Непокорная невеста

15

На рассвете Джулиану раз-будил злобный вопль, донесшийся из зала:

— Бартонхейл мой!

Сэр Джозеф? В рыцарском зале? В такую рань? Она заморгала глазами, не понимая, что происходит.

— Вы не смеете отправлять меня в Бартонхейл с этим недоумком! Я управлял тамошним замком много лет!

Раймонд невозмутимым голосом ответил:

— Кейр будет следить за доходами и расходами, а с вами он поступит по справедливости.

— Вы что же, обвиняете меня в воровстве? — взвизгнул сэр Джозеф.

— Вовсе нет, — холодно произнес Раймонд. — С чего вы взяли, что я подозреваю вас в столь низменном пороке?

Наступило молчание, и Джулиана поспешно начала одеваться. Кое-как натянув одежду, она выскочила в зал. Около очага стояли четверо: Раймонд, по обе стороны от него — Леймон и Кейр, напротив — сэр Джозеф.

— О нет, милорд, я знаю, вы не станете обвинять меня в воровстве, — жалобно повысил голос сэр Джозеф. — Я старый человек, я верой и правдой служил хозяевам этого замка много лет. Меня очень тревожит будущее рода Лофтс, особенно теперь, когда его защита вверена столь ненадежному попечению. — Он злобно покосился на Леймона.

— Кого вы осуждаете, сэр? — строго спросил Раймонд. — Леди Джулиану? Или меня? Ведь это мы назначили Леймона командовать гарнизоном.

— Я никого не осуждаю! — рявкнул сэр Джозеф, а когда Кейр угрожающе положил руку на рукоять кинжала, смиренно добавил: — Милорд…

Джулиана видела, как заострились черты лица старого рыцаря. Седые брови насупились, бледно-голубые глаза чуть не вылезали из орбит. Сэр Джозеф опирался на палку, делая вид, что ему трудно стоять на ногах.

А может быть, он и не прикидывался. С палкой он ходил издавна, используя ее то в качестве клюки, то в качестве дубинки. Но ведь ему и в самом деле уже много лет. Джулиана знала этого человека всю свою жизнь. Пока была жива мать, сэр Джозеф держался в тени, но потом он стал главным другом и наперсником ее отца. Джулиана знала: если она хочет угодить отцу, она должна заслужить одобрение сэра Джозефа. Отношения между ними окончательно испортились после того, как умер Миллард. Сэр Джозеф стал ее открытым врагом.

А когда Джулиану похитили, он вел себя просто отвратительно. Она зажмурилась, стиснула кулаки. Никогда не простит она старику той роли, которую сыграл он в этой истории.

Джулиана насторожилась, услышав, как сэр Джозеф сказал:

— Я с детства состою при Джулиане и должен предупредить вас, милорд: это коварное, лживое существо, неблагодарное и похотливое. Будьте с ней осторожны, милорд. Следите в оба.

— Следить? За чем?

Сэр Джозеф воздел палец и голосом пророка объявил:

— За тем, чтобы она не украсила вашу голову рогами.

Раймонд хмыкнул. Сэр Джозеф придвинулся к нему:

— Она хочет сама править этими землями, а это не пристало женщине. Она пренебрегает мудрыми советами. Если какой-то мужчина осмелится покуситься на ее власть, она погубит его. Берегитесь, милорд, иначе вас ждет та же участь, что ее первого мужа. А ее отец умер от разбитого сердца.

Джулиана возмущенно всплеснула руками, но не успела вмешаться. Кейр спросил:

— Вы хотите сказать, что она убила своего мужа?

— Это темная история, — уклончиво ответил сэр Джозеф.

— А каким же образом она разбила сердце отца? — снова спросил Кейр.

— О, сколь горько оплакиваю я день его безвременной кончины, — вздохнул сэр Джозеф.

Леймон не выдержал:

— Это неправда! Все ложь с первого до последнего слова!

— Мы знаем, Леймон, — хотел остановить его Раймонд, но Леймон уже закусил удила.

— Ее муж умер после долгой болезни. Он сошел бы в могилу гораздо раньше, если б леди Джулиана за ним не ухаживала столь заботливо. А что касается отца миледи, то он относился к ней без должной любви — просто жалко было смотреть. Представляю, как страдала на небесах покойная матушка леди Джулианы. Отец собственными руками губил свою дочь.

Тут Джулиана наконец вмешалась:

— Перестань, Леймон.

Мужчины обернулись к ней, и она сделала шаг вперед:

— Не нужно так говорить об отце.

— Как прикажете, миледи, — поклонился Леймон. — Но это сущая правда.

Не обращая на него внимания, Джулиана сказав сэру Джозефу:

— Не знаю, чем я заслужила такую ненависть вашей стороны.

— Да вы просто дура, несчастная дура, которая не видит дальше собственного носа! — Сэр Джозеф злобно сплюнул. — Всю свою жизнь я служил вам верой и правдой, и вот она, благодарность. Ссылаете меня в захолустный замок, да еще под присмотр вашего лакея.

Кейр невозмутимо произнес:

— Бартонхейл — не захолустный замок, да и вас никто обижать не собирается. Я никогда еще не управлял замком, мне понадобится ваша помощь. Если бы вы согласились…

Но сэр Джозеф не обращал на него внимания. Приблизившись к Джулиане, он прошипел:

— Минувшей ночью все слышали ваши вопли. Что, нашли наконец мужчину, который способен удовлетворить вашу похоть? А известно ли вашему мужу, что вы — кровожадный вампир, высасывающий из мужчин жизнь?

Джулиана молчала, и от этого старый рыцарь распалился еще больше. Он угрожающе вцепился в свою палку, и Раймонд встревоженно подался к Джулиане, но она знаком велела ему оставаться на месте.

— Стало быть, наши соседи для вас были недостаточно хороши? — нашептывал сэр Джозеф. — Вы искали добычу покрупнее. Что ж, вы ее заполучили. Можете наслаждаться друг другом.

— Спасибо за пожелания, славный старик, — звонко ответила Джулиана.

Ее невозмутимость окончательно вывела его из себя:

— Валяйся с ним в постели, как последняя шлюха!

Джулиана размахнулась и ударила ногой по его посоху, и сэр Джозеф чуть не свалился.

— Ах ты, чирей на моей заднице! — громко воскликнула она. — Убирайся в Бартонхейл, пока я не раздавила тебя, как навозную лепешку! Смотри, а то я забуду, что нас связывают кровные узы!

Сэр Джозеф хотел кинуться на нее, но невесть откуда взявшийся Деннис преградил ему дорогу. Ломающимся от волнения голосом он крикнул:

— Убирайтесь прочь, сэр! Вы злобный негодяй!

Джулиана удивленно воззрилась на оруженосца, а сэр Джозеф прохрипел:

— Не мешай мне, мальчик. Я должен разобраться с этой женщиной.

— Нет! Вы ее не тронете! — порывисто воскликнул Деннис.

— А парень-то прав, — сказала Валеска, трогая сэра Джозефа за плечо.

Тут же к ней присоединилась Дагна:

— Катись отсюда, старикашка. Твое время кончилось.

Сэр Джозеф вертел своей тощей шеей, но открыть рот уже не осмеливался.

Подошел Раймонд, крепко взял его за локоть:

— Отправляйтесь в дорогу, сэр. Вас ждет телега.

— Телега? — взвился сэр Джозеф. — Я рыцарь! Я поеду верхом!

— Нет, вас отвезут на телеге. Не хватало еще, чтобы вы заблудились по дороге.

Сэр Джозеф рывком высвободился:

— Я не заблужусь. И зарубите себе на носу: так просто вам от меня не избавиться.

Сэр Джозеф, ковыляя, пошел прочь, а Деннис прошептал:

— Он настоящий дьявол! …

Глаза мальчика горели огнем, он порывисто обнял Джулиану за плечи.

— Знаете, миледи, ведь он обхаживал меня, соблазнял, предлагал такое, о чем и помыслить страшно.

Джулиана удивленно смотрела на оруженосца. Ей было странно ощущать рядом с собой это тощее, нескладное тело. Когда-то у нее был муж, как две капли воды похожий на Денниса. Но Деннис обнимал ее так, как сын обнимает мать. Он прижался головой к ее плечу, словно искал у нее утешения и защиты. Неловко погладив его по спине, Джулиана сказала:

— Он ушел, можешь о нем забыть.

— Да, конечно.

Деннис отодвинулся. Казалось, он не понимает, что повел себя неподобающим образом. Глядя куда-то невидящим взглядом, он воскликнул:

— Я отрину соблазн. — Он огляделся по сторонам, увидел вдалеке Марджери и Эллу. — Да, непременно отрину!

— Правильно, парень. — Валеска взяла его за руку. — Пора подкрепиться. Тебя ждут хлеб, сыр, добрый эль, парное молоко. Леди Джулиана велела, чтобы мы тебя хорошенько подкормили, а лорд Раймонд говорит, что рыцарский конь под таким тощим цыпленком в седле ходить не будет. Проголодался поди, защищая ее милость?

Услышав о еде, Деннис просиял и немедленно бросился к столу, не забыв, впрочем, оглянуться на госпожу.

— Брюхо у парня ненасытное, — вздохнула Дагна, приподняв брови. — Пойду-ка принесу с кухни еще еды.

Раймонд подмигнул Джулиане:

— Видишь, у тебя теперь появился еще один защитник.

— Похоже на то, — кивнула она, с симпатией проводив подростка взглядом.

До сих пор она старалась держаться от него на расстоянии — слишком уж тягостные воспоминания будила его тощая фигура в ее памяти. Джулиана кормила его, одевала и считала, что этого достаточно.

Зато Деннис с нее глаз не спускал — как она расчесывает Элле волосы, как учит Марджери шить, как укладывает девочек в кровать. Сразу было видно, что мальчишка изголодался по материнской ласке. Джулиана не хотела открывать ему свое сердце, однако сегодня он проявил храбрость, и она поневоле растрогалась.

Раймонд довольно улыбнулся:

— Хороший парень, а?

Прежде чем Джулиана успела ответить, в разговор вмешался Кейр:

— Хороший-то он хороший, да совсем неотесанный. Ты должен научитьего, что такое честь, Раймонд.

Раймонд с некоторым удивлением взглянул на своего друга:

— Лорд Питер говорил мне, что чести научить нельзя. Можно лишь показать, что это такое, а остальное уже зависит от ученика.

Кейр посмотрел на Денниса, уплетавшего за обе щеки:

— По-моему, он способный ученик. Причем не только в хорошем, но и в плохом. Он уже знает, что добродетель не всегда выгодна. К тому же он нетерпелив.

— В самом деле? — задумчиво произнес Раймонд. — Пойдем, я провожу тебя, и ты расскажешь мне об этом поподробнее.

— Я должен попрощаться с леди Джулианой. Он сказал это вроде без намека, но Джулиана покраснела. Раймонд же с насмешливой учтивостью поклонился и сказал:

— Да, Кейр, можешь с ней посекретничать.

— Мне не о чем секретничать? — возмутился рыцарь.

У него было такое опечаленное выражение лица, что Джулиана расхохоталась.

— Ваш супруг, миледи, не отличается большим умом, однако человек он приятный, — с достоинством заявил Кейр и, взяв Джулиану Под руку, подвел ее к бойнице, выходившей во двор.

— Давайте посмотрим, как слуги укладывают повозки для поездки в Бартонхейл.

Джулиана поняла, что рыцарь хочет с ней о чем-то поговорить, и приготовилась слушать.

Уже не в первый раз она обращала внимание на его руку, на которой осталось всего два пальца — указательный и большой. От остальных трех осталась лишь первая фаланга. Джулиана сочувственно вздохнула, но тут же одернула себя: нечего раскисать перед тем, кого Раймонд вопреки ее воле назначил комендантом Бартонхейла.

— Прежде чем я покину ваш замок, миледи, я хотел бы поблагодарить вас за гостеприимство.

Джулиана подумала, что он издевается над ней, однако для этого требовалась определенная склонность к юмору, каковой Кейр был начисто лишен.

— Мне жаль, что я сделала для вас так мало.

— В вашем положении, миледи, вы вели себя почти идеально. А если и позволяли себе иногда резкие высказывания в мой адрес, то это вполне понятно — ведь я для вас чужак. Я бы хотел, чтобы все женщины были такими же мудрыми, как вы.

— А все мужчины такими же рассудительными, как вы, сэр, — столь же любезно ответила она.

Кейр поклонился:

— Вы правы, миледи. Большинство мужчин считают, что если у них есть щит и меч, то мозги им уже ни к чему. Часто они находят могилу раньше, чем рассудок.

— Да, многие умирают, так и не поумнев, — кивнула она, думая о покойном отце.

Она выглянула в бойницу и увидела, что во дворе пылает костер. Слуги сновали возле повозок. Раймонд громогласно отдавал команды, лично руководя погрузкой.

— Но если человек еще в молодости сполна использует заложенные в него способности, он достигает величия. — Голос Кейра погрустнел. — Раймонд именно таков, но его величие — результат перенесенных страданий. Знаете ли вы, что это он отрубил мне пальцы?

Джулиана невольно взглянула на его искалеченную руку.

— Да. Чтобы освободить меня от рабства. Я благодарил его, а он рыдал.

— Рыдал?

Но Кейр, казалось, ее не слышал.

— Как вам известно, мы с Раймондом вместе были в сарацинском плену, в Тунисе. — Он оперся увечной рукой о подоконник, и Джулиана поневоле уставилась на обрубленные пальцы. — Впервые мы увидели друг друга, когда нас продавали на невольничьем рынке. Наш хозяин любил покупать сильных, рослых христианских рыцарей, а потом обламывать их, поручая им самую унизительную работу.

— Раймонд был кузнецом, как и вы?

— Нет, для этого ему пришлось бы согласиться сначала стать учеником.

Голос Кейра звучал ровно, бесстрастно, а Джулиана жадно слушала — наконец-то она узнает о Раймонде всю правду.

— И он… отказывался?

Кейр медленно обернулся к ней. Его зубы были стиснуты, глаза горели огнем, и Джулиана впервые с удивлением поняла, что он красив. До сих пор она смотрела только на Раймонда, а других мужчин не замечала. Но Кейр снова повернулся к бойнице, и ее мысли приняли иное направление.

— Когда я согласился учиться на кузнеца, Раймонд плюнул мне в лицо.

Теперь улыбка промелькнула на его губах.

— Раймонд на вас плюнул? — прошептала Джулиана.

— Да, он был непримирим. Говорил, что скорее умрет, чем покорится неверным. Но ему было невдомек, что смерть — сущий пустяк по сравнению с муками, на которые обрекают непокорных. Наш хозяин научил Раймонда умуразуму.

— Он бил его?

— С превеликим удовольствием. В конце концов я уже молил Бога, чтобы Раймонд поскорее сдался. Смотреть на это просто не было сил. Его тело представляло собой сплошную рану.

Стыдясь собственного любопытства, она спросила:

— Что же его сломало?

Кейр виновато покачал головой:

— Что-то я разболтался.

— Вовсе нет!

— Пойду-ка я лучше во двор, проверю повозки.

Чувствуя, что больше ничего узнать не удастся, Джулиана в отчаянии спросила:

— Но скажите, почему он рыдал?

Кейр заколебался:

— Вы имеете в виду ту историю с пальцами? Дело было так. Раймонд задумал наш побег. План был дерзкий, но он удался — благодаря Раймонду. — Кейр взглянул на Джулиану. — Вы ведь, наверно, слышали, что мы похитили сарацинский корабль и уплыли на нем в Нормандию?

— Да-да, слышала. Продолжайте.

— В порту, когда мы убегали от преследователей, мне защемило пальцы канатом. Я попросил Раймонда, чтобы он их отсек. Нож был не слишком острый…

Джулиана содрогнулась.

— Понимаете, он затупился, потому что перед этим мы перерезали им немало канатов, да еще подпилили прутья решетки.

Осмелев, Джулиана взяла его за руку и рассмотрела ее поближе.

На лице Кейра не дрогнул ни единый мускул.

— Потом настоящий хирург долго вынимал осколки костей, исправляя работу Раймонда.

Отдавая должное его мужеству, Джулиана крепко стиснула Кейру руку.

— С Раймондом из плена бежали восемь рыцарей, четыре матроса и две старухи, Валеска и Дагна. Никто не погиб. На сарацинском корабле, груженном товарами, мы добрались до христианского порта. Три пальца — небольшая плата за свободу, но Раймонд до сих пор не может себе простить, что так вышло. В общем, плен стал для него суровой школой. Да и сам я изменился. Прежде мне и в голову бы не пришло поступить к кому-нибудь на службу. Я считал, что тем самым себя унижу.

— А теперь?

— Я за Раймонда жизнь отдам, — заявил Кейр, выпятив подбородок. — Плен закалил Раймонда, сделал его таким, каков он есть. Но в то же время перенесенные страдания давят на него тяжелым грузом. Я человек не сентиментальный, но я очень хочу, чтобы Раймонд был счастлив. Не просто доволен или спокоен, а счастлив.

Он поклонился Джулиане, повернулся и пошел прочь.

Она задержалась у бойницы. Увидела, как Кейр вышел во двор, приблизился к Раймонду, и они стали о чем-то оживленно разговаривать, изредка указывая в сторону груженых повозок. Потом Раймонд достал из-под плаща какой-то кожаный мешочек и протянул Кейру. Деньги? Откуда у него деньги? И почему он отдает их Кейру?

Вот Кейр и Раймонд обнялись, и из конюшни вывели прекрасного боевого коня, самого лучшего во всем табуне. Судя по всему, Раймонд решил подарить жеребца другу — даже не спросив разрешения у Джулианы.

Еще вчера она обвинила бы его в воровстве, а сегодня лишь горько вздохнула. Все остается по-прежнему. Конфликт не разрешен. Раймонд думает, что может полновластно распоряжаться в ее владениях, но Джулиана считает иначе. И все же за минувшую ночь что-то изменилось. Их тела нашли общий язык, и Джулиана поняла; вдвоем они сильней, чем порознь. Они смогут не только сохранить свои земли, но и расширить их. И еще создать семью. Такую семью, которой Англия еще не видывала. И Франция тоже.

Сегодня утром Джулиана чувствовала себя словно бы родившейся заново. Она высунула из-под платья кончик ножки, покрутила ею и так, и этак. Вроде бы нога как нога, но на самом деле она тоже новорожденная. И руки. Выглядят по-прежнему, а по сути — это совсем другие, новые руки. Неужели она так изменилась со вчерашнего дня? Несколько простых слов, снежная ванна и страстная любовь — все это сотворило из нее другую женщину. Странное превращение: Джулиана словно распалась на множество кусочков, а потом слепилась вновь, целее прежней.

Чья-то робкая рука коснулась ее плеча:

— Миледи…

Джулиана обернулась и увидела перед собой Денниса. Она улыбнулась ему искренней улыбкой, уже не помня о своих былых сомнениях.

Юноша почувствовал, что в ней произошла какая-то перемена. По-птичьи склонив голову набок, он вопросительно посмотрел на нее своими яркими глазами, но потом устыдился собственной дерзости, покраснел и потупил взор.

— Миледи, я хотел поблагодарить вас за доброту. — Голос его дрогнул. — Вы относитесь ко мне как к члену своей семьи. — Он запунцовел еще пуще. — Я хотел бы быть достойным такой чести.

— Ты вполне достоин быть членом моей семьи, — сказала она.

Деннис просиял:

— Правда?

— Всякий, кто осмелился противостоять сэру Джозефу, заслуживает уважения.

Тут Деннис смутился, и Джулиана сказала:

— Расскажи мне, что тебя тревожит.

— Лорд Раймонд все время толкует о чести. А что вы об этом знаете?

Она отвела длинную прядь, свисавшую ему на глаза, и задумалась. Деннис скороговоркой сказал:

— Лорд Раймонд говорит, что честь — это такой образ жизни. Лорд Питер научил его, что человек благородный должен думать благородно и действовать благородно.

— Это правда, — кивнула Джулиана. — Но лорду легче быть благородным, чем женщине или, скажем, мальчику. Лорд повинуется лишь королю и закону, а женщина или подросток беззащитны. Им часто приходится гораздо тяжелее, чем высокородному господину.

Деннис кивнул, признав:

— Да, я тоже так думаю.

— Поэтому, если ты, в глубине души боясь сэра Джозефа, все же сумел встать ему поперек дороги, это благородно вдвойне.

Нервно сжимая и разжимая пальцы, Деннис пробормотал:

— А еще я иногда ворую хлеб со стола.

Джулиана поняла, что должна его утешить, ободрить.

— Это потому, что ты голоден?

— Да. Или боюсь, что проголодаюсь.

Страх голода постоянно витал над этим мальчиком, и сердце Джулианы сжалось от сочувствия.

— Ну вот что. Я разрешаю тебе брать со стола столько хлеба, сколько ты захочешь. Теперь ты не будешь чувствовать себя вором.

Он просиял, но тут же снова насупился.

— Да, однако в душе-то я буду знать, что все равно ворую. А лорд Раймонд говорит, что у рыцаря должна быть чистая душа.

Злясь на своего зануду мужа, Джулиана притянула мальчика к себе, обняла его:

— Ты такой юный, что душа у тебя и так чистая.

Он вырвался, всхлипнул и произнес:

— Вовсе нет! Я хотел убить собственного отца за то, что он так обошелся с матерью и со мной. А священник сказал, что за такие мысли я попаду в ад. И еще я хотел убить всех, кто отказывался помогать матери. А лорд Раймонд говорит, что настоящий рыцарь никогда не опускается до низменной мести. Никогда мне не стать таким, как лорд Раймонд, сильным и благородным. Вот теперь ему достались два замка — Лофтс и Бартонхейл, а все потому, что он такой великий воин. Вон какая у него жена, а какие дочери! Благородство души и помыслов вознаграждается по заслугам. А мне никогда не быть таким благородным!

Джулиана хотела погладить его по голове, но подросток обернулся и выбежал вон. Джулиане было жаль его — слишком уж высокие цели он перед собой ставил. Оставалось только надеяться, что болван Раймонд не рухнет с того непомерно высокого пьедестала, на который возвел его бедняжка Деннис.

Раймонд стоял на подъемном мосту, ежась от холода, махал на прощание Кейру рукой и насвистывал песенку, которой научили его матросы, когда беглецы возвращались на сарацинском корабле в Нормандию.

Раймонд был собой доволен. Он спас Джулиану от душевных терзаний и при этом не раскрыл ей своей тайны. Ночью ему пришлось нелегко, хотелось ответить откровенностью на откровенность. Но получилось бы только хуже. Груз, лежащий на его душе, столь позорен, что Джулиане не нужно об этом ничего знать. До сих пор Раймонд сам справлялся с этой ношей. Оставалось только надеяться, что так будет и впредь.

В глубине души Раймонд знал, что отправил Кейра в Бартонхейл из боязни — не проговорился бы друг Джулиане.

Он заметил, что Кейр и Джулиана о чем-то разговаривали возле бойницы. Не наговорил ли Кейр лишнего? Ведь у него собственные представления о нравственности. Он считает, что нужно всегда, при любых обстоятельствах быть честным. Недаром Раймонд поднял на ноги всех слуг еще до рассвета. Ему не терпелось поскорее сбагрить Кейра в Бартонхейл.

С ночи похолодало. Небо было ясным, грязь на дорогах замерзла, что должно было облегчить путь. Крестьяне говорили, что холода теперь продержатся до самой весны. Итак, Кейр и сэр Джозеф уехали…

На прощание Раймонд посоветовал Кейру приглядывать за стариком и ни в чем не доверяться ему. С огромным удовольствием Раймонд повесил бы старого рыцаря на первой же осине, и Кейр придерживался того же мнения. Но как человек справедливый, он хотел, чтобы сэр Джозеф сначала был полностью изобличен.

Еще Раймонд наказал Кейру, чтобы тот потихоньку начинал готовиться к войне. Он хотел совершить набег на соседний замок, преподать лорду Феликсу хороший урок. Кейр возразил, напоминая, что король не одобряет междуусобиц. Хоть Раймонд ему и кузен, но по головке его за подобную вольность не погладит.

Но Раймонд лишь улыбнулся:

— Ничего, все равно нужно намылить Феликсу холку. А заодно сделать ему одну маленькую хирургическую операцию, избавить его от некой части тела, которая не дает ему спокойно жить. Ему же будет лучше.

— Понятно, — кивнул Кейр. — Здравая мысль. Я согласен участвовать в этой операции.

Раймонд подумал, что будет скучать по Кейру, но все же хорошо, что друг уехал. В качестве прощального дара Кейр получил лучшего коня из конюшни. Это была и награда, и просьба о прощении.

Мимо проходил Тости, волоча за собой корзину, набитую мерзлой землей.

— Милорд! Мы уже закопались так глубоко, что до преисподней рукой подать. Может, хватит?

— До скалы дорыли? — спросил Раймонд. Он подошел к траншее, заглянул вниз. Там пыхтели серфы, молотя мотыгами твердую землю.

— Это скала или нет? — спросил он.

— Кто его знает, милорд. Может, и скала. Уж больно жесткая.

Раймонд нагнулся, рассмотрел породу поближе.

— Щебень, — удовлетворенно сообщил он. — Похоже, дело сделано.

Тости радостно подпрыгнул:

— Всё, ребята! Хватит копать!

Но тут Раймонд с сомнением почесал небритую щеку:

— Разве что еще чуть-чуть. Давайте-ка докопаем до настоящего камня.

Тости уныло вздохнул.

— Уже и камень строительный привезли.

Раймонд оглянулся, увидел, глыбы песчаника.

— Почему мне ничего об этом не доложили?

— Еще вчера утром привезли. Этот, француз, видел. Прыгал тут, кричал что-то на своем наречии. — Тости скривился. — Велел сложить камень здесь. Ну, мы сложили. Надо было, конечно, сообщить вам, милорд, но у вас столько гостей, да и свадьба была…

Раймонд подошел к груде, осмотрел грубо высеченные глыбы.

— Неважно. Папиоль говорил, что до весны строительства не начать. А теперь у нас все готово, сам видишь.

— Ваша правда, милорд. Как только путь встал, из карьера тут же подвезли камень. Вон еще везут.

По дороге, запряженные быками, подтягивались повозки.

— Всю неделю везти будут, — сказал Тости.

— Ройте сегодня до полудня, — приказал Раймонд. — Как раз дороетесь до скалы.

Тости обрадованно запрыгал, а Раймонд стал подниматься в гору, к замку. Он заметил, что слуги пребывают в радужном настроении: служанки напевают, застилая полы свежим тростником, довольный Деннис сосредоточенно жует, а Джулиана расчесывает дочерям косы. Казалось, все довольны жизнью.

Абсолютно все — не исключая и его родителей. При виде их довольных физиономий Раймонд попятился назад. Впрочем, это было бесполезно. Они все равно его разыщут. Если уж притащились сюда, не побоявшись переплыть через пролив, то уж в замке от них точно не спрячешься.

— Раймонд!

Не обращая внимания на отца, он смотрел только на Джулиану.

— Раймонд! — воскликнула и графиня, отталкивая служанок.

Но он видел лишь лицо Джулианы, осветившееся радостью.

— Сынок, мы нашли отличный способ избавиться от твоей ужасной женитьбы.

Жоффруа объявил об этом так громогласно, что услышал не только Раймонд, но и все остальные, Шум голосов моментально прекратился, Деннис отставил кружку с элем, а Элла соскочила с табурета и пронзительно взвизгнула. Этот крик подействовал на Раймонда сильнее всего: он сжал кулаки и двинулся к отцу — Джулиана едва успела преградить ему путь,

— Ты не можешь убить собственного отца!

С трудом сдерживаясь, Раймонд смотрел на нее сверху вниз. Джулиану слова графа ничуть не задели. Ее щеки розовели нежным румянцем, распущенные волосы горели рыжим пламенем в лучах солнца, проникающих через бойницы.

— Почему бы и нет? — спросил он.

— Потому что священник наложит на тебя многолетнее покаяние.

— Дело того стоит.

— Частью покаяния будет воздержание от половой жизни, — со значением произнесла Джулиана.

Раймонд сник.

— Ты спасла жизнь моего отца. Теперь я его не убью. — Он обернулся и крикнул родителям: — Почему вы хотите разрушить брак, одобренный самим королем?

— Генрих прислал тебя сюда, следуя своим эгоистическим интересам, — сказала Изабелла.

— Его заботит граница с Уэльсом, — вставил Жоффруа.

— А между тем, королю всегда нужны деньги, — продолжила графиня.

— Если мы ему заплатим, он не станет возражать, — заключил граф.

Изображая возмущение, Изабелла воскликнула:

— Раймонд, известно ли тебе, что она прелюбодействовала с тем человеком?

Раймонд сжал кулаки.

— Как нам не пришло это в голову раньше! — с энтузиазмом воскликнул Жоффруа. — Ведь леди Джулиана опозорена на всю страну.

— Помни о священнике, — прошептала Джулиана, массируя Раймонду напрягшиеся бицепсы.

— Отец хотел выдать ее замуж, — сказала Изабелла. — Уже со священником договорился.

— Говорят, они даже были обручены, — подхватил Жоффруа.

Джулиана на миг замерла, потом на ее устах появилась спокойная улыбка.

— Нет, обручения не было. Я не согласилась.

— Еще бы, вы ведь все равно не признаетесь, — презрительно скривилась Изабелла.

— Были ли произнесены слова брачного обета на ступенях церкви? — спросил Раймонд.

Джулиана набрала полную грудь воздуха и громко объявила:

— Нет, не были.

Раймонд обнял ее за плечо:

— Тогда обручению — грош цена.

— Ничего подобного! — быстро сказал Жоффруа. — Обручение — шаг почти столь же серьезный, как замужество. Поэтому мы можем объявить твою нынешнюю женитьбу недействительной.

— Нет, не можете, — отрезал Раймонд.

Джулиана крепко стиснула ему руку и яростно воскликнула:

— Отменить наш брак? Это невозможно!

Жоффруа благостно улыбнулся:

— Еще как возможно, милая. Недаром же папа римский — наш родственник.

Джулиана на миг окаменела. Она несколько раз глубоко вздохнула, потом, приняв какое-то решение, спокойно улыбнулась и сказала мужу:

— Не смей их убивать. Но выставить их за ворота я тебе позволяю.