Несущий свет

Главы 13 - 16 Задраены верхние люки

13. ЗАДРАЕНЫ ВЕРХНИЕ ЛЮКИ

Остров Мисима при взгляде из космоса похож на головастика, обращённого головой на восток, а длинным гористым хвостиком в сторону Новой Гвинеи, до которой 110 миль. Островок совсем не велик, двадцать две мили в длину и десять в самой широкой части его «головы». Он был бы одним из сотен подобных островков этой части Тихого океана, если бы в конце девятнадцатого века здесь не обнаружили золото. Да ещё и с возможностью добычи открытым способом.

К несчастью островитян, золото притягивает любителей лёгкой наживы и авантюристов всякого рода. Таким оказалось и японское правительство во времена Второй Мировой. Во время знаменитой битвы в Коралловом море на Мисиму пришёл японский лёгкий крейсер «Юбари». Корабль специально завернул в порт Бвагаойа, чтобы забрать подготовленный к отправке в Австралию груз золота общим весом в семьдесят тысяч унций. Японцам удалось быстро найти и погрузить драгоценный товар, но удача отвернулась от них. По неизвестным причинам судно затонуло той же ночью, не успев даже отойти от западной оконечности Мисимы. Соломоново море суровое. Геологическая активность крайне высокая. Целые хребты опускаются и поднимаются в силу тектонических процессов. Вот и японские моряки попали в такую передрягу.

История этого уникального в своём роде ограбления мало известна широкой публике, но некоторые искатели сокровищ всё же пронюхали о ней и пытались искать тот самый «Юбари». Повезло, как это часто бывает в истории, совершенно случайным людям. Компания австралийских дайверов, погружаясь в пучину вод в поисках новых радужных коралловых садов, однажды наткнулась на лежащий на самой кромке Южной впадины и шельфа японский корабль. Они и обнаружили там золотой запас. К несчастью, эта находка обернулась для них гибелью от рук расколменов Питера Мозеса.

***

В ноябре 1984 года в самом начале сезона дождей у крайней западной оконечности островка Мисима проводилась операция. Секретная. Как положено для всякой порядочной секретной операции, не знал о ней на Мисиме только ленивый. А бригадир рыболовного кооператива общины Эбора, этнический негритос-табиро по прозвищу Биг Босс, ленивым себя не считал. Он был ловким пройдохой, общительным, и хитрым. В рыболовном бизнесе общины Эбора отвечал за сбыт улова. Община, благодаря его талантам, процветала, если так можно сказать о четырёх моту, ведущих практически первобытный образ жизни. Основным их занятием был сбор и ловля всякого морского хабара из прибрежных вод Мисимы. В быту бригадира звали просто Биг, и это его вполне устраивало, тем более кроме рыболовства он ухитрялся заниматься всем, что попадало ему на глаза, от скупки краденого до сотрудничества с Австралийской полицией. Сейчас он делал вид, что проверяет ловушки для омаров, в то время, как сам внимательно наблюдал за красивым тридцатифутовым катамараном-проа, расположившимся в полукилометре от мыса Эбора.

Биг уже познакомился с одним из главарей этой странной компании, крепким мужиком по имени Хохеэрэ Папетеа. Когда команда катамарана сходила на берег, чтобы пополнить запасы, Хохеэрэ как раз отдавал команды и привычно распоряжался действиями остальных. Он оказался арики острова Киривина, с какой-то неясной целью пришедшего на красивом проа к Мисиме. Как не расспрашивал Биг о цели визита, Хохеэрэ всегда переводил разговор на посторонние темы. Кроме него в странную компанию входили ещё несколько фигур, из которых наибольший интерес вызывал здоровый и чёрный, как и сам Биг, мужчина в жилетке защитного цвета с множеством карманов. Внешностью он сильно смахивала на портрет знаменитого криминального лидера «морских дьяволов» дона Петера Мозеса, чьи головорезы контролировали округу.

Ещё две странных персоны, не такие чёрные, как мелано, но всё равно не белые и не китайцы. Самым забавным в этой парочке то, что они не носили никакой одежды, даже лава-лава[1]... Да что там лава-лава! На высоком мускулистом парне не было даже катека[2]. Так он и ходил, с болтающимся внушительным мужским достоинством между ног. И никакой татуировки, что тоже очень странно и непонятно для любого канака. Ну, прямо как дети малые. Бигу, как и всем мелано, тоже нравилось расхаживать в свободное время нагишом, но в присутствии подчинённых, демонстрировать телеса, казалось слишком легкомысленным. Впрочем, нагота нисколько не мешала ни ему, ни арики Хохеэрэ. В этих краях с детства привычны к виду нагих людей обоего пола.

Зато и мужчина, и женщина были очень сильны физически. Высокая, курчавая и мускулистая молодуха настолько легко управлялась с флягой в десять галлонов, что Биг подумал, что неплохо было бы сделать её третьей женой.

Стоило проа встать на якорь в миле от берега, как сразу под воду ушли трое. Месяц назад здесь же стояли австралийские дайверы, и Биг тоже продавал им всякую снедь. Те парни, похоже, нашли что-то интересное, так как свалили очень быстро. Биг тогда наблюдал за ними. Три погружения и на этом всё. Ушли в ночь, наплевав на штормовое предупреждение. Странно это всё. Вот и эти. Только прибыли, сразу – под воду. Нет бы рыбки, курицы, бананов прикупить. Хотя бы пива...

Потом к ним присоединился какой-то до черноты загорелый оззи. Прилетел такой важный на собственном самолёте. Самолёт поставил в соседней бухте и пообещал хорошо заплатить, если самолёт останется целым. Парни из бригады Бига позарились на лёгкие деньги и теперь отгоняют любопытную малышню. Совсем недостойная мужчины работа.

***

Теплый ветер лениво хлопал полотном паруса проа, стоящего на рейде у мыса Эбора, самой оконечности острова Мисима. Над топ-бриджем[3] катамарана принадлежащего Хохеэрэ, для укрытия от дождя натянут полотняный навес. Под навесом, за круглым грубоватым, но по-своему эстетичным деревянным столом, разместились в бамбуковых шезлонгах пять человек. Четверо мелано и один оззи, но почти такой же чёрный. Последний чертами лица и рыжими волосами относился скорее к нордическому типу. По одёжке он тоже довольно сильно отличался от остальной компании. Белые холщовые штаны и белая, выгоревшая на солнце, футболка с чёрной надписью “Sydney University” резко выделяли его из общей компании.

Лёгкое пальмовое пиво, кофе, блинчики из саго и бананов украшали скромный стол. Гости довольствовались энергетическими таблетками. Кроме того, земляне обратили внимание, что ни Сол, ни Оллиса не уединяются, чтобы справить нужду. Поначалу это удивило всех, но потом списали на их инопланетное происхождение и решили не приставать с нескромными вопросами.

Самым чёрным среди всей компании был Петер Мозес. Три дня назад банда понесла настолько сильные потери, что можно считать её полностью уничтоженной. Конечно, на территории Папуа-Новой Гвинеи ещё бродили не успевшие к побоищу одиночки, но пользы от них дон не видел. Сейчас Мозес надеялся только на то, что его новые компаньоны обойдутся с ним милостиво. Он предполагал, что ему сохранят жизнь, наблюдая за поведением новых знакомых. Они, конечно, вели себя иногда очень странно, но в целом логика в действиях присутствовала. И согласно ей бессмысленное убийство парочке претило.

Главная странность заключалась в том, что они совершенно не понимали силы денег. Мозес сначала очень удивился этому. «Взрослому человеку не понимать, как работает главный инструмент обмена, – думал он про себя, – всё равно, что не уметь плавать для канака». Ему всё чаще приходила в голову мысль, что эту неосведомлённость хорошо бы использовать в своих целях. Тем более и тробрианский арики тоже не очень силён в финансах. Останавливало закоренелого бандита только то, что пришельцы обладали исключительно мощным ману[4]. Иначе никак невозможно объяснить наносимые ими удары на приличной дистанции. При этом им не надо совершать какие-то ритуалы, устраивать пляски, как делали местные накато[5]. Колдовство всегда при них и действовало безотказно. Кроме того возможности их организмов просто поражали. Так, например, в первый же день по прибытии в бухту, Сол и Олли без каких-либо аквалангов отправились на поиски затонувшего судна и пробыли под водой часа три без каких-либо последствий. Они показывали ему специальные устройства, которые они называли странным и непонятным словом «реструктуризаторы», и всё время носили в носу, но Мозесприписывал это колдовским силам.

Сейчас вся компания вместе со старинным приятелем и напарником Мозеса по имени Генри Флинт, обсуждали технический вопрос подъёма золота. Генри был урождённый оззи из самого Сиднея, но осел почему-то в городишке Куктаун. Он помогал Мозесу в легализации его доходов. Обналичить бесхозное золотишко ему показалось не самой сложной задачей, но для того, чтобы посмотреть процесс подъёма он не поленился прилететь на собственном «Maule М6-235»[6] к Мисиме и теперь на правах равноправного партнёра «дона», пытался контролировать действия компании. Предстоящий куш его вдохновлял, поэтому он смотрел сквозь пальцы на странности всего, что происходило вокруг.

За прошедшие с прибытия дни Сол и Оллиса, с помощью приборов эзотерископа звездолёта, нашли затонувшее судно. Отметили место буйками весёлого красного цвета из парадного лава-лава Хохеэрэ. Тот сначала сопротивлялся, но немного подумал и присоединился к голой компании.

Как объяснил Сол, японцы долго не могли обнаружить судно, потому, что из-за отголоска Каледонского землетрясения тридцать лет назад, участок дна, на котором лежит корабль, опустился и оказался в тени обрушившегося кораллового рифа. Дайверы натолкнулись на него случайно, охотясь на мелких акул. Они сумели привязать место к береговым ориентирам, но точностью такая привязка не блистала. Зато эзотерископ минойцев позволил прямо из космоса легко отличить природные объекты от артефакта и определить точные координаты.

Потом Сол проник во внутренние помещения, долго блуждал там, пока не наткнулся на тяжёлые мешки с небрежно намалёванным значком 金[7] на каждом. Благо, что минойцы не нуждались в запасах воздуха для дыхания. Он заметил один уже вскрытый, и интуитивно догадался, что это и есть искомые сокровища. Заглянув в мешок, обнаружил там крупнозернистый песок. Это и было то, что они искали.

По словам ювелира из Порта-Морсби, которому Мозес показывал образцы дайверского песка, золото было не самой высокой пробы, но и не самой низкой. Вполне достойная – 855. При стоимости чистого золота 350 долларов за унцию, находка тянула общим счётом больше чем на 10 миллионов зелёных!

Эти подсчёты не давали покоя алчной натуре Мозеса, но, чтобы не спугнуть такую жирную добычу, он вёл себя тише воды и ниже травы. Старался быть максимально полезным для гостей из космоса. Едва ли не на изнанку выворачивался, стараясь угодить и угадать. Но всё время в голове просчитывал, как бы ему от них избавиться.

После жестокого поражения на Тробриане Мозес, потеряв большую и лучшую часть бойцов, потерял и право голоса среди подобных гангстерских шаек Папуа. Всё бы ничего, с этим он бы смирился, но он потерял и свою долю в общаке. Теперь рассчитывать на помощь других гангстерских шаек он не мог. Пока не наберёт и не покажет в действии новую армию. А это требовало и времени, и ресурсов. Ресурсы он как раз надеялся получить, заполучив себе хотя бы часть найденного золота. Ведь даже с учётом взяток, которые придётся платить, чтобы обналичить драгоценный песочек, получалась вполне приличная сумма. А пользуясь неосведомлённостью космических гостей в финансах, можно было надеяться на солидный навар.

Между тем за столом неспешно тёк философский диспут на тему организации общества. Минойцы старались донести до местного населения преимущества своей системы. Земляне же по мере сил старались отстоять собственные представления. Ведь то, что предлагали пришельцы, им совершенно не нравилось. Даже, несмотря на простоту нравов, царившую на Киривина и в Папуа.

– Ты, Сол, говорил, что у вас нет собственности. Всё, что у вас построено, всё, чем вы пользуетесь – общее. Так? – Генри хитро прищурился и выпустил струю дыма от добротной сигары.

– Так и есть! Вот давай спросим у Хохеэрэ, у него большая семья, четыре жены, много проа, много фаре. Я не очень понимаю, почему женщины, с которыми он вместе живёт, называются как-то по-особенному[8], но пусть. Хохеэрэ, скажи нам твоими проа и прочими вещами, что есть в твоей семье может пользоваться любой из её членов?

– Конечно, нет! – рассмеялся Хохеэрэ, хлопая себя по коленям. – Без моего разрешения никто не может пользоваться ничем, кроме носильной одежды и каких-нибудь дешёвых украшений. Во всё вложены усилия всей семьи, поэтому хоть проа и фаре принадлежат моей семье, но всей семье в целом. Поэтому распоряжается всем добром тот, кто внёс больший вклад. Сол, ты сам подумай. Помнишь, вчера ты нам рассказывал какой у вас классный космический проа?

– Помню, рассказывал...

– Как ты уверял нас всех только что вы там все одна большая семья. Так?

– Так оно и есть. Можешь не сомневаться, каждый из нас любит, уважает и ценит остальных по-семейному.

– Тогда скажи, можешь ты пользоваться звездолётом по собственному желанию?

– Конечно, нет. Только капитан руководит воплощением его в жизнь. Но у каждого из нас есть право вносить на общее обсуждение любые предложения.

– И это вас всего сколько?

– Двенадцать человек. Я понял твою мысль. Ты хочешь сказать, что при много миллиардном населении договориться невозможно. Я правильно тебя понял?

– Приятно разговаривать с умным человеком, – заметил Генри, снова затягиваясь сигарой. – Всё понимает с полуслова.

– Так вот, для общих вопросов у нас существуют общие выборные органы управления. Они многоступенчатые, что позволяет передавать ответственность за глобальные решения на самый верхний – цивилизационным уровень.

– Вот-вот! Выборы-шмыборы, советы-шмометы, – опять рассмеялся Хохеэрэ. – Знаем мы всю эту лживую систему. На самом верху всегда оказываются самые тупые, хвастливые и жадные. Генри, ты согласен со мной?

– Точно, бро! Так оно и есть. Какой же нормальный канак согласится проводить время в скучных разговорах? Только глупый и жадный.

– Вот скажи, Сол, ты бы согласился вместо того, чтобы заниматься твоим любимым делом, сидеть и решать какие-то общие проблемы.

– Конечно, я бы согласился, если бы меня выбрали, – ответил Сол. – Это сложно представить, потому что у нас ещё на этапе зачатия формируется нужное количество тех или иных специалистов.

– Ты об этом не рассказывал... – удивлённо выпучил глаза Хохеэрэ Папетеа. – Так вы вообще с рождения лишены выбора? Тебе повезло, ты стал тем, кем ты стал и тебе это нравится, а как быть тем, кто родился, допустим, ассенизатором? Согласись занятие необходимое, но не очень приятное.

– Чем занимается ассенизатор?

– Убирает говно в городах и деревнях, где нет систем канализации.

– Когда-то давно, до развития самодействующих машин наши предки решали эту проблему очень просто: – рутинные, вредные и неприятные работы выполнялись по согласованному графику по очереди.

– Что-то я ступил, – почесал в затылке Хохеэрэ. – У меня в семье также устроено. Правда, дети дерутся иногда, но тут уж никуда не деться, дети должны драться. Ваши дети дерутся?

– Для этого у них есть специальные игры. – Ответила Олли. – Например, валаподихерью. Две команды должны протолкнуть в ворота противника тяжёлый мячик, любым способом. При этом разрешены любые приёмы и удары. Игра очень хорошо воспитывает презрение к боли и тренирует командный дух.

– У-у-у! Хорошая игра. Да! А как в семьях? Тоже любые удары и приёмы?

– У нас дети в семье не живут, у нас нет семей, в вашем понимании. Когда вся планета, вся цивилизация – одна большая семья...

– Ужас какой! – опять выпучил глаза Хохеэрэ. – Вы отнимаете детей у матерей и воспитываете в каких-то общественных заведениях? Бедные вы несчастные!

– Никто ни у кого ничего не отнимает. Матерей у нас не существует, как и отцов.

– А откуда же у вас берутся дети? Их же должна женщина выносить и родить. Вот эта женщина и называется во всём мире матерью. Разве не так?

– Да, у нас когда-то давно, около тысячи лет назад тоже существовала такая система. Великий учёный Ксенон Эфевритис разработал, а его ученики и последователи внедрили процедуру искусственного оплодотворения и вынашивания человеческих особей. С тех пор жизнь женщин сильно упростилась и заиграла совершенно новыми красками. Мужская, впрочем, тоже.

– Вы сознательно лишили себя счастья материнства? – теперь удивление проявилось и на лице, сохранявшего до этого спокойствие, Генри Флинта. – Сыновней и дочерней любви тоже нет... И вы хотите, что бы на Земле последовали вашему примеру? Надеюсь, у вас это никогда не получится. Люди просто на это никогда не согласятся.

– Наверное, в чём-то вы правы, предкам пришлось чем-то пожертвовать, но зато мы получили народ готовый к любым испытаниям, любым подвигам, без оглядки на близких, которых вы называете сыновьями и дочерями. – Сол ответил после достаточно длительного молчания. – Могу сказать вам на собственном примере. Поскольку у меня нет ни родителей, ни детей, как и у остальных моих сограждан, то я и не подозреваю, что вы имеете в виду, говоря о сыновней любви. Счастье отцовства тоже мне неизвестно, поэтому я не вижу смысла сожалеть о том, чего не знаешь и не узнаешь никогда. Зато у меня миллиарды братьев и сестёр.

– Ради какого-то мифического родительского счастья, мучиться, вынашивая в себе человеческого зародыша? Ну, уж нет. – С вызовом бросила Оллиса и, грациозно оттолкнувшись от борта, прыгнула в море. Её мускулистое тренированное тело вошло в воду как нож в масло.

– У тебя красивая женщина, – одобрительно поцокал языком Хохеэрэ Папетеа и похлопал Сола по плечу. – Глупая, впрочем, как и ты, но тут уже ничего не поделаешь. Видать вас так воспитали.

– Господа! – отвлёк собравшихся от беседы голос Петера Мозеса, – мне кажется к нам гости.

Он перегнулся через борт к каноэ, управляемому чёрным круглым человечком в лимонной футболке. Футболку украшала надпись белыми буквами «Welcome to Papua» на фоне чёрно-красного флага. Из глубины каноэ раздавался поросячий писк и кудахтанье кур.

– Алоха, Биг! Здорово, что ты сам припёрся, – Крикнул он бригадиру, который сам вызвался снабжать гостей провизией. – Вот только нам твои куры не нужны, но у меня к тебе дело на сто баксов.

– Это, смотря что, – осторожно ответил тот. – Ты Мозес, безусловно, дон уважаемый, но я человек маленький... рыбу-краба-омара из моря таскаю. Ты сначала скажи, что тебе конкретно надо, а я тогда тебе отвечу сто это баксов или я тебе вообще за красивые твои глазки сделаю и цента не возьму.

– Есть в вашей деревне моторная лебёдка? – не стал больше упражняться в словоблудии Мозес. – Достаточно даже не очень мощной, чтобы тонну потянула.

– Есть, конечно, и у каждой семьи. Надо же нам наши проа на берег вытаскивать. Руками то замаешься. Вот у меня старенькая британская «Катерпиллер», но тянет пару тонн легко...

– Мужик! Тебе повезло! – хлопнул Бига по плечу Мозес. – Сдай её нам в аренду, на один день, и получишь сотку.

– Начерта мне ваши бумажки? В нашей деревне и лавки то нету. Сто баксов деньги хорошие, никто не спорит, но лучше в жидком эквиваленте.

– Галлон домашнего рома тебя устроит?

– Два и по рукам! – жадно загорелись глаза Бига, страстно любившего пропустить стаканчик. – И один авансом.

– Так не пойдёт, – ты же забухаешь и забудешь, что обещал. Ищи ветра в море.

– Если захочешь, то найдёшь, – упёрся рогом Биг. – Любого прохожего спросишь, здесь Бига Босса все знают.

– Хорошо! Три галлона. Только после возвращения тебе твоей чудо техники. Точка! – отрезал Мозес, давая понять, что торг на этом завершился. – Если хочешь принять, то греби быстрее за лебёдкой. Если сегодня дело сделаем, то уже вечером получишь награду за труды.

Биг Босс последние слова уже не слышал, он активно заработал веслом, направляя каноэ к берегу. Выпить он, как и все папуасы, был не дурак.

***

Уже через час на берегу, прямо напротив катамарана, с которого странная компания за каким-то дьяволом ныряла в море, затарахтел двигатель старенького трактора, притащившего не менее старую лебёдку. Механизм, похоже, помнил ещё матросов кайзера Вильгельма, но скрипел исправно.

– Придётся к берегу швартоваться, – недовольно проворчал Хохеэрэ. – Боюсь, слишком много народу узнает, что мы тут что-то тянуть собираемся.

– Не бойся, все уже узнали, – рассмеялся Мозес. – Ты же ещё вчера захотел получить запас продовольствия и воды. Биг нам всё доставил. Он, конечно, обещал никому ни слова, но я канака знаю. Что бы они ни обещали, чем бы ни клялись, всё равно разболтают. Да и бес с ним. Мы же не будем светить золотишко. Думаю, что лучше будет даже рассказать часть правды. Например, что мы хотим что-то поднять... Пусть думают, что крейсер. У нас не получится, но все будут довольны.

Он прервал пространные рассуждения, услышав вопли чёрного коротышки с берега. Мозес в ответ помахал рукой, и хлопнул по плечу Хохеэрэ.

– Давай, твоё величество, поднимай якорь, и к берегу. Лебёдка с берега тянуть не сможет. Сейчас погрузим на твоё проа, вернёмся и приступим, наконец, к самому интересному в этой истории. Что-то она подзатянулась, правда, Генри?

– Согласен, дельце и в самом деле что-то застряло, – Генри привычно затянулся неизменной сигарой. – Мне сегодня хорошо бы уже оказаться в Брисбене, но боюсь, что это так и останется...

– Кончай болтать, Генри! Лучше помоги арики, а то он уже смотрит на нас как на будущее жаркое.

Ещё через четверть часа катамаран благополучно причалил к берегу. С криками, кряхтением и руганью лебёдку взгромоздили на топ-бридж и сели перекурить.

– Друзья, можете мне объяснить одну штуку? – обратилась к разлёгшимся на настиле мужчинам Оллиса.

– Смотря какую, ты спрашивай, мы что-нибудь всегда ответим, – ухмыльнулся Генри. – Даже если не знаем, то соврём.

– В чём ценность того золота, которое мы сейчас будем поднимать? Да, это довольно редкий металл, химически устойчивый, но мне кажется его ценность у вас, жителей Земли, преувеличена.

– Вот потому, что преувеличена, как ты, Олли, правильно сказала, оно и ценится, – Мозес уже успел перехватить инициативу, и из пленника превратился почти в равноправного партнёра. – Всё дело в том, что золото легко меняется на любой другой товар. При этом не портится. В то время как никакой другой товар, таким свойством не обладает. Даже доллары, которые подвержены всяким рыночным колебаниям.

– Скажешь тоже, никакие! – Перебил его Генри Флинт. – Ты забыл о серебре, платине, алмазах и всё такое... И вообще, что-то мне неуютно стало. – Он пошевелил в воздухе пальцами, изображая нечто растворяющееся.

– Нет, не забыл, просто всё тобой перечисленное, можно в каком-то смысле считать условным «золотом». У всего этого те же самые свойства.

– Я, кажется, поняла! – всплеснула чёрными руками Олли. – Поскольку вся ваша цивилизация состоит из отдельных враждебных друг другу индивидов, вы вынуждены меняться между собой тем, что лучше получается, а чтобы процесс обмена сделать проще, договорились ценность всего соотнести с золотом. Правильно?

– Смотрите! – Мозес показал пальцем в небо. Там, истошно крича, носилась стая никобарских голубей. – Чего это голуби раскудахтались? Что-то мне это не нравится.

Никто не обратил на его слова внимания.

– Умная девочка! Ты правильно догадалась, – похвалил снисходительно Мозес. – Но хватит болтать! Пора сменить Сола, пусть он немного отдохнёт. Тем более что тебе с ним предстоит самая ответственная работа.

Через час первая сотня пятифунтовых мешков с драгоценным песком громоздилась на палубе катамарана. Работа по подъёму шла споро. Японцы словно специально позаботились об искателях сокровищ, упаковав золото в удобные для переноски мешки. Ещё через час над водой появились чёрные курчавые головы Сола и Олли, доложившие, что в камере ничего не осталось.

Между тем окружение менялось с пугающей быстротой. Воздух наполнился удушливой влажной жарой. Нижний край облаков у кромки моря мерцал красными всполохами, будто отражая гигантский пожар где-то за горизонтом. Под низко висящими тучами выписывали круги, громко горланя, стаи птиц. Летучие лисицы, которых на Мисиме огромное количество, закладывали резкие виражи у самой морской поверхности. На душе у всех присутствующих становилось всё тревожнее.

Внезапно Мозес схватил скубу, крича сердито Генри, чтобы тот помог. Тут же, не дожидаясь, когда тот сориентируется, начал напяливать на себя баллон, путаясь в ремнях и шлангах. Австралиец помог шефу застегнуть компенсаторный жилет, глянул мельком на регулятор и октопус и легко шлёпнул Мозеса по плечу, благословляя на погружение. Тот неуклюже повернулся спиной к борту и завалился, неловко махнув в воздухе ластами.

– Чего это наш Мози подорвался? – спросил удивлённо Хохеэрэ. – Сидел вроде бы спокойно, что-то подсчитывал, и вдруг рванул, как ошпаренный.

– Сам не пойму, – пожал плечами Генри. – Надеюсь, с ним ничего не случится. Мне показалось, у него регулятор барахлит.

– Так зачем отпустил?

– Попробуй Мозеса не отпусти... Потом будешь зубы считать, а услуги стоматолога в Австралии не дёшевы. Мозес хоть и потерял «армию», но кулаки-то при нём. Может, решил проконтролировать, не осталось ли чего-то на кораблике.

– Сол должен проверить, – присоединилась к разговору Олли. – Но сейчас мне больше всего не нравится погода. Я только что запросила наших. Говорят, надвигается мощный шторм, и фиксируются какие-то энергетические сдвиги в земной коре, правда, довольно далеко от нас.

Как будто в подтверждение её слов, по поверхности моря пробежала лёгкая рябь.

– Олли, ты можешь связаться с парнями? – спросил девушку Хохеэрэ. – Им надо срочно подниматься. С минуты на минуту начнётся теэ руа, забыл, как это на английском.

– Землетрясение... Арики прав! Быстрее связывайся со своим парнем, девочка, – поддержал вождя Генри. – Если тряхнёт, то только боги знают, что случится с посудиной. Она же старая, как дерьмо мамонта. Может ухнуть с шельфа в желоб. Тут глубины милями измеряются.

Генри перегнулся через леер и попытался разглядеть хоть что-то в глубине. Синяя прорва казалась непроглядной. Только где-то далеко внизу смутно мерцал светлый цилиндр скуба. В хороший солнечный день с борта можно разглядеть колышущееся покрывало придонных кораллов и водорослей, а вот в пасмурную погоду, как сегодня, видимость падала до жалких пары десятков ярдов.

В это время Сол наполнял рыболовную сеть последними мешками с золотом. Ему тоже становилось с каждой минутой тревожнее, но он привык доводить дело до конца, а мешков осталось всего пара десятков. Достаточно один раз загрузить подъёмную сеть и можно будет подниматься. Он, правда, планировал осмотреть каюты, но сейчас уже сомневался, стоит ли лишний раз рисковать, тем более что к потрескиванию конструкций корабля присоединились подозрительная дрожь переборок и корпуса.

Внезапно в голове зазвучал голос Оллисы:

– Сол, милый, только что к тебе отправился наш приятель Мозес, причём резко, как будто его чем стукнуло. Будь с ним осторожен, ради Вселенной... Я понимаю, что он нам ничего сделать не может, но мало ли... Что-то мне не спокойно.

– Не беспокойся, милая. Я уже заканчиваю. Вон и наш приятель появился... Сейчас я его работой загружу, – усмехнулся Сол. – Пускай трудится, раз захотелось присоединиться. Я не в праве ему отказать.

В это время по коридору, ведущему к коффердаму судна, где сконцентрировано золото, двигался, отталкиваясь от ржавых, заросших водорослями переборок, Петер Мозес. Почувствовав лёгкие толчки и другие признаки надвигающегося землетрясения, ему пришла в голову мысль, как можно легко и просто избавиться от Сола, при этом сохранив хорошие отношения с его напарницей, а, следовательно, и с наблюдателями из космоса. На самом деле Мозес не очень верил в то, что где-то в небесах есть какой-то там звездолёт. Кроме слов двух странных людей, доказательств не было. Но лучше перестраховаться.

Через открытую дверь каюты он увидел мощную фигуру Сола. По знакам, что он подавал руками, можно догадаться, что последние мешки с добычей уже готовы к транспортировке. Осталось их только вытащить на палубу, зацепить крюком лебёдки и дать команду на подъём.

Как же не хотелось Мозесу терять даже эти последние несколько сотен фунтов! Но надежда, что ему достанется весь улов, грела душу и мирила с вероятной потерей последней части груза. Главное, это аккуратно и быстро прирезать этого доверчивого дурачка. Всем остальным можно будет рассказать что-нибудь про подвижки дна или обрушение конструкций, это уже мелочи. Главное, – подобраться незаметно и ударить внезапно!

Мозес, сжимая в руке мощный американский нож, скользнул в узкое помещение коффердама, делая вид, что присматривается, как лучше ухватиться за подготовленный к подъёму груз. В этот момент корабль опять качнулся под действием очередных подземных толчков. Что-то громко заскрипело в глубинах крейсера. Сол рефлекторно повернул голову на звук. В тот же момент Мозес рванулся к нему и режущим движением попытался перерезать горло минойцу. Он не подозревал, что тела всех минойцев защищены силовым полем, препятствующим доступу любых материальных предметов и сред. Это поле позволяло им находиться даже в космическом вакууме, без какого-либо вреда для организма.

Из-за того, что толчки продолжались, Сол даже не понял, что на него напали. Его больше беспокоило то, что весь проржавевший корпус древнего судна пришёл в движение, которое ещё не стало необратимым, но уже ощущалось чувствительными грави-рецепторами опытного космического волка.

Поперечные и продольные несущие балки, шпангоуты и рангоуты, карлингсы и пиллерсы изъеденные коррозией за долгие годы пребывания в агрессивной среде не выдерживали неожиданной нагрузки. Конструкции начали медленно и печально сыпаться на головы Сволимбы и Мозеса. На последнего прямо с потолка, резко спружинив, падает балка, ударяя бандита прямо по макушке.

Сол, от толчка потерявший равновесие, решает махнуть рукой на последние фунты золота. А увидев, как Мозес потерял сознание, получив по голове, отбрасывает последние сомнения. Он хватает напарника под мышки, выплывает в коридор.

В тот же миг ему на встречу летит нижняя поверхность палубы, и лишь природная ловкость и реакция, позволяют Солу проскользнуть к наружному проходу. Едва он оказывается вне корабельных помещений, как судно резко накренившись, соскальзывает в чёрную бездну океанического желоба. Только висящая в воде завеса из поднятого со дна песка и обломков кораллов, напоминает о том, что тут находился корабль.

Подъем с сорокаметровой глубины не требует декомпрессии, поэтому уже через минуту Сол с Мозесом на руках вынырнул у катамарана Хохеэрэ.

– Надо помочь Мози, – закричал он, едва его голова показалась из воды. – Корабля больше нет. Мы едва успели. А зачем Мозес за мной полез?

– Давай его сюда, – крикнул Хохеэрэ. – Сейчас мы его быстро откачаем. Тем более, кажется, он загубник не выпустил. Это хорошо. Значит, просто получил по голове железкой. Сейчас полежит на песочке и вернётся. Вот тогда у него и спросим, какого дьявола он попёр.

– Хохеэрэ прав, – присоединилась Оллиса. – Мозес совершенно внезапно подскочил, и бухнул в воду. Никто ничего не понял.

В этот вечер решили не покидать гостеприимную Мисиму, расположившись на ночлег в той же бухте, на траверсе которой стояли последние дни. Мешки с золотом были аккуратно закрыты парусным полотном и присыпаны песком и камнями от любопытных глаз. Биг Босс расстарался и принёс помимо свинины и батата, свежевыловленного лангуста, тунца и кучу «фрути ди маре», в надежде получить ещё бутылку рому.

Мозес, когда пришёл в себя, понял, что его затея провалилась, но не стала известна никому из присутствующих. Последнее не сильно радовало его. Провал расстраивал куда сильнее, такая уж бандитская натура. Поэтому он легко расстался с остатками рома, что они привезли с собой для расчётов с местными.

Пока Сол и Мозес переживали подводные приключения, Олли удалось обсудить главный вопрос. Она договорилась с Флинтом, что тот закупит хлопчатобумажного полотна самого лучшего качества и доставит его на Киривина, а жёны и дочери Хохеэрэ сошьют одежду самого простого кроя, подходящую как для мужчин, так и для женщин. Они же будут заниматься и последующим её обслуживанием.

После консультаций со звездолётом, решено основать на Киривина штаб-квартиру экспедиции. Остров прекрасно подходил для этой цели. Мало посещаемый, расположенный в стороне от основных морских и воздушных путей, он позволял достаточно долго не привлекать внимания земной публики к гостям с другого конца Вселенной.

– Можно даже объявить о вспышке какой-нибудь заразы, – предложил Мозес. – Тогда точно сюда ни один белый не приедет.

Встреча арики, сопровождаемого небесными гостями и поверженным доном «морских дьяволов» вылилась во всенародный праздник.

Женщины сменили длинные платья европейского покроя на праздничные най из размочаленных древесных волокон, раскрасили лица и тела праздничными узорами, убрали волосы цветами и ракушками. Мужчины также принарядились, надев на шеи губо-губо и украсив пенисы праздничными катеками.

Ночь напролёт остров Киривина оглашался грохотом барабанов, хором весёлых голосов и гулким топотом босых ног.

Солу и Олли тоже выдали полагающееся одеяние, после чего те с радостью присоединились к народным танцам, легко усвоив простые ритмичные движения.

14. НАМ БЫ ВЫПИТЬ ПЕРЕД СТАРТОМ

Наступил черёд исследований космических возможностей землян. К жестяной банке, не подающей признаков жизни, отправились Гриф, Василис, Гениос и Даната.

Вась был опытным пилотом, поэтому иногда позволял себе некоторое лихачество. Сегодня ему хотелось утереть нос этому зазнайке, кадету, выбравшему для себя в качестве базового цвета окраску начальника экспедиции.

Вась подвёл планетолёт почти к самой «банке». Он ловко поймал нужный ритм, прицелился, включил синхронизатор и задал интеллекту машины направление сближения с целью. Уже через пять минут два искусственных объекта сблизились в пространстве над синей поверхностью океана.

Вась перешёл на ручное управление, заложил крутой вираж и затормозил точно в полудактиле от земного объекта. Ему удалось так филигранно вписаться между торчащего во все стороны наружного оборудования, что повреждённым оказался всего лишь один какой-то патрубок, нелепо торчащий рядом с обечайкой широкого торца самого большого цилиндра. Впрочем, никто из его товарищей на это не обратил никакого внимания. Все наоборот восхищались мастерством пилотажа. Ведь Вась умудрился остановиться, не задев основного объёма станции.

– Да, это пустяки, – отмахивался астронавигатор, от поздравлений. – Вот помню, дело было в туманности Аида. Тогда мне пришлось синхронизировать борт с тремя повреждёнными другими нашими бортами. При этом на двух из них команды погибли, а на третьем – ребята слегка того.

– Чего того? – спросила любопытная Дани. – Свихнулись что ли?

– Я не знаю, если честно, – пожал плечами Вась. – Меня в десантную группу не включили. А когда десантники наши вернулись, то молчали, как псарки[9]. Я даже спрашивать не стал, чтобы не нарваться.

– Вот и сейчас оставайся на борту, будешь нас страховать, – ухмыльнулся Гриф, хлопнул Вася по плечу. – А сейчас давай всё-таки на полста оргий от цели отползи. Судя по тому, что никаких сигналов с неё не фиксируется, станция повреждена, а мы не знаем каким образом работают на ней системы жизнеобеспечения. Вдруг рванёт?

Вась скорчил недовольную мину и, чуть тронув панель управления, отвёл планетолёт на требуемое расстояние.

Гриф привычным движением запечатал ноздри блоками защиты гомеостаза организма и, легко оттолкнувшись ногами от обечайки входного люка, полетел в пустоту. Силовое защитное поле, обеспечивающее теплоизоляцию тела, включилось рефлекторно, как дыхание.

За ним с интервалом в секунду последовали и Ген с Данатой. Малахитовая, бирюзовая и огненно-красная фигуры лёгкой красивой стайкой устремились к неказистой жестянке землян. Каждую фигуру украшал пояс с набором инструментов, служащих для взятия проб и преодоления препятствий. У каждого в наборе имелся квантовый резак, легко кромсающий хоть металлические, хоть минеральные преграды толщиной до десяти дактилей, кусачки, развивающие усилие до 5000 талантов. Кроме того, у каждого на поясе болтался пластиковый ранец для мелких образцов.

Станция представляла собой четыре цилиндра разных диаметров утыканных снаружи массой деталей разных форм и размеров. К цилиндрам присоединены три расправленные плоскости сетчатой структуры. Угадать, что тут выполняло какую функцию, было практически не возможно. С лишком разный технический подход.

– Запрашиваю вскрытие объекта, – связался командир с главой экспедиции.

Всё-таки, проникновение на территорию чужой цивилизации, требовало соблюдения некоторых формальностей.

– Вскрытие разрешаю, – голос Тай прозвучал отчётливо, как будто она стояла у него за спиной. – Удачи, навархос!

После продольного и поперечного облёта стало понятно, что объект имеет три точки проникновения. Две располагались на плоских поверхностях на противоположных концах этой связки цилиндров, а одна на боковой поверхности малого цилиндра. Немного подумав, Гриф догадался, что торцы станции приспособлены для причаливания. Поэтому решено проникать через третий боковой лаз.

С помощью эзотерископа, встроенного в верхнее веко, Гриф получил спектральный срез плоскостей, который показал, что три плоскости, выступающие из цилиндров, содержат в основном арсенид галлия, что позволило сделать вывод о гелиоэнергетической установке. Подобные генераторы энергии, широко использовались в самом начале проникновения Минойи в космос, но были вытеснены после изобретения метода использования энергии.

Местные энергоустановки оказались повреждены ударами астероидов. Ультрамариновые осколки болтались тут же, оставаясь микроспутниками станции и рискуя нанести станции заметный ущерб. В лучах светила частицы мерцали и переливались подобно драгоценным кристаллам с Ультракитеры, так модным в прошлом сезоне у женщин Минойи.

Наличие солнечных батарей говорило, что на объекте должно иметься и соответствующее оборудование, скорее всего, для освещения и обогрева.

Благодаря контактным эзотерископам, настраиваемых с помощью движения глазных мышц, Гриф быстро разобрался в системе открывания люка. Ещё немного и они по очереди втиснулись в тесный переходной отсек.

– Колос скила! – грязно выругался Ген, задвигая за собой наружную заслонку и прижимаясь спиной к каким-то выпирающим из стенок деталям. При этом грудь его сдавливала могучая спина навархоса, пытавшегося справиться с кремальерным затвором внутреннего люка, что вёл непосредственно в рабочие помещения. Дани толкалась рядом, пытаясь не мешать.

– Не ворчи! – сказала она сердито. – Я тоже хочу посмотреть, как устроена древняя космическая коробка.

Наконец Гениос смог расправить лёгкие и сгенерировать достаточно кислорода, чтобы хватило на глубокий вдох. Перед глазами у него плавно проплыли волосатые ягодицы командира, затем мелькнули его опалово-зелёные пятки, и Ген собрался последовать за ним, но не успел. Подвели затекшие мышцы. Мимо него бирюзовой рыбкой проскользнула Даната.

Внутри темно. Только отражённый свет от Земли проникает через крошечные круглые отверстия. Включив фарео[10], они узрели странную картину. Все открытые поверхности на пол дактиля покрыты кристалликами воды.

– Неужели землянам для жизни и работы необходим снег? – ни к кому не обращаясь, выдала первое, что пришло ей в голову Даната. – По их ТВ программам этого не скажешь.

– Я думаю, что с аппаратурой на станции что-то случилось, – ответил Ген. – Температура упала, и внутренний водопровод перемёрз, порвав трубы и полости, в которых находился.

– Ген прав, – повернулся к товарищам Грифандр. – Поэтому они и оставили станцию. И молчит она по той же причине.

– Интересно, они будут её ремонтировать? – спросила Даната. – С виду вроде бы лоханка ещё годная...

– Ты же у нас психолог, ты и должна нам это сказать, – ухмыльнулся Ген, проплывая в дальний конец рабочего пространства.

– И хорошо бы это сделать поскорее, – опять поддержал Гениоса командир. – Не хотелось бы выдавать наше присутствие раньше времени.

– Хорошо, хорошо, дайте бедной девушке минуту подумать, – рассмеялась психолог. – А то напали с двух сторон, фу, какие грубые.

Она плавно проскользнула к иллюминатору у себя над головой .

– Думаю, что исходя из примитивности всего, что нас тут окружает... – Она лёгким жестом обвела окружающую обстановку. – Для землян это очень дорогое, следовательно, ценное оборудование. Бросать на орбите, то, что можно как-то отремонтировать, мне кажется, они не станут. К тому же велик риск, что станция, потеряв управление, рухнет на поверхность планеты. Хорошо, если в океан, или в пустынные земли...

– Если такая малакия[11] рухнет на город, то жертв может быть много, а если это будет город не той стороны, которая вывела эту фигню на орбиту, то может получиться совсем нехорошо. – Закончил за неё Грифандр. – Народ тут живёт нервный, могут ответить полным залпом.

Ген решил выглянуть в круглое застеклённое отверстие, забранное металлической решёткой. Окошко выходило в сторону планеты, и из него хорошо просматривалась огромная территория.

Внезапно поверхность облачного покрова на ночной стороне на небольшом пятачке приобрела ярко-красный цвет. Пятно постепенно увеличивалось в размерах, и через мгновение яркая звёздочка пронзила вату облаков и полетела в сторону от Земли.

– Товарищ навархос, – Ген тут же тронул командира за плечо. – Смотрите, кажется, хозяева возвращаются.

– Наверняка они летят для ремонта, – ответил Грифандр. – Давайте-ка, ребятки, уберёмся отсюда поскорее, всё-таки мы здесь без приглашения. Мне кажется, что пока ни к чему нам так резко о себе заявлять.

***

В этот же день в конце дежурства очередной смены ЦУПа телеметрия станции показала, что в системе управления сработала токовая защита, отключившая основной радиопередатчик дальней связи. Причиной этого неприятного, но отнюдь не из ряда вон выходящего события, могло быть всё что угодно, начиная от попадания метеорита и заканчивая усталостью металла.

Автоматика, распознав отказ, включила дублирующий передатчик. Дежурившая в ЦУПе смена не удивилась. Всем известно, что часть приборов «Салюта» выработала ресурс и имеет право на отказ, не приводящий к отказу всей системы. На «борту» имелся запасной комплект. Следующий экипаж должен заменить комплект на свежий.

– Михалыч, а махнём завтра на лёд? По писярику примем, дырочек повертим... Погоду синоптики обещали чудную. Глядишь, судачок попадётся. – В предвкушении отдыха Семён Семёныч Горбунков уже строил радужные планы. Долгая суточная смена закончилась, оставались последние минуты перед сдачей.

– Сёма, смена ещё не кончилась, – руквод смены Борис Михалыч Вострецов устал, но старался не демонстрировать подчинённым признаки утомления. – Тут у нас отказ, а тебе всё бы писярик...

– Отказ, отказ... – буркнул обиженно Горбунков. – Первый раз что ли? Дублёр же включился. Нам уже через две минуты сдавать. Пусть Гугнидзе СУБК[12] вызывает. И нам мороки меньше, и ему смену коротать веселее.

Вострецову после бессонной ночи возиться сверх смены с рядовым, по сути, отказом тоже хотелось не сильно, поэтому передав вахту сменщикам, он со спокойной совестью отправился домой.

Руководитель заступившей смены не стал вызывать разработчиков. Гугнидзе считал себя самым опытным сотрудником Центра, и ему с первого взгляда стало понятно, что беспокоиться и суетиться не стоит. Он сразу скомандовал включить передатчик ДРС.

– Произошло случайное срабатывание защиты, я так думаю! – заявил он со свойственной ему безаппеляционностью. – Просто надо попробовать еще раз. Да?

Попытки включить неисправный передатчик привели к лавинообразному процессу, в результате которого прекратилось функционирование дешифраторов. Станция стала неуправляемой. Прекратилась работа системы ориентации солнечных батарей на Солнце. Система единого питания – бортовая электростанция полностью вышла из строя. Все электрические системы, в том числе агрегаты терморегулирования, перестали функционировать.

Станция начала замерзать. По расчетам «тепловиков» уже через неделю температура внутри станции должна упасть до –20 градусов. Станция станет бесполезным искусственным спутником, следить за которым могут только средства контроля космического пространства систем ПРО.

Ведущие мировые СМИ уже на следующее утро с нотками паники трезвонили о потере связи с «русской космической станцией». Некоторые совсем отмороженные пугали обывателя падением станции вооружённой, якобы, ядерным оружием на территорию Америки.

***

В кабинете генерального директора НПО «Энергия» собрались мудрецы этого почтенного учреждения. Во главе стола возвышалась фигура в чёрном. Генерал-майор Шумаков обвёл присутствующих взглядом и с угрозой в голосе процедил:

– Товарищ Рюмин, потрудитесь объяснить, как могло случиться, что в такой напряжённой международной обстановке мы теряем объект стратегической важности? – голос генерала с каждым словом звучал всё более резко.

– К сожалению, мы пока не знаем, что конкретно случилось на станции. Пытаемся разобраться.

– Вы до сих пор не знаете, что произошло? – генерал уже откровенно громыхал начальственным металлом. – Значит, вы не знаете, что делать? Я вас правильно понял?

– Нет, это не так. – Рюмин тяжело поднялся над столом. – Мы знаем, что делать. Тут даже вариантов нет. Надо лететь.

– Куда лететь?

– На станцию, куда же ещё? И там, на месте разбираться, что конкретно случилось. Сидя здесь, не имея связи, не видя ничего невозможно сказать что-то определённое.

– А у вас есть готовый экипаж? Насколько я помню, для подготовки нашим парням требуется не менее трёх месяцев.

Руку поднял, привлекая внимание, невысокий крепыш с заметными залысинами.

– Позвольте мне, – крепыш начал говорить, едва Шумаков замолчал. – Дело в том, что по нашим данным через две недели стартует «Челенджер». Стартует в нарушение прежних планов НАСА. Я напомню присутствующим, вдруг кто-то не в курсе, что грузовой отсек этого челнока точно совпадает с габаритными размерами нашего «Салюта». Грузоподъёмность, кстати, тоже.

Кроме этого в состав экипажа парни из НАСА включили нашего с вами общего знакомого, того самого Кретьена, что пару лет назад мы возили за каким-то хреном на эту самую станцию.

Сможем мы подготовить и отправить экипаж за это время?

Болдырев окинул присутствующих строгим взглядом и остановился на Рюмине.

– Что скажете, Валерий Викторович? Если не сможете, лучше сказать сразу. Мы тогда просто уничтожим станцию и всё. Сами понимаете, какой удар получит престиж советской космонавтики.

– О престиже говорите?! – горячо заговорил Рюмин. – Если «Салют» сбить ракетой, будут уничтожены вся группировка наших спутников. И не только наших. Представляете, какой будет скандал? И сколько лет нам потребуется для восстановления?

– А вы предлагаете отдать станцию вероятному противнику? – желчно ухмыльнулся Шумаков. – Да, лучше пойти и на скандал, и на потерю спутников.

– Я обещаю, что экипаж будет готов в самые кратчайшие сроки! – голос Рюмина звучал глухо, но все его прекрасно слышали.

***

«Спасателями» были назначены лучшие из лучших. Бортинженер – Виктор Савиных, который участвовал и в проектировании, и строительстве станции «Салют-7». Он знал каждый её уголок, как собственную квартиру. Командир корабля – Владимир Джанибеков, провёл на станциях этого типа уже четыре командировки, в том числе и с ручной стыковкой. Он уже не молод. Пятьдесят четыре года не лучший возраст для полётов в космос, но в сложившейся ситуации важен, прежде всего, опыт. А тут у Джана[13] нет равных.

***

– Седьмой. Подтверждаю готовность космического аппарата к запуску, – гнусаво пробубнил в наушниках голос инженера стартового комплекса. – Космический аппарат переведён на бортовое питание.

– Доклад седьмого принял, – отозвался ЦУП. – Первый.

– Первый. Есть отвод фермы бортовых блоков, – отчитался стартовый. – Семидесятый.

– Доклад семидесятого принял. Старт включен! – чётко и громко произнёс Михаил Черток. – Прокачка один!

– Продувка! Прокачка два...

– Ключ на дренаж!

Заскрежетали, раскрываясь, фермы, удерживающие гигантский металлический фаллос на стартовом столе.

– Пуск... Зажигание... – вспыхнуло ярко-оранжевое пламя под пятой «Союза».

– Предварительная... Промежуточная... Главная... Подъём! – раздалась команда ЦУПа.

Космический корабль, набирая скорость и чуть подрагивая от напряжения, начал подниматься на огненном столбе. Клубы дыма скрыли стартовый комплекс.

Вскоре осталась позади первая ступень. За ней последовала вторая и головной обтекатель. Когда отделился и исчез внизу хвостовой отсек, в околоземное пространство выскочил очередной крошечный головастик с двумя космонавтами на борту.

– «Памиры», вы на орбите. Красиво вышли. – Голос Валерия Рюмина зазвучал чуть веселее. – Поздравляю.

– «Двадцатый» мы вас тоже поздравляем, – в тон ему ответил Джанибеков. – Приступаем к поискам станции.

Из сообщения Телеграфного агентства Советского Союза:«В соответствии с программой исследования космического пространства 6 января 1985 года в 10 часов 40 минут московского времени в Советском Союзе осуществлен запуск космического корабля «Союз Т-13». Программой полета корабля предусматривается проведение совместных работ на орбитальной станции «Салют-7». В настоящее время станция, находящаяся на околоземной орбите более трех лет, совершает полет в законсервированном состоянии. Бортовые системы корабля работают нормально, самочувствие экипажа хорошее. Космонавты В. Джанибеков и В. Савиных приступили к выполнению программы полета».

– «Двадцатый», как слышите? Приём. – В голосе Джанибекова слышалось лёгкое беспокойство. – Где станция? Я её не вижу.

– «Памиры», слышим вас хорошо. – Михаил Черток уверенно держал связь. – Не волнуйтесь, скоро покажется. Примерно 90 градусов по тонгажу и где-то десять по рысканью. Не пролетите.

– Вон она! – произнёс спокойно бортинженер и ткнул пальцем в стекло иллюминатора. – Я её вижу. Тут она, родная.

«Салют» они увидели на 35 витке, уже полностью адаптировавшись к невесомости. Металлическая бочка горела багрянцем в косых солнечных лучах, неторопливо меняя цвет на белый. Джанибеков начал сближение, Савиных контролировал траекторию. Космонавты смотрят вперёд через перископ, расположенный под днищем корабля, но мерить через него дальность невозможно. Поэтому при подготовке корабля ЛПР[14] и широкоугольный визир закрепили на правом иллюминаторе. Там же поставили дополнительные ручки управления.

Корабль со скоростью 35 см/сек «подползал» к «Салюту» по-крабьи, боком.

В полукилометре от станции Владимир Джанибеков начал маневрировать двигателями, стараясь попасть в нужный ритм.

– Гашу боковую, – он медленно шевелил джойстиком двигателей. – Продольную не снижаю. Вращение цели по тонгажу примерно полтора градуса в секунду. «Двадцатый», как слышите?

– «Памир-1», слышу тебя хорошо. «Салют» вертит ещё быстрее, чем мы предполагали. Плохо...

– Валера, обрати внимание, – подал голос Савиных. – Солнечные панели развёрнуты как попало.

– «Памиры», да, видим, делаем снимки, думать будем. Вы там с топливом поэкономнее. У вас всего три попытки на стык.

– «Двадцатый», вас понял. Три попытки.

Метрах в двухстах от цели Джанибеков решил «зависнуть» и отдохнуть. Его беспокоил процесс ручной стыковки корабля со станцией.

– «Памиры», начинаем стыковку! – Рюмин подгонял космонавтов: Ещё несколько минут, и они войдут в тень Земли, и стыковаться с «невидимым» объектом станет опасно.

– Поехали! – Выдохнул Джан и качнул рычагом манипулятора.

Корабль устремился к станции. Когда до причальной базы оставалось метров тридцать, вперёд пополз стержень стыковочного агрегата. С этим копьём наперевес, «Союз» устремился к станции.

– Уводи! Врежемся! – вдруг закричал Савиных, которому показалось, что жало стыковочного агрегата идёт мимо приёмного конуса. – Уводи! Что ты...

Он не успел договорить.

Словно повинуясь невидимой руке, корабль сначала остановился надолю секунды, а потом толчком направил стыковочную штангу прямо в приёмное отверстие.

– Ты видел? – очумело уставился на товарища бортинженер. – Нет! Ты это видел?

– Витя, не суетись, – Джанибеков похлопал неуклюжей лапой по плечу Савиных. – Я всё видел. Это ангелы! Я их ещё в прошлый полёт заметил. Когда Савицкую в люк пропихивал. Ух, она тогда разволновалась.

Он обернулся, пытаясь прислониться к иллюминатору так, чтобы обзор стал больше. И не пожалел. Красноватая тень скользнула по поверхности солнечной панели. Лишь мгновение, но этого оказалось достаточно. Как будто красноватые прозрачные человеческие ноги на какую-то долю секунды мелькнули и исчезли.

«Что за долбаные невидимки!» – пронеслось в голове космонавта. Он какое-то время внимательно вглядывался в черноту, но так и не сумел углядеть ничего больше. «Глюки, наверное, – подумал он с досадой. – Действительно пора с полётами завязывать».

– Есть стыковка! Начинаем стягивание... Джанибеков с удивлением посмотрел на замершего в ступоре партнёра. – Витя! Работаем!

Тот пришёл в себя, встряхнулся и включил систему стыковочного механизма. Потом откинулся в кресло, круглыми от волнения глазами.

– Ты сумасшедший! – резко бросил Савиных. – Я отказываюсь продолжать полёт с тобой! Ты должен...

– Куда ты денешься... – буркнул обиженно Джанибеков. Алё! Гараж! Мы пристыковались. Расслабься. Сейчас я ЦУПу сообщу, ты только представь, как Рюмин удивится. Они там чего-то придумывают, а мы уже... Оп-па! – он ткнул в кнопку вызова.

– «Двадцатый», я «Памир-1», как меня слышите?

– «Памир-1» слышим вас хорошо... – Валерий Рюмин смахнул со лба испарину. – Как настроение?

– Отличное!

– «Памиры», смотрите, мы тут посоветовались и...

– Валера, мы пристыковались!

– «Памиры», я не понял... Что? Как?

– Стыковка корабля «Союз-13Т» и долговременной орбитальной станции «Салют-7» произведена успешно. Стягивание завершено. Командир корабля Владимир Джанибеков доклад закончил.

– Мать вашу... – только и мог выдавить Рюмин.

– И вашу также! – в тон ему ответил Джан. – Готовы к проверке на герметичность и к переходу на станцию. «Двадцатый», даёте добро?

«Памиры», ну вы даёте... – только и смог выдать Рюмин, поднимаясь с места. В зале и на балконе ЦУПа, где присутствовали все космонавты, послышались сначала робкие, а потом всё более усиливающиеся аплодисменты. Вскоре уже весь зал рукоплескал отважной команде.

– Ну, вы даёте... – Выдохнул Рюмин. – Поздравляю вас «Памиры», вы молодцы, но в следующий раз давайте всё-таки сообщать... Готовьтесь к переходу на станцию.

– «Двадцатый», Валера, дай отдохнуть чутка, – взмолился Джанибеков.

– Делайте, что хотите, – устало махнул рукой Рюмин. – Но параметры работы «Салюта» проверьте.

Проверка параметров показала, что не работает СЭП[15], важнейшая система, обеспечивающая живучесть. Это сразу же породило множество проблем. Если не работает СЭП, то станция замерзнет. Вода, пища, приборы, электроника, агрегаты, механизмы. Не работает система обеспечения и контроля газового состава, а, следовательно, неясно, можно ли находиться внутри станции экипажу без скафандров.

***

Не без труда открыв лаз на станцию, «Памиры» обнаружили там полную темноту и жуткий колотун. О чём и поспешили доложить на станцию.

– «Памиры» Очень холодно? – Рюмин явно сочувствует парням. – Вы тогда люк в бытовой отсек прикройте, с иллюминаторов снимите заглушки.

– «Двадцатый», вас понял. Иллюминаторы открываем с ходу.

– «Памиры», Володя, по ощущению, это минус или плюс?

– «Двадцатый», Плюс, такой небольшой, плюс пять, может быть, есть.

– И это, «Памиры», попробуйте свет включить.

– Вас понял. Сейчас попробуем свет. Выдали команду. Нет реакции, хотя бы один светодиодик, хоть что-нибудь загорелось бы… Свету у нас нету. Сейчас фонариком...

– Э! Вы фонарик берегите, – вздохнул сочувственно руквод полётов. – Аккумуляторы сядут, и кирдык.

Луч фонаря выхватил из сумрака покрытое слоем льда оборудование. Вдруг в световом пятне на поверхности панели управления красовалась чётко очерченный отпечаток пятипалой ладони... Человеческой!

Савиных чуть не выронил фонарик из рук, но собрался с духом и провёл лучом по кругу. Результат превзошёл все ожидания. На рабочем столе красовался отпечаток женской ступни. Почему женской? Длина отпечатка составляла не более 23 сантиметров, что соответствует 36 размеру обуви, а таких «тапочек» мужчины не носят. Чуть позже попали в луч фонаря и мужские отпечатки при этом довольно крупные. Отпечатков рук тоже набралось не менее десятка.

– Володя, на Землю сообщать о «следах невиданных людей» будем? – спросил Савиных старшего и более опытного товарища. – Как-то мне не хочется прослыть сумасшедшим.

– Вить, думаешь, мне хочется? – усмехнулся командир корабля. – Меня же из-за чего от полётов отстранили? Вот из-за подобных странностей. Мне в прошлом полёте «ангелы» привиделись. Да и в этом я тоже краем глаза что-то после стыковки наблюдал. Мне кажется, что эти ребята сегодня нам помогли.

– Не может такого быть! – воскликнул бортинженер. Но тут его взгляд снова упал на один из отпечатков.

– Вот-вот... конечно не может. – Джанибеков согласно кивнул. – Поэтому мы с тобой никому ничего говорить и не будем. Сейчас давай с тобой реанимационными процедурами займёмся, нам тут работы предстоит... Непочатый край.

Двигателями «Союза» станцию удалось закрутить на Солнце, подставив под его лучи панели солнечных батарей, но это не помогло. Зарядка буферных не пошла. «Памиры» голыми руками скрутили промёрзшие провода, «прозвонили» цепь, нашли и исключили две батареи. Экономя ресурс фонарика, трудились в основном на дневной стороне Земли, в тени уходили на «Союз» греться.

Ювелирная работа – одновременно давать тепло и просушивать электронные блоки. Через неделю пришёл «Прогресс-24» с аккумуляторами, на замену вышедшим из строя, блоками очистки, нагрева и подачи воды, бельём и продуктами. Космонавтам наконец-то удалось попить горячего чаю. Потом нашли ящик сырков «Дружба».

***

На борту «Несущего Свет» царила гнетущая обстановка. Вся команда с волнением следила за приключениями землян. Гениос опять сидел взаперти, за то, что не смог сдержаться и вмешался, помогая кораблю доставки пришвартоваться к станции. Как не уверял молодой кадет товарищей по команде, что его никто не видел, что он действовал полностью скрытый поляризованным полем, Грифандр оставался непреклонным.

– Кадет, тебе придётся научиться справляться с эмоциями. – Отчеканил он в ответ на все просьбы. – Сутки изоляции – прекрасное средство для воспоминаний и размышлений.

Женская половина команды пыталась поддержать яркого, но слишком инициативного члена команды, но получила отпор, что вызвало недовольство и даже возмущение.

– Ген прав, мы обязаны помочь землянам, – горячилась Нэйтис Холампиу, инженер бронезащиты, отвечающая кроме этого и за системы изолирующих полей. – С каждым витком температура на станции падает на 0,2 градуса. Мальчики скоро там просто замёрзнут. Мы не имеем морального права... Мы должны что-то предпринять.

– Что? Что конкретно мы можем предпринять? – скептически хмыкнул навархос. – Я готов выслушать и обсудить любое твоё предложение. Критикуешь, предлагай. Помни только, что мы пока не готовы к открытому контакту.

– Гриф, мне кажется, ты перегибаешь палку, – заступилась за Нэй социолог и психолог команды Даната Сойфер. – Если даже мы вступим с теми двумя землянами, что сейчас находятся на станции в прямое взаимодействие, это ни к чему не приведёт. Им просто никто не поверит. Учти, о положении на станции знают только они, те, кто с ними на связи, на земле и мы.

– Я поддерживаю решение о прямой помощи, – присоединилась к Дани Тайнесса Радамантис. – Милый мой Гриф, всё несколько сложнее. Я напомню, что станция не подавала признаков жизни, что дало нам возможность её посетить и получить ценнейшие данные об уровне развития космической техники землян.

Так вот, давай будем рассуждать логически. Если они отправили на мёртвую станцию команду, то явно с целью её оживить, значит, станция слишком опасна и последствия её падения могут привести к чему-то, чего на земле боятся. Мне кажется, что ты всё время забываешь, что здесь не одна, а множество цивилизаций враждебных друг другу. И достаточно небольшого толчка, чтобы всё полетело к даймонам.

– Хорошо, допустим, мы должны помочь, – поднял руки в знак примирения Грифандр. – Что конкретно мы можем сделать?

– Если мы с помощью силового поля поднимем температуру на станции, то весь лёд, что сейчас покрывает там все поверхности, превратится в воду. – Вступил Тарасий Ликрас. – Попадание воды в бортовые цепи может привести к аварии.

– Значит надо придумать, как исключить опасность. – Подвела итог спору Тай. – У нас в команде столько талантливых инженеров, я думаю, пары часов хватит, для того, чтобы Ми, или Давд что-нибудь придумали.

– Слушайте, – ИИ перебил Тай. – При сканировании ТВ-эфира мне попалось вот такое выступление, он включил запись: «...эксперты считают, что операция по спасению станции обречена на провал, космонавты погибнут, а станция рухнет на Землю. Орбита станции проходит над территорией США, а принимая во внимание, что на борту может находиться ядерное оружие, то последствия падения могут быть сравнимы с атомной бомбардировкой...»

– На счет орбиты, врут, – заметил Тарасий. – По нашим наблюдениям, если позволить станции падать свободно, то она упадёт где-то в океане. Это сообщение служит чисто пропагандистским целям, для того, чтобы оправдать какие-то враждебные действия.

– Конечно! – воскликнула Нэй. – Они говорят, что русские не могут... Значит, они либо сами её собьют с земли, либо захватят. В любом случае, риск ядерного конфликта повышается!

– Я знаю, как исключить попадание воды в системы! – пробасил, подняв руку, Сволимба. – Мы же можем направить силовое поле точечно? Можем. Мы можем в экранированном режиме подойти к этой банке и подсушить её не вызывая никаких подозрений у землян. Парни будут думать, что это они так ловко воду собирают.

– Слава Деусу, отличное решение, – облегчённо выдохнул Гриф. – Работаем!

Спустя полчаса терапевфтис Эвиста Танатис забила тревогу. По её данным у космонавтов на станции резко поднялась температура тела. – У них идёт воспалительный процесс из-за постоянного переохлаждения. – Говорила она взволнованно. – Сейчас у того, что крупнее уже 38,4, а у второго – 38,2. Если бы это была нормальная защитная реакция организма, то рост температуры не происходил бы так стремительно. Я предлагаю немедленно вмешаться и привести их организмы в состояние нормы.

– Предлагаешь, исполняй, – не стал возражать командир корабля. – Раз мы им жестянку сушим, то почему бы и их не подремонтировать.

***

Джанибеков со вздохом засунул градусник в футляр. Без измерений понятно, что тушка начала барахлить. Сказывалось переутомление последних суток, отсутствие нормального питания и полноценного отдыха. Он помнил, что температура до 38,5 – всего лишь нормальная адаптация организма. Но ртутный столбик полз слишком быстро, и это, в сочетании с усиливающейся головной болью, начинало пугать.

Он подплыл к ближайшему иллюминатору и попробовал оглядеть окрестности. После того как им удалось подключить солнечные батареи воздух на станции стал нагреваться. Появилась надежда, что удастся справиться со всеми неполадками, поэтому болеть совершенно не хотелось. Он уставился в иллюминатор, разглядывая космическую бездну. Мысли в его голове почему-то успокоились. Ещё через минуту отступила головная боль. На душе стало светло и чисто, как после летом после дождя.

– Широка страна моя родная, – вдруг услышал он голос Вити Савиных, – много в ней лесов, полей и рек.

– Я другой такой страны не знаю, – подхватил Джан, – где так вольно дышит человек. Вить, головка больше не бо-бо? У меня просто как рукой сняло. Вот бы всегда так.

– Ага, у меня тоже, и так сразу хорошо стало, как будто остограмился, – усмехнулся Савиных. – Надо будет у медиков спросить, что они вместо аспирина нам подсунули.

– Тогда хватит филонить, – бодро ткнул кулаком в плечо Джанибеков. – Работаем. Станция сама себя не починит. Сейчас только Вите в ЦУП сообщу.

«Станция, не спеша, со скоростью около семи вёрст в секунду, выплывала из радиотени. Ещё минут пять и можно будет выходить на связь. Рассказывать или нет о сегодняшних приключениях. Вот в чём вопрос. Рассказал вот после прошлого полёта про ангелов, так сразу от полётов отстранили. Тут могут вообще в дурку запихнуть и галоперидолом начать пичкать. Нет. Фиг им, не буду ничего рассказывать». Мысли полковника Джанибекова перед очередным сеансом связи текли спокойно и умиротворённо.

– Эх! Всегда бы так летать, – толкнул его в плечо Витя Савиных. – Век бы из космоса не вылезал.

– «Памиры», как слышите? – забухтел в наушниках голос Рюмина. – Как самочувствие? Температуру мерили? Медицина тут за вас переживает.

– «Двадцатый», слышу вас хорошо. Самочувствие выше нормы. Температура 36,6. Только что мерили.

– «Памиры», что самочувствие хорошее это отлично! – в голосе руководителя полётов послышалось облегчение. Как будто с его плеч сняли тяжёлый мешок.

В это время Благов, научный заместитель руководителя полётов, поднёс к носу Рюмину фотографию станции и ткнул карандашом.

– Такое дело, Володь, мы тут фото станции разглядывали и обнаружили что-то странное с датчиком ориентации батарей. Надо сходить посмотреть, что там случилось. Есть предположение, что причина всех бед именно в этом.

– «Двадцатый», понял вас. Надо, так надо. Лично схожу и проверю, только тулупчик натяну. Может ещё какие-то пожелания? Валера, ты не стесняйся, вываливай сразу всё.

– Хорошо. Слушай, и заметь, я тебя за язык не тянул. – Проворчал Рюмин. – Сегодня в 9.00 по Вашингтонскому времени, стартовал внеплановый шаттл с твоим другом Кретьеном на борту. Есть данные, что американцы под прикрытием спасательной операции, собираются украсть станцию. Наши вояки собрались сбить вас на хрен. Я выпросил три часа. Отстыковывайтесь и вниз. Полёт окончен.

– Нет, ну так нельзя. – Возмутился Джанибеков. – Мы столько сил потратили. Станцию оживили... Валера, давай так! Три часа у нас есть? Вот и славно. Мне часа хватит, чтобы тот злополучный датчик проверить и исправить. Если мы успеем, то что нам американцы сделают? Мы их просто пошлём в пешее эротическое.

– Лады, «Памир-1», тогда кончай балагурить, и вперёд.

– Отлично, «Двадцатый», понял тебя. Конец связи. Поехали!

– «Памир-1», ещё одно. С волны не уходи. Докладывай о каждом шаге. И Благов тебе передаёт, чтобы ты среднюю батарею слева обошёл и там искал.

– Понял, Валера, со связи не ухожу, Дмитричу[16] спасибо, и тебе отдельная благодарность за три часа...

***

По сильно корродированной поверхности станции, цепляясь за поручни, и подёргивая страховочный фал, Джанибеков скользил вдоль «северного» борта в направлении центральной солнечной панели.

– Батареи побиты, как у каравеллы после кругосветки, – поделился он впечатлениями с ЦУПом и перекинул карабин фала на монтажный поручень – Перехожу на корпус рабочего отсека...

Ещё несколько плавных подтягиваний на руках и Джан увидел скомканный почти в лепёшку патрубок.

– Нашёл! Я его нашёл, паразита! Вот эта зараза! – космонавт скользнул к повреждённому минойским планетолётом прибору. – Вы бы видели, как его... Как КамАЗом расплющило. Тут ещё и царапина через весь борт, в палец шириной, не меньше... Что делать будем?

– Замусорили уже ближний космос... – Благов хмыкнул угрюмо. За три года в космосе всякое может прилететь, от какого-нибудь метеорита, до детали взорванного спутника. – Вова, скажи, сможешь датчик сковырнуть?

– Да, хрен бы знал... – с сомнением в голосе ответил космонавт. – Инструмент бы подходящий, тогда бы точно сковырнул.

– Так у вас же на борту кувалда! Я помню, как Лебедев[17] матерился, что на станции не оказалось нормального инструмента. В следующую смену кувалду взяли. Попробуй ею, – вспомнил Рюмин. – Сейчас я Вите сообщу, он тебе принесёт. Всё, конец связи.

Кувалда не сильно помогла. Сплющенный датчик держался за наружную обшивку как влитой. Полчаса Володя дубасил по нему кувалдой, но никаких подвижек не замечалось. Савиных хотел его сменить, но Джанибеков только сердито отмахнулся, продолжив колотить по настырному прибору.

– Володя, глянь, кажется опять... – вдруг во время очередного перерыва толкнула друга в бок Савиных. – Какой-то силуэт почти прозрачный скользнул.

– Где? – переводя дух, опустил кувалду Джанибеков.

– Что-то мелькнуло на грани видимости, – сказал бортинженер. – У меня такое чувство, что за нами кто-то всё время следит.

– Это ангелы. Я же тебе уже рассказывал. Не обращай внимания. Они ничего плохого нам не сделают. Главное, после полёта никому не рассказывай.

***

– Товарищ навархос, – голос Гена чуть подрагивал от возбуждения. – Сейчас станция землян войдёт в тень планеты. Они замёрзнут. Разрешите им помочь?

Он уже полчаса наблюдал за тем как фигурки в неуклюжей защитной броне, пытается сковырнуть какую-то, по всему видно, неисправную деталь. У них ничего не получалось, но парни упорно стучали какой-то странной штуковиной, словно исполняли мистический ритуальный танец.

– Разрешаю, кадет, всё-таки это наша вина. Вась, похоже, всё-таки задел закрылком. Будет наказан. – Немного подумав, выдал Грифандр. – Ты ударь силовым так, чтобы им казалось, что это они сами... Только скрытно и аккуратно. И смотри, чтобы части этой штуки не повредили ни людей, ни корабль.

– Энтакси, навархос, – козырнул Гениос и оставил планетолёт, зависший в двухстах оргиях от злосчастной станции землян.

***

Джанибеков снова занёс кувалду над головой, собираясь выдать очередную серию ударов. Руки уже отваливались от накопившейся усталости. Глаза застилал пот.

Внезапно смятый пенёк датчика самопроизвольно согнулся вправо, смялся ещё сильнее, его фланец приподнялся, отделяясь от обшивки, а удерживавшие его гайки, стремительно вращаясь вокруг собственной оси, отправились в самостоятельный полёт. Кувалда по инерции опустилась на долбаный датчик. Это оказалось последней каплей. Стальной чехол, перебивший провода питания отскочил, завертелся волчком и по замысловатой траектории, огибая панель солнечной батареи, улетел во Вселенную.

– Что это было? Вить! – выдохнул командир экипажа. – Ты! Это! Видел?

– Наверное, это результат того, что меняется температурный режим, – выдал бортинженер. –

Соединив перебитые провода, космонавты как зачарованные наблюдали, как словно по мановению волшебной палочки оживает станция. Дрогнули и неспешно заняли положенную позицию солнечные батареи, засветились иллюминаторы, показывая, что включилось освещение на борту, в наушниках раздался крик руководителя полётов.

– «Памиры», что вы там делаете?

– «Двадцатый», станцию чиним, – устало выдал Джан. – Хотя нет! Починили.

– Володь, смотри, – положил руку на плечо командиру Савиных. – Кажется, наши коллеги из НАСА.

В сотне метров проплывал зализанный корпус американского челнока. В кабине залитой светом, хорошо различались три человеческие фигуры. Ладони их замерли над переносицей, словно они силились что-то разглядеть.

– Это они нам честь отдают, – усмехнулся Джанибеков. – А того не знают, что нас сейчас собьют к хренам.

– Успокойтесь «Памиры», – подал голос Рюмин. – Никто вас сбивать не будет. Уже скомандовали отмену. Ждите транспорт. «Прогресс» готовим, чего бы вам хотелось сейчас больше всего? Только про водку не надо. Всё понимаю, но...

– Витя, ты не беспокойся, у нас есть, – усмехнулся устало Джанибеков.

15. ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ ГЕНСЕКА

– Неплохая штука, это местное винцо, – тихо прошептала Нэйтис, лёгко коснувшись губами уха Генки. – На организм хорошо действует и легко деструктурируется. Такая приятная лёгкая расторможенность в теле. Мне по душе. Сразу хочется слиться со всеми нашими в единое сладкое тельце, и чтобы колыхало, пульсировало, содрогалось легонько так...

–А мне как-то не очень. – Также тихо ответил он, погладив Нэю по щеке. – Этот необычный странный привкус... Мне всегда хочется его чем-то перебить. Больше понравился напиток из плодов местного странного дерева. Как же его здесь называли? Помнишь, нам вчера вечером...

Он встал, стряхнул песок с белого балахона, к которому старался приспособиться вот уже третий день, и сделал несколько ритмичных па.

– Да, такое не забудешь, – рассмеялась девушка. – Пьёшь, вроде бы ничего такого, приятное, чуть горьковатое... а потом вдруг раз и всё вокруг тебя любит, и ты любишь весь мир вокруг. Даже траву, камни и песок... Глобальная эмпатия. Зажгли мы вчера классно!

– Ты хорошо смотришься в этой штуке! Я всё никак не приспособлюсь, моё тряпьё до сих пор у меня в ногах путается.

Она попыталась встать легко и грациозно, но действительно чуть не упала, наступив на край полотна. После чего махнула рукой и стянула через голову неудобное облачение.

Ген исполнил ещё несколько пируэтов, подсмотренных у местных танцоров. Потом сел рядом с Нейтис, хлопком убил крупного комара у себя на плече, и сказал:

– Я вспомнил! Местные называли это растение – нони. Нони теареуте.

– Точно, нони, такое смешное название, – Нэя слегка прикусила ухо приятеля. – Слушай, Ген, а ты уже пробовал приобщать местное население к теотраксии[18]?

– Нет, конечно. Ты думаешь, они смогут принять?

– Я успела заметить, здесь на Киривина нравы свободные. Никто никого сильно не ограничивает. Даже тело прячут лишь очень небольшими участками и чисто условно. Ну, что такое передник из травы? Смешно, в самом деле.

– Ты ещё пока не заметила, но запреты тут существуют и довольно строгие. – Ген сделал глоток, немного помолчал, пытаясь сосредоточиться на послевкусии, а потом продолжил. – Например, под запретом сексуальные отношения между лицами одного пола.

– Почему? – удивилась Нэй. – Это же так естественно, мужчину ласкать, как мужчину, а женщину как женщину.

– Для нас, конечно. Мне и самому этот запрет совершенно не понятен. Тем более что на этом острове сексом начинают заниматься очень рано. Но только с лицами другого пола. Хотя Хохеэре рассказывал, что на многих островах такого «табу» нет.

– Странные люди всё-таки на этой планете, – рассмеялась Нэйтис. – Какая-то страсть к запретам. В каждом уголке свои. Легко будет ими управлять.

– Не знаю, как на счёт управлять... – Ген не успел закончить мысль, как включилась громкая связь со звездолётом.

В голове у них зазвучал голос Грифандра:

– Внимание всему экипажу! Через полчаса собираемся на пляже Мваи-Тава.

***

Минойцы использовали северную ненаселённую часть острова Киритимати в качестве наземной базы. Всему экипажу климат очень нравился. Он позволял обходиться без защитного поля практически круглосуточно. Всё-таки поддерживать режим постоянной защиты – занятие довольно утомительное.

По указанию Хохеэрэ для них построили хижину-моту размерами приблизительно двадцать на десять локтей. Стены из стволов мангров и пальмовых листьев поставили уже к полудню, а к вечеру накрыли их крышей. В хижине удобно во время частных дождей. Хотя пресная вода не доставляла посланцам Минойи никакого дискомфорта, но сухим быть всем нравилось больше чем мокрым. Досаждали только кровососущие насекомые, с противным звоном гудевшие в любом тенистом уголке.

Из-за комаров решили устроить собрание на прибрежных обломках коралловых рифов. Ветерок с моря отгонял назойливых насекомых.

Когда все члены команды, свободные от вахты, собрались и разместились на стволах поваленных пальм вокруг костерка, слово взял Грифандр.

– За четыре месяца, что мы провели в наблюдениях за планетой, мы накопили уже довольно много информации по раскладу сил на этой планете. Опасным оружием обладают всего восемь[19] государств. Самый крупный арсенал у самого большого по площади государства, объединяющего множество этнических групп, которое называется СССР. У них ещё и агрессивная доктрина под названием «Мировая революция». Они стараются навязать свои взгляды во всех доступных уголках планеты. Вторым мощным сообществом являются США. На долю этих двух образований приходится 90% ядерных зарядов. Эти ребята тоже агрессивны, но немного более сдержаны и маскирую экспансию под защиту от «коммунизма». Остальных можно в расчёт не принимать. Если нам удастся, уговорить лидеров СССР и США уничтожить запасы химического и ядерного оружия, или хотя бы сократить...

– Прости, навархос, а как нам удалось узнать такие тонкости? – перебила командира корабля Оллиса. – Мы же не исследовали их подземные склады.

– Я бы просил не перебивать меня, чтобы не затягивать собрание, – строго заметил Грифандр. – Олли не забывай, что у нас в важных точках планеты сосредоточены сотни микрокифов... Постоянное сканирование радиационного фона, фиксация...

– Спасибо, я поняла, – Оллиса потупив взгляд, опустилась на песок, поправляя белый край балахона. – Обещаю, больше не перебивать.

– Так вот. Сейчас нам надо согласовать общее решение, с какого из государств нам следует начать. – Вздохнул навархос. – Вопрос выносится на общее решение потому, что есть неоднозначности и соответственно требуется мощь коллективного разума.

Он замолчал и погрузилсяна минуту в себя. Остальная команда терпеливо ожидала продолжения. Тишину нарушал только шелест набегающих на берег волн.

– Причина наших затруднений в том, что СССР и США очень сильно отличаются друг от друга, поэтому выбрать первое направление совсем не просто. С первого взгляда, начать следует с Советского Союза...

– А это третье государство? – не удержалась от вопроса Теофиса, раскинув по белому балахону огненные пряди.

– Нет, это всего лишь часть названия СССР. – Друзья мои! Умоляю вас не перебивать меня! Иначе наше собрание может затянуться, а у нас и без того работы хватает.

Итак, если начинать с Союза, то мы сталкиваемся с проблемой климата. Дело в том, что там сейчас разгар холодного сезона, сокращается световой день, и жители вынуждены большую часть времени проводить в тепле закрытых помещений. А при перемещениях между ними надевать на себя множество одежд для сохранения тепла в организме. Мы там даже в этих дурацких белых мешках, – он помахал в воздухе подолом пеплоса, – будем смотреться с их точки зрения крайне нелепо.

– Но ведь США тоже расположены в северном полушарии, и там тоже холодный сезон? – удивилась Тайнесса.

– Да, Тай, ты права, в США сейчас тоже зима. – Тарасий решил внести ясность. – В районе главного города, называется, кажется, Вашингтон, вода не замерзает, но тоже не сильно тепло. Народ там одевается значительно легче, чем в Москве. Хотя, белые балахоны на голое тело, тоже будут всех шокировать. Зато, если встречаться с лидерами южнее, то можно найти уголок, где мы не будем выглядеть столь вызывающе.

– Предлагаю сразу прибегнуть к помощи поляризованного защитного поля и показываться на глаза только тем, с кем будем вести переговоры, – подала голос Минойта.

– Кроме того, – заметила Даната. – Взгляды на поведение людей в СССР и США отличаются очень сильно. В последних относятся к чудакам гораздо терпимее и меньше обращают внимания на тех, кто чем-то выделяется. В СССР могут изолировать, если что-то покажется подозрительным. Лично я начала бы с Америки. Мне кажется, раз у них оружия меньше, то согласиться на его уничтожение им проще.

– Очень сомневаюсь! – заметила Тайнесса. – Уничтожить труд многих лет... Да ещё и при условии, что у противника зарядов больше... Уговорить на это можно только пообещав что-то ценное, а что мы можем предложить?

– Как что, Тай?! – Проворчал Грифандр. – А союз с нами? То есть с Минойей, конечно. Это ли не ценность? Мы – самая развитая цивилизация в сфере с радиусом в сотни световых лет. Наши достижения, наша мощь должна восхищать и поражать воображение каждого. Разве нет?

– Я не спорю, мы самые развитые... Но что это может дать землянам в материальном выражении? Мне кажется, что проще будет прибегнуть к помощи шантажа. Припугнуть. С помощью концентрированной гравитационной энергии обрушить какую-нибудь скалу. Продемонстрировать силу и решимость.

– Можно мне высказаться? – вытянул руку вверх Гениос.

– Давай, Ген. – махнул ему рукой навархос.

– Мне кажется, что у нас пока ещё не достаточно информации о том, что для жителей планеты действительно важно и нужно. Нам для начала надо пожить какое-то время среди них. Постараться понять их чаянья, почувствовать их настроение, увидеть нас их глазами. Нужно послать и в ту и в другую страну по паре исследователей. В США вполне сойдут за своих Сол и Олли...

– Не годится! – отрубил Гриф. – Чтобы получить и в самом деле достоверные сведения нам потребуются годы. Напомню, что через полгода планета вместе с Луной и нами в качестве спутника войдёт в точку нуль-перехода, а следующая будет соответственно ещё через год. У кого-то есть желание торчать в компании этих дикарей ещё год?

– Я знаю, как мы поступим! – сказала, подбросив в костёр обломок сухой доски, выброшенной прибоем, Тайнесса Родамантис. – Минойта высказала верную мысль! Мы должны воспользоваться эффектом невидимости, оно позволит, не привлекая внимания, оказываться в нужных местах и вступить в переговоры с лидерами.

– Не поможет! – резко бросил Гриф.

– Ты зря так резко отказываешься, милый мой навархос. Послушай, как мы поступим. – Тай вернулась к своему месту, грациозно расправила пеплос и опустилась на кокосовое бревно. – Ген уже показал, что он сможет скрытно провести наш планетолёт на любую площадку. Высадит меня в центре главного города СССР... Такое у него название смешное... Мозг-ва, кажется. Город средоточия мудрости...

В этом самом центре средоточия мы высадимся, сдадимся силам охраны. Наверняка центр центра они охраняют особенно тщательно. Дальше просто договоримся о встрече с первыми лицами уже непосредственно у них в командном центре, или как он там у них называется.

– Одну тебя я не могу отпустить!

– Ты не можешь мне ничего запретить, Гриф! Но я готова согласиться с тобой и взять кого-то в напарники. Вдвоём всё-таки будет веселее. Я возьму с собой Раса. Тарасий, ты согласен?

– Буду рад, – коротко кивнул черноволосый атлет. – Мне и самому интересно.

– Сразу после этого, Ген берёт на борт Данату и Сола и доставляет их в Вашингтон, где они предстают перед лидерами США.

Грифандр не смог придумать причины, чтобы раскритиковать этот план и нехотя, согласился. Он поднялся, прошёлся, словно разминаясь перед сложным гимнастическим упражнением, помассировал виски и сформулировал:

– Объявляю готовность номер один! С сегодняшнего дня начинается подготовка к встрече с лидерами самых земных государств. Срок подготовки – два дня. Цель предстоящих переговоров как минимум, составить график следующих встреч, а как максимум склонить к процедуре отказа от самых разрушительных средств уничтожения.

***

Тёмным декабрьским утром по Кунцевскому парку ехала чёрная «Волга».

Олег Антонович Гордиевский полковник Первого управления КГБ СССР, а по совместительству агент Королевской Службы внешней разведки мучился от того, что уже неделю не мог выполнить важнейшего задания. 13 декабря ему передали указание Лондонского центра о срочном устранении действующего генсека.

«Операция была давно запланирована, и всё шло согласно договорённостям, но почему-то эти чёртовы лайми решили переиграть. Приспичило им к новому году видеть на советском троне «своего» человека». – Ворчал про себя Гордиевский, подходя заснеженной дорожкой к главному корпусу Кремлёвки.

Оттепель, донимавшая москвичей, к концу второй декады декабря сменилась резким похолоданием. Выпавший снег, украсил белыми тяжёлыми гирляндами лапы елей в Кунцево, где располагались корпуса главной больницы 4-го управления Минздрава СССР. Однако предновогоднее улучшение погоды не радовало матёрого разведчика.

Небрежно махнув красной книжечкой на входе в здание, Гордиевский проследовал к дежурным фармацевтам. В хозяйстве Ивана Евгеньевича Щасова, главного во всей Кремлёвскойбогадельне, Олега Антоновича знали все. Знали, как старого приятеля, частенько мило беседовавшего с Иваном Евгеньевичем за столиком больничного буфета. Только никто из работников не догадывался, что обсуждали эти двое совсем не результаты хоккейных матчей, и не семейные проблемы, и даже не здоровье высокопоставленных пациентов, а совсем даже наоборот.

Сегодня Щасова не было на месте, он должен позвонить и распорядиться, чтобы провизоры получили нужный препарат и передали его лечащей бригаде. Передача препарата «Дигоксин» для инъекций не заняла много времени. Препарат действовал безотказно, а главное разлагался в организме, не оставляя следов. К тому же вполне вписывался по линейке кардиотерапии. Личный помощник и заместитель главврача ЦКБ Григорий Жучалин, не задавая вопросов, выслушал требования утреннего визитёра, только буркнул в конце: «Будет сделано, товарищ полковник...». Операция по удалению двух важнейших фигур в руководстве страны переходила в заключительную стадию.

Первым пошёл маршал Устинов. Уже к полудню у него начали отказывать внутренние органы, а вечером следующего дня старый организм перестал сопротивляться, и Дмитрий Фёдорович отошёл в мир иной.

Когда Константин Устинович Черненко, лежавший в пульмонологическом отделении той же Кремлёвки, узнал о смерти старого товарища, то сразу посерел лицом.

– Я буду следующим, – еле слышно прошептал он себе под нос синюшными губами.

– Не надо быть таким пессимистом, – укорила его молодая сестра, только что вколовшая ему препарат. – Сейчас вам, Константин Устинович, полегчает, мы с вами кислородом подышим, а потом к вам Анна Дмитриевна придёт, и Верочка ваша придёт. Может быть, даже по зимнему саду погулять удастся... Я вам помогу. Так что... Ой! Что с вами!

Резкий женский крик огласил коридор лёгочного отделения.

***

Ночью, накануне трагических событий в Кремлёвской больнице на территории Кремля произошло странное событие, доклад о котором тут же получил гриф «совершенно секретно» и так и не был никогда опубликован.

В ночь на 20-е декабря в Москве похолодало ещё сильнее. Сержант Отдельного Краснознаменного Кремлевского полка Сергей Коротков стоял у главного входа в 14-й корпус на территории Кремля и потихоньку замерзал. Мысли его постоянно крутились между тёплой печкой в дедовой избе в родном Мариинске и горячим чаем с мёдом. Его напарник по караулу коченел рядом на пронизывающем ледяном ветру. Им даже словом перекинуться не позволялось, что поделать такая «сладкая служба» в Кремлёвском полку. Обидно то, что смысла стоять практически в центре Кремля Коротков не видел никакого. На всех входных воротах стояли положенные караулы. Мимо них мышь не проскочит. Время как будто остановилось под чёрным московским небом, на котором едва просвечивали только самые яркие звёзды.

Внезапно южная часть неба окрасилась странными жёлто-зелёными всполохами. Как будто зеленоватое, прозрачное облако опускалось за деревьями Большого Кремлёвского сквера. Сергей решил, что засыпает стоя. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение. Зажмурил глаза, а когда снова раскрыл, то никакого сияния уже не было. «Показалось...» – подумал Коротков и скосил взгляд в сторону напарника. Судя по широко открытым глазам, тот тоже что-то видел. Но правила кремлёвского караула предписывают в разговоры не вступать...

Коротков проследил глазами взгляд Коли Петрова и тут уже его глаза вылезли из орбит. Со стороны сквера прямо к ним шла пара. Благодаря тому, что территорию Кремля освещена круглосуточно, людей хорошо видно. Мужчина и женщина. В белых балахонах, свободно колышущихся на ледяном ветру. Нижний край балахона открывал босые ноги. Руки, плечи и головы тоже полностью открыты. Однако признаков того, что этим странным людям холодно не заметно. Кроме одеяния в глаза бросался необычный цвет кожи и волос этих «пришельцев». Если у мужчины кожа была бронзовой, может быть лишь немного более тёмной чем у кавказцев, то женщина поражала ярко-красным, почти огненным «колером». Цвет волос тоже удивлял. И женщину, и мужчину украшали длинные вьющиеся волосы тёмно-синего цвета. Борода и усы у мужчины тоже имелись, и тоже были синими. Кроме того над правой бровью у каждого из них горели маленькие звёздочки. Четыре у женщины, три – у мужика.

Странная парочка плавно двигалась прямо к караулу.

– Стоять! – крикнул Коротков, направив на мужчину карабин. – Рядовой Петров, доложите командиру роты о появлении неизвестных. – Крикнул он не оборачиваясь.

– Мы бы хотели встретиться с вашим руководством... – начала женщина.

– Молчать! – оборвал её Коротков. – Посторонним запрещено вступать в разговоры с военнослужащими на боевом посту.

– Молодой человек! – попробовал завязать разговор мужчина. – У нас очень важная информация для ваших руководителей.

– Я сказал «Молчать»! – уже закипая от их непонятливости, снова крикнул Коротков. – Ещё слово и я применю оружие. Будет вам начальство!

– Не пытайтесь стрелять! – властно сказала женщина. И протянула красную обнажённую руку в сторону караульного. – Нам это повредить не может, а себя вы можете покалечить.

Сергей вдруг ощутил странное тепло в замерзших ногах. Тепло шло как будто откуда-то из-под земли, разогревало ступни, поднималось к щиколоткам и выше. Это и радовало и пугало одновременно. Когда-то он слышал, что при замерзании с людьми случаются странные вещи. Галлюцинации зрительные и слуховые, ложные ощущения тепла и тому подобные шутки психики.

Женщина пожала обнажёнными плечами, посмотрела на спутника и собралась следовать мимо сержанта. Не успела она сделать и шага, как раздался резкий оглушительный среди ночной тишины выстрел. Коротков всё-таки нажал на курок, паля в воздух.

– Стоять! – гаркнул он снова, теряя покой. – Не двигаться, не разговаривать!

Как он и думал, через пять минут послышался парный топот сапог по брусчатке. Коля всё-таки сумел убедить комроты, что на посту в самом центре Кремля происходит что-то сверхъестественное. От арсенала, где располагался штаб полка охраны до поста всего метров триста. Вот и прибежали быстро и без задержки.

– Кто стрелял? Что здесь происходит? – выдохнул, переводя дух, лейтенант Крупенников. Он заметил странных неизвестных, но реакции на подобный, не предусмотренный правилами, случай, у не хватило. – Кто такие? Как сюда проникли?

– Мы готовы рассказать всё вашему руководству, – женщина поняла, что сейчас надо разговаривать только с подошедшим человеком, у которого на плечах вместо золотых полосок чуть блестели в свете фонарей две маленьких звёздочки.

***

Полчаса спустя.

– Чебриков, – буркнул сердито в трубку председатель КГБ СССР. – Какого чё... Что? Вы там совсем с ума посходили? Какие ещё инопланетяне? И почему не шифрограммой?

...

– Ах, вам некогда! Вы чем там заняты таким важным, что позволяете себе нарушать принятый порядок? Придумали каких-то...

...

– Идите проспитесь, генерал! утром доложите по форме, – Виктор Михайлович откинулся на высокую подушку и, нащупав платок, вытер внезапно выступившую испарину.

– Зина, будь добра, накапай капель двадцать армянского, – повернулся он к проснувшейся и с беспокойством глядевшей на него жене. – Инопланетяне им в Кремле...

Не успел он вернуть платок на место, как телефон снова разразился противным хриплым звонком.

– Чебриков слушает, – уже более спокойно произнёс Виктор Михайлович. – Юра, прекрати этот балаган! Ну, сколько можно...

...

– Баба красного цвета? – Чебриков внезапно усмехнулся. – Вы там перепились все? Ну, вы у меня попляшете!

...

– Ладно, уговорил, выезжаю. Всё равно уже заснуть не удастся. Посмотрю, что у вас там за цирк с конями. Смотри, если розыгрыш... – Виктор Михайлович не договорил, аккуратно положил трубку на рычаги аппарата, потом спустил ноги в шлёпанцы, хлопнул себя по коленям, глубоко вздохнул и отправился в ванную.

– Витя, что случилось? – с беспокойством спросила жена через дверь. – Что-то серьёзное. Я тебе коньяку...

– Вот это хорошо! – Чебриков, не отвечая на вопрос, по-молодецки закинул коньяк в глотку. – Служба, Зина, у нас такая. Ночь-полночь... Народу служим, живота не щадим.

В это время раздался звонок в дверь. Это команда сопровождения уже прибыла за председателем КГБ.

***

Если бы женщина в белом балахоне не была такого интенсивного красного цвета, то Чебриков назвал бы её настоящей красавицей. Лет тридцати пяти. Лицо прямоугольное с правильными чертами, высокий лоб, выразительные большие глаза, как будто горящие зелёным тусклым светом. Цвет кожи казался более интенсивным, скорее всего, из-за четырёх огоньков, светящихся над правой бровью. Эффектная женщина.

Её спутник был менее броского окраса. По представлению Виктора Михайловича, так должны выглядеть малайцы или жители Океании. Вот только тёмно-синие волосы волнистыми локонами падающие ниже плеч, вызывали у Чебрикова отвращение. Не любил он «волосатиков».

Комендант Кремля, полковник Крапивин ещё молод для занимаемой должности, но слыл отменным служакой, и поэтому продвинулся по карьерной лестнице быстро. Глядя на высокого статного красавца, Чебриков подумал, что дело здесь не обошлось и без женской ручки. «Наверняка, нашлось, кому оценить стати этого жеребца», – невольно подумалось главе КГБ.

Крапивин повторил, что попытка силового захвата пришельцев закончилась плачевно для пятерых нападавших, в то время как инопланетяне даже не позволили прикоснуться к себе.

– У трёх бойцов сломаны руки и ноги, у одного сотрясение мозга, ещё у одного – множественные переломы рёбер. Все травмы не смертельные, переломы закрытые, через месяц пострадавшие вернутся в строй, – уточнил потери среди личного состава полка комендант Кремля. – Мы вынуждены были прекратить попытки силового захвата, и вступили в переговоры.

Пришельцы довольно сносно разговаривали на русском. Как объяснили, у них уже собран достаточный материал для быстрого усвоения любого земного языка. Себя назвали минойцами, потому что якобы представляют цивилизацию планеты Минойя. Требуют встречи с лицом, принимающим решения по самым важным вопросам планетарного уровня. Председатель вдруг понял, что сегодня от него, Вити Чебрикова, зависит судьба планеты Земля.

– Ладно! Я вас понял, – сказал он, глядя прямо в зелёные глаза Тайнессы Родамантис. – Беда в том, что Генеральный Секретарь ЦК КПСС, или как вы говорите, лицо, принимающее решения, сейчас находится в больнице и положение его критическое. В любой момент может случиться непоправимое. Вчера умер его старый друг, Министр Обороны. Это ещё более усугубило состояние Константина Устиновича. Я думаю, что будет лучше дождаться выборов нового лидера и тогда...

– Почему мы ещё тут сидим и ведём пустые разговоры! – пылко воскликнула Тай. – Возможно, мы сможем помочь. Всё-таки уровень нашей медицины значительно опережает ваш. Не медля ни минуты, едем к нему.

– Хорошо, едем. – Согласился Чебриков. – Может быть, вы всё-таки наденете что-нибудь? Лично мне становится зябко, когда я вижу, как снег падает на вашу кожу и не тает. Почему не тает, не можете пояснить?

– Всё просто, снег падает не на кожу, а на тонкий слой, созданный защитным энергетическим полем. Это же поле удерживает тепло тела, поэтому нам нет нужды дополнительно укрываться от воздействия вашей атмосферы. Нам даже космический холод не страшен. А вот одежда доставляет нам настоящий дискомфорт. В обычной жизни мы ничего не надеваем. Эти балахоны – не более чем дань уважения к земным предрассудкам.

– Хм, предрассудкам... – хмыкнул Чебриков. – Хорошо. Садитесь в мою машину, едем в ЦКБ.

***

Ночью на 21 декабря в палате интенсивной терапии медленно умирал Константин Устинович Черненко, Генеральный секретарь Центрального Комитете правящей партии, глава огромной страны, могущественной сверхдержавы, проецирующей свою мощь даже в космическое пространство и заставляющей трепетать в страхе всех близких и дальних соседей. Но сейчас он лежал совершенно беспомощной тушкой. Его организм подключён к зловеще гудевшему концентратору кислорода. Гул не нравился больному, приводил его в уныние и мешал заснуть. Аппарат действительно позволял дышать, хотя бы мелкими порциями, подавая кислород в разрушенные лёгкие. Лицо и руки больного опутаны многочисленными проводами и трубками, они проникали в ноздри, краешки рта, ушные раковины. Рядом со специальной кроватью пульсировали экраны мониторов обсервации.

Сегодня жена сообщила Константину Устиновичу, что скончался его соратник, Димка Устинов. Эта новость ввергла больного старика в глубокую депрессию. Сон не приходил, давление зашкаливало, сердце заходилось в тахикардии. Черненко понял вдруг, что часы его сочтены и боялся уснуть, зная, что проснуться ему уже не придётся. Умирать ему очень не хотелось.

Внезапно сквозь сомкнутые веки он почувствовал изменение освещения. Похоже, что в его палату кто-то вошёл, на мгновение, разогнав сумрак дежурного ночника, ярким светом флуоресцентных ламп, что освещали коридор.

Палата наполнилась шорохами, покашливанием, звуками дыхания нескольких человек. Они, негромко переговариваясь, вошли в палату.

– И всё самое передовое, что появляется на Западе, такие препараты, как сальбутамол, интелин, ингаляционные глюкокортикостероиды, беклометазон, будесонид, мы назначаем товарищу Черненко. – Словно с трибуны вещал сочный баритон, который сразу умолк, едва закрылась дверь в коридор.

В помещении снова воцарился привычный сумрак.

– Товарищи, – по голосу Черненко узнал лечащего врача Гришу Шушалина. – Константин Устинович сегодня вечером получил, печальные известия о кончине маршала Устинова. Не по вине нашего персонала, прошу заметить, а от родственников. Так вот. Это произвело на него крайне негативное впечатление. Мы, наряду с прописанными средствами, согласно лечебному курсу, вкололи ему на ночь успокоительное, но боюсь... Надо быть готовыми к самому худшему.

– Как вы многословны, товарищ доктор. – Черненко узнал голос Чебрикова, чему очень удивился. «Что здесь среди ночи делает КГБ?», – пронеслось у него в голове. – Скажите, Григорий Александрович, если мы сейчас разбудим...

– Подождите, не надо никого будить! – перебил Чебрикова незнакомый женский голос. – Даже хорошо, что человек спит.

«Кто бы это мог быть, – неожиданно появилась мысль в голове у Черненко. – Что-то я не припоминаю среди врачей этого голоска. А ничего, приятный...»

– Сколько вам потребуется времени, товарищ инопланетянка? – спросил главный кагебешник.

«Кажется, мне всё-таки удалось уснуть, и Чебриков мне снится, – успокоился вдруг генсек. – Никогда мне инопланетяне не снились...»

Неожиданно у него возникло желание сделать глубокий вдох всей грудью. При этом что-то подсказывало, что он сможет это сделать.

Все собравшиеся в полутёмной палате вдруг увидели, как приоткрылся рот больного генсека, а грудная клетка начала на глазах подниматься. Лечащий врач с беспокойством подскочил к кровати, пытаясь удержать его от резких движений.

Глаза Черненко открылись. С огромным удивлением он смотрел прямо перед собой, и тут же попытался сделать ещё один глубокий вдох. Это у него получилось, хоть и не в полной мере. Зато сразу после выдоха, лицо сменило серо-зелёный цвет на бледно-розовый, морщины слегка разгладились, а мышцы расслабились.

– Константин Устинович уснул, – констатировал пульмонолог. – Судя по цвету лица, и характеру дыхания, ему стало значительно лучше. Товарищи, предлагаю наше совещание перенести в мой кабинет. Давайте не будем мучить человека. Сон сейчас для него самое лучшее лекарство.

– Хорошо, – согласилась Тайнесса. – Действительно пациенту сейчас нужен покой и время для того, чтобы наша помощь произвела необходимый эффект. С вашего позволения с ним останется мой напарник...

– Но как же? – внезапно подал голос лейтенант госбезопасности Солдатов до этого прятавшийся за спинами начальства. – У нас приказ: никого не оставлять наедине с товарищем Черненко! Товарищ генерал армии, – обратился он к Председателю КГБ, – как же так?

– Держите себя в руках, – недовольно проворчал Чебриков. Ему тоже не нравилось, что наедине с Генеральным секретарём остаётся непонятно кто, хоть и с декларируемыми добрыми намерениями. И приходится брать на себя ответственность. – Товарищ лейтенант, я приказываю вам остаться и не спускать глаз... Не позволяйте ничего трогать, тем более подходить к больному. Головой отвечаете!

– Так точно! – вытянулся довольный лейтенант охраны. – Есть не спускать глаз.

В кабинете главврача Тайнесса Родамантис удобно расположилась на служебном диванчике. Остальным пришлось остаться стоять. Сесть рядом с ней никто не решался.

– Для начала я позволю себе представиться, – Тай подняла руку к левой груди, а затем выпрямила её в минойском приветствии, символизирующем связь сердца и солнца. – Тайнесса Родамантис, глава научной экспедиции цивилизации Минойя.

Она перевела взгляд на Чебрикова, занявшего место за столом главного врача.

– Чебриков Виктор Михайлович, председатель комитета государственной безопасности. – Назвал он себя. – Я здесь занимаю самый высокий пост. Остальные товарищи выполняют действия связанные с обеспечением жизнедеятельности товарища Черненко. Представлять вам их не вижу никакого смысла.

Тай в недоумении пожала плечами, демонстрируя что-то вроде «...не видите, ну, дело ваше».

– Товарищи, – невесело улыбнулась она. – Я только что на ваших глазах провела короткий сеанс энергетического воздействия на организм товарища Черненко. Сразу после этого успела обследовать общее состояние его организма. Я вынуждена сообщить печальные результаты эндоскопического сканирования...

– Вы что же, сумели каким-то образом сделать рентген? – не смог сдержать удивления Григорий Шушалин. – Но каким образом? Ведь при вас нет никакого оборудования. Как?

– Технические детали я объясню, с вашего позволения, позже. – Остановила личного врача Черненко Тайнесса. – Сейчас важнее информация о реальном состоянии органов и систем...

– Ничего там интересного! – Скептически хмыкнул главный врач ЦКБ Андрей Шелепин. – Товарищ Черненко нежилец. Согласно последним анализам, жить ему осталось не более суток. Если для поддержания жизни, наша уважаемая гостья задействовала энергию организма, который и так изношен до последнего предела, то боюсь, что Константин Устинович не протянет и половины суток.

– Позвольте мне всё-таки сказать, – повысила голос Тай. – Во-первых, организм вашего товарища и в самом деле изношен. Лёгкие у него сейчас практически отсутствуют, а то, во что они превратились, работать не может. Вы сами только что видели, как человек дышит. Частое и неглубокое дыхание – признак использования только самого верхнего отдела лёгких, вернее того, что от них осталось.

Она на минуту замолчала и прикрыла глаза, как будто что-то вспоминая. Мужчины, собравшиеся в кабинете, терпеливо ждали продолжения. В гнетущей тишине отчётливо слышался звук больших напольных часов в лакированном деревянном корпусе, мерно отсчитывающих мгновения.

– Во-вторых, моё энергетическое воздействие не использует внутренние резервы организма. Вы совершенно правы, резервов у товарища Черненко уже не осталось. Я задействовала тот же источник, что используется нами для создания защитного поля наших тел. – Она вытянула руку к Чебрикову. – Попробуйте прикоснуться.

Виктор Михайлович от неожиданности резко отшатнулся, когда красная женская рука вытянулась в его сторону. Он тут же взял себя в руки, поджал губы и осторожно провёл ладонью по красным рубинового цвета пальцам. Суровое выражение решимости на его лице тут же сменилось удивлением. Он почувствовал, что не может преодолеть какой-то очень тонкий невидимый барьер. Его ладонь не чувствовала прикосновения к коже, лишь упругое сопротивление воздуха.

– Не стесняйтесь, – усмехнулась Тай. – Защитное поле выдерживает 20 талантов, или по вашему 520 кг.

– Ого! – Невольно вырвалось у Чебрикова. – Так вас, получается, пулей не пробить?

– Абсолютно верно. Оболочка, созданная защитным полем позволяет без вреда для организма держать удар. Пуля, снаряд, наконечник стрелы, температура от абсолютного нуля до полутора тысяч градусов, не представляют для нас опасности. Энергия, требуемая для поддержания силового поля, черпается имплантированными в скелет генераторами от магнитного поля планеты. Гравитационные волны мы тоже можем использовать, но это связано с некоторыми трудностями, поэтому прибегаем к этому источнику только в глубоком космосе, впрочем, сейчас это к делу не относится.

Товарищу Черненко я передала небольшой заряд энергии магнитного поля Земли. Его хватит на сутки, может немного больше. Было бы лучше, если бы помещение, где происходит процесс выздоравливания, располагалось ближе к земной поверхности, и не имело экранирующих заслонов...

– Позвольте, товарищ Родамантис, – прервал её Чебриков. – Что Вы понимаете под «экранирующими заслонами»?

– Прежде всего это решетчатые металлические структуры, особенно в сочетании с природными источниками ионизирующего излуче...

– Стоп! Откуда в центральной кремлёвской больнице металлические решётки? – Суровый взгляд председателя КГБ упёрся в главного врача. Тот даже передёрнул плечами от внезапно всплывшего в памяти неприятного эпизода.

– Нет! Ничего такого у нас в ЦКБ нет, и не было. – Быстро заговорил Шепилов. – Никаких решётчатых структур, никакого излучения, кроме аппаратов лучевой терапии для отделения онкологии...

– Вы забыли, наверное, про строительные конструкции, – мягко успокаивающе проговорила Тайнесса. – Скажите, пожалуйста, из чего построено это здание?

– Стены из красного кирпича, на цементном растворе, межэтажные перекрытия из железобетонных... – на этом месте Шепилов оборвал сам себя, хлопнув рукой по лбу. – Точно! Железобетонные плиты содержат в себе стальной каркас из арматуры с заполнением цементом и гранитной крошкой. Всё понятно.

– Понятно! – голос Чебрикова смягчился. – Вам следует срочно переместить лечебную палату товарища Черненко на первый этаж, там железа будет меньше. Я так понимаю, что в идеале было бы вынести его на улицу, или в деревянный терем?

– Да, лучше всего на открытое место, но деревянное сооружение тоже подойдёт, – согласилась Тай. – Впрочем, это всё полумеры. Все органы и системы вашего товарища настолько изношены, что надолго его всё равно не хватит, что бы мы не делали. У любого организма есть предел сопротивления. Вам придётся с этим смириться.

– Можете сказать точно, сколько ему осталось?

– Пока нет. Для этого нам потребуется детальное обследование организма

Вкрадчивый стук в дверь, прервал беседу.

– Кто там ещё скребётся? – проворчал главный кагебешник и крикнул: – Войдите!

За дверью стоял Тарасий в сопровождении лейтенанта охраны.

– Пациент пришёл в сознание и потребовал срочно связаться с Председателем КГБ, я не понял, что это такое, – Рас, не обращая внимания на землян, обратился непосредственно к Тай. – Товарищ Тайнесса, кто среди местных жителей – председатель?

Он специально говорил в стиле жителей земли, немного посмеиваясь от этого жаргона. Правы были древние социологи Минойи, когда говорил, что чем примитивнее общество, тем более витиеватые формы речи оно использует.

– Я Председатель Комитета Государственной Безопасности, или сокращённо КГБ – пояснил, поднимаясь из-за стола, Чебриков. – Товарищ Черненко пришёл в себя?

– Да, не только пришёл, он чуть не соскочил с кровати. Молодому человеку едва удалось его остановить и уговорить, не совершать лишних движений. Но этот вздорный старик, пообещал, что если мы не найдём и не приведём вас к нему, он сам будет искать. Он ещё как-то странно выразился: «Если гора не придёт к Магомету, то придётся Магомету искать эту чёртову гору». Я из этой фразы не понял ничего. Что за Магомет? Зачем он какой-то горе? Чепуха какая-то.

– Рас, не обращай внимания, – остановила его Тай. – Это, скорее всего, какая-то местная идиома. Потом нам товарищи расскажут, что она означает, а пока я предлагаю пройти к больному. Узнаем, что ему так срочно понадобилось.

– Нет! Я бы просил Вас, уважаемая гостья, остаться здесь, – твёрдо сказал Чебриков. – Товарищ Черненко искал только меня, я и должен рассказать ему о случившемся. Боюсь, что сообщение о вашем появлении у нас без какой-то подготовки может подействовать на него непредсказуемо. Вдруг сердце откажет...

***

– Витя! Дорогой мой! – неожиданно громким голосом встретил Чебрикова генеральный секретарь, тут же постаравшись сесть. – Ты не представляешь! Я сейчас такой замечательный сон видел... Впрочем, сон это не важно. Важно то, что я после этого сна ощутил себя совершенно другим человеком. Представляешь?

– Константин Устинович, я очень рад, что Вы пошли на поправку, – в голосе Чебрикова слышалось сочувствие. – Тут такое дело...

– Мне вкололи какой-то новый наркотик? – вдруг сник Черненко. – Усиленный стимулятор? Говори, не бойся. Мне уже, в общем-то, всё равно. Лишь бы хоть на часок подольше... А тут вдруг такое облегчение. Нет! Ты не представляешь! Я словно сорок лет скинул.

– Подождите, Константин Устинович, – остановил Чебриков, собравшегося встать с кровати, Черненко. – Наркотики вам, слава богу, не кололи. Всё ещё интереснее. Лежите спокойно. Я сейчас всё расскажу по порядку.

***

– Так ты говоришь, инопланетяне? – в голосе Генерального Секретаря слышалось не столько удивление, сколько радостное возбуждение. – Говоришь, баба краснокожая... Давай, тащи её сюда. Сам хочу увидеть такое чудо-юдо. Никогда не верил ни в каких пришельцев и космических братьев, а тут на тебе... Сестра по разуму. Ну, что ты сидишь, Витя? Мне самому идти? Да, скажи на посту, чтобы чаю сделали послаще, что-то мне чайку горяченького захотелось, сил никаких нет.

– Хорошо, Константин Устинович, сейчас я её доставлю. Думаю, что она и сама ищёт встречи именно с Вами. – Последние слова он уже произнёс в коридоре, быстрым шагом направляясь к лестнице.

Стакан крепкого и сладкого чая в латунном подстаканнике Черненко принесли быстро. Армат настоящего индийского дополнительно приободрил его. Казалось, что никакие преграды теперь нипочём. Константин Устинович попросил поднять подушку повыше и сел, чтобы нормально, не обливаясь, глотнуть чайку.

Однако не успел он сделать глоток, как в палату ввалились все посвящённые в тайну. Сразу за Чебриковым следовала высокая дама в простом белом балахоне, открывавшем шею, плечи и руки, что позволяло удостовериться в правдивости слов председателя КГБ. Кожа женщины и в самом деле была цвета панциря варёного рака.

«Действительно, не из наших, – пронеслась в голове Черненко мысль. – У нас бы до такой грубой поделки не додумались бы. Наши придумали бы что-нибудь поизящнее, элегантнее, а у этой кожа, как будто её кипятком ошпарили».

Он с сожалением поставил на тумбочку блюдце с чашкой и провёл пальцами по губам, словно стряхивая несуществующие крошки.

– Здравствуйте, товарищ инопланетянка, – начал он на правах хозяина. – Мне уже сообщили, что улучшение моего самочувствия – ваша заслуга. Примите мою глубочайшую благодарность. Даже за один час такого состояния бесконечно вам благодарен. Я хорошо себя не чувствовал уже очень... очень давно. Как будто крылья за спиной выросли.

Прошу прощения, что вынужден принимать Вас в столь неприглядном виде. Надеюсь, что делу это не помешает. Думаю, что нам есть о чём поговорить наедине.

Он дал знак, остальным покинуть помещение. Пока врачи и охрана тянулись к выходу, Черненко плавно перевёл разговор от благодарности к деловой составляющей.

– Хотелось бы услышать цель вашего визита. Думаю, что не только оказание помощи моей скромной персоне привело вас на нашу планету.

– Да, Вы правы, товарищ Генеральный Секретарь. Цель нашего визита – помочь жителям Земли избежать самоуничтожения. Мы были чрезвычайно обрадованы, обнаружив в глубинах космоса такую прекрасную планету, как Земля. Уже полгода мы изучаем и планету, и цивилизацию. Нам удалось сделать очень важное открытие. Мы обнаружили, что Земля – древняя прародина нашей Минойской цивилизации. Оказалось, что наши древние мифы имели под собой материальное основание. Наши предки покинули планету Гея, которую вы называет Землёй, чтобы избежать гибели от гнева богов. Мы с вами кровные родственники. Просто так сложились обстоятельства, что Минойя сильно опередила вас в развитии науки, техники, а главное в области общественных отношений.

– Как же так? – удивился Черненко. – Вы болтались по космосу в поисках новых планет, потом приспосабливались к новым условиям, а в результате мы отстали, а вы достигли космических далей... Не понимаю.

– Это действительно сложный вопрос, и нашим учёным ещё предстоит разобраться в нём. Но причина нашего появления на Земле в другом. Дело в том, что вы здесь на Земле уже достигли того уровня развития вооружений. Сейчас вы балансируете на лезвии ножа. Любой технический сбой может привести к непоправимому развитию событий. Мы категорически не желаем, чтобы такая замечательная планета была уничтожена из-за какой-то глупой случайности. И я вас уверяю, мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы этого не произошло.

– Вот только не надо нам угрожать, – хитро улыбнулся генсек. – У нас в таком случае тоже найдётся аргумент. Пусть он будет и совершенно дурацкий, на ваш взгляд, но сделать вы с ним ничего не сможете. Я вас раскусил?

Он с видимым удовольствием глотнул горячего чая. Поднял глаза на визави и ехидно улыбнулся. Потом, не дождавшись ответа, продолжил:

– Впрочем, милая, Вы ломитесь в открытые двери. Мы и сами понимаем абсурдность сложившегося положения с чудовищными запасами ядерного оружия. Беда только в том, что не только у Советского Союза имеются бомбы и ракеты. У наших противников тоже этого добра выше крыши.

– Но у вашей страны этих опасных игрушек больше почти вдвое! – не выдержала Тай. – Кроме того, мы начали работу и с лидерами главного вашего противника.

– Так это что же получается? Вы и с мистером Рейганом также беседуете? – усмехнулся Черненко. – И что он говорит? Небось, это он вам наплёл, что у нас запасы ОМП вдвое больше чем у них?

– Я не знаю. У меня пока нет возможности узнать подробности переговоров с лидерами США, – ответила Тай. – Данные о наличии ядерного оружия получены нами путём прямого сканирования верхнего слоя земной коры с последующим анализом. Нам не нужны местные информаторы. Наша аппаратура позволяет оценить ударную мощь ядерного оружия, не прибегая к непосредственному контакту.

– Я понял. – Черненко прикрыл глаза, изображая усталость. На самом деле он пытался сообразить, как можно использовать на пользу стране и партии, такое необыкновенное везение.

Тай терпеливо ждала, усмехаясь про себя. Для неё не стало секретом, что собеседник просто взял паузу для обдумывания ответа. Для этого нет необходимости читать мысли, достаточно наблюдать движение глазных яблок под веками.

Впрочем, Константин Устинович не стал затягивать с ответом. Через пару минут он открыл глаза и произнёс:

– Извините старика, что-то я отключился... Так на чём мы остановились?..

– На необходимости организации переговоров по сокращению вооружений...

– Да! Я вспомнил! Мы пять лет назад вели такие переговоры, даже заключили договор по ограничению вооружений, но американцы так его и не ратифицировали. Почему мы должны разоружаться в одностороннем порядке?

– Но у вашей стороны зарядов объективно больше почти вдвое[20], поэтому у вас такая возможность...

– Вот не надо мне сказки рассказывать! – Рассердился вдруг генеральный секретарь. – Что помогли мне сегодня, за это вам огромное спасибо, но вот в дела наши внутренние вам соваться не след! Надеюсь, что вы меня правильно поняли.

– Да, конечно, я вас поняла и, наверное, даже слишком хорошо. – Кротко улыбнулась Тай. – Я думаю, нам следует продолжить беседу позже. Вам, товарищ Генеральный Секретарь, следует укреплять организм. Для этого позвольте вам имплантировать небольшой прибор.

– Если только вы пообещаете, что он не причинит никому вреда... – Черненко посмотрел на гостью с некоторой опаской. – Впрочем, о чём это я... Если бы Вы хотели меня того... вы не стали бы мне помогать. Давайте импалтируйте... или как там вы сказали. Делайте, как считаете нужным.

– Сейчас я прикоснусь к вашей ноздре, и в слизистую будет им-план-ти-ро-ван, – Тай специально произнесла незнакомое Черненко слово по слогам, – имплантирован генератор самореплицирующихся наноботов. Это микроскопические автоматические устройства, нацеленные на уничтожение болезнетворных веществ и организмов. Ничего страшного. После выполнения задачи на 95% они выводятся из организма естественным путём.

Тайнесса рассказывала и одновременно внедряла крошечное устройство в организм престарелого больного лидера. Она знала, что этому человеку кардинально помочь нельзя уже ни чем. Разрушенные лёгкие делали все действия оттягиванием неизбежного. Жить, даже с учётом применения высоких технологий Минойи, осталось не более трёх месяцев.

***

После того, как глава экспедиции минойцев покинула палату, Черненко нажал кнопку вызова персонала. Буквально через минуту появились Шушалин и Печенёв[21]. Первый старался остановить второго, но тот непреклонен в стремлении поддержать патрона.

– Вадик! Срочно! – не обращал никакого внимания на лепет лечащего врача генеральный секретарь. – Принеси в палату телефон правительственной связи. Мне необходимо переговорить с Громыко. И Чебрикова позови. Он мне тоже понадобится. И не стой как истукан! Бегом – марш!

Ещё через минуту в палату, отталкивая телефонистов с мотками проводов, быстрым шагом вошёл Председатель КГБ.

– Витя, мне сегодня рассказали, что скончался Дмитрий Фёдорович, – сходу начал Черненко, едва Чебриков переступил порог палаты. – Я не верю, что причина смерти – какая-то мифическая болезнь. Дмитрий был здоров и отличался крепостью организма. Возьми это на личный контроль.

– Слушаюсь, – по-военному чётко ответил удивлённый глава чекистов. – Как вы угадали ответ врачей, Константин Устинович?

– Я ничего не угадывал, – проворчал Черненко. – Я просто предупредил события. Если они уже успели составить отчёт по причинам смерти, то переделать их можете заставить только КГБ. А что они конкретно написали, ты видел?

– Первоначальная причина смерти острая сердечная недостаточность. – Процитировал на память Чебриков уже представленное врачами ЦКБ свидетельство о смерти маршала Устинова. – Не беспокойтесь, Константин Устинович, они узнаю, как родину любить.

Рядом с Чебриковым уже топтался мужик в спецовке, дожидаясь, когда можно будет сообщить о готовности телефонной связи.

– Что топчешься, товарищ телефонист? – заметил его Черненко. – Закончил, я вижу... Ну и спасибо, до свиданья. И смотри, никому ни слова, о том, что сейчас слышал.

– Так точно, – вытянулся телефонист. – Обижаете, товарищ генеральный секретарь. Я при поступлении подписку давал...

– Ну, хорошо, извини старика, – проворчал Черненко. – Ступай, свободен.

И уже, обращаясь к Чебрикову, сказал:

– Витя, сейчас набери-ка мне, милый друг, Громыку.

– Но, Константин Устинович, уже два часа ночи, может быть лучше подождать до утра?

– Как раз нет! Дело не терпит. Раз такие дела закрутились, то до утра много чего может произойти. Не известно, доживу ли я сам до утра...

На минуту тишину палаты нарушал только характерный скрип телефонного диска.

К трубке на другом конце никто долго не подходил.

– Что они себе там позволяют, – недовольно ворчал Чебриков. – Охрана первых лиц государства называется.

Наконец, кто-то из личных прикреплённых министра иностранных дел поднял трубку аппарата.

– Председатель Комитета Госбезопасности при Совете Министров СССР, – официально представился Чебриков. – Доложите, кто взял трубку.

...

– Майор Игумнов, вашим поведением займёмся позже, а сейчас срочно пригласите к телефону Министра иностранных дел товарища Громыко.

...

– Майор, это не просьба, это приказ! Если спит, разбудите! Дело государственной важности.

Прошло ещё не меньше десяти минут, когда к трубке подошёл Андрей Андреевич Громыко.

– Что случилось, Витя? – проворчал сиплым со сна голосом министр.

– Андрей Андреевич, извините за столь поздний звонок, но... С Вами сейчас будет говорить товарищ Черненко. Передаю трубку. – Чебриков протянул телефонную трубку генсеку. – Громыко на связи.

– Извини Андрей, что разбудил, но тут дело такое, отлагательства не терпит. У тебя сейчас этот, как его? Да, Гобачёв, кажется, в Лондоне, правильно?

...

– Больной, да, больной, но память ещё работает, сегодня меня слегка подлечили, даже говорить могу не задыхаясь. Ты этому Мишке сообщи, прямо сейчас...

...

– Да! В Лондон! Не тупи, Андрей, соберись. Там сейчас ещё полночь не наступила...

Скомандуй ему, чтобы он завтра этой вобле сушёной, как там её? Ну, той бабе, что у них сейчас за премьера...

...

– Правильно, Тэтчер этой долбанной. Вот ей, да. Чтобы он сообщил, что мы готовы начать переговоры по сокращению стратегических вооружений...

...

– Ну, проснись уже, Андрей Андреич! В развитие действующего договора. Да, того что СНВ-2 газетчики называют. Всё остальное завтра обговорим, меня ещё из больницы не отпустят, буду тебя здесь ждать. Устроим очередное заседание Политбюро... Да, прямо у меня в палате. Короче, звони прямо сейчас!

Черненко устало выдохнул, положил трубку на рычаги и снова прикрылглаза.

– Ты, Витя, тоже можешь быть свободен, на сегодня всё. Устал я... Распорядись, там, чтобы мне ещё чаю организовали.

Он собрался натянуть одеяло повыше, но вдруг вспомнил что-то важное и снова захрипел:

– Витя, постой... О наших гостях говорить никому не надо. Всем кто их видел так и скажи.

– Согласен, Константин Устинович. Я тоже думаю, что не стоит наш народ всякими инопланетянами тревожить. И так обстановка в мире не спокойная.

***

Уже 22 декабря газета «ПРАВДА» вышла с короткой заметкой:

«Приём в посольстве СССР.

ЛОНДОН. 21 декабря (ТАСС)

Посольство СССР в Великобритании сегодня устроило приём по случаю пребывания здесь с официальным визитом здесь делегации Верховного Совета СССР. На приёме прошедшем в тёплой атмосфере присутствовала премьер-министр М. Тэтчер, министр обороны Великобритании М. Хезлтайн, деятели науки и культуры, руководство общества культурных связей с СССР и британо-советской дружбы».

О беседе члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС, председателя комиссии по иностранным делам М.М. Горбачёва с М. Тэтчер в газетах, естественно, не сообщалось. О том, что Советский Союз готов предложить что-то действительно значимое «железная леди» узнала только под самый занавес этого странного визита. Что именно, этот обаятельный человек с пятном на лысине сообщить не мог, так как, судя по всему, сам получил указание из Москвы в самый последний момент.

В тот же день она связалась со своим личным представителем при администрации Белого Дома и попросила передать президенту Рейгану, что грядут большие перемены в политике СССР. Ставка, сделанная в начале года на Майкла Горбачёва, оказалась верной. Советы готовы на серьёзные уступки.

***

– Мне кажется, что руководители СССР не очень поверили в наши возможности. – Тайнесса Родамантис окинула взглядом всех собравшихся на берегу бухты членов команды. – Как вы, возлюбленные братья мои, отнесётесь к демонстрации силы в самые ближайшие дни?

– Что ты предлагаешь в качестве демонстрации? – спросил Грифандр, на которого по должности ложилась ответственность за возможные проколы и потери.

– Например, можно сбить какой-нибудь из постоянно испытываемых этими дикарями, объект. – Пожала плечами Тай.

– Хорошая мысль, – поддержал её Тарасий. – В СССР всё время проводятся какие-то стрельбы, постоянно что-то запускают. Я предлагаю уничтожить их какой-нибудь ракетоноситель с выводимым искусственным спутником на борту.

– Думаю, для начала это слишком, – немного подумав, сказала Тай. – Но направление мысли мне нравится.

– Что тут долго думать! – воскликнула Нэйтис. – Собьём какую-нибудь испытываемую болванку. Будет и показательно, и безопасно. У северного побережья большого материка они постоянно что-то запускают.

***

– Тащ, капитан первого ранга! – голос капитан-лейтенанта Пакина, командира БЧ-2 подводной лодки К-235, даже подрагивал от возмущения. – Смотрите, что творится! Никогда такого не было. Четырнадцать раз в этом году стрельбы проводим, всегда всё в ажуре, а сегодня ракета... Сами взгляните.

Капитан Катаев подошёл к экрану локатора. На экране зелёная точка действительно уже значительно превысила расчётную дальность. «Чёрт! Она же к финикам летит, – пронеслось в голове у капитана. – Ракета должна была автоматом взорваться ещё десять минут назад».

– Она должна самоликвидироваться после ста километров полёта, – словно прочитал мысли командира мичман. – А если она в какой-нибудь посёлок попадёт?

– Пойдёшь зону топтать, – невесело пошутил Катаев. – Да и я с тобой заодно. У неё максималка 350 км, не должна к финнам попасть...

– Не должна, а... смотрите, тащ капитан, – палец каплея упёрся прямо в экран. – Зелёная точка спокойно пересекла красную черту предельной дальности и продолжала полёт.

– Ну, ёб же твою мать! – только и смог произнести капитан. – Просто пиздец какой-то!

Правительство республики Финляндия не стало поднимать шум из-за какой-то, по всей видимости, неисправной болванки залетевшей в Лапландию. Ограничилось лишь официальной нотой о недопущении подобных инцидентов.

***

29 декабря 1984 года в домике Теуво Катаямаа, жителя поселка Ивало, губерния Лаппи зазвонил телефон. Его приятель руководитель отделения Центра продвижения туризма в северной Финляндии, журналиста Хейкки Лампела, сообщил Теуво, что в озеро Инари-ярви упала русская ракета. Об этом ему сообщили его норвежские друзья. Теперь Хейкки просил друга сгонять на озеро и лично посмотреть что там и как. Ещё лучше будет, если он сможет сделать фотографии.

«Какие фотографии? – подумал Теуво. – Если ракета упала на лёд озера, то, скорее всего, она под этим льдом и скрылась». Поэтому он предложил приехать на озеро следующим летом, тогда и будет понятно, что и как.

– Ты, Хейкки, сам посуди, – осадил горячего финского журналиста Теуво. – Дорога есть в ту сторону только до Нитсари-ярви, дальше как? Пешком на лыжах? Места падения ты точно не знаешь. Думаешь так просто найти? Инари – большое озеро, за неделю не обшаришь. Лучше летом всё с тобой вдвоём изучим, а потом и решим, что из этого можно сделать для туризма.

Однако герр Катаямаа ошибся. Уже через пару дней, несмотря на сорокаградусный мороз, в аэропорту Ивало собралась целая толпа журналистов со всего мира. В лавках скуплена вся тёплая одежда и весь алкоголь. Никому из прибывших, так и не удалось попасть к месту падения. Силы обороны Финляндии перекрыли дороги и запретили кому бы то ни было покидать посёлок. Сослались на погоду. Она и в самом деле не благоприятствовала поездкам по природным красотам Лапландии. Мороз дополнился туманом и непонятной дымкой снизившей видимость до предела.

16. ЗВЁЗДЫ И ПОЛОСЫ

С высоты десяти стадий остров Киривина похож на ржавый корабельный гвоздь с большой шляпкой, свёрнутой набок. Таких островов в Океании тысячи. Планетолёт «Амантис» под управлением Давда Зибулона снижался к северной оконечности островка. Поселок из четырёх прямоугольных домиков с двускатными крышами сверху ничем не отличался от похожих поселков, разбросанных по островку. Те же домики на сваях среди кустов и те же голые ребятишки, гоняющие мячик. Узкая улочка тянется с берега и переходит в длинный настил, а затем - в пирс. Только в отличие от других подобных пирсов здесь нет множества лодок и плотов. Только одна двухкорпусная пирога, пришвартованная к настилу, скромно ожидает хозяина, привёзшего жителям фактории-поселения заказанный груз. Чуть подальше от пирса, в бирюзовых водах залива, кто-то, похоже, изображает, что рыбачит с лодки, а кто-то просто плещется. Собственно, сверху о занятиях можно только догадываться - с учетом высоты и дистанции, они видятся букашками. Единственное, что выпадало из первобытной картины, это развёрнутый надувной конус преобразователя энергии.

Когда планетолёт, двигаясь по нисходящей спирали, сделал на вдвое меньшей высоте, эта первобытная картина рассыпалась вдребезги. Давд сразу вспомнил рассуждения Тай о переходах между палеолитом, мезолитом, неолитом и индастриалом. На Киривина никакого перехода не было. Палеолит и индастриал смешались здесь, как сливки и воздух в скоростном миксере, образовав плотную пену, некий пузырящийся коктейль. Домики-фаре в первобытном стиле сочетались с привезённой со звездолёта привычной для минойцев надувной мебелью. Они, конечно, ничего не имели против сидения на песке или брёвнах, но если есть возможность сидеть с привычным комфортом, то почему бы и нет?

Сегодня из экспедиции в Америку вернулись Сволимба и Олли. Давд специально подгадал дежурство на планетолёте, чтобы не пропустить их доклад. Безусловно, на борту «Несущего свет» доклад будет транслироваться в полном объёме и в прямом эфире, с возможностью непосредственного участия, но всё равно Давду больше нравилось присутствовать лично.

Следующий виток – приземление прямо на песок рядом с пирсом, напротив домика, где разместили склад для готовых балахонов, которые шили женщины-китивини. К удивлению команды Минойи, балахонов этих потребовалось много. Одеяния представляли собой всего лишь прямоугольные полотна с отверстием для головы посередине. Из-за особенностей физиологии жителей Минойи, связанных с выведением из организма продуктов распада, ткань быстро пачкалась и становилась неприятной на вид, да и пахла отвратительно.

Прямо на берегу, на блестящих алюминиевых ножках возвышался широкий настил-платформа, на который обычно доставлялись тюки с полотном и готовыми балахонами. Сюда же обычно притаскивали ящики с образцами минералов, грунтов и других гео-, био- и прочих исследований. Над настилом сооружён навес из пальмовых листьев, что придавало всей постройке натуральный первобытный вид. Под навесом сражались в шашки массивный меланезиец в полицейском кепи и шортах и худой парнишка-папуас, на котором из одежды только коническая вьетнамская шляпа. Над навесом на высоте примерно в два десятка локтей возвышалась блестящая мачта с пропеллером ветрогенератора.

Давд аккуратно опустил планетолёт прямо перед настилом, направив его острый нос прямо в центр игральной доски.

– Алоха, фоа! – крикнул он, подняв руки в приветственном жесте.

К необычному виду планетолёта местные жители уже привыкли и воспринимали как ещё одну техническую диковинку, коих за последние полста лет видели не мало. Вот и сегодня меланезиец лишь привычно отсалютовал поднятым вверх кулаком, а пацан даже бровью не повёл, изображая погружённость в раздумья над решающим ходом.

Дежурная бригада звездолёта вместе с возвратившимися из экспедиции Солом и Олли резвилась в заливе. Из воды доносились громкие возгласы, перемежаемые победными воплями. Судя по громкости, шла эпическая битва усложнённая наличием водной среды и скрытых под ней рифовых скал.

– Сол! Кончай придуриваться, – закричал, приложив ладонь к губам Давд, как только покинул борт планетолёта. – Поубиваешь ведь всех, а здесь регенератора нет. До корабельного можно и не успеть.

– Не беспокойся, старина! – рявкнул в ответ Сол. – Всё под контролем. Здесь больше танец с элементами секса, чем борьба. Смотри как мою торпеду полиру... – Он внезапно замолчал, а потом утробно прорычал что-то совершенно нечленораздельное.

– А как же анализ собранного материала? – раздался звонкий голос Эвисты Танатис, прибывшей на базу вместе с Давдом. – Мы ждём результатов, а они тут развлекаются напропалую. Ну-ка, Дави, пойдём-ка зададим-ка этим бездельникам жару.

Она не стала дожидаться, когда Давд ей что-нибудь ответит, а ловко оттолкнулась от кромки мостика планетолёта и рыбкой полетела вниз.

Голубая полненькая фигурка корабельного медика, как будто выпущенная из катапульты, кувыркнулась в воздухе и почти без брызг ушла в воду. Ещё через мгновение она уже громоздилась на плечи Сола, отталкивая Оллису и Данату, вдвоём трудящихся над эбеновым стержнем кибернетика.

Внезапно звуки электронного гонга заглушили визги и вопли весёлой компании, впрочем, как и все остальные звуки:

– Приказываю сегодня после на закате всем членам команды собраться у костра... – гремел голос навархоса над песчаным пляжем и водой залива. – Состоится доклад о результатах экспедиции в США. Сволимбе Серенгети и Оллисе Талес подготовиться к докладу.

– До заката осталось всего полчаса, – заметил Давд. – Сол, никогда не поверю, что ты готов. Даже не трудись меня переубеждать.

– Чего там готовиться-то? – пожал мощными плечами Сволимба. – Просто расскажу всё, как было. Подробно и в деталях. Покажу и прокомментирую запись-протокол переговоров. Всё как обычно.

– Ага! – поддержала его Олли, подплывая к настилу. – Доложим в цветах и красках... Не понимаю, почему надо устно докладывать, ведь всё же есть в прямой записи с камер.

– Олли, почему ты всё время забываешь? Камера, это всего лишь инструмент фиксации происходящих событий и не более того. Наши рассказы гораздо более информативны, Мы же включаем полный спектр информации по всем органам чувств. Плюс наши эмоции, что очень важно для всестороннего анализа.

– Ничего я не забываю! Не надо меня корить, – огрызнулась Оллиса. – Просто мне кажется это всё надуманная ерунда, мешающая другим отстранённо изучать полученный материал.

– Хорошо, что ты не стоишь во главе нашей экспедиции, – усмехнулся Давд. – А то б мы вернулись с «объективным» отсутствием результатов.

– Братья и сёстры, кончайте спорить, – попробовал осадить спорщиков, дежуривший по базе, Василис Василиос. – Что препираться напрасно? Есть приказ. Нам остаётся только его исполнить. Обсуждать тут нечего.

– Вась, ты уж совсем солдафона из себя не строй! – ответила ему Оллиса. – Я же знаю, ты у нас только снаружи такой старый служака, а в душе – белый и пушистый. Правда, же?

***

На закате вся компания собралась вокруг небольшого костерка разожжённого посреди центральной площадки перед навесами. Кроме команды с Минойи среди цветных тел виднелись шоколадные фигурки местной детворы, никогда не упускающей случая, чтобы посмотреть на случающиеся здесь чудеса. Взрослые тробрианцы хоть и ругали детишек за такое проявление невоспитанности, но делали это несерьёзно, полагая, что детям будет полезно получить такой необычный опыт. Они уже поняли, что на планете никто больше не может так запросто общаться с инопланетянами. А значит, у них появится отличный шанс устроиться в этой жизни. К сожалению, даже на этих далёких от больших городов островах уже поселился призрак. Призрак синей птицы удачи.

– Докладывать особо нечего, – начал флегматичный по натуре Сол. – Мы в полночь прибыли в главный город США, называется смешно – Вашингтон, ну, то есть город стирки, или чистки, это если переводить напрямую...

– Сол, ты не отвлекайся, – перебил пустившегося в лингвистические дебри кибернетика Грифандр. – Коротко, чётко, по делу.

– Так точно, навархос! – Невольно принял уставную стойку Сол. – Вас понял. Докладываю кратко и по существу.

22 декабря, по календарю Земли, около полуночи произведена скрытая посадка в точке с координатами 38.897 северной широты и 77.036 западной долготы. Место посадки выбрано, как наиболее приближенное к резиденции главы США. После оставления планетолёта мы с лохагос[22] Оллисой Талес перешли в режим видимости. Сразу же были замечены и остановлены бойцами охраны, которые доставили нас к лицу следующего ранга.

– Ещё короче! – начал сердиться навархос. – Зачем нам знать про все подробности, не имеющие отношения к делу?

– Есть короче! – рявкнул Сол и продолжил. – В результате переговоров с президентом США никаких договорённостей достигнуть не удалось. Человек по имени Рональд Рейган оказался не готов брать на себя ответственность за возможные последствия. Он попросил время для консультаций.

После этого нас попытались ликвидировать, но... Тагматархис[23] космофлота Сволимба Серенгети доклад закончил. – Сол отсалютовал и замер со вскинутой вверх правой рукой.

– Всё понятно! Вольно, тагматархис. На будущее, учись докладывать без размазывания пыли по обшивке. Ты хоть и диануменос[24], но и тагматархис...

– Милый мой Гриф, – медленно и мягко произнесла Тайнесса, – мне кажется, что ты перегибаешь палку. Сволимба не относится к команде звездолёта, он исследователь и не обязан выполнять некоторые твои солдафонские требования. Нам исследователям нельзя подчиняться жёстким требования устава, от этого страдают результаты исследований.

– Я всего лишь стараюсь сделать как лучше, – в словах Грифа послышалось задетое самолюбие. – Впрочем, ты стратегесса экспедиции, тебе виднее.

– Вот и правильно, и обижаться тут совершенно не на что. Тем более торопиться некуда, раз президент Америки испугался и взял время на подготовку.

Тайнесса повернулась к продолжавшему стоять навытяжку Сволимбе.

– Сол, расслабься, – усмехнулась она. – Сколько дней попросил президент на консультацию?

– Сказал, что сразу после Рождества. Рождество здесь отмечают послезавтра. Думаю, в назначенном месте нас будет ждать засада.

– То есть у нас ещё целых три дня до встречи с американцами. Поэтому я предлагаю послушать полный рассказ со всеми подробностями, тем более что я ещё не смотрела видео с вашего короткого рейда.

Предлагаю всем присутствующим занять места вокруг костра, слушать повествование Сола и Олли, и быть готовым задать вопросы. Бокалы для вина тоже приготовьте. Небольшая доза этанола, как известно, помогает расширить горизонты познания.

***

Коридоры, вестибюли, холлы Белого дома в преддверии Рождества излучают радость и предвкушение счастья в приближающемся Новом Году. Около четырёх десятков ёлок расставлены по всем углам резиденции. Все они украшенные по личным указаниям первой леди Нэнси Рейган, которая выбрала в этом году тему «благодарения Иисуса». Еловые венки и можжевеловые гирлянды с крупными красными ягодами украшают двери, оконные проёмы, стены и все свободные площади дворца.

Рождество ещё через два дня, но уже почти всё готово для праздничных приёмов, Рождественских балов и школьных экскурсий. Кажется, что Белый дом сейчас не резиденция президента США, а хоромы Санта-Клауса. Такое ощущение сложилось бы у любого стороннего посетителя, доведись ему оказаться в этом месте и в это время.

Но в личной библиотеке президента никакой предпраздничной суеты не наблюдается. Лишь каминная полка украшена большим белым букетом хризантем. Тёмно-зелёные шторы на высоких арочных окнах плотно задёрнуты, в камине уютно потрескивает огонь, роняя на глянцевые корешки книг оранжевые отблески.

Утром 22 декабря еще до восхода солнца Рональд Рейган конфиденциально вызвал к себе на срочное совещание главные фигуры Администрации. Вице-президент Джордж Буш, директор ЦРУ Уильям Кейси, госсекретарь по иностранным делам Джордж Шульц, министр обороны Каспар Уайнбергер и министр финансов Дональд Риган. Все собравшиеся крайне заинтригованы неожиданным и совершенно неурочным вызовом.

– Джентльмены, я вынужден сообщить вам пренеприятнейшее известие, – словно цитируя старинного русского писателя начал Рейган. – Меня вчера прямо здесь в Белом Доме посетили инопланетяне.

Все собравшиеся, не сговариваясь, переглянулись и сделали скорбные лица. Только самый молодой из них, Джордж Шульц, вдруг нервно рассмеялся.

– Мистер президент, вы великий актёр и чувство юмора у вас замечательное, но «инопланетяне» это дешёвый голливудский трэш. – Он достал большой платок и протёр слезящиеся глаза. – Ну, какие ещё, к дьяволу, инопланетяне?

– Мы надеемся, что это ваш такой предпраздничный розыгрыш? – поддержал его Билл Кейси. Директор ЦРУ не был настроен шутить, ему и так редко удавалось выспаться, а тут пришёл приказ явиться в Белый дом к семи часам утра. От этого у него разыгралась поджелудочная, и настроение стало хуже некуда.

– Увы, джентльмены, – лицо Рейгана выражало абсолютную серьёзность. Ни тени улыбки не заметно ни в опущенных уголках губ, ни в нахмуренных кустистых бровях. – Именно инопланетяне, иименно сегодня. Никаких шуток, никаких розыгрышей. Лично меня это нисколько не удивляет. Я ещё в семьдесят четвёртом видел в небе их корабль. Они называют его «planitikó epípedo» или по-английски – «planetary plane». Но это только машина для перемещения между планетой и звездолётом. Звездолёт, по их словам, базируется на обратной стороне Луны.

– А почему на греческом? – спросил Шульц, как глава международного ведомства он умел улавливать на слух особенности основных европейских и азиатских языков, хоть и не знал ни одного, кроме родного английского.

– Это к делу не относится, – проворчал Рейган. – У вас, мистер Шульц, ещё будет возможность лично задать ваш вопрос этим... нашим незваным гостям. Сейчас я предлагаю выслушать непосредственных свидетелей их появления.

Он поднял трубку и попросил кого-то на другом конце соединить его с дежурной сменой охраны Белого дома.

– Да, полковник, пусть подойдёт. – Таинственно произнёс он в трубку. – И пусть непосредственных участников прихватит. Да, пусть оба...

Потом президент повернулся к собравшимся и с совершенно бесстрастным лицом пояснил:

– От Западного крыла сюда идти минут пять, сейчас подойдёт, можно сказать, главный герой сегодняшней фантастической пьесы. Наш славный офицер корпуса морской пехоты. Его парни первыми встретили этих странных людей.

– Всё-таки людей? – с облегчением выдохнул Кейси. – Я уж грешным делом подумал, что президент...

– Внешне они в точности, как мы. Руки, ноги, рост, сложение, все детали лица на месте... Мужчина и женщина, – перебил директора ЦРУ президент. У нас таких в районе Анакостии[25] каждый первый.

– Так они что? Чёрные? – хором выдохнули, словно громом поражённые, присутствующие высокопоставленные персоны. Ни у кого из этих пожилых джентльменов в голове не укладывалась мысль об интеллектуальном превосходстве чёрной расы.

– Именно так, джентльмены, люди, называющие себя минойцами, то есть прибывшими посланцами от цивилизации Минойи принадлежат к негроидной расе.

– Постойте, мистер президент, – перебил Рейгана Шульц. Минойская цивилизация существовала на нашей планете. Правда, было это очень давно. Три с чем-то тысячи лет назад, где-то в Срезиземном...

Он собирался продолжить исторический экскурс, но деликатный стук заставил его отвлечься. Прибыли первые контактёры из числа службы охраны Белого Дома.

Трое парней в караульной форме морпехов охраны резиденции президента вошли в библиотеку. Все присутствующие привыкли к виду этих бравых ребят в белых брюках и тёмно-синих кителях, торчащих у дверей Белого дома и обычно служащих автоматами для открывания дверей перед посетителями.

Капитан и взводный сержант пытались вышагивать по-уставному в присутствии главнокомандующего, но ковёр библиотеки не позволял браво печатать шаг. Это, по-видимому, несколько смущало парней, тем не менее, не доходя несколько шагов до журнального столика, капитан отсалютовал, отбросив кисть правой руки от надбровья в сторону.

– Капитан Клэнси и мастер-сержант Вашингтон по вашему приказанию прибыли, – отчеканил он и замер, вытянув руки по швам. Отстав от него на полшага точно также замер высокий чернокожий мастер-сержант.

– Вольно, парни! – скомандовал президент, и тут же руки бойцов на автомате ушли за спину, а стойка стала на полшага шире. – Капитан, расскажите, что сегодня ночью произошло.

– Сэр, да, сэр! – отчеканил капитан. – Сегодня ночью мастер-сержант Вашингтон занимал согласно расписанию караулов пост у центрального входа в охраняемый объект, сэр. По его словам, в два часа десять минут пополуночи над южной лужайкой он заметил странное зелёное свечение, но оно длилось не более секунды. Сержант Вашингтон не успел отреагировать, как свечение прекратилось, и прямо перед ним на расстоянии трёх или четырёх ярдов появились две фигуры. Мужчина и женщина. Чернокожие, высокие, но не выше восьмидесяти дюймов. Оба одеты в белые балахоны свободного кроя, оставлявшие обнажёнными руки до плеч. На команду остановиться, отреагировали правильно. Мужчина вежливо приветствовал сержанта по-английски, представился посланником цивилизации Минойя и попросил встречи с президентом. Сержант по рации вызвал меня. Я прибыл на место через минуту и десять секунд после звонка. Мною принято решение подвергнуть неизвестных аресту. Я приказал им следовать за собой и сопроводил в караульное помещение. Мой прямой командир, полковник Голдберг, освободил комнату отдыха и запер неизвестных там.

– А почему отсутствует сам Голдберг? – спросил президент.

– Он приказал сержанту надеть наручники на арестованных. Те уклонились, не позволив прикоснуться к себе. Вместо этого женщина протянула руку в сторону полковника, и тот потерял сознание. Сейчас он продолжает находиться в бессознательном состоянии. По моему приказу, полковник Голдерг перемещён в медцентр WHMO[26] в Западном Крыле. По словам дежурного медика, капитана Остина Маклауда организм полковника Голдберга в порядке, он погружён в каталептический сон.

– Что такое «каталептический»? – остановил доклад президент.

– Я не знаю, сэр, – отрубил капитан.

– Продолжайте доклад, капитан.

– Сэр, слушаюсь, сэр! – рявкнул капитан, заставив собравшихся джентльменов поморщиться. – После этого я связался с директором военного управления. Дальнейшие действия происходили без моего участия. Вернее, я участвовал в качестве свидетеля.

Капитан Клэнси доклад закончил, сэр!

– Спасибо, капитан, можете ответить на наши вопросы? Только не стоит так кричать, мы не на плацу.

– Да, сэр!

– Прошу вас, джентльмены, – повернулся Рейган к членам кабинета. – Если у вас есть вопросы, можете их озвучить. Мы с капитаном и сержантом попробуем на них ответить.

– Я не понял, – подняв палец правой руки, привлёк внимание Уайнбергер. – Где сейчас находятся эти м-м-м, неизвестные? В клетке при караулке?

– Я имел с ними получасовую беседу и уговорил подождать до полудня. – Рейган растянул губы в саркастическую улыбку. – Сейчас они, как вы изволили выразиться, в клетке.

– Что они от нас хотят? – наконец-то перешёл к делу госсекретарь Шульц. – Не с Рождеством же они нас поздравить прилетели.

– Это хороший, своевременный вопрос! – воскликнул президент. – Они прилетели уговорить нас и русских уничтожить ядерное оружие. По их словам, рвануть у нас тут может в любой момент, а им уж очень наша планета нравится. Бул шит, конечно, за милю чувствуется, но какая-то доля правды в их словах есть.

– А что взамен?

– Взамен пообещали принять нас в единую семью Галактических цивилизаций. Поделиться научно-техническими достижениями, технологиями всякими и прочими чудесами. Во всех областях знаний. Вы знаете, звучало очень соблазнительно...

– А если откажемся? В порошок сотрут?

– Да, Джордж, я тоже задал им этот вопрос. И знаете, что он мне ответил? – Рейган усмехнулся.

– Пригрозил силой?

– Не напрямую, но из фразы «у нас есть способы принуждения к нужным нам действиям» другого смысла я извлечь не могу.

Рейган повернулся к морпехам.

– Парни, можете быть свободными, передайте по команде, что я вам даю внеочередные выходные. Надеюсь, что вы оба понимаете, что ни одна живая душа не должна знать о том, что с вами сегодня случилось.

– Сэр, да, сэр! – гаркнули Клэнси и Вашингтон дружным хором, чётко развернулись и покинули помещение библиотеки.

Едва за ними закрылась дверь, как поднялся во весь рост сухопарый и высокий Джордж Буш. Он встал так резко, что его кресло чуть не врезалось в каминную решётку.

– Это чёрт знает что такое! – Выпалил он возмущённо. – Какие-то черномазые фокусники, а может быть даже нанятые русскими, использовали гипноз, внушили парням всякую чепуху. Потом полковника, который, наверное, слабо поддаётся внушению, просто усыпили для того, чтобы получить влияние на нашу международную политику. Уничтожение ядерного оружия невозможно! Мало того, такое уничтожение приведёт к новой Мировой войне.

– Да, Джо, вы совершенно правы! – посмотрел на заместителя Рейган. – Вот поэтому я и взял тайм-аут, сказав, что у нас не принято принимать решения в одну голову. К тому же у меня есть отличный план, как можно распорядиться ситуацией, чтобы она сыграла нам на пользу.

Внезапно глаза присутствующих округлились, едва не выскакивая из орбит. Рейган, занятый наблюдением за реакцией собеседников, проследил за их взглядами и тоже отвесил челюсть от неожиданности.

В мягком тёплом свете настольной лампы дверь в библиотеку, словно сама по себе распахнулась и также мягко закрылась, а из колеблющегося полупрозрачного марева начали быстро проявляться очертания двух человеческих фигур облачённых в белые одежды. Ещё секунда и марево рассеялось полностью, явив Сола и Олли. Высшие чины страны застыли в креслах, как громом поражённые.

– Мы рады приветствовать всех собравшихся здесь, – слегка склонил голову в приветствии Сол. Затем отсалютовал правой рукой так, как принято в космофлоте Минойи, «от сердца к солнцу». – Прошу прощения президент Рейган, что мы вынуждены нарушить наше обещание подождать до полудня. Наше руководство потребовало связаться с вами немедленно и получить ясный ответ на наше простое требование.

– Мистер Сволимба, мадам Оллиса, – президент быстро пришёл в себя и решил взять бразды в свои руки. – Мы как раз обсуждали ваши требования с моими консультантами. Вы должны нас понять. У нас даже президент не может принять единоличное решение затрагивающее интересы всей нации...

– Да, мы вас понимаем, поэтому мы сейчас стоим перед вами и готовы подождать ответа. Но ждать мы будем здесь и сейчас.

– Дело в том, что мы с джентльменами пока еще не пришли к единому мнению. Не могли бы вы ещё раз сформулировать ваше требование? – Рейган осознанно тянул время.

Вперёд вышла Оллиса. Она слегка встряхнула копной курчавых волос, отставила левую ногу чуть в сторону и упёрлась руками в бока.

– Конечно, мы легко повторим нашу скромную просьбу, – произнесла она, медленно обводя взглядом всех присутствующих, пока не остановилась на Буше, самом высоком из присутствующих. Рост и поджарость вице-президента делали его похожим на зловещего грифа-стервятника.

– Суммарные запасы ядерного оружия на Земле достигли критического уровня. Это угрожает не только уничтожением человечества, но и уничтожением белковых форм жизни. Если темпы наращивания вооружений сохранятся, то многократно возрастёт риск случайного применения с эскалацией до полномасштабного уничтожения. Мы, как представители Великого цивилизационного Кольца Галактики и цивилизации Минойии, как существа единого с вами происхождения призываем и требуем от лидеров планеты максимально быстрого уничтожения запасов оружия основанного на использовании внутриядерной энергии и других видов оружия массового уничтожения.

Оллиса продемонстрировала самую лучезарную улыбку из своего арсенала. Белые зубы на шоколадном лице смотрелись очень эффектно.

Все собравшиеся не сводили с неё глаз. Тишина на какое-то мгновение позволила проникнуть в комнату далёкому шуму с Пенсильвания Авеню.

– Джентльмены! – скрипучий голос самого старого из собравшихся директора ЦРУ Уильяма Кейси оборвал слегка затянувшуюся паузу. – Президент без сознания!

Только в этот миг все заметили, что Рональд Рейган сидит, странно запрокинув голову. Кожа его неестественно бледна, а открытые глаза поражают отсутствием зрачков.

– Срочно пригласите кто-нибудь врача! – крикнул Буш. – Мистер Волкер, проверьте пульс, вы ближе всех.

Оллиса переглянулась с Солом.

– Кажется, сенсорные нейроны блуждающего нерва перекрыли подачу сигналов в ствол мозга, – сказала она тихо. – У президента сильные неполадки в изношенном организме. Я попробую насытить тело энергией.

Сол кивнул ей, подтверждая правильность решения. Оллиса шагнула к суетящимся вокруг неподвижного президента людям.

– Позвольте мне привести президента Рейгана в нормальное состояние. – Олли тронула за плечо Кейси, пытавшегося нащупать пульс на шее. Тот от неожиданности дёрнулся всем телом, едва не потеряв равновесие. Женщина получила доступ к обездвиженному телу Рейгана и, не касаясь головы пострадавшего, расположила ладони перед его лицом. Она прикрыла глаза, концентрируя целительные силы планеты. Затем плавно согнула и распрямила пальцы в направлении лобных долей мозга.

Буквально в тот же миг веки дрогнули и закрылись, скрыв от присутствующих белки глазных яблок. Щёки начали розоветь, а пальцы рук чуть заметно дрогнули и распрямились расслабленно. Президент открыл глаза и довольно осмысленным взглядом обвёл людей обступивших его.

– Я был без сознания? – сиплым слабым голосом спросил он. – Как долго?

– Благодаря помощи мадам инопланетянки, всего лишь полминуты, – ответил Буш и повернулся к Оллисе.

– Мы от лица всего американского народа благодарим вас за оказанную помощь, но вынуждены просить вас о снисхождении. Дайте возможность президенту пройти медицинское обследование, чтобы его решение было адекватным. Мы, безусловно, все вместе принимаем важные решения, но без него... Президент по нашим правилам – первый среди равных. Он выбран народом Америки, и представляет наш народ.

– Вы зря так подробно рассказываете мне о роли этого человека и о том, что ему необходимо. Сейчас я проведу полное обследование организма. Наша аппаратура позволяет сделать это, не прибегая к госпитализации. Вся процедура займёт не более пяти минут. После чего я буду готова доложить вам о состоянии всех органов и систем.

– Я протестую! – воскликнул негромко, но экспрессивно Рональд Рейган. – Я могу доверять только личному врачу.

– Вы зря волнуетесь, процедура сканирования не затрагивает деятельность ваших органов. Она абсолютно безболезненна и даёт полную картину их состояния.

– Я против публичного доклада, – сдал назад президент. – Мало ли что вы там обнаружите. В мае этого года у меня нашли полипы в кишках с угрозой образования злокачественной опухоли. Сейчас вы ещё что-нибудь найдёте. Как мне потом выполнять обязанности, возложенные на меня народом Америки?

– Я могу сообщить результаты только вам. Кроме того, мы можем провести комплекс лечебно-профилактических мероприятий, который купирует проявления онкологии.

– Вы умеете лечить рак? – Пол Волкер даже вскочил с места. Его реакция понятна всем присутствующим. Года не прошло после смерти его сестры от рака груди. Волкер имел все основания для беспокойства и о собственном здоровье.

– Как и любые заболевания имеющие аутоиммунное происхождение.

Услышав такое признание, все присутствующие сначала замерли, переваривая информацию, а чуть погодя загалдели как стая ворон. Все они прекрасно понимали, какое сокровище только что блеснуло перед ними.

– Спокойно, джентльмены! – по набравшему силу голосу чувствовалось, что президент постепенно приходит в себя. – Это очень важная информация, но пока она всего лишь слова.

Его слова прервал стук в двери. Это оказалась первая леди.

– Рони, милый, с тобой всё в по... – она маленькой розовой молнией ворвалась в библиотеку. Увидев странные чёрные фигуры в белых простынях, она остановилась на полуслове и встала как вкопанная. Затем взяла себя в руки, и повернулась к знакомым мужчинам.

– Джентльмены, что здесь происходит? – Она обвела взглядом присутствующих. – Кто эти странные люди?

– Нэнси, дорогая, успокойся. – Рейган протянул руку к жене, чтобы как-то угомонить взволнованную женщину. – Эти люди наши информаторы. Очень важные. Подожди пять минут за дверью. Я обязательно всё тебе расскажу.

– Я требую! Я настаиваю, чтобы вы, – с этими словами она в этот раз почему-то пристально посмотрела в глаза Буша. – Настаиваю, чтобы вы всё сказали мне именно сейчас. Ронни! Ты знаешь, как я беспокоюсь о твоём здоровье, – она схватила мужа за рукав пиджака жилистыми цепкими пальцами. – Миссис Квигли[27] только что сообщила мне, что с тобой вот-вот должно что-то произойти. Я едва нашла...

– Джентльмены, извините, но я вынужден на несколько минут оставить вас. – Рейган подхватил Нэнси под локоток и настойчиво направился к выходу. – Надеюсь, что вам будет о чём поговорить... кх-м, – он споткнулся, подбирая слова, – поговорить с нашими гостями.

***

– Нэнси, дорогая, – увещевал первую леди Рональд Рейган, усадив жену на одно из кресел в приватной гостиной семейства Рейганов, расположенной прямо за стеной личной библиотеки, где происходило судьбоносное совещание. – Я много раз просил тебя не врываться на совещания, где бы я их не проводил. Это важное государственное мероприятие. Тебе не следует так поступать...

– Прекрати изображать из себя зануду, Ронни! – оборвала мужа первая леди. – Лучше сейчас же расскажи мне что происходит. Я по твоему лицу вижу, что... Миссис Квигли совершенно права, сказав, что с тобой что-то происходит Она только что позвонила и взволнованным голосом сказала, что тебе нужна срочная помощь. Гороскоп на сегодня предзнаменует важные и опасные события. Сегодня – «красный» день!

– Да, это правда. – Не мог не согласиться Рейган. Но пока ничего страшного не произошло. Мне внезапно стало дурно. Я на минуту потерял сознание. Всё! Люди, о которых ты спрашиваешь, наши друзья, по крайней мере, они так говорят.

Внезапно у него в голове созрела отличная мысль.

– Дорогая, я знаю, что надо сделать и как можно скорее. Ты прямо сейчас свяжешься с миссис Квигли и попросишь её составить гороскоп на ближайший месяц для планеты, как единого космического тела. Мне кажется, что ей не составит большого труда сделать это. Не надо подробностей. Важна общая прогностическая оценка. Самая общая.

– Эти люди с другой планеты? – прошептала Нэнси и от поразившей её догадки даже прикрыла рот ладонью. – Инопланетяне, действительно, среди нас?

– Тс-с-с... – приложил палец к губам Рональд. – Вот об этом говорить миссис Квигли не стоит. Ни в коем случае. – Подчеркнул он, добавив в голос твёрдости.

– Ронни, а тебе и в правду уже легче? – Нэнси провела тыльной стороной ладони по лбу мужа. – Я так боюсь за тебя, милый.

– Мне нужно вернуться к прерванным переговорам, – сказал Рональд и накрыл её руку ладонью. – А ты беги и тряси твою любимую подружку. Пусть ещё потрудится на благо Америки.

***

Когда президент вернулся в библиотеку, он застал собравшихся в растерянности. Никто не мог определить, с кого же начать сеанс мгновенной диагностики. Каждый одновременно и боялся узнать какой-нибудь страшный диагноз, и, в то же время, желал попробовать на себе чудеса внеземной медицины. Пока члены правительства делили места в очереди, гости негромко переговаривались, переместившись к стеллажам с книгами.

– Ты что-то успела обнаружить? – спросил подругу Сол.

– От президента здорово фонит, – Олли обвела ладонями воображаемый шар. – Прямо чувствовала развивающийся очаг. Разве ты сам не почувствовал?

– Я, наверное, больше теоретик, – усмехнулся Сол. – Проанализировать явление, обнаружить скрытые взаимосвязи, предположить ассоциативные ряды – это моё. А на практике... С практикой у меня всегда было не так хорошо, как бы мне хотелось.

Он посмотрел в глаза Оллисы.

– А ты точно сможешь как-то помочь этим лукавым старикам?

– Смогу, конечно! Я факультативно с первой ступени осваивала искусство управления силовыми полями. – Она раскрыла ладонь, и над ней прямо в воздухе вспыхнул крохотный сгусток пламени. – Можешь так?

– В нашем учебном взводе так мог сделать только одна девчонка, – в голосе Сола звучала зависть. – У меня так никогда не получалось, даже когда она пыталась мне помочь, соединив наши энергопотоки.

– Зато помнишь, как мы с тобой на Киривина по бандитам долбанули?

– Такое не забудешь, но у меня потом орхи[28] весь вечер ныли. Я даже хотел проситься на корабль для восстановления.

– Ты от неумения перенапрягся, вот и получил выброс молочной кислоты. Но ведь обошлось? Это как с любой непривычной нагрузкой, поначалу болит, потом организм втягивается и уже реагирует нормально.

– О! Смотри! Кажется, президент вернулся, – кивнул головой Сол в сторону входной двери. – Пойдём, покажешь им сеанс мгновенного исцеления.

– Слушай, Сол, – воскликнула Оллиса, – а давай покажем им сейчас какой-нибудь действительно впечатляющий фокус с энергиями. Взорвём, например, вон тот бетонный фаллос.

Она ткнула в окно на постепенно проявляющуюся на тусклом декабрьском солнце иглу Монумента Вашингтона.

***

– Вы разрушили их святыню? – в голосе Тай звучало возмущение. – Как вам такое могло вголову прийти? Безобразие!

– Спокойно, архигос Тайнесса, – хлопнула в ладоши Оллиса. – Я так просто пошутила. Это шутка! Я не виновата, что у нашего Сола не очень хорошо с чувством юмора.

Выпалив эту тираду, она снова опустилась на песок, предоставив возможность Солу продолжать рассказ.

– Ты, Олли, зря села. – Усмехнулся Сол. – Дальше тебе рассказывать. Я исполнял роль статиста и не более того.

– Можно я сидя? – и не дожидаясь разрешения, Олли продолжила рассказ товарища. – Я провела экспресс-чистку энергетических каналов президента. У него сразу улучшился кровоток, снабжение тканей мозга кислородом, защитные силы включились. Через пять минут результат повторного сканирования показал остановку развития онкологического процесса. Организм у президента, конечно, сильно изношен, 73 года для местных жителей это очень солидный срок.

– Пациент что-то уже почувствовал?

– Почувствовал, да ещё как! Прямо на глазах морщины начали разглаживаться, цвет лица стал... – не могу подобрать слова. Был у него какой-то серый, как живот у старой завры из пустыни Хтетикс[29]. А через пять минут уже как у кадета первой ступени. Заулыбался, глаз загорелся... Вдруг вскочил и пообещал, что немедленно даст команду готовиться к переговорам с русскими по вопросу разоружения.

«Вы же понимаете, – говорит мне на ухо. – Мы не можем разоружаться в одностороннем порядке. – Русские лет двадцать назад обещали нас закопать, и с тех пор в их доктрине официально ничего не поменялось. Коммунисты они такие».

[1] лава-лава – набедренная повязка по всей Океании

[2] катека – декоративный чехол, надеваемый на пенис. Используется всеми папуасскими этносами

[3] топ-бридж – верхний мостик, настил соединяющий гондолы катамарана, на котором располагаются бытовые и рабочие помещения судна

[4] ману – колдовство у меланезийских и полинезийских народов

[5] накато – шаман у жителей Соломоновых островов

[6] «Maule М6-235» – марка одномоторного лёгкого самолёта берёт на борт 3 пассажиров, использовался и в версии гидроплана

[7]金 – японский иероглиф «золото»

[8] В Меланезии сложная система родственных связей при распространённой полигамии. Это порождает много названий, не имеющих аналогов в европейских языках

[9] псарки (от греч. псари ψάρι) существа населяющие водоёмы на Минойе

[10] фарео – универсальные приборы для освещения и указания места в пространстве

[11] ругательство, аналогичное русскому «фигня»

[12] СУБК – система управления бортовыми комплексами

[13] Джан – прозвище Джанибекова в отряде космонавтов.

[14] ЛПР – лазерный прибор разведки, устройство для определения дистанции, координат цели, географической привязки

[15] СЭП – система электропитания

[16] Благов Виктор Дмитриевич – заместитель руководителя полётов ЦУП по научной части

[17] В 1982 году на космическом комплексе «Союз Т-5»-«Салют-7»-«Прогресс» совершил рекордный, в то время, по длительности 211-суточный космический полёт с А. Березовым. Проводил ремонтные работы в открытом космосе.

[18] теотраксия от искажённого греческого τεοτρακσια – божественный путь

[19] в 1984 году ядерным оружием помимо пятёрки стран ядерного клуба ЯО обладали Индия, Израиль и ЮАР

[20] в реальности в 1984 году мощности ядерных зарядов США и СССР соотносились как 1:1,58, что конечно, не в два раза, но с заметно перекрывает всех соперников вместе взятых.

[21] Печенёв Вадим Алексеевич – личный политический советник Черненко

[22] лохагос – звание в космофлоте аналогичное капитану

[23] тагматархис – звание аналогичное майору

[24] диануменос от греч. διανοούμενος – яйцеголовый, жаргонное название для учёных в космофлоте

[25] Анакостия – один из районов Вашингтона с преобладающим чернокожим населением

[26] WHMO (White House Military Office )– военное управление Белого дома, служба отвечающая за охрану, медицинское и бытовое обслуживание

[27] Джан Квигли (Joan Quigley) – личный астролог Нэнси Рейган, по рекомендациям которых составлялся распорядок работы президента и даже принятие важных государственных решений

[28] орхи – тестикулы, как источник энергии

[29] завра – пресмыкающееся животное населяющее пустыни планеты Минойя, напоминает ящерицу с костяным панцирем и острыми шипами

[Б.Г.1]13

[Б.Г.2]14

[Б.Г.3]15

[Б.Г.4]16