Невеста наместника

Глава 16. Усадьба хозяина Вастава

Рэта Темершана Итвена

День был совсем теплый, весенний, пели птицы. Вдоль дороги уже пробивалась робкая первая трава. На душе у Темери было спокойно: она все сделала правильно и как надо.

Написала подробное письмо наместнику, объяснив, куда и зачем собралась. Обсказала все компаньонкам. Шиона даже помогла найти на каретном дворе скромный, но надежный экипаж и кучера.

Темери позвала компаньонок с собой, но они отказались. Шиона воспользовалась случаем провести день с матерью, а у Вельвы, хоть она и не призналась, кажется, намечалось свидание. Так что поехала с Темершаной служанка Дорри, которой это было только в радость.

Оказалось, наняли ее в цитадель совсем недавно, а в Тоненге она и вовсе не успела нигде побывать, так что любую возможность покинуть мрачные залы замка считала за праздник.

Дорри легко и с иронией рассказала, как ей жилось на островах — средней дочери в большой семье, прислуживающей весьма известному и древнему, но, к сожалению, небогатому ифленскому роду. Когда прошлым летом отцу предложили отправить старших детей в услужение семьи в Танеррет, тот почти не раздумывал. Всего у них было девять детей, которых нужно кормить и одевать.

— Мой брат служит у чеора та Дирвила, — похвасталась Дорри, — а второй брат уехал в Сиурх со своим новым хозяином. У них там большое хозяйство, даже две коровки есть, он мне рассказывал.

Дорога за разговором пролетела быстро, Темери даже не заметила, как приехали. В какой-то момент древняя выщербленная мостовая сменилась более мягкой грунтовой дорогой, карету перестало трясти, а еще через какое-то время, она и вовсе остановилась. Кучер спрыгнул с козел, распахнул дверцу и откинул железную подножку. А потом галантно помог спуститься сначала Дорри, а потом и хозяйке. Темери вспомнила, что в детстве, когда родители брали ее с собой в поездку — это случалось не часто, но бывало — сзади на запятках всегда ехал слуга, и это была его обязанность, помочь дамам покинуть карету.

Веселый молодой кучер поклонился хозяйке и заоглядывался, куда отъехать.

— Благородная чеора рэта задержится? Мне стоит вас ожидать? Мне бы знать заранее, а то лошадок не след в упряжи держать дольше, чем необходимо.

Пара вороных выглядела бодро. Если бы Темери точно знала, какое у Орианы к ней дело, она бы, пожалуй, смогла ответить. Но она не знала.

— Думаю, мы не станем задерживаться надолго. Да вон, нас уже встречают! Сейчас все узнаем.

Действительно, от дома к карете хромал полненький немолодой ливрейный слуга.

Он безупречно поклонился, ожидая, когда гостья назовется и объяснит цель визита.

— Рэта Темершана Итвена, чеора та Гулле, — быстро и четко представила ее Дорри, скосив лукавый глаз на хозяйку — одобрит ли.

Темери кивнула, подтверждая, и чтобы не было вопросов, протянула лакею письмо.

— Пресветлая просила меня быть по этому адресу. И письмо доставлено отсюда.

Лакей с достоинством поклонился:

— Следуйте за мной!

А потом сделал едва заметный знак кучеру. Тот, видимо, все понял, потому что лошадки тут же стронули карету.

Несколько потемневших от влаги ступеней, высокая тяжелая дверь аркой, украшенная сверху цветными стеклами.

Темери раньше внутри этого дома не была, но видела немало похожих, построенных лет тридцать, а то и сорок назад, в равнинном стиле, с изломанной разноуровневой крышей, пристройками и башенками; дом сам по себе казался замком в миниатюре. Но у замков не бывает таких больших окон: замки, напротив, во все времена строители лишними отверстиями старались не дырявить — чтобы было проще защищать.

Просторная гостиная с неизменным камином пустовала и вообще выглядела необжитой. Лакей повел девушек по парадной лестнице на второй этаж и оставил ждать в небольшом, со вкусом обставленном зале.

— Извольте побыть здесь, я доложу о вас, — сказал он с неподражаемо-домашней интонацией, как будто не информировал, а попросил о маленьком одолжении.

Темери едва сдерживала любопытство, изучая дом изнутри.

Мебель, безусловно, была ифленская. В Танеррете ее детства таких легких, грациозных линий у шкафа или комода быть просто не могло. Все было куда монументальней.

Дом недавно ремонтировали, но кое-где остались недоделки. Вот и в этом зале на потолке остался свежий рыжий потек: не выдержала крыша. Еще бы — эта зима оказалась самой снежной и холодной за последние десять лет, а то и больше.

Комод в каждом доме очень быстро становится обиталищем милых безделушек, но здесь под подсвечником не было даже вышитой салфетки. Тоже пусть не явный, но знак того, что дом долго пустовал, и хозяев обрел совсем недавно: свечку или только сменили, или еще ни разу не зажигали.

— Ух ты… — зачарованно прошептала Дорри и подошла к дальней, утопающей в тени стене. Темери пригляделась и поняла, что хочет повторить восклицание за служанкой — на стене висела картина, пейзаж. Море, скалы, ветер — а в дальнем далеке, под болезненно желтым рассеянным лучом, — город, росчерки белых стен и красных крыш. Художнику как-то удалось добиться ощущения, что прямо от холста в лицо зрителю дует яростный соленый ветер, пропитанный брызгами ледяной воды. Движение воды, пойманное точно и угрожающе узнаваемо, ощущение беды и грозового, буйного веселья…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Картина была не так и велика — а казалось, занимает всю стену, а то и отхватывает часть пространства у соседних комнат…

Слуга прокашлялся за спиной, привлекая к себе внимание.

— Что это? — с улыбкой спросила Темери. — Чудесная картина.

— Автор этого шедевра, к сожалению, не так давно умер. Но мне довелось лично знать мастера та Росвена. Это одна из поздних его картин, и он не считал ее шедевром…

— Очень красиво, — искренне похвалила Дорри. — Просто дух захватывает!

Лакей степенно поклонился.

— Хозяйка примет вас в голубом зале. Это близко.

Это действительно было рядом — оказалось, достаточно просто пересечь коридор. Двери распахнулись, и лакей торжественно повторил имя Темершаны для ожидающей хозяйки. Темери грызло любопытство — кто она? И где пресветлая? И зачем вообще эта встреча?

Хозяйка оказалась красивой молодой ифленкой, которая, едва услышав имя гостьи, тут же поднялась навстречу. На ее лице была вежливая, но слегка удивленная улыбка, а в глазах, если Темери только не отказало зрение, таилась нешуточная тревога. А еще она ждала ребенка — одежда не скрывала небольшой, но уже заметный живот.

— Простите мое любопытство, рэта Итвена, мы не ждали гостей и я… никак не могла подумать, что вы почтите меня визитом…

Темери, чувствуя себя немного глупо, протянула хозяйке письмо и пояснила:

— Преслветлая Ориана написала мне отсюда и попросила о встрече. Я надеялась ее застать, но, как вижу, она уже отбыла?

Девушка чуть склонила набок хорошенькую кудрявую голову.

— Вчера действительно одна из сестер Золотой Ленны побывала у нас, но не собиралась задерживаться. У нее просто поломалась карета. Ремонт занял несколько часов, но и речи не было о ночлеге… хотя, мы, конечно, не отказали бы, да, Фадде?

— Конечно, хозяйка, — все с той же мягкой домашней интонацией откликнулся от двери лакей.

— Что же, — растерялась Темери. — Выходит, я зря спешила. И зря вас побеспокоила, чеора…

— Энайтери та Росвен, — поспешно представилась она. — Простите мою невежливость, но мне и в голову не пришло, что вы не знали, кто здесь живет. Послушайте, вы столько времени потратили. Останьтесь еще ненадолго, поужинаем вместе. Здесь довольно скучно, но я пока не могу вернуться в Тоненг.

— А давно вы оттуда уехали?

— Второй день. Представляете, только закончила раскладывать вещи, и тут вдруг — Фадде сообщает, что пресветлая сестра просит содействия и помощи…

— Да уж… — растерялась Темери. — выходит, я отвлекаю вас еще и от переезда.

— Нет, что вы! — оживилась Энайтери. — Терпеть не могу прибираться и с радостью отвлекусь на разговор. Ведь вы же и есть — та самая мальканская невеста, верней, уже жена нашего наместника? Так удивительно видеть вас здесь без свиты, прислуги и всяких там подруг-компаньонок…

— Если честно, компаньонок я с собой звала, — призналась Темери. — ведь неприлично молодой жене наместника на третий день после свадьбы куда-то ехать без мужа и без целого курятника благородных чеор.

Темери почему-то сразу понравилась и эта юная красавица, и ее лакей, который, наверное, служит ее семье уже много-много лет. И этот большой пустой дом.

Почему-то появилось ощущение давнего хорошего знакомства. А ведь она ифленка. Тоже ифленка, как Шеддерик и Кинрик…

Именно потому Темери и говорила с ней искренне, и словно не задумываясь. Упорно хотелось ей прогнать тревогу из больших светлых глаз собеседницы. И, кажется, потихоньку это удавалось.

— Что же мужа с собой не взяли, — осторожно спросила хозяйка. — Хотя, тогда Фадде, наверное, упал бы в обморок от чувства ответственности. У нас нет подходящего случаю угощения…

— О, я надеялась, что о моей поездке узнает как можно меньше людей — это дело монастыря и судя по письму, деликатное дело. А выезд наместника неминуемо привел бы к выезду половины двора.

Энайтери Росвен ощутимо вздрогнула. Пожалуй, такая вероятность раньше ей в голову не приходила.

— Я очень давно не была в цитадели… — печально призналась она. — Расскажите, как там все? Чеора та Роа по-прежнему устраивает мелкие пакости? Что поделывает его невозмутимость ужасный Гун-хе?

И Темери вдруг поняла, что ей действительно есть что рассказать. Да начать хотя бы с драки двух юных чеор в день ее приезда в замок. И про дары, которыми наместник озаботился лишь за ночь до того, как их нужно подарить… и про восстание, которое они с Кинриком смогли подавить собственной свадьбой. Да, если подумать, за это время произошло столько всего, и хорошего и грустного, что рассказов хватит на несколько вечеров!

Дорри Темери отпустила: зачем заставлять девушку смотреть, как хозяйка пьет ягодный взвар с печеньем, и глотать слюнки, когда та спокойно может пойти в комнату для прислуги и в более привычной компании попить того же взвара с тем же печеньем?

Энайтери с удовольствием рассказала об отце, который действительно был модным художником на островах, и даже титул и гербовое кольцо получил благодаря своему таланту.

— Но у нас мало осталось его картин, — с сожалением говорила она. — Только те, которые он не смог продать, или которые он считал недоделанными.

— А та, которая там, в гостиной, в которой мы ждали?

— О, это такая история. Ее отец делал на заказ одному знатному чеору. Несколько лет назад. Тот чеор в живописи не понимал ничего, но ему очень хотелось картину Росвена, чтобы было море, закат, и чтобы лично для него, и чтобы посвящение было написано прямо на холсте. Я не шучу. Именно так он и сказал. А отец тогда сильно заболел… и долго не мог закончить работу. А когда закончил, мы с Фадде наняли сиана и с его помощь сделали магическую копию картины. Заказчик получил настоящую картину, а у нас осталась эта. Отец сказал, что магические копии убивают половину очарования… но мне она все равно нравится…

О Фадде она тоже рассказала — он раньше служил в доме отцова приятеля, но тот разорился, и попросил отца, который тогда уже стал довольно известен, приютить старика. Фадде стал для дочери художника и слугой и другом, и товарищем по ее детским проделкам — в общем, чем-то вроде любимого деда.

Единственное, о чем Энайтери не заговаривала — это о своем будущем ребенке и об его отце. А Темери и не спрашивала. О таких вещах случайным знакомым не рассказывают, особенно если история эта — без счастливого конца.

Темери спохватилась, когда уже начало темнеть. Но хозяйка решительно сказала:

— Давайте пошлем вашу служанку в замок. А вы заночуете у меня. А вернетесь — завтра утром. Это не навредит ни вашей, ни моей репутации, а наместник будет предупрежден.

На том и решили.

Дорри на той же карете отправилась в цитадель, а Темершана и Энайтери остались коротать время за разговором.

Время шло к полуночи, когда Фадде напомнил девушкам, что час поздний, и что для гостьи давно подготовили комнату.

Гостевые комнаты, не требующие ремонта, располагались на том же этаже дома, но в соседнем крыле. Прощаться с новой знакомой было жаль, но не исчезнет же она завтра? Темери только попросила лакея разбудить ее до рассвета. Хотелось бы вернуться в цитадель к завтраку.

Комнатка оказалась небольшой и теплой — видимо где-то в стене проходила каминная труба. Кровать накрывала свежая постель, шторы были раздвинуты. В окно Темери увидела часть крыши, широкий карниз и пятиугольную пристройку, образующую с основным зданием что-то вроде небольшого двора. Рай для воров и трубочистов, а не дом: почти куда угодно можно подняться без лестницы. Пожалуй, даже в юбке.

Темери представила, как лезет в своих пусть не широких, но все равно длинных юбках на крышу — чистить огромной щеткой здешние каминные трубы и прыснула в кулак.

Все-таки, даже не смотря на то, что пресветлой здесь не оказалось, выбраться из цитадели стоило. Разговор с Энайтери оказался именно тем, чего ей больше всего не хватало — лучшим видом отдыха — искренним разговором с человеком, которому ты ничего не должен, и который ничего не должен тебе.

Надо будет обязательно позвать Энайтери в цитадель… — с этой мыслью Темери и заснула.

Проснулась снова оттого, что кто-то как будто издалека звал ее по имени.

— Ровве? — Спросила и тут же закашлялась.

Было жарко, почти нестерпимо жарко, хотя, вероятно во сне, она сбросила и одеяло и простыни. Кожа вспотела, дышать было тяжело.

Так с Темери уже было однажды. В самом начале, в лесу, в доме Старика. Тогда она едва справилась с горячкой — и Старик нехотя признался, что был уже готов к тому, чтобы выкопать за землянкой еще одну могилу. Но теперь причиной вряд ли была болезнь.

К жаре, к темноте сегодня добавился и еще густой запах горящего костра — и этот запах Темери совершенно не понравился.

В темноте она села, наощупь дотягиваясь до подсвечника.

— Поспеши, — прошелестел голос Ровве, — иначе не сможешь спуститься вниз…

— Что происходит? Роверик, ты знаешь?

— Нет, я не знаю. Я не всеведущ, как бы мне этого ни хотелось, но тебе действительно стоит спешить.

Темери нащупала спички, зажгла свечу, и сразу поняла, что комната полна дыма, и дым продолжает пробиваться сквозь дверные щели.

Платье… нет, слишком много шнуровок и завязок. А вот сапожки придется надеть. И шаль накинуть…

— Да быстрее же!

Темери набрала полную грудь воздуха, понимая, что в коридоре все может быть намного хуже, ведь дым течет оттуда.

Да, здесь дыма было намного больше, и жар оказался куда ощутимее. Тут его уж не спутаешь с жаром от перетопленной печи.

Она поспешила к центральной лестнице, поторапливаемая короткими репликами Ровве… ровно до того момента, пока не вспомнила про Энайтери. Спаслась ли хозяйка?

Чтобы не передумать, она вслух спросила:

— Ровве, хозяйка дома. Я должна ее найти.

— Нет! Темершана, времени почти не осталось!

— Нельзя ее бросать. Помоги!

Он не ответил, но словно исчез — если только так можно сказать о голосе, который и звучал-то только у нее в голове.

Темери рассудила, что скорей всего хозяйская спальня где-то неподалеку от той гостиной, где они вчера чаевничали. Не дожидаясь возвращения покровителя, она поспешила туда. Свет свечи почти не помогал, дыма возле лестницы стало еще больше, а на стеклах над ней стали заметны багровые отсветы.

Темери скомкала шаль и прижала к лицу — дышать легче не стало, но кашель вроде утих.

Вдруг она увидела, как темнота впереди всколыхнулась, наполнив собою размытый человеческий силуэт. Ровверик махнул рукой, показывая дорогу.

Почему-то больше он не спорил.

Хозяйка нашлась в «голубом зале», где картина.

Она была в том же самом платье, в котором встречала гостью, только прическу успела распустить. Энайтери лежала на полу… но она не сама упала. Темери ахнула: руки девушки были крепко связаны, на лбу — длинная ссадина, у платья один рукав почти оторван. Лежала на боку, но так, словно пыталась отползти от чего-то, что ее напугало. Что здесь случилось?

На девушку напали… но почему Темери этого даже не услышала?

Да, ее спальня далеко, а преступник мог действовать тихо…

А, возможно, он просто не знал, что у хозяйки гости и давно готовил это убийство. Ведь, когда дом сгорит, вряд ли кто-то станет искать причины.

То есть все эти мысли в голове Темери промелькнули как бы сами собой — за это время она успела потормошить хозяйку, и понять, что она жива, но в беспамятстве.

Узел на руках был затянут крепко.

— Нож на столе, — прошелестел Ровве каким-то слишком уж ровным голосом. Темери не придала значения. Сейчас не это было важно.

— Вода, — снова подсказал Ровве. — В кувшине. Намочи свой платок. Протри ей лицо. И сама дыши через него, немного поможет.

Темери так и сделала.

Нож оказался обычным столовым серебряным ножиком, таким сразу трудно разрезать довольно толстую двужильную веревку. Но Темери справилась.

Когда она несильно хлопнула Энайтери по щекам, та застонала и открыла глаза.

— Встать сможете? — спросила Темершана, вопреки собственным сомнениям помогая ей подняться.

В этот момент внизу что-то гулко загрохотало, заскрипели балки дома. Дом сопротивлялся огню, но он не мог держаться слишком долго.

Под потолком начал клубиться густой серый дым.

— Лестница рухнула, — все так же отчужденно произнес Ровве. — К окну! Это единственный выход!

Второй этаж, вспомнила Темери. Может, они и не разобьются насмерть…

Но тут же перед глазами всплыло виденное из окна — довольно широкий карниз, по которому, если очень постараться, можно пройти до декоративной башенки, у которой крыша почти плоская…

Да, сама она может и пройдет. Но как быть с Энайтери?

— Сюда, — показал дорогу Ровве. Открой это окно, оно ближе к башне.

Темери подчинилась. Снаружи было темно, лил мелкий дождь, но по всей округе, по кустам и деревьям, плясали огненные всполохи. Горел первый этаж, и видимо — уже часть второго этажа тоже.

— Нужна веревка, — поняла Темери.

Если через раму на карниз она еще перелезет, то в темноте, в полосах дыма, на мокрой поверхности устоять будет слишком сложно.

— Гардина. Она открывается с помощью шнура.

Ровве был единственным якорем, позволяющим Темери не поддаваться панике.

Время действительно кончалось. Каменные стены, может и устоят… но скоро здесь станет слишком жарко для живых.

Веревку снять оказалось непросто — пришлось догадаться, где она крепится, и отрезать тем же столовым ножом. Еще потраченная минута.

К сожалению, открытое окно не принесло облегчения — дым и жар из комнаты рванулись наружу, стало еще темнее. Хорошо еще, огня пока не было видно.

Темери огляделась в поисках того, к чему можно привязать веревку. Но ничего не увидела, а изящный комод вряд ли выдержал бы ее вес, если она вдруг сорвется.

— Шкаф, — Ровве словно читал ее мысли. — Ножка шкафа.

Длина веревки укоротилась почти вдвое, но это должно помочь.

— Энайтри, — почти попросила Темершана, — пожалуйста. Я сейчас перелезу на ту сторону, и помогу тебе. Держись…

— Голова кружится.

— Ничего. — Темери задушила панику и слезы. — Мы выберемся!

Она перелезла на карниз, стараясь не смотреть вниз. Черный дым стелился над головой, жар поднимался и снизу, из окна первого этажа. Где-то близко гудело пламя.

— Давай! Давай же!

Энайтри не спорила, и старалась делать все, как говорит Темери, но из-за дыма и из-за полученной травмы, двигалась она тяжело и неуклюже, и сразу почти сорвалась вниз.

Темери заставила ее пропустить веревку под подмышками. А конец веревки обмотала вокруг своей руки. Ее было не очень много, веревки.

— Пошли.

— Да, да, сейчас!

Энайтери переставляла ноги коротенькими шагами. Руки мертво вцепились в створку окна, и не желали отпускать. Может, стоило пустить ее вперед и поторапливать… но тогда девушка точно упала бы — карниз скользкий, вокруг темно и дым. Горький, густой.

Может, Энайтери и не отцепилась бы, если бы огонь, наконец, не проник в гостиную.

Наплевав на веревку, Темершана схватила ее за руку и повлекла за собой. Впереди было еще одно наполненное дымом окно.

Возле него поскользнулась уже она сама, да так, что упала на четвереньки и надолго замерла, осознавая, что была на грани смерти. Хорошо хоть, отпустила руку спутницы…

Дальше двинулась на четвереньках, освобождая ей дорогу… А потом вдруг оказалась на пятачке у самой башенки.

Кстати, в ней окна были все еще темными, из них даже дым еще не начал выбиваться. Интересно, может проникнуть в дом через окно и спуститься по лестнице?..

Сзади ахнули. Темери резко обернулась и едва успела дернуть спутницу к себе, защищая плечом от летящего сверху горящего мусора — где-то огонь прорвал крышу.

Плечо обожгло, но удар был слабый.

Нет, возвращаться в горящий дом, это почти верная смерть. А по крыше можно будет перебраться на пристройку. Темери точно помнила, что к башенкам с обеих сторон здания примыкают одноэтажные пристройки. С них слезть будет, наверное, проще…

Энайтери обхватила ее за плечи, девушку трясло не то от холода, не то от страха. Темери осторожно погладила ее по плечам: чудо, что она не сорвалась и не разбилась. Но это еще не конец. Надо спешить…

Темери осмотрелась и чуть не вскрикнула от радости: на крышу башенки вела лестница. Узкая строительная лестница, оставленная, видимо, артелью, что занималась ремонтом крыши.

— Я подержу лестницу, — мягко вернула она к реальности Энайтери. — Сможешь подняться?

— Смогу. Я должна, — хрипло ответила та, и, придерживаясь за горячую стену руками, добралась до нижних перекладин. Каким образом она держалась на ногах, представить было трудно — девушку шатало, как под ветром. И хотя в этом месте карниз образовывал что-то вроде площадки, это все равно была очень маленькая площадка. Едва разминуться двум людям.

Лесенка до верха стены не доставала. Взрослые рабочие легко могли там вскарабкаться и на руках, но Энайтери не хватило бы на это ни сил, ни роста. Но поняли это девушки слишком поздно.

Забраться сначала самой, а потом втянуть ее за руки?

Придется так. Других вариантов Темершана не видела.

И только хотела сказать об этом, как сверху вдруг крикнули:

— Руки! Давай сюда! Держись!

Энайтери услышала, и о чудо — послушалась! Прижалась всем телом к стене, ахнула, и вскинула руки вверх… и тут же была за них подхвачена и втянута на крышу.

Темери почувствовала огромное облегчение: есть еще кто-то, кто им поможет!

Теперь, когда хозяйка уже наверху, ей самой будет куда легче. Высоты она не боится, дождя тоже, а огонь… огонь остался за спиной.

Темери вцепилась руками в нижнюю ступеньку, и поняла, что они даже не дрожат — трясутся. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы заставить себя двинуться вверх.

Выпрямилась, дотянулась до края стены, понимая, что сама здесь не влезет. Но в этот момент кто-то, не сильно заботясь о том, удобно ей или нет, тоже вздернул ее на крышу.

Темери огляделась, поскольку вдруг поняла, что Ровве снова и след простыл. Она даже не помнила, в какой момент прекратились его полезные советы. Еще в доме, или уже снаружи?

Впрочем, Покровителям, наверное, пожары не страшны…

Здесь ветер был сильнее. Он нес то прохладу и дождь, то потоки жара от крыши, которую пламя пробило сразу в нескольких местах.

Неизвестный спаситель уже нес куда-то Энайтери на руках, и Темери благоразумно решила не ждать, когда за ней вернутся, поспешила следом. А потом вдруг узнала спасителя. По походке, фигуре, чему-то еще неуловимому, свойственному только одному человеку в мире. Шеддерик та Хенвил.

Один.

Снова ее спасает… или верней, на этот раз он спасает чеору та Росвен?

Что их связывает? Как он узнал о пожаре?

Это она выяснит после. Если все закончится хорошо.

Шеддерик поставил девушку на ноги с другой стороны крыши.

— Рэта, — впервые обратился к Темери, — я спущусь вниз и приму ее на руки. А вы помогите сверху.

— Конечно.

Какая бы размолвка между ними ни случилась, сейчас главное — спуститься вниз. Живыми. Все вопросы и разговоры — потом.

Свежий воздух немного взбодрил и Энайтери, она сама, почти без помощи смогла спуститься в руки Шеддерика. Потом он помог спрыгнуть и Темери, но придержал лишь чуть-чуть, только чтобы убедиться, что она не упадет.

С крыши пристройки слезть оказалось и еще легче: у стены были сложены штабелем приготовленные для ремонта усадьбы доски.

Как несколько великанских ступенек.

Внизу Шедде вновь подхватил Энайтери на руки и понес подальше от стен полыхающего дома. Темери бежала следом, придерживая рукой порвавшуюся почти до промежности ночную сорочку. Холода, как и боли от ожогов, она не чувствовала. Главное было — убраться от пожара как можно дальше.

Потом вдруг, словно по наитию, она оглянулась на фасад. Крыша провалилась внутрь, окна полыхали, как будто в доме праздник, но кое-что было странно. И это заставило Темери сначала сбиться с шага, а потом остановиться.

С того места, где она стояла, были хорошо видны двери главного входа, и один из хозяйственных выходов с торца здания. И главный вход и хозяйственный были завалены камнями и досками. Которых там никак еще не могло быть. Здание только начало рушиться, и рушилось оно не наружу.

Двери завалили нарочно. Живых в доме остаться не должно было! И если бы она побежала вниз, как советовал Ровве сначала, она не смогла бы выбраться…

А ведь там, внутри, остались люди. Наверняка остались — Фадде, старый лакей. Кухарка — кто-то же готовил те сдобные печенья, которыми Темершану угощала хозяйка. И кто-то же приготовил для нее комнату, значит, была хотя бы одна горничная…

Они все погибли. Почему? Сможет ли Шеддерик найти ответ?

Темери отвернулась от пожара. Куда бежать дальше?

Оказалось, у чеора та Хенвила была вполне понятная цель — карета, оставленная у ворот усадьбы. Кажется, это снова была та же самая карета и тот же самый кучер.

— Залезайте, — хрипло велел ей Шеддерик.

Темери подчинилась. Следом забралась Энайтери — уже в теплом плаще, в который чеор та Хенвил успел укутать ее по дороге.

Чеора та Росвен что-то для него значила, это понятно, но вот что? Может ли быть, что ребенок, которого она носит…

Впрочем, Темери совершенно не зачем это знать. Тем более, едва оказавшись внутри, Энайтери распахнула плащ и попыталась укутать им свою спасительницу. Отчасти ей это удалось. Темери обняла девушку в ответ — так было теплее обеим.

Чеор та Хенвил захлопнул дверцу и кажется, запрыгнул на козлы рядом с возницей.

Теплые живые руки еще вчера незнакомой девушки, девушки, которую им с Ровве удалось отнять у пожара. Темери шептала что-то ободряющее и тихонько гладила ее по спине, стараясь утешить. Говорят, беременным вредны сильные переживания. Да Темери и саму это успокаивало. Не будь рядом чеоры та Росвен, ей было бы намного хуже. Она вспомнила зимний лес, обледенелую елку и ощущение абсолютного одиночества, от которого невозможно укрыться, и присутствие ифленца не сглаживало его, а делало только острее и безнадежней.

Если бы это повторилось с ней наяву…

Да, было бы хуже.

Карета остановилась. Шеддерик открыл дверцу, щурясь, заглянул внутрь.

— Приехали. Чеора та Росвен, сможете идти? Я помогу.

— Где мы? И почему вы… как вы узнали?

— Потом. Все вопросы — завтра. Выходите. Вы тоже, рэта.

Они выбрались из кареты — как два продрогших и уставших ребенка, доставленных в приют. Темери сжала пальцы своей спутницы, стараясь ее ободрить, и почувствовала ответное пожатие.

Маленький дом с красной крышей, палисадником и высоким крылечком ей сразу понравился. Таких домов она не видела с тех времен, когда они со Стариком бродили по южным городкам Танеррета: вроде и не городской особняк, и не деревенский дом. Что-то среднее, маленькое и наверняка уютное.

Затем чеор что-то сказал кучеру, и тот умчался.

Шедде сам отворил двери. Взял под руку Энайтери, несмотря на вялое сопротивление, повел внутрь. Темери, делать нечего, вошла следом.

Действительно, почти деревенский дом: прихожая, дверь в кухню. Из нее — в просторную комнату, которую, тем не менее, было бы неправильно называть залом. За ней — еще комната. Шеддерик зажег свечи в подсвечнике, пропустил туда Энайтери.

— Раздевайтесь и ложитесь в постель. Скоро приедет доктор и вас осмотрит. Рэта…

— Чеор та Хенвил, — звенящим голосом сказала вдруг Энайтери, — Я знаю, что вы обо мне думаете, но вы должны меня услышать. Рэта Итвена меня спасла. Слышите? Если бы не она, я бы сгорела заживо!

— Из-за чего возник пожар? — поморщился Шеддерик — Старые печи? Этот дом давно требовал ремонта.

Теперь уже Темери возмутилась:

— Это был поджог! Энайтери связали и ударили по голове. И вы что же, не видели, что двери были заперты снаружи?

Шеддерик резко обернулся, наставил на Темершану палец и грозно спросил:

— А вы? Какие демоны вас вообще загнали в этот дом? Что вы там забыли? И почему не сказали мне?

— Я получила письмо из монастыря. От одной из сестер. Она написала, что это важно и оставила адрес для встречи. Но письмо осталось в доме, вы не сможете проверить, говорю ли я правду. Я не думала, что нахожусь под арестом!

Темери отвечала, а сама думала только о своем разорванном подоле и еще о том, что наверное, это приключение скрыть от общества не удастся.

Она же вся в саже.

И конечно, не успеет выйти к завтраку вместе с Кинриком.

— Вы должны были предупредить хотя бы наместника.

— Но я же написала ему письмо. И передала. И служанку с собой взяла, и сказала Шионе, куда и зачем еду.

Трудно было придумать больше предосторожностей, особенно если учесть, что ни одного брата, ни другого, быстро отыскать не удалось.

— В пригород на встречу с пресветлой сестрой? Это адрес? Темершана, откуда у вас привычка рушить мои планы?

— Я не собиралась попадать в пожар! — Снова возмутилась она. — И была уверена, что вернусь еще засветло, и моя отлучка никого не потревожит.

— Так почему же не вернулись?!

— Из-за меня! — слабым голосом добила его неловко пытающаяся расшнуровать платье Энайтери. — Я… захотела познакомиться с рэтой поближе и… попросила остаться.

— Вы меня с ума сведете. Обе. — Признался Шеддерик, но тут в дом ворвался еще один человек. Крайне встревоженный, если не сказать — испуганный.

Темери поспешно отступила под напором ярости наместника. Но отступать было особенно и некуда — комнатка-то крошечная, помещаются кровать да окно.

— Вы! Что вы с ней сделали? — Кинрик схватил Темершану за плечи и сильно встряхнул. — Где Нейтри?

— Нейтри? — растерялась Темершана.

Имя ей было незнакомо.

Кинрик закрутил головой, увидел Энайтери и выдохнул с таким облегчением, что в этот момент исчезли всякие сомнения, о ком это он.

Он выпустил Темершану, обернулся к кровати и осторожно заключил Энайтери в объятия.

Темери смотрела, как наместник, наплевав на присутствующих, целует ее лицо и волосы, как повторяет какие-то теплые слова, гладит плечи. Все вставало на свои места — и странный, как-то мгновенно выросший интерес Энайтери — Нейтри — и к ней самой, и к событиям при дворе наместника. И попытка спрятаться за городом…

Но если хотели убить именно Нейтри… то нужно искать, кому это выгодно. А кому, кроме самой Темершаны? Но это глупость, она же тоже должна была сгореть в этом пожаре…

Нет, мысли путались. Не осталось ни одной связной мысли.

Она попробовала осторожно выскользнуть из спальни мимо Шеддерика — не тут то было. Он вышел следом и уже без нажима, хмуро, спросил:

— Вы не знали? Когда ехали туда, вы не знали кто такая Нейтри?

— Нет. — И тут ей пришло в голову кое-что еще. — Но вы-то знали. И все равно устроили нашу свадьбу!

— Да, я не самый добрый и романтичный в мире человек и иногда руководствуюсь не зовом сердца, а интересами страны. Что вы там говорили про поджог?

— Ее ударили и связали. И оставили в горящем доме. Ее нарочно хотели убить.

— А вы?..

— Я даже не слышала, как все началось. Проснулась от жары. Удивительно, как вообще смогла ее найти.

— А искали? Впрочем, о чем я спрашиваю. Удивительно, что слуг не помчались спасать…

— Было поздно. Первый этаж уже горел, не спуститься. А заваленные двери я увидела, когда мы бежали к карете. Так что это ее хотели убить, а не меня. Скорей всего, даже не знали, что в доме есть гости.

— Понятно. Гун-хе, наконец-то!

Дверь отворилась, впуская троих гвардейцев, южанина и высокого незнакомого Темери мужчину с увесистым чемоданчиком в руках.

— Доктор, — сразу определил Шеддерик, — следуйте за мной.

Он постучал в дверь, наместник впустил доктора, сам вышел в гостиную. Темери старательно на него не смотрела. А наместник — посмотрел. И увидел то, чего не замечал Шеддерик — и разорванную рубаху и сажу на лице, и ссадины на руках, которые уже саднили, но пока — терпимо.

— Я прикажу приготовить теплую воду и платье, — сказал Кинрик. И попрошу кого-нибудь из слуг вам помочь.

Темери кивнула. Теплая вода, это то, о чем она сейчас не смела и мечтать. Но Шеддерик непреклонно возразил:

— В замке. Вас обоих не должны хватиться, так что сейчас вы вернетесь в замок. Здесь вас ни в коем случае не должны видеть. Рэта, мне нужно задать вам еще несколько вопросов.

Темери, за невозможностью наблюдать за наместником, скользнула взглядом по лицу чеора та Хенвила. И… узнала и выражение лица, и эту интонацию. И эти коротенькие, словно порезанные на фрагменты фразы.

Резко расхотелось и спорить и возражать. И уж тем более — пытаться отвлечь его от наметившегося плана действий.

— Конечно.

— Кто знал, что вы собрались ехать именно по этому адресу? И сколько собираетесь там пробыть? И еще важно, когда вы сами-то решили ехать в усадьбу Вастава?

— Вельва принесла письмо позавчера вечером. Но вскрыла я его только на следующий день, а значит и адрес узнала тогда же.

— Так, хорошо. Письмо до того не вскрывалось. Как оно было написано, на какой бумаге?

— Да на обычной темной бумаге. Монастырь не тратит деньги на тисненые белые листы.

— А почерк вы узнали?

Темери пожала плечами. Писем от сестры Орианы она ранее не получала, но росчерк был знаком, да и стиль похож. Но Шеддерик покачал головой, его такой ответ не устроил:

— Над письмом мог поработать сиан…

— А как вы узнали про пожар? — робко вклинила Темери в повисшую паузу давно мучавший ее вопрос.

— Я не знал. Догадался, что что-то может случиться, но не знал. Даже не знаю, получил ли ваше послание Кинрик.

— Получил, — Кинрик вынул из кармана сложенное письмо и протянул брату.

Тот пробежал послание взглядом.

— Передала Шиона?

— Да. И на словах повторила все то же самое. Но точный адрес здесь не указан, только тракт. И я был уверен, что она к ужину вернется.

Все запуталось еще больше. Но Темери ждала ответа от Шеддерика. Он свернул письмо, сунул за пазуху. В задумчивости потер виски. А ответил, как будто спохватился.

— Я узнал от одного своего агента. На самом деле, почти все кучера на каретном дворе цитадели получают от тайной управы по нескольку монет за каждую интересную новость, которую им удается подслушать. А этот парень еще и наблюдателен, и сразу признал лакея чеоры та Росвен. Вот только ничего не мог сделать, пока его не отпустили в цитадель, вместе с этой служанкой, Дорри. Мой агент нашел меня, как только смог, и передал, что жена наместника гостит у чеоры Нейтри. Ему это тоже показалось весьма необычным.

— Вы испугались за нее? Подумали, я ее убью?

— Не знаю. Но мне это совпадение не понравилось. Гун-хе, надо ехать к пожарищу. Осмотрите там все. Потом доложишь. И расспроси соседей, кто-нибудь мог подметить что-то необычное.

— Я останусь с Нейтри, — глухо сказал Кинрик.

Брат недовольно дернул щекой, но кивнул:

— Главное, вернись к завтраку. Завтра два важных приема и этот еще посол из Коанера желает тебя видеть.

— Вернусь.

— Рэта, идемте. Я вас отвезу.

Шеддерик у крыльца накинул ей на плечи свой длинный тяжелый плащ, и Темери вдруг вспомнила, что так уже было. В лесу.

Там, в лесу, все было проще и понятней. Здесь… все перепуталось. Все было не таким, как казалось на первый взгляд.

А может теперь, в воспоминаниях, кажется, что тогда было проще?

Эта карета — большой наемный экипаж — была предназначена для дальних дорог и наверняка к каретному двору цитадели не относилась. Но кучер с Шеддериком поздоровался, как со старым знакомым, так что Темери предположила, что на тайную управу подрабатывают и многие извозчики в городе.

Было темно, безлюдно. Карета довезла их почти до самой цитадели: ворота открывались перед Шеддериком, как по волшебству.

В его плаще Темери чувствовала себя защищенной, но понимала, что ощущение это обманчиво и на самом деле опасность таилась всюду. В замке, как она думала, Шедде проводит ее поближе к спальне и оставит приводить себя в порядок. Но нет. Вскоре она поняла, что идут они в квадратную башню, в кабинет чеора та Хенвила.

— Сядьте.

Кресло в этом кабинете было не таким удобным как у Кинрика… но ей ли жаловаться.

— Чеор та Хенвил. Я не хотела причинять вред Энайтери. И я вправду не понимаю, как так все вышло.

— Покажите руки.

— Что?

— У вас ссадины на руках. Надо обработать.

Зажег свечи, придвинул к ней ближе. Поднес к свету левую руку. Темери сама словно впервые ее увидела: от локтя до запястья тянулся длинный окровавленный след, виднелись волдыри ожогов.

Но боли не было. Почти не было: все это по-прежнему довольно сильно зудело.

Шеддерик достал из темного резного шкафа сумку, похожую на ту, что была у доктора. Вынул из нее какие-то склянки. По комнате запахло маслом и хвоей.

Но ему снова что-то не понравилось.

— Надо промыть. Еще ссадины есть?

— На ноге.

Темери осторожно отвела ткань сорочки в сторону. На бедре не было ожогов, но ссадины были глубже и все еще кровоточили.

Шедде присел рядом с ней на корточки, продолжая удерживать травмированную руку. Было странно смотреть на него сверху вниз, но от этого в груди почему-то потеплело.

— Темери… пожалуйста. Пообещайте мне…

— Что?

— Никогда больше так не делать. Никогда больше так… меня не пугать.

— Я не могла бросить Нейтри. Ну, вы же видели ее… вы сами-то бы разве…

Пальцам стало больно, но она не отняла руку. Шеддерик был сегодня не похож на себя. То есть, он был по-прежнему собран и слегка мрачен, но при этом его всегдашняя защита как будто дала трещину.

— Вам бы отдохнуть. — Почти попросила Темери. — Хоть немного.

— Так плохо выгляжу? — усмехнулся Шеддерик. И вдруг вспомнил один из давних разговоров. — Так же, как в той избушке?

— Нет. — Темери постаралась сказать это так, чтобы он не стал возражать или снова изображать легендарного мальканского героя Ланура, не нуждающегося во сне и пище. — Не как в избушке. Как в той телеге, в которой мы въехали в Тоненг…

Он сквозь прищур посмотрел в ее лицо, словно мог разглядеть все мысли и чувства, словно мог отделить правду от вымысла.

— Но сначала мы промоем и перевяжем ваши раны. Я сейчас.

Он легко поднялся и вышел.

Почему Кинрик считает, что его брат непрошибаем и его трудно разозлить или растрогать?

Шедде вернулся с медным тазиком чистой теплой воды и губкой.

Когда он впервые дотронулся до ссадины на локте, Темери ойкнула и едва удержалась, чтобы не отдернуть руку.

— Ничего. Это все заживет… даже следов не останется. Вот так…

— Может, не надо перевязывать? Кто-нибудь заметит.

— Ничего. Платье с длинным рукавом прикроет повязку. У вас же есть такое? Вот и славно…

Мазь была теплой и боль не снимала. А боль, наконец, добралась до нее, казалось, вместе с теплой водой и губкой. И Темери искусала всю нижнюю губу, пока Шеддерик, надо признать, очень осторожно, промывал и обрабатывал ее травмы.

— Теперь ногу.

— Ну, тут-то я сама справлюсь… — смутилась Темери.

— Не стоит мочить только что наложенные повязки. И не спорьте со своим врачом.

— Вы не врач.

— Не спорьте.

Такие же быстрые, ловкие движения — очевидно, он делал это не впервые. Но вот удивительно — каждое легкое прикосновение пальцев к коже как будто обжигало.

Темери слишком устала, чтобы разбираться в своих ощущениях. Но именно потому, что устали они оба, и именно потому что сейчас Шеддерик та Хенвил более всего походил на того человека, с которым они почти две недели пробирались по холодному зимнему лесу, Темери вдруг поняла, что скучала по нему.

Здесь, в замке, чеор та Хенвил как будто выполнил свою задачу и так старательно отошел в сторону, что они даже случайно в коридорах — и то почти перестали встречаться.

И все встречи оказались связаны с тем, что Темери — живой источник проблем и неприятностей, от которого теперь даже не избавиться.

Когда Шедде закончил, она поспешно встала. Оставалось лишь незаметно вернуться в свою комнату, и уж потом вызвать Дорри и приказать, чтобы для нее подготовили теплую воду.

В цитадели когда-то были теплые купальни, но сейчас они пустовали. Из-за многочисленных переделок, нарушилась система природных термальных вод, когда-то их питавшая. Воду теперь нагревали в огромных чанах.

Не к месту Темери вспомнила, что так и не поблагодарила чеора та Хенвила за спасение. Но когда обернулась от двери, увидела, что он уже спит, уткнувшись лбом в скрещенные на столе руки. По сердцу прокатилась волна нежности, но вместо того чтобы подойти, она вдруг выскочила за дверь и прикрыла ее за собой.