Непокорная невеста

12

Не приближайся ко мне, мысленно молила Джулиана. Не трогай меня.

Тот, кого она имела в виду, покачивался рядом в седле. Издали доносилось пение пьяных крестьян. Плащ Раймонда развевался на ветру, под ним виднелись новый камзол и туника.

Когда Раймонд обнаружил этот наряд, разложенный на постели, во взгляде его загорелось торжество. Джулиана пролепетала, что это подарок, что она как хозяйка замка должна снабжать всех одеждой, вот она и решила…

Он ей не поверил. Потрогал тонкую ткань, ос-мотрел вышивку и решил, что Джулиана наконец сдалась. Пусть не сказала этого вслух, но дар означает именно капитуляцию.

И вот теперь его черные волосы поблескивали в лунном свете. Он был похож на духа зимы, наблюда-ющего за праздником, устроенным в его честь. На жену Раймонд поглядывал таким взглядом, что у нее замирало сердце.

«Не приближайся ко мне! Не трогай меня!»

— Миледи, полейте сидру на яблочного человечка, — красный от собственной дерзости, попросил ее Тости. — Когда невеста это делает, больно хорошие, сладкие яблочки родятся на следующий год.

— Я вижу, леди Джулиана обзавелась еще одним поклонником! — воскликнул Жоффруа и язвительно расхохотался.

Изабелла вторила мужу. Родители Раймонда успели уже здорово выпить.

Француз-зодчий тоже покачивался, с трудом удерживаясь в седле.

Тости насупился, но с места не сошел. Дело было так: после пира в замке господа решили устроить себе забаву — посмотреть, как веселиться чернь. В лунном свете спустились они к деревне, выпили там пива и восейла, да так увлеклись, что едва ворочали языками.

Стараясь не обращать внимания на холодный ветер, Джулиана ласково улыбнулась простолюдину, думая: «Давай, Тости, помоги мне. Встань между нами, загороди меня от его взгляда». Вслух она сказала:

— Конечно. Почитание деревьев в Двенадцатую ночь — почетнейшая из моих обязанностей.

Она хотела спуститься с лошади, но тут подошел старый отец Тости.

— Его милость тоже должен плеснуть сидром. Ведь он такой же новобрачный, как и вы, миледи.

— Вдвоем нельзя, папаша, — возразил Тости. — Да и чаша у нас всего одна.

— Нет, пускай льют оба, — стоял на своем Солсбери. — Пусть пожелают яблочному человечку «восейл», а потом можно пить хоть до утра.

— Пожелают «восейл»? — переспросил Раймонд.

Тости объяснил своему новому господину эту древнюю английскую традицию.

— «Восейл» на древнем языке значит «доброе здоровье». Вот почему так называется вино, которое мы делаем из сидра и разных трав. Тут яблоки и сгодятся. — Он облизнул губы и подмигнул. — Так что надо яблонькам поклониться, чтоб не обделили нас плодами. Коли духу яблони угодишь — год яблочным будет.

— Что ж, мы с леди Джулианой почтем за честь исполнить этот обычай. Ведь мы желаем деревне добра. Не правда ли, Джулиана?

Когда он произнес ее имя, у Джулианы закружилась голова. Она сразу вспомнила бессонные ночи, наполненные страстью.

Напрасно сэр Джозеф пугал ее. Она больше не страшилась прикосновений Раймонда. Когда ночью они ложились в постель, его руки ласкали ее, и Джулиана уже не противилась, когда он снимал с нее рубашку. Они успели изучить тела друг друга, однако до сих пор не переступили последнюю черту.

Часто Джулиана вглядывалась в темноту, пытаясь рассмотреть его лицо. Вдруг прекрасные черты исказятся свирепой гримасой и внезапно проглянет дьявольская личина? На самом же деле Джулиана боялась не этого. Ее пугала его жажда обладания, стремление подчинить себе все ее существо.

Она убедилась на собственном опыте, что оттягиваемое наслаждение — мука не меньшая, чем причит нение боли.

Джулиана быстро спрыгнула на землю, боясь, что Раймонд предложит ей руку, и больно ушибла ногу. Раймонд немедленно оказался рядом с ней, помог ей выпрямиться, а потом снял перчатки и принялся растирать ей озябшие руки.

— Я замерзла, — пожаловалась Джулиана.

— Давайте чашу, — приказал Раймонд. Солсбери протянул ему наполненную чашу с сидром.

Раймонд передал сосуд Джулиане, а сам стиснул пальцами ее руки.

Резная поверхность чаши впилась ей в ладонь. Пальцы Раймонда и Джулианы переплелись.

Серфы весело загоготали. Им было невдомек, какая буря бушевала в душе Джулианы. Дворяне беззаботно попивали эль, а Джулиана улыбалась дрожащей улыбкой.

— Что теперь? — спросил Раймонд, прижимаясь к ней сзади.

— Мы должны полить землю вокруг деревца, а потом побрызгать на ствол, — объяснила она. Тости возмущенно добавил:

— Миледи, не забудьте, что сначала нужно обмакнуть в чашу ветки!

Раймонд, передразнивая простонародный говор. Тости, прошептал ей на ухо:

— Упаси вас Боже, миледи, забыть такую важную вещь, как ветки.

Джулиана сердито обернулась, но Раймонд стоял с невинным видом, изображая серьезность. Они вместе подошли к деревцу и обмакнули ветвь в чашу. Крестьяне запели громче, а Джулиана сказала:

— Это поможет дереву проснуться после долгого зимнего сна.

— Несомненно, — вежливо кивнул Раймонд, прислушиваясь к словам песни.

Они нагнули еще одну ветку, повторили ритуал.

— Мы делаем это во имя весны, во имя возрождения жизни, — сказала Джулиана.

— Ты говоришь о дереве?

— О чем же еще?

Джулиана пожала плечами, стиснутая в его объятиях. Ей казалось, что она защищена от всего мира сияющей золотой оболочкой. Пение доносилось откуда-то издалека, и Джулиана не разбирала слов — она слышала лишь голос Раймонда, ощущала только его запах. На черном небе сияли ослепительно яркие звезды, но куда ярче горели глаза Раймонда.

Джулиана хотела отстраниться, но он обхватил ее рукой за талию и напомнил:

— А как же дерево?

Джулиана поняла, что не сможет вырваться из его объятий. Оставалось только молиться, чтобы мучительный ритуал скорее закончился. Джулиана сама не знала, чего она хочет. Разумеется, она хотела Раймонда. Хотела, но боялась.

Боялась? Но кого? Мужчину, который ни разу не поднял на нее руку?

В конце концов, что такое плотская любовь — всего лишь животный акт, который не имеет ни малейшего значения.

Джулиана сердито фыркнула, сердясь на себя за глупость. За глупость — и еще за проклятое томление, охватившее все ее существо.

Когда они наконец вернули Тости чашу, Джулиана щумно вздохнула с облегчением.

Но тут Раймонд улыбнулся, и она вся застыла. Его улыбка лишала ее сил, делала беспомощной и беззащитной. Слава Богу, Раймонд отвернулся, заговорил с Солсбери. Почему его улыбка казалась ей такой пугающей?

Серфы разбрелись по деревне, оглашая окрестности радостными криками. Слуги из замка тоже веселились вовсю.

— Миледи, давайте я вас подсажу, — предложил Солсбери и сложил пальцы ковшом, чтобы ей удобней было подняться в седло.

Она посмотрела на беззубого старика, в ответ он улыбнулся и дружелюбно шлепнул ее по колену:

— Вы храбрая женщина, миледи. Я вам это говорил еще три года назад. Храбрей, чем любой мужчина. Только помните об этом.

Джулиана была благодарна старому охотнику за поддержку.

— Да, буду помнить.

Она огляделась по сторонам в поисках Раймонда и увидела, что он разговаривает с крестьянами. Надо бы и ей поговорить с ними, но не хотелось портить Раймонду удовольствие — он явно наслаждался не-привычной для него ролью господина. Заодно можно было попробовать потихоньку улизнуть. Мысленно проклиная себя за трусость, Джулиана тихонько сказала:

— Я, пожалуй, вернусь в замок.

Солсбери посмотрел на нее, потом на Раймонда и покачал головой:

— Это не поможет.

Но Джулиана все-таки сделала по-своему. Она пустила лошадь во весь опор. Ветер свистел в ее ушах, копыта звонко стучали по дороге, идущей через лес — лошадь тоже торопилась назад, в тепло конюшни. Руки у Джулианы замерзли, и она спрятала их в рукава. Сзади все было тихо — свита отстала. Должно быть, Раймонд задержался с Изабеллой и Жоффруа. Когда он вернется в замок, Джулиана уже будет лежать в постели, делая вид, что уснула.

Но тут сзади донесся отчетливый цокот копыт. Кажется, всего один всадник? Джулиана обернулась в седле и увидела конника, несущегося по дороге. За его плечами развевался черный плащ. Было далеко, но Джулиана была уверена, что видит, как во мраке звездами блеснули глаза. В первый миг ей померещилось, что за ней гонится сам дух зимы, и Джулиана пришпорила коня. Преследователь догонит ее, повалит на землю, и тогда… Ее охватило неистовое возбуждение. Чего же все-таки она хочет?

Черный жеребец поравнялся с ее кобылой, и Джулиана услышала голос Раймонда.

— Джулиана, ты забыла перчатки.

Она выдернула из его руки свои перчатки, но он этим не удовлетворился:

— Протяни руки.

Она обреченно повиновалась. Однако ничего страшного не произошло: когда его пальцы коснулись ее ладоней, Джулиана ничего не почувствовала — руки онемели от холода. Тихо и смиренно, чтобы Раймонд не догадался о бушевавшей в ее душе страсти, Джулиана сказала:

— Я вижу, ты обогнал остальных.

— А за нами никто не едет.

Она обеспокоенно оглядела пустынную дорогу.

— Но почему?

— Мои родители и их свита предпочли остаться в деревне, на празднике.

— Это ты подговорил крестьян, чтобы они их задержали!

Раймонд чуть приподнял брови:

— Мои родители здорово набрались. С какой стати я буду их урезонивать? Кроме того, мне нужно с тобой поговорить.

Внутри у нее что-то екнуло. Стараясь казаться спокойной, Джулиана скрестила руки на груди, но, поскольку взгляд Раймонда немедленно остановился на ее груди, пришлось взяться за луку седла.

— Так что такое?

— Ты, кажется, меня избегаешь?

— С чего ты взял? — деланно изумилась Джулиана. — Разве это возможно?

— Я давно хотел поговорить с тобой, но днем тебя никогда нет рядом — ты без конца занята делами.

Раймонд заметил, что она нервничает, и это его обрадовало. Последние несколько дней она изводила его своей холодностью. И из-за чего? Только из-за того, что он дал приют несчастному, обездоленному мальчишке. Правда, с самим Деннисом Джулиана была сама доброта: кормила его, учила манерам, разрешала ему играть со своими дочерьми. Однако на Раймонда Джулиана почти не смотрела. Такая жестокая кара и за такую малость! Мелочность Джулианы злила и обижала Раймонда. Кто бы мог подумать, что она окажется такой мстительной!

Что ж, сегодня ночью он наконец преподаст ей окончательный урок. После этого она перестанет изображать из себя хозяйку, и все встанет на свои Места. Отныне он будет ее опорой и защитой.

Джулиана подобрала поводья и пустила лошадь шагом.

— Не знаю, с чего ты взял, — пробормотала она. — Но о чем ты хочешь со мной поговорить?

— О замке Бартонхейл, — коротко ответил он. Джулиана насторожилась. Взгляд ее стал колючим.

— А что такое?

— Замку нужен новый комендант.

Джулиана непонимающе пожала плечами:

— Но мы же посылаем туда…

— Кого, сэра Джозефа? Обиженного вассала — в богатый замок, да еще безо всякого присмотра?

— Да, я знаю, — вздохнула она. — Но что же делать? Больше-то никого нет.

— А Кейр?

— Кейр? Но он не мой человек.

— Да, он из моих людей. Как и все ваши вассалы.

Ее глаза гневно блеснули.

— Что ж, а все ваши люди теперь принадлежат мне!

Впереди их ждала первая брачная ночь. Раймонд знал, что должен вести себя ласково и галантно, не злить ее. Но сейчас ему было не до мудрости и не до логики.

— Что ж, пусть будеттак. Но только до, тех пор, пока мне это угодно.

Джулиана натянула поводья, а Раймонд как ни в чем не бывало поехал дальше.

— Как ты смеешь обращаться со мной подобным образом? — крикнула она.

— Ты слышала, что говорил священник? Брачный обет давала? — произнес он не оборачиваясь. — Церковь, закон — все теперь на моей стороне. Ты — моя собственность.

Она пустила лошадь галопом, догнала его и преградила ему путь.

— Значит, я твоя собственность? И что же ты намерен делать? — с вызовом воскликнула она. — У тебя ведь до сих пор не было никаких обязанностей, не было семьи! Теперь ты получил мои земли. Но ведь вместе с ними ты получил моих детей, моих слуг, моих вилланов. Ты должен будешь о них заботиться, кормить их, защищать, давать им кров, заботиться об их благе. И если ты сделаешь что-то не то, они будут считать тебя виновным. Справишься ли ты со всеми этими обязанностями, милорд?

Он смотрел на нее с восхищением. Джулиана забыла о своих тревогах и страхах, она смело и прямо заговорила с ним о главном. И он знал, что ей ответить.

— Да, я лорд. Меня с детства учили управлять и защищать. Давая брачный обет, я присягнул на верность не только тебе, но и твоим детям, всем твоим людям. — Он крепко схватил поводья ее лошади. — А если ты не веришь, что я со всем этим справлюсь, то я докажу тебе обратное. Причем прямо сегодня ночью.

Его взгляд зажегся страстью, и Джулиана дрогнула.

Угасшим голосом она спросила:

— Сегодня ночью? И ты придешь ко мне с гневом?

— С гневом? — Он расхохотался. — Какой там гнев! Но отныне между нами не должно быть тайн. Ты поведаешь мне свои, я — свои.

Она судорожно вздохнула, и Раймонд понял, что испугал ее.

— Твои тайны… меня пугают, — прошептала она.

Глядя на ее побледневшее лицо, Раймонд стремился угадать, о чем она думает. Не может быть, чтобы он ей не нравился. За последнее время он не раз мог убедиться, что его тело, его руки способны доставить ей наслаждение. Почему же она так испугалась, когда он заговорил об искренности и доверии? Почему смотрит на него так, словно он клакой-то дикий зверь?

Злость и нетерпение овладели им. Неужели он все еще не заслужил ее доверия?

— Я был терпелив с тобой, — сказал Раймонд. — Я не покушался на твое целомудрие, я вел медленную осаду. Но сейчас мне ясно, что я ошибался. Ты принимаешь терпение за проявление слабости. Пора показать тебе, кто станет отцом твоих сыновей. — Он особо подчеркнул множественное число. — Отправляйся в замок, готовься к уроку.

Джулиана хлопнула лошадь ладонью по шее и понеслась галопом вперед. Она свернула на лесную тропу, чтобы сократить дорогу до замка. Только бы Раймонд не последовал за ней.

Однако он спокойно глядел ей вслед и с места не трогался.

Джулиана надеялась, что бешеная скачка через лес поможет ей успокоиться и ее ярость поутихнет. Какая наглость! Он распоряжается в ее владениях так, словно всегда был в них господином! Да еще угрожает! Поневоле вспомнишь предостережение сэра Джозефа.

Добравшись до замка, Джулиана бросила поводья конюху, а сама поднялась в донжон. Дверью хлопнула так, что затрещали доски. Ничего у Раймонда не получится! Ее не запугать! Джулиана с шумом ворвалась в рыцарский зал и замерла на месте. У порога, ухмыляясь, стоял Раймонд.

— Ты посмел следовать за мной ро пятам?! воскликнула она.

Он торжествующе улыбнулся:

— Нет, миледи. Я прибыл первым. Неужели ты думаешь, что твоя тощая кляча способна обогнать рыцарского коня?

— Разумеется, нет. Ты все делаешь лучше, чем я, — устало произнесла Джулиана и швырнула свой плащ на пол. — Где уж мне тебя обогнать.

— Ах ты, маленькая ведьма! Даже такую малость ты ставишь мне в укор!

— Разве это малость? Ты захватил мой замок, покорил своим обращением моих слуг и вилланов, и они забыли, что я их госпожа. Ты привел чужого мальчишку и назначил его оруженосцем. Даже мой Леймон ходит за приказами не ко мне, а к тебе!

Раймонд вскинулся:

— Неужто ты хотела тащить всю эту ношу сама?

— Зачем ты во все лезешь? Другие мужчины спокойно живут себе припеваючи и не мешают женам распоряжаться землями и хозяйством!

— Но ведь сейчас зима. Что же, я должен до весны сидеть сложа руки?

— Конечно! Зачем ты всюду суешь свой нос? Веди себя нормально, как и положено мужчине!

Он схватил ее за плечи, приподнял так, что ей пришлось встать на цыпочки:

— Если бы я вел себя, как нормальные мужчины, ты бы уже перешивалаталию на платье! Ты стонала бы от страсти. Ты и так стонешь, но только во сне — потому что я тебе снюсь.

— Какая наглость! С чего ты взял, что ты мне снишься?

Он улыбнулся, ослепительно блеснув зубами:

— Разве я ошибаюсь?

— Нет, мне снится совсем другое…

Джулиана замолчала, вконец запутавшись. Не могла же она ему рассказать, что снится ей на самом деле?

Он придвинулся ближе:

— Так снюсь я тебе или нет?

От него пахло яблоками и вином с пряностями, его изумрудные глаза смотрели ей прямо в душу, а от тела Раймонда исходил жар, опалявший все ее существо.

— Раймонд, — едва слышно прошептала она, но он услышал, наклонился и легко подхватил ее на руки.

Джулиана увидела потолок, потом все закачалось, и она с размаху упала на пуховую перину. Оглушительно хлопнула новая дверь в перегородке, заменившей былую ширму. Джулиана приподнялась на локтях и увидела, что Раймонд снимает плащ, кафтан и тунику. Потом он спустил штаны, и Джулиана поняла, что миг настал.

Сейчас, оказавшись наедине с Раймондом, она и не думала о сопротивлении. Забыла и о землях, и о тайнах, и об оборотне. Она вообще обо всем на свете забыла. В ней остался лишь слепой, неистовый инстинкт. Когда Раймонд задрал ей платье, Джулиана сама раздвинула ноги. Его руки ласкали ее обнаженную кожу, и Джулиана вся трепетала от нетерпения. Наконец-то он будет ей принадлежать.

Не теряя времени даром, Раймонд вошел в нее, и от его зычного стона затрепетали дощатые стены. Джулиана вскрикнула от облегчения. Как давно ждала она этого момента! Они жадно двигались навстречу друг другу, его ладони крепко сжимали ее бедра.

Раймонд был напорист, неукротим, а она яростно стискивала ему плечи, ибо изнутри ее пожирал огонь страсти. Раймонд наклонился, поцеловал ее в шею, а Джулиана приподнялась всем телом ему навстречу, и в следующую секунду оба взорвались наслаждением.

Припав друг к другу, они тяжело дышали, словно выбившиеся из сил гонцы. Раймонд хотел приподняться, но Джулиана притянула его к себе.

— Я же раздавлю тебя, — прохрипел он.

— Нет.

— Может быть, снимем одежду?

— Да.

Ее кожа горела огнем, внутри все сладко ныло, и тело требовало продолжения.

Раймонд почувствовал это по ее стонам и беспокойному поведению. Впервые за последние дни он беззаботно рассмеялся:

— Ты говорила, что я тебе не нужен, а между тем насытить тебя не так-то просто.

— Замолчи.

Она потерлась об него ногой, чтобы он не вздумал обижаться.

— Ведь я всего лишь обыкновенный мужчина, — оправдываясь, произнес Раймонд, но ее жар постепенно передавался и ему.

Он снял с нее шапку, развязал тесемки на платье.

Джулиана наблюдала за ним сквозь прикрытые ресницы.

— Ладно, я буду любить тебя еще, но только до тех пор, пока не выбьюсь из сил, — предупредил он.

— Мне этого будет совершенно достаточно.

Она произнесла это таким тоном, что Раймонд почувствовал себя всесильным и непобедимым. Ночь обещала быть долгой.