Неучтённый фактор

Глава 3. Победил

Через девять лет оползень приоткроет каменную кладку, смотрящуюся совершенно неуместно на склоне могучего гранитного утеса над рекой. Ее приметят местные пастухи, попытаются разобрать, но не сумеют. Сообщат властям… Новость дойдет и до магов.

Три отряда разрушителей заклятий много месяцев будут взламывать многослойные охранные щиты, пока не обнаружат маленькую лазейку, образованную всё тем же оползнем на месте осыпавшейся связки рун. О сенсационной находке огромного клада затрубят все магические газеты. А вот стереть из памяти магглов любые упоминания об обнаруженном тайнике окажется очень непросто.

Всё, что нужно было сделать Гарри–Тому, это отыскать пока ещё не знаменитый утёс и проделать лаз в слабом месте на стыке охранных щитов. А вот с проблемой переправки и хранения сокровищ пришлось идти к гоблинам.

В пещере с припрятанной казной Гриндевальда царило поистине варварское изобилие. Монеты сыпались из переполненных сундуков и недовольно скрипели под ногами. Высокими горками высились золотые и серебряные слитки, подпирая собой тёмные углы. В открытых шкатулках сияли самоцветы и живописно змеились драгоценные ожерелья. Грозно поблёскивали старинные мечи… Лишь на стеллажах с артефактами был идеальный порядок: капризные волшебные вещицы не любили небрежного отношения.

Гарри–Том задумчиво поддел пальцем жемчужную нить, покачал, бросил обратно в груду драгоценностей.

— Почтенный мастер Грипхук, — негромко окликнул он замершего в экстазе гоблина, — вот клад, который я обнаружил. Полагаю, будет справедливо и правильно вернуть вашим кланам некоторые изделия, которые вы в когда‑то отдали волшебникам… во временное пользование. Остальное же я прошу переправить в мой сейф в «Гринготтсе».

— Сколько и каких изделий? — колючие глаза гоблина вспыхнули алчным огнём.

— Сколько? — лениво улыбнулся Волдеморт. — Все! Мне чужого не нужно. Я чту законы вашего народа и знаю, что лишнего вы не возьмёте. Честь превыше всего, не так ли?

Один из четверых спутников мастера Грипхука издал странный лающий звук. Остальные дружно захрюкали в ответ. Всё же жаль, что Гарри–Том не знал гоблиндука. Впрочем, общение с гоблинами в Убежище дало свои плоды. Теперь он хоть что‑то понимал в их странной жизненной философии. А когда гоблины дружно поклонились, на душе стало совсем хорошо..

— Какой ответный дар ты хотел бы от кланов, Тёмный–Лорд–Волшебников? — почтительно осведомился мастер.

— О, сущий пустяк, — легко отмахнулся Волдеморт. — Я хочу для своей коллекции те ненужные вам книги, рукописи и прочие письменные свидетельства старины, что вы выгребаете из оставшихся без хозяев сейфов и храните где‑то на задворках. Согласись, мастер Грипхук, — это не обременительно для кланов.

К вечеру того же дня Гарри–Том стал хозяином трёх забитых золотом сейфов с высшей защитой и счастливым обладателем огромной библиотеки редчайших, а то и уникальных волшебных книг. И почему раньше никто не догадался выторговать у гоблинов эти литературные сокровища? Действительно странно.

С обретением финансовой независимости отпала надобность в «доении» богатых Пожирателей Смерти. Отныне финансировать свою политику он мог сам.

К тому же Гарри–Том получил уважение и лояльность гоблинских кланов — а это дорогого стоит! Гораздо приятнее жить, зная, что серокожее мелкое воинство не ударит своим очередным саботажем в спину, прикрыв в очередной раз доступы к сейфам.

Море волновалось. Волны с рокотом набегали на пологий берег, норовя лизнуть ноги пенными языками, но, не достигнув ступней, с шипением скатывались обратно во взбаламученную пучину. Ветер трепал подол широкой мантии, ласкался, словно засидевшийся в одиночестве щенок…

Прикрыв глаза от удовольствия, Тёмный Лорд облизнул с губ солёные брызги. Блаженство! Рабастан в своё время настойчиво предупреждал, что искушение остаться навсегда в иллюзорном мире может оказаться очень велико. Чем тягостнее жизнь, тем сильнее желание забыться. Но поддаваться ему ни в коем случае нельзя — это верная смерть.

За пару недель в теле Волдеморта Гарри–Том сумел как‑то приспособиться и даже смирился с недостатками своей новой внешности. Труднее всего оказалось поладить с соратниками и обуздать их жажду разрушительной деятельности. Пришлось в срочном порядке найти каждому как можно более трудоёмкое занятие. С особым удовольствием он отправил Крэбба и Гойла в роли парламентёров к вейлам. Смех сквозь слёзы, да и только!

Нанятый адвокат оказался на редкость въедливым типом. Он умудрился собрать такие дополнительные материалы по осуждённым Пожирателям Смерти, что Гарри–Том только диву давался, пролистывая плотные пергаментные листы со свидетельскими показаниями. Как бывший аврор он прекрасно знал, сколько упорного труда и немалой доли удачи потребовалось для сбора подобных данных. Окажись в своё время эта папка на столе авроров, не избежать бы Волдемортовским прихвостням поцелуя дементора еще до его «воскрешения»!

— Вы моих соратников собираетесь освободить или подвести под смертную казнь, а мистер Томсон? — почти ласково оскалился Тёмный Лорд, откладывая в сторону компромат. — Или вы считаете меня недостаточно осведомлённым в их делах?

Томсон сглотнул и невольно поёжился. Но потом упрямо выпятил острый подбородок и заявил:

— В своей работе я основываюсь на достоверной информации, милорд. Как подтасовать факты, переиначить показания, вывернуть правду наизнанку, знает любой адвокат, но не каждый сумеет это сделать. Я побеспокоил вас, милорд, с единственной целью — предупредить. На данный момент затевать повторные судебные процессы несколько преждевременно. Защита крайне слаба. Нам понадобятся очень и очень веские доказательства невиновности этих магов. Конечно, это не касается дела Лестрейнджей — их ждёт полное и безоговорочное оправдание. Особенно если удастся скрыть некоторые… шалости Беллатрикс Лестрейндж. На волне успеха этого дела можно было бы возбудить интерес общественности к делам прочих осуждённых Пожирателей Смерти. Но нам пока нечего предъявить в их оправдание. Я не знаю, каким образом вам удалось провернуть уникальный трюк с миссис Лонгботтом, милорд, но, вполне возможно, нам придётся повторить его и с другими свидетелями.

«Вот это вряд ли», — угрюмо подумал Гарри–Том. В который раз он задался вопросом, а стоит ли освобождение Рабастана всех этих хлопот, если в придачу к другу и наставнику придётся выпустить на свободу восемь оголтелых убийц? С другой стороны, если он освободит только Лестрейнджей и не позаботится о прочих заключённых Пожирателях, кнат ему цена как сюзерену! Вассалы, разорви их горгулья! Да–а…

Хрясь! Перезрелый плод с чавканьем впечатался в затылок. Волдеморт резко развернулся. Пока он предавался невесёлым мыслям, за его спиной Гарри Поттер успел построить баррикаду из поломанных ветром ветвей и вооружиться красными шипастыми «яблоками». Теперь, во всеоружии, он начал боевые действия. Ну чисто ребёнок! Хотя…

По его желанию из земли выросла замечательная катапульта с полным ковшом сухого песка. Азартно потерев ладони друг о друга и ловко увернувшись от очередного плодового снаряда, Тёмный Лорд активировал спусковой механизм. Вторая Магическая война началась.

Утренний «Ежедневный Пророк» всё ещё не доставили. Впрочем, Гарри–Том и так знал, какая сенсация задержала выпуск самой популярной газеты волшебного мира. Журналисты наконец‑то получили полную информацию о том, кто напал на Лонгботтомов и довёл их до сумасшествия. Списать всё на покойных Крауча–младшего, Трэверса, Ивэна Розье и его брата Стэна оказалось не так уж и трудно. По новой версии, братья Розье и их приятель Трэверс были под действием Оборотного зелья в образе Лестрейнджей, но, увлёкшись пытками, забыли о времени. Лонгботтомы это видели…

О мотивах подставы в статье не говорилось прямо, но тонкие намёки в тексте заставляли читателей заподозрить, что речь шла о банальной мести. Была и романтическая подоплёка — специально для читательниц. Подлая месть отвергнутого поклонника, чем не повод? Всё же до Азкабана Беллатрикс была настоящей красавицей А трагедия знаменитых авроров Лонгботтомов как‑то незаметно сводилась к роли подвернувшихся под руку жертв.

А ещё Гарри–Том знал, что вряд ли когда‑нибудь сможет прямо посмотреть в глаза Невиллу Лонгботтому.

С отделкой помещений со сквозными отверстиями в стенах Люциус Малфой явно перестарался. Гарри–Том решительно не понимал, к чему столько лепнины и позолоты. Но мягкие ковры, мраморные камины, статичные пейзажи без подозрительных шевелений и незваных посетителей с других картин, изящная мебель и огромные окна со старинными витражами ему однозначно понравились. Однако прочая вычурная роскошь несколько подавляла Тёмного Лорда. Похоже, Люциус просто перетащил сюда всю обстановку из некоторых комнат в своём Малфой–мэноре. Хотя…

Но теперь хотелось просто сидеть в парчовом кресле, потягивать хорошее вино, любуясь закатом и не забивать голову разными глупостями вроде спасения мира и захвата власти…

— Угодил ли я вам, мой Лорд? — почтительно спросил Малфой у Волдеморта, озадаченно разглядывающего королевских размеров кровать. Перин на ней было не меньше пяти штук, да пуховые одеяла, да покрывала… Ещё гора белоснежных шёлковых подушек. И в довершение балдахин в слизеринских тонах с длиннющими кистями в виде извивающихся змеек…

— А зачем темная метка вышита на постельном белье? — полюбопытствовал Тёмный Лорд, втихомолку прикидывая, как бы переправить в новую спальню своё старое спартанское ложе.

— Моя супруга Нарцисса очень хотела сделать вам приятное, милорд, — поклонился Люциус. — Мы так благодарны вам за снятое проклятье…

— Да? И что же это было? — не то чтобы Гарри–Тома интересовали подробности, но соблюсти вежливость всё же следовало. Благо, его Пожиратели Смерти нарадоваться не могли на вменяемость своего господина.

— Месть Артура Развратника из клана Уизли, милорд. Девять поколений назад он проклял моего предка Альфарда Малфоя, уличившего его в кровосмешении. Желая прервать наш род, он обрёк молодого Альфарда на бесплодие. Магией семьи удалось смягчить проклятие, но с тех пор в семье рождается только одно дитя, наследник. — Похоже, легенда была общеизвестным фактом, иначе Люциус не стал бы выдавать семейные секреты.

Чистокровные патриархи старинных семей очень щепетильно относились к наследию своих не менее чистокровных предков. Рабастан тоже любил порассуждать на тему легенд и вековых традиций, благо в его семье их было великое множество. Поттеру даже казалось, что он находит некое извращённое удовольствие, перетряхивая грязное бельё своих славных предков. И не только своих. Любимый фетиш волшебников: разнюхать чужую тайну и использовать её себе во благо, а если не получится — растрепать на весь мир.

А ещё Лестрейндж не переставал глумиться над Гарри Поттером, который абсолютно ничего не знал о прошлом своей семьи. Впрочем, жизненные перипетии давно почивших магов Гарри тогда не интересовали, а жаль, сейчас бы пригодилось.

— На моём семейном древе появилась призрачная ветвь ещё не рожденной дочери, милорд, — тихо произнёс Малфой. — Не согласитесь ли вы стать её крёстным отцом?

Гарри–Тому пришлось сделать колоссальное усилие над собой, чтобы не вытаращиться на белокурого волшебника. О нечистокровности Темного Лорда он наверняка знал, да и не было это секретом для ближнего круга. Всё же старшие родственники, отцы и дяди сегодняшних Пожирателей Смерти с ним в школе учились, дружбу водили. Заключать подобного рода союз чистокровным магам с полукровкой не с руки: заветы предков не позволяют. Это уже не политический союз. И, будь Волдеморт хоть Императором Вселенной, Люциус на подобный шаг просто так пойти не мог… Так в чём подвох?

Гарри–Том прикусил губу в раздумье. «Ай да Люциус! Это ж надо так Волдеморта озадачить! И ведь не спросишь прямо — вывернется. А на ментальном уровне такая мешанина чувств, что ничего не разобрать. Эх, Рабастан, несносный лентяй и балагур, где ты? Я бы у тебя хоть спросил, чего Малфою вдруг понадобилось делать меня крестным…»

За окном закат утонул в багровых тучах. Сумерки мягко опускалась на холмы, чернильным морем заливая узкие долины.

— Что ж, я согласен, — небрежно обронил Тёмный Лорд. — Но услуга за услугу, мой горячий друг. С сегодняшнего дня ты станешь моей постельной грелкой.

Холёное лицо Малфоя вытянулось в изумлении. Он открыл рот, закрыл, снова открыл… Не дождавшись внятного протеста, Гарри–Том скомандовал:

— Раздевайся! — А сам удалился в ванную.

Натянув до подбородка одеяло, Люциус, не мигая, смотрел в полумрак балдахина над головой. Его одежда была аккуратно сложена на кресле, а не разбросана по полу, как ожидал Гарри–Том. Неужели Малфои знают, что такое любовь к порядку? За ними вроде бы домовики всегда убирали.

Тёмный Лорд немного взволнованно поправил ворот новенькой пижамы, недавно приобретённой по каталогу магазина мадам Малкин вместе со скромной стопкой других необходимых вещей, но, взяв себя в руки, по–хозяйски нагло откинул одеяло.

Люциус был совершенно голый. Обескураженного Волдеморта окатило ментальной волной такого панического ужаса, что он пробил все кропотливо воздвигнутые щиты. Гарри–Том едва не расхохотался, когда понял, что Малфой покорно ждёт зверского изнасилования. Не объяснять же ему, что и Том Риддл, и Гарри Поттер к мужчинам совершенно равнодушны! Хотя… Может, в Гарри–Томе что‑то изменилось при перерождении? Неужели, при взгляде на обнажённого мужчину, у него появятся какие‑то неоднозначные чувства?

Гарри–Том испуганно прислушался к себе. Действительно, чувство есть и вполне определенное: зависть. Да и как тут не позавидовать? Вон как щедро природа Малфоя одарила, особенно… местами. И красив Люциус, и умён, и богат, а уж изворотлив! Просто грех не попользоваться!

Недобро ухмыльнувшись, Волдеморт забрался на мягчайший матрас и притиснул к себе окаменевшего от страха мага, оплёл его ногами и руками, как озябшая лиана, и удовлетворённо устроил голову на гладких, ухоженных волосах. Замечательная получилась грелка для вечно мерзнущего тела Волдеморта!

Но сразу заснуть не удалось: приползла с охоты Нагини. Она была крайне раздражена новшествами в жизни обожаемого хозяина. Мало того, что он оставил замечательное подземелье, так ещё и переселился в совершенно непотребное светлое место! Ковры ей не нравились — длинный ворс цеплялся за чешуйки. От резких запахов свежей краски и новых тканей она начала чихать, а теперь наверняка будет расстройство желудка.

Яркий свет ослеплял и вгонял в меланхолию, а пышная кровать Волдеморта и его подозрительная возня под одеялом с посторонним магом будила горькие мысли о гнезде, яйцах и юрких малышах. Отдыхать Нагини устроилась под хозяйским ложем.

Гарри–Том поплотнее обнял возомнившего себя бревном Люциуса, который, явно старался дышать через раз, и снова попытался уйти в свой морской мирок. Несмотря на то, что было тепло словно он лежал у хорошей печки, ему мешала забыться не прекращающееся ворчание змеи. Возмущаться несправедливостью жизни Нагини не переставала даже во сне. Эх, взять бы эту болтливую змею, да подарить Макнейру на добрую память!

— Почему?! Почему ты не убиваешь меня? — растрёпанный Гарри Поттер, стиснув кулаки, яростно кричал с безопасного расстояния. Гарри–Том вальяжно раскинулся на берегу. Сегодня песок был ощутимо горячим. Не призрачно тёплым, как всегда, а по–настоящему горячим. Закопать бы в него озябшие ступни, погрузить руки…

— Почему, проклятый Волдеморт? Почему?! — Всё‑таки в детстве он был на редкость приставучим ребёнком.

— Потому, что я не Волдеморт, — с удовольствием произнёс Гарри–Том, рассматривая только что выкопанную из песка великолепную раковину. Раньше столь тонко выполненные предметы ему не удавались. Сказалось влияние Люциуса, не иначе.

— Врёшь! — завизжал мальчик. — Ты всегда врёшь!

— Как тебе будет угодно, — пожал плечами Тёмный Лорд, укладывая в ряд уже третью замечательную ракушку.

— И кто ты тогда? Моргана–девственница? — хамить Поттер научился уже неплохо, но до снейповского ядовитого сарказма ему ещё расти и расти.

— Твой кровный брат. Для отца ты слишком молод, поэтому лучше брат, — спокойно ответил Гарри–Том, извлекая из вырытой лунки очередную находку. Эта была почему‑то чёрная, витая, сыто переливающаяся перламутром.

— Что–о? — ломающийся юношеский голос Гарри «дал петуха» от изумления.

— Да тут просто всё, — отмахнулся Тёмный Лорд. — При возрождении Волдеморт взял твою кровь с жертвой матери. Однако кровная защита сработала совсем не так, как Тому мечталось — она медленно убивала его семь дней, он сопротивлялся, проводил сложные ритуалы… А последний обряд его и вовсе добил. Благодаря этому на свет появился я, Гарри–Том. У меня твой характер, все воспоминания до момента, как кровь покинула вены, даже привычки и отношение к жизни, но я значительно старше. Ведь со мной память и жизненный опыт Тома…

— Не верю! Это неправда! — казалось, мальчика сейчас стошнит. Надо же, какой впечатлительный! А что бы он сказал, узнав не подкорректированную версию, а чистую правду?

Некоторое время Гарри бродил в отдалении, видимо, переваривая новость. Потом решительно приблизился.

— Что это за место? — довольно грубо спросил он.

— Это созданный моим сознанием мир, — не стал скрывать Гарри–Том. — Я здесь отдыхаю, когда сплю. А поскольку мы с тобой ментально связаны, то и ты можешь бывать здесь. Знаешь, некоторые знания Волдеморта могут быть очень полезны, только нужно научиться ими пользоваться…

— Например, непростительными заклятьями кидаться! — мальчик явно хотел драки.

— Дурак ты! — картинно обиделся Тёмный Лорд. — Знаешь, какие в его памяти залежи знаний? Больше, чем вся хогвартская библиотека! Да Гермионе в жизни столько не выучить!

— Чёрная магия! — с отвращением выплюнул Гарри Поттер.

— На самом деле тёмных проклятий не существует. Как и светлых. Это всё предрассудки. Магия, она и есть Магия, ни зелёная, ни розовая. Помнишь, на первом курсе Рон едва тролля не убил? Каким заклинанием он дубину поднял?

— Чарами левитации… — прикусил губу мальчик.

— О, страшное тёмное проклятие — Вингардиум Левиоса! — спаясничал Гарри–Том, изображая панический страх. — Круцио, между прочим, было изобретено целителями для своих медицинских нужд. Это потом его в пыточное переделали… Не веришь? У Гермионы спроси.

— Вот нож простой возьми, — вдохновенно продолжил Волдеморт, — им и убить можно, и карандаш подточить, и хлеб нарезать. Всё зависит от твоих намерений, от тебя самого. Те проклятия и чары, что мы привыкли называть тёмными, в большинстве своём относятся к группе так называемых «заклинаний духа» или «эмоциональных». Вот они‑то наиболее опасны для неподготовленных к их воздействию магов. Для их создания нужно не только желание, знание формулы и движения палочки, но и соответствующая эмоция…

— Знаю, Грюм рассказывал, — оборвал Гарри, глядя исподлобья.

— А неплохой получился учитель из Крауча–младшего, да? Жаль, что он тогда уже совсем сумасшедшим был. Небось поначалу всё назло папаше делал, чтоб ему насолить, придурок избалованный, а потом затянуло…

Помолчали, глядя друг на друга.

— Всё равно тебе не верю! — упрямо буркнул Гарри, пнув песок. Он решительно направился в сторону джунглей и уже не видел странную улыбку на безносом лице бывшего заклятого врага.

— Никуда ты не денешься, ребёнок, — шептал себе под нос Гарри–Том, украшая ракушками слепленную из песка башню. — Уж свой‑то характер я знаю. Тебе тайну показали, загадку: теперь не успокоишься, пока всю подноготную из меня не вытянешь. Так что подружиться с тобой не проблема. И не расскажешь никому, побоишься, что друзья испугаются и отвернутся от тебя. Это ж надо, Гарри Поттер с Волдемортом запросто общается! А воспоминания твои никто не рассмотрит: мой мирок для других любителей лазить по мозгам закрыт. И мы теперь действительно братья, Гарри, я это тебе докажу.

По детским впечатлениям Северус Снейп запомнился как крайне отталкивающая личность. Сейчас же Гарри–Том смотрел на него через призму жизненного опыта взрослого мужчины. Но надо признать, приятнее для глаз Снейп не стал. Однако былой антипатии, а то и отвращения, он более не вызывал. Непри… неординарная внешность, но у каждого свои недостатки. Что важнее, сильный маг и очень опасный противник. В качестве союзника он был бы просто неоценим…

Профессор был у Вольдеморта на первом, после возрождения, собрании, получил от него «отпущение грехов», наряду с хорошей порцией Круцио, но с Гарри–Томом он ещё не встречался. Новый Тёмный Лорд долго не решался призвать зельевара для беседы. В сердце жил подспудный страх, что Снейп с первого взгляда определит самозванца и тут же выведет его на чистую воду. И что тогда делать? Лишь уверившись в своих силах и крепко войдя в роль Волдеморта, Гарри–Том призвал профессора.

— Здравствуй, Северус–с-с, — с удовольствием прошипел Волдеморт, аккуратно заглядывая за изнанку всех оклюментных щитов зельевара: жгучая, клокочущая ненависть, обёрнутая в кокон смирения и преданности, неподъёмная усталость и застарелая боль. Так вот какова ваша истинная сущность, мистер Снейп!

— Мой Лорд… — коленопреклонённый профессор выглядел почти безобидно. Правильно, привилегии члена ближнего круга стоять в присутствии сюзерена он не удостаивался. Хотя наверняка знал о ней от Малфоя, всё же они с Люциусом близкие друзья–приятели.

По взмаху палочки из тёмного угла зала прилетел удобный стул.

— Присаживайся, — величественно приказал Тёмный Лорд. Снейп смешался, но быстро взял себя в руки. Дождавшись, пока заинтригованный зельевар займёт предложенное место, Гарри–Том сказал:

— Я много размышлял, Северус–с, и пришёл к выводу, что был несправедлив к тебе. Единственный раз ты попросил меня об одолжении, а я не сдержал данное обещание и не сохранил жизнь твоей подружке Эванс. Думаю, ты меня не простил. Я не оправдал твоих надежд.

Глаза сидящего напротив Снейпа странно остекленели. Подглядывать за его чувствами Гарри–Том не решился.

— Я предан вам, милорд, — твёрдо произнёс зельевар.

— Если б я не был уверен в этом, Северус, то этого разговора не было бы, — ухмыльнулся Вольдеморт. — Дай твою левую руку, — приказал он. Снейп повиновался. Взмахом палочки освободив предплечье от одежды, Гарри–Том на парселтанге произнёс конрзаклятие над завораживающе жутким рисунком. Снейп уже не слышал, как вскрикнула развоплощённая змейка, как скрипнул зубами удаляемый череп. Согнув в прощальной болезненной конвульсии бывшего хозяина, тёмная метка исчезла.

Вчера Гарри–Том усердно потренировался на подопытной крысе Петтигрю, то снимая, то вновь ставя ему метку. Теперь он владел этим «искусством» в совершенстве.

— Я решил дать тебе время на размышление, Северус, — негромко произнёс Тёмный Лорд шокированному профессору, что недоверчиво уставился на чистую кожу.

— Если через десять лет ты решишь вернуться под мои знамёна, я приму тебя. Если нет… Это твой выбор, и я не буду ни мстить, ни заставлять. Однако надеюсь, что ты всё же вернёшься ко мне. А теперь уходи.

Снейп растерянно встал со стула и, неуклюже поклонившись, пошатываясь, побрёл к двери. Гарри–Том держал грозное выражение лица до тех пор, пока за зельеваром не закрылась дверь, а потом, рассмеявшись, довольно потёр руки.

Он чувствовал себя победителем.