Несущий перемены

Глава 29

Смятение в Баялаке эхом отозвалось в Чаролоне. Охранники Йораны доставили их во дворец, но как только они оказались внутри, толпы подступили к самым стенам. Палатон закрыл окна в своих комнатах, отгораживаясь от криков, но они все равно доносились до него. Чаролон не был вновь охвачен пламенем, но ярость и напряженность в него вернулись.

– Как ты можешь отказываться от собственной силы? – тихо спросил Рэнд.

Палатон круто обернулся.

– Я никогда не был способен на такое! Ты исказил мою силу, изменил ее…

– Освободил, – подсказал Рэнд.

– Нет. И ничего хорошего из этого не выйдет.

Рэнд отошел к дальнему окну, глядя на город. За стенами дворца волновалось живое море толпы, видное, несмотря на сумерки.

– Этого ты не знаешь.

– В самом деле? Не знаю, о чем ты думал, но ты никого не преобразил. Малаки использовал тебя, бездумно пренебрегая твоей жизнью, выставив тебя перед чоя, которые отчаянно жаждут какого-то чуда, любого, чтобы изменить свою жизнь…

– В том, что я делал, не было ничего дурного! Малаки я увидел только сегодня. Тебя там не было, ты ничего не знаешь.

– Я повидал достаточно. Ты более наивен, чем я думал, если не понимаешь, как можно руководить событиями на расстоянии. У него есть власть. Ему было необходимо собрать своих сторонников, и он предпочел сделать это с твоей помощью.

Палатон отвернулся. Он знал свой душевный огонь, знал, на что он способен, и теперь, видя, что сделал Рэнд и что говорят про Преображение, понимал, что случилось самое худшее. Никто из чоя не был преображен, никто не был изменен. Они просто оказались во власти силы Рэнда, верили в то, во что отчаянно хотели верить – худшее из насилий было совершено с самыми лучшими намерениями. Он воздействовал на них бахдаром так сильно, что они поверили в свое Преображение. Проклятие Огненного дома, способность убивать с такой же легкостью, как исцелять! Палатон не мог объяснить Рэнду, что он родился чудовищем, но не мог позволить ему продолжать верить в осуществление пророчества. Это было бы худшей из форм ереси. Но Рэнд ни о чем не подозревал.

– Ты ничего не видел, а понял еще меньше. Мне казалось, я знаю тебя, я думал, что между нами есть связь, и я… – голос Рэнда странно дрогнул. Палатон обернулся.

– Тогда объясни мне.

– Ты станешь слушать?

– Связь исчезла. В Мерлоне, когда я нуждался в ней, я так и не решился позвать тебя. Вероятно, я уничтожил связь, отказавшись от нее – не знаю. Но по своей воле я не хотел бы отвратиться от тебя.

– Тогда ты должен понять, что я не был зачинщиком мятежа в Баялаке – как и Малаки. Все начал Кативар.

– Кативар?

– Да. Он – один из сторонников Чирека. Чирек не знает, почему он внезапно обратился против них, но Кативар разыскал нас и хотел убить. Эта толпа… ты должен понять, Палатон: они ждали меня, даже когда я спал, искали, и задержали Кативара, когда он напал на нас. Мы все спаслись – кроме Сели, – Рэнд проглотил неожиданно подступивший ком. – Это произошло так быстро, внезапно, но бахдар подсказал мне, и когда прорицательница вошла в комнату, приказывая нам бежать, мы опередили Кативара всего на несколько шагов. В том, что это был именно Кативар, нет никаких сомнений. Мы выбежали во двор, забрались в машину, но он успел выстрелить. Я завел летающую лодку в болота, чтобы оторваться от него. Я не знаю, что случилось на улицах после нашего бегства. Кажется, явились стражники, и простолюдинам пришлось драться.

Палатон скептически покачал головой. Он мало что знал о Чиреке и почти ничего – о погибшем чоя.

– Но зачем Кативару было рисковать, нападая на вас и выдавая самого себя?

– А зачем Кативар вывел Ринди к мятежникам? Кто послал тебя в Мерлон?

– Не знаю, кто послал меня в Мерлон, и нам неизвестно, что случилось между Кативаром и Риндаланом во время мятежа. Кативар мог оставить его умирать на улице, но не сделал этого, а привез во дворец.

– Но кто-то же отравил Ринди!

– И опять-таки, неизвестно кто. И зачем. И даже если у нас будут доказательства, чтобы подозревать Кативара, его невозможно обвинить в нападении на тебя. Возможно, он действовал по приказу Йораны, зная, что тебя увезли из дворца. Может, он пытался тебя спасти? Рэнд взглянул на него и покачал головой.

– Я говорю то, что знаю, – упрямо возразил он.

– Недар беспокоит меня гораздо больше этого святоши.

– Святоши чуть не убили нас в Сету. Палатон боролся со смешанными чувствами.

Он уже не знал, как следует поступить в отношении этого чужака, которого он привез на планету. Будь здесь Ринди, он смог бы помочь, но теперь Палатон оказался в одиночестве. Он устало произнес:

– Это моя вина. Учеба отнимает годы, а я выпустил тебя из виду прежде, чем ты ее начал. Я знал, что ты пользуешься бахдаром, знал, что должен делать нечто большее, но ограничивался простыми предупреждениями.

– Это неважно. Изменения должны были произойти, и я получил шанс совершить их.

– Но даже если этот шанс реален, если ты кого-либо преобразил, сколько миллионов чоя, по-твоему, ты сможешь коснуться за двадцать четыре часа?

Рэнд непонимающе взглянул на него.

– Миллионов? За сутки?

– Ровно столько нам осталось до возвращения Паншинеа, а может, и меньше. Он не допустит этого, – Палатон сжал кулаки. – Я не смогу защитить ни нас с тобой, ни их, – он кивнул головой на окно, откуда доносились приглушенные крики толпы.

Следующую его фразу перебил резкий сигнал связи. Рэнд ото двину лея от экрана на случай, если сообщение будет передано вживую, а Палатон подсел к нему, готовясь ответить, и положил руки на пульт.

Экран заполнило гневное лицо императора. Паншинеа, гордый, надменный, красивый, с подчеркнутыми чертами Звездного дома, с яростными зелеными глазами и блестящими золотистыми волосами, уставился на Палатона.

– Я поверил тебе, – произнес император, – а ты – ты меня опозорил!

– То, что ты оставил мне, уже грозило позором, – ответил Палатон. – Ты надеялся, что я сдержу то, что не сумел сдержать ты? – он подождал ответа.

Император прищурился.

– Как только я ступлю на Чо, я объявлю, что лишаю тебя прав наследника. Я уже известил конгресс. Если простолюдины опять взбунтовались, лучше побыстрее ищи себе тихую щель, чтобы отсидеться, потому что в этих мятежах повинен только ты. А твоего друга необходимо уничтожить.

Несмотря на то, что император не назвал имени, Палатон точно понял, кого он имеет в виду.

– Я не буду бороться с тобой за престол, но не позволю залить улицы кровью чоя.

– Я сделаю все, что сочту нужным, – фыркнул Паншинеа и оборвал связь.

Палатон застыл в неподвижности, чувствуя себя побежденным прежде, чем он начал борьбу. Теперь на его стороне не было никого, даже простолюдинов – до тех пор, пока он не отдаст им Рэнда, а этого он сделать не мог, не мог привести свою планету к гражданской войне. Он вызвал Йорану.

Комната оказалась пуста, но для него было оставлено сообщение. Лицо Йораны на экране выглядело усталым и встревоженным, и она все время отводила взгляд.

– Я ухожу, – произнесла она. – Знаю, ты ничего не поймешь, но мне не остается другого выхода, – она вздохнула и исчезла с экрана, не давая никаких объяснений. Экран показал комнату с еще разбросанными вещами и выдвинутыми ящиками. Она ушла.

Рэнд встревожился.

– Она не могла уйти далеко.

– Это неважно. Если она не хочет, чтобы ее нашли, ее не найдут, – он вздохнул, скорбя о своей потере. Ему было некуда обратиться, негде найти приют для себя и Рэнда, кроме одного-единственного дома, который оставался у него и который когда-то его предал…

Палатон вновь включил связь. На экране появилось лицо заспанного чоя.

– Мне нужен приют, – произнес Палатон, не давая чоя времени опомниться. – Я потерял престол.

Последовала кратчайшая пауза, и Хат ответил:

– Тогда приезжай сюда. Голубая Гряда тебя примет.

– Жди нас, – ответил Палатон, выключил связь и повернулся к Рэнду. – Собирайся.

Хат повернулся к Недару, привставшему на диване в другом конце комнаты, вне досягаемости экрана. Алекса еще спала. Наставник протер глаза и заметил:

– А ты гадал, как добраться до него.

– Он сам явится сюда, – усмехнулся Недар. – Он никогда не узнает, что с ним случилось. И когда Паншинеа вернется, он обнаружит Дом, о существовании которого не подозревал. Прежде у нас была только уверенность, а теперь будет власть.

Хат спросил:

– Кто встретит его?

– Я сам, – ответил Недар. – И дам знать другим пилотам. Даже при неожиданном нападении сбить его будет нелегко, – он помедлил и положил руку на плечо Хата. – Ты в порядке?

Заспанный чоя нерешительно взглянул на него.

– Я бы встревожился, – откровенно признался он, – но после случившегося в Баялаке, после слухов, лжи… – его голоса прервались.

Недар утешающе сжал ему плечо.

– Знаю, – произнес он. – Я знаю, что ты чувствуешь, – и он добавил: – Больше он не предаст никого из нас.

Хат поднялся.

– Я приготовлю завтрак. Он нам не помешает, прежде чем мы составим план.

Алекса не покидала теплой постели до тех пор, пока Хат не вышел из комнаты, затем встала, прошла по кабинету и обхватила Недара за талию.

– Что же дальше? – спросила она глухим и хрипловатым после сна голосом.

– Я свяжусь с Витерной и объясню ей, что случилось. Сейчас она не слишком довольна, но я ничем не могу помочь. Мне надо взлетать еще до рассвета. А затем нам останется беспокоиться только о том, сколько времени понадобится твоему отцу, чтобы переправить сюда капсулы.

Она встревожилась.

– А если он этого не сделает?

– Судя по перехваченным сообщениям, его корабль получил только незначительные повреждения. Поверь мне. Если бы абдрелики хотели уничтожить его, они бы сделали это.

– Но…

– Нет. Послушай меня, – уголок рта Недара скривился. – Это означает только, что пока он не приземлится на Скорби, мы должны беречь препарат.

– Он спрятан. Ты доверяешь Витерне?

– Она пожертвует чем угодно, лишь бы оказаться на престоле Чо. Это побудит ее к переговорам с твоим отцом. Иначе она могла бы рискнуть и попробовать синтезировать препарат своими силами.

– Если она получит престол, у нас будет Дом.

Он поцеловал ее в лоб.

– Да. Ты сомневаешься?

– Но на нашем пути встал Палатон.

– Ненадолго.

– Возьми меня с собой.

Он помедлил, выскользнул из ее объятий и взглянул на Алексу в упор.

– Я не собирался этого делать.

– Я тоже хочу почувствовать вкус твоей мести. Мне нужен Палатон, а затем – ГНаск.

Он отвел короткие, кудрявые волосы с ее глаз.

– Пожалуй, ты права, – согласился он. – Зачем отказывать тебе в этом? – и он склонился, целуя ее в шею.

Гатон провел их по туннелю, о существовании которого Палатон не подозревал, и вывел на пустынную улицу, где их ждали быстроходные сани. Палатон помедлил, взглянул на старого министра и произнес:

– Тебе это не повредит?

– Откуда Пан узнает? Во всяком случае, я годами привыкал терпеть его ярость, – Гатон скорчил гримасу. – Он не сможет бежать из Чаролона или с Чо без меня, и знает об этом. Я могу попросить помощи у Ринди или угрожать ему преследованием до конца жизни. Ринди боится меня больше, чем Паншинеа. А теперь бегите, пока толпа не узнала, где вы.

Рэнд оглянулся.

– Они уже приближаются, – сдавленным голосом заметил он.

Гатон подтолкнул Палатона к машине и тот сел сзади. Рэнд взобрался на переднее сидение, рядом с пилотом, который тут же погнал машину на бешеной скорости.

Рэнд смотрел вперед, но видел только себя самого и Палатона. Как и говорила прорицательница, он был одинок на Чо и осужден только за свою инородность, безо всякой вины. Палатону тоже приходилось спасать свою жизнь и бахдар – до того момента, когда он сможет вернуть его.

Ему никогда бы не хватило смелости сделать со своим душевным огнем то, что делал Рэнд.

Сани свернули к аэродрому неподалеку от Чаролона. Вблизи от ангара стоял глиссер.

Рэнд поежился.

– Нас повезет Руфин? – прокричал он, пересиливая ветер, уносящий голос.

Голоса Палатона отдались гулом в его ушах.

– Нет. Мне не нужен бахдар, чтобы вести такой корабль, и я не хочу втягивать ее в наши беды.

Машина остановилась у края полосы. Рэнд вылез.

– Отпусти меня, – попросил он, когда Палатон взял его за руку и повел к глиссеру.

– Что?

– Малаки и Чирек меня спрячут.

Лицо пилота замкнулось, в его глазах блеснул гнев.

– Это не выход.

– Для тебя – да, но не для меня.

– Ты поедешь со мной, туда, куда и я.

Рэнд медленно покачал головой.

– Сила есть только во мне, Палатон. Не заставляй применять ее.

– Не хочешь ли ты преобразить меня? – насмешливо произнес Палатон.

– Я готов даже ударить тебя, если это поможет. Но вряд ли только простолюдины слепы. Ты тоже. И ты, и все чоя из Домов, непоколебимо верящие в свое превосходство. Вы относитесь к низшим классам Союза как к своей собственности. Вы ввели социальное расслоение и привилегии, хотя у всех должны быть равные возможности. Я дал им то, что было отнято у чоя.

– И за это Паншинеа с удовольствием съест тебя на завтрак, – ответил Палатон и потянулся к Рэнду.

Рэнд протянул руку, и они ударились, как скрещенные мечи, высекая голубые искры. Это был бахдар Палатона – он чувствовал его, сладкий, как мед, и яркий, как молния. Он выплеснулся, окружая их зарядом энергии. Палатон устремился к нему и схватил свою силу, забирая ее обратно.

Рэнд чувствовал, как сила уходит из него, и вздохнул. Палатон ощущал, как она вливается в него, и принимал ее, вожделея. Более того, он был счастлив отнять ее у Рэнда, как смертоносное оружие у ребенка, который способен уничтожить с его помощью все, что только сможет. Не задумываясь больше о том, что это такое – эликсир или яд, Палатон просто выпил ее. Он забрал свою силу, не вспоминая о генетических качествах, связанных с ней. Он просто хотел ее, хорошую или дурную, потому, что она была его частью и больше он не мог без нее обходиться.

Бах дар заполнил его. Палатон пошатнулся, приняв его, чувствуя гул в ушах. Его потряс шок. Рэнд издал тихий возглас и съежился у его ног.

Палатон опустился на колени рядом, чувствуя, как беспорядочно бьется в груди человека сердце, поднял его и перекинул через плечо. Он направился по полосе, снова ощущая себя тезаром.

Руфин услышала шум глиссера, разогревающегося на поле у Чаролона. Она оставила свою работу в ангаре и открыла бахдар, пытаясь узнать, кто бы это мог быть. Уловив присутствие Палатона, она отбросила инструменты, понимая, что он улетает заблаговременно, не дождавшись прибытия Паншинеа.

Пилоты считались нейтральными лицами, поддерживающими верность только Дому, в котором родились, но забывающие о ней ради космоса и лабиринтов Хаоса, которые они пересекали. Но есть случаи, сказала себе Руфин, когда от чоя требуется преданность, и это как раз один из них. Она не собиралась отпускать Палатона одного, без защиты.

Поднявшись, она прошла в кабину и разогрела двигатели. Вскоре она тоже устремилась в небо, двигаясь по следу, оставленному глиссером Палатона. До нее доносились возбужденные приказы зайти на посадку, но она выключила связь и продолжила путь в молчании. Земля внизу погрузилась во мрак, ночь на ней казалась вечной.