Непостоянное сердце

Глава 6

Холт с удовольствием потягивал горячий кофе из кружки, которую поставила перед ним на столе в кухне тетя Вив. Чтобы не запачкать белоснежную скатерть с ажурной голубой каймой, он осторожно переставил кружку на подставку.

Вивиан, выдвинув стул напротив, села и стала размешивать сахар в фарфоровой чашке фирмы «Ройял Алберт». Наблюдая, как он аккуратно переставляет кружку, она жеманно передернула плечиками и проворчала:

— Какой кошмар эти кружки! И когда только ты наберешься культуры и станешь пить из чашек?

В серых глазах Холта мелькнул озорной огонек.

— Неужели ты можешь представить в моих руках нечто хрупкое, вроде твоего фарфора? — хохотнул он.

Вивиан, белокурая миловидная женщина, была стройна не по возрасту и прекрасно это сознавала. На ее кукольном личике почти не проступало морщин, а прическа на протяжении многих лет оставалась неизменной — опускающиеся до плеч густые волосы с загнутыми вверх концами, такие же непослушные и своенравные, как она сама, с любовью думал Холт. Еще не было и десяти утра, а Вивиан уже успела сделать макияж — подкрасила губы коралловой помадой, чтобы подчеркнуть безукоризненную форму рта, распушила тушью ресницы, восхитительно оттенявшие ее изумительно голубые всегда смеющиеся глаза.

В мочках ушей поблескивают крошечные гроздья жемчужных зерен, шею обвивают три нитки жемчуга, идеально гармонирующие с нежно-серым кашемировым свитером. Руки гладкие, белые; на ногтях блестит лак того же цвета, что и помада.

— Тебе в жизни не удастся найти порядочную девушку, если не будешь следить за своими манерами, — погрозила она Холту изящным пальчиком.

— Мне не нравятся порядочные девушки, — шутливо огрызнулся тот. — Я предпочитаю непорядочных.

— Ты невыносим, — отругала племянника Вивиан и, не сдержавшись, улыбнулась, потом со вздохом добавила: — Хоть бы ты женился до того, как я…

Неоконченная фраза гнетущим грузом повисла в воздухе.

— Ну вот, опять за свое, — раздраженно произнес Холт. — Ты никуда не отправишься, тетя Вив. И я, разумеется, не намерен тащить в свой дом первую подвернувшуюся порядочную девушку только ради того, чтобы ты сплясала на моей свадьбе.

— Я? Сплясала? — Она вытаращила свои голубые кукольные глазки. — Да уж, это было бы событие так событие. Я не танцевала ни разу в жизни. У меня больное сердце, ты же знаешь. Поэтому я и в молодости была лишена всех тех радостей, которые доступны другим девушкам.

— Ты только не забывай пить таблетки, которые тебе дали в больнице, — ласково сказал он. — Они хорошо помогают.

— Ты даже не знаешь, как это отвратительно, когда твоя жизнь зависит от таблеток, — обиженно заявила она, поднося к губам чашку. — И почему мне не сделают трансплантацию? Сегодня многим делают такие операции.

— Таблетки все равно пришлось бы пить, — заметил Холт.

— О, я уже сто раз слышала все твои аргументы. Ладно. Как бы то ни было, не думаю, что мне захотелось бы ложиться под нож.

— Многие принимают таблетки и ничего, — продолжал убеждать он.

— Мне сорок девять лет, — отвечала Вивиан, тяжело вздохнув, — и я, сколько помню себя, только и делаю, что пью, пью и пью эти благословенные таблетки, поддерживающие мое сердце. Меня тошнит от одной мысли о них.

— Я знаю.

— Меня от них в сон тянет. Память отказывает.

— Они призваны замедлять твои жизненные функции, — сказал Холт. — Чтобы сердце работало ровно и не поднималось давление. Тебе же врачи в больнице каждый раз это объясняют, тетя Вив.

Она опять вздохнула.

— Я иногда чувствую себя совсем старухой.

— Ты вовсе не старуха. У тебя лицо и фигура, как у манекенщицы, и ты это прекрасно знаешь.

— Зато мужа у меня нет и никогда не было. — Она кисло поморщилась. — Никто не хотел жениться на мне. Как только узнавали, что у меня больное сердце, тут же в кусты. Я даже не могла родить ребенка, как всякая нормальная женщина.

Холт протянул к ней через стол свою большую ладонь.

— Эй, — проговорил он. — Тебе скорей всего не делали предложения из-за чужого ребенка, которого ты воспитывала. Наверно, это я их отпугивал.

Вивиан надула губы.

— Наша Мари вон аж двух мужиков отхватила, причем один из них — знатная персона в наших краях, — изрекла она, не сводя с него взгляда.

— Но Макс Кордер так и не женился на ней, — спокойно заметил Холт.

— Он собирался. — Вивиан нахмурилась. — С месяц назад Мари заскочила ко мне, вся такая довольная, счастливая, сообщила о предстоящей свадьбе. Макс все же не устоял перед чарами моей дорогой сестрички.

Холту показалось, что губы у тети Вив как-то злобно изогнулись.

— Ты должна была радоваться за нее, — ответил он. — Тете Мари не очень сладко жилось до встречи с Максом. А сколько о ней болтали всякого вздора после смерти жены Кордера.

— Тем не менее она неплохо пристроилась. — Вив вертела чашкой, чуть наклоняя ее то в одну сторону, то в другую. — Они с Максом планировали сыграть свадьбу весной. И это-то после десяти лет греховной жизни!.. Я ей так и сказала. Ей должно быть стыдно…

— Тетя Вив! В наше время это самое обычное дело. Многие так живут. Не каждому охота связывать себя узами брака, особенно если детей заводить не собираются.

Холт почувствовал, что в нем закипает гнев. Тетя Вив всегда придерживалась пуританских взглядов. Собственно, на этой почве и возникли между сестрами разногласия десять лет назад. Пропасть отчуждения существовала и по сей день, но приличия соблюдались. Правда, Холт был уверен, что Мари ни при каких обстоятельствах не откажется от сестры. Наделенная легким уживчивым характером, она никогда не станет ради забавы ворошить осиное гнездо.

— Наша Мари, оставшись без мужчины, наверно, теперь совсем с пути собьется. — Вивиан неодобрительно насупилась. — Некоторые женщины просто не могут жить без мужчин. Хотя она всегда может вернуться ко мне. — Ее лицо на мгновение просияло. — Я так ей и сказала. Сразу же после того, как на берегу обнаружили труп Макса, я предложила ей переселиться ко мне. — Вивиан вскинула голову и продолжала: — Только ведь она всегда была упрямая. И думать не желает о возвращении сюда! Решила, что останется в Уинтерсгилле — одна в таком огромном доме на пустоши, где вокруг ни души.

— Думаю, тебе незачем волноваться о тете Мари, — сказал Холт и, залпом допив оставшийся кофе, отодвинул от стола свой стул и поднялся.

— Это ты о чем?

— Разве она тебе не сообщила? Она возвращается на работу в Кейндейл. У нее будет на заводе свой кабинет.

— На работу! В ее-то возрасте?

Вивиан с испугом смотрела на племянника.

— Боже, тетя Вив! Она всего-то чуть старше тебя…

— В ее годы носиться по заводу, словно девчонка! — Вивиан в отчаянии всплеснула руками. — И для чего ей работать? Ей незачем работать! Бог свидетель, Макс оставил ей хорошее наследство. Она до конца дней своих может купаться в роскоши, если пожелает.

— Тетя Мари не может без работы, — сказал Холт. — Вместе с дочерью Макса они…

— С Сереной Кордер! С этой девчонкой? — Вивиан пошатываясь поднялась из-за стола и впилась взглядом в племянника. — А она-то что делает в наших краях? Разве она не знает, что отец давно отказался от нее? Я уверена, ей никто здесь не рад.

— Макс оставил Серене завод, — фактически всю долину. Завод и все, что есть в Кейндейле, теперь принадлежит Серене. Мари говорит, что она по совету адвоката Эндрюза предложила ей вступить в долю. Мари, правда, не спешит с согласием. Хочет сначала оглядеться.

— Так вот в чем дело! — Вивиан тяжело опустилась на стул, негодуя себе под нос. — Так-так, теперь понятно, почему Мари отказалась вернуться ко мне! Ну, подожди, дай только встречу ее!.. Уж я ей задам.

Холта душила жалость. Тетя Вив, сидя одиноко за столом, казалась такой беззащитной. Он обошел стол и, встав рядом с ней, нежно взял за плечи, наклонился и поцеловал в лоб.

— Не расстраивайся, — ласково произнес он. — Тетя Мари по-прежнему будет навещать тебя. Она тебя не оставит.

Вивиан медленно подняла голову и посмотрела на Холта.

— Ты, кажется, раньше был влюблен в эту девчонку? В Серену Кордер?

Холт неприятно расхохотался.

— С этим покончено, тетя Вив. Ты же прекрасно знаешь. Мы давно охладели друг к другу.

— Надо было жениться на ней, — бесстрастно заметила Вивиан. — Теперь бы миллионы Кордера были твои.

— Не думаю, тетя Вив. — Холт направился к двери. — Послушай, мне пора. Нужно доставить в Хаддерсфилд землеройную технику. Не забудешь покормить Грей? Я оставил банку с кошачьей едой на рабочем столе в кухне, молоко в холодильнике.

— Я никогда не забываю покормить Грей, — ответила Вивиан с улыбкой.

— Тебе ведь это не трудно? Ходить ко мне домой, чтобы приглядеть за ней?

— Я, слава Богу, еще не конченый инвалид, — вспылила она. — И относись ко мне соответственно, мой мальчик. Я прекрасно понимаю, что ты души не чаешь в этой глупой кошке. Иначе зачем бы я стала потакать каждой ее прихоти?

— Это верно, она совсем избаловалась, — ухмыльнулся Холт.

— От нее столько шерсти всюду! Фу! Не понимаю, как ты ее терпишь. Я бы просто не смогла держать кошку в своем доме.

— Я в детстве был для тебя похлеще кошки. Грязные ботинки, велосипед в коридоре, золотые рыбки, хомячки…

— Это другое. Я хотела внушить тебе, что ты не способен обходиться без меня.

— Ты хорошо постаралась. Я ведь так и не могу без тебя, даже теперь, — рассмеялся Холт. — Иначе зачем же тогда я прихожу к тебе каждый день пить кофе?

— А мне вот нельзя пить кофе, — опять заныла Вивиан. — Кофе для меня — запретный плод. В нем слишком много кофеина. Тебе это известно?

— Да, тетя Вив.

— А кофеин употреблять мне запрещено, как ты знаешь.

Холт понимал, что Вивиан тянет время. Она не любила надолго оставаться в одиночестве. А друзей у нее было мало. Очевидно, потому, что она проявляла нетерпимость в вопросах нравственности и обожала говорить о себе.

— Послушай, — сказал он. — Я вечером еще загляну, когда вернусь из Хаддерсфилда. А сейчас мне правда надо идти, тетя Вив.

Вивиан повернулась на стуле, глядя на племянника с любовью и восхищением. Холт знал, что она гордится им.

— Не волнуйся за Грей, любовь моя. И будь осторожен за рулем своего огромного грузовика, хорошо? — ласково напутствовала она его.

— Сегодня я еду пассажиром. Машину поведет Кен. Мне нужно встретиться кое с кем в Хаддерсфилде по поводу расчистки угольного карьера в следующем месяце.

— Береги себя. Даже не представляю, что я стану делать без тебя. Я места себе не нахожу, когда ты колесишь по дорогам в своих ужасных грузовиках.

— Я никогда не рискую, — успокоил он ее. — Я всегда очень и очень осторожен на дороге. От этого зависит мое благосостояние.

— Деньги, деньги, деньги, — покачала головой Вивиан. — В наши дни только об этом все и думают.

Холт, тихо засмеявшись, закрыл за собой кухонную дверь. На улице он вздохнул полной грудью, испытывая облегчение от того, что на некоторое время будет избавлен от назойливого внимания тети Вив.

Уже несколько дней непрерывно валил снег. А сегодня выдался особенно холодный день. Впервые со времени приезда из Австралии стоял такой сильный мороз. Райан, спустившись утром на завтрак, не переставая шмыгал носом и чихал.

Серена категорически запретила ему покидать гостиницу, где было уютно и тепло. Нет смысла, доказывала она, мерзнуть обоим на вершине скалы. Она вполне в состоянии одна сходить в их кейндейлский дом и проверить, как продвигается ремонт. Потом ей так или иначе нужно заскочить на завод, где он будет только путаться под ногами потому, что они втроем — она, Мари и Джеки — сами едва умещаются в кабинете Макса.

Джеки сказала, что она могла бы на время перебраться в чертежное бюро, но Серена отнеслась к ее предложению скептически, понимая, что короткая юбка Джеки нанесет производству гораздо больше вреда, чем забастовка!

Для кабинета Мари освобождали кладовую, но там работы хватало на целую неделю: еще нужно было покрасить помещение и привезти из Уинтерсгилла компьютер.

— Ну, как дом? — поинтересовалась Мари, когда Серена явилась на работу.

— Замечательно! Думаю, переселимся на следующей неделе.

Джеки вскочила с кресла.

— Идите сюда! Садитесь на мое место, мисс Кордер. А я пойду приготовлю чай, да? Вы, наверно, продрогли.

— Не то слово.

Джеки выбежала из кабинета. Мари, подняв голову, произнесла извиняющимся тоном:

— Мне так неловко. Я словно выпихиваю тебя. Стол Макса — твое рабочее место.

Серена, добродушно улыбаясь и кутаясь в пальто, пододвинулась в кресле Джеки к батарее.

— Я не против. У вас лучше получается. Я пересяду после обеда, как мы планировали, да?

Мари кивнула.

— Это сущее самоубийство, — то, что мы пытаемся работать вдвоем в одном кабинете. Здесь и кошке негде развернуться.

— Я выпью с вами чаю, и вы объясните, что нужно сделать сегодня. Потом, правда, мне придется отлучиться в Райвлин — проверить, как дела у Райана. Он, кажется, простуду схватил.

— Он на вид не очень крепкий, — встревожилась Мари. — Может, врачу его показать?

— Да нет, с ним все в порядке, — поспешно ответила Серена, вспомнив, что обещала Райану не распространяться о его болезни, и, придав своему тону беспечность, с улыбкой добавила: — Парочка таблеток аспирина, горячее питье с лимоном — и все в ажуре. Излюбленное средство отца от простуды.

— Ты, наверно, хотела сказать, горячее питье с лимоном и виски, любовь моя? — рассмеялась Мари.

— Ну да. Значит, от вас тоже не укрылось его пристрастие к ирландскому хмелю?

— Я рада, Серена, что мы можем так непринужденно беседовать о нем, — промолвила Мари.

Девушка вытащила руки из карманов пальто и стала медленно стягивать перчатки.

— Две недели назад я такого даже представить не могла, — призналась она. — Однако мы неплохо ладим? Вы и я?

Серена открыто смотрела женщине в лицо.

— Приходится ладить.

— Ради Кейндейла! Да, я знаю. — Серена выпрямилась в кресле и, нервно теребя лежавшие на коленях кожаные перчатки, неожиданно спросила: — Как вы справляетесь, Мари? Дома? Без него?

Мари минуты две молча допечатывала что-то на компьютере, потом ответила:

— Я — сильная женщина, Серена. Выживу. Хотя поначалу места себе не находила.

— Да, конечно.

— Вив уговаривает меня переселиться к ней, — со вздохом сообщила она.

— Вот как? — У Серены екнуло сердце. При упоминании сестры Мари она сразу вспомнила Холта, но, стараясь сохранять невозмутимость, поинтересовалась: — И вы согласитесь? Домик-то у нее небольшой.

Мари кивнула.

— Коттедж в Коровьем переулке! Я там с ума сойду, живя с Вив. Она тревожится за всех и вся. Ей кажется, что я беспомощная, беззащитная. Но, честно говоря, Серена, это мне следует волноваться за нее. Она никогда не отличалась крепким здоровьем. У нее постоянно болит сердце. Она так тяжело перенесла смерть Макса. Всю неделю, с того момента, как нашли на берегу его труп, и до похорон, с постели не вставала. Я уже не на шутку обеспокоилась, а она вдруг собралась с силами и поднялась как ни в чем не бывало.

— Наверно, и для нее это явилось потрясением. Вы ведь с сестрой одно время были очень близки, да?

Мари облокотилась на стол и положила на руки подбородок.

— После смерти родителей мы жили вдвоем. Потом я вышла замуж за Гарри Уайатта и уехала в Мидлсбро. Когда брат с женой погибли во Франции, Вив взяла к себе Холта. Он остался сиротой, а Вив всегда души в нем не чаяла.

Серена, желавшая узнать побольше о Холте, хотела уже воспользоваться представившейся возможностью и расспросить о нем Мари, но тут появилась Джеки с подносом.

— У нас кончился сахар, — проверещала она. — Прощу прощения, миссис Уайатт. — Она смешно поморщилась. — Не люблю горячий чай без сахара. Куплю сегодня по пути домой.

— Угощайся, радость моя. — Мари протянула девушке маленькую белую коробочку.

— У-у. А они нормальные? Без всяких вкусовых добавок и прочего?

— Понятия не имею, — рассмеялась Мари. — Знаю только, что люблю пить сладкий чай, а это крайне вредно для моей фигуры.

Серена по приближении к Коровьему переулку замедлила ход своего автомобиля, хотя и так ехала не быстро: на обледенелых горных дорогах лучше не рисковать. Она опять затормозила у поросшей травой обочины и выключила мотор, устремив взор на узкую разбитую дорогу, которая, как она знала, протянувшись на несколько сот ярдов, внезапно обрывалась неподалеку от отвесного склона скалы. Отец, должно быть, в день гибели ехал таким же путем, думала девушка. Но что он там делал? Почему припарковал свой автомобиль на самом конце дороги? И что произошло, когда он поднялся на утес? Случайно сорвался вниз? Или что-то более зловещее?

Мысль о самоубийстве Серена отмела сразу. Макс не из таких! К тому же у него не было причин сводить счеты с жизнью.

Место там пустынное. И он обязательно проезжал мимо коттеджа Вив и «скверного дома». Девушка поежилась. Она всегда ненавидела тот дом, хотя в ее представлении он и был наделен каким-то мрачным очарованием. Она никогда не подходила к нему близко, поскольку его хозяйка не любила гостей. Серена улыбнулась, вспомнив, как ведьма гоняла ее вместе с другими детьми, когда они, похваляясь друг перед другом в отваге, на спор лазали на вершины скал. Отец наверняка на месяц бы запер ее в Уинтерсгилле, знай тогда, как она забавляется с кейндейлской детворой. Кстати, с Холтом она познакомилась именно там — на тех скалах…

Серена вышла из машины и перебежала через дорогу. Снова повалил снег, морозный воздух обжигал лицо. Девушка сунула в карман пальто ключи от автомобиля и только тогда заметила, что не взяла с собой сумку, оставила ее на пассажирском сиденье. Оглянувшись, она решила, что с сумкой в закрытой машине ничего не случится, и зашагала по Коровьему переулку.

Коттедж Вив стоял чуть в стороне от дороги. В ухоженном палисаднике Серена увидела ровно подстриженные голые кусты роз и пробивающиеся из-под скованной морозом земли подснежники. В углах оконных выступов лежал снег, но признаков жизни в доме не наблюдалось, и девушка затруднялась сказать, обрадовало ее это или огорчило. Вообще-то, наверно, приятно было бы вновь встретиться с ним — при свете дня. За прошедшую неделю она часто задавалась вопросом, не пригрезилась ли ей та последняя встреча — в ночи Кейндейла, у статуи ее отца, молчаливо взиравшего на них со своего постамента.

Из-за деревьев показалась покатая красная крыша «скверного дома». У Серены по спине побежали мурашки. Не обращая внимания на порошившие снежинки, она торопливо зашагала вперед по изрытой колеями дороге, выдыхая на мороз клубы пара.

Дом стоял по правую сторону от дороги, в глубокой впадине между холмами, которые, перекатываясь один за другим, волнистой грядой тянулись к утесам и мысу. Он обычно утопал в кустарниках и деревьях, почти полностью скрывавших окна, и сейчас, глядя издалека на «скверный дом», Серена пришла к выводу, что он нисколько не изменился за годы ее отсутствия.

Однако, присмотревшись, она заметила, что стекла во всех окнах целые, а прежде облезлые деревянные панели выкрашены в болотный цвет. Тем не менее в ее воображении это по-прежнему был заброшенный мрачный дом, к которому невозможно приблизиться без содрогания.

Серена пошла по тропинке, ведущей к дому и на вершину скалы. Когда она была здесь в последний раз, по этой тропинке, заросшей сорняками и ежевикой, с трудом мог продвигаться один человек. Помнится, Холту однажды даже пришлось придерживать колючие ветки, цеплявшиеся за ее хлопчатобумажную юбку. Теперь же дорожка была расчищена и расширена, а в застывшей грязи виднелись следы автомобильных шин.

Девушка остановилась, не решаясь идти дальше из опасения, что ее обвинят в нарушении границ чужих владений. От дома не доносилось ни звука. Тишину нарушали лишь пронзительные крики морских птиц, паривших в вышине, да грохот волн, разбивавшихся о камни у подножия утеса где-то далеко внизу.

Наконец она вышла к подъездной аллее. Сквозь голые ветви деревьев, в которых кружились снежинки, виднелся лишь кусочек здания, так как увитый темным плющом дом, прочно сидевший в своей естественной нише в горах, обращенных к морю, заслоняли дубы и вечнозеленые деревья.

Заинтригованная, она медленным шагом двинулась к дому между деревьев. Его обитатели никак не давали о себе знать. Взглянув на высокую щипцовую крышу, Серена, как и в детстве, испытала страх, хотя от ее внимания не укрылось, что в кровле больше нет пустых мест: она была умело залатана новой красной черепицей, почти не отличавшейся от старых плиток.

Вход в дом преграждала прочная дверь с массивным чугунным кольцом в центре, от которого расходились в разные стороны остроконечные чугунные лучи. Серена приблизилась к крыльцу, желая получше рассмотреть столь необычную дверь, напоминавшую средневековые ворота. С другой стороны, эти лучи могли символизировать все что угодно.

Логово нечистой силы, промелькнуло у нее в голове. Зачем она сюда пришла?

Серена отступила на шаг, собираясь уйти, и застыла на месте, услышав шум. Дверь начала отворяться. Расходившееся от страха сердце едва не выпрыгивало из груди. Она хотела закричать, но из горла вырывалось только прерывистое дыхание. Потом сознание зафиксировало вырисовывающийся чуть в глубине силуэт.

Серена приковалась взглядом к фигуре в дверях, облаченной отнюдь не в длинный балахон с остроконечной шляпой, а в джинсы и темный свитер.

— Боже! Что ты здесь делаешь? — вскричала девушка. — Ты до смерти меня напугал.

Холт смерил ее взглядом и медленно раздвинул в улыбке губы.

— Я ждал тебя, — тихо произнес он. — Я не забыл, как этот дом всегда манил тебя, потому набрался терпения и ждал. Я знал, что рано или поздно ты обязательно придешь сюда.