Неразгаданная

– Как обстоит вопрос оплаты?

– Я гарантирую тебе 20 менеджерских процентов от всех заказов.

– А если я не сумею находить заказы?

– А если сумеешь, представляешь какие это деньги?

Рита знала, что на рекламе такого качества действительно можно заработать.

– Помимо этого я обещаю тебе ставку, как ведущей и автору передачи, и 10 процентов от прибыли передачи. Сама видишь все условия творить и получать за это деньги.

– Какая ставка?

– Думаю, для начала самая стандартная. А там разберемся.

Рите такая постановка вопроса очень понравилась.

– Как обстоит дело с прокатом передачи?

– Это мои проблемы. Все предварительные договорённости достигнуты.

– У меня есть время подумать?

– Конечно. Завтра я жду тебя у нас в офисе, дашь свой окончательный ответ. Вот визитка. Во сколько ты сможешь подойти?

– В два.

– Скажи, что я еще должен предложить тебе, чтобы ты согласилась?

Рита засмеялась.

– Звучит примерно, как “сколько денег тебе нужно для полного счастья?” Не пытайся купить меня, пожалуйста.

Влад вдруг вспылил.

– Ты не поняла, я не хочу, чтоб ты работала на меня, мне нужно, чтоб ты работала со мной, понимаешь? Я не покупаю тебя, я предлагаю тебе заниматься делом, в котором тебе отдаются почти все полномочия. Я не работодатель…

Рите эта тирада очень понравилась.

– Я почти согласна, Влад,– сказала она. – Но пока ещё должна подумать…

– Слушай, а ты считаешь себя талантливым человеком?

Рита смутилась, потом, приподняв правый уголок губ, честно призналась..

– Я неплохо пишу стихи, за качество всей остальной своей деятельности я не ручаюсь.

– Я верю в тебя,– Влад попрощался и ушел.

Риту охватила паника. Какого чёрта она соглашалась? Что это всё вообще за бред? Кто этот тип? Приставать с расспросами к Игорю было уже поздно: из-за пустых пивных бутылок уже негде было стоять.

Как же быть? Если она сейчас примет это предложение, то ни обратно, ни к Вовке ей уже не устроиться… Эх, но как все это заманчиво. Ее, маленькую девочку с улицы уговаривают пойти на работу в очень сильную, судя по роликам, студию! Больше такого шанса может и не быть…

Вовка обидится… Нет, он поймет, он бы тоже воспользовался таким предложением. Черт, и посоветоваться не с кем, ведь Вовка все равно будет звать ее к себе на канал. Рита вдруг опять ощутила одиночество, на этот раз от него веяло ужасом. Были бы тылы, были бы тылы, тогда можно было бы рисковать. Как же Рита могла забыть? Ведь ей действительно нужен надежный тыл. Ей нужна своя квартира, своя семья… Почему Рита отказалась от намеренья покупать квартиру? Почему так легко тратила деньги? Рита вдруг поняла, что запуталась окончательно. Высота принятия решения, о которой так часто упоминал Володя в данный момент пугала девочку. Рассуждая в слух на тему выбора работы, она распугивала прохожих. Зайдя к Морозовым, Рита поняла, что так и не определилась.

– Заходи бегом, ты чего так долго? У меня к тебе есть дело,– быстро протараторила Таня, впуская девочку. Они прошли на кухню, Таня выдворила Володю гулять с собакой.

– Слушай сюды,– Татьяна закурила,– нам пришел вызов из Германии. Ты же в курсе, у Вовки там родители. Он туда ехать с ними категорически отказался. Ты же знаешь, какой он у нас дебильный. А вот теперь пришел вызов, есть все документы. Его надо убедить. Попробуешь?

Рита почувствовала, как ее бедное сердце разлетается осколками по всей вселенной. Морозовы уедут. Вовка согласиться. Кто же откажется от возможности жить, как цивилизованные люди? В нормальной стране. Их не будет, вообще не будет в Ритиной жизни. Были, и нет. Девочка взяла себя в руки. “Тем лучше,”– мрачно подумала она,– “Буду соглашаться работать у Влада, кто бы он ни был…”

– Думаешь, он меня послушает? – спросила Рита у Тани, – Я сомневаюсь…

– Я уверена, что только тебя не послушает, – Татьяна уже давно решила, кто здесь, что должен делать, – А если мы обе на него наедем, то стопроцентно согласится ехать.

– Значит, наедем, раз надо. – безразлично пожала плечами Рита, вдруг поддавшись апатии, – Только не сейчас, мне надо сходить позвонить. Я вернусь, и будем разговаривать…

Рита быстро оделась и, не обращая на Татьяну, удивленную ее поспешным уходом, не малейшего внимания, отправилась к телефону-автомату.

– Алло, Влад? Простите, что я так поздно звоню, честно говоря, и не думала, что застану Вас в офисе. В общем, я решила согласиться окончательно.

– Рита?– голос Влада звучал очень робко,– я извиняюсь за хамство, но ты просто обязана сейчас сюда приехать. Понимаешь, я тут один.

– Что? Влад, вы пьяны?

– Да нет, о Господи! Я тут один. Кабинет захлопнут, ключ лежит в коридоре на столе. Телефон работает только в одну сторону – сюда звонить можно, а отсюда – нет. Ты можешь приехать меня открыть?

– Ну да, конечно, сейчас буду.

Рита звонила с троллейбусной остановки и вполне могла бы оттуда сразу рвануть к Владу. Но надо было предупредить Морозовых о том, что она ушла. Пришлось переться обратно вглубь района.

– Я тебя не пущу!– громко заявила Татьяна, выслушав Ритин рассказ,– ни работать туда не пущу, ни сейчас ехать!!!

– Это еще почему?– Рита изумилась. Что за диктаторский тон?

– Потому что неизвестно, что это за Влад, и почему он к тебе прицепился. Как, интересно, можно захлопнуть дверь изнутри, то есть там, где сам замок, и не мочь выйти? Тебе не кажется, что тебя там ждут несколько по другому поводу?

– Да нет, я Влада хорошо знаю,– Рита лгала,– не могу же я бросить человека в беде.

– А обратно как будешь добираться? Уже поздно!

– Тань, прекрати диктаторствовать, я все равно туда пойду.

– А работать? Ведь ты же собиралась работать с Вовкой. Что, передумала?

– Тань, не лезь к ней,– молчавший все это время Володя, влез в разговор, – Она сама хозяин собственной жизни. Хочет работать где-то на стороне – пусть, я не имею права диктовать свои условия. А вот сейчас ехать опасно, что-то мне не нравится этот Влад.

– Мне тоже. А я уж, поверь, в людях разбираюсь, я их столько за свою жизнь видела.

– Народ, вы что? Я не маленькая, я все равно пойду, ничего не случится,– Рита взялась за ручку двери.

– Погодь, я с тобой,– остановил Вовка.

– Слушай, но так ведь не бывает? Как можно захлопнуть дверь изнутри, забыв ключ снаружи? И потом, что это за офис, из которого никуда невозможно позвонить… – продолжала сокрушаться Таня.

– Ну что ты нервничаешь, сейчас придем и все увидим, – больше всего на свете Рита хотела, чтоб оказалось, будто Влад действительно врет. Тогда бы получилось, будто он специально заманивает её, и Вовка кинулся бы на помощь…

– М-да,– серьезно протянул Володя, в который раз прочтя Ритины мысли, – общее приключение – это здорово,– он, вдруг, засмеялся,– слушай у тебя сейчас такое смешное выражение лица. Ты напоминаешь мне Алису из страны чудес, поющую “Сэр, возьмите Алису с собой!”

– И там я б увидела что-то такое! Действительно хочется чего-то необычного… Хочется чуда.

– Эх, когда ты уже вырастешь… Чудеса надо делать, а не хотеть.

– Ну, тебя, – Рита отмахнулась, и они тронулись в путь.

Спустя сорок минут оба, существенно подустав от пустых догадок и замолчав, пришли к написанному на визитке Влада адресу. Безжизненное здание какого-то НИИ, словно бронёй покрытое огромными стекляшками окон, было закрыто. Рита принялась стучать. Освещённый настольной лампой вахтёр удивлённо вскинул голову и пошаркал к двери. Рита объяснила к кому она и попросила открыть. Вахтёр молча подчинился.

– Я подожду здесь,– Вовка остановился под подъездом,– не выйдешь через десять минут, я уйду домой.

– Зачем тогда вообще было со мной идти?– Рита возмутилась.

– Там ты сама разберешься, а вот по улицам ночами слоняться – другое дело.

Рита молча развернулась и зашла в здание. Лифт, конечно же не работал, подымаясь по полутемной пустой лестнице девочка чувствовала себя до крайности неуютно. Может, прав был Володя, не стоило сюда идти? Зловещая тишина нарушалась гулким звуком капающей воды, было как-то совсем жутко.

“Эх”,– думала девушка,– “Может, Влад просто не мог говорить что-то по телефону? Может, его держат в заложниках? Может…”,– нагнетала Рита в предвкушении важных приключений.

Но все оказалось куда проще и банальней. В офисе на нужном этаже горел свет, дверь была открыта на распашку, Влада нигде не было.

– Влад? Вла-ад?– негромко позвала Рита.

– О Господи! Рита, ты пришла? Слушай, выпусти меня скорее, на столе ключ,– голос раздавалось откуда-то из-за книжных полок. На всякий случай Рита заглянула за них, но, кроме пыли ничего там не было.

– Влад, ты где?

– За книжной полкой висит ковер, за ковром дверь, за дверью я. Неужели не слышно, что я тут!

– Слышно, но не видно,– Рита едва удерживалась от смеха, она взяла ключ и открыла Влада. Он пулей вылетел куда-то в коридор, крикнув что-то типа “Я на секунду!” Рита безуспешно пыталась совладать со смехом, не в силах остановиться. Она подошла к окну и по пояс высунулась в форточку. Володи видно не было. “Вовка, ты где?”-громко позвала Рита и ее голос звонким эхом разлетелся по двору.

– Здесь я, не кричи,– Володя зашел в офис с лестницы,– отпустил бы я тебя одну, как же. И вот с этим маленьким мальчиком, не излечившимся еще от детского травматизма, ты собираешься работать? – он скептически кивнул в сторону умчавшегося по коридору Влада, – Ну-ну…

Рита промолчала. Ей было слегка стыдно за Влада. И стыдно за себя: как можно было не услышать, крадущегося по лестнице Морозова? С другой стороны Рита злилась на Володю, как всегда пытающегося кого-то оценить. Уже вернувшийся Влад, хоть и был малость смущен присутствием Володи, все же попытался объяснить ситуацию:

– За картиной у меня склад, отдельная комната, с аппаратом без диска, подключенным к центральному телефону. Замок защелкнулся… Я уже три с половиной часа там просидел, мочевой пузырь чуть не лопнул.

Рита улыбнулась, Владимир неодобрительно хмыкнул.

– Я, конечно, понимаю, что после всего, что мы с тобой планируем, я не малейшего права не имею в столь жалком виде перед тобой представать. Но вот подожди, я сейчас закажу такси, поеду домой, поменяю весь комплект одежды, высплюсь и ты увидишь, что такое Влад!

– О'кей, до завтра. Мы пойдем, наверное.

– Подожди, я могу поговорить с тобой конфиденциально?

– Конечно,– искры любопытства в глазах Риты очень не понравились Вовке, он не любил показывающихся на всеобщее обозрение эмоций. Девочка почувствовала это, но решила проигнорировать Володино недовольство. Ей сейчас почему-то стала жутко необходима собственная независимость.

– Я тебе хочу сказать одну вещь,– устало начал Влад, когда они вышли в коридор и закурили,– мне поступило очень интересное предложение от одной строительной компании. Я считаю, что человек может полностью отдаваться работе, только при условии наличия у него хоть какой-то стабильности. Не имея своего жилища, скитаясь по друзьям, на мой взгляд, никак нельзя чувствовать себя независимым и свободным человеком.

Рита плотно сжала зубы, вмешательство в ее личную жизнь она прощать не собиралась. И этот, выходит, наводил справки по поводу условий Ритиного проживания…

– Черт возьми! Почему это все вокруг решают, что мне нужно?

– Я не решаю, я лишь излагаю свое мнение. А ты со мной не согласна?

От Влада пахло давно нестранной одеждой и дорогим дезодорантом. «Интересно, где он нашёл люде, согласившихся финансировать его проекты? Ведь деньги, наверняка, были не его собственные… А может, он попросту врёт всё? И про аппаратуру, и про прокат на каналах… С другой стороны, офис, вроде приличный…» – Рита непроизвольно оценивала и сомневалась.

– Итак, согласна ли ты, что человек должен иметь свой дом? – не отставал Влад. – Плохо ведь, когда так…

– Это не имеет значения, я уже давно не получаю удовольствия от рассуждений на тему вселенской неустроенности.

– Слушай, никогда б не поверил, что существо, рассуждающее подобным образом, может быть семнадцати лет отроду.

– Мне уже почти восемнадцать,– громко произнесла Рита, и тут же обозлилась на себя за столь глупое высказывание.

Влад засмеялся.

– Так вот, я считаю, что тебе просто необходимо приобрести собственную квартиру.

– Я это обязательно сделаю, как только заработаю нужную сумму,– Рита старалась говорить, как можно спокойнее, ей не хотелось выдавать, как Влад раздражает этими ничего не значащими трёпами на жизненно важные для Риты темы.

– Это не так-то легко,– серьезно произнес Влад.

– Слушайте,– Рита устала от таких разговоров,– не учите меня жить, лучше помогите материально!

– Именно это я и собираюсь сделать. Волею случая моим рекламодателем теперь станет одна строительная компания. Это я уже говорил. Они строят жилье. Что, наверное, и без пояснений ясно. И, если мы сделаем им рекламную компанию по себестоимости, то нам представится право выкупить несколько квартир в рассрочку. Рассрочка – на довольно большой срок и с хорошими условиями. Вселение сразу же после первого взноса. Если неоткуда брать на него деньги – я подстрахую. Рассчитаешься потихонечку с заработков.

Рита смотрела широко открытыми глазами на этого странного человека. “Уж не пьян ли он?” – пронеслось у нее в голове. Но нет, Влад был вполне в себе.

– Ну что ты так смотришь? Да, я тебя покупаю.

– Зачем?– Рита действительно никак не могла понять, что происходит.

– Ты – специалист. Я хочу, чтоб все специалисты работали со мной. Вальке-аниматору, вон, кругосветное путешествие пришлось пообещать. Уже почти договорился с турфирмой, способной человека с камерой запустить шляться по всему миру. Им на рекламу, нам на заработок, Вальке на приключения… В общем, что хотел – то получил. И подписал договор, что по возвращению год точно у меня будет работать… Вот и с тобой тот же случай. Свой дом – это очень важно. Я плачу достаточную цену?

Девочка, наконец, пришла в себя.

– Что я буду должна тебе, кроме возвращения суммы за квартиру?

– Время до полного расчета ты должна будешь работать только со мной.

– На кого будет записана квартира?

– На тебя. С момента полного выкупа – на тебя. До этого – все документальные вопросы решай с рекламодателем сама. Убедить их на сотрудничество и такой бартер – это мой риск, мои проблемы. Оформить всё грамотно – уже твоё дело. Послушай, ты не совершишь никакой ошибки, если примешь это предложение. Да, все это выглядит странно, мы с тобой чужие люди, спим порознь, даже не друзья, а я вот так вот тебе помогаю… Но ты нужна мне, мне нужен такой работник, понимаешь?

– Давай так, я подумаю над всем этим и где-то через недельку, после праздников, мы поговорим более предметно. Хорошо?

– Договорились,– Влад выглядел расстроенным. Он явно ожидал, что Рита согласиться сразу и безоговорочно примется за работу.

– Ну, я тогда пошла?

– Пока, да, и спасибо тебе за то, что приехала меня выручать.

Вовка Ритой попрощались с Владом и ушли.

Весна уже вступила в свои права. Свежий насыщенный воздух нес с собой хорошее настроение. Рита, озадаченная серьёзностью предложения, рассуждала, глядя под ноги.

– С одной стороны, дом – это здорово… Судя по всему такая удача бывает нечасто. Хорошие условия рассрочки и чужой первый взнос… С другой – это ж на какое время вперед надо решить! Впрочем, долгосрочные проекты, это же профессионально. Хотя и напрягает. Откуда я знаю, что со мной станется через три месяца? Может, я вообще не захочу работать… А будет нельзя, будет нужно рассчитываться… – Риту передёрнуло при воспоминании о том, как в прошлый раз ей пришлось рассчитываться с долгами. – Эх, не люблю быть должна…

Володя взял ее под руку.

– Ребенок, ты совершенно правильно думаешь… – на этот раз он ошибся присчитывании мыслей, – Возможно, они и купят тебе квартиру, но правом доступа в нее воспользоваться попытаются… Этот Влад так странно на тебя смотрел…

– Он женат,– отрезала Рита.

Володя расхохотался:

– Я тоже!

На секунду ей захотелось никогда не слышать больше Володиного голоса.

– Как ты можешь издеваться сейчас? Неужели непонятно, что мне совсем не смешно! Я ведь должна что-то решить… А я не могу, мне кажется, что так не бывает… Конечно, Владу не должно быть ни малейшего дела до моего места жительства…

– Он же тебе все объяснил: он тебя покупает.

– Не меня – мою работу.

– И ты в это веришь?

Рита молчала, девочка запуталась совершенно.

– В конце концов, такую цену за меня еще никто не давал!– громко произнесла она, стараясь сделать свой голос как можно тверже. Нет, Рите совсем не хотелось злить Володю. Вовсе не назло ему она вела себя так вызывающе. Просто она приняла решение, и не хотела теперь позволять кому-либо, в том числе и Вовке, отговаривать ее.

– Ребенок,– голос Володи звучал обволакивающе мягко,– я все понимаю. Но, родная моя, зачем так самой себе пакостить-то а?

– Не разговаривай со мной на эту тему!– казалось, в Риту вселился дух бунтарства.

– Ты собралась принимать решение сама? Это похвально. Но, как бы тебе это объяснить… Когда я не справляюсь с чем-то, если ты заметила, я обычно прибегаю к помощи сторонних ресурсов. И к твоим в том числе. Похоже, что я у тебя в долгу… Пора мне его возвращать. Я ведь действительно могу разложить тебе этого человека на кусочки. Он неплохой игрок, но понт из него так и сыпется – а это явный показатель внутренней неуверенности.

– Не разговаривай со мной на эту тему,– повторила Рита, прекрасно знающая точку зрения Морозова на таких людей, как Влад. – Пойми меня, Володь,– спустя минуту Рита попыталась загладить свою грубость,– я себе никогда не прощу, если упущу такой шанс. И потом воспользуйся я твоим советом сейчас, так ты лишний раз убедишься в моей слабости.

– Как знаешь,– Володя явно неудовлетворенный Ритиными оправданиями все же решил оставить девочку в покое. Тишина почему-то оставляла тревожное ощущение.

– Пойдем пешком, троллейбуса уже все равно не будет..– Рите вдруг захотелось разрядить обстановку, она улыбнулась и крепко сжала руку Володи. Он молча кивнул, и они отправились в путь. Харьков – город большой, и идти пришлось довольно долго. Шли молча, каждый рассуждал на собственные темы. Володя вдруг резко остановился.

– Ты чего?– Рита тоже замедлила шаг.

– Так… Показалось, что там кто-то есть,– он кивнул в сторону зарослей кустарника слева от тропинки.

– Господи, ну что ты придумываешь, ну какой идиот будет лазить в половину первого ночи по кустам, а?

– Ночью, любой движущийся объект – мишень.

– Прекрати,– Рита не могла поверить, что её Морозов так типается от малейших шорохов. – Ночь – самое безопасное время суток. На улицах становится меньше людей, это гарантия спокойствия.

– Возможно, ты и права, но мне ведь все время надо кого-то побеждать, поэтому я не могу верить в спокойствие, мне тогда будет скучно. – нарочито равнодушно бросил Вовка.

– Именно по этому ты категорически отказываешься ехать в Германию? – Рита решила выполнить Татьянину просьбу. – Потому что тебе просто необходимо с чем-нибудь сражаться, а там все будет хорошо и без драк?

– Ты и это уже знаешь?– Володя наиграно удивился,– Татьяна просила повлиять на меня, да?

– Совершенно верно,– Рита была верна принципу честности в общении с Володей до сих пор,– неужели ты не понимаешь… Там есть возможности для воплощения всех твоих идей! Там тебе не придется вести борьбу за выживание, там будет время и средства, чтоб творить!

– Что за чушь! – Володя почему-то рассердился,– Во-первых, там скучно. Во-вторых, все мои задумки рассчитаны на конкретного потребителя и никто, кроме человека, головы которого так или иначе коснулась совдепия, пользоваться моими идеями не захочет.

– Только не говори, что ты такой патриот! – фыркнула Рита.

– Но я действительно патриот,– Володя взглянул девочке прямо в глаза и рассмеялся,– упаси боже, я не патриот отдельной страны или города, я просто очень привязан к нашему стилю жизни.

Теперь Рита тоже смеялась.

– Ну, так езжай с целью перевезти наш стиль жизни за границу. Отличная идея – заразить Морозовщиной весь мир.

– Неплохая идея… Только за идею нельзя уезжать туда, где лучше. За идею можно страдать… Или рисковать… Прыгать с горы, идти в поход.

– Ну, так иди пешком в Германию!

Оба на секунду замолчали. Воспоминания о счастливчике, получившем добро на кругосветное путешествие, настраивали на приключенческий лад.

– Слушая, ребенок, а пошли правда пешком? Не обязательно только до Германии, можно и вокруг света со временем пройтись. Только надо по-умному, с привлечением средств массовой информации, под идею какую-нибудь самоокупаемую.

– А как быть с морями? А с океанами? Вплавь?– Рита улыбнулась и вдруг впервые за целый год общения вместо сильного, умного монстра увидела в Володе обыкновенного мальчишку-романтика. Это новое впечатление почему-то наполнило сердце девочки нежностью. Она остановилась и заглянула в глаза любимому. Потом вдруг отпрянула, наткнувшись на огоньки сумасшествия.

– А с границами будем поступать следующим образом: подходим к границе и спрашиваем на таможне пропустят ли нас… Если нет, то идем в обход.

– Ну да, а все масcт-медиа в этот момент сообщают: страна такая-то не пустила наших героев на свою территорию, как ей не стыдно!

– Совершенно верно. Осталось только придумать идею ради которой пойдем, продумать маршрут, оговорить багаж и в путь. Согласна?

Рита улыбнулась:

– С тобой, хоть на край света.

– Нет, я серьезно, пошли, а? Представляешь, как это будет здорово? Может, конечно, сначала будет трудно все время идти, но потом привыкнешь. Потом будет уже просто интересно и…

– Ты с ума сошел? – Рита вдруг поняла, что он говорит серьёзно, – А Татьяна, а твой сын?

– Им будет только приятно узнать, что их отец героически борется с несовершенством этого мира!

– Но при этом им не будет приятно, если эти несовершенства отца победят и раздавят… – Рита уже ничего не могла поделать с собой – она включилась в игру. Слушай, а давай пойдем под эгидой движения за свободу человечества? В смысле – долой границы! долой национальное разделение! каждому из нас принадлежит весь земной шар! Да здравствует сметание всех таможен!

– Какое издевательство над пропускным режимом!– Володя был очень возбужден,– Какая шизуха, а? А ведь это действительно реально… Мы ведь действительно можем пойти, да?

– Конечно. Если идти со средней скоростью пять километров в час, то через месяц мы будем в Германии. Зайдем в кости к твоим родителям…

– А потом двинемся дальше. Останавливаться будем в разных общественных организациях. Пусть они о нас рассказывают миру, извращают наши идеи в выгодные себе стороны… Только пусть нас за это кормят. Ночевать будем в палатке, жратву с собой возьмем по минимуму.

Они уже подошли к дому.

– Тане рассказываем о походе сейчас или перед самым выходом?– спросил Володя.

Рита вдруг вспомнила, с чего начинался их разговор о Германии, одновременно понимая, что просьбу Татьяны она выполнила не совсем правильно. Володя нажал кнопку звонка. Татьяна явно только что плакала.

– Ты чего, заяц?– Володя обнял ее за плечи.

– Где вы так долго ходили? Я вся испереживалась! Я думала, что-то случилось…

– Эй, ну мы ведь живы, ведь все в порядке, нервничать-то зачем…

Рита прошла в кухню и поставила чайник.

– Танюш, мне бы с тобой надо кое-что перетереть,– позвала она Таню, игнорируя вопросительный взгляд Володи.

– Ну,– Таня явно еще не успокоилась, Рите даже стало страшно рассказывать ей о предстоящем походе.

– Тань, да что с тобой? Мы ведь предупреждали куда пойдем,– Рита старалась сделать свой голос как можно мягче.

– Ничего. Просто как-то грустно одной, очень грустно,– Таня закурила и вдруг рассмеялась. – Знаешь, здесь сейчас такое шоу было. Соседи сверху, как всегда, напившись, начали ругаться, драться, скандалить… Ко мне вдруг звонок в дверь. Я открываю вся зареванная, это пришла соседка по площадке. “Это не у вас,” – говорит – “дерутся, а?” Я отвечаю, что нет, заодно прошу у нее сигарету и спички. Она на меня как-то странно посмотрела, а потом я слышу, она заходит к себе и говорит мужу. “Нет, это не у них, это сверху, а у этих соседей какое-то горе – мне прям неудобно, что побеспокоила…”

Вдруг громкие звуки музыки сотрясли дом. В дверях кухни появился Володя.

– Дамы и господа, здравствуйте, вас приветствует наша дискотека. Чтоб никто не огорчался, мы устроим сегодня праздник!

Володя говорил в микрофон, подключенный к магнитофону. Таня ошарашено смотрела на него.

– Ты с ума, что ли, сошел? Ведь глубокая ночь на дворе!!!

– Я очень хочу праздника. Ты же знаешь, если я чего-то хочу, а сбыться это не может, то мне становится совсем не по себе. Давай отвлечемся от предрассудков, давай забудем обо всем, а?

Рита никак не могла сдержать смех, уж больно смешно выглядела вся мизансцена: Вовка с микрофоном, озадаченная Татьяна, сотрясающаяся в такт музыки колонка… Естественно, в дверь настойчиво позвонили.

– Одну секундочку,– прокричал Володя и зачем-то принялся снимать свитер. Раздевшись до трусов, он замотался в полотенце и, повесив на лицо маску недовольства, повернул ручку замка.

– Вы… Это, извините,– голос соседа звучал до крайности неуверенно,– я, конечно, того, понимаю, но нельзя ли чуть тише, спокойнее.

– Я не умею спокойнее, у меня очень буйный темперамент,– все в тот же микрофон произнес Володя и захлопнул дверь. Татьяна широко открытыми глазами следила за действиями мужа.

– Вова, что случилось?

В дверь опять позвонили. Вовка подбежал к Рите и что-то шепнул ей на ухо. Девочка кивнула, подхватив идею. Через минуту она предстала перед уже обозленным соседом элегантно обмотанная все тем же полотенцем и, постукивая большим пальцем ноги по бетонному полу площадки с улыбкой поинтересовалась:

– Вы что-то хотели?

– Я м-м-м… – вдруг дверь его квартиры распахнулась и с криком: “Да не трогай их, Саша, у них несчастье, я ж говорила, это просто шоковое состояние!” На площадку выбежала его жена. Увидев, вместо Татьяны какую-то полуголую девушку соседка опешила, и, глупо захлопав ресницами, тихо произнесла:

– Ну, знаете, это уж слишком!!!

Музыка вдруг выключилась. Рита закрыла дверь. Таня яростно выдергивала все шнуры аппаратуры из розетки.

– Вы в своем уме?– кричала она,– Нам еще жить с этими людьми!!!

– Ну, Морозова, ну мы же пошутили, ты чего?

– Что с Вами произошло?– Таня загнала их на кухню и заставила сесть.

– Ребенок решила-таки работать у этого понтовщика, более того, он хочет купить ей квартиру. Причем Рита согласилась, хотя я не уверен, что расплачиваться ей придется только деньгами.

Рита ощутила, как ей сделалось нехорошо. Только ругаться с Татьяной по поводу принятого решения ей еще и не хватало! Татьяна в своей манере в любом споре танком пробиваться к цели могла раздавить кого угодно…

– А еще мы решили идти в Германию пешком. Это компромисс. Ты хотела, чтоб он туда попал, вот и попадет, способ по идее не важен,– Рита поспешила отвести разговор от опасной темы.

– У меня ощущение, что вы оба спятили! Какая квартира? Какие походы? Быстро все спать, и чтоб я о вас сегодня больше ничего не слышала!

Докурив, Морозовы отправились в свою комнату. Рита не спешила ложиться, она ждала Володю. Судя по всему им было что обговорить. Но вместо Вовы пришла Татьяна.

– Я не пущу его сюда, не обижайся,– тихо произнесла она.

Рита не удивилась. Татьяна не могла не знать о Володиных ночных походах на кухню, равно как и об их безобидности.

– Почему?

– Потому, что вы плохо влияете друг на друга!– отрезала Таня,– ты извини, но я пока что его жена, я не хочу, чтоб вы виделись наедине… Это превращает вас обоих в идиотов.

– Тань, ты чего, ведь мы же просто шутили…

– Мне не нравятся подобные шутки.

– Ну, как знаешь,– Рита вдруг явно почувствовала, как тяжело Татьяне найти свое место в сложившейся ситуации. Вошел Володя, взялся за сигарету.

– Морозова, ты зачем здесь устраиваешь шоу-программу?– таких злых интонаций Рита никак не могла предположить в голосе Вовки.

– Я делаю то, что считаю нужным, иди спать, я сейчас приду.

Володя не пошевелился, продолжая курить.

– Я не хочу, чтобы ты виделся с этой женщиной!– Таня завелась не на шутку.

– Позволь я сам разберусь со своими контактами.

– Я твоя жена, у тебя об этом стоит штамп в паспорте!

Володя вышел, хлопнув дверью. Рита с замиранием сердца следила за Татьяной. Девочка, конечно, понимала бедную женщину, но столь резкие шаги не могли оправдываться никакой ревностью.

– Тань, все ведь было так хорошо… Зачем ты так? Ведь ничего дурного не происходит…

– Прости, ты здесь ни при чем, это он тебе голову задурил. И что, вы оба воспринимаете это всерьёз? Пешком в Германию ему захотелось… А то, что мы с малым тут останемся, то, что нам есть будет нечего пока вы где-то в дороге будете развлекаться, это ему не интересно. Знаешь, я все время надеялась, что выдастся удачный момент, и я с ним просто разведусь…

– Ты ведь любишь его… – Рита так не хотела сейчас выслушивать гадости о Володе.

– Да, но я устала, я устала жить, боясь произнести лишнее слово, чтоб не расстроить Володечку, боясь сделать лишнее движение, чтоб мой любимый не разозлился. Я хочу пожить немного для себя. Но, увы, это невозможно… Он без меня не проживет, он абсолютно не практичен… За время нашей совместной жизни я его так разбаловала: и кофе в постель, и спинку потереть, он, наверное, сам теперь даже яичницу разучился готовить.

– Поэтому ты запрещаешь нам общаться?– Рита тут же пожалела о сказанном, Таня опять стала агрессивной.

– Слушай, чего ты его защищаешь? Ведь он же тебе жизнь портит!!! Ведь ты же, вместо того, чтоб как нормальная баба замуж выйти, всех всегда с ним будешь сравнивать. Уж я то знаю, поверь мне.

– Да нет же, ты ошибаешься, все потом будет хорошо…

– А я не хочу потом, хочу сейчас, и сделаю это. С завтрашнего дня начинается усиленное воспитание моего мужа. Первое – вашим шурам-мурам я больше существовать не позволю! На нашу с тобой дружбу это никак не повлияет, не переживай. Второе он у меня будет готовить, стирать, мыть пол. Когда научится – тогда, ради Бога, на все четыре стороны, хоть в Германию, хоть в Антарктиду… Но в моем присутствии.

– Что ты там говорила о паспорте?– Володя вошел, держа в руке свой паспорт, он выглядел очень разъяренным, венка на шее бешено пульсировала, женщины опешили и молча наблюдали за ним. Резким движением Вовка вырвал листок, свидетельствующий о семейном положении, после чего налил себе кофе и принялся медленно пить, явно успокаиваясь. Рита с Таней молча следили за ним. Таня с ужасом, Рита – с восхищением. Напряжение достигло апогея.

– Пойдем, Морозова, теперь у нас есть возможность проверить свои настоящие чувства, – Володя поманил жену в комнату.

Таня ошарашено поднялась и вышла. Володя подмигнул Рите. Та не ответила.

– Никогда больше не ругайся с Татьяной, неужели ты не видишь, как ей больно! – отчего-то возомнив, что имеет права диктовать здесь что-то, заявила Рита.

– Мне, честно говоря, не легче. Она начинает перегибать палку качанием прав, хотя прекрасно знает, чем это чревато…

Таня всё это время стояла в дверях и устало следила за разговором.

– Я хочу спать,– тихо проговорила она.

– Ложись, я скоро приду. – разгорячённый спором с Ритой, Володя отмахивался.

– Я не усну без тебя, я слишком привыкла за десять лет к твоему наличию!

Володя молча встал и вышел. Рита знала, что сегодня он уже не вернется на кухню.

Утро началось ещё более мрачно. Морозовы, успевшие ночью разругаться еще сильнее, теперь не разговаривали друг с другом, что обязывало их передавать свои претензии противоположной стороне через Риту. Внезапно в дверь позвонили, и вошел новый сосед Риты по коммуналке – смешной парнишка пятнадцати лет.

– Что случилось?– быстро спросила Рита, натягивая куртку. – С бабушкой что-то?

– Не знаю, твоя бабушка просила тебя срочно приехать. Дала мне твой адрес и я пошел искать. Оказалось, вас не так-то просто найти. В общем, вместо пятёрки, как я договаривался с твоей бабкой, ты должна мне десятку, ещё шоколадку и полпачки сигарет.

– Хорошо-хорошо,– Рита протянула пацаненку деньги,– купишь, что захочешь, только скажи, ради всего святого, что произошло?

– Понятия не имею, но, наверное, что-то ужасное, раз Ираида Сергеевна решила пожертвовать какими-то средствами,– парнишка получил от Риты легкий подзатыльник и убежал. Девочка прислонилась спиной к стене, ее бледность подействовала на Морозовых примиряюще.

– Володя, пойди-ка, наверное, с ней, мне все это очень не нравится. – Таня на миг забыла о ссоре, потом опомнилась и добавила,– я так точно с вами пойду.

По дороге домой Рита молчала, в голове ее крутились странные мысли, о болезни родных, об известии о смерти каких-нибудь друзей, о всплывающем прошлом, о чем угодно, только не о том, что ждало ее впереди.

– Мне утром позвонил какой-то Славик, сказал, что приезжает сегодня в два, он из твоих Лобытнанг, просил чтоб ты встретила, – сообщила бабушка, – Откуда я знаю, вдруг это важно, вот и послала Мишку к тебе сбегать.

– Спасибо, бабулечка,– произнесла Рита, облегченно вздыхая. Это было лучшее ЧП из всех, которые можно было предположить. Она спустилась во двор, где ее ждали Морозовы.

– Ну что?

– Ничего особенного, просто через час ко мне приезжает друг из Лобытнанг. Надо его встретить.

– Какой еще друг?– Рита вдруг поняла, что если б известие гласило о смерти каких-нибудь родных, Володя расстроился бы меньше.

– Славик.

– Тот самый?

– Ну да.

– А где ты его собираешься селить?– настороженно спросила Татьяна.

– Да успокойтесь вы, он же не ребёнок, раз едет, значит, имеет возможность снять номер в гостинице. Или к бабушке временно с ним переселюсь. Вашу территорию я для таких целей использовать не буду, не бойтесь.

– Это для каких это таких целей? Для личных, надо полагать… Я понимаю, что трахаться тебе с ним удобней в гостинице, чем у нас, но…

Рита развернулась и пошла прочь. Как она устала от всей этой грубости…

– Да подожди ты, не обижайся. Вовка просто ревнует,– Таня догнала девочку. – Дело не в том, чем ты там с ним собираешься заниматься, просто мне бы, например, очень даже хотелось бы на него посмотреть. Ты так много о нем рассказывала… Приводи его к нам. Зачем в гостиницу, когда есть дом.

От этих слов Рите опять стало тепло она обняла Таню и тихо произнесла:

– Господи, что бы я без тебя делала.

– Ладно, езжай на вокзал встречай своего малохольного, можешь показать ему Харьков, а мы тебя ждем к вечеру дома. Посмотрим, что это за тип,– сказал уже подошедший Вовка. На том и порешили.

– Видала, как у Морозовой работает принцип “Наших бьют”. Это мое воспитание сказывается. Как это, мой муж влюбился, а его собираются променять на какого-то приезжего пацана? Вот она на защиту и бросается,– прошептал Вовка Рите тайком от Татьяны.

Морозовы уехали к себе. Рита задумалась. О Славике она ничего не слышала уже два года, когда-то на секунду ей показалось, что на этом человеке клином сошелся весь свет. Теперь она была не уверена, что сможет думать так снова. С каким-то странным, тревожным настроением девочка отправилась на вокзал.

Они стояли и молча смотрели друг другу в глаза, остальные пассажиры уже разошлись, на перроне было пусто. Для Риты Славик был человеком из прошлого, она не знала, как отреагирует он на теперешнюю Риориту. Он не мог понять ждала ли она его и напряжённо пытался разгадать это в её глазах.

– Давай пойдем куда-нибудь,– Рита первая нарушила молчание.

– Здравствуй, львенок,– сказал он и крепко обнял ее за плечи. Эти объятия почему-то показались девочке натянутыми, а слова заученными заранее. Рита мягко высвободилась.

– Не надо… Нам еще предстоит познакомиться, а потом уже всё это…

Славик взглянул на неё и насмешливые огоньки его черных глаз перенесли на миг обоих в далекое прошлое. Рита опомнилась первой, ибо воспоминания теперь не были для нее волнующими.

– Ну, рассказывай,– девочка улыбнулась и смахнула рыжую непослушную прядь челки с глаз.

– А рассказывать-то нечего, ничего не изменилось, все по-прежнему. Вот, разве что техникум уже закончил, работаю сейчас в УТЛК наладчиком, подрабатываю ремонтом телеаппаратуры.

Рите его ответ показался нелепым, какое ей дело, в конце-то концов, было до его работы. Спрашивая, она имела в виду совсем другое, и, зная довольно хорошо Славика раньше, могла бы поручиться, что прежний Славка понял бы ее с полуслова.

– Я не о том. Чем ты живешь сейчас? Есть ли какие-нибудь новые музыкальные вещи, что читаешь, что слушаешь? Причем здесь работа.

– О, узнаю мою Ритку,– обстановка начала немного теплеть,– просто ты встретила меня с выражением такой официальной учтивости на лице, что я аж испугался не будет ли мне с тобой скучно теперь, посему подыгрывал твоему холодному тону.

Рита знала, что он просто оправдывается.

– Ты надолго?

– Навсегда в твою жизнь и лишь на несколько мгновений в этот ужасный город.

– Не смей так говорить о Харькове,– голос Риты дрогнул,– это город, приютивший меня, и в некотором смысле вырастивший.

– Э, да ты, я смотрю, вовсю отдалась безумному ритму больших городов… Ты даже двигаешься как-то по-харьковски: резко, но скованно. Что ты мне сейчас сможешь предложить взамен наших излюбленных пеших прогулок по поселку? Суматоху общественного транспорта? Долгие часы подземных переходов? Эй, а где же романтика? Где же бескрайние просторы тундры? Где свобода?

Глаза Славки явно издевались. Рита вспомнила, как любили они бродить по замерзшим снежным улочкам родного городка. Как снежинки, слетались, словно бабочки к огню, к волосам… Как смешно выглядели дети тогда, с белыми, облепленными пушистым снегом ресницами… Как забавно было играть с пургой, пытаясь поймать ее дочурок-льдинок губами. Но все это осталось в прошлом. Харьков, со своей вековой мудростью и грациозным величием, со своими бесшабашно-веселыми и выживающими в любых обстоятельствах людьми, с ночным теплым светом чужих окон стал теперь для Риты всем, и суровой реальностью, и вольготной развязностью и тонкой романтикой чувственности.

– Я смогу тебе предложить вот это,– Рита подняла руку, останавливая такси, парируя тем самым замечание Славика о тяготах передвижения в больших городах.

– Для начала неплохо,– Славка улыбнулся,– но все равно я отсюда тебя увезу, во дворец где бушуют метели.

Рита назвала таксисту адрес.

– Ты это серьезно?– обратилась она к Славке.

– Вполне.

“Интересно, он действительно настолько самоуверен, или это просто блеф?” – пронеслось в мыслях девочки.

– Разве ты не помнишь? Мы договаривались, еще тогда, когда ты бросила меня, уезжая в Харьков, еще тогда договаривались, что как только ты закончишь школу, я приеду за тобой.

– Я не бросала тебя, почему ты считаешь, что все на свете делается из-за тебя? Я уезжала от родителей, и ты здесь совершенно ни при чем.

– Эй, львенок,– голос Славика стал совсем тихим,– зачем мы начинаем спорить, еще не успев вновь встретиться, а? Я люблю тебя, ты будешь моей женой, все будет хорошо, я обещаю тебе…

Почему-то от этих слов Рита получила удовольствие. Ей очень не хватало подобных заверений со стороны Володи. Несмотря на то, что девочка прекрасно осознавала потенциальную неспособность Славика сделать “все хорошо”, ей все же стало как-то теплее. На секунду мелькнула безумная мысль действительно взять и уехать с этим мальчишкой куда-нибудь на край света, полностью возложив на него все заботы по поводу своего будущего. Рите стало как-то совсем легко при мысли о том, что она все-таки женщина, и посему вполне может воспользоваться своим правом перекладывать проблемы со своих нервов на мужские плечи. Но нет, отрезвили девочку две мысли: во-первых, ни один мужчина на свете не смог бы предоставить Рите всего, что она смогла бы добиться сама – Славика было просто жалко представить борющимся за реализацию Ритиных идей, за ее известность, богатство и престижное обучение. А во-вторых, кажется, для Риты теперь стало важно, чтобы рядом был не просто мужчина, а вполне конкретный тип, а точнее – Владимир Морозов, и отказаться от этого девочка уже не могла. Расстраивать Славку и терять в нем друга девочке совершенно не хотелось: никто никогда не любил Риту так, как он. Упорно слал письма, не обращая внимание на Ритино молчание, потом заглох надолго, но вот, наконец, приехал. Издалека, плюя на трудности дороги и расходы. Приехал наугад, не зная, ждут ли его здесь. Такое нельзя было не отблагодарить, хотя бы несколькими днями счастья. Рита решила отложить решающий разговор на потом. Они зашли в открытое летнее кафе с фонтаном посреди мансарды. Рита очень любила это заведение, здесь можно было спокойно посидеть за чашечкой кофе в тени перешептывающихся с ветром ив.

– Ты голоден?– Рита сама пожалела об излишней пафосности этой фразы, но Славик явно не заметил наигрыша.

– Я закажу сам, что тебе взять?

– Не знаю, что-нибудь…

– Терпеть не могу женщин, которые долго не могут выбрать что-нибудь в меню,– Славка тонко улыбнулся, демонстрируя свою компетентность в правилах поведения в больших городах, и направился к официантке. Рита удивленно приподняв одну бровь, пристально смотрела ему в след. Это было что-то новенькое, и слова Славки, и то, что он хочет угостить ее чем-то, все это раньше никогда не имело места. Рита вдруг подумала, что первый раз за нее расплачиваются в кафе, не требуя при этом ничего взамен. Предстоял явно приятный вечер…

– Ты не скучаешь?– спросил подошедший Славка.

– С тобой уж соскучишься, как же. Откуда в тебе это?

– Что?

– Взрослость…

– Куда деваться, годы…

Ребята рассмеялись. Они были ровесниками. И в то время, как Ритину взрослость вполне можно было объяснить самостоятельной жизнью, то, живущий с матерью Славик несколько удивлял своей раскованностью, совсем не подросткового стиля. Он начал рассказывать все, что происходило с ним за эти три года. Рита вдруг поняла, что ошиблась. Не сила взрослого мужчины, а дерзкая самоуверенность мальчишки сквозила в каждом его слове. Но вечер это отнюдь не портило. Девочка потягивала через трубочку сок, и, наслаждаясь новым для нее статусом женщины, пользующейся вниманием и любимой, вполуха слушала о том, как развивалась и крепла, как терзала сомнениями и дарила надежды Славику, его любовь к ней. Утопая в ужасно приятных, пусть неловко сказанных, комплиментах Рита вдруг осознала, что ей очень нравится лесть. Не даром же она лев по гороскопу…

– Ну, а что у тебя? Где ты живешь, где учишься, где работаешь?

И тут Рита поняла, что понятия не имеет что же собственно у нее. Вкратце, до крайности формально описала она свою теперешнюю жизнь, тщательно избегая эмоциональных и чувственных аспектов. Не могла, не хотела девочка никому ничего о себе рассказывать… Пусть думают, что у нее все хорошо. Так будет лучше. Рите ужасно захотелось к Володе. Славик продолжал рассыпаться в уверениях о любви. И тут девочка осознала, что выслушивая все это, дает парню явный повод надеяться на взаимность. Он взял ее руку в свои. Рита мягко высвободилась. На ладони осталось ощущение жара чужой плоти. Это было неприятно.

– Слав,– Рита почему-то покраснела,– прости меня, давай пока будем просто друзьями, я как-то не могу вот так вот, сразу…

– Я готов ждать, сколько угодно, но ровно столько, чтобы твой ответ в конце концов был “да”.

Девочка почувствовала неловкость.

– Пойдем, наверное, к Вовке с Таней, они ждут нас.

– Слушая, только давай пройдемся пешочком, я устал от цивилизации.

– О'кей, я проведу тебя дворами, это старинная часть города, она жутко красивая. Только идти придется долго.

– Эй, ты что забыла, я люблю ходить пешком?

Разговор как-то не клеился. Славику хотелось поговорить о планах на будущее, Рита тщательно старалась не поднимать эту тему.

– Слушай, как ты решился приехать? Ты ведь не знал даже, здесь ли я… Я ведь не отвечала на письма. Может, я вообще уже умерла?

– Львенок, да ведь я же тебя чувствую, я даже знаю, о чем ты сейчас думаешь, ты хочешь, как раньше, чтобы я взял тебя за руку. Так ведь.

Рита кивнула и протянула ладонь.

– Тебе ведь по-прежнему хорошо, когда мы идем вот так вот, рядом, вместе.

– Да,– тихо солгала Рита.

– Я очень скучал без тебя, наверное, это плохо… Я, наверное, должен был стараться забыть о твоем существовании…

– Давай помолчим,– Рита попыталась сосредоточиться на собственных ощущениях. Она искала и не находила, не находила привязанности к этому человеку, не находила былой радости, обрушивавшейся на нее раньше, когда он брал ее за руку. Почему? Почему все проходит, все так необратимо меняется…

Заморосил легкий дождик.

– Мой львенок не боится простудиться?– Рита терпеть не могла, когда с ней сюсюкались. Она нервно нахмурилась, но, быстро взяв себя в руки, довольно вежливо ответила:

– Нет, я люблю дождь, очень люблю.

Они шли по тем загадочно-причудливым улочкам старого Харькова, которые всегда навевали на Риту романтичное состояние. Броские, но ненавязчивые узоры лепных арок, треугольные крыши со шпилями, аккуратные окошки со ставнями – все это переносило куда-то вдаль от всех насущных проблем, показывало, как ничтожны и мелочны все текущие переживания. Истинные ценности здесь, в вековой красоте этих улочек, в неимоверной синеве этого неба, в насыщенности оттенков зеленой листвы. От сознания этого, Рита всегда успокаивалась. Она мягко высвободила руку из ладоней Славика и спокойно улыбнулась. В этой улыбке парень прочел что-то материнское, ему стало не по себе, Рита всегда была младше и потребность в ее покровительстве, которую он сейчас испытал, показалась Славику унизительной. Они уже почти пришли, и Рита почувствовала захватывающую ее мысли волну азартного любопытства, интересно, как Вовка будет принимать Славика? О чем они будут разговаривать?

– Здравствуйте, наслышана о тебе, проходи,– дверь открыла Татьяна.

Они прошли на кухню. Володя сидел в комнате за компьютером, не отворачиваясь от монитора, он кинул короткое “привет” и пообещал через секунду прийти на кухню.

– О, гитара… Это вы приготовили, потому что меня ждали?– Славка начал что-то наигрывать.

– Да нет, она у нас всегда тут лежит,– в голосе Тани чувствовалась ирония,– не обижайся, но, пожалуйста, положи инструмент на место, она любит хозяина, мы не отдаем ее в чужие руки…

– Средневековое суеверие,– Славик отложил гитару и усмехнулся. Всем своим видом сейчас изображал дерзкое презрение к столь суровым нравам, но Рита, хорошо знавшая этого молодого человека, заметила промелькнувшую в его взгляде неуверенность. Девочке стало неловко за Танину агрессию. Появился Вовка, и Рита была безумно благодарна ему, когда он принялся с улыбкой рассказывать какие-то истории, втянув Славку в дружескую беседу.

– А давайте летом махнем на море, все вместе?– через полчаса знакомства уже предлагал буквально влюбившийся в Морозовых Славик.

– Зачем? У нас тут речка есть, если водных процедур очень захочется,– Вовка подмигнул глядящей на него во все глаза Рите. Девочка была до крайности удивлена гостеприимством Володи, она и не могла предположить в нем радушного хозяина.

– Он просто плавать не умеет,– пояснила Татьяна.

– Серьезно?

– Да, не умею, хотя служил во флоте, а еще в одном дом отдыхе спасателем работал.

– Это как? Спасатель, не умеющий плавать?!

– Плавал себе в лодке, а в воду не спускался.

– А если б кто тонуть начал?

– Не начал бы. Когда я работал, за буйки ни одна сволочь не заплывала.

– И как же тебе это удалось?

– У меня рупор был, и вот я в него всем честно и говорил: “Граждане, не заплывайте за буйки, предупреждаю, за спасение утопающего спасатель получает премию 25 рублей, а за вытаскивание утопленника – 200 рублей”. Это очень даже отбивало охоту тонуть.

Все опять расхохотались. Татьяна достала из духовки вкусно пахнущие бутерброды. Володя отправился в комнату за бокалами для пива. Пользуясь моментом, Рита выскользнула за ним.

– Ты зачем его охмуряешь?– набросилась девочка на Володю.

– А… Неприятно, когда видишь насколько слабы и глупы твои идолы?

Рите подобное высказывание очень не понравилось.

– Это ты про себя?– девочка невозмутимо взглянула в глаза Володи и, наткнувшись на издевку в глубине их синевы, обиженно надула губы.

– Думаю, ты знаешь про кого я. Твой Славик был бы бойцом, если б не был так падок на лесть. А так он наивен и самолюбив. Ты же сама прекрасно видишь, как легко я справился с его презрением.

– Слушай, ну издеваться-то зачем? Он вполне нормальный человек, у всех свои недостатки.

– А я что, я ж не спорю… Только чужими недостатками можно и воспользоваться… Впрочем, я просто обращаю на них твоё внимание…

– Слушая, какой ты все таки гад,– обречено произнесла Рита и грустно улыбнулась, огорчаясь за Славку и, в то же время, восхищаясь Володиной силой. Силой ли? Может обычным самомнением и хорошо подвешенным языком? Нет, силой.

– Гад,– повторила Рита, глядя ему прямо в глаза.

– Причем, прошу заметить, не просто гад, а май гад!

Тут Рита уже не смогла продолжать обижаться. Они вернулись к Татьяне со Славиком. Те, ожесточенно спорили о чем-то.

– Да послушай, что там может быть хорошего? Там маленький город, ни развлечений, ничего! Нет даже деревьев, в тени которых можно поцеловаться, никакой романтики…

– Да нет же… Ты не была там, как ты можешь судить! Там люди куда интеллигентней.

– Ой, не смеши меня, там ведь нет ни одного вуза!

– Да при чем же здесь вузы?

– Стоп, стоп, стоп,– Рита решила вмешаться,– может вы прекратите спорить ни о чем,– девочка догадалась, о чем они говорят,– какая разница, чей город лучше?

– Мы не о том говорим. Не знаешь, не вмешивайся,– Таня была уже через чур возбуждена.

– А в чем дело?– на этот раз вмешаться решил Володя.

– Мы спорим, где Рите лучше жить. Я считаю, что в Харькове, а он пытается внушить мне, что ей лучше вернуться в родной заполярный поселок.

– Конечно лучше,– тут же начал высказывать свое мнение Вовка,– там ей куда лучше! Здесь надо обдумывать каждый шаг, к чему-то стремиться, а там же философия совсем другая – после рабочей смены пришел, водки для обогрева принял, и на боковую.

Рита смотрела на Вовку широко открытыми глазами и сжав кулаки. Как он смеет так говорить? Это после того, как она столько рассказывала ему о Лобытнангах, о детстве, о вьюгах…

– Ты не прав, совсем не прав,– Рита попыталась вступиться за родной город как можно спокойнее,– Там очень теплые люди, они вовсе не…

– Конечно теплые, столько пить-то, а! Это же север, там же по-другому не выживают…

Рита почувствовала, как комок слез неумолимо приближается к выходу на люди. Уже не в силах сдерживаться, Рита выбежала из кухни и, бросив через плечо злое: “Там не пьют, там, в отличии от Харькова, люди стихи пишут и со стихией борются!” – схватила с вешалки свою куртку и выбежала из квартиры. Растерянный Славик рассеянно пожал плечами и, извинившись перед оторопевшими Морозовыми, последовал за девочкой. Рита стояла на балконе лестничной площадки. Ее трясло, слез уже не было, но состояние полной подавленности осталось.

– Там не все пьют, там некоторые стихи пишут… – повторила она в ответ на вопросительный взгляд Славика.

– Эй, львенок, конечно же, ты права, и мы с тобой это знаем. Не все ли нам равно, что думают какие-то харьковчане?

– Они не какие-то, они мои, родные, они самые близкие и родные мне люди, они единственные, кто у меня есть. Я живу у них, верю им, как они могут так говорить?

– Ну-ну, малыш мой, успокойся,– Славик трясущимися руками обнял ее за плечи,– теперь у тебя есть я. Теперь ты сможешь вернуться в любимый город, мы будем…

– Стоп, Славка, стоп… – Рита, наконец, решилась, – Понимаешь, у каждого человека есть своя жизнь… Свое прошлое понимаешь, свое настоящее, ты – мое прошлое, мое прекрасное прошлое, и чтобы не стать друг для друга тягостным настоящим нам лучше не видеться, ты слышишь меня?

Славик вздрогнул, ослабил хватку. Ватные руки упали на перила балкона. Пустым взглядом он смотрел куда-то вдаль, его тускло-карие глаза выражали полное отсутствие мыслей. Рите стало страшно. Этот чужой человек был совершенно безумен. Откуда-то в хлипких на вид руках Славика появилась сила. Он вдруг резко схватил девочку за подбородок, гневно взглянул ей в глаза, Рита зажмурилась, не в силах предпринять что-либо, ей показалось, что Славик сейчас ударит ее. Но вместо этого бездна безумия в глазах молодого человека сменилась каким-то странным выражением осмысленной решимости. Он дернул Ритино лицо на себя, больно надавив при этом на виски девочки, и жадно прильнул ртом к ее губам. На миг девочка застыла. Чужой язык скользил по ее деснам, чужая слюна проникала в ее гортань, Рите стало противно, она с силой оттолкнула обидчика.

– Что ты делаешь? Ты, ты…

Девочка красноречиво вытерла рукавом куртки губы. Славик тяжело дышал, пытаясь успокоиться.

– Между прочим, это был мой первый поцелуй… – захрипел Славик.

Рита почувствовала что-то вроде угрызений совести.

– Главное, чтоб не последний,– Рита никак не могла запретить себе покровительственного тона этой фразы, и на этот раз от Славика не ускользнул скрытый смысл сказанного.

– Что, взрослая, да? Да не взрослая ты,– грязная. Неужели же ты думаешь, что я не вижу происходящее здесь безумие… Ты ведь по уши влюблена в него, да? А он, небось, совсем не прочь поживиться юной девочкой, так?

Что ж, вот и настал момент откровенности.

– Неправда, наши отношения куда чище! – спокойно произнесла Рита, – Если тебя волнует этот аспект, уверю – между нами не было секса!

– Причем здесь постель?– Славик продолжал свою проповедь,– Ты даже мыслить стала как-то узконаправленно на эту тему. Неужели ты не понимаешь, что измена моральная страшнее и гаже физической? Нравственное соблазнение куда строже должно караться, потому как последствия его куда страшнее, чем плотское. Неужели ты не видишь предательства по отношению ко всем существующим чувствам в этой твоей связи?

От подобной чепухи Рите стало легче. Обвинять ее в подделке чувств было нелепо, и девочка даже рассмеялась.

– Не лезь в это, Слав. Ты всё равно ничего не поймёшь. Никто ничего не поймёт.

Бледная, прямая, , она смотрела прямо в глаза эмоционально произносящему свою речь парню. Гордо поднятый подбородок оттенял сейчас, как нельзя более выгодно, изящество Ритиной шеи, плотно сжатые губи и слегка выпирающие скулы свидетельствовали о довольно удивительной для столь хрупкой девушки внутренней силе.

– По поводу поцелуя – первый блин всегда комом,– Славик поправил очки и попытался вновь приблизиться…

Рита резко отстранилась.

– По поводу моей жизни – аккуратно, молодой человек, смотрите не запачкайтесь. По поводу чувств,– девочка вдруг сняла неудачную маску иронии, теперь она говорила серьезно, пытаясь вложить в эти слова всю себя, нежно, осторожно и, в то же время твердо она произнесла, пытаясь скрыть дрожь в голосе,– уезжай, уходи, не надо тебе со мной видеться.

– Львенок,– Славик будто звал кого-то из глубины ее темных глаз,– львено-ок, вернись! Пусть нынешняя взрослая Рита вернет мне, хоть на миг, хоть на секунду, моего родного, доброго, светлого человечка, моего львенка.

Рита вдруг почувствовала, как сильно она устала, две бессонные ночи, насыщенность событий последних дней, глубокие переживания все это больше не могло продолжаться…

– Уходи… – снова повторила Рита, присаживаясь на корточки опершись спиной о холодную стену лестничной площадки.

– Прямо сейчас? Куда? Я в чужом городе, у меня нет здесь знакомых…

– Вот, возьми деньги, таксисту скажешь, чтоб отвез на вокзал. Поезда на Москву ходят каждые двадцать минут, там сориентируешься. Господи, но ведь сюда ты как-то попал?

– У меня есть деньги,– резко произнес Славик и спустился на половину лестничного пролета, потом он на секунду остановился, и на его поднятом к Рите лице девочка заметила слезы.

– Никогда не думал, что все так закончится,– тихо произнес он.

– Для тебя все только начинается,– прошептала Рита, глядя в след понуро бредущей вниз фигуре друга. Девочке очень хотелось кричать, но сейчас она должна была казаться сильной. Во имя будущего счастья Славика, Рита должна была избавить его от своего влияния, как бы больно сейчас ему не было. И девочка, несмотря на острую потребность в дружбе этого необычного мальчишки, сделала это.

Когда Рита вернулась, Морозовы облегченно вздохнули: оба были не на шутку испуганы обидой подопечной. Рита рассеянно посмотрела вокруг. Высокие, обклеенные причудливыми узорами обоев потолки, темно-красные, плотно задвинутые шторы, нож, нелепо торчащий из пустой хлебницы. “Что я делаю здесь?” – пронеслось у нее в мыслях. Сквозь шум, царивший в ее собственной голове, девочка расслышала осторожный вопрос Татьяны.

– А где Славик?

– Я выгнала его,– Рита сама удивилась, что еще способна говорить, голова буквально раскалывалась, глаза горели от удерживаемых слез, сердце бешено колотилось.

– Выгнала? Откуда?

– Из Харькова, из себя, из пребывания в радужных красках,– голос девочки, похоже, объявил независимость и теперь сам отвечал на вопросы из вне. Володя подошел к Рите и провел рукой по ее лбу.

– Э, да у нее температура. Надо поспать, ребенок.

– Я сейчас принесу таблетку,– Таня почему-то засмеялась,– Знаешь, ты ведь правильно поступила… Его надо было гнать. Он – вампир, присосавшийся червячок, питающийся чужой энергией и собственными чувствами к ее источник. Таких надо гнать…

Рите показалось, что под ее ногами разверзлась земля, и ад открыл ей свои объятия.

– Я сволочь. Я его выставила. Он хороший, он очень хороший,– прошептала она, одними губами и опустилась на табуретку. – Но он со мной пропадёт… Все со мной пропадут. Я правильно его прогнала, но мне так плохо…

Таня пошла искать лекарства.

– Эй,– Володя заглянул в лицо девочке,– ты правильно поступила, ему так будет лучше, ты вывела его на другую ступень, он стал мудрее.

– Я сделала ему больно…

– Мы растем только через боль. А ты как думала?

– Я не думала,– Рита грустно улыбнулась, вспомнив слова Славки о моральном соблазнении,– мне кажется, что за ближайший год я вообще ни разу не думала. Я только чувствовала, фантазировала, надеялась, но не думала не действовала…

– Что с тобой?

– Мир покачнулся… Как ты мог так говорить о Лобытнангах? Ведь там мой дом…

– Твой дом здесь…

– Нет. У меня пока нет дома. И это не плохо, так просто есть… А здесь твой дом. И пусть он здесь и останется.

– Разве мы не вместе?– в глазах Володи появились, так давно забытые огоньки азарта, и Рита поняла, как хочет услышать ее “нет”, чтоб потом снова играть, сражаться за нее, добиваться ее.

Рита вдруг почувствовала, что такое любовь для этого человека – любовь это вечный поиск взаимодействия, это извечный поединок с судьбой, и она, Рита, здесь совершенно ни при чем. Будь на ее месте кто угодно другой, сумевший принять данные условия игры, все было бы точно так же. От сознания этого девочке стало легко, она знала, что ей не придется причинить ему боль, предать его, шептать себе, что он сильный, а значит выживет. Поняла, что он даже не заметит ее исчезновения, приписав Ритиному долгому отсутствию лейбу “ушла в загул” и успокоившись на этом.

– Мы вместе? – Володя требовательно повторил свой вопрос. Рита подмигнула ему.

– Все говорят, что мы вместе, но не многие знают в каком…

– Ребенок, остановись, ты сейчас летишь, пережди пока эмоции улягутся, не лети…

“Точнее было бы сказать”не улетай””,– подумала Рита, а вслух, как можно задорней пропела:

– А все кончается, кончается, кончается, едва качаются перрон и фонари…

– Ты бредишь,– Володя почувствовал какое-то раздражение при виде невменяемого состояния своей ученицы. Вошла Таня, Володя ушел в комнату. Рита тупо смотрела прямо перед собой. “Оказывается, у меня действительно есть душа, она находится где-то чуть ниже горла, я чувствую, как она болит”,– почему-то подумалось девочке. Татьяна испуганно посмотрела на нее.

– Эй, тебе, кажется, совсем плохо, выпей это. – Рита послушно выпила, Таня положила девочку, и заботливо укрыла пледом,– ты знаешь, ребенок, я поняла одну вещь… Я очень люблю Вовку. Но не того, какой он сейчас, а того, каким он был раньше, до ухода в армию. Тогда он был нежный, заботливый, добрый… Пришел замкнутым и жестоким. А когда он с тобой, то тот, прежний, белый и пушистый, просыпается в нем… Он прощает тебе такое, за что любого другого убил бы уже. Когда ты где-то на учебе, он сам не свой, в слух не говорит, но я-то знаю – скучает. А я-то думала он меня любит… Знаешь, всю жизнь прожила, считая розовый цвет самым, что ни на есть, красным, а как настоящий красный увидела, так все и поняла… Никогда он меня не любил, тепло ему со мной, да и только… Грустно…

Рите на миг показалось, что натянутая тетива ее нервов сейчас не выдержит, лопнет. “Как все нелепо… Женщина жалуется на горькую, невзаимную любовь, той, с кем изменяет ей возлюбленный. Зная всю правду, Таня, смиряется с этим… Почему?” – Рита никак не могла понять это. Девочка закрыла глаза, притворившись спящей.

– Спишь?– Таня оторвала взгляд от окна,– ну спи, может, полегчает… Мне вот явно уже не полегчает. Может, лучше было бы, если б ты ушла? Нет, он бы мне этого никогда не простил. Лучше было бы и для тебя, и для него, да и для меня, что скрывать, если б тебя вообще не было… Никогда не было, бедная ты моя девочка…

Таня провела пальцами по нежной, почти детской щеке соперницы, Рита почувствовала, как ее сердце сжалось, в комочек. Таня ушла, погасив свет. Рита не спала, тысяча мыслей крутились в ее бедной, уставшей и изболевшейся до невменяемости голове. Девочка осознала одновременно и всю порочность сложившейся ситуации, и глубину своей привязанности к Володе, и силу связывающей всю троицу дружбы, и острую потребность всех троих в прекращении этой трагикомедии. “Кто же, если не я…” – грустно подумала девочка, и стала медленно собираться. Свитер, оставшиеся еще с зимы здесь, сапоги, пачка детских фотографий – все это она медленно и аккуратно сложила в кулек. Рита направилась к двери. На секунду она почувствовала, что безумно хочет, чтоб Володя вышел сейчас на кухню и остановил ее. Но Володя спал. Рита нервно усмехнулась и, взяв карандаш, нацарапала на пачке сигарет “Ши из гон”, вспомнив, как они вместе переводили “Битлов”. Девочка тихо прокралась к входной двери, осторожно открыла замок, медленно затворила за собой дверь и побрела во двор. В окне Володиной комнаты чуть заметно теплился свет: Морозовы всегда спали при свете ночника.

– Дело сделано, шоу маст гоу он, но без меня,– проговорила она в пустоту и вдруг бросилась бежать. Она бежала с бешеной скоростью, выбиваясь из сил. Она уходила. Уходила прочь от самой себя, от вечной боли, от грязи, бросая, вместе с этим все идеи, мысли, мимолетное блаженство, тепло семьи, значимость безграничных философий. Девочка уже не сдерживала слезы, воротник ее куртки моментально стал мокрым насквозь. Окончательно лишившись сил, Рита остановилась, тяжело дыша. Она обхватила обеими руками огромное дерево. Крича, воя, рыдая, Рита билась об него головой. Истерика еще несколько минут терзала девочку, после чего Рита лишилась чувств и упала на мокрую, рыхлую землю.

Впервые прочитав рассказ о странном любовном треугольнике, Володи, Татьяны и Риты, Дмитрий решил проверить достоверность описанного. Неизвестно какой бес вселился в него, но нашему авантюристу стало ужасно интересно, правду ли пишет автор. Первый телефон Морозовых был указан в дневниках.

– Алло?– низкий женский голос звучал устало и расстроено.

– Простите, а Володю или Татьяну можно?

– Издеваетесь? Они здесь не живут уже бог знает сколько времени.

– Простите, а не скажете ли вы мне их новый адрес? Я знаю, что это где-то на окраине, а где точно – не знаю.

– А вы кто?

– Я друг Риты Морской,– врать так врать,– она просила кое-что передать Володе, а адрес я потерял, только этот телефон и остался.

– Ну, слушайте… – голос слегка оживился и продиктовал новый адрес Морозовых.

Дмитрий был одержим идеей узнать все подробности. Почему ему было так важно это, он и сам не знал. На всякий случай, пытаясь избавиться от ощущения, что совершает что-то роковое, Дмитрий убедил себе, что сейчас в нём говорит страсть к психологии. Мол, как психологу, ему очень интересно разобраться в том, почему у Морозовых с Ритой сложились такие странные отношения…

Ничего он не узнал. Дверь долго не открывали. Через громоздкую железяку двери долго пытали Дмитрия “Кто там?” Пока Дима не назвал имя Риориты, его не впустили. А как назвал, так дверь отворилась сразу и резко. Щуплый голубоглазый блондин, в котором сразу же узнавался Володя, провел гостя на кухню.

“Мистика твоей кухни”,– вспомнилась Дмитрию фраза из Ритиного стихотворения, одного из посвященных Володе.

– Как она?– этот человек совсем не производил впечатления сильного и оригинального. Может, годы сломили его? Может, Рита видела в нем кого-то совсем другого? В кухню вошла заспанная женщина.

– Вы Татьяна? – Дмитрий галантно поклонился.

– Ну да. – не слишком-то приветливо буркнула хозяйка, – А вы кто?

– Он друг ребенка.

В глазах женщины отразился испуг.

– С ней что-то случилось?

– Да нет, она просто уехала в другой город, просила не говорить Вам куда…

– Так зачем же Вы пришли? Сказать нам, что не скажете, где она находится?– в глазах Владимира проскользнула ирония. Это не сняло напряжения. Все трое чувствовали, насколько важен их разговор. Дмитрию вдруг стало неловко. А вдруг это чертовка Рита уже померла где-нибудь? А он вот так дезинформирует людей, для которых она важна…

– Нет, нет, я очень давно видел ее. Она оставила мне ваш адрес и просила, зная, что я часто бываю в Харькове в командировках передать, что очень-очень благодарна вам и любит вас…

– Не передавала, по-прежнему обоих, или теперь уже кого-то конкретного? – хмыкнул Володя.

– Вовка, прекрати! Только пробуждения твоей ревности нам еще и не хватало. Конечно, она любит нас обоих, мы ведь ее вырастили. А, кроме того, она еще и любит тебя в отдельности. На правах бывшей любовницы…

Дмитрий смотрел и не верил своим глазам. Такого не бывает в нормальной человеческой жизни? просто не должно такого быть!!! Отчего они так откровенны при посторонних.

– Вы уж извините,– Таня обратилась к Дмитрию,– просто Рита очень обидела моего мужа, может, даже сама того не понимая. Он болезненно пережил ее уход и их последующую встречу…

– Ребят, – Дмитрий решил играть в открытую,– а почему вы, хоть при постороннем человеке, не сделаете вид, будто у вас в семье всё благополучно? Почему так открыто говорите о тех отношениях, которые были между вашей троицей?

– Ну, во-первых,– Володя с Таней обрадовались любимой теме,– нам глубоко плевать, что вы о нас будете знать, а что нет. – Володя, ухмыляясь, склонил голову. – Вы не знакомый и чуждый моей среде человек. Вы не можете мне причинить вред своей компетентностью. А во-вторых, у нас с Татьяной действительно всё благополучно… Мы ведь семья.

Дима почувствовал себя совсем неуютно. И из-за глупости собственного вопроса, и из-за резкости ответа… Теперь Дима понимал ощущения бывавшего здесь когда-то Славика. Дмитрий посидел еще чуть-чуть, поговорив совсем не о чем, после чего собрался уходить.

– Любовь, она разная бывает,– шепотом проговорила Татьяна на прощание и весело подмигнула.

Дмитрий, поклонившись, поцеловал хозяйке ручку и ушел. Да, с этими людьми действительно можно было сходить с ума.

Дмитрий тогда вернулся в снимаемую в Харькове квартиру и стал читать дневниковые записи дальше. Итак, он остановился на том, как Рита ушла от Морозовых. Получив, благодаря Владу, квартиру, Рита переехала жить в свой собственный дом. По-видимому, тот самый, в котором сейчас обитает Дмитрий.

Рита была одна. Совсем одна. Господи, нет тех слов, которыми можно было бы передать это безумное и беспросветное состояние одиночества. Почему-то утопить боль в работе не получалось. Может быть, от того, что выходные – суббота и воскресенье – наступали слишком часто. И идти ни к кому из нынешних знакомых не хотелось, потому что они – не Морозовы. А к Морозовым звонить или ехать Рита не могла, потому что нельзя… Категорически нельзя. Это "нельзя" било по нервам, как режет лезвие по открытой ране. Она сидела дома целыми выходными… Работала над заданными в институте упражнениями, пыталась уйти в это полностью, с головой, без остатка, но не могла. Когда делалось совсем невыносимо, когда мозг отказывался думать о чем-либо, кроме отсутствия Володи в ее жизни, Рита бегом мчалась на кухню и одну за одной курила гадкие сигареты. Она сидела на табуретке с ногами, обняв коленки, и выглядела такой маленькой, такой беззащитной среди этих высоких стен. Она слушала веселые голоса соседей, сквозь легко пропускающие звуки стены, и пыталась плакать. Но слез уже не было. Вообще ничего не было, кроме тупой, ноющей боли в душе… Любовь отмирала болезненно и долго.

Однажды, собираясь к очередным рекламодателям, девочка сказала себе: “Если сегодня что-нибудь не произойдет, я сойду с ума. Немедленно и безоговорочно.” Прошло всего две недели с момента ее расставания с Морозовыми, но Рите они показались десятилетием. Переговорив о делах и назначив съемочный день, Рита отправилась рассматривать выставочный зал, как всегда перед съемками ей надо было осмотреть территорию. В зале было полно народу, все смеялись, вспоминали о чем-то. Рита решила зайти чуть позже, когда все уляжется, и вышла в коридор покурить.

“Господи, за что же мне все это?” – носились мысли в ее бедной голове, в тот момент, когда она с милой улыбочкой подкуривала, благодаря высокого блондина Митьку за вовремя протянутую зажигалку,– “А, я знаю за что. За то, что я так сильно обидела Славика, за то, что я не отвечаю на мамины письма, за то, что умерли дед Олег и Димка… О, если эта боль дана мне для того, чтобы я искупила свою вину перед ними, то представляю, как долго она будет длиться. Я ведь действительно не вынесу этого. Я ведь разорвусь. Получу разрыв сердца? Да нет, сама разорвусь на много-много маленьких кусочечков. Боже, как же все-таки больно!!!”

Она вернулась в зал, оживленный разговор продолжался.

– Так,– Рита казалась абсолютно нормальным человеком,– снимать будем вот эти штуки, те не столь актуальны, да и, честно говоря, совсем некрасивы…

– Придется вздрючить своих дизайнеров.

– Нет, нет, Валентин Анатольевич,– Рита улыбнулась директору этой фирмы очень мягко, виновато,– не надо этого делать, интерьеры прекрасны. Просто я мыслю с операторской точки зрения.

– Надо же, столь юная особа мыслит?– самый шумный из беседующих высокий крепкий брюнет с черной бородой и огромными карими глазами смеялся. Он был очень похож на Ритиного отца, совершенно непонятно почему, девочка сразу же почувствовала какое-то расположение к этому человеку.

– Что вы, только учусь это делать,– Рита съязвила,– Могу и вас поучить, явно не мешает. Извините. Кстати, телевизионная реклама не нужна случайно?

– Нет, реклама нет.

– А жаль,– И Рита ушла в другой конец зала.

– И откуда такие самостоятельные дамы берутся?– тепло спросил еще один находящийся в зале мужчина.

– Из Лобытнанг,– честно ответила Рита, ожидая, по привычке, брезгливого “фе” собеседника. Харьковчане терпеть не могли другие города.

– Что, правда? – ошарашено спросил высокий бородач.

– ЧтО правда?

– Ну, про Лобытнанги.

– Ну да, я там выросла.

– Какой кайф! А я был там с концертами, году этак в восемьдесят седьмом.

– С какими концертами?– как и всегда, при встрече с людьми, бывавшими в ее родном северном городке Рита оживилась.

– Ну как, КСП, авторская песня, я – бард.

Сердце девочки учащенно забилось, дед Олег очень часто брал гитару и начинал петь бардовские песни, Рите они тогда действительно нравились.

– А, если я сейчас принесу гитару? Слабо спеть?

Бородач открыто улыбнулся, и такая широта, такая радость была в этой улыбки, что грызущая Ритину душу тоска одиночества на секунду растворилась в ней.

– Ну, неси!

– Споете?

– Скажем так, здесь нет. А вот если во двор выйдем, то вполне даже спою…

– Я сейчас вернусь,– Рита вдруг поняла, что кричит. Она пулей выбежала на улицу и кинулась к одним знакомым рекламодателям, офис которых был неподалеку. Рита бывала пару раз у них в гостях, и знала, что гитара там есть.

– Рита, что с Вами?

Взъерошенная, запыхавшаяся, она была похожа на человека, за которым гонятся.

– Все хорошо, только у меня к вам огромная просьба. У вас можно на пару минут взять гитару? Я буквально через часик ее верну.

– Так на часик или на пару минут, а?

– Ну, пожалуйста…

– Да ладно, вот бери, может, хоть чай попьешь?

– Нет-нет, я спешу, спасибо.

И снова бегом она помчалась к офису с бородачом.

– Вот, играйте!

Окружающие смотрели удивленно.

– Вы думали это шутки?– бородач смотрел на остальных с пренебрежением,– я же говорил, что она вернется. Вот. Ну, мадам, пойдемте, покинем это заведение скептиков и отдадимся теплой романтике летних вечеров. И они пошли во двор.

– Вы уж извините, что я так. Просто у меня жуткая ностальгия по моему городу. А там любят бардов, там их слушают… Я сама не знаю, что со мной сейчас происходит.

– Т-ш, успокойтесь, я все понимаю. Давай попоем,– он взял ее холодную дрожащую ладонь в свои большие теплые руки и заглянул в ее прячущиеся глаза,– я все понимаю.

И он начал петь. Рита не знала некоторых песен, которые знала – подпевала. Было как-то спокойно, и почему-то хорошо. Рита не была одна, не была.

– Знаешь, что. Эта гитара очень паршивая.

– Другой нет.

– Ну почему же нет, есть. У меня неподалеку живут знакомые, у них есть гитара, моя гитара. Думаю, стоит эту унести на место, а ту пойти взять. Пойдем.

Рита на секунду задумалась.

– Или у тебя на сегодня какие-то другие планы?

Этот человек был ХОРОШИМ, Рита чувствовала это.

– Нет, никаких планов нет, пойдемте.

И они пошли, весело болтая.

– А почему на вы, неужели я такой старый?

– Нет, это из уважения,– Рита решила казаться интересной и загадочной, но потом все-таки любопытство победило,– а сколько вам лет?

– По паспорту тридцать. На самом деле двадцать восемь.

– Это как так?

– Так бывает. Перепутали, когда в паспорт вписывали.

– А,– разочарованно произнесла Рита, настроившаяся выслушать какую-нибудь полную приключений историю о подделке паспорта. Заметив ее разочарование, лжеподдельщик поспешил добавить.

– А вообще-то у меня в жизни было много и удивительных историй.

– Да? Расскажите.

– Кстати, меня зовут Леша,– он рассмеялся.

На секунду Рита осознала, как странно он может расценить ее поведение.

– Я Рита. Ради Бога не подумайте про меня чего-нибудь плохого. Я вовсе не хотела на Вас налетать. Мне просто очень нужно было, чтоб кто-нибудь интересный со мной поговорил,– Рита тут же поняла какую чепуху она несет, и, покраснев, что ее еще разозлило, замолчала.

“Боже,” – подумала она,– “Что они со мной сделали… После общения с ними я стала совершенно ненормальной. Я уже даже с людьми не умею общаться…” – в эту минуту Рита ненавидела и Морозовых, и отца, и всех, с кем ей пришлось встречаться в предыдущей жизни.

– Я не люблю повторяться, девушка. Я же сказал, я действительно все понимаю. И вообще мне в этот день, не меньше, чем тебе, нужен интересный собеседник. Мне очень надо пообщаться с кем-нибудь, или я сойду с ума.

– Э, да мы с Вами стоим друг друга,– Рита заметила, как ей вдруг полегчало.

– Говорите, хотите послушать истории?

– Давайте на ты, а то, я так не могу.

– О'кей тогда пойдем здесь в кафешке посидим, а то там, где лежит моя гитара куча ненужного народа. В смысле нужного, но не приспособленного для подобных бесед.

– Хорошо.

Они заказали две порции картошки с отбивными и кофе. Рита чувствовала себя королевой. Она действительно была прекрасна сейчас. Маленькое, трепетное очаровательное создание с блестящими глазенками и горящими щеками. Взрослость и все пережитое читалось сейчас только в ее взгляде, но взгляд был устремлен вдаль, поэтому никто не мог проникнуть в глубину Ритиных ощущений.

– Ты слушаешь?

– Ну да.

– Знаете ли Вы девушка, что беседуете сейчас с государственным преступником и работником правоохранительных органов России одновременно?

Рита ухмыльнулась про себя, подумав, что судьба и не могла засадить ее в кафе с каким-нибудь нормальным человеком.

– Теперь знаю,– Рита понимала, что он просто рисуется, но ничего не хотела менять, она слушала, и ей было приятно, что кто-то хочет казаться перед ней лучше, загадочнее и сильнее, чем есть на самом деле. Поверить в его небылицы Рита не хотела. Зная, что веруя, мы отдаем частичку себя – она оставалась настроенной скептически. Ведь она так боялась теперь отдаваться и открываться.

– И вас это не пугает?

– Нет, совсем. Наоборот, интересно. Вы рассказывайте. Все с самого начала и рассказывайте.

Он опять улыбнулся. В кафе играла какая-то тихая музыка. Пары за соседними столиками с завистью поглядывали на Риту с Лешей. Девочка читала в их взглядах, как красиво смотрится их разговор со стороны.

– Ну, началось все с того, что я родился, наверное. Родился я в Казахстане.

– Господи, как Вас туда занесло-то?

– Мама там работала, там познакомилась с моим отцом, появился я.

– А потом?

– А потом я с родителями отправился, будучи уже довольно взрослым, в Калугу.

– Ну и что же тут удивительного?– Рита решилась посмеяться.

– Тут?– он обвел глазами кафе, из-за чего его зрачки стали похожи на огромное зеркало, потом взгляд остановился на лице Риты и стал еще теплее,– тут интересная ты. А в истории, которую я рассказывал, пока ничего интересного.

– Ну, так не рассказывайте то, что не интересно,– Рита виновато улыбнулась, смягчив, таким образом резкость своих слов.

– О, да ты девочка с зубками!

– Я не девочка,– Рита блестяще выдержала его удивленный взгляд,– я друг, товарищ и брат!!!

На их смех посмотрели снисходительно, несмотря на его громкость.

– Извини, друг, товарищ и брат… Буду продолжать рассказ. Все мои приключения начались уже после школы. Ну, если не считать, конечно, что в школьные времена я активно занимался авторской песней, ездил по КСП фестивалям, побеждал…

– Да, поете и играете вы действительно блестяще.

– Спасибо,– он кокетливо откинул челку со лба, Риту это рассмешило,– а вот потом мне вздумалось поступить в Московский вуз на астрономию, ибо на ней я тоже был слегка помешан.

– Тоже вы или тоже на ней?

– Ну, если вдуматься, то и то и другое вместе. Ибо нас таких там было много, без протекции, да сразу на астрономию! Естественно по балу каждый не добрали. Был выбор или в Москве на физиков, или в Харьков без экзаменов на астрономию. Мы рванули в Харьков.

– Сумасшедшие!!!

– Это мы с тобой сейчас понимаем, а тогда мне казалось – я ведь зеленый, заводной, глупый – что я принимаю верное решение. И ты знаешь, я потом не пожалел… Харьков – чудный город.

– По поводу этого сейчас мы с Вами понимаем, мне, между прочим, сейчас почти столько же, сколько тебе было тогда. Восемнадцать.

– Да?– он явно удивился,– интеллектуально ты гораздо старше.

– Вот спасибо,– Рита про себя выругалась, ей так не хотелось, чтобы ее сейчас считали ребенком.

– Так вот, в Универе мы провели довольно классные деньки. Харьков, а особенно Университет,– это место талантов. Все мы были талантливы, горячи, ярки и счастливы. А потом случилось нечто ужасное – я женился.

– Ужасное?

– Я женился на женщине, которую не любил. Просто у меня тогда были совсем другие понятия чести. Так получилось – она моя первая женщина, я ее первый мужчина, значит надо под венец. Прожили вместе три месяца, понял что к ней я абсолютно равнодушен, а мамочку ее, деспотичную истеричку, просто ненавижу… Хотел уйти, но оказалось, что мы ждём ребёнка. Пришлось остаться. До сих пор, вспоминая те дни, думаю, что я ужасен. Мне внушили там это: «мы тебя, общажного, приютили, мы тебя кормим, ты дерьмо, а мы вот белые люди!» Два года так прожил. Потом не выдержал – взял гитару и ушел.

– Куда?

– А никуда, слонялся по городу, иногда ночевал в общаге, иногда на улице. Прятался от знакомых, на парах старался как можно меньше привлекать внимание друзей… Собственной матери год не писал и не отвечал на письма.

– Почему?

– Мне казалось, что я подлец – бросил жену с ребенком. Но я действительно не мог там больше находиться… Не хочу рассказывать всю эту грязь… С ребенком мне видеться до сих пор не дают.

– Мальчик, девочка?

– Сынишка, Санечка. Он очень классный, он явно в меня. Я его люблю, а вот не видел уже бог знает сколько времени. Так на чем я остановился?– он перешел к кофе,– да, даже с матерью не общался. Ты знаешь как ужасно, когда приходит такое жалостливое письмо, мол «родной мой, где ты, что с тобой, почему пропал»? А я не пишу ответ. Молча, со слезами на глазах читаю, и знаю, что отвечать не буду, потому что я сволочь и не достоин такой матери. – Леша нервно передернул плечами, Рита не заметила наигранность этого жеста. – Знаешь, как ужасно?

Рита знала, знала больше даже чем простое слово “ужасно”, она знала, как разговаривать каждый вечер с фотографией матери, как делиться с нею ощущениями и выкидывать письма, едва прочтя, выкидывать, чтоб не перечитать, и не решиться вдруг ответить. Потому, что врать не хочется, а правду о первой работе Риты мама не пережила бы.

“Слава Богу, что теперь я выбралась из всей этой грязи и могу, не стыдясь, писать маме о себе…” – подумала Рита, с сожалением вспомнив, что забыла ответить на последнее письмо из Лобытнанг.

– Потом я встретил Ленку, это моя вторая жена, она вытащила меня из всего этого дерьма. По паспорту мы с ней оба тогда были осупруженными. Ее муж мотался где-то в Питере, она жили вместе, пока учились там, а потом чего-то не сложилось у них. Ленка методом тыканья пальцем в карту с закрытыми глазами, выбрала Харьков, и решила в нём поселиться. Она тоже играет и поет, а мы – люди с гитарами – в любом городе тогда были желанны. С Ленкой познакомились случайно, в парке разговорились, просто, вот как с тобой сейчас, без каких либо намерений. Оказалось, что оба иногородние, обоим сейчас негде ночевать… Ну и тут меня осенило. Когда я еще жил у первой жены, в жуткой коммуналке – правда, в центре, что очень здорово, – тогда каждые выходные, все это семейство ездило на Салтовку купаться. Там была трехкомнатная изолированная квартира, без мебели правда…

– Так чего ж они жили в коммуналке?

– Мамочка обожала центр, а моя первая жена без мамы не могла сделать ни шагу, поэтому ну никак не могла она жить со мной отдельно от родителей.

– Как такое вообще может быть?

– Ну, вот так. Когда-то они мне поручили сделать еще одни ключи от той квартиры, уж не знаю зачем, но я тогда и себе копию сделал тоже. Когда я был сам, мне абсолютно не нужна была крыша над головой. А вот Ленка явно нуждалась сейчас в кружке горячего чая, в душе и нормальной ночевке. Я ей естественно не объяснил, чья это квартира, а то она бы не поехала. Пришли туда. Ну и началось!!! Не то чтоб я ее любил, но мне тогда так хреново было, так нужен был теплый человечек рядом. А она была у меня очень сильная, мудрая. Уравновешивала меня, от глупостей берегла, заставила матери написать, уговорила пойти к жене, чтоб развестись. Закончив институт мы переехали в Калугу, к моим.

– Родителям?

– Нет. Мамочка и дед живут там. Еще Сережка, мой младший братик. А где отец, я не знаю. Отец у меня очень классный, он дирижер, профессиональный, отсюда и все наши с Сережкой способности. Братец у меня тоже не плохо поет. Отец пропал куда-то после развода.

– А сколько тебе было лет, когда они развелись?

– Восемнадцать, рос я с отцом. Они тогда из-за меня и не разводились. А Сережку завели, потому что думали, тем самым спасти свои отношения, но, увы, не спасли.

– А мама второй раз замуж вышла?

– Нет. Встречается с одним человеком, но из-за Сережки – он, кстати, тебе ровесник – из-за Сережки не расписываются они, потому как Сережка маминого кавалера терпеть не может.

– Как глупо…

– Да уж, мне тоже так кажется,– Алексей ловким жестом отобрал у Риты зажигалку, которую та уже подносила к сигарете,– позволь за тобой ухаживать буду я, а?

– Позволяю,– Рите было приятно.

– А в Калуге началась серьезная работа. Я, между прочим, полковник в отставке.

– Военный?

– Нет, милицейский.

Риту передернуло.

– Не похожи Вы совсем на мента.

– Ну, во-первых я бывший мент, а во вторых, я работал в компьютерном отделе. Я ведь астроном-физик. Ну и Ленку с собой устроил работать. Зарплаты были бешеные, да и в политику приходилось влазить. Тогда еще тайно партию анархистов организовывали.

– Зачем?– Рите честно казалось, что никакая политика денег принести не может, посему абсолютно не понимала, зачем ею можно заниматься.

– Ну как, верили мы тогда в это. Идею всеобщей полной свободы проповедовали… Вот, между прочим, в Харькове и сейчас существует наша ячейка. Если будет нужна любая помощь – обращайся. Мы все, как братство. Мы друг другу поможем в любой ситуации.

– Потом у меня начались неприятности. Как раз тогда помимо своей работы, я помогал еще и одному довольно высокопоставленному товарищу с его делами. Жил уже в Москве. Ну и накопал на этого товарища дикое количество материала, случайно попав не в те файлы компьютера в какие должен был. В общем, стал я опасен. Для устрашения меня подержали в камере. Правда, без пыток.

– В тюрьме?

– Нет. Предварительное расследование. Причем, суки, ничего не объясняя, пришли. Говорят, товарищ такой-то хочет с Вами побеседовать. Мне произнесенная фамилия тогда не о чем не говорила. Ну, я любезно сказал, что приглашаю этого товарища к себе в кабинет. Они мне популярно объяснили, что тот товарищ принимает только у себя в кабинете. Показали удостоверения и забрали. Я никому даже оставить информацию, где нахожусь не смог.

– А за что?

– Я понятия не имел. Мне и говорят, ну как расскажите, что вы знаете о своем начальнике, так выпустим. А я понять не могу, толи это и в правду его оппоненты – то ли проверка, мол разболтаю я в случае чего информацию или нет. В общем, просидел у них двое суток. Голодный, грязный, ничего не сказал, кроме чепухи всякой. Потом оказалось, что это свои так шутят, проверяют просто. За выдержку присвоили мне капитана. Все вроде бы хорошо. Приезжаю домой, у нас с Ленкой отношения тогда были куда больше дружеские, чем любовные. У меня любовница была, так, просто, чтоб переспать. У нее любовник – мой очень хороший друг, мы с ним вместе Губермана издавали, и еще кучу всяких книжечек. Кстати теперь он ее муж. Вот так и так, говорю, Лен, такая ситуация. А на ней лица нет. Оказывается мне только что звонили, друзья одни и говорят, мол приказ о моем аресте на самом деле уже подписан, и что, если в течении суток не сбегу куда-нибудь, то все. Ленка сразу же заявила, что она не декабристка, что ехать она никуда со мной не собирается. Позвали мы Леху, это ее любовник-теперешниймуж. Обсудили все, и состоялась передача из рук в руки.

– Вы страдали?

– Да нет. Радовался за них очень… Самое обидное было, что когда я обзвонил всех знакомых, которые раньше друзьями считались, никто не решился мне помогать. Опальный я стал, значит опасно со мной даже просто разговаривать. За дикие деньги за день оформил все документы и слинял в Германию. Там полгода прожил и понял, что не могу. Не та страна. Скучно там очень.

Это напомнило Рите о Володе, и девочка слегка помрачнела. Господи вот сидит она здесь, слушает всякие небылицы и улыбается. А Морозовы где-то далеко-далеко, и им может даже тоскливо в этот вечер…

– Вернулся в Калугу, меня уже особо никто не искал. Ударился в серьезный бизнес. Сначала получалось, торговали оптом всякими товарами из Молдавии, Белоруссии, Украины. А потом прогорела очень крупная сделка, из-за таможенников, которые недосмотрели. Таможенникам было уплачено за безопасность товара, а они следующую смену не предупредили. Никакие разбирательства потом не помогли. В общем, тоскливо всё было. И, как назло, мы обычно все сделки за свои деньги прокручивали, а под эту конкретную занимали на стороне. Как возвращать – непонятно. А компаньон мой перепугался, и в кусты, мол, ты директор – ты и разбирайся. И мне пришлось занимать деньги у довольно крутых ребят, отшибания головы можно вполне даже было ожидать. Потом я уехал в Харьков, чтоб подзаработать на кое-каких аферах денег. Почти получилось. За год, восемь штук отдал. Чинно являлся в Калугу, возвращал часть долга и сматывался обратно. А пока отдавал такой дурдом творился. Домой ко мне являлись, что-то требовали. Дед ружье достал, мать пистолет купила. Все были в панике и на нервах. Жуть!!!

– Ну, все закончилось благополучно?

– Это как посмотреть. Скажем так, бояться мне в Харькове совершенно нечего, а вот в Калуге или в Москве мне появляться категорически нельзя.

– Но ведь ты же все вернул, ты расплатился?– Рита представила, что было бы, если б расплатившись с Гариком, она все еще не чувствовала себя в безопасности и ей стало жутко.

– Да, но тут приехали в Харьков несколько другие личности. Мой компаньон был женат на дамочке по имени Жанна. Она это нечто похожее на атаманшу из “снежной королевы” она и ее дружки зарабатывают на жизнь тем, что отбивают чьи-нибудь долги. Вот, скажем, кто-то должен мне сто долларов,– после его рассказов о восьми штуках, такая сумма уже не впечатляла,– ты показываешь им должника, предъявляешь доказательства его вины, и они отдают тебе сразу же пятьдесят процентов суммы. А с должником, если аргуметны его виновности веские, уже сами разбираются. И ты идешь, гуляешь себе, и как они возвращают себе эти деньги – их дело. Главное, что это очень выгодный бизнес. Ты можешь брать с должника сколько захочешь. Грубо говоря, тебе отдают его на растерзание. И вот эти ребята вдруг решили, что Мишке, как звали моего компаньона, я очень много денег должен, мол с той, последней сделки, он не заработал ни копейки. Я говорю им, что я тоже не заработал. А они мне пытаются объяснить, что раз я по документам директор, то значит должен компаньону зарплату в размере пятидесяти процентов от предполагавшейся прибыли.

– Ну, ни фига ж себе!!! Не от реальной, а от предполагавшейся?

– И как бы ты на моем месте поступила?

Рите становилась интересной эта игра. Она думала было сказать, что позвала бы своих ребят из “клуба”, но тут же вспомнила, что не хочет, чтоб этот человек хоть что-нибудь знал о ее прошлом.

– Я бы объяснила им, что если человек претендует на пятьдесят процентов, то есть он работает «в доле», значит он должен мне четыре штуки, так как все убытки мы должны нести с ним пятьдесят на пятьдесят.

– Да, ты смышленая девочка. Ой, прости, смышленый товарищ и брат… Я где-то так и сказал, но меня продолжали уверять, что сделка была прибыльной, мол, они это точно знают.

– И как же ты выкрутился?

– А никак, послал их просто, да и все, а еще и попросил одного знакомого Харьковского бандита убрать этот мусор со своей территории.

– Это какого еще знакомого?

– Ну, имен произносить не буду, но времена харьковского хипизма очень со многими сталкивают.

Рита на секунду испугалась, что у них с Лешей могут быть общие знакомые из ее прошлого, но тут же вспомнила, о своей линии неверия в рассказы этого человека и успокоилась.

– В общем, этих товарищей выставили из Харькова с позором. Так что на территории этого города я в безопасности.

– А мама с Сережкой?

– Мы заключили паритет о не нападении через родственников. У Жанны ведь тоже есть родители и, причем не из Калуги или Москвы.

– А сейчас ты где живешь?

– До вчерашнего дня жил в коммуналке в центре. Теперь живу на окраине в изолированной квартире, снял наконец-таки.

– За сколько?

– Тридцатка в месяц. Большего та квартира не стоит она довольно жуткая. А ты про себя собираешься что-нибудь рассказывать, или так и будешь молча думать о чём-то своем?

– Ну, у меня проблемы куда меньшего масштаба. Просто несчастная любовь,– Рита грустно усмехнулась, и в глазах ее появилось безумие. Она чувствовала себя убийцей, расстреливающей в упор автоматной очередью собственную душу. Такой формулировкой, как “несчастная любовь”, она действительно убивала свои отношения с Морозовыми.

– Знаешь,– задумчиво произнес Алексей,– наверное, это куда серьезней любых долгов. Чувства они в любом случае первичны.

– Я пытаюсь убедить себя в обратном.

– Не смей. Не смей убивать из-за чего бы то ни было собственную душу. Слышишь?

– Но мне так будет легче, когда…

И Рита выложила ему все о Морозовых. Легче от этого не стало. Не правда, что, выговорившись, выплакавшись в чью-нибудь жилеточку, становишься спокойнее. Нет, напротив: рана открывается, ты ковыряешься в ней и позволяешь кому-то рассмотреть свои внутренности. Выговариваясь – это значительно больнее…

– Я не буду ничего говорить на эту тему. Давай просто забудем, что все это было, а?– мягко сказал Леша и, взяв Риту за руку, повел туда, где должна лежать его гитара. Идти было недалеко. Теплый летний вечер покровительствовал им, разогнав с их улочки всех прохожих. Они шли и громко в голос читали друг другу стихи. Обрывки фраз долго мячиками эха прыгали по мостовой. В этой беседе Рита растворилась, она нашла в ней кусочек себя, так давно растоптанный и забытый.

– Ну, вот мы и пришли, звони,– Леша отошел на пару шагов назад.

– Боже, Рита, привет!!!– дверь открыла Мишанина жена,– как ты нашла нас?

– Наталья? Я даже не знала, что вы здесь живете!!! Я вот с ним,– из-за двери появилась улыбающаяся Лешина физиономия.

– Вы знакомы?

– Да мой муж работал раньше вместе с Ритой.

– Мишка?

– Другого мужа у меня нет и не надо. Ну, заходите.

В коммуналке жили три семьи, Мишаня с Наташей, Лёшка с гитарой и еще кто-то, кого сейчас не было дома. Рита зашла в комнату и остолбенела. Перед ней стоял Алик, один из заходивших когда-то к Морозовым, еще на Салтовку, ребят.

– Ритуля? Какими судьбами? Леха, где ты ее взял?

– Так вышло,– Рита засмеялась, она всех здесь знала, это было здорово.

– Предлагаю задержаться здесь. Думаю, раз все настолько хорошо знакомы – нет смысла уходить,– шепнула Рита на ухо Алексею, и они удобно устроились на ковре в комнате.

– А Мишка где?– Наталья принесла чай.

– А нету. В командировке в Белгороде.

– А чем он сейчас занимается?

– Так, купи-продай. Ну, в любом случае, это больше чем заработки в вашей передаче. Тот непростительный мизер, что Миша там зарабатывал, и зарплатой-то назвать нельзя…

– Ну, это просто оттого, что Миша не приспособлен к агентской работе.

Все согласно загомонили.

– Знаете что?– Наталья выглядела до крайности возбужденной,– я так рада всех Вас видеть. А давайте напьемся, а?

– Чем?

– Есть самогон. Кто будет?

– Я!!– громко закричала Рита, вспомнив, что избавляться от навязчивого образа Володи путем алкогольного ухода в другие миры она еще не пробовала.

Верхний свет погасили, принесли свечи, взяли гитары. Алик с Лешей великолепно пели на два голоса. Рита усердно напивалась. Наталья, которую здесь называли исключительно Хомочка, подпевала и весело смеялась. Рите не становилось легче. Она чувствовала, что ей хорошо здесь, но понимала, что все это пройдет, и она снова вернется в свою пустую квартиру. И может даже никогда не увидит больше этих классных людей.

И тут Леша сел прямо напротив нее и тихо-тихо, явно только для нее одной, начал петь ее любимые, давно не слышанные песни, которые когда-то все вместе они пели под гитару еще в Лобытнангах, вместе со Славкой и дедом Олегом. «Надо же, как он угадал», – подумала Рита об Алексее.

Рита, сквозь туман в голове, ощущала себя опять той маленькой, доброй девочкой, той Ритулей из маленького северного городка. Прямо перед ней освещаемое колышущемся пламенем свечи мерцало серьезное лицо Алексея. Его глаза горели теплом и явно покровительствовали. Не тем безнадежно отчаянным, которым согревал Риту Володя, а открытым, плещущим горячим огнем преданности. Рита плакала. Голос Алексея звучал как бы отдельно от него самого, сильно громко, он призывал: “Возьмемся за руки друзья, утроим праздники из буден, своих мучителей забудем”.

И Рита забывала Володю с Татьяной. Забывала навсегда и переносилась в дивный мир музыки.

Алексей с Ритой сидели напротив друг друга, смотрели в глубину души собеседника, и объединялись. Между их соприкасающимися коленями, казалось, сейчас вспыхнет пламя. Это был разговор на двоих, они понимали собеседника, вот так без слов, из песни. Они были вне этой комнаты, вне этого мира. Бескрайние просторы тундры вместе с песней забирали их в свои объятия. Леша передал гитару куда-то в сторону, не отрывая взгляда от так много говорящих сейчас глаз этой загадочной, сильной и вместе с тем хрупкой северной девочки. Их руки порывисто соединились, его губы нашли ее лицо и страстно, отчаянно ласкали Ритины щеки, веки. Потом, спустя вечность, ее губы ответили. Как-то неосознанно Рита приняла этот поцелуй, не обращая внимания на непривычное ощущение колючести от Лешкиной бороды.

– Пойдем, покурим на балкон, а?– предложила она, ей так важно было избавиться от всех этих наблюдателей. Сейчас ей действительно нужно было выплакаться этому теплому, большому человеку, на груди которого вполне можно было спрятаться. Его руки хватались за ее холодные пальцы, как за последнюю надежду, как за спасительную веточку, с помощью которой вполне можно выбраться из болота. Кажется, Рит аи Алексей взаимно и необратимо нуждались друг в друге.

– Я нашел тебя, ты моя Ассоль,– страстно шептал он, сильно, по-мужски уверенно, прижимая ее, дрожащую и плачущую, к своей груди,– я всю жизнь ждал тебя, только тебя, и вот, мы вместе, теперь нам ничего не страшно,– нашептывал Алексей нежно целуя каждую слезинку на ее нежных, детских щеках.

– Ты ведь спасешь меня, да?– Рита вопросительно наклонила на бок головку.

– Да, я спасу тебя,– и такая сила, такая уверенность слышалась девочке в этих словах, такая преданность и восхищение сквозили в каждом его движении, что Рита ощутила себя счастливой. “Спасибо тебе, Господи!” – подумалось девочке. Они стояли перед этим небом, перед этой луной и звезды восхищались гармоничностью их пары. Алексей, уже спокойный, обнимал Риту за плечи, крепко прижимая её гибкую спину к себе. Освещенный луной профиль девочки призывал его писать стихи, петь, рисовать… Любыми способами запечатлять эту дикую, нежную красоту.

– Ой, мамочки,– на кухне Хомочка мыла чашки,– Аличек, я не знаю, что делать, они там целуются…

– Ох, не к добру это,– мрачно отвечал Алик, помнящий, как яро кричал на пристающих к этому ребенку мужчин Владимир Морозов.

– Ты переедешь ко мне жить, любимая?– слышалось тем временем на балконе.

– Ой…

– Мы ведь не сможем теперь друг без друга.

– Прости, завтра я не смогу, у меня работа, послезавтра надо зайти в одни гости… А вот послепослезавтра перееду. Дай адрес, в двенадцать дня буду с вещами.

И они оба, как ненормальные, обливались слезами счастья…

– Ну, мы пошли?– Рита с Лешей уже собрались уходить.

– Оставайтесь у нас, а?– Хома хитро улыбнулась, прищурив глаза.

– Нет, нет,– Рита широко улыбалась,– меня дома ждут,– это была чистая ложь, но Рита, прекрасно понимающая, что ее отношения с Лешей зайдут слишком далеко, останься она сейчас, решила, что это ложь во спасение. Вообще настроение у девочки вдруг резко упало. Свежий вечерний вечер слегка отрезвил ее, и теперь происходящее не казалось ей столь романтичным. Мысленно она била себя по щекам за доступность и легкомыслие.

– Ты далеко живешь?

– На Алексеевке. Только провожать меня не нужно.

– Но ведь ночь уже… – Леша прижал руку девушки к своей груди и, слегка наклонившись к ней, пытался вновь найти ее губы. Рита, улыбнувшись, чмокнула его в колючую щеку.

– Я разберусь. Не обижайся, не люблю, когда меня провожают. Мне нужно одной пройтись по моему Харькову, мне о многом надо с ним поговорить.

– Посоветоваться?

– И это тоже.

– А вдруг он скажет “нет”?

В глазах Алексея появился жалобный испуг. Рите стало стыдно за собственную бесчувственность. Как она может так играть на чьих-то чувствах, ведь сама прекрасно знает, как может быть больно от неосторожного слова.

– Не скажет,– детская улыбка придала ее лицу еще больше нежности,– Он ведь знает, что ты у меня хороший.

Леша вздрогнул от этих слов и почувствовал, как его сердце восторженно забилось. Он глубоко вздохнул и еще крепче сжал Ритину ладошку.

– Я буду ждать тебя, ты ведь точно приедешь?

– Ну, обещала же.

– Я встречу тебя на остановке. Если ты не придешь, я… я умру, стоя там. Потому, что не дождавшись тебя, я с места не тронусь.

– Я приду… Ну, пока…

– Ну, хоть до метро можно тебя проводить? – Рита вовсе не собиралась ехать на метро, но решила согласиться.

– Как думаешь, мы так и будем пока снимать квартиру, или стоит купить свою?

– У тебя что, есть деньги на покупку квартиры?– Рита почему-то наслаждалась беседой такого плана, как будто она идет куда-то с собственным мужем, и они решают бытовые вопросы. Девушка почувствовала себя очень важной и значимой. О том, чтобы приглаист Алексея жить к себе, естественно, Рита даже не задумывалась. Если уж переезжать, то к нему. Это было как-то сразу ясно.

– Ну, деньги мы заработаем. – продолжал, тем временем, Лёша, – Это когда я был один, мне ничего не надо было. А теперь, для тебя… Я весь мир переверну, я все, что угодно для тебя сделаю,– торжественно и отчаянно звучали эти слова, но Рите было приятно,– ведь мы с тобой вместе – сила, настоящая, неудержимая, я сейчас чувствую мощнейшую энергию, я хочу переворачивать этот мир!!!

– Думаю, не стоит, он и так не очень плох, как выясняется,– Рита сама поражалась кардинальности перемены собственной точки зрения. Странно вот так, из-за одного вечера, из-за элементарного ощущения, что ты кому-то нужна, менять всё, начиная от самооценки и заканчивая красками окружающего мира.

– А деньги на квартиру я могу попросить у своего деда в Калуге. Он у меня пчеловод, а в сентябре как раз период, когда продают мед. Просто так он ничего бы мне не дал, а вот зная, что у меня появилась семья…

– Опять появилась,– Рита насмешливо скривила губы.

– Нет, нет, ты не понимаешь, ты даже не поверишь, наверное. Понимаешь, я чувствую, что влюблен… Я никогда раньше не был влюблен так…

– Я уже пришла. До встречи,– они долго целовались, прощаясь.

Рита стала спускаться в метро, а Алексей долго стоял, тревожно глядя вслед хрупкому удаляющемуся силуэту с высоко поднятой головой.

“Господи, что же ты творишь… Ведь если она не приедет, я никогда больше не буду жить…” – его руки нервно подрагивали, а глаза, не моргая, были устремлены в одну точку.

– Заюшка моя,– тихо прошептали его губы.

На следующий день Рита проснулась непростительно рано. Голова гудела, отрывочные воспоминания о вчерашнем вечере не давали покоя. Уснуть снова не удавалось.

– Ну, и что у тебя такая нагло-довольная физиономия?– спросила она у собственного изображения в зеркале. Изображение лениво нахмурилось и не ответило. – Ты хоть понимаешь, что творишь? Он ведь совершенно незнакомый человек!– продолжала она свои воспитательные беседы,– Ох ты господи! Нас полюбили… Просто так, без каких-либо усилий с нашей стороны, несмотря на повышенную лохматость и болтливость! Женщиной она себя почувствовала, дура! А что с человеком сделала – ты не думаешь? Он ведь будет страдать! Он ведь будет ждать!!!

– А я приеду. Обещала же!– ответила она сама себе.

– Да? А вдруг он все эти слова говорил, так же как ты, просто от безысходности, от желания не быть вдвоем с одиночеством? Или просто по-пьяни.

– Вот поеду и проверю!

Диалог прервался телефонным звонком.

– Приди сегодня пораньше, очень много дел,– устало шептал Влад в трубку,– я всю ночь не спал, монтировали пластилиновые мультики.

– Влад, а я замуж выхожу.

– Давно пора,– Рита рассердилась за отсутствие удивления в словах шефа,– только не в рабочее время, пожалуйста!

– Гад!!! Я с тобой, можно сказать, советуюсь, а ты! Ладно, сейчас буду.

Рита чувствовала себя красавицей, взрослой и сильной. ЕЕ ЛЮБИЛИ!!! С ней вместе хотели жить!!! Пусть Морозов обломается!!!

– Ну, ты прямо цветешь вся!

Рите эти слова шефа очень понравились.

– Да! Да! Да! Я теперь всегда такой буду.

– За кого хоть выходишь-то?

– А помнишь, у наших заказчиков вчера был такой высокий бородач?

– Ты его знала?

– Нет, теперь знаю!

– Его, кажется, Леша зовут, да?

– Ну да.

– Ты с ума сошла, не смей этого делать, он ведь хороший!

– Ну и что?– Рита не поняла, на что намекает Влад.

– А то. Он слишком хороший, чтоб его мучать. А ты все равно его бросишь.

– Это еще почему?

– Знаю я тебя. Слишком ты свободная и самостоятельная. Не выдержишь ты при ком-то быть. Чтоб кто-то за тебя решал проблемы… Не справишься ты с собой.

Рита задумалась, глядя в окно и улыбаясь… Как ей сейчас было нужно, чтоб кто-то решал за нее… Как она устала решать сама… Как ей хотелось быть при ком-то…

– Так,– Влад рассердился,– ну-ка прекращай быть влюбленной курицей, быстро за работу!

И начался привычный рабочий день. Рита уже переспорила себя и убедила, что ехать к Леше надо, как минимум, потому, что если его хладный труп дней так через пять найдут на той самой остановке, где он будет ее ждать, то от ответственности она отвертеться не сможет. Леша, как он сам вчера рассказывал, снимал квартиру на окраине города. Страшную-престрашную… Почему-то о существовании своей собственной квартиры Рита решила ему не говорить. Ей не хотелось быть сильной… ей хотелось, чтобы он сам нашел жилье, ей было важно прятаться за мужчину… Девочка решила начать новую, семейную жизнь нормальной женщины-хозяйки. Может, в этом и есть счастье?

– Я вас очень прошу, езжайте скорее!– Рита опаздывала уже на пятнадцать минут, ехать оставалось еще минут десять. “Дождется ли он?” – Рита ехала к Алексею. Таксист понимающе прибавлял газ. Ярко накрашенная, довольно аккуратно расчесанная, в облегающих белых шортиках и коротенькой маечке, Рита изменилась до неузнаваемости. Не было уже того нескладного подростка. От девушки исходила энергия спокойствия и уверенности в себе. Она курила, высоко подняв подбородок. “Черт”,– вдруг подумалось ей,– “А я ведь его могу и не узнать…” Рита сама громко рассмеялась над такими мыслями.

– Вы чего смеетесь?

Ха, таксисты начали называть Риту на Вы.

– Да так, вдруг поняла, что могу и не узнать собственного мужа…

На нее ошарашено взглянули очень подвижные голубенькие глазки.

– Давно не виделись,– смеясь, объяснила она, еще больше озадачив водителя.

Алексей стоял с букетом роз уже полчаса. Неподвижно, как статуя, выпрямившись, будто солдат перед начальством, он пристально вглядывался в каждую, выходящую из бесконечной вереницы подъезжающих троллейбусов, девушку. Рита вдруг подумала, что он тоже боится не узнать ее, и расстроилась.

– Извини, что опоздала,– изрекла она вместо приветствия. Он подхватил ее на руки и прижал к себе.

– Осторожно, я же накрашена,– Рита увернулась от его губ.

– Ты передумала?– Алексей помрачнел.

– С чего ты взял?

– Из твоего тона…

– Нет, что ты… Просто я так не могу… Нужно, чтоб прошло время…

– Ты без вещей,– грустно констатировал Леша.

– Успеется,– Риту начинала раздражать его настойчивость.

– Ну, пойдем домой?

Раздражение от этих слов как рукой сняло, Рите сказали не “в гости”, не “ко мне”, а “домой”… Может и правда стоит связать свою судьбу с этим человеком?

– Ты не пугайся только. Во-первых, квартира довольно бардачная. Во-вторых, нас сейчас там живет четверо.

– Кто?

– Ну я, Вадик – это мой друг, который он через недельку уедет к себе, и Виола с Русей – это две девушки из-под Харькова. Они очень классно поют, послушаешь – поймешь. Виля приехала поступать в театральный, а Руся – ее сестра старшая – с ней за компанию.

– Вы снимаете квартиру все вместе?

– Нет. Я один. Они временно. А ты что, не любишь гостей?

Фраза была сказана таким тоном, что девушке показалось, что произнеси она сейчас “не люблю” и Леша выгонит этих несчастных на улицу.

– Что ты, обожаю,– Рита начала вживаться в роль гостеприимной хозяйки и любящей жены. Игра была интересной. Вадик оказался невысоким брюнетом с воспаленными – видимо, от недосыпа – зелеными глазами. При взгляде на Риту эти глаза улыбались, и Вадика можно было назвать очень обаятельным. Он говорил мягко и тепло. Почему-то про себя Рита стала звать его “пушистый Вадик”. Он шикарно играл на семиструнной гитаре, и великолепно пел. Когда они с Лешей начали петь на два голоса, у Риты на секунду перехватило дыхание, настолько красиво и обволакивающе звучали их вещи. С Вадькой Рита подружилась сразу и безоговорочно. Как выяснилось, образ жизни у этого человека весьма оригинален. Жил этот, собственно, не молодой уже мужчина, тридцати трех лет, в квартире своей бывшей жены, которую той, в свою очередь, подарила проживающая в Германии сестра. Причем жили они там втроем: Вадик, его бывшая жена и ее будущий муж. У Вадика не имелось ничего, кроме машины Форд, продавать которую он категорически отказывался. Зарабатывал он – таксуя, что для такой машины было несколько странно. При этом он, как и все друзья Леши, был человеком начитаннейшим, глубочайшим и умным. Руся и Виола пришли чуть позже и тут же начали петь. Рите казалось, что она попала в какую-то чудесную музыкальную сказку.

– Вот так мы и живем. Тебе у нас нравится?– Леша явно рисовался, чинно ухаживая за своей дамой.

– Вы классные, очень-очень… Знаете, а давайте съездим ко мне на Алексеевку за вещами.

Ноги Леши под столом крепко сжали Ритины. Он повернул ее лицо к себе и поцеловал Ритину руку, страстно, горячо.

– Милая моя, заюшка моя,– он почти плакал.

Рита выдернула руку

– Тихо, спокойно. Так поедем?

И они поехали. Ребята остались ждать в машине. Рита наплела что-то про злого дедушку, у которого она живет и который не переживет, если узнает, что Рита выходит замуж.

– А что же ты ему скажешь?