Неумолимая королева

РЕЙНА

Н

фу канун Нового года.

Пять дней спустя слова бабушки и папы показались мне далеким воспоминанием, но они задержались в уголках моего сознания.

Должно быть, они произвели на меня большее впечатление, чем я хотел признать, потому что, когда Феникс и девочки решили отправиться на вечеринку, моя кожа стала липкой, а дыхание стало тяжелым. Пятна, плавающие в моем видении, были моим последним подтверждением.

Мне пришлось запереться в ванной нашей квартиры и прибегнуть к дыхательным упражнениям и медитации, пока я не вылез из нее.

— Рейна, ты в порядке? Голос Ислы раздался из-за закрытой двери.

Я открыл рот, чтобы ответить, но ничего не вышло. Нежелательное беспокойство лишило меня дара речи. Буквально. Я обнаружил, что борюсь с паникой: глубоко вдыхаю, задерживаюсь, а затем медленно выдыхаю.

Я обещал бабушке, что не буду волновать Феникса. Я обещал бабушке, что буду держать себя в руках. Я не мог провалить это в первую неделю назад.

Дыши, Рейна.

Мой взгляд упал на стойку в поисках чего-то, на чем можно было бы сосредоточиться. Что-либо. Я выдвинул ящик и сжал в пальцах новое лезвие бритвы. Я как будто наблюдал, как откидываю пластиковую крышку, полностью оторвавшись от подарка.

Часть меня была в ужасе. Другая часть – не та часть – жаждала боли. Я изменилась с тех пор, как Амон разбил мне сердце. Медленно, но верно. Тьма душила меня, жаждая боли, чтобы освободить эту непреодолимую боль внутри меня.

Я скользнула на кафельный пол, натянув свободные пижамные штаны до верхней части бедер, шрамы обвиняюще смотрели на меня. Я прижимал лезвие к бедру, пока на моей молочной коже не появилась малиновая капля. Еще один толчок, и я зашипел от острого укуса лезвия. Физическая боль соответствовала той, что была в моей груди, пока физическая боль не одолела ту, что оставалась внутри. Давление на мою грудь уменьшилось, и с каждым взмахом лезвия мне стало легче вдыхать.

Хлопнуть. Хлопнуть. Хлопнуть.

Я вздрогнул.

— Рейна, если ты не ответишь, клянусь, я выломаю дверь.

Я вскочила на ноги, спустила воду в унитазе, затем повернулась к раковине. "Дай мне секунду."

Промыв лезвие, я открыл ящик и засунул лезвие в маленькое отделение, в котором спрятал их. Я вытер кровь с бедра и нашел пластырь в другом ящике, затем стянул штанину пижамных штанов вниз, чтобы прикрыть ее. это вверх.

— Рейна, нам всем нужно подготовиться к вечеринке, — тихо сказала Афина. «Мы тоже хотим хорошо выглядеть».

Я открыл дверь и столкнулся лицом к лицу с ними четырьмя.

" Ты в порядке? — подписал Феникс. — Ты меня беспокоишь .

— Я думала, ты готовишься, — проворчала Рейвен. — Ты здесь уже час.

Неужели я? Мои ноги дрожали. Жгучая боль в моей плоти была новым напоминанием о том, каким облажавшимся я стал. Но, несмотря на все это, я заставил себя радостно улыбнуться. За ним было легче спрятаться.

— Эмм, я не пойду, — сказал я, вытягивая руки и зевая. "Я слишком устал."

"Но-"

— Но вам всем пора идти, — оборвал я Рейвен. — Просто пообещай мне, что будешь держаться вместе и будешь в безопасности.

« Я могу остаться », — предложил Феникс.

Я посмотрел на нее самым суровым взглядом. «Мне не нужна няня».

— Мы беспокоимся о тебе, — пробормотала Афина.

Я закатила глаза, не обращая внимания на стеснение в груди. «Ты не можешь быть со мной двадцать четыре часа в сутки. Кроме того, я буду здесь, когда ты вернешься. Просто сходите на вечеринку и хорошо проведите время. Если ты продолжишь меня душить, мне придется найти себе квартиру-студию, чтобы получить от тебя место». Я толкнул Феникса, и мои глаза смягчились. За последние несколько месяцев я достаточно омрачил праздники; они заслужили вечеринку.

Я вытащил девочек и, наконец, получил квартиру в свое распоряжение. Беспокойство зудело под моей кожей, поэтому я начал чистить и чистить. Даже перестановку мебели.

«Значит, новый год может начаться правильно», — проворчала я, раздвигая диван так, чтобы он был обращен к окну и виду на город. Скрип дерева звучал как гвозди по классной доске, но я прошёл сквозь него, стиснув зубы.

Я был никем, если не решительным. Это заняло у меня несколько часов, но за час до полуночи квартира была безупречной.

Я уже собирался принять душ и немного отдохнуть, когда меня остановил стук в дверь. Я сдула с лица потный локон и вытерла руки о пижамные штаны. Я надеялась, что это не мой любопытный сосед этажом ниже подошел и ворчал по поводу шума, который я производил. Решив завершить год правильно, я открыла дверь, широко улыбаясь. Оно соскользнуло с моего лица, как лед в жаркий летний день, когда я увидел, кто стоит передо мной.

Темный. Возвышающийся. Страшный.

Я уставился на лицо Анджело Леоне.

Я колебался секунду слишком долго, прежде чем отреагировать. Я хотел захлопнуть дверь перед его носом, но он заблокировал ее своим блестящим итальянским ботинком. Анджело Леоне был таким же устрашающим, как и двенадцать лет назад.

— Мисс Рейна, не так ли? Мои задние зубы стиснулись, отказываясь отвечать. — Давай немного поболтаем, а?

Он толкнул дверь с удивительной силой, и я отшатнулся назад от этой силы. Дверь за ним закрылась, оставив нас обоих запертыми в маленьком коридоре квартиры. Он преграждал мне единственный выход.

Я мысленно отругал себя за такую глупость. Это была Самооборона 101.

— Мои друзья скоро вернутся, — прошипел я.

«И меня волнует, почему?» — потребовал он, глядя на меня сверху вниз, белки вокруг его холодных голубых глаз были полностью налиты кровью. «Нам есть что обсудить. Где твоя сестра?"

По его просьбе меня охватило удивление. Зачем ему моя сестра? Но потом до меня донеслись слова моей бабушки. Преисподняя раздирает нас с тех пор, как твоя мама столкнулась с Анджело Леоне …

Расправив плечи со всей глупой храбростью, на которую я был способен, я выплюнул: «Не твое, черт возьми, дело». Черт, и что теперь? Теперь было уже слишком поздно поворачивать назад. — Уйди, пока я тебя не вышвырнул.

Запах алкоголя от его дыхания вторгся в мои чувства.

— Мы с тобой поговорим .

— Мне нечего тебе сказать. Я попыталась сохранить хладнокровие, но мой голос дрожал. Если бы я был не один в квартире. «А теперь уходите, мистер Леоне».

Он издал отвратительный смех. — Значит, ты знаешь, кто я.

Похоже, он был слишком пьян, чтобы помнить те резкие слова, которые он сказал нам в своем доме много лет назад.

"Очевидно." Мои глаза метались по сторонам. Может быть, я мог бы пригласить его в гостиную и броситься к двери. Мужчина был пьян, поэтому спастись от него было несложно.

— Пожалуйста, — я указал на гостиную, — давайте устроимся здесь поудобнее. Не хотите ли чего-нибудь выпить? Может, воды?

Я обошел его огромное тело, намереваясь пройти на кухню, а затем побежал к двери, как только он сел на диван.

Что там говорилось о тщательно продуманных планах? Ну, это имело неприятные последствия. Большой. Чертовски. Время.

Мое сердце упало, когда он последовал за мной. Моя попытка сохранить рассудок терялась с каждым шагом на кухню. Мое сердце колотилось в горле, и я забыл, что делаю.

О да. Стакан воды.

Он прислонился к дверному косяку, наблюдая, как я достаю стакан и наполняю его водой. Я протянул ему, надеясь, что он не заметит дрожь в моих руках.

— Ты похожа на свою мать. Это небрежное замечание заставило мое сердце забиться сильнее.

— Так мне сказали, — пробормотал я.

Когда он не сделал ни малейшей попытки взять стакан, я поставил его на стойку. Мои пальцы сжались в ладонях, заметив, что его громоздкая фигура блокирует мой выход. Как мог такой человек, как он, стать отцом такого человека, как Амон? Даже Данте.

Жестокость исходила из каждой его поры.

— Ты знал ее? Я не знала, почему спросила, но слова теперь уже были в мире, и их уже не вернуть.

"Я сделал. Очень хорошо." Кажется, мне не хватало воздуха в легкие. У меня свело желудок, и в голову всплыло воспоминание о ссоре родителей. — Я знал ее.

Я моргнула, меня охватило удивление. Я смотрел на него, ожидая каких-то объяснений, пока прошел долгий момент напряженного молчания. Несмотря на сквозняк в квартире, я не могла сдержать капли пота, скатывающиеся по спине.

"Как хорошо?" Я услышал свой вопрос, хотя не думал, что готов услышать ответ. В моей памяти мелькнуло воспоминание о нашем визите. Я вспомнил, как губы моей матери сжались от недовольства, когда этот мужчина заговорил с ней. Я встретила его холодный темный взгляд, гнев в моей груди кипел. "Как. Хорошо. Делал. Ты. Знать. Ее?"

Он улыбнулся отвратительной, злобной улыбкой. Это было не очень хорошее сочетание с его пьяным состоянием.

— Очень хорошо, — сказал он отстраненным тоном. «Я был тем, кто открыл ей глаза на то, кем на самом деле является твой отец. Ей не следовало выходить за него замуж ». При слове «женат» он усмехнулся, и это, казалось, имело значение. Вот только я не мог этого понять. «Она хотела использовать меня, чтобы отомстить ему. Ну, я тоже ее использовал.

Все мое тело стало пугающе неподвижным. — Ч-что? Мое сердце барабанило под ребрами, треща их с каждым ударом, пока я ждал, пока он пояснит свое заявление. Он никогда этого не делал. "Что ты имеешь в виду?"

— Это значит, что она наконец поняла, кто здесь хозяин. Я сглотнул, пытаясь переварить информацию. «Ей нужно было откровение, поэтому я дал ей это. Она узнала, чем занимается твой отец, и правду о том, кто был до нее.

— Ч-кто? Я заикался.

«Его предыдущая жена». Мой рот приоткрылся, и меня пронзил шок. Папа был женат раньше? Почему это показалось неправильным? Он никогда не упоминал об этом. Бабушка тоже. У меня закружилась голова. У меня свело желудок. — Разве ты не знаешь, девочка? — сказал он насмешливым голосом. «Мы все пришли в мир кричащие и залитые чьей-то кровью. И мы уйдем тем же путем».

Я уже слышал эти слова раньше, только немного другие. Мама сказала их, когда умирала.

Мы все пришли в этот мир кричащие и залитые кровью. Все, что мы можем сделать, это убедиться, что мы не уйдем тем же путем.

Слышала ли она это от него?

Я был слишком занят обдумыванием этой информации, что не предвидел следующего шага. Для пьяного человека он двигался быстро. В одну минуту он небрежно прислонился к дверному проему, а в следующую его тело врезалось в мое, его кислое дыхание коснулось моей обнаженной плоти.

Моя голова ударилась о холодный металл холодильника, от чего череп пронзила волна боли. Воздух с хрипом вышел из моих легких, и я почувствовал вкус крови во рту.

Мои легкие горели. Страх сотряс клетку моей паники, забирая весь мой кислород.

Я боролся с ним изо всех сил, но этого было недостаточно. Он ударил меня так сильно, что звезды поплыли передо мной. Он схватил оба моих запястья и поднял их над головой. Я отказался прекращать борьбу.

Затем мои руки обжег жестокий порез, знакомая боль, когда он пытался перерезать мне запястья.

Это было в тот момент… в тот самый момент… Я решил, что никогда больше не порежусь. Я хотел жить. Я выжил, и будь я проклят, если сдамся без боя.

Его рука обхватила мое горло, сжала его со всей силы и снова прижала мою спину к холодильнику с такой силой, что у меня застучали зубы.

— Ах, маленькая девочка, — прорычал он. — Ты мне не ровня.

— Отпусти меня, ублюдок, — прохрипел я, с горечью осознавая слабость своего тела. «Моя семья уничтожит тебя».

Его хватка усилилась. У меня кружилась голова, перед глазами плясали точки. Мое сердце колотилось в груди, страх — густой и липкий — наполнял мой рот.

«Кто из вас, ребят, мой?»

Я моргнула, вопрос застал меня врасплох. — Я не знаю, о чем ты говоришь, — прохрипела я, мой голос был едва слышен, когда я отчаянно царапала его предплечья и пинала себя по ногам.

— Ты лжешь , — прошипел он, крепко сжимая. «Лучше не быть этим глухим уродом».

Адреналин и ярость пронзили меня. Я вцепился в него, пытаясь ударить его коленом по яйцам.

— Не говори так о моей сестре, — прохрипела я, царапая его руки, когда он снова сильно ударил меня. В ушах у меня звенело, а щека горела. Прежде чем я успел сделать следующий вдох, последовал удар. Мне казалось, что моя голова взорвалась, и по моему лицу скатилась единственная слеза. — Никто из нас не твой, больной ублюдок.

Он ухмыльнулся, как злой маньяк. «Однако время указывает на нее. Хорошо, что никто этого не знает».

Перед лицом этого монстра в моей груди возникла безнадежность. Смерть приближалась ко мне, я чувствовал, как тени приближаются, ее холодный кулак стучится в невидимую дверь.

Но я отказался отвечать.

Вместо этого я собрал все оставшиеся силы и ударил коленом ему между ног. Он дернулся, его хватка ослабла. Отпустив его предплечья, я вцепилась ему в живот, и мои пальцы схватили холодный металл. Пистолет. Я не думал, не сомневался в своем следующем шаге. Я просто отреагировал.

Я схватил его и нажал на спусковой крючок. В то самое время, когда за нашим окном взорвался фейерверк.

Хлопнуть.

Я не мог различить шум фейерверка и выстрела. Но когда небо осветилось и на кухню проникли оттенки синего и красного, ужасный крик прорезал воздух. Я отшатнулся и увидел перед собой картину: мистера Леоне, красные глаза вылезли из мертвенно-бледного лица, открытый и закрытый рот.

Его хватка на моем горле медленно ослабла, пока его рука не упала по всей длине его тела.

Со всей оставшейся у меня силой я ударил его в живот, прямо в пулевое ранение.

— Черт, — прохрипел он, отступая от меня, пытаясь найти что-нибудь, чтобы удержать равновесие. На кухонный пол с грохотом упали кастрюли и столовое серебро. Он вцепился в стойку, дрожа, как будто я была всего несколько секунд назад.

Его лицо выражало недоверие, кровь, которую он терял, отражалась в его бледности.

Моя рука подлетела ко рту, и я впился в нежную плоть ладони, задыхаясь, каждый вздох обжигал мои легкие.

Я сделал шаг назад. Потом еще один. Мое сердце колотилось по ребрам, и я с ужасом наблюдал, как он упал на пол, кровь хлестала из его раны.

Мой рот пошевелился, но я не издал ни звука. Только когда моя спина коснулась холодильника, я наконец смогла дышать.

— Ты изнасиловал мою мать? Мой голос был устрашающе спокойным, звук моего дыхания смешивался с его тяжелым хрипом.

Кровь сочилась из уголка его рта. «Она пришла добровольно. Но потом она прервала его». Мой желудок упал. — Но в тот последний раз… — Он не допустил смысла. «Я не мог отпустить ее. Она должна была быть моей».

Этот человек был чертовски сумасшедшим. Мама никогда бы не захотела такого человека. — Ты лжешь, — сплюнул я. «Она никогда бы не пришла к тебе добровольно. Зачем ей это? Мне не следовало спрашивать, но не знать — это было не для меня.

— После того, как она вышла за него замуж, — задыхаясь, сказал он. «Она пришла добровольно. Месть лучше всего выполнять в гневе, а не в холодном состоянии. Он сеет хаос и уничтожает все на своем пути». Голос его слабел с каждым словом. «Хотя, надо сказать, я не ожидал увидеть его тем летом у себя дома. Ты и твоя сестра — точная копия ее, которую я помню. Его глаза были крепко зажмурены, а руки, закрывающие рану, теперь были окрашены красным, кровь текла по плитке.

Тем летом. То ужасное лето, когда мама покончила с собой. Я не мог поверить в то, что слышал.

"Что?"

Он засмеялся, выплеснув изо рта еще больше крови. «Он понятия не имеет, что это был я. Я прикоснулся к его жене. Трахнул его жену. И он все равно заключил со мной сделку».

Его слова довели меня до крайности, и в этот момент мое решение было принято. Я уже был слишком глубоко в подземном мире.

«Иди к черту и оставайся там».

Голос у меня был хриплый, иностранный. Я не был убийцей, но я бы убил его. С этими словами я поднял руку и прицелился.

— Феникс… мой… — прошептал он, и это были последние слова, которые он когда-либо произнес. Я снова нажал на спусковой крючок.

Хлопнуть.

Пуля попала ему в шею, пробив в ней дыру. Тело мистера Леоне дергалось на безупречно белой плитке кухни, его пальцы пытались заткнуть кровавую рану на шее.

Ужасное бульканье раздалось из его горла, кровь текла из его губ.

Пока вся жизнь не исчезла из его глаз, оставив их пустыми и пустыми.

Прямо как я.