Невеста на санях

Глава 3 Ларк

Телефон звонит большее количество раз, чем может вынести мой разум.

Наконец, женщина, которая может спасти мою задницу, сонно отвечает:

— Привет?

— Мне нужна услуга.

Звук шарканья ее ног сопровождает громкий зевок.

— Ты имеешь в виду еще одна?

С моих губ слетает ворчание, пока я наконец не бормочу:

— Формально… да.

Звук ее сникерсов[10] снимает стресс, который я взвалил на свои плечи.

— Чего ты хочешь? Скажи мне, что это что-то простое, например, тебе нужен друг для нового фитнес-приложения или почка.

— Отдать мне свою почку проще, чем притвориться моей невестой?

Да’Ника уклоняется от вопроса, и мне не нравится то, что я не услышал ответа.

— Что тебе нужно, Ларк?

— Соня отказалась мне помочь в судействе конкурса пряничных домиков, который будет проходить здесь, в магазине. Ее собака съела целую буханку хлеба и сильно больна или что-то в этом роде, поэтому она не сможет оставить ее, и мне нужен третий человек, чтобы заполнить судейские кресла.

— Это звучит так, будто мне придется поработать, прежде чем пойти на свою настоящую работу.

— Будет весело.

— Веселее, чем сон?

Я ударяюсь спиной о дверь кабинета в то же время, понижая свой голос, умоляя:

— Давай, Да’Ника, ты нужна мне…

Долгие минуты молчания предшествуют нежному, побежденному вздоху.

— Ладно, но это будет стоить тебе бесплатных булочек в течение года.

— Договорились.

— Увидимся через двадцать минут.

— Может… ты успеешь приехать через пятнадцать?

— Может, мы тогда договоримся на булочки и кексы?

— Окей, двадцать так двадцать.

Каждый из нас на этой ноте кладет трубку.

Я снова исчезаю в месте, где проходит основная часть конкурса «Латте начинает выглядеть как Рождество», где с одной стороны разные участники украшают свои пряничные домики, а на другой — постоянные покупатели приходят попить кофе.

К счастью, избегать мою семью, собравшуюся вместе, чтобы помочь племяннику в его участии в конкурсе, довольно легко. Как бы я не любил их, но уклоняться от впечатляющего количества вопросов о фальшивом романе утомительно. И, учитывая, что я сейчас управляю семейной кофейней, чтобы мой брат мог заниматься отцовскими обязанностями, дополнительный стресс в виде агрессивных допросов о придуманных мною отношениях, сейчас ни к чему.

Хотя… после того, как позавчера она была в моих объятиях, мне бы хотелось, чтобы это стало правдой. Чтобы наши отношения стали реальными и тот поцелуй, который я чертовски жаждал оставить на ее губах, когда у меня был шанс, все это не было бы постановкой худшей рождественской пьесы в мире.

Да’Ника приходит вовремя и, увидев ее свитер с надписью «Запеклось» с пряничным человечком спереди, мои губы расплываются в улыбке. Ее стиль и взгляды далеки от общепринятых, как и у меня. Иногда я думаю, что именно поэтому мы так хорошо ладим. Никто из нас двоих не имеет кристально чистой репутации в этом городе, в котором принято вести себя именно так.

Мы оба с большей вероятностью предпочтем посмотреть фильмы ужасов даже в самое праздничное время года.

Нас двоих с большей вероятностью поймают за прослушиванием рок-группы Tool, а не той музыки, которую спонсирует Disney Radio.

И… скорее нас увидят за покупкой ящика пива в продуктовом магазине, чем распитием гоголя-моголя.

Я приветствую свою фальшивую невесту, прежде чем быстро ввести ее в курс дела о том, как это все работает, пока мы ждем, когда будет приготовлен ее роскошный латте с корицей. Она сморит последнюю порцию угощений кейтеринга Kringle’s, которые завезли в магазин. После этого провожаю ее на судейскую площадку, чтобы познакомить с другой нашей помощницей по имени Этель — восьмидесятишестилетней женщиной, которая занимается этим дерьмом с тех пор, когда еще мои бабушка и дедушка управляли этим местом. Она решает остаться на своем месте, пока не придет время надеть судейские ленты и выставлять оценки, тогда как мы решаем прогуляться, с небрежностью наблюдая за созданием домиков. В какой-то момент один из участников случайно натыкается на нас и наши руки сцепляются друг с другом, чтобы удержаться и не споткнуться. Вместо того чтобы убрать их, мы продолжаем держаться за руки, и я не могу отрицать, что не наслаждаюсь каждой секундой этого.

— Эм, что. Это. Такое?

Да’Ника задыхается, убрав руку из моей руки и показывая на глубокую тарелку с глазурью на месте, где выступает племянник.

— Как у него получилось сделать так, что на его доме сияет темно-зеленая глазурь?

— Магический трюк Агги-пирожка, — тихо отвечает папа, подмигивая. — Женщина всегда знала, как обходиться с глазурью.

— Звучит извращенно, — не раздумывая парирует Да’Ника.

— Потому что это так и есть.

— Папа!

— Ох, расслабься, Ларк, — хихикает он, прежде чем предложить что-то женщине, которая стоит рядом со мной. — Тебе стоит попробовать это. И под этим я подразумеваю попробовать глазурь… На вкус она просто изумительна. Моя жена делает глазурь с нуля.

Да’Ника слегка морщится.

— Звучит… утомительно.

— Не забывай, что это еще и очень громко, поэтому ты должна быть благодарна тому, что не осталась на ночь.

И не из-за того, что мои родители не настаивали. Боже, выдумывать причины, по которым она должна была уйти, а затем объяснять, что та ждала переезда после того, как пройдет праздник, было кошмаром. Этот звук, из-за которых мне снились страшные сны, в которых все это взорвалось прямо у меня на глазах. Добавьте это к шуму, издаваемому моей матерью в неподходящий час, и вы получите идеальный рецепт сварливого гуся.

Тьфу.

Больше отсылок к птицам.

Это дерьмо всегда случается, когда я нахожусь рядом с отцом в течение длительного времени.

Да’Ника кидает мне милую, сочувственную улыбку, прежде чем спросить папу:

— Вы поэтому здесь совсем один, Уолтер? Они оставили вас охранять тайную семейную глазурь, пока сами отправились шпионить за конкурентами?

— Нет, нет, — непринужденно возражает он и смахивает жвачку. — Спарроу повел Орена в туалет, а Агги-пирожок пошла поздороваться с несколькими друзьями за стойкой.

Моя подруга понимающе мычит, а я перевожу взгляд туда, где мама сплетничает с парой женщин ее возраста, и они скептически смотрят в нашу сторону.

Ох, черт.

Это… это не хорошо.

Это… действительно плохо.

Просто пиздец.

Внезапно у меня на носу оказывается влажная каша, прервавшая начавшуюся панику в голове. Я растерянно качаю головой, чувствуя дискомфорт.

— Что за х…

— Следи за языком, Ларк, — хихикает папа. — Вокруг много ушей маленьких эльфов…

Я быстро вытираю глазурь со своего носа и хмуро смотрю на хихикавшую Да’Нику.

— Думаешь, это было смешно?

— Ты имеешь в виду, что Снэк Фрост кусает твой нос? — Ее каламбур вырывает еще один смешок из отца. — Ага… немного.

Она медленно кивает, быстро повторив это на другой части своего тела.

— Привет!

— Теперь он щипает тебя за шею!

Ее пальцы моментально вытирают это.

— Это будет выглядеть так, словно Шринс поставил тебе засос.

Папа смеется сильнее, тогда как Да’Ника ставит свой стакан, чтобы еще раз пойти в атаку с глазурью. Она опускает все пять пальцев в неоновую глазурь и кидается на меня как злой лепрекон. Легко увернуться от нее. А вот не смеяться невозможно. Я хватаю ее за запястья и держу их подальше от белого свитера, на который она явно охотится. Да’Ника извивается, борясь всем телом за то, чтобы вернуть контроль, ее решимость столь очаровательна, как и хихиканье, вырывающееся из нее. Этот звук очень манит.

Словно приказывает.

Зовет меня захватить его.

Попробовать на вкус.

Одним менее чем грациозным движением, я наклоняюсь вперед и прижимаюсь губами к ее губам, прекращая ее борьбу. Тело Да’Ники тает рядом с моим, в то же время ее губы приоткрываются, позволяя нашим языкам соприкоснуться. Сладкий вкус глазури и кофе меркнет по сравнению с удивительным привкусом, который у нее есть от природы. Я провожу языком снова и снова, смакуя каждое движение глубже, чем предыдущее. Звуки легких всхлипов ударяют по ушам, заставив меня убрать руки от ее запястий, чтобы обнять за талию. И неважно, где теперь находятся ее липкие пальцы. Единственное, что меня волнует, насколько вкусным будет каждое прикосновение. Как идеально она мне подходит. Как тверд мой член от ее тихих стонов, потому что она тоже наслаждается поцелуем.

Звук чрезмерно драматичного прочищения горла неожиданно прерывает сладко-липкий момент.

Мы резко отскакиваем друг от друга, чтобы увидеть, как моя семья смотрит на нас ярко сияющими глазами, за исключением Орена, который, похоже, не заинтересован ничем, кроме пригоршней M&M, которые он пихает себе в рот. Хотя теоретически, никто не смотрит.

Да’Ника покорно произносит извинения от нашего имени.

— Простите… Думаю, мы, эм… Думаю, мы немного увлеклись.

Мама радостно улыбается и предлагает ей влажные салфетки, чтобы вытереть руки.

— Не стоит извиняться, сахарная сливка. Иногда, когда тебя захватывают чувства, это просто происходит.

Не чувства захватили ее.

Я это сделал.

И, черт возьми, я хочу сделать это снова.

И хочу надрать себе задницу за то, что не сделал этого дерьма раньше.

Моя фальшивая невеста мило улыбается, начиная оттирать глазурь со своих пальцев.

— Знаешь, — лукаво начинает мама, — дамы из моего карточного клуба, в который я раньше ходила, сказали, что еще не слышали о твоей помолвке, и даже не знали, что вы вместе…

— О, — злобно ухмыляется Спарроу, — держу пари, что и сейчас.

— Этот поцелуй стер все сомнения, — радостно напоминает мне мама, преувеличенно подмигивая.

Да’Ника и я быстро переглядываемся, молча соглашаясь, что нам нужно понять, как справиться с новой проблемой.

Однако к моему удивлению, нет ни единого признака, что нас волнуют зрители, заставшие поцелуй.

Ни малейшего беспокойства по поводу сплетен, которые, несомненно, вспыхнут.

Ни капли сожаления о том, что произошло.

Может быть она хотела, чтобы ее поцеловали так же сильно, как и я.

Может, притворяться парой было не самой моей худшей идеей.

Может… просто может быть… Да’Ника самая замечательная.