всегда, — он ответил так тихо, что девушка его едва услышала за треском дров.

— Он бы тебя убил, ты понимаешь? Да, возможно, твое Оружие вновь бы спасло тебя, но что, если бы нет? — она ждала хоть какой-то реакции, но Максим лишь продолжал смотреть на огонь. — Ты поступил единственно верным способом, чтобы ты там не думал. Если кто-то хочет тебя убить, ты имеешь право отнять его жизнь.

Постулат о святости эльфийской жизни. Пускай Максим и не был эльфом, и отнял он как раз жизнь одного из представителей ее расы, она была уверена, что он все сделал правильно. Именно это она и пыталась до него донести, но… как было видно, безуспешно.

— Сюзерен, я… нашла кое-что, — с этими словами Мариша протянула ему слегка пухлый конверт. — Когда искала Сильфи, я нашла его в углу. Ты говорил, что для тебя это важно.

Впервые за последние трое суток человек проявил хоть какую-то эмоцию. Конверт в его руке смялся, когда он сжал его в кулак… но и все. Доставать локон Делины он не стал.

— Максим, — впервые обратилась по имени мечница, — что тогда произошло в ту ночь? Когда ты выбежал из ее кабинета, перепачканный ее кровью… когда столкнулся со мной, убегая… что произошло? Чему я стала свидетелем?

Конверт вновь смялся в его руке, но сам он не проронил ни звука. Принцессы уже не надеялись получить ответ, как…

— Она позвала меня, потому что были готовы доклады выживших по Разрушителям. Те скудные крохи информации, которые удалось собрать, чтобы я хоть что-то о них знал. Делина провожала меня, потому что я не разбираюсь в переходах вашего замка, к тому же, в тот момент ее жизнь была завязана на меня — находись я вне своей комнаты вне ее присмотра, и ее тут же повели бы на казнь. Последствия моего неудавшегося побега, за который понесла ответственность невиновная в этом девушка…

Максима словно прорвало. Он рассказывал и рассказывал, вспоминая обо всем, даже о самых мелких и ничего не значащих деталях. Выпавший из кармана бриллиант, когда он споткнулся. Куча бумаг на столе Лесии. Отвязка жизней. Предложение зачитывать доклад, так как амулет не переводил письменность. И — самое главное — приход Маркуса, камергера Маллореана, второго лица государства эльфов.

— …я, как мог, пытался найти ее футляр, отбиваясь от стражника, но… он не оставил мне выбора, понимаете? — на его глазах проявились слезы, в голос вернулись слабые оттенки эмоций. — Она истекала кровью у нас на глазах, но вместо того, чтобы помочь мне найти листья или дать своих, постоянно атаковал меня. Что я мог в тот момент сделать против обученного солдата, охранявшего саму королеву? Только бежать. Только бежать…

У Сильфиды как будто в голове что-то щелкнуло. Словно куски пазла, вставшие на свое место, все события той ночи наконец-то выстроились в правильном порядке. Все факты, о которых она знала, перестали противоречить друг другу, открывая ей истину произошедшего во всех ужасных деталях. И не только ей.

— Я на минуту отойду, — глухим голосом сказала Мариша, вставая и уходя вглубь леса. Не прошло и двадцати секунд, как оттуда раздался настолько гневный рык, что Сильфида тут же встала, схватившись за лук.

Интерлюдия 50

— ПОДОНОК! — орала Мариша, разрубая мечом очередное дерево. Оно, жалобно ломая ветки об остальные, медленно оседало на землю.

— Мар! — раздался голос рядом. Таща человека за собой, она пришла узнать в чем дело и увидела, практически, уже небольшую полянку с кучей срубленный деревьев.

Эльф, разрушающий флору… Такой эпизод можно было увидеть далеко не каждый день.

— Да как он нам только смел в глаза смотреть! Кого он посмел назвать оскверненной королевой! Да я же, клянусь Древом, собственными руками ему кадык вырву!

— Мар!

— Сколько он нам голову морочил! Сколько советовал избавиться от него! Да я только сейчас поняла, что все это не просто так было! Что он хотел, чтобы он замолчал и не смог оправдаться!

Деревья падали один за другим, но Мариша все никак не могла успокоиться.

— Паскуда! Это же он крикнул мне, что сюзерен убийца мамы! Да я же его собственными руками прикончу! Даже меч пачкать не буду! Кадык вырву ублюдку!

Сильфида лишь молча посмотрела на сестру. Ее обуревали такие же чувства, но, будучи более сдержанной, она подавляла их, чтобы сохранить холодную голову. Именно это и позволило ей взять человека с собой, а не оставлять одного у костра. Максим же вновь вернулся в свое апатичное состояние, смотря на происходящее так, словно его это никак не касалось. Он только что был оправдан, но… не испытывал по этому поводу ровно ничего.

Мариша успокоилась лишь через сорок минут, вырубив порядочное количество деревьев. Стравив пар, она, как ни в чем не бывало, положила на руки несколько крупных веток, словно отошла за дровами.

— Все равно нарубила, — сказала она ничего не говорившей ей сестре и отправилась к костру.

Я столько ждал этого вопроса, столько времени представлял, что я отвечу, когда меня спросят… Однако рассказ не принес мне никакого облегчения.

Принцессы впервые допустили мысль о моей невиновности. Однако это словно пронеслось мимо меня. Я безучастно наблюдал, как Мариша уничтожает местный лесок, как Сильфида, пользуясь кинжалом, остервенело точит новые стрелы, которые ломались от излишней силы. Их злость не была поддельной, но… мне было все равно.

Сон не приносил успокоения. Каждый раз я видел все тот же кошмар — как убийца с кровоточащей грудью встает, стоит мне только остановиться, как берет в руки свои кинжалы и как, несмотря на мое сопротивление, вскрывает мне грудь с довольной ухмылкой и с диким удовольствием в глазах вырывает сердце.

Есть я тоже не мог. Стоило мне вспомнить, во что я превратил его тело, как тут же подкатывала тошнота. Меня бы рвало куда чаще, чем видели принцессы… но было просто нечем.

Уршала, мир людей, таких же, как я, изгоняла меня так же, как когда-то изгнал Маллореан и готовился изгнать Гномий Двор.

— Кажется, эльфятник уже больше не хочет тебя изгонять. Право на жизнь там ты уже заслужил. Осталось лишь заслужить право на жизнь самому миру.

«Человека там все равно никто терпеть не станет»

— Они не столь неблагодарны, как ты думаешь.

«Ты знаешь, что я имею в виду. Я убийца в их мире»

Красный огонь плясал в кленовых глазах сопровождающих меня эльфиек.

— Как это случится? — спросил я принцесс, не отрывая взгляда от костра. Он словно помогал мне, выжигал из памяти то, что я натворил у водопада.

— Случится что? — спросила Сильфида.

— Когда все так или иначе закончится, как это случится? Кинжал в спину? Стрела в сердце? Сталь в горло?

— Максим, я тебя сейчас не совсем понимаю.

Я некоторое время помолчал.

— Отличительная черта хорошего вора — это замечать не только то, что есть, но и то, чего нет. Я изменил этому правилу всего один раз, в результате чего оказался здесь.

— И… чего же, по-твоему, нет? — спросила Мариша.

— Ненависти. Эльфы презирают меня за человеческое происхождение. Так было в Накоа. Так было в Альдерхиде. Но никто ни разу не назвал меня убийцей за все это время, кроме тех, кто был в замке. Кто был свидетелем случившегося. Ты говорила, что есть причина, по которой не было объявлено миру о проведения Церемонии по вручению Оружия. Причина ведь в этом? В том, что пришлось бы объявлять и о смерти Лесии? И тогда мои руки были бы связаны еще сильнее, чем сейчас, ведь так?

— Верно, — кивнула мечница.

— Ты не убьешь меня. Несмотря на то, что ты напала на меня в прошлом, ты больше не поднимешь на меня руку, поскольку честь не позволит. Однако ты, — я посмотрел на Сильфиду, — отказалась клясться мне, сказав о том, что у тебя есть клятва, которая пойдет вразрез с этой. Единственная клятва, что может мешать клятве сохранять жизнь — это клятва отнять ее. Так как это будет, принцесса?

Сильфида сидела с совершенно ошарашенным лицом.

— Знаешь, я теперь как никогда остро понимаю, почему мама тогда так хотела, чтобы я пообщалась с тобой…

Мариша посмотрела на сестру.

— Ты же понимаешь, что теперь я не могу дать тебе этого сделать, — сказала она в полголоса.

— Да, я понимаю…

— Ты только посмотри. Всего восемь недель назад она тебя едва не убила, а теперь готова встать против сестры ради твоей защиты. Какая прелесть.

Отвечать Оружию я не стал, вновь уставившись на огонь. Его игра помогала мне, словно выжигая из головы все мысли.

— Посмотри на Сильфиду. Всего три дня назад ее, эльфийскую принцессу, изнасиловало пятнадцать людей. Ты хоть понимаешь, что она чувствовала во время этого? Помнишь, в каком состоянии ты ее нашел?

В голове вновь встала та картина. Впившаяся в запястья и бедра стальная проволока, полубессознательный взгляд, полумертвый тон голоса… Она ведь даже не сразу поняла, что мы, наконец, смогли ее найти.

— Ей, по сути, тебя сейчас убить надо. Знаешь каким позором для нее станет, если в эльфятнике об этом узнает хотя бы одна их гнилая душонка? Несмотря на королевское происхождение, она потеряет все, станет отверженной. Вполне возможно, что ее даже изгонят и запретят возвращаться… Эй, ты меня вообще слушаешь?

— Я для тебя опасный свидетель, верно? — спросил я Сильфиду, продолжая смотреть в костер.

— Ты про… — она запнулась. — Да.

— Ты знаешь, что должна сделать. Я не буду сопротивляться.

— Ты спятил?! Из-за такого пустяка?

— Я верю тебе, — тихо раздался голос принцессы. — Мар обесчестила себя нарушенной клятвой, но ты простил ее. И теперь, когда я тоже обесчещенная… да еще вот так…

— Почему какая-то красноглазая проявляет больше благоразумия, чем мой Носитель?

— Жаль… — прошептал я. Тяжесть вины продолжала давить на плечи. — Я ведь теперь бесполезен. Мой план по привлечению армии провалился. По собственной глупости, из-за собственных слов…

— Максим, мы проиграли это сражение, это правда. Твой план был действительно хорош, догадайся мы сами это сделать при разрушении второго Места Силы… или хотя бы третьего… — она вдруг замолчала. — Святое Древо, ведь тогда ты уже был с нами… что мне стоило прийти и спросить совета?..

— Сюзерен, мы потерпели поражение, отрицать глупо, — подхватила Мариша. — Но война еще не окончена. У нас еще есть время, мы еще способны все изменить! Командуй, борись, а мы прикроем тебя!

— У меня больше нет идей.

— Ты обязательно что-нибудь придумаешь! А я буду рядом с тобой, охранять тебя, чтобы ты смог это сделать!

— Мой лук поможет тебе, Максим. Кто бы ни встал против нас, он не подойдет к тебе ближе расстояния выстрела!

Слова… Если человеку нарушаются даже клятвы, то много ли цены обычным словам?

— Ты прав, Мариша нарушила свою клятву, но… посмотри на Сильфиду. Как знать, вдруг и она нарушит свою? В конце концов, эльфы не люди. Они умеют признавать свои ошибки. И благодарность им все же не чужда.

Огонь костра по-прежнему плясал на сучьях и бревнах, помогая мне ни о чем не думать. К черту это все. К черту…

Конец второй части.