Неутолимый Голод: Тупиковая ветвь

Глава 3. Не маг

По легенде, магическую пыль никто не открывал. Не жители Вселенной нашли её, а она их.

Это было так давно, что легенды об этом событии уже стали сильнее фактов. Тем более, что фактов было немного. Но сходились те и другие, как минимум, в том, что много веков назад магическая пыль пришла на разные планеты, к разным народам по-разному.

На Земле вдруг начался проливной дождь. Он шёл, не переставая, несколько недель. И всем с первых часов стало понятно, что дождь этот — не совсем обычный.

Капли были тяжёлые и мутные, будто бы в облака набрали воды с илистого дна очень большого заросшего пруда. Солнце полностью скрылось за ними, уравняв день с ночью. Тучи оказались настолько плотными, что даже сигналы с орбит не всегда доходили сквозь них до поверхности.

Когда капли высыхали на одежде, от них оставались сероватые разводы, как если вылепить что-то из мокрой глины, бегло сполоснуть руки и вытереть их о штаны.

Облака пробовали разгонять, пробовали осушать, замораживать… Перебрав все доступные тогда технологии регулирования климата, выяснили одно — они не рассеются, пока не захотят сами. Любое воздействие заставляло их только сгущаться.

В первую же неделю учёные планеты выделили то белёсое вещество, которое выливалось на Землю с дождём. Оно оказалось доселе неизвестным, относительно инертным соединением, остававшемся от высохшей дождевой воды очень мелким и летучим серовато-белым порошком.

Две недели понадобилось, чтобы и некоторые обыватели начали из любопытства и безделья выпаривать порошок из воды, а самые безбашенные — даже экспериментировать с ним. Именно они выяснили, что у того нет ни вкуса, ни запаха, ни какого бы то ни было заметного вредного воздействия. Скучный был порошок, ничего примечательного, кроме новизны для науки…

Так и оставалось до третьей недели.

На двадцать четвёртый день дождя один не очень известный художник, согласно своей философии писавший картины исключительно под воздействием изменяющих сознание веществ, отдыхал со своим знакомым. Тот был одним из тех праздных экспериментаторов, кто уже выпарил из дождевой воды немало сероватого порошка и теперь не знал, что с ним дальше делать. Обыватели уже начинали терять к порошку интерес, признав его не только безвредным, но и бесполезным.

Знакомый-то и предложил приятелю-художнику попробовать использовать порошок в творчестве. Для замешивания красок ли, для приглушения ли тонов… Может хотя бы какая-то польза будет, думал он. И принёс немного на пробу.

Никто точно не знает, что именно произошло дальше, однако в полицейских отчётах показания того знакомого гласили: «Перепутали пакетики».

Как бы то ни было, в результате художник ввёл приличное количество белёсой пыли себе в кровь. И это навсегда изменило жизнь всех землян без исключения.

По данным полиции, около десяти минут он лежал, расслабляясь, на своей кушетке в студии, как обычно ожидая, что к нему придёт вдохновение, он вскочит, схватит краски — и за несколько часов выдаст очередной шедевр искусства.

Вместо этого, как рассказал всё тот же его знакомый, через десять минут художник, так и оставаясь в положении лёжа, медленно взлетел над кушеткой и, повернувшись вертикально, вдруг взмахнул руками и выставил их перед собой. Лицо его было искажено яростью, замешанной на смятении.

Из его выставленных рук в стоявшие напротив его же картины внезапно ударили два столба огня, сжёгшие все, чего коснулись, дотла.

Расправившись с картинами, художник резко развернулся к тому месту, где ещё пару минут назад сидел его знакомый, но тот уже успел спрятаться под кушеткой, лишь по этой причине избежав внезапного гнева его товарища.

Тогда он, сжав руку в кулак, махнул ею в сторону стены. Громко бахнуло, стена потрескалась, а ещё через пару взмахов — обрушилась. Художник вылетел на улицу и завис над оживлённым многоуровневым проспектом.

Внизу ехало и летело множество машин. На промежуточном пешеходном уровне, оказавшемся прямо перед ним, гуляли толпы людей. Он посмотрел на них с ненавистью, снова взмахнул руками, на которых уже начинали загораться шары пламени, вскинул их перед собой…

Сложно представить, что бы натворил спятивший деятель искусства, если бы в этот момент он, внезапно качнувшись в воздухе, не стал заваливаться набок, а потом, потеряв сознание, не устремился вниз с многометровой высоты.

В конце той же недели мутный дождь на планете закончился.

Уже после, по прошествии лет, поняли, что художник был одним из редких «открытых» и «интуитов». Воздействие на него было молниеносным и силы давало много, принцип работы некоторой магии он понимал интуитивно, без обучения, но и передозировка в такой комбинации наступала быстрее всего. И почти всегда была смертельна. Потом доказали, что с первым скачком силы приходит и эмоциональный скачок, который может качнуть мага как в сильные позитивные, так и в сильные негативные эмоции. Например, в неконтролируемую ярость.

Человечеству повезло. Если бы не этот «открытый» во всех смыслах художник, то использовать белёсую пыль в качестве инъекций никто, вероятнее всего, ещё долго не догадался бы. А не вылети он за пределы своей квартиры — случившееся списали бы на галлюцинации двух кокаинистов, устроивших погром с пожаром у себя в квартире… Но при таком количестве свидетелей у магии уже не было шанса укрыться от людей.

Следующие годы стали для человечества сложными. И одновременно — прорывными.

Пыль, очень быстро окрещённая «магической», подействовала далеко не на всех. Один из сотен людей оказался ей в принципе подвержен. Один из десятков таких мог её принимать, не рискуя умереть от побочных эффектов. К ним, помимо стандартных инфарктов и инсультов, причисляли также совершенно безумные вещи вроде ссыхающихся костей, отмирания тканей сосудов и даже ББК, «безмолвной болевой комы», в которую, принявший магическую пыль человек, мог впасть на многие месяцы, прежде чем покинуть этот мир. В ней он чувствовал адскую боль, но ничего не мог сделать, потому как не мог ни слышать, ни говорить. Он оставался с этой болью один на один, до самого конца, избавительного, но не скорого.

Когда спешно основанная Гильдия Магов начала массово тестировать людей, ища потенциальных магов, оказалось, что их было мало. Так мало, что инерты — те, на кого магическая пыль не подействовала, — из чистой зависти вспомнили уже порядком забытые расизм с ксенофобией и вдохновенно ополчились против. Кое-где дошло даже до открытых стычек, погибли тысячи и тысячи, пока человечество не научилось встраивать магов, этих новых, особых своих представителей, в социум.

Самим магам, однако, и без того приходилось не очень легко.

Магическую пыль очень быстро научились синтезировать те из них, кто был учёными в своей прошлой, домагической, жизни. Много веществ с разных планет они перепробовали, но своего добились. Технологии в этой области постоянно совершенствуются и по нынешнее время.

Чтобы быть и оставаться магом, необходимо было принимать определённое количество магической пыли в сутки. Если хотелось держаться хотя бы на среднем уровне — минимум дважды. Ну а самым сильным, «сотникам», и того чаще — до раза в полчаса.

Чтобы можно было работать с магией больше нескольких секунд и оттягивать часто следовавшую за этим потерю сознания, требовалось однократно принимать большую дозу пыли прямо перед сеансом. И чем больше она была — тем тяжелее оказывалось пугающе болезненное и эмоционально разрушительное похмелье.

Разумеется, магическая пыль вызывала привыкание. Очень стандартное, слишком знакомое людям физическое привыкание, сильное, практически не позволявшее однажды ставшему магом когда-либо перестать им быть.

Но не физическое привыкание было самой большой проблемой.

Ею был Голод.

Ничто кроме пыли не могло дать того ощущения переполнения магией, обострения чувствительности и… всесильности. Она наполняла мага, каждую его клеточку, жизнью. Однажды попробовав, он больше не мог остановиться. Ведь едва ли жил в промежутках между тем, как его, истратившего всю силу, окунало в болезненное забытьё, и тем, как он снова вводил дозу побольше, чтобы подольше остаться в этом приятном, мягком и податливом, гостеприимном мире, где была магия…

В этом же крылась причина пропасти, внезапно раскинувшейся между магами и остальными, инертами.

На одной стороне были те, кто видел через разлом лишь впечатляющие, нечеловеческие способности и отталкивающий ритуал по их поддержанию, с детства распознаваемый как что-то недозволенное и мерзкое.

На другой же — те, кто на первых бὸльшую часть времени вообще не смотрел. Инерты остались для магов там, за пропастью, на предыдущем этапе развития. Теперь, на этой стороне, их проблемы и устремления лежали в совершенно других плоскостях и были принципиально иными.

Магическая пыль. Магическая наука. Магическая… жизнь.

И Голод.

* * *

Денис был сгустком боли и страха. Он плыл сквозь липкий свинцовый туман, из которого на него то и дело выползали жуткие картинки из далёкой-предалёкой, почти стёршейся из памяти, прошлой жизни. Воспоминания детства, Школа Магов, потом — бесчисленные причудливые планеты и существа… Всё перемешалось, всё клубилось в этом тумане, словно вечно движущаяся радужная поверхность Верофонта пряталась за ним и вылетала к Денису цветными протуберанцами, пугая, опаляя всё его бесформенное существо жаркой болью.

Сколько это продолжалось, сколько раз он уже беззвучно умолял пустоту забрать его, остановить мучения и просто сбросить в вечное небытие, Денис не знал. В сизом тумане без времени и пространства были только он и его боль. А может быть он и был всегда на самом деле лишь испуганным, горячим комком боли посреди липкой клубящейся серости?..

Вдруг его позвал голос. Что это? Это его Голод пришёл за ним сюда, прямо в океан боли? Только Голод мог за ним прийти. Больше некому. Никого у Дениса не осталось, даже по ту сторону океана боли…

Сначала тихо, едва слышно, но с каждым разом всё более отчётливо голос твердил:

«Проснись, Денис!»

Казалось, он тоже напуган.

«Проснись! Открой глаза!»

Вообще-то, это было странно. В этих фразах будто бы даже слышалась ярость…

«Либо ты откроешь глаза сейчас, либо этот туман навсегда останется твоим домом!»

Голод никогда раньше не разговаривал с Денисом. Он просто охватывал мага от макушки до кончиков пяток, без остатка, и подчинял своей воле, пока доза магической пыли и несколько минут хотя бы бесполезной, бытовой магии не утоляли его.

«Сейчас, Денис!!!»

Внезапно гулко чвякнуло, словно что-то большое резко вырвали из засасывающей болотной топи, — и мир вокруг мага взорвался.

Первыми навалились звуки. Полчища звуков устремились к его барабанным перепонкам, расталкивая друг друга, и принялись наперебой рассказывать о том, что происходило вокруг.

Звенела тишина небольшой комнаты. Мерно пощёлкивали, время от времени шипя, какие-то агрегаты. Периодически раздавалось монотонное жужжание, затихавшее через несколько секунд.

Затем, с резким жжением, вернулось зрение. Яркий свет врезался в них, прорубая себе, казалось, сквозную дорогу к затылку…

А ещё пару секунд спустя пришла настоящая, густая и терпкая физическая боль.

Сначала Денису показалось, что это просто сизый туман расступился, выпуская его наружу, а он так и продолжал состоять из боли, которая здесь, на свету, просто поменяла консистенцию.

Но постепенно его мозг локализовал источники боли — правая нога и левая рука. У него снова было тело!

Денис непрерывно стонал.

Наконец, его глаза привыкли к свету, и спадающее в них жжение позволило приоткрыть один и осмотреться.

Он был в палате, на высокой кушетке. Напротив него, вдоль стены, стояли, поникнув синтетическими «головами», три хирургических робота. Где-то за его макушкой, вне области зрения, шипели и пощёлкивали медицинские устройства. А спереди и чуть снизу что-то жужжало.

Боль постепенно отступала.

Денис попробовал пошевелиться — и не смог пошевелить ничем, кроме глаз и губ, ни на миллиметр. Щурясь, он разлепил веки и скосил взгляд вниз.

Его обмякшее тело было обтянуто фиксирующим полотном, слева возле туловища и справа на дальнем конце кушетки стояли два прозрачных бокса, от которых исходило периодическое жужжание.

Сквозь боксы было отчётливо видно, что ниже его правого бедра и дальше левого локтя, где начинались боксы, не было ничего. Но не это занимало Дениса.

Его уже слегка прояснившийся разум, раз за разом посылая сигналы поиска, не мог обнаружить гораздо более важного. Того, без чего было намного более пусто.

Даже малейшей крупицы магической силы.

Колючая, терпкая паника обняла и стала втягивать Дениса в себя, когда единственная, жуткая догадка вдруг зажглась в пустом и ещё не до конца пришедшем в себя сознании.

А в следующее мгновение, осознав, что произошло, он закричал, исступлённо и страшно.

* * *

Первым посетителем Дениса был психолог. На самом деле, проверять его состояние приходили и другие врачи, но он в это время был без сознания — датчики засекли гормональный всплеск и скачок сердцебиения, сработала автоматика, и в кровь щедро вспрыснули седативов, погрузивших его обратно в глубокий сон.

Психологом была невысокая женщина лет тридцати пяти, с добрым и понимающим взглядом.

Она зашла, нажала несколько кнопок на пульте медицинских агрегатов, и Денис начал медленно просыпаться.

Пока вязкий медикаментозный сон нехотя отпускал его сознание, психолог устроилась на высоком стуле возле его кушетки, терпеливо дожидаясь, пока его взгляд прояснится настолько, что будет понятно — он может слушать.

— Здравствуйте, Денис. Меня зовут Элия. Можете звать меня просто, Эли, — сказала она и мягко улыбнулась.

Вероятно, она оставила подачу только части седативов, потому что проснулся Денис ровно настолько, чтобы суметь поддерживать диалог, но не настолько, чтобы была энергия опять начать кричать.

— Где моя… магия?.. — выдавил он, как только язык стал ему повиноваться. — Где она?..

— Позвольте, я включу вам краткую выжимку о вашем состоянии.

Не переставая мягко улыбаться, она нажала на клавишу пульта. Над Денисом выросла голограмма лица человека в медицинском головном уборе.

«Денис Шевелев, тридцать два стандартных конфедеративных года, маг, родственников в пределах средне-сложной транспортной досягаемости не обнаружено.

Поступил в состоянии средней тяжести. Правая нога ниже бедра раздроблена. Левая рука ниже локтя отсутствует. Множественные сдавленные раны грудной клетки и ушибы головы.

Полная потеря магической силы. Невосстановима на фоне полученных повреждений ингибиторных желёз…»

Дальше Денис не смог слушать. Глаза вдруг защипало, и по его неподвижным щекам покатились слёзы.

Самым тяжёлым кошмаром любого мага была невозможность творить магию. Многим буквально снились кошмары о том, как они делают себе очередную инъекцию магической пыли — и ничего не происходит. Никакого тонуса ощущений, никакого прилива прохлады или жара. Просто ничего.

Это было жутко. Невыносимо.

Страшнее было только одно — необходимость воздерживаться от инъекций сознательно, потому что они отчего-то теперь смертельно опасны.

Этого не получалось ни у кого. Рано или поздно бывший маг срывался, шёл в свой последний магический «трип» и не возвращался больше.

Психолог, видя слёзы на лице Дениса, остановила отчёт голограммы. Её он уже не замечал.

— Вы, вероятно, отвлеклись и прослушали все хорошие новости, Денис, — снова улыбнулась она, плавно положив свою правую руку на его единственную.

Только лишь ради жеста, ниже шеи Денис всё равно ничего не чувствовал.

— А есть… хорошие?..

— Конечно! Поскольку вы в клинике господина президента, ваши нога и рука полностью восстановимы, через месяц-другой будут как новые, вы даже не заметите, что с ними что-то когда-то случалось, — она погладила его целую правую руку, снова без единого тактильного сигнала для Дениса. — А ваши сдавленные травмы груди — вообще пустяки, уже в первые сутки все кости снова были целы!

В первые сутки?..

— Сколько… я уже… здесь?

— Тринадцатый день. Но не волнуйтесь об этом, пожалуйста! Это не стоило и не будет стоить вам ни талера, согласно договору. До полного восстановления! Кстати, господин президент уже перевёл ваш гонорар куда вы указали. Что тоже, безусловно, хорошая новость!

Её мягкий и уютный, умело поставленный голос, бархатный взгляд глубоких добрых глаз убаюкивали Дениса. Он даже почти поддался…

— Где моя… сила?..

Элия коротко вздохнула, постаравшись сделать это как можно более незаметным. Но Денис всё равно почувствовал.

— Понимаете, Денис… Обычно, когда силы мага иссякают, сознание отключается и все заклятия отключаются вместе с ним, чтобы не истратить всю силу досуха. Потому что это очень опасно для желёз природных ингибиторов действия магического агента. Они быстро разрушаются, когда магия перестаёт течь в крови.

Денис знал, что она дальше скажет. Но сил остановить, перебить её, прокричать, что ему ничего не хочется слышать, что они обязаны просто вернуть ему его магию, — не было.

— Ваш уровень был сильно выше базового. Ваше тело к такому не привыкло. С подобной разницей нужно всегда быть очень осторожным… Вокруг вас было сильное защитное заклятье, которое вы продолжали какое-то время подпитывать, даже потеряв сознание. Это спасло вас, Денис. Без него вас раздавило бы камнями ещё до того, как подоспели спасательные капсулы. Благодаря этому вы живы.

Денис прикрыл глаза.

— Разве это — жизнь?..

— Это — жизнь, Денис. А для вас теперь — обеспеченная жизнь. Десятки миллиардов граждан Конфедерации мечтают о такой!

— Они — не маги…

— А сколько магов о такой мечтают? Вы думаете, мало?

— Никто… Вы — не маг… Вам… не понять…

Женщина посмотрела в сторону. Магом она не была, это правда.

— Я — не маг. Но я не жалею об этом, Денис. Вспомните сами. Жизнь мага трудна. Маг вынужден медленно, но планомерно себя убивать. Его тело в какой-то момент неминуемо начинает отказывать, переставать выдерживать нагрузку саморазрушения. И с тех пор так же, как и у вас, больше не восстанавливается. Вам же повезло много больше. В вас ещё осталось много жизни к тому моменту, когда саморазрушение остановилось.

Не желая спорить, Денис прикрыл глаза.

Она была права в одном — саморазрушение и правда лежало в основе магии.

Любой маг был вынужден делать инъекции пыли каждый день. Многие — по несколько раз в день. «Сотники» с высшими — по несколько десятков раз, даже во время сна.

Какой бы инертной ни была магическая пыль — печень, почки, стенки сосудов страдали всегда. Это сейчас можно вырастить себе некоторые органы заново в инкубаторе, заменить их в клинике — и получить ещё один шанс. Века назад подобное было серьёзной проблемой для магов. Но ни одного из них, ни единого это не останавливало. Да даже и сегодня, если подумать — сколько пересадок выдержит несчастное тело, прежде чем сломаться насовсем? Говорили, самые крепкие и богатые маги выдерживали до десяти, но таких были единицы…

Инерты спокойно жили до ста пятидесяти, иногда двухсот ка-лет. Последние пятьдесят нужно было, конечно, быть аккуратнее. Тело всё-таки дряхлело, несмотря ни на какие прививки продлённой молодости, которые каждый гражданин Конфедерации получал в младенчестве.

Маги же едва дотягивали до восьмидесяти. И чем сильнее был маг — тем меньше ему было предначертано.

Чем ярче огонь, тем быстрее он догорает.

И даже зная последствия, каждый маг без единого сомнения делал этот выбор, с первых секунд и навсегда ослеплённый сиянием силы.

* * *

Психолог ещё долго переливала из пустого в порожнее, напрасно пытаясь заронить в Денисе семена оптимизма. Не на чем было бы им взойти. Да и технику эту, предназначенную специально для потерявших силу магов, но разработанную, по иронии, обычным человеком с Земли, он знал. А потому воспринимал все увещевания не иначе как скрипт психотерапевтической голограммы, какие были доступны всем гражданам Конфедерации по первому требованию и бесплатно.

Не солоно хлебавши, Элия ушла, обещав на следующие сутки зайти ещё.

Пару часов спустя мягкий голос объявил откуда-то сзади: «К вам господин президент». А через минуту перед его кушеткой уже стоял Хорски.

Бизнесмен был явно не в лучшей форме. Он подрастерял былые лоск и уверенность, и выглядел измождённым.

— Добрый вечер, Денис, — сказал он.

— Здравствуйте… Ричард… — маг (можно ли было всё ещё так себя называть?) был в сознании, но едва-едва, всё время будто на грани забытья.

— Первым делом, я благодарю вас за попытку, — он церемонно поклонился. — Извините, что пришлось вас здесь обездвижить медикаментозно — болевые ощущения не позволили бы вам лежать спокойно, а нам — восстановить ваши конечности.

— Понимаю… Спасибо и вам… За гонорар… Несмотря на…

Хорски посмотрел в пол.

— Договор есть договор. По-другому бизнес такого масштаба, как мой, не работает.

Было видно, что он всерьёз рассчитывал на совсем другой результат, несмотря на все успокоительные речи о том, что и семьдесят пять процентов вероятности успеха — вполне достаточно.

— И, Денис, насчёт вашей магической силы… Мне жаль. Я хорошо понимаю, какой это удар для вас. Примите мои соболезнования.

Денис промолчал, снова прикрыв глаза, не имея даже возможности отвернуться, чтобы спрятать эмоции.

— Я позволил себе увеличить гонорар за неудачу вдвое. Надеюсь, это скрасит вам потерю… Мне правда жаль, Денис.

— Спасибо… господин Хорски…

Жалость помогала плохо. Известие о том, что он стал на дополнительные полмиллиона богаче — тоже.

Хорски же, кивнув, перешёл к тому, за чем, похоже, в действительности был здесь.

— Прошу извинить, если мой вопрос доставит вам неприятные ощущения… Но я не могу не спросить. Что там произошло, Денис?

Снова закрыв глаза, он попытался вспомнить. Но попытки напрячь память, спросить у неё о чём-либо только отдавались болью в районе затылка, не давая совершенно никакой информации.

— Я… не помню… — наконец выдавил он.

— Хм… — Хорски не выглядел удивлённым. — Возможно, вы вспомните позже. Позвольте, я расскажу, что видели мы. Возможно, это поможет вашей памяти.

Денис медленно моргнул, соглашаясь.

— Наша команда поддержки следила за всей операцией. Мы смотрели на вас с низкой орбиты на тепловых картах, по камерам высокого разрешения и даже сумели подсоединиться к паре ещё исправных визоров на технике под куполом, когда вы его открыли.

Он сунул руку в карман куртки, достав из неё небольшой шарик. Сдавив его, Хорски подбросил шарик в воздух, и тот завис в полутора метрах над полом, проецируя над собой голографическое изображение.

— Вот, смотрите, это вы расчищаете путь к куполу после вашего, пожалуй, не такого уж необходимого прыжка из капсулы.

На изображении небольшая тёмная точка падала в сплошное тёмно-коричневое море. Потом вдруг море крýгом раздалось в стороны, открыв полусферу бетонного купола.

— А вот вы добираетесь до жилы террита и начинаете поднимать саранчу.

Хорски сделал пасс в воздухе, меняя картинку. Теперь изображение с камеры, стоявшей где-то на поверхности, показывало Дениса в защитном пузыре, ковыляющего к жёлтому кристаллу, который торчал из большой скалы. Подойдя, он положил одну руку на кристалл, а вторую вытянул вперёд, замерев.

Внезапно весь шар голографической картинки залило белым.

— А вот здесь мы потеряли вас с радаров.

Он замахал рукой, листая в голограмме снимки.

— На тепловой карте — крупная вспышка жара. На снимках с орбиты, с тех спутников, которые не вышли после этого из строя, — большое белое пятно. Камеры с поверхности мы потеряли насовсем.

Он устало посмотрел на Дениса. Тому нечего было сказать в ответ. Память всё ещё отказывалась включаться.

— И последняя запись, которая может представлять для вас интерес. Повторно прошу извинить, если её просмотр будет для вас травматичен. Мне кажется, вам будет важно увидеть, на что ушла ваша сила.

Хорски сделал ещё один пасс рукой и опустил глаза.

В голографическом шаре появилась съёмка со спутника. Тот завис прямо над плато, которое было теперь в центре кадра. Пару секунд ничего не происходило — и вдруг по каменной поверхности плато во все стороны разошлись трещины, а потом всё мгновенно заволокло пылью.

Спустя ещё несколько секунд из пыли сначала показались глыбы камней, летевшие, похоже, прямо в спутник, а потом — маленький, слегка мерцающий шарик. И тогда запись замедлилась.

Это был Денис в защитном пузыре, уже без сознания. Изображение чётко показывало, что шарик вдруг зажало между двумя каменными глыбами. Что, столкнувшись с ним, они даже изменили вращение, далеко не сразу заставив защитный пузырь сдаться. В это время в кадр влетели одна за другой пять серебристых спасательных капсул. Четыре из них либо сразу разбились о глыбы на подлёте, либо были пойманы между глыбами секунду спустя и смяты. Лишь пятая оказалась удачливее. И вовремя.

Громадные осколки камня, сжавшие пузырь, всё же добились своего — тот лопнул, а Дениса поймало между их отколовшимися фрагментами. Именно в их облако и влетела по красивой дуге пятая спасательная капсула.

А сразу после изображение погасло.

— Этот спутник мы тоже потеряли. Как и двадцать восемь спасательных капсул из двадцати девяти направленных вам на помощь, — тихо произнёс Хорски, когда голограмма исчезла. — Всё, что мы знаем — это то, что жила террита, которую вы использовали, была связана со всеми его запасами на планете. И что от взрыва террит сдетонировал весь, а случилось это сразу после появления на радарах крайне сильного, выше всех зарегистрированных за многовековую историю наблюдений, сигнала магического потенциала. Из эпицентра которого вы, Денис, каким-то чудом и спаслись.

Хорски вздохнул.

— А Диамея больше нет. Планета не выдержала детонации, у неё «поплыл» центр тяжести. И через три дня после взрыва террита она распалась на фрагменты. Аналитики говорят, что самые крупные из них скоро образуют систему осколков и останутся в районе прежней орбиты вокруг нашей звезды, МТ-11940. А вот мелкие уже сейчас стали астероидами. Через два десятка ка-лет они начнут долетать до наших станций на других планетах Эля. Но эту проблему мы решим после. После главной.

Денис с усилием поднял на него взгляд.

— Гибель Диамея похоронила последние надежды сохранить операцию в тайне. Не только местные медиа, на Эльдорадо, но и главные медиа Конфедерации были здесь уже на следующий день. А ещё через день к нам пришли следователи Межзвёздной комиссии по охране планет. Разгребая кашу, которую этот взрыв заварил, мы вынуждены были раскрыть им очень многие детали, Денис. Поэтому вы можете ожидать прилива популярности, когда выйдете из нашего госпиталя.

Хорски криво улыбнулся одним лишь ртом.

— И ещё одно, — он долго посмотрел в мутные глаза бывшего мага. — Там, на Диамее, перед тем, как вы открыли купол, наши датчики зарегистрировали заклятие темпоральной заморозки.

Сердце Дениса забилось чаще. Ещё чуть-чуть — и автоматика снова среагирует.

— Вы применили замедление времени, Денис. Это — уголовное преступление, вы, как… эм-м-м… маг, должны быть в курсе. Понимая возможные последствия для вас (да и для нас, похоже, тоже), мы уничтожили записи за эти секунды. Но нет гарантий, что датчики магической жандармерии на Верофонте не засекли того же самого. Поэтому я хочу вас попросить о последней услуге.

Он достал из кармана и подбросил ещё один шарик. Над Денисом развернулся в воздухе текст документа.

— Здесь написано, что применяя заклятие темпоральной заморозки, вы действовали исключительно на своё усмотрение и принимаете всю ответственность за это на себя. Мы используем документ только если расследование вынудит нас. Иначе — утилизируем по прошествии срока давности, пятидесяти стандартных конфедеративных лет.

Буквы расплывались перед Денисом, он не мог прочитать ни слова. Как не мог и спорить, учитывая обстоятельства.

— Достаточно голосовой подписи. Пожалуйста, произнесите по возможности отчётливо: «Я, Денис Шепелев, в ясном сознании и по свободной воле подписываю документ, представленный на данном носителе».

* * *

Дверь за Хорски бесшумно закрылась. Теперь Денис был предоставлен сам себе.

Горечь от произошедшего стала более привычной, на время он почти перестал её замечать. И лишь один вопрос по инерции мучил его, никак не выходя из головы.

Маг ли он теперь?

Ни для кого не было секретом, что магами становились ещё и для того, чтобы просто быть причастными к этой высшей касте.

Сама возможность называть себя магом со временем становилась не просто дополнительным бонусом к способностям. Она внедрялась в фундамент того, кем маг себя считал, становилась неизменно первым, что любой из них ответил бы на вопрос «кто ты?».

И пусть в основном маги были одиночками, пусть сама профессия мага, если это можно было назвать профессией, редко подразумевала сотрудничество. Несмотря на всё это, могучая Гильдия Магов Конфедерации, поддерживая исключительность самого статуса мага, стояла горой за каждого из них, отстаивала их права и защищала интересы.

Учитывая тот привкус зависти и отвращения, который неизменно сквозил в отношении инертов к магам, это было не удивительно.

Инерты и маги… Маги и «остальные»… Почему-то до сегодняшнего дня Денис никогда не видел этого так ясно.

Все, кто мог творить заклинания, разделяли два лагеря не просто как стороны сложного взаимодействия. Невзирая на непонимание всей остальной части их рас, они действительно всерьёз считали себя другим видом. Им так нравилось думать о себе как о следующей ступени развития…

И конечно это не нравилось «остальным».

Надменность, снобизм, ощущение собственной избранности — такой коктейль очень трудно было держать в себе, он то и дело вырывался наружу даже у самых дипломатичных потребителей магической пыли. И одним из сложнейших направлений работы Гильдии было как раз поддержание диалога магов с инертами. Что даже самой своей формулировкой не облегчало задачу.

Маг ли теперь Денис?

Он потерял силу без остатка. Теоретически, он может сделать себе последнюю инъекцию пыли. И даже получить от неё минут двадцать-тридцать старой жизни. Снова. Но потом — гарантированная смерть.

Может ли Гильдия предложить что-то «бывшему» магу?

Или он теперь — уже не маг для магов и всё ещё не человек для людей?..

Что вообще ему теперь делать?..

Вдруг свет в комнате мигнул.

По крайней мере, Денис увидел, что свет мигнул, хотя в его состоянии полностью доверять собственным глазам было сложно.

Что-то незримо изменилось вокруг. Он поводил глазами по сторонам. Ничего не заметно. Странно.

«Вставай, Денис. У нас мало времени».

Если бы он мог дёрнуться от неожиданности, он бы сделал это. Голос прозвучал как будто отовсюду и ниоткуда.

«Вставай же! Нам срочно надо идти. Каждый такт на счету!»

Да чёрт подери! Что это за голос?! Погоди-ка…

Вдруг Денис заметил, что в этот раз у него шевельнулось правое колено. И левая рука… что-о-о?!

Он как мог скосил глаза вниз. Боксы вокруг конечностей были открыты. Сами конечности — уже на месте. Вот только ниже шеи всё ещё ничего не ощущалось. Лишь седативы будто бы уже перестали поступать.

— Парализатор… — простонал он вслух, сильно отчётливее и громче, чем мог раньше, — всё ещё действует…

«Верно. Сейчас. Думай, что хочешь сказать».

— Не понимаю… — снова вслух произнёс Денис.

Нотации от голоса в голове он ожидал меньше всего.

«Не произноси вслух. Просто думай то, что хочешь мне сказать».

Внезапно Денису будто снова присоединили туловище к шее. Ощущения рук, ног, затёкших мышц и совсем уж странных фантомных болей в оторванных, но выросших заново руке и ноге. От неожиданности он выгнулся дугой на кушетке, насколько позволяло фиксирующее полотно, дёргаясь всем телом, пока снова не почувствовал контроль над всеми его частями.

«Всё, готово. Вставай и иди. Нужно спешить».

— Да что… — Денис осёкся, перейдя на мысленный диалог.

«Да что происходит?! Кто ты?!»

«Сейчас — не время представлений. Эта комната только что подверглась темпоральному сдвигу на месяц. Скоро здесь будет много людей. Хочешь снова быть магом? Делай, что я говорю».

Больше объяснений Денису не требовалось.

Чтобы встать, понадобилась вся сила воли. Расстегнув мудрёно замотанное вокруг туловища полотно, сев и свесив ноги с кушетки, он едва не упал, в последний момент успев схватиться за край.

«Я помогу. Просто шагай, как ты обычно это делаешь».

Денис почувствовал, как его поддерживает со всех сторон что-то невидимое и упругое. Вынув или оторвав от тела все трубки, он сполз на пол и сделал робкий шаг. Получилось. Сделал ещё два — вроде бы стабилен. Из-под нескольких катетеров, оставшихся в нём, сочилась кровь.

«Я не уверен, что смогу бежать».

«Придётся вспомнить, как это делается. Я не могу забрать тебя телепортацией, слишком разрушительно и заметно. Просто беги, тело вспомнит, а я поддержу».

И маг, не думая ни секунды, побежал.

* * *

Денис бежал по коридорам, направляемый Голосом в голове.

Сначала неуверенно, несколько раз едва не упав, но потом — приспособившись и с каждым шагом двигаясь всё ровнее и ровнее. Упругий воздух вокруг его тела очень помогал.

Камеры наблюдения на его пути странным образом выключались и отворачивались, роботы-помощники, забиравшие анализы у пациентов, сворачивали в сторону. Но не люди.

Первая же медсестра, увидев голого, худого, странно бегущего мужчину в потёках крови, выскочила наперерез. Но ничего не успела сделать — её медицинский костюм будто кто-то дёрнул сзади за воротник, и медсестра отлетела к двери палаты из которой вышла, ударилась об неё и осела на пол.

«Просто беги. Я расчищу дорогу. До конца и налево».

Денис повиновался.

Ещё два врача разлетелись в стороны, попытавшись ему помешать. Возле одной из дверей голос его одёрнул.

«Здесь, за дверью. Возьми одежду и обувь, но быстро».

Денис послушно распахнул дверь. В тесной комнате вдоль стен висели изображения медицинских костюмов и одноразовой, наливной обуви. Он встал на маркеры стоп на решётке перед входом и нажал на кнопку.

Из стены перед ним вылетела голубая капсула и, раскрывшись в воздухе, как паутина, прилипла к его груди. Из маленьких трубок-жил по коже потекла голубая жидкость, высыхая в лёгкий пористый материал, защищавший от теплопотери. В то же самое время из трубок внизу потекла похожая жидкость, только более плотная, покрывая стопы Дениса толстым слоем. Через несколько секунд щёлкнула закрывшаяся и открывшаяся форма защитного ботинка — и ноги обдало струёй тёплого воздуха. Всё готово. Теперь бежать было намного удобнее.

Очередная медсестра сунула голову в комнату и была немедленно отброшена куда-то в сторону.

«Быстрее, из входного портала направо. Будь осторожен, они уже вызвали полицию, охрану и магических жандармов. Будем прорываться».

Денис удивился количеству служб, пытавшихся теперь его поймать, но хода не сбавил и вскоре, хромая, вывалился в холл перед входом в клинику.

Тот был уже очищен от посетителей, а перед входным порталом стоял ряд охранников. В руках они держали бластеры и шокеры.

Бедняг постигла та же судьба, что медсестёр и врачей, попавшихся на пути, — невидимая рука растащила их за ворот в стороны, впечатав в стены и оглушив.

Пока они со стонами приходили в себя на полу, Денис ринулся через холл к выходу. И вдруг, прямо у дверей, он услышал из-за спины смутно знакомое жужжание…

Бластер! Кто-то стреляет на поражение!!!

Один из охранников пришёл в себя слишком быстро. Он сразу же дотянулся до своего оружия, лежавшего на полу, и выстрелил, технично, как учили в академиях, махнув лучом бластера по дуге. Денис прямо на ходу расслабил ноги, пытаясь резко упасть на пол, но слишком поздно, луч был быстрее.

В тот же момент, когда охранник надавил спусковую кнопку, одна из скамей для посетителей со скрежетом оторвалась от пола и пролетела за спиной Дениса.

Луч, который должен был разрезать его поперёк груди, с шипением прошёл по поверхности скамьи и погас. Одновременно с этим бластер в руке охранника неестественно повернулся, ломая тому пальцы, а лежавший рядом с ним шокер вдруг включился и со щелчком выпустил в него контактные иглы. Охранника скрючило разрядом, и он замер, мелко дрожа.

Денис спешно поднялся и похромал через входной портал наружу. Но стоило ему выйти, маг встал как вкопанный не решаясь даже дёрнуться и ошалело озираясь.

Клиника находилась в «городском» районе станции, циклопических размеров помещении с потолками стометровой высоты, настоящими улицами и небоскрёбами. Вход в клинику был на двадцатом этаже, высоко над поверхностью. Перед ним раскинулась площадка для посадки авто. А на площадке заняли позиции десятка два полицейских, прятавшихся за патрульными машинами, выставленными полукольцом.

Всё, добегался.

— Денис Шевелев, оставайтесь на месте, сопротивление усугубит меру наказания! — прозвучал металлический голос со стороны одной из машин.

«Направо, быстро! И прыгай через край!»

Бывший маг замешкался лишь на секунду — и вдруг почувствовал, что не может двинуться. Будто воздух вокруг стал твёрдым.

«Фриз», — подумал он, заметив за одной из полицейских машин силуэт, сложивший ладони знакомым образом.

Не очень сильный маг. Вероятно, первый, кого нашли. На таком расстоянии даже почти не «фонил»… Или Денис уже разучился их чувствовать?

«Я сейчас сниму заклятие, потом на время обезврежу полицейских. У тебя будет несколько секунд. Направо — и через край!»

Если бы не фриз, Денис бы кивнул. Но мысленного импульса оказалось достаточно.

Дальше кто-то будто нажал кнопку запуска спецэффектов.

В один момент все шесть полицейских машин подскочили на месте и упали на бок, заслоняя Дениса от стражей порядка. Одновременно с этим от площадки вверх перед ним высоко взметнулся еле заметно подрагивающий в воздухе магический экран. Обычный маг хотя бы средней силы мог легко пробить его множеством заклятий. Но голос в голове Дениса, похоже, тоже оценил уровень противника на той стороне и понял, что этот — не сможет.

Денис открыл было рот, словно загипнотизированный зрелищем, но, поняв, что фриз больше не действует, быстро опомнился и ринулся к краю.

До улицы внизу было метров пятьдесят. Если не сто. Он на секунду замер, мешкая.

«Прыгай! Сейчас!»

Скрипнув зубами, Денис вскочил на бортик, выдохнул, и, закрыв глаза, скользнул вниз.

Воздух зашумел в ушах, маг инстинктивно раскинул руки и мысленно «вызвал» заклятие антиграва, но ничего, разумеется, не произошло — силы всё ещё не было.

На полпути к поверхности за спиной что-то коротко свистнуло, и Дениса тупым ударом в спину подхватило и понесло вверх. Он с испугом вывернул шею, осматриваясь, но быстро понял, что это была всего лишь машина с открытым верхом, по сложной дуге вовремя подлетевшая в нужное место. Поймав его, она вышла на прямой курс под самым потолком городского района и устремилась к шлюзу космопорта станции.

* * *

«Пока вырвались. В шлюзе уже готова капсула. Вокруг машины заклятие маскировки, это даст немного форы перед полицией. Лежи низко и не высовывайся, я скажу, когда нужно будет снова бежать».

Денис и не думал высовываться. Сейчас он пытался отдышаться и хотя бы немного успокоиться. Получалось неважно.

Какого чёрта тут вообще происходит?! Что за невидимый «помощник»?! Что ему нужно?! И почему он делает всё только хуже?!..

В сухом остатке, если разобраться, его преследовали и полиция, и Магическая жандармерия. По обвинению в, возможно, самом серьёзном темпоральном искажении за столетие. Сдвинуть время на чёртов месяц! Более безвыходного варианта и придумать было нельзя. За такое его бы лишили сил так или иначе. Но раз сил он уже лишён, им придётся быть изобретательными. Тридцать конфедеративных дней усиленного Голода? Шестьдесят? Да он и пяти не протянет…

Да, голос в голове обещал вернуть ему силу… Но с чего он должен ему верить, даже учитывая всю «помощь» последних минут?

«Ты не должен мне верить, Денис. Но у тебя сейчас нет другого разумного варианта. Я — твой шанс. Без меня тебя либо случайно убьют при задержании, либо, что вероятно, в процессе наказания. Ваш закон, насколько мне известно, к магам особенно строг».

Он ещё и мысли читает?!..

Но голос, как ни страшно это признать, был прав. Только три века назад Гильдия Магов заключила с правительством Конфедерации соглашение, по которому магам стали доступны все те же права, что инертам. Лишь тогда им стала, наконец, разрешена неограниченная циркуляция магической пыли на рынке. Но этого удалось добиться только при условии, что нарушение магом порядка, как обладателем особо опасных способностей, будет караться особенно жёстко. Инерты хотели защищённости. В особенности — от магов. Или, может быть, превосходства хоть в чём-то?..

«Последний этап — добраться до транспортной капсулы, — перебил его размышления голос. — Как только мы сделаем гравитационный прыжок, они нас уже не поймают».

«Мы?!» — Денис вдруг понял, что скоро окажется с этим могущественным незнакомцем лицом к лицу в закрытой капсуле в режиме прыжка, а значит без какой-либо, даже призрачной возможности убежать. От этой мысли его тряхнуло.

«Да, я лечу с тобой. Убегать было бы неразумно с твоей стороны. Все вопросы — потом. Мы прибываем».

Их кабриолет и в самом деле уже подлетал к шлюзу космопорта.

Перед огромным входным порталом, закрытым массивной перегородкой, в воздухе висело ещё восемь полицейских машин. Как только кабриолет подлетел на расстояние прицельного выстрела, всех их словно смело гравитационной волной — кружась и переворачиваясь, словно игрушечные, они отлетели куда-то в сторону и попадали на крыши ближайших домов.

Портал был не просто закрыт, а, похоже, аварийно закрыт. Это означало, что разблокировать его створки мог только начальник космопорта лично, с собственного пульта, который он всегда носил при себе.

Но Денис даже не удивился, когда раздался оглушительный, раскатистый скрежет — и створки портала, сопротивляясь пневматическим упорам, поползли в стороны, открывая ему путь.

Как только щель оказалась достаточной, чтобы протиснулась машина, кабриолет Дениса катапультировало в неё. Створки с пронзительным скрежетом снова схлопнулись.

«Расслабь мышцы».

«Что???»

Но разобраться он не успел — кабриолет зашёл на очень резкую дугу и Дениса выбросило из него в сторону входных дверей для пассажиров.

Он «вызвал» ещё один рефлекторный антиграв — конечно же, снова безуспешно. Но удара об пол, тем не менее, не почувствовал.

Полет плавно замедлился, и маг почти вплыл в автоматически открытые двери. Лишь последние полметра невидимая сила дала ему долететь самостоятельно, ровно так, чтобы падать было неприятно.

«Вставай и беги. Палуба А-6. Справа лестница. По ней — два уровня вниз».

Денис со стоном поднялся и захромал, куда сказано.

Либо всемогущий голос в его голове расчистил дорогу до нужной палубы заранее, либо космопорт уже успели эвакуировать. На пути он встретил лишь несколько полицейских засад, которые были нейтрализованы так же, как и все остальные.

Спустя пару минут, тяжело дыша, Денис выскочил в огромный стартовый отсек, возле лестницы на взлётный уровень.

«Третья капсула справа, там, внизу. Поспеши! Жандармы на подходе!»

Отсчитав третью справа, от усталости хромая всё больше, Денис бросился к лестнице. И вдруг на него навалился резкий приступ головокружения и тошноты. От неожиданности Денис запнулся и, сгорбившись, упал на колени.

Маг рядом! Сильный! Чёрт! Не успел…

Похоже, это подоспели жандармы. И сразу с тяжёлой артиллерией.

«Просто не двигайся и терпи, я его обезврежу», — приказал голос.

Денис обернулся туда, откуда «фонило», и увидел невысокого смуглого мужчину в форме магической жандармерии — чёрном комбинезоне с четырёхцветной радугой наискось через всю грудь.

Он вскинул обе руки в витиеватом жесте — и из них к Денису устремились тонкие нити белого пламени. Очищающий хлыст! Минимум шестидесятый уровень! Ох, зачем, зачем он во всё это ввязался…

Похоже, жандармерия, по следам такого громкого «побега», уже вынесла свой вердикт. Их посланец был несомненным Устранителем. Притом высшего ранга. Таких в серьёзных случаях присылали с единственной целью — привести приговор в исполнение.

Внезапно в лестничный пролёт, на котором он сидел, врезалась бешено вращающаяся транспортная капсула. Дениса обдало осколками безопасного, нетравмирующего стекла от её купола. Белое пламя в долю секунды прожгло дно капсулы почти насквозь, но до зажмурившегося от страха Дениса так и не добралось.

А, вот почему. Устранитель был теперь занят самозащитой — остальные транспортные капсулы, кроме той, к которой должен был бежать Денис, взвились в воздух и полетели прямо в него.

«Беги! Сейчас!»

Денису показалось, что голос в голове прозвучал нервно. Это подстегнуло его ещё больше.

Пока маг в чёрной форме отбивался от капсул, он, как мог быстро, кинулся по лестнице вниз, на взлётный уровень.

Как только Денис сбежал со ступенек, вся лестница целиком оторвалась от стены и тоже полетела в Устранителя.

Тот, тем временем, выпустил ещё две нити Очищающего хлыста, которые снова потухли, не добравшись до Дениса, потому что на мага в чёрном обрушилась часть обшивки потолка.

Наконец, совсем без сил, Денис упал на борт капсулы и перевалился через него, коротко скомандовав: «Выход из порта! Подготовка к прыжку!»

— Включен режим выхода из порта. Прыжок возможен сразу за границей шлюзового поля. Старт через пять… четыре… три…

Денис стукнул по клавише закрытия купола. Капсулу вдруг тряхнуло, и она душераздирающе заскрежетала, отъехав немного вбок.

«Не высовывайся! Он не последует за нами в открытый космос!»

«Сколько же в нём энергии?! Даже один Хлыст — это огромный расход!»

«Он уже экономит силы. Скоро ему будет нас не достать».

Наконец, капсула зашевелилась, приподнимаясь над стартовой площадкой, и, ускоряясь, поплыла вперёд и вверх, к границе шлюзового поля. Денис привстал на локтях на сидении, чтобы увидеть, что происходило внизу.

Стартовый уровень был разрушен. Устранитель тяжело дышал, стоя посреди искорёженного металлопластика, и взвешивал, что делать дальше. А из капсулы бежать было уже некуда — она поднялась слишком высоко, чтобы выпрыгнуть и остаться в живых.

Денис до хруста сжал кулаки. Выбирать, выбирать противников и битвы… Ох, отец, стоило один раз забыть твои заветы…

И тут жандарм прыгнул.

Его прыжок, подстёгнутый магией, подбросил Устранителя на сотню метров вверх, докинув до капсулы. Одновременно с этим жандарм сложил ладони над головой — и между ними загорелось белое десятиметровое лезвие из чистого света. Картинным движением он занёс его над Денисом.

«Карающий клинок».

Это заклятие использовалось для обезглавливания сильно проштрафившихся магов. Тот самый закон трёхсотлетней давности ввёл в обиход несколько очень странных, спорных и жестоких мер наказания. Обезглавливание было одной из них. Все эти меры когда-то давно магам выбрали инерты на специально устроенном голосовании. Кто же ещё мог придумать и утвердить такое?..

Световой клинок уже начал своё карающее падение на капсулу, а Денис приготовился встретить, наконец, свою судьбу, так много раз за этот день отводимую от него… как вдруг что-то очень большое, закрыв на долю секунды свет, с утробным металлическим стоном пронеслось мимо, снеся и мага, и его Карающий клинок куда-то в сторону. Секунду спустя оттуда донёсся оглушающий грохот, возвещая, что проблема Устранителя, похоже, была решена окончательно.

Капсула уже приблизилась к границе шлюзового поля, ограждавшего атмосферу станции от безвоздушного пространства.

«Теперь прорвёмся, — раздалось в голове ошарашенного и всё ещё не верившего в спасение Дениса. — Вот сейчас — время представиться».

Раздался мягкий хлопок, и бывшего мага скрутило от невыносимой дурноты такой интенсивности, что он вывалился из кресла и со стоном скрючился на полу.

Через силу, с большим трудом он перевёл плывущее от головокружения зрение туда, откуда пришла эта волна — и обречённо застонал.

С другого конца капсулы ярко-голубыми глазами на него смотрело небольшое существо, покрытое серебристым мехом и похожее одновременно на кошку, белку и хомяка.