Невеста сердится

Глава 9

Саймон стоял, привалившись плечом к косяку окна, в бристольской конторе Хью Мейтленда. Контора «Мейтленд энтерпрайзиз» располагалась в трехэтажном деревянном строении на набережной реки. Сахарорафинадные заводики, стеклодувные фабрики, медеплавильни и мыловарни вклинивались меж доков и складов, окружая гавань плотной стеной деревянных строений в два и три этажа, стоявших у самой кромки воды. Саймон смотрел на мачты торговых суденышек, в основном оснащенных квадратными парусами, которые призраками поднимались над рекой, и пытался сосредоточиться на разговоре, который шел за его спиной, и на тех троих, что собрались в конторе с целью обсудить поставки морем.

— Если мы не сумеем обеспечить эскорт из военных кораблей, то наши суда, направляющиеся в обе Индии, окажутся в опасности.

Хью Мейтленд стукнул обоими кулаками по столу, дабы подчеркнуть всю важность этих слов. Саймону пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не думать о рыжеволосой красавице.

Эмили разговаривала во сне. Не каждую ночь, но пару раз за те несколько дней, которые прошли с тех пор, как он вселился в ее спальню, Саймон уже слышал тихий шепот, слова, в которых не было никакого смысла.

А что, интересно, ей снилось? Были ли ее сны столь же невинны, как и ее лицо? Господи, он отдал бы год жизни, чтобы проникнуть в ее сны, стать их частью и таким образом избавиться от мучительных ночных видений.

— Компания «Тарроу шиппинг» потеряла два корабля на прошлой неделе, — продолжал между тем Хью Мейтленд. — Их захватили американские каперы.

Запах дыма от доброй сотни каминов, которые топили углем, плыл в воздухе, а сам дым поднимался черными столбами над, зданиями вдоль набережной. Но не давал покоя Саймону совсем другой запах — запах лаванды. Каждый вечер он ложился спать, чувствуя, как запах этот щекочет ему ноздри. Каждое утро он просыпался и снова ощущал свежесть этого запаха. Сама спальня Эмили была словно поле лаванды, аромат этот источали многочисленные фарфоровые вазочки, наполненные смесью ароматной травы и расставленные повсюду.

Воспоминания замелькали в его уме. Вот Эмили трепещет в его объятиях. Глаза ее кажутся сонными от страсти. Бледные груди поднимаются при каждом вздохе. Соски ее напрягаются и щекочут ему язык.

Он держал дистанцию последние несколько дней. Но какая дистанция убережет от воспоминаний? Воспоминаний, которые он должен был гнать прочь.

Он ложился в постель, желая ее. Он просыпался, желая ее. Во сне она оказывалась в его объятиях и он любил ее так, как хотел бы любить наяву. Во сне он любил ее сотни раз. Но сны не давали утоления страсти. Только усиливали желание.

Саймон глубоко вздохнул и ощутил во рту кислый вкус дыма. Надо перестать думать об этой женщине. Не стоять у окна, не смотреть, как утреннее солнце золотит поверхность реки, не мечтать об Эмили Мейтленд, словно впервые влюбившийся зеленый юнец.

Нет, определенно не стоит вспоминать, как выглядит Эмили ранним утром, когда солнце заглядывает в окна и касается ее лица, ее темно-рыжих волос.

Каждое утро ее волосы спадали с диванчика на пол. Господи, как же ему хотелось сгрести руками этот темный огонь, зарыться в него лицом, почувствовать, как этот пахнущий лавандой поток кудрей падает ему на грудь. При этом воспоминании словно нож повернули у него внизу живота — так сильно было желание. Нет, он не должен думать об Эмили.

Он должен выполнить свою миссию.

Отец Эмили вполне может оказаться государственным изменником.

У них с этой барышней не может быть будущего.

Саймон попытался извлечь из тайников своей души ту дисциплинированность, которая помогала ему держаться последние семнадцать лет. Один из сидевших в комнате мужчин вполне мог оказаться предателем, продающим свою родину врагу. Нельзя допустить, чтобы чары прекрасной женщины поставили под угрозу его миссию, цель которой — положить конец деятельности злодея.

— Надо радоваться, что хотя бы на средиземноморских маршрутах корабли наши не подвергаются нападениям, — сказал Хью Мейтленд.

Саймон насторожился и повернулся лицом к трем мужчинам, собравшимся в помещении конторы.

— Слава Богу, в Средиземноморье нет американцев, чтобы отравлять нам жизнь. — Лоуренс Стэнбери побарабанил пальцами по подлокотнику кресла. — Как бы они там себя ни называли — каперами или как-то еще, на самом деле это обыкновенные пираты.

— И отменные моряки притом, — заметил Хью Мейтленд.

Саймон успел узнать, что Мейтленд когда-то дружил с отцом Стэнбери. Лоуренс Стэнбери пришел в компанию и стал работать на Мейтленда три года назад, после того как его отец покончил жизнь самоубийством, предварительно спустив почти все свое состояние и сахарные плантации за игорным столом. Тридцатидвухлетний неженатый Стэнбери все свое время проводил дома, когда не был занят работой. А работой этот человек был занят постоянно. Но вот что думал в глубине души этот человек о своем подчиненном положении — ведь ему приходилось работать на Мейтленда, который по идее должен был бы быть ему ровней, — это был вопрос.

— Мало было нам войны с Францией. Так наше тупоголовое правительство додумалось еще спровоцировать военные действия со стороны Америки.

— Да-да, чертовски это все некстати. Многие наши капитаны перетрусили. Я думал, придется мне «Фэр-Айл» на Ямайку вести самому. — Джордж Уитком раскрыл серебряную табакерку. Предложив табачок всем присутствующим и обнаружив, что желающих угоститься нет, взял понюшку двумя пальцами, жеманно оттопырив при этом мизинец. Чихнул и поднес к носу платок с монограммой.

Саймон разглядывал Джорджа Уиткома, думая про себя, что вряд ли найдется хоть один моряк в здравом уме, который рискнет выйти в море под командованием этого щеголя, который строит из себя капитана. Уголки крахмального воротничка Уиткома доходили едва не до скул, так что нижней части лица вовсе не было видно. На шее был белый шейный платок, на который пошло не меньше ярда полотна, завязанный со всей замысловатостью, которую предполагает рабское следование моде. Одинокий каштановый локон как бы случайно падал на широкий лоб.

— Вообще не такая уж плохая идея, — продолжал между тем Джордж Уитком и даже кивнул в подтверждение своей мысли, отчего подбородок утонул в складках белого платка. — Мне всегда хотелось покомандовать кораблем.

Хью Мейтленд, у которого чуть подергивался уголок рта, обернулся к своему молодому шурину:

— Надеюсь, что до таких крайностей не дойдет, Уитком.

Лоуренс Стэнбери закашлялся, причем кашель его подозрительно походил на сдавленный смешок, провел ладонью по редеющим русым волосам и улыбнулся Джорджу, который с любопытством покосился на него.

Хью перевел взгляд на Стэнбери.

— Так что там насчет военного эскорта, который мы запросили?

Стэнбери покачал головой:

— Боюсь, что Адмиралтейство может обеспечить нам сопровождение только в очень неудобное для нас время и нашим кораблям придется возвращаться как раз в сезон штормов.

— То есть мы между Сциллой и Харибдой. Либо рискуем встретить каперов, если идем без эскорта, либо попасть в полосу штормов, если ждем срока, назначенного Адмиралтейством. — Хью шумно вздохнул. — Хорошенькое дело.

— Но можно защищать себя самостоятельно. Вы не думали о такой возможности? — подал голос Саймон.

Хью поднял на него взгляд, в котором мелькнуло изумление.

— Все наши корабли вооружены, но не следует забывать, что по тоннажу наши суда вполовину уступают любому торговому судну Ост-Индской компании. А потому орудия, которые мы можем иметь на борту, — это шести- и девятифунтовые пушки. Остальные слишком велики. Так что, окажись наше судно лицом к лицу с хорошо вооруженным капером, о сражении на равных и речи быть не может. Даже когда нас сопровождает конвой, эти стервецы каперы ухитряются порой подстрелить отстающее судно.

Саймон чувствовал, что двое других мужчин внимательно наблюдают за ним, соображая, не может ли этот армейский вояка, женившийся на дочери владельца, предложить что-нибудь дельное.

— А что вам мешает пустить по этому маршруту новые корабли, тоннажем побольше, фрегаты например?

Джордж Уитком засмеялся:

— Сразу видно, что слишком долго вы, майор, пробыли в рядах пехотной братии! Это не решение. Слишком прямолинейно, никуда не годится.

— Суда уже строятся, Блейк, — сказал Хью, оставив без внимания замечание шурина с такой непринужденностью, что стало ясно: игнорировать слова этого молодого человека хозяину «Мейтленд энтерпрайзиз» не впервой. — К сожалению, когда суда эти будут готовы выйти в море, моя компания успеет пойти ко дну.

— Суда уже строятся? Гм. — Джордж Уитком поудобнее уселся в кресле, покивал головой и продолжил: — По-моему, шикарная идея. Построить собственные фрегаты!

Хью снисходительно улыбнулся шурину:

— Я тоже так подумал.

— По распоряжению Адмиралтейства суда с провиантом для военного флота постоянно ходят в Америку и обратно, — снова подал голос Саймон. — Нам нужно просто увязаться за ними, сесть им на хвост.

— Блейк, друг мой, неужели ты думаешь, что мы не пробовали? Ведь мы пробовали, Мейтленд? — Джордж посмотрел на Саймона, выпятил свою узкую грудь и повторил то, с чего и начался разговор, но с таким видом, будто это была тайна, которой он один только и мог поделиться с новичком: — Адмиралтейство не желает выделять нам эскорт в приемлемое для нас время.

Хотя Уитком был четырьмя годами его старше, Саймон почувствовал себя Мафусаилом, когда заглянул в глупые голубые глаза.

— Идет война, у Адмиралтейства хватает забот. Возможно, они подумали, что ваша просьба об эскорте не столь уж важна.

— Именно! — Джордж Уитком одобрительно закивал. — В самую точку! Я так и думал, что вы быстро сообразите, в чем тут суть дела.

Саймон спокойно продолжал таким тоном, каким обращался бы к зеленому новобранцу, которому предстоит первый в жизни бой:

— Возможно, им просто не пришло в голову, что регулярный рейс их провиантских судов можно рассматривать как военный эскорт для нас.

— Возможно, им просто не пришло в голову, что регулярный рейс их провиантских судов можно рассматривать как военный эскорт для нас, — повторил Джордж Уитком, словно, проговаривая эти слова, мог уловить ход мысли, который не совсем постигал. Он наклонился вперед, сосредоточенно сдвинул брови. — Возможно, им просто не пришло в голову…

— Я понял, о чем вы, — перебил шурина Хью. — Мы официально запросили вооруженный эскорт. Офицер связи в Адмиралтействе внес наш запрос в список особых запросов. Теперь нужно спросить, нельзя ли нам увязаться за одним из их регулярных конвоев.

Саймон улыбнулся. Проведя семнадцать лет среди административного хаоса, который неизменно создавало вокруг себя любое военное начальство, он освоил эту систему и научился ее обходить.

— Не исключено, что эскорт можно будет получить гораздо раньше.

Лоуренс Стэнбери, нахмурившись, посмотрел на Саймона.

— Вы что, хотите сказать, что Адмиралтейство отказало нам в эскорте сейчас просто потому, что столь простая схема не пришла им в голову?

Саймон не опустил глаз под его скептическим взглядом.

— Именно это я и хочу сказать.

Стэнбери поджал губы.

— Что ж, можно попробовать. Мы ничего не теряем.

— А выиграть можем многое. Стэнбери, прошу вас начать работать в этом направлении немедленно. — Хью улыбнулся, переведя взгляд на Саймона. — А Блейк, возможно, подскажет вам, к кому именно обратиться.

— К коммандеру Джонатану Ловеллу. Он адъютант адмирала Уэстгейта. Коммандер Ловелл сможет ускорить ход дела.

— Хорошо. — Лоуренс Стэнбери поднялся с кресла. — Посмотрю, что можно сделать.

— Сегодня я в контору не вернусь, Стэнбери. — Хью откинулся в кресле. — Хочу показать Блейку остальное наше хозяйство.

— Надеюсь, наш славный майор не переутомится, — сказал Лоуренс Стэнбери, с улыбкой глядя на Саймона. — Операции «Мейтленд энтерпрайзиз» совсем не то, что операции на Пиренейском полуострове.

Саймон почувствовал, что за этой улыбкой таится злоба. Что же могло послужить причиной враждебности?

— Уверен, что Блейк как-нибудь справится, — сказал Хью.

— Ну разумеется. — Руки Лоуренса Стэнбери сжались в кулаки. — А теперь позвольте откланяться.

Когда за Лоуренсом закрылась дверь, Джордж Уитком поднялся и, протянув Саймону руку, воскликнул:

— Клянусь Юпитером, вы, майор, великого ума человек. Да, сэр, я сразу понял, что вы быстро проявите себя в деле.

— Благодарю вас, — ответил Саймон, пожимая его вялую руку.

— Очень, очень рад видеть вас на борту, — добавил Джордж.

Саймон наконец счел возможным выпустить его вялую ладонь и с трудом сдержал желание вытереть руку носовым платком.

— И рад, что Эмили обрела наконец счастье. Признаться, мы уже потеряли на это надежду. — Джордж подмигнул Саймону. — Она ведь красавица, хотя и сущая чертовка. Но вы, кажется, именно тот человек, который сможет ее приручить.

Саймон-то как раз полагал, что мужчина, попытавшийся приручить эту тигрицу, живым из ее когтей не выйдет, но счел за благо промолчать.

— Уитком, мне нужно еще кое о чем переговорить с Блейком, — сказал Хью.

— Ах, да-да. — Джордж вернулся к своему креслу. — Надо обсудить некоторые вопросы.

— Уитком, мне нужно поговорить с Блейком наедине.

Джордж Уитком вопросительно посмотрел на Хью, и наконец в глазах его забрезжило понимание.

— Ах, ну конечно. — И, кивнув, он направился к двери. — Мне и самому следует заняться кое-чем. Увидимся сегодня вечером на балу. — Уже взявшись за медную ручку двери, он снова приостановился. — Полагаю, народу будет уйма. Вы же знаете Клодию: она считает, что бал не бал, если зал не ломится от гостей. Что ж, если понадоблюсь, я у себя в кабинете.

— Хорошо, хорошо. — Хью с облегчением вздохнул, когда дверь за шурином наконец закрылась и они с Саймоном остались вдвоем. — Он неплохой человек.

Саймон опустился в кресло и закинул ногу на ногу.

— Я не совсем понял, чем, собственно, Уитком занимается в вашей компании?

— Ну, этого никто не понимает, — ухмыльнулся Хью.

— Ясно. Должно быть, леди Харриет и ваша жена очень рады, что он занимает определенное положение.

— А я рад, что обе эти дамы рады.

— Вы мудрый человек.

— Жизнь многому меня научила. — Хью откинулся в кресле. — Хочу поблагодарить за твое весьма ценное предложение. Это может существенно повлиять на прибыли компании.

Саймон прикинул: судоходная компания «Мейтленд шиппинг» лишь часть огромной торговой империи, включавшей в себя сахарорафинадные заводы, плавильни и стеклодувни, а также разработки копей. Вряд ли несколько каперов способны причинить серьезный ущерб империи Мейтленда. И снова всплыл вопрос: ну зачем человеку с таким состоянием связываться с контрабандой?

— Ну что, понравился тебе первый день на работе? — поинтересовался Хью, коснувшись пальцами миниатюрного глобуса.

— Думаю, мы сработаемся.

— Очень на это надеюсь. — Хью крутанул глобус. — Меня очень тревожило, что нет человека, которому я смог бы передать бразды правления, когда отойду от дел. И я счастлив, как уже говорил тебе, что ты стал членом нашей семьи.

Саймон смотрел на гавань за окном, на то, как воды реки лениво плещут о корпус риггера — небольшого торгового судна, оснащенного квадратными парусами, и пытался найти в себе силы держать оборону. Как соблазнительно это звучит — стать членом этой семьи. Чувствовать, что у тебя есть дом и близкие люди. Ведь в его родном доме никогда не было ни любви, ни уюта. Каждый вечер, который он проводил с Эмили и остальными членами семьи Мейтлендов, напоминал ему о том, что скромные семейные радости — это то, чего он никогда не имел, но о чем постоянно мечтал.

Он должен помнить, что все это ненастоящее. Что сам он ненастоящий. Какой бы привлекательной ни казалась жизнь Шеридана Блейка, это была всего лишь иллюзия. Иллюзия, которую, как оказалось, ему очень хочется превратить в реальность.

Он заставил себя мысленно встряхнуться. Он не мог позволить себе такую роскошь, как пустые мечты. Это может его погубить. Ему понадобится вся сила воли для того, чтобы не дать себе увлечься прекрасной дочерью Хью Мейтленда.

Хью поднялся.

— Так что, пойдем посмотрим хозяйство «Мейтленд энтерпрайзиз»?

— С удовольствием.

— Вот здесь мы складируем сахар, когда он прибывает с островов. А также после того, как он пройдет через наши сахарорафинадные заводы. — Они вошли в помещение склада, Хью закрыл за ними тяжелую дубовую дверь, которая тяжело стукнула о мощный дубовый косяк, и глухое «Бум!» эхом отдалось от целой стены сложенных бочек. — Завтра у нас ни отплытий, ни прибытий, поэтому здесь сегодня затишье.

— Тихо, как на сельском кладбище. — Саймон последовал за Хью по узкому проходу. Солнечный свет лился сквозь высоко расположенные окна и ложился косыми полосами на бочки, уложенные на полки стеллажей, высившихся по обе стороны прохода, так что они с Хью шли словно по дну ущелья.

— Сахар-сырец частично очищают прямо на месте, в обеих Индиях, а потом переправляют морем сюда. Его мы складируем в другом конце помещения. Там он дожидается очереди попасть на сахароочистительный завод. А это бочки с сахаром с наших сахароочистительных заводов. Мой отец начинал с одной плантации на Ямайке. Он перебрался в Бристоль, когда решил, что стоит взять в руки весь производственный процесс — от посадки тростника до появления сахара в сахарнице на чайном подносе в Лондоне. А когда я возглавил Дело, они с матерью вернулись на Ямайку, на одну из шести плантаций, которыми мы теперь владеем.

— Вы значительно расширили дело с тех пор, как оно перешло к вам.

Хью пренебрежительно передернул плечами:

— Расширять дело совсем не трудно, если в основе лежит изрядный капитал.

Саймон глубоко вздохнул, густой сахарный дух проник в горло, и во рту стало сладко. Саймон знал, что его собственный отец лелеял надежду оставить его без какого бы то ни было капитала вообще.

— Извини, Блейк, но я покину тебя на минутку. — Хью тронул его за рукав. — Совсем забыл, что надо подписать накладные. Ты тут пока осмотрись, а я скоро вернусь.

И Мейтленд пошел к выходу. Шаги его эхом отдавались в ущелье из бочек. Наконец Саймон увидел, как тесть заворачивает за стеллаж с бочками. Оставшись один, Саймон предался размышлениям.

Оружие перевозили на судах Мейтленда в бочках с сахаром. Кому, как не владельцу компании, легче всего провернуть такую штуку с контрабандой? Хью Мейтленд держал под контролем все стадии процесса. Однако он не предпринял ни малейшей попытки скрыть свои антивоенные настроения.

Саймон вздохнул и пошел по проходу. Ничто в поведении Мейтленда не указывало на то, что он может оказаться предателем. Саймону очень хотелось, чтобы Мейтленд оказался невиновным. Он положил руку на одну из бочек, как раз там, где косой луч солнца ложился на плоское днище. Что там внутри? Надо бы посмотреть.

Раздался скрип — дерево по дереву. Ладонью он ощутил, как задрожала заинтересовавшая его крышка. Он успел вскинуть глаза и увидеть, как с самого верха стеллажа на него катится бочка. Мышцы его мгновенно напряглись, он метнулся в сторону, на пол, в тот самый момент, когда совсем рядом грохнулась бочка.

Саймон ощутил, как дубовые половицы под ним вздрогнули от удара. Обручи лопнули, бочку разбило в щепы. Одно днище выбило, и тяжелый дубовый диск отбросило прямо на Саймона. Ему придавило бедро, и он застонал. Сахар полетел во все стороны — мелкие кусочки секли лицо, как Снежная крупа. Он перекатился и вскочил на ноги, вытряхивая сахар из волос, готовый увернуться от нового снаряда.

Он сделал шаг назад, пристально глядя вверх. Шаги загремели по дубовым половицам. Кто-то завернул за угол и вбежал в ущелье между бочками с дальнего конца.

Сквозь облако не успевшей осесть сахарной пыли, сверкавшей на солнце, Саймон разглядел Хью Мейтленда, мчавшегося к нему со всех ног. Мейтленд поскользнулся на рассыпанном сахаре, стал было заваливаться на стену сложенных бочек, но сумел удержать равновесие, вцепившись в полку стеллажа. Мейтленд уставился на Саймона.

— Что случилось?

Саймон стряхнул сахарную пыль с лица.

— Бочка свалилась с верхней полки.

— Свалилась? — Взгляд Мейтленда скользнул вверх по стене и вернулся к Саймону. — Тебя же могло убить!

Саймон, морщась от боли, потер ушибленное бедро.

— Разумеется.

Хью Мейтленд подошел к Саймону.

— Тебя сильно задело?

— Нет. — Саймон тоже посмотрел наверх. Бочки на полке лежали на боку, днищами к проходу. Судя по всему, бочка могла упасть в проход только в одном случае: если кто-то повернул ее на попа и толкнул. — С виду все это вполне надежно.

— Так оно и есть. Вернее, было до сегодняшнего дня. — Мейтленд глотнул сахарной пыли, закашлялся. — Поговорю со старшим. Должно быть, кто-то из грузчиков неправильно положил бочку на стеллаж — боком к проходу, а не днищем. Иначе бочка никак не могла скатиться.

Саймону было что возразить, но он промолчал. Он дошел до конца прохода. В торец стеллажа была встроена лестница. Очень удобно для грузчиков. Или для убийцы.

— Что ты делаешь? — спросил Мейтленд, когда Саймон принялся карабкаться по лестнице.

Саймон ничего не ответил, продолжая подниматься. Тот, кто столкнул бочку, возможно, все еще прятался наверху. Но когда он добрался до верхней полки, глазам его предстал только ряд круглящихся дубовых боков. Человек, столкнувший бочку, либо сбежал, либо…

— Есть там что-нибудь?

— Ничего. — Саймон посмотрел вниз, на пожилого светловолосого мужчину, который стоял у подножия лестницы. Человек, покушавшийся на Саймона, либо сбежал, либо стоит внизу, даже не думая скрываться.

И все же одно с другим как-то не вязалось. Многие желали смерти Саймону Сент-Джеймсу. Что же до Шеридана Блейка, то тут на ум приходило только одно имя. Правда, весьма сомнительно, что мисс Эмили Мейтленд способна на предумышленное убийство.

Надо думать, виноват грузчик, неправильно уложивший бочку на стеллаж. Здравый смысл подсказывал, что это просто несчастный случай — если, конечно, подлинные цели Саймона и его личность не стали кому-нибудь известны. И все-таки под ложечкой у него сосало — ведь здравый смысл не всегда подсказывает правильно.