Неучтённый фактор

Глава 5. Покой нам только снится

За неделю до Рождества в Косой аллее лавочник и двое покупателей задержали за попытку ограбления какого‑то бродягу. К немалому удивлению авроров, пойманным преступником оказался ни кто иной, как покойный Питер Петтигрю. Дело замять не удалось: несмотря на принятые меры, новость просочилась в прессу. Журналисты тут же припомнили дело беглого Сириуса Блэка, который якобы этого самого Петтигрю убил. А вылезшие на белый свет подробности… Даже августовский скандал с откровениями миссис Лонгботтом и последующим освобождением Лестрейнджей не вызвал такого резонанса. Общественность была потрясена тем фактом, что мистер Блэк, безвинно просидевший в Азкабане двенадцать лет, даже не был осуждён! Ведь ни толкового следствия, ни суда над ним так и не провели.

«Любого из нас, независимо от возраста и пола, могут схватить и отправить в Азкабан по ложному обвинению, без суда и следствия!» — кричал «Ежедневный пророк».

«Питер Петтигрю — организатор тайного общества садовых гномов–убийц! Гномы уже захватили Министерство Магии. Сириус Блэк притворяется Фаджем!» — тонко намекал журнал Придира.

«Мистер Блэк такой душка! — умилялся фотографии Сириуса пятнадцатилетней давности еженедельник «Ведьмин досуг». — Он самый завидный жених этого года».

«Мы все умрём!» — лаконично добавлял «Очаг колдуна».

И сколько ни пытался заострить внимание авроров легиллимент–невыразимец, присутствовавший на допросах Петтигрю, на странные «шрамы» в памяти задержанного, должного интереса это не вызвало. Как и едва затянувшаяся рана на месте утраченной руки с почти стёртыми следами очень сильной магии. На тот момент у аврората имелись более важные дела — все нечеловеческие расы как с ума посходили! Если ноту протеста от Князя вампиров, обиженного ущемлением прав нелюдей, министерство благополучно проигнорировало, то акции возмездия оборотней равнодушными не оставили никого. И вейлы чего‑то требовали, и даже русалиды… А тут ещё и Блэк. В обычно сонных министерских кулуарах жизнь закипела, как зелье в котле первокурсника Лонгботтома. Взрыв казался неминуем.

На экстренно созванном заседании Визенгамота, посвященному делу Блэка, после оглашения оправдательного приговора Министр Фадж внезапно почувствовал себя плохо. Вызванный к больному штатный целитель диагностировал проблемы с сердцем и срочно отправил главу Министерства в больницу Святого Мунго. Как известил читателей на следующий день «Ежедневный Пророк», Корнелиус Фадж объявил о своей отставке по состоянию здоровья. Новым Министром Магии был назначен Люциус Абраксас Малфой.

Тоскливые завывания Рабастана могли довести до ручки кого угодно. Его хорошо поставленный звучный баритон творил с душою что‑то страшное. От особо заковыристых рулад волосы вставали дыбом. Кто бы мог подумать, что лиричную балладу о прекрасной Розамунде можно исполнить с таким накалом? Гитара плакала и стонала под его искусными пальцами…

«Что ж творит, поганец, а?!» Швырнув сломанное перо на стол, Гарри–Том энергично растёр виски. На порванном пергаменте расплывалась россыпь клякс. Очередной черновик письма к Князю вампиров полетел в мусорную корзину. А ведь он еще недавно сам радовался, какая хорошая акустика в гостиной!

Вечера под тихий перебор струн Рабастана, прозванного Менестрелем, и неспешную беседу с узким кругом избранных быстро превратились в добрую традицию. Немало судьбоносных замыслов и интересных идей родилось именно в уютной, расписанной танцующими нимфами комнате…

— О–о-о–о, Розамунда–а-а!

Может, всё же стоило разрешить ему участвовать в треклятом рейде? Право слово, как ребёнок! Сам должен понимать: если магия ещё и наполовину после Азкабана не восстановилась, то какая, к Мордреду, охота на оборотней–людоедов? Ну и что, что Антонин Долохов со штурмовиками ушёл — кому нужен этот Долохов? А Рабастан пусть еще при Тёмном Лорде побудет.

Фенрир Грейнбек и его банда свирепствовали на юге страны, но уничтожать ее аврорат не торопился. Поэтому организованную Гарри–Томо акцию по отлову распоясавшихся оборотней Малфой назвал удачным популистским ходом, но сам почему‑то участвовать отказался, сославшись на дела. И хотя Эйвери ехидно намекал на укрепление авторитета Министра, Люциус на провокацию не повёлся. Для этого дела, мол, у повелителя отряд штурмовиков есть — пусть развлекаются, а его удел — политика.

Пожалуй, это был первый серьезный рейд со времён возрождения Волдеморта. Ну, не считая отправки отряда карателей за беглым Каркаровым. В тот отряд входили те, кто пострадал от его предательства и спрашивать у них отчёта об исполнении миссии Волдеморт не собирался. Они были в своём праве.

На особо драматичной ноте Рабастан странно вскрикнул и замолчал. Волдеморт облегчённо обмяк в кресле, наслаждаясь блаженной тишиной. Интересно, что Басти сказал бы, узнай он о «детских» следящих чарах, наложенных на него Тёмным Лордом и о том, что этот дикий концерт стал достоянием ушей повелителя? Младший Лестрейндж безрассудством не отличался, но Гарри–Тому было гораздо спокойнее жить, зная, что с Рабастаном всё в порядке. Потерять его ещё раз он просто не мог.

Низ специально зачарованной для фамилиара двери кабинета с характерным шорохом растаял, пропуская в комнату змею, которая деловито тащила гитару.

— Нагини! — ахнул Тёмный Лорд, опрокинув чернильницу на документы.

— Хорошая охота, — невнятно оповестила змея, не разжимая челюстей, и обвила инструмент удушающим захватом. — Нагини давно мечтала поймать существо, что верещит в деревяшке в руках у тощего. Если добыча вкусная, верная Нагини поделится с Хозяином. — И, деловито отломив клыками здоровенный кусок лакированного корпуса, хищным броском сунула голову в дыру.

На ветке фикуса сидела птица, отдалённо похожая на чайку, и, склонив рогатую голову набок, в упор разглядывала Тёмного Лорда. Её не по–птичьи большие и умные глаза насмешливо поблёскивали. Гарри–Том обозленно скривил губы и запустил в «чайку» ракушкой. Птица неспешно перелетела на другую ветку и снова уставилась на Волдеморта. Тяжёлый, глумливый взгляд ползал по спине, как насекомое, но он терпел и не оборачивался.

Эту тварь он создал в тот день, когда они с Басти, Люциусом, Эйвери и адвокатом Томсоном увлеклись дегустацией вина из малфоевских подвалов. Отличное было винцо, надо сказать! Не то чтобы Гарри–Том прочувствовал весь его букет, который так расхваливал Эйвери но расслабляло вино преотличнейше! Всё же три века выдержки, это вам не сливочное пиво. Люциус, помнится, только тосты поднимал за победу Тёмного Лорда и за себя любимого, то бишь за нового Министра. А вот пил ли он? При всём желании уже не вспомнить. А может, постоянно обновляемое содержимое бокала Гарри–Тома — его изощрённая месть за всё хорошее? Вполне в малфоевском духе.

Да–а, как поначалу вечера Гарри–Тому было хорошо, так по окончании было плохо. Целитель рвал на себе волосы, метался со склянками, клизмами, тазиками, взывая к благоразумию Тёмного Лорда и то и дело наступая на взбудораженную Нагини. А салатово–зелёный Волдеморт мечтал о быстрой смерти…

— Безобр–р-разие! — высказалась чайка.

— Без тебя знаю, — пробурчал Гарри–Том. — Чтоб я еще когда‑нибудь каким вином соблазнился… И как от похмельных чудовищ избавиться? Такой прекрасный мирок был, а теперь? Вот на кой я вас к ментальной структуре пляжа привязал, а? Не стереть, не забыть…

Из моря всплыло бронированное шипастое чудище, разинуло кошмарную зубастую пасть, огласило окрестности неблагозвучным рёвом и снова затонуло. Гарри–Том расстроенно присел на камень. Булыжник под ним шевельнулся, выпустил белесое щупальце, подгрёб к себе пару мелких камешков и аппетитно захрустел. Тёмного Лорда подбрасывало от жевательных движений, но с камня он упрямо не слезал. Утешало то, что никто пока не покушался на его жизнь.

Вдруг пейзаж дрогнул, и на солнечный пляж ступил Гарри Поттер.

— Ты ведь знаешь о пророчестве, да? — гневно сжимая кулаки, крикнул он, едва завидев Волдеморта на призрачном берегу.

— И тебе привет, — буркнул тот, всё же сползая на песок. День выдался на редкость хлопотный, и Гарри–Тому хотелось просто помолчать безо всяких разборок. Ну, может, немного пофилософствовать. — Это ты про «тот, кто может победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…», да? — вяло уточнил он. — Знаю, конечно. Так оно исполнено ещё четырнадцать лет назад. Ты ж тогда Волдеморта его собственной Авадой, отражённой от твоего гранитного лба, прибил. А остальное — очередные домыслы.

— Как это? — неуверенно спросил Поттер, разом растеряв весь гонор.

— Ну, вот сам посуди, — Гарри–Том поудобнее разлёгся на песке, закинув руки за голову. — У пророков, что эти самые пророчества изрекают, есть одна общая черта: они могут предсказать будущее только непосредственно заинтересованному в деле человеку. Вот тебе Сибилла предсказала, что Петтигрю сбежит и поможет возродиться Волдеморту, так? А Дамблдору, который ломал голову, как остановить войну, Трелони выдала про конец седьмого месяца и прочее. Так вот, братишка, срок исполнения её пророчеств не более полутора–двух лет — она слабая предсказательница, и пророчество про Петтигрю это подтверждает. Кстати, не знаю, дождёмся ли мы от неё каких‑либо новых откровений… В последнее время она усиленно налегает на херес, а спиртное ясному видению будущего не способствует.

— Но профессор Дамблдор считает…

— Небось старик явился к вам с крёстным домой, испортил беззаботную вечеринку в честь первого дня каникул и оправдания Блэка, а под конец вчера пригласил тебя для приватной беседы и объявил, что твоя судьба убить Волдеморта и никак иначе?

— Ну да… а ты откуда знаешь? — подозрительно напрягся Поттер.

— Это его обычные повадки, — хмыкнул Тёмный Лорд, — ничего нового. Знаешь, дело, конечно, твоё, но я не советовал бы тебе так уж полагаться на мнение дорогого Альбуса — у господина директора свои цели в этой войне. Сейчас ему нужно… нет, ему просто необходимо, чтобы ты верил в свою избранность. По его замыслу, однажды мы с тобой сойдёмся в поединке и уничтожим друг друга. Сколько раз уже он это подстраивал?

— Он не мог… — тоскливо выдохнул Гарри.

— Ну почему не мог? Очень даже мог, — рассудительно произнёс Гарри–Том, извлекая из воздуха травинку и прикусывая её зубами. — Но я не говорю, что он злодей и замыслил недоброе по отношению к тебе… Это политика, Гарри. Сам ты ему, может, очень даже нравишься, и он искренне переживает, что вынужден пожертвовать тобой ради общего блага. Он видит конкретный путь, по которому магическое общество должно пойти, дабы вылезти из средневекового болота… К сожалению, Дамблдор идеалист. В мечтах и на бумаге идеи эти, может, и очень хороши, но для реальной жизни они совершенно не годятся. Он не знает магглов, он никогда с ними не жил… Но слишком быстро всё завертелось. Так что теперь ни отступить от своих великих планов, ни изменить что‑либо в них он уже не может. Как и признаться себе, что оказался неправ.

— Постой, можно ведь всё рассказать ему, и что ты хороший, и…

— Это я‑то хороший?! — не поверил своим ушам Волдеморт, даже привстав на локте. — Думай что говоришь, болван гриффиндорский! И вообще мы с тобой мою политику и характер уже тысячу раз обсуждали, не начинай по новой.

— Ты мне никогда не врёшь, — твёрдо припечатал Поттер, упрямо поджав губы, — а Дамблдор…

— Так и он не врёт, — фыркнул Тёмный Лорд, чувствуя, как заалели уши. — Просто информацию дозирует или не договаривает. Это уже как бы и не ложь.

— И всё равно…

— Я просто хочу, чтобы ты выжил и был хоть немного счастлив, — измученно прикрыв глаза, пробормотал Тёмный Лорд, укладываясь обратно на песок. Ничто не утомляет так разумного взрослого человека, как юношеский максимализм, даже если он твой собственный.

Сочельник выдался снежным и морозным. Аппарировав на пригорок за чертой Хогсмида, Гарри–Том восхищённо уставился на расцвеченную огоньками окон громаду Хогвартса. В сгущающихся зимних сумерках замок производил поистине волшебное впечатление, но долго любоваться красотами не позволил морозец. Кинув прощальный взгляд на школу, заснеженный Запретный лес и покрытое льдом Чёрное озеро, Тёмный Лорд отправился к месту свидания.

Визжащая Хижина будила много воспоминаний детства. С трепетной ностальгией Тёмный Лорд обходил маленькие тесные комнаты с наглухо заколоченными ставнями и мебелью, изгрызенной зубами оборотня. Заранее посланный сюда домовик успел убрать пыль и навести относительный порядок, но дух давно заброшенного жилья вытравить он, конечно, не смог.

В этой комнатке на втором этаже Гарри Поттер впервые увидел своего крёстного и чуть его не прибил. Здесь, на полусгнившей кровати, лежал Рон со сломанной ногой, прижимая к груди крысу Петтигрю. А вот эта обломившаяся трухлявая балка ударила по темечку торжествующего Снейпа. Тройной Экспеллиармус со всей дури… И как они тогда не убили зловредного зельевара? К тому же в стрессовых ситуациях магия лилась из Поттера рекой, но никто в школе не озаботился обучить его контролю. Ведь уже после заживо сожжённого Квирелла и раздутой тётушки Мадж было ясно, что выбросы эти для окружающих очень опасны. Ох, не на силу любви рассчитывал старый интриган…

Кстати, летом придётся самому с мальчишкой позаниматься.

А на эти вот половицы, возле очага, он каждый год после Войны приносил цветы. Это — место гибели Снейпа от клыков Нагини.

Как потешался Рабастан, когда он однажды прочувствованно поведал ему о великой любви Снейпа к его, Гарри, маме, и о том, как профессор самоотверженно спасал его от смертельных опасностей.

«О Лили Эванс ничего сказать не могу — по школе её не помню, — насмешливо растягивая слова, сказал тогда Басти, — она года на три меня младше была. Но позже слышал, что девица себе на уме. А вот папаша твой был редкостный придурок! Что волком смотришь? Правду говорю. Мало того, что уважаемую семью Поттеров опозорил, безо всякой нужды разбавив кровь, так ещё и погиб, как последний идиот! Да прекрати ты кулаками махать! Что за нелепая маггловская привычка? Сам подумай — без волшебной палочки кинулся на Лорда — это геройство? В доме ни одного аварийного портключа на случай беды — это разумно? Вместо того чтобы на себя Фиделиус замкнуть, ставит Хранителем Секрета совершенно ненадёжного дружка — это забота о семье? Нет, Поттер, тебе крупно повезло, что хоть какие‑то мозги достались. С такой‑то наследственностью… А в великие амурные дела Снейпа я не верю. Если уж он сумел водить за нос двух величайших магов, то провести тебя с воспоминаниями для него легче лёгкого. Очень разумно с его стороны подстраховаться на случай твоей победы. Жить‑то хочется, и желательно не в Азкабане. Ты ведь так сентиментален, Поттер, так доверчив — прямо как нежная дева! Говоришь, спасал он тебя? Знаешь, с таким спасителем и убийц не надо!»

Да–а, у Басти на всё в жизни есть своё особое мнение. Верное или не верное, но особое!

Направив волшебную палочку в жерло камина, Гарри–Том вызвал синеватое колдовское пламя. Оно, конечно, грело, но не обжигало, а, самое главное, не давало дыма. Присев в тепле у камелька, он прислушивался к звукам снаружи.

С улицы доносился гул голосов, смех, музыка и весёлые выкрики: волшебники готовились праздновать Рождество.

О прибытии гостей его предупредило шебуршение в потайном ходе. По–приятельски кивнув застенчиво улыбающемуся румяному с мороза Поттеру, Гарри–Том церемонно поприветствовал напряжённого как струна Сириуса. Тот прожигал его взглядом, часто сглатывал и нервно мял в руках скомканную мантию–невидимку. Из‑под невесомой серебристой ткани артефакта то и дело выглядывал кончик волшебной палочки. От Блэка веяло страхом, сомнением, застарелой ненавистью и тяжестью данного кому‑то обещания. Крестник жался к нему, как птенец к наседке, но опасений в его эмоциях не было вовсе — только любопытство и предвкушение. Тёмный Лорд даже представить не мог, каким образом мальчишке удалось уговорить крёстного тайно встретиться с Волдемортом.

Придвинутое к огню большое скрипучее кресло легко вместило и крёстного, и крестника. Отпускать от себя Гарри хоть на шаг Сириус откровенно боялся.

— К сожалению, у нас мало времени для приватной беседы, мистер Блэк, — сверился с часами Тёмный Лорд, — а обсудить нам нужно очень важные вещи.

— Чего ты хочешь? — вызывающе выпятил подбородок Сириус. Да–а, чувства самосохранения у крёстного было ещё меньше, чем у Гарри.

— Рассказать правду о смерти Регулуса Блэка, — непринуждённо сообщил Волдеморт. — Полагаю, вас это заинтересует?

— Почему… почему Рег не пришёл ко мне? Я бы… — стиснув голову руками, шептал Сириус.

— Регулус глупцом не был, — проникновенно произнёс Гарри–Том. — Зная тебя, он понимал, что ты пошлёшь его подальше, не дав и слова сказать! — Щадить крёстного он не собрался. Иногда хорошая порка намного полезнее всякого сочувствия. — У тебя были верные друзья, место в ордене Феникса и неограниченная свобода. Нужен ли тебе был младший братец с тёмной меткой на руке и с не менее тёмными проблемами? Ты небось мечтал встретить его в бою и хорошенько приложить каким‑нибудь особо вредным проклятием. Не убивать, нет, только проучить на мародёрский лад.

— Хватит! Перестань! — Гарри, гневно сверкая глазами, приобнял скорчившегося Блэка за плечи.

— Твой брат погиб героем, искренне считая, что…

— А где сейчас эта штука… медальон? — слушать других Сириус тоже не умел. Что ж, придётся научиться. Погибнуть на этот раз Гарри–Том ему не позволит. За время беседы Тёмный Лорд успел тайком восстановить кое–какие разрушенные Азкабаном связи в сознании крёстного. Это отняло много сил, но результат того стоил. Ночных кошмаров у Бродяги теперь поубавится. Да и повреждений было на удивление мало. Видать, анимагическая форма действительно неплохая защита от дементоров.

— Спроси у своего домовика, — ухмыльнулся Волдеморт, — но это после. Сначала я объясню, что собой представляет эта симпатичная безделушка. Слышали ли вы о крестражах?