Несносный тип

Глава 8. Перемены

Утро у меня сразу не задалось. Определить, что в жизни возникли новые сложности, мне помог женский смех, раздающийся с кухни. Нет, если ты живешь с двумя девочками подростками, то их смех ты слышишь часто… ну если не держишь их в погребе, прикованными к стене, что явно не мой случай, но это хихиканье было очень особенным, хоть и сопровождалось знакомыми смешками Эльмы и Эллы. Только вот… так смеются гоблины женского пола.

А что может делать гоблин женского пола не в том доме?

— Всем привет! — лицемерно широко улыбаясь, я ворвался на кухню, прерывая урок экстремального секс-просвещения для молодежи. Не то, чтобы меня возмущал факт самого урока, скорее то, что в качестве живых пособий вольготно расположившаяся на стуле Таскрима использовала свою личность и мое в этой личности участие, живописуя последнее так, что это было чем-то средним между просвещением и рекламой. Почти бордовая Эльма, с дымящимися ушами и подозрительно синяя Элли были живым примером того, что у гоблинши язык подвешен на ура.

— О! Проснулся! — салютовала мне юная звезда порока кружкой с чаем, — Привет, жеребенок! А мы тут…

— Сказками балуетесь, ага, — смущенно пробурчал я, не зная, как смотреть девчонкам в глаза.

Юная зеленокожая вновь рассмеялась дробным и слегка злорадным смехом. А затем сказала, что кое-что принесла, а как оно работает, расскажет, пока я буду провожать её в «Апатию» на работу. Легко спрыгнув со стула, она шлёпнула витающую в облаках красную Эльму по заднице, увернулась от моего подзатыльника, а затем выскочила из дома, чтобы тут же начать орать с безопасного расстояния, чтобы я поторапливался. Пришлось подчиниться шантажу.

— Тасси, вот нафига? — выпалил я, вываливаясь из дому в довольно злом состоянии.

— Что? Нафига пришла? — надула губы малявка.

— Нет. Нафига ты им рассказала всё?

— А что такого? — сделал удивленные глаза провокаторша.

— Гм, Тасси…, - решил я взять быка за рога, — У обычных девочек и мальчиков всё не так. Сначала, по молодости, они ложатся голыми в кроватку, трутся нужными частями тела…

— …ну да! — тут же сварливо вскинулась гоблинша, — А годам к тридцати, когда у вас, разумных, всё нужное уже начинает обвисать, вы только начинаете что-то понимать!

— Кха! — поперхнулся я сигаретой.

— Именно так, Магнус, — перешла на серьезный тон Таскрима, самым бесстыдным образом сжимая прямо на ходу свою грудь так, что та чуть не полностью выскочила из декольте, — Смотри! Видишь, какие?! Мы, гоблины, падаем в койку уже лет с 12-ти, а заканчиваем, когда уже песок сыпется! Койка — это самое полезное, веселое и безопасное, что есть в жизни! А вы же, «цивилизованные», даже под конец своей активной поры больше, чем три позы не знаете! Ну, ты исключение, но девкам-то своим за что такую участь хочешь?! Или сам их учить будешь? Так меня позови, помогу!

Я поперхнулся вторично, а потом… просто замолчал. Есть у меня такая особенность — не могу не согласиться, если оппонент прав. Технически, Таскрима права на все сто процентов, что среди рас Земли, что Кендры, секс является табу. О нем просто не говорят, из-за чего культура столь интимного мероприятия в среднем более чем убога, редко выходя за пару «домашних» позиций. Люди и прочие разумные растут, вынужденные формировать собственное мнение лишь за счет собственного опыта, который в виду отсутствия как обучающих материалов, так и различных партнеров, находится на планке между «ничтожным» и «предельно нищим». Не умеющие получать удовольствие, не знающие как это сделать, не разбирающиеся в желаниях партнеров, мы сами себе злобные буратины… весь активный период жизни, как метко заметила продолжающая демонстрацию собственных налитых сисек 19-летняя зеленая пигалица.

— Что? — продолжала наседать девушка, — Пускай сами разбираются? Ну и где они тебе тут нормального гоблина найдут? Да и нельзя парням с вашими спать!

Я икнул, серея от ужаса и представляя себе Эльму с зеленокожим психованным младенцем на руках.

— Всё! — поднял я руки, — Сдаюсь! Ты права!

— Вот то-то и оно! — победно задрала нос гоблинша, а затем что-то сунула мне в руку, — Держи! Отвязано!

Круглый металлический значок, еле помещающийся в ладони, был тем «детектором магии», что неведомым образом обнаружил Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах в моем доме. Для меня же ранее это был просто сувенир и памятка о том самом дне, когда я едва не стал мужем некоей Эльмы Рид, которую в тот момент вроде как удочерял. Найдя забавную безделушку на полу в кабинете чиновника, я приватизировал её себе на радость. Выглядела она как круглый значок черненного металла, гладкий с одной стороны, и имеющий изображение черепа, обрамленного берцовыми костями с другой.

«Круг Костей»

Тип — бижутерия

Статус — личная вещь (привязка возможна)

Владелец — (отсутствует)

Личные свойства: Детектор заклинаний, Малая аура подавления шума

Добавленные свойства: Метка егеря (отключено)

Дополнительно: значок Особой егерской бригады Конфедерации Барджайя

Штука оказалась полезной, но далеко не настолько, как обещало описание, по крайней мере, в пределах нищего на свободную магию Хайкорта. В обычном режиме она излучала вокруг себя ничтожное по своим затратам поле, которое подавало обратный сигнал на значок, столкнувшись с сложной энергетической конструкцией стабильного типа. Значок вибрировал, давая знать собственному хозяину интенсивностью вибрации о том, рядом с насколько сложной магией он находится. Плюс — заряжать амулет было не нужно. Минус — при долгой вибрации (порядка минуты), он терял весь накопленный запас энергии, оставляя своего хозяина слепым до полной зарядки. С «малой аурой подавления шума» дела обстояли точно таким же образом, но чуть хитрее — смоченный хотя бы каплей крови хозяина «Круг Костей» снижал интенсивность всех звуков в небольшом радиусе от себя… опять-таки теряя энергию, повторяя ту же историю, что и с обычным режимом.

Эх, мне бы хоть браслетик какой, рожающий по три огненных шара в сутки. Я же многого не прошу. Почему в мире пороха и магии, последняя такой отстой? Нет, как укреплять свойства материи или при трансформации в энергию электричества и пара, магия вполне могуча, но вот чистых её проявлений раз-два и обчёлся. Если не брать в расчет Суматоху.

От последней мысли я помрачнел. Если архимаг поможет худой стерве обуздать её источник, и та потом сумеет выжить… мир ждут потрясения. Да и меня что-нибудь нехорошее, это уже точно.

— В общем, зови, если решишь приобщить девчонок к прекрасному! — хлопок по заднице от гоблинши вырвал меня из грустных мыслей.

— Да ну тебя, — обиделся я, — Они мне как дочери!

— Нашел, кому это говорить! — ржанула несносная кроха, направляясь к дверям «Апатии» и усердно виляя задом, — Кстати, да! Когда запустится Купель, скажи Аркадии, чтобы она тебя провела к «Веселушкам»! Разрешение у тебя есть! А если будет хмуриться, скажи ей, что «Веселушки» велели не жадничать, иначе её саму больше к себе не пустят!

Опаньки. Какие интересные подробности выясняются о тайной жизни в Незервилле. Так вот каким образом зеленокожие слуги архимага живут и здравствуют в свое удовольствие — они просто беззастенчиво пользуются Купелью, где живых существ куда больше, чем в самом городе, ведь там есть желтоглазые! Причем не простые, а веселые, довольные и со всеми функционирующими органами!

…и да, говорить об отцовских чувствах той, к которой прадед, дед, отец и, вскоре, муж — одно и тоже лицо — слегка легкомысленно.

— Сколь много открытий чудных готовит на…, - я завис, осматриваясь по сторонам. А посмотреть было на что.

Залипая то в свои мысли, то на сиськи зеленой провокаторши, я совсем не обращал внимания на то, что творится вокруг. Так, мазнешь рассеянным взглядом, красного и серого нигде нет, ну и ладно, можно дальше смотреть на мелкую красивую засранку, которая с удовольствием опошливает все высокое, доброе и вечное, что может быть между двумя (и более!) разумными, сводя все к низкому, грязному, разнообразному, развратному, страстному и потному сексу. Одобряешь, разумеется, как же без этого, но по сторонам то не смотришь.

А по сторонам стоял туман и шли желтоглазые. Но нет, не густой «дождевой» туман Незервилля, а лишь его жалкое подобие, которое предоставляло возможность видеть все вокруг на расстоянии свыше десятка метров. Сами же жители города были настолько целеустремлены и оживлены, что не смотрели на меня, застывшего посреди улицы, даже сейчас. Они, по одному-двое, поспешно куда-то шагали, что-то тащили, оживленно переговаривались, маша конечностями и совсем не выглядели как хмурые наркоманы, которых ломает без нужной дозы «живой» реальности!

Не понял?!

Неестественный туман. Неестественное поведение коренного населения. И… стоп, почему желтоглазые в Квартале Живых?

Мне требуются объяснения.

К счастью, далеко ходить не пришлось. Достаточно было сделать лишь десяток шагов, чтобы проникнуть внутрь «Апатии», где вполне можно было обменять информацию на небольшую сумму денег, а также, что не менее важно, выпить кружку кофе, которую мне принесет та, что лишила меня этого утреннего удовольствия.

Увы, на моем пути к черному сладкому счастью возникло непреодолимое препятствие — «Апатия» с утра не работала, о чем мне в самой категоричной форме сообщила некая злорадно скалящаяся зеленокожая, упершая руки в боки. Пришлось самым банальным способом подкупать собственную любовницу (!), чтобы эта мелкая гадость сделала мне кофе на вынос, а потом сдала местоположение Дантона Фаулта, огромного и многознающего бармена этой забегаловки. Получив от Таскримы напиток, я взглядом пообещал ей страшную месть, от чего засранка засияла как новогодняя ёлка.

Неужели я настолько предсказуемый?

Колоссального гнома я обнаружил на заднем дворе «Апатии», где тот без малейшего напряжения разгружал стеклянно позванивающие ящики с телеги. Здесь, за небольшое количество донов, меня неспешно проинформировали о происходящем, пока я употреблял живительный напиток.

Творящееся вокруг с желтоглазыми можно было с полным правом назвать внезапным субботником. Всем неживым жителям Незервилля сделали заманчивое предложение с самого верха — за их ударный труд до момента активации Купели, они получат право на полугодовое пребывание в Эзервилле. Непрерывно. Разумеется, такой подарок не мог быть предоставлен всем желающим одновременно, но в порядке очереди… Что ни в малейшей степени не пригасило энтузиазм… всех.

Зачем?

О, шериф Криггс, вы не в курсе? Основатели решили возвести новый район, а заодно и занять сходящих с ума от скуки и тоски желтоглазых. Фаулт вчера как раз был ознакомлен с проектом, копию которого принесли в «Апатию». Желаете знать, что это будет?

Конечно, блин, желаю!

Хайкорт круглый, как и Пятно, висящее над ним. Одно обуславливает другое, ведь солнце, обжигающее мертвецов, царит днем везде, кроме как под туманной защитой колдовского города. Но теперь Пятно, благодаря излишкам магии госпожи Аддамс, будет трансформировано в Каплю. Именно на падающую каплю воды и будет похожа туманная защита Незервилля, если смотреть на нее с высоты птичьего полёта. Разумеется, на эту дополнительную территорию у властей города есть планы. Большие планы, в том числе и постройка новой больницы. Что там будет вообще, шериф Криггс? Точно не знаю, но что-то особенное. Планируется возведение больших поместий, защищенных стенами высотой в два человеческих роста. Строители? Те выразились предельно точно — каждая из семей Основателей захотела по особняку в городе.

Озадаченный, я поблагодарил меланхолично покивавшего бармена, пожелав ему доброго дня, а затем отправился без особой цели бродить по улицам города. Информацию следовало обдумать. Большая стройка? Сейчас? Серьезно? Для чего? На ум приходит лишь одно — видя, что на меня покушается слишком мало желтоглазых, Основатели решили качнуть весы в другую сторону, просто заняв их трудом.

Загадочно…

Пятно в Каплю. Насколько я разбирался в теме построения капитальных магико-технических конструктов, подобная реструктуризация должна была серьезно снизить коэффициент полезного действия притягивающей магию схемы, располагающейся под канализацией Хайкорта. Понимал я в этом всём слабо, конечно, на уровне ученика третьего-четвертого класса по местным мерками, но уж раз знания относились к фундаментальным, то сомневаться в них не приходилось.

Так и не придумав ничего лучшего, я пошкандыбал по вечно влажным каменным плиткам города дальше, втайне надеясь, что на меня кто-нибудь совершит очередное покушение. Был обманут в лучших чувствах, посему, терзаемый самыми разными сомнениями, и отправился в «Теплый приют», предаваться обжорству и кофемании. Тревожные мысли на полный желудок держались в голове куда хуже.

Ахиол с Основателями что-то задумали. Купель… спит. Желтоглазых внезапно занимают делом, причем, как я понял по словам Фаулта и как вижу своими глазами — занимают практически всех. Вон торопливо перебирает ногами одетый в грязную робу серокожий мужчина с шикарной алопецией, на его руках потертые рабочие перчатки. Но я знаю это лицо, как и любой горожанин, у которого есть дети — это Филипп Гинтроу, владелец и повар кондитерской лавки. Уж ему работать физически на стройке за хлеб насущный просто смешно.

Я грустно вздохнул, закуривая сигарету и констатируя про себя, что ситуацией не владею и не совсем контролирую происходящее. Вокруг разыгрывалась партия, в которой я был лишь пешкой, убийцей ихорников и желтоглазых, с жестко отведенной ролью. А еще есть чертовы заколдованные яйца Мадре, если верить нашему арабообразному архимагу-гоблинофилу. Впрочем, с последними ситуация двоякая и можно понять, почему Ахиол её без особого напряжения отложил. Недавний инцидент с Доннорифтом показал, что для массового выращивания клонов (или эмбрионов) нужна очень солидная материальная база, оборудование и знания. Следовательно, у кого бы не был заветный мясной мешочек с фертильной тканью, воспользоваться им здесь, в Хайкорте, вор не сможет. Продать? Глупость. Ценность тысяч потомков кида-ловкача непредставима. Что можно потребовать за эти яйца? Континент?

Возле заведения Зальцера Херна стоял разумный, который сразу привлек моё внимание хорошо различимой аурой страха. Мужчина лет пятидесяти, больше всего смахивающий на самого обычного человека, растерянно крутил головой по сторонам, дергаясь при виде спешащих по своим делам желтоглазых. Сильно дергаясь. Одет этот необычный индивидуум был в плотные джинсообразные брюки и куртку знакомого мне фасона «бродяга». Только вот эти, измазанные маслом и грязью шмотки для Незервилля были исключительно странной одеждой. Да и поведение самого носителя столь нетипичной одежды было… нетипично. Он таращился на всё вокруг как турист. Очень испуганный турист.

Сначала я хотел понаблюдать за столь странным существом в центре самого закрытого города мира, а потом подумал — а зачем? Я шериф или погулять вышел?

— Сэр? Могу ли я вам чем-нибудь помочь? — смело подошёл я к загадочному типу.

— Ох! — эмоционально выдохнул тот, глядя на меня и пытаясь раздвинуть губы в улыбке. Впрочем, та сразу же замерзла, искривив лицо мужика в гримасе, а тот, отчетливо полыхнув самой настоящей паникой, сделал шаг на неверных ногах назад, вновь отрывисто выдыхая, — Ох!!

— Вы нуждаетесь в помощи? — осведомился я, оставаясь на месте. Мужика трясло, он источал ужас почти как Суматоха при виде меня.

— Эт-ти гла-за…, - заикаясь, пробормотал мой слегка странный собеседник, — В-ы… вы… Ма-ма-магнус Кри-кригс?

— Да, — недоуменно пожал я плечами, — К вашим услугам.

— С-самый ра-разыскивае-мый Д-должник… в мире! — выдохнул продолжающий трястись мужчина, заинтриговывая меня уже до предела. Какой-либо опасности я в нём не видел, но уже точно был уверен, что это лицо в Хайкорте новое. Совсем новое. Так вот ты какое, «очевидное-невероятное».

— Сэр, предлагаю вам зайти в это заведение, пропустить по стаканчику горячительного, а затем немного поговорить, — выдвинул я предложение, указывая рукой с зажатой в ней сигаретой в сторону «Теплого приюта», — По-моему, вы сейчас нуждаетесь в хорошей порции крепкого алкоголя.

Мужчина в грязной промасленной одежде неверяще на меня посмотрел, затем, запихнув руку в спутанную шевелюру, резко и нервно почесал затылок. Затем, спустя несколько секунд, судорожно кивнул.

Атмосфера «Теплого приюта», как и налитые Херном сто грамм коричневого крепкого виски, хорошо встряхнули необычную личность, но сразу её в порядок не привели. Мужчине понадобилось принять еще два раза по столько же, чтобы перестать пялиться на меня, что-то беззвучно шепча под нос. Я безмятежно курил, ожидая, когда его отпустит, поглядывая на безмерно удивленного полуэльфа-полугнома. Зальцер всем своим видом молча кричал о том, что это посторонний! Чужой! Не из Хайкорта!

Разговорить чужака ничего не стоило. Не успели последние сто грамм булькнуть в его желудок, как того прорвало. А вот от поведанной истории конкретно поплохело не только мне, но и владельцу заведения, гревшему, по своему обыкновению, уши.

Мужчину звали Йобаддайя Дрейн, и он был, ни много, ни мало, самым обычным машинистом самого обычного поезда на самом необычном маршруте. Проще говоря, именно мастер Дрейн был ответственным за доставку к крепости-вратам Хайкорта составов с товарами, а также за доставку выгруженного из города добра обратно, к одной из узловых станций, пути от которой отходили ко всем мало-мальски значимым городам и портам Союза Равных. В течение 18 лет машинист Дрейн водил составы по практически прямой ветке, не знал горя и был вполне счастлив, пока…

— Это был последний состав, мастер Криггс, — делился Йобаддайя, — На Эласте снова война! Всё побережье в огне! Трант, Кригстан, Тирвильское княжество, даже конфедерация Барджайя! Их войска осаждают Союз Равных, а города бомбардируют города западных эльфов! Эласта в огне! Когда я рассказал всё это тем страшным парням в крепости, они запихали меня на ваш внутренний поезд! А затем — просто бросили здесь!

— У вас есть семья, мастер Дрейн? — осведомился я ради проформы.

— В-взрослая дочь, — тяжело сглотнул мужчина, — Выдал замуж.

— Скорее всего, вы её больше не увидите. Из Хайкорта дороги нет.

В ответ на это мужик лишь высадил еще стакан, в который, правда, было налито лишь на донышке, а потом сказал, что об этом не жалеет. Мол, они уже давно не виделись. А вот собственная судьба его интересует более чем, потому как он понятия не имеет, что ждать от будущего. А затем, внезапно осмелев, он поинтересовался:

— А п-правда, что за вас, мастер Криггс, дают три веса в серебре?

— Да, — пожал я плечами, — Станислав Аддамс готов столько заплатить за мой труп. Я чуть не убил его дочь.

— С-суматоху? Аврору?

— Ага.

— И… извините, но как… как власти города к вам относятся? Вы же п-прес…

— Преступник?

— Д-да…

— Потому, что другой преступник назначил награду за мою голову?

— С т-такой с-тороны я не с-смотрел…

— Ничего страшного, мастер Дрейн. Любой разумный, видящий перспективу получить более центнера серебра с радостью назовёт Должника преступником. Думаю, нам с вами сейчас стоит навестить мэра этого города. Думаю, что ему необходимо выслушать ваши новости как можно скорее.

Мужчина содрогнулся, а затем, лихорадочно покивав, неуверенно поднялся из-за стола. Правда, не успели мы с ним дойти до дверей заведения, как сзади раздался ровный, но какой-то… вредный голос Херна:

— Шериф Криггс, — проговорил хлебосольный хозяин, держа в раздвинутых руках немалое такое белое полотно, на котором крупными буквами было написано: «СДОХНИ», причем еще почти свежей кровью, — Вам просила это показать мисс Аддамс.

— Надеюсь, что это не кровь невинности мисс Хиггс, — индифферентно хрюкнул я, заставляя Херна с испуганным воплем выронить наволочку.

— Шериф Криггс…, - тем временем пробормотал ушедший в аут машинист, — Мисс Аддамс… Суматоха же, да? Суматоха… Куда я попал…

— Мастер Херн, у вас можно будет одолжить большой таз? — тем временем осведомился я, — Имею желание кое-что постирать… под окнами мисс Аддамс.

— Не думаю, что это будет уместно, шериф, — тут же скис полугном.

— Ну тогда ждите меня в гости с моей зеленой пассией! — искренне улыбнулся я, добавляя, — Или с двумя!

— Таз будет! — тут же было дано твердое обещание.

Вот так-то. Я, конечно, сторонник демократии, но в моей войне с Суматохой каждый, кто не союзник — тот враг!

Правда, шутка и на пять процентов не разрядила ту тревогу, что возникла у меня от услышанных новостей. Цивилизованные страны всё-таки решились устроить реконкисту (точнее — реколонизацию) Эласты. Подавить когда-то брошенные и обособившиеся колонии и нагнуть местное население… плюнув на угрозу Хайкорта. Вместе с новостями о «стройке» это крутилось в моей голове, как кот, незаметно попавший в барабан стиральной машины. Нужно было срочно к Ахиолу.

А в кабинете мэра я окончательно потерялся. Кроме самого шестирукого хозяина, сразу своим видом доведшего бедного машиниста до дрожи и икоты, там также присутствовали братья Трайкеры, стоящие с самым официальным выражением на мордах лица. Это бы меня не смутило, но вот вид зажатой между их тушами Суматохи, имеющей бледный вид и массивные черные наручники на её мерзких бледных лапках, был куда поразительнее.

Отвернувшись от бесящей меня всем своим видом швабры, я раскрыл рот по направлению к богу, намереваясь… впрочем, безуспешно, ибо он вполне бодро начал первым.

— Вы очень вовремя, шериф Криггс, — белозубо улыбнулся (!) мэр, — Я как раз собирался послать за вами. Видите ли, у нас тут на руках происшествие. Госпожу Аддамс требуется арестовать за неподобающее поведение, три провокации массовых драк, несанкционированное убийство опасного ихорника, тем не менее, являвшегося ценным активом города, одну попытку поджога, сексуальные домогательства, незаконное ношение огнестрельного оружия, а также применение опасной магии в пределах города. Будьте добры, приступайте к своим непосредственным обязанностям.

— Соглашение с Алхимиком расторгнуто? — хмыкнул я, проанализировав список «прегрешений» долговязой бледной мыши, непонимающе вертящей головой от меня к мэру.

— Именно так, — еще шире и злее улыбнулся шестирук, — Как и Союзом Равных. Последний перестанет существовать в течение двух месяцев. У Совета Основателей есть мнение, что Станислав Аддамс был в курсе грядущих событий… просто слегка ошибся с расчетами.

Кто-то икнул. Громко, болезненно, даже с подвывом. Кто это был, Дрейн или Суматоха, я уточнять не стал. У меня лицо уже искажалось в кровожадной ухмылке с зубами настежь, которую я адресовал худой как палка длинной девице, предпринимающей попытки спрятаться за спины двух здоровенных желтоглазых орков. Бросив взгляд на моё лицо, девица застыла, вцепившись в рукав Эйджина, как в спасательный круг.

— Аврора Аддамс, — почти пропел я, лучась добротой и состраданием, — Вы арестованы!