Невеста на санях

Глава 7 Ларк

Я знал, что это утро было слишком хорошим, чтобы стать правдой.

Знал, что все шло слишком мило и как по маслу, чтобы это продолжалось дальше.

Как вкусный стакан пива Guinness — он только появился и вот его уже нет.

Сейчас я сижу за кухонным столом, лишенный домашних вафель, рядом с братом, который хихикает, как шаблонный злодей из комиксов, в то время как мой племянник буквально купается в сиропе, находясь по другую сторону от него, пока смотрит рождественские мультфильмы на своем планшете.

— Тебе следует объясниться прямо сейчас, — настаивает мама, делая глоток кофе из чашки. — Теперь, когда мы все поели…

— Я не завтракал, — тихо бормочу себе под нос.

— …и не нужно переваривать новости на голодный желудок.

— Говорил тебе, что это дерьмо вырвется из-под контроля.

— Ты знал??? — возмущенно пищит мама.

Когда передо мной появляется возможность стать не единственным, кто попадет под раздачу, я по-детски признаюсь:

— Да, мама. Он знал и даже не пытался остановить меня.

— Спарроу!

— Я…

— Как ты мог?

Она выхватывает его тарелку и ставит ее вне его досягаемости.

— Как ты мог помогать брату обманывать нас?

Он стреляет в меня глазами с прищуром и недовольной ухмылкой.

— Надеюсь, Санта засунет уголь туда, куда я планирую засунуть свою ногу, когда мы встанем из-за стола.

— Папа, никто не должен хотеть, чтобы Санта подарил им уголь, — небрежно говорит Орен, показывая, что слушает нас вполуха.

Если бы у меня был выбор, я бы взял от него уголь вместо огромной, зияющей дыры в груди.

Да’Ника даже не попрощалась, когда уходила.

Просто схватила свои вещи и убежала.

Трудно ее винить, учитывая, что слова моей мамы звучали так, словно она обращалась к своему внутреннему учителю, Чарли Брауну, со всей бессвязной болтовней и бормотанием.

Если бы я мог, то тоже бы нашел повод, чтобы уйти.

— Ларк, — тихо начинает папа с того места, где он стоит у кухонного островка, охраняя вафли от моего нападения, — почему ты соврал? Зачем затеял всю эту постановку, сынок?

Я слегка взъерошиваю свои немытые волосы, прежде чем признаться:

— Я устал от всех этих неустанных вопросов о том, когда же я, наконец, остепенюсь. Когда подарю Орену двоюродного брата, чтобы ему было с кем играть. Когда поспособствую тому, чтобы эта семья росла? Я просто… — складываю руки на столе перед собой, — …хотел одно Рождество, в котором отсутствие у меня второй половинки не будет ключевой темой разговора. И я знал… мы празднуем этот год в первый раз без… — тихо промолвил ее имя, не желая расстраивать брата и его сына, — …это бы не могло не случиться. Знал, что любая тема разговора, будет вращаться вокруг того, что жизнь слишком коротка, чтобы так много работать и так мало жить, именно жить, чувствовать ее ритм, и я просто не хотел это слышать. Так что… я соврал. Придумал, что у меня есть девушка, которой хочу сделать предложение. Думал, что смогу спокойно пережить Рождество. Я бы сказал вам после всего, что она ответила «нет» или отменила помолвку после праздников, и целый год я бы не чувствовал себя дерьмом за то, что одинок.

— Ох, Ларк, дорогой, — нежно заявляет мама, хватая мои руки в свои. — Мы не хотели вызывать в тебе чувство неполноценности, потому что ты еще не женат. Мы просто не хотим, чтобы ты упустил что-то важное в жизни, потому что так занят построением бизнеса.

— Сынок, — папа берет разговор в свои руки, — мы так гордимся тобой и тем, каким магазин стал под твоим управлением. Ты развил все идеи. Добавил свои собственные. Превратил наш маленький бизнес в такой, о котором говорили на национальном телевидении.

— Мы показываем эту нарезку при каждом удобном случае.

— Ты сохранил семейное наследие очень значимыми способами, но мы не хотим, чтобы твоя преданность делу вытеснила все остальные аспекты жизни. — Он делает все возможное, чтобы послать мне улыбку. — Мы просто хотим, чтобы ты знал, что жизнь становится лучше, когда ты наслаждаешься каждой ее минутой и всем, что она может предложить, а не только ее частью.

— Они правы. — неожиданно вмешивается Спарроу. — Ты посвящаешь себя работе… гораздо сильнее, чем должен. Говорю о том, что благодарен тебе за все дополнительные часы, которые ты тратишь на нее, благодаря этому у меня было больше времени проводить его с семьей, но ты тоже моя семья, Ларк. Я был бы не против проводить больше времени вместе — поиграть в игры, выпить пива или поделать что-нибудь, не связанное с магазином. Я знаю, что в этом году ты приложил больше усилий после… — он замолкает, чтобы позволить тишине выразить очевидную причину, — и мы все это ценим, но я был бы не против увидеть, как мой братишка испытывает хотя бы толику того счастья, что было у меня.

Чувство вины заставляет меня все сильнее сползать с кресла.

Устроил представление с липовой помолвкой ради того, чтобы избежать этого разговора, и все же он произошел.

Карма?

Это она в костюме Санты?

— Я не одобряю того, что ты нам солгал, Ларк, — ругает меня мама, заставляя перевести на нее взгляд, — но еще больше я не приветствую то, что вы лжете друг другу.

Недоумение отразилось на моем лице, заставив свести брови.

— Может вы двое и прикидывались помолвленными, но на самом деле, глядя на вас было видно, что вы влюблены. — Она радостно хихикает и подносит чашку к губам, чтобы глотнуть еще. — Видеть ваше общение было таким милым!

— Мы не… — предложение резко обрывается на середине из-за того, что я качаю головой. — Я не… — И тут же останавливаюсь, понимая, что снова лгу. — Она не… мы…

— Самые худшие актеры на всем белом свете, — игриво замечает Спарроу.

— Согласен, — слегка смеется отец. — Вы без ума друг от друга. И единственное, что сводит с ума сильнее, так это то, что вы до сих пор не вместе.

Проницательные наблюдения членов моей семьи лишили меня речи.

— Поклянись мне, что ты пойдешь за ней, чтобы сделать ваши отношения реальными, когда она закончит работу, и что ты больше не станешь нас обманывать. И тогда можешь съесть вафлю.

Это то, чего я действительно хотел.

Я хочу, чтобы Да’Ника провела с нами праздник и все праздники в нашей жизни.

Хочу видеть ее смех, улыбки и то выражение лица, когда она дразнит меня и брата.

Хочу, чтобы она знала наши семейные традиции, не для того, чтобы пытаться убедить моих родителей в том, что собирается быть частью этой семьи, а потому что она и есть ее часть.

Я хочу этого больше всего на свете, чего я когда-либо желал в своей жизни.

Включая вафли с шоколадной крошкой и орехами пекан, дразнящими меня со стола.

— Клянусь, что больше не обману вас.

Папа бросил на меня многозначительный знак.

— И?

— И клянусь, что пойду за своей девушкой, как только она закончит работать.

— Вот это мой мальчик, — радостно констатирует папа, принося тарелку.

— Она может помочь с готовкой этим вечером! — с энтузиазмом заявляет мама. — О-о-о, я даже могу показать ей свой суперособый секрет приготовления безупречной запеканки из картофельного пюре.

— Разве это не просто масло? — небрежно спрашивает Спарроу.

Ее взгляд падает на него.

— За это ты не получишь свои вафли.

— Я возьму их, — игриво вызываюсь я.

Смех звучит на кухне, вызывая ощутимую боль в груди.

Она пройдет через несколько часов.

Исчезнет навсегда.

Навсегда.

Как только Да’Ника официально станет моей, это чувство исчезнет навечно.