Непостоянное сердце

Глава 28

Вив вернулась домой и трясущимися руками стала срывать с себя перчатки, плащ, сдернула с шеи шарф. Одежда водопадом низвергалась к ее ногам, а она стояла, отдуваясь, тяжело дыша, потом, по привычке прижав руку к сердцу, начала втягивать ртом маленькие глоточки воздуха. Почему, ну почему она позволила этой мерзавке так расстроить себя?

Однако предаваться сожалениям было поздно. Вив понимала, что наговорила и сделала гораздо больше, чем следовало. Она действовала в порыве гнева, обиды, — а все оттого, что Холт не сообщил ей о свадьбе. Вивиан убеждала себя, что, возможно, ей удалось бы отговорить Холта от брака с Сереной, если бы он был откровенным с ней.

Однако Серена, похоже, глубоко зацепила его. Так же, как Мари Макса. Какая кощунственная несправедливость. Вивиан, почувствовав, что сердце немного успокоилось, прошла в гостиную и встала перед зеркалом. Она и сейчас еще привлекательна, а в шестнадцать лет была просто красавицей. Макс волочился за ней, пока не узнал, что у нее больное сердце.

В ней до сих пор кипела ненависть к нему за то, что он связался с Мари, хотя это произошло много лет спустя, на протяжении которых он успел жениться на богатой распутнице Кэтрин, родить дочь и стать свидетелем горького конца своего брака. В общем-то она не винила надменную Кэтрин за то, что та искала радостей на стороне. Макс, по сути, был женат на своем заводе и на долине. Его сердце было отдано Кейндейлу. Сильнее он любил только свою дочь. Серену он просто обожал.

Но еще большей ненависти заслуживала Мари. Мари уже однажды была замужем, за Гарри Уайаттом. Так нет, ей этого оказалось мало. Еще одного мужика отхватила. Несправедливо устроена жизнь. Жизнь вырывает из твоих рук счастье и отдает другому, а тебя оставляет с больным сердцем и лекарствами.

— Несправедливо, несправедливо, — бормотала Вив сквозь стиснутые зубы.

А теперь вот Серена вцепилась в Холта, стремится и его отнять у нее. А она, видите ли, должна отойти в сторону и молча наблюдать, как ее в очередной раз обкрадывают. Такого допустить Вив не могла… Холт никогда не простит ей того, что она сделала с Сереной. Она не посмеет посмотреть ему в глаза. Сейчас Вив сознавала, что поступила глупо.

Выход один.

Более собранная, чем в последние полчаса, она вернулась на кухню, которую содержала в безукоризненной чистоте, и вынула из выдвижного ящика сначала блокнот с ручкой, затем бутылочку с таблетками — новое лекарство, которое ей прописали; Джилли принесла его только на прошлой неделе.

Вивиан высыпала таблетки на кухонный стол — более ста пятидесяти штук. Трехмесячная доза, если принимать по две таблетки в день. Ну а если выпить все сразу…

При этой мысли желудок спазматически сжался. А разве у нее есть выбор?

Все рухнуло, полетело кувырком. От досады и раздражения на глаза навернулись слезы. Вив уставилась на разбросанные по столу таблетки. Она терпеть не может глотать таблетки. Она ими подавится.

Внезапно ее осенило. Что доктор Грейс сказал ей, когда она, во время последнего визита в больницу, выразила протест против таблеток, объявив, что сыта ими по горло? Вив нахмурилась, вспоминая слова врача.

«Принимайте их строго по назначению, мисс Блэквуд. Два раза в день. И будете чувствовать себя великолепно. Стоит внезапно прекратить их принимать, давление резко подскочит и в результате — сердечный приступ с фатальным исходом или инфаркт…»

Тогда это ее напугало. Но теперь все изменилось. Она не хочет больше жить. Не вынесет отвращения на лице Холта, когда он узнает, что она наговорила про него. И как только у нее язык повернулся назвать убийцей его, самого нежного, ласкового, доброго человека на всем белом свете? Глаза Вив опять наполнились слезами. Он и видеть ее не пожелает. Холт — парень гордый. И Серену любит, это ясно. Ее захлестнула волна гнева.

— Мерзавка! Ненавижу ее. Всех Кордеров ненавижу…

В порыве ярости она сгребла со стола все таблетки на газету, отнесла в туалет и смыла. Самый лучший выход. Кровяное давление резко поднимется… и все будет кончено. Другого все равно не дано. Холт вернется через четыре дня, но к тому времени все будет кончено.

Вивиан села за кухонный стол и начала писать. Нужно изложить все как есть, рассказать всю правду. Она думала, что сумеет ужиться с совестью, но теперь понимала, что это исключено. Письмо она адресовала Холту. Холт сообразит, что делать. Мерзавке Кордер она не доверится. Кордер! От одной фамилии уже тошнит.

Свою исповедь Вивиан начала с того, что четыре месяца назад она позвонила Максу. Описывая случившееся, она вновь, словно наяву, переживала события того трагического январского дня.

«— Макс! Мне нужно увидеться с тобой. Приходи ко мне домой…

— Черт, Вив, я занят. Что у тебя опять?

Он, как всегда, был раздражен на меня. Я разозлилась.

— Мари сообщила мне. О вашей свадьбе. Как ты можешь жениться на ней? Я этого не потерплю, Макс. Предупреждаю: я ей все расскажу про нас с тобой.

— А что ты можешь рассказать? Между нами давно все кончено. Да Мари тебе так и так не поверит.

— Желаешь удостовериться? Что ж, давай позвоню ей. Расскажу, как ты обманул меня и бросил, получив, что хотел.

— Все было не так, Вив. — Он вздохнул. — Ты прекрасно знаешь, что все было совсем иначе. Я тогда не подозревал о том, что у тебя больное сердце. Замужество ставило под угрозу твою жизнь. Теперь твое здоровье поправилось…

— Так женись на мне, а не на ней, — взмолилась я.

Он был непреклонен.

— Я люблю Мари.

Я разыграла козырную карту.

— Интересно, что ты будешь чувствовать, когда я брошусь со скалы?

— Не глупи, Вив… — встревожился он.

— Я это сделаю. Отправляюсь туда сейчас же. И если ты не придешь поговорить со мной, я покончу счеты с жизнью. Приходи туда. На выступ над Кейндейлским ручьем. Жду тебя через час.

— Вив…

— Если не придешь, я брошусь в пропасть.

— Вив…

Я положила трубку…»

Вивиан с горечью перечитала написанное. Внезапно почувствовав себя усталой и разбитой, она уперлась локтями в стол и опустила голову в ладони. В окно лился солнечный свет, омывая ее сидящую за столом фигурку золотистым сиянием. В тот январский день солнце не светило…

«Холт тогда был в Шотландии. Перед отъездом я обещала ему, что позабочусь о Грей. День близился к вечеру, на улице было сумрачно, но Грей нужно было покормить. Я сняла с крючка на кухонной двери длинную синюю куртку, безобразную, бесформенную, но теплую, которую купила специально для работы в саду, и оделась, обвязав шею шарфом, чтобы не сползал с головы капюшон, затем отправилась по переулку к дому Холта.

Занятая своими мыслями, я, словно в тумане, машинально открыла дверь, покормила Грей, вновь заперла дом и неторопливо, тяжело ступая, ибо холодный воздух затруднял дыхание, стала подниматься на вершину скалы, направляясь на выступ над Кейндейлским ручьем.

Там я стала ждать его. Он должен был прийти. Я знала, что он придет. И была готова пустить в ход любые угрозы, чтобы заставить его отказаться от намерения жениться на Мари.

Он пришел. Между нами завязался спор. Грей проследовала за мной на выступ и теперь с мяуканьем путалась у меня в ногах, требуя к себе внимания. Я пыталась прогнать ее домой, но она не уходила. Макс смеялся над выходками своенравной кошки, стоял спиной к морю и смеялся, наблюдая, как мы с ней воюем…»

Вив продолжала свою исповедь, один за другим вырывая из блокнота исписанные листы и аккуратно стопочкой укладывая их рядом на столе.

«Создавалось впечатление, будто он хохочет надо мной, а не над кошкой. Его смех взбесил меня. Я стала кричать на Макса. Грей испугалась и отскочила к нему, продолжая противно мяукать. Он со смехом сказал мне, что счастлив с Мари как никогда в жизни. Я завизжала, требуя, чтобы он прекратил дразнить меня. Разговор забавлял Макса. Тогда я кинулась на него. Он отшатнулся от неожиданности. Грей путалась у него в ногах. Он оступился, пнув кошку носком ботинка. Грей зашипела и впилась в его ногу когтями. Макс свалился со скалы вниз.

Грей тоже полетела бы с ним, но я успела ее схватить. Холт, ты оставил Грей на мое попечение. Я не могла позволить, чтобы с ней что-то случилось, а здесь нужно было выбирать: или Грей, или Макс Кордер. Максу я теперь была безразлична… поэтому я спасла Грей…»

Разболелась голова. Вивиан поднялась из-за стола и поставила греться чайник. Времени у нее много. Успеет и чаю попить, и еще несколько писем написать. Последнее слово останется за ней. Они еще пожалеют. А Холт вернется только через четыре дня.

Серена, проклиная свою глупость, колотила в дверь чулана. Легковерная дура. Клюнула на приманку Вив и зачем-то полезла проверять карман куртки с капюшоном, в котором, по утверждению тети Холта, лежало доказательство его вины.

Все произошло буквально за долю секунды. Вив, несмотря на хрупкую комплекцию, оказалась на удивление сильной женщиной. От ее толчка Серена мгновенно растянулась на полу чулана, хватаясь за гладильную доску, врезалась в пылесос и сдернула на себя куртку. Вив тут же захлопнула дверь, наглухо заперев обе задвижки — верхнюю и нижнюю.

Серена, униженная и раздосадованная, сидела в темноте, прислушиваясь к удаляющимся шагам Вив. Стукнула входная дверь: Вив ушла.

Девушка вспомнила про выключатель на дверной коробке. Со светом, по крайней мере, не так тоскливо. Она попыталась выломать дверь, но старая тяжелая древесина не поддавалась. Серена попробовала позвать на помощь, но потом решила, что кричать бесполезно, — только горло зря надорвет. Через некоторое время у чулана замяукала Грей. Девушка обрадовалась даже такому обществу и стала ласково беседовать с кошкой, но та, очевидно устав от неинтересной игры, вскоре ушла. Вновь воцарилась гнетущая тишина.

Несколько раз, отдыхая после очередной попытки выломать дверь, Серена слышала телефонные звонки, и вот аппарат снова зазвонил. Девушка взглянула на часы. Почти полдень. Мари, должно быть, ищет ее. Но можно ли надеяться, что Мари придет сюда? А если придет, что предпримет Вив? Серену это тревожило. Вив наверняка заметит любого, кто пойдет по переулку. Ее дом незамеченным не миновать. Девушка не хотела, чтобы Мари подверглась опасности.

А действительно ли Вив опасна? Если рассуждать логически, то, в общем-то, нет. Но ведь именно Вив заперла ее в этой каморке. А это опасно, — особенно если учесть, что ее никто не обнаружит здесь раньше чем через четыре дня. А вдруг дом загорится…

— О Боже. У меня начинается паранойя, — пробормотала девушка. — С какой стати должен дом загореться… разве что… Вив…

Она отмахнулась от пугающей мысли. Разум подсказывал ей, что Вив не станет разрушать то, что принадлежит Холту. Его дом, который он сам отремонтировал, для нее священен.

— Черта с два! — воскликнула Серена, проникаясь уверенностью в то, что Вив готова уничтожить все что угодно ради достижения желаемой цели.

Измученная тщетными попытками обрести свободу, она поудобнее уселась на полу, лицом к двери, и, прислонившись к стене, закрыла глаза. Свет лампочки давал успокоение, хоть и небольшое. Хорошо бы еще побольше воздуха…

Неожиданно очнувшись от дремоты, Серена, вновь охваченная паникой, вскочила на ноги и стала колотить в дверь, пока не онемели руки. Тогда она бросилась на нее с тяжелой гладильной доской. Но от дубовой древесины даже щепки не отлетело. Девушка поискала трещины в двери. Ни одной.

Серена обливалась потом, спертый воздух затруднял дыхание. Она вспомнила, как потеряла сознание на руднике и Холт спас ее.

— Воздуха! О Боже!.. Мне нечем дышать… — Девушка вновь кинулась на дверь. — Нечем дышать! — Сколько она уже здесь сидит? Сколько осталось воздуха? В чулане есть хоть какая-нибудь вентиляция? Серена беспомощно села на пол и посмотрела на часы: половина шестого. Подбородок опустился на грудь. Она смежила веки… Сколько еще она сможет протянуть в этом крошечном закутке? Есть у нее шансы не задохнуться за четыре дня, до возвращения Холта?

В десять часов утра Мари охватило беспокойство: Серена почему-то не сообщила о том, что задержится. Она позвонила домой Холту, но трубку никто не снял. Мари вспомнила, что Холт опять уехал в Ирландию, но ведь Серена наверняка должна быть у него дома.

В половине четвертого в контору позвонил Холт и попросил пригласить к телефону Серену. Мари пришлось сказать ему, что девушка так и не появилась в этот день на работе, а на ее звонок к нему домой никто не ответил.

— Постарайся найти ее, Мари, прошу тебя. Я перезвоню позже. У меня авария, пришлось связываться с аварийно-ремонтной службой, чтобы прислали кого-нибудь к грузовику.

— Поломка серьезная?

— Возможно. Ребятишки резвились на мосту над центральным шоссе, сбросили на машину бетонную плиту. Разбито лобовое стекло и повреждены передние колеса.

— Ты сам не пострадал? — встревожилась Мари.

— Нет! Со мной все в порядке!

— Я попытаюсь связаться с Сереной.

— Спасибо, Мари. Мне пора. Кажется, ремонтники уже сигналят.

Мари стала вновь набирать номер телефона в доме Холта, но трубку по-прежнему никто не брал. Она решила, что больше не может ни минуты оставаться в конторе: нужно ехать узнать, что с Сереной.

Свернув на машине в Коровий переулок, Мари увидела бредущую навстречу Вив. Уже вечерело. Мари затормозила у обочины и вышла из автомобиля.

Вив была бледна, дышала тяжело, губы розовато-лиловые.

— Куда ты направляешься? — поинтересовалась Мари, подбегая к сестре.

— Я… в магазин… нужно кое-что купить.

— Но здесь же на несколько миль ни одного магазина! — сердито вскричала Мари.

— Я собиралась прогуляться до Кейндейла. — Вив почему-то нервничала, все время оглядывалась назад. — У меня кончились яйца… и молоко.

Она возбужденно взмахивала рукой, другой постоянно щелкала замком дамской сумочки, которая висела у нее на плече.

— У тебя нездоровый вид, — сказала Мари. — Пойдем, любовь моя. Садись в машину. Я только доеду до дома Холта. Серена почему-то не пришла на работу. Мы все обеспокоены.

— О! Там ты ее не найдешь! — Вив рассмеялась с показной беспечностью. — Ее нет дома. Она ушла. Я видела. Она проходила мимо моего дома — меньше часа назад. Правда, мне показалось странным, что она была не на машине. Шла пешком.

— Не на машине? — Мари нахмурилась, обеспокоенная и за Серену, и поведением Вив, которая нервничала, дергалась, без умолку верещала пронзительным голосом. — Ну… ничего не понимаю. Она не сказала, куда отправилась?

Вив покачала головой.

— Я видела ее из окна. Но она определенно направлялась туда, на центральную дорогу. Может, поехала в Райвлин. Или решила прокатиться до завода на автобусе.

— Нет, — возразила Мари. — Автобуса я не видела. И ее я бы заметила, если бы она шла пешком.

— Подбрось меня в Кейндейл, любовь моя, — вкрадчиво попросила Вивиан. — Как знать? Может, Серена тоже там — решила навестить молодых, что живут в фургоне.

Об этом Мари как-то не подумала.

— Ладно, — сказала она. — Садись, Вив. Но если Серены в Кейндейле нет, я тогда не знаю, что и думать.