Невиданное

Глава 18

— Вставай, вставай, вставай, — прокричал мой брат с утра пораньше. — Сегодня Рождество. — Я уже разбудил мамочку с папочкой и Мэгги, ты осталась последняя. Вставай! Он бросился ко мне на кровать и, найдя мою руку, потянул за нее.

Я с минуту лежала, пытаясь восстановить какую-то мысль с прошлой ночи, но она отказывалась выплывать на поверхность. Наконец, я решила, что лучше будет, если я встану.

Сэм топтался возле ванной, пока я не появилась снова с почищенными зубами и причесанными волосами. Затем он потянул меня, крепко сжав за два пальца.

— Поторопись! Там так много ПОДАРКОВ!

Я упиралась всю дорогу. Давным-давно я решила, что старшая сестра просто обязана немного помучить своего младшего брата на Рождество.

Под деревом в кабинете лежала целая куча подарков, перевязанных ленточками. Мои родители всегда старались удержаться на грани между «магией» и «злоупотреблением» при дарении подарков, но всегда тяготели больше к «злоупотреблению». Сэмми рылся в горе аккуратно завернутых пакетов — стадо резиновых динозавров, головоломки, модель железной дороги и конструктор. Для меня нашлись антикварная камея, камера, подписанное первое издание моей любимой книги, чемоданчик с косметикой, привезенной из Нью-Йорка и подарочный сертификат в магазин в Балтиморе.

Мы сделали подарки родным от Святого Николая. Сэм возбужденно смотрел, как я раскрывала свои подарки от них с Мэгги.

— Мэгги первая, — приказал он. — Все еще исполняя свой долг по пыткам, я аккуратно развязала ленточку из органзы и развернула бумагу, пока я не услышала его нетерпеливое рычание. Я улыбнулась и открыла коробку.

— Как красиво, — выдохнула я. Это была винтажная черная вечерняя сумочка.

— Твоя бабушка дала ее мне, когда мне было шестнадцать, — сказала Мэгги с застенчивой улыбкой. — Надеюсь, она тебе понравится.

Я крепко обняла ее.

— Она роскошна, Мэгги. Спасибо тебе!

— Теперь мой, — сказал Сэм, вручая мне большую коробку. — Быстрее.

Усмехаясь, я развернула ее и нашла внутри полдюжины маленьких, упакованных подарков.

— Маленький компас из Календаря событий, зажигалка. Простая открывашка для консервов. Латунный жетон для проезда в Нью-Йоркском метро. Упаковка жевательной резинки. После того, как я развернула несколько подарков, я увидела, что Сэм упаковывал их в маленькие черные мешочки. — Ой, нет, Сэм, — сказала я и, извиняясь, посмотрев на Мэгги, потянулась к мешку, — они сюда не помещаются.

Он отвел руки в сторону, убирая пакет.

— Нет, — твердо сказал он. — Они подходят.

Я посмотрела на Мэгги, она кивнула головой. Так что я оставила все как есть. Я развернула последнюю вещь — фонарик размером с ручку — и передала его ему.

— Всегда пожалуйста, — напомнил он мне.

— Спасибо, Сэм, — сказала я в ответ и крепко его обняла. — Что за огромная куча вещей!

Он засиял.

— Да! — сказал он. — Это, что это было за слово, которое она сказала?

Ничего не поняв, я посмотрела на него.

— Я не совсем уверена, дружок. Кто?

— Я вспомнил, — сказал он. — Необходимое.

Что-то мелькнуло у меня в голове. Тени. Я оттолкнула эту мысль. Я не хотела думать о них этим утром.

— Значит, в конце концов, у тебя было хорошее Рождество, Сэм?

— Замечательное! — ответил он, чуть подпрыгнув.

— Вот видишь? — снисходительно спросила я. — Я же говорила тебе, что сегодня будет большой день.

— Нет, — сказал он. Он пристально смотрел на свои пальцы, складывая один на другой. Наконец он повернулся ко мне, вытянув обе руки, три вытянутых пальца на одной и четыре на другой. — Вот сколько это будет дней.

Я подсчитала.

— Это… будет Новый Год, Сэмми.

— Правильно! — ответил он, — Я знал, что ты знаешь. — Он с энтузиазмом закивал головой. — Это новогодние!

Мама, папа и Мэгги отправились, чтобы наскрести нам ланч, а мы с Сэмом убирали подарочную бумагу. Когда мы закончили, под деревом остался еще один маленький подарок. Сэм схватил его и встряхнул.

— Что это, Сара?

Я разжала его пальцы.

— Это подарок для кое-кого другого, Сэм. Перестань трясти его.

— Для кого?

Я почувствовала смущение.

— Он для Джексона, ответила я.

— А почему тогда ты еще не отдала его?

— Понимаешь, Сэм, — постаралась объяснить я. — Я не уверена, приготовил ли он что-нибудь для меня. — Вероятно, у него для меня ничего нет, подумала я, поскольку все свои деньги он потратил, скорее всего, на какую-нибудь милую штучку, чтобы повесить ее на шею Хелен. Снежинку, например.

— Это глупо, Сара. Он не должен ничего дарить взамен. Рождество это не обмен.

Я кивнула.

— Ты прав, Сэм. — Затем засунула коробку в карман своего халата. — Я отдам ему его позже. — Сложно объяснить шестилетнему ребенку, что дело вовсе не в обмене, а в смущении. Джексона и моем.

За бранчем я положила на тарелку всего понемногу: яйца, сосиски, бекон, картофельные оладьи, кукурузный хлеб, черничные маффины и апельсиновый сок. И не успела я взяться за еду, как зазвонил телефон.

— Я возьму, — сказала я. Видимо слишком быстро.

На другом конце провода был Ричард.

— Счастливого Рождества, кузина.

— Счастливого Рождества, Хэтэуэй.

— Прости, что беспокою тебя на праздники, но могу ли я воспользоваться обещанием, которое ты мне дала? Как на счет поехать со мной завтра в небольшое путешествие? Мне нужно в Ричмонд, вообще-то. Забрать видеофильм для моего отца. Я был бы рад компании.

Я не хотела этого и не знала почему. Кажется, я нравлюсь этому парню. И не похоже, что я привязана к кому-нибудь другому.

Он услышал мои колебания. И это ранило его чувства.

— Слушай, я знаю, что это далековато и в последний момент, и все такое. — Он придумывал за меня отговорки — так мило с его стороны.

— Прости меня, Хэтэуэй. Не спеши отзывать приглашение, пока я даже еще не спросила разрешения у мамы.

— Ой, — сказал он, более веселым голосом.

— И я могла бы, — сказал я, принимая для себя это решение.

— Отлично, — ответил он, возвращаясь к своему обычному уровню полнейшей уверенности.

Я с покорностью приняла его радостный тон.

— Долг есть долг, — вздохнула я. — Долги нужно отдавать. — У меня было ощущение, что девушки не слишком часто поддразнивают Ричарда Хэтэуея.

И, наверное, я оказалась права, потому что услышала в трубке ответный смешок.

— Ты наш человек, Парсонс. В десять часов.

Когда я повесила трубку, я осознала необдуманность решения. Я только что согласилась на однодневное путешествие без сопровождения кого-нибудь из родителей. И я не знала, что толкнуло меня на это. Но это была возможность выбраться из Дома Эмбер хотя бы на один день, и я думала, что мне нужен этот перерыв. Осмотр достопримечательностей, приятный ланч.

Я толкнула вращающуюся дверь в кухню. Трое взрослых повернулись ко мне с выжидающим выражением на лицах. Ждут, предположила я, отчета о том, с кем я разговаривала. А я не хотела ничего говорить.

— Эй, я только что вспомнила, что мне нужно сделать кое-что и мне понадобится на это полчаса. Я скоро вернусь. — Выпалила я, сразу же развернулась и вышла черед вращающиеся двери.

Я взбежала по лестнице, держа в кармане коробку. Сэм был прав. На Рождество нужно отдавать и это было для Джексона. Моего старого друга. Я мысленно пожала плечами. Я могу подарить своему старому другу подарок, если я захочу. Это разрешается. Даже если у него есть девушка.

Я натянула свитер, полукомбинезон и пару ботинок, торопясь завершить свой побег. Я схватила пальто и перчатки и остановилась на розе ветров, чтобы определиться с направлением.

Я обрадовалась, осознав, что я все еще могу отыскать Джексона, используя тепло-холодно. Даже не смотря на то, что Джексон двигался дальше, он не был способен в одностороннем порядке разорвать свою связь со мной. Я все еще могла вызывать его мысленный образ, все еще чувствовала его тепло. И это тепло говорило мне, что в данный момент он находится там, где и должен находится: дома, со своей бабушкой.

Я шла по дорожке вдоль обрыва, которая вела к маленькому домику Розы и Джексона у реки. Я двигалась осторожно, мокрый снег, лежащий на земле, делал дорогу опасной. Были места, где тропинка проходила прямо над обрывом, который уходил в реку. Я всегда боялась этих мест.

Крошечный домик Розы в своем роде был частью истории Дома Эмбер. Его передним комнатам было около двухсот лет. Его обтесанные бревна посерели от времени, заделанный более современный раствор говорил о заботе, с которой дом был построен много лет назад.

Я постучала в деревянные планки двери, и услышала крик Джексона:

— Входи.

Поздравления с Рождеством замерли на моих губах. В доме было тихо и темно — единственным напоминанием о празднике было маленькое, наспех украшенное деревцо на столе. Джексон вышел из кухни, неся поднос с тарелкой супа и бутылочкой с прописанными лекарствами. Не останавливаясь, он направился в заднюю часть дома.

— Дай мне пять минут, — сказал он.

Я присела у стола и ждала, понимая, что не должна сейчас вмешиваться. Я уже собиралась уходить, когда появился Джексон.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

Что я здесь делаю?

— Я застала тебя в неподходящий момент, — я извинилась и встала, чтобы уйти.

— Нет, — ответил он, тряхнув головой, и вытаскивая стул, чтобы присесть. — Прости. Это получилось слишком… неприветливо. Просто бабушке сегодня хуже, чем обычно. Я дал ей немного болеутоляющего. Она заснет на пару часов.

— Хуже, чем обычно? — Я снова села. — Что случилось?

— Бабушка вам ничего не говорила?

— Мне она ничего не говорила. Я не в курсе, сказала ли она моим родителям. Они никогда и ничего мне не рассказывают.

Он улыбнулся.

— Это потому, что они знают, что ты не умеешь хранить секреты.

— Я умею хранить секреты, — возмущенно сказала я.

Он покачал головой, продолжая улыбаться.

— Никогда не умела и никогда не будешь. Этого просто нет в твоих установках. Рано или поздно, ты все равно расскажешь правду.

— Это поэтому ты перестал мне обо всем рассказывать?

— Бабушка всегда много курила, — сказал он. — Хотя она и знала, что это глупо. У нее рак.

— Боже мой, мне так жаль, — сказала я, не зная, что я могу еще предложить.

На меня нахлынуло воспоминание из другого времени. Там у Розы не было рака. И она не была домоправительницей у бабушки. Она… я постаралась вспомнить. Она была медсестрой… в Джоне Хопкинсе.

Почему? Я задумалась. Я была в недоумении. Почему то, что я спасла Мэгги, могло изменить положение вещей для Розы? И изменило их в худшую сторону?

— Не говори ничего своим. Не думаю, чтобы бабушка хочет, чтобы они знали. — Он встал. — Я провожу тебя домой, — сказал Джексон. Просьба уйти, но это было хотя бы приятное приглашение.

Джексон шел впереди, изредка поворачиваясь, чтобы убедиться, что я обхожу проблемные места. Мне приходилось подстраиваться под его длинные шаги. Подарок у меня в кармане становился все тяжелее с каждым шагом. А что если Джексон неправильно поймет? Это, правда, слишком дорогой подарок для простых друзей. Я не знала, о чем я только думала. Я должна была послушаться маму.

Я как-бы случайно завела разговор о Хелен, чтобы показать ему, что для меня это не имеет никакого значения.

— Как давно вы с Хелен… — я замолчала. Глупо. Начала снова. — … являетесь участниками движения?

Он повернулся и протянул руку, чтобы помочь мне подняться на большой камень, затем сделал так, что я стала вровень с ним. Он наблюдал за мной. И казался удивленным.

— Я хожу на встречи с тех пор как мне исполнилось четырнадцать. Хелен появилась всего несколько месяцев назад.

— Ох, — сказала я. Выпустила его руку. Продолжила настаивать на своем. — Она кажется очень милой.

— Так и есть, — сказал он. — И еще она очень смелая. Она организовывает движение противодействия правительственной политике азиатской депортации.

— Ого, — вырвалось у меня, я задумалась почему, но все еще ничего не понимала.

Мы вышли из леса на полянку западнее Дома Эмбер. Когда мы приблизились к огороженному кладбищу, где лежали целые поколения представителей моей семьи, Джексон свернул в сторону, чтобы открыть железные ворота.

— Давай присядем на минутку, и ты расскажешь мне, зачем ты приходила.

Я притворилась, что занята стряхиванием снега со скамейки, стоящей за оградой. Затем разложила свои перчатки, чтобы не сидеть на холодных камнях. Я засунула свои руки в рукава пальто, как в муфту. Затем, я, наконец, посмотрела на него. Он ждал, не сводя с меня взгляда.

— Почему ты всегда так делаешь? — спросила я. — Почему ты все время на меня смотришь?

— Я хочу знать, о чем ты думаешь.

— И на лице все написано? Ясно как день?

— Вполне, — ответил он, пряча улыбку.

— Господи, — расстроенно сказала я словно пятилетка. Совершенно ничего не могу утаить.

— Не «не можешь», Сара. Ты просто этого не делаешь. Я думаю, это очень смело. Хотел бы я быть таким.

— Правда? — спросила я, слегка порозовев. От удовольствия.

— Да, — ответил он. — Итак, скажите мне, Мисс Прямота, по какому поводу вы нанесли рождественский визит?

Я засмеялась. Он поймал меня в ловушку. Я покачала головой.

— Ну, вообще-то было два повода. — Во-первых, я хотела извиниться за то, что вчера так сбежала…

Он остановил меня, прежде чем я успела продолжить.

— Я понял, Сара. Я все понимаю. Ты не считаешь, что это правильно, играть в Бога. Забудь об этом.

— Точно?

— Точно.

Я сомневалась, сможет ли кто-нибудь из нас забыть об этом, но по крайней мере, мы могли отложить это в сторону.

— Во вторых, я хотела отдать тебе твой рождественский подарок, вот только…

Он поднял брови.

— Это почти безумный подарок, но я увидела его и… — я вытащила коробку из своего кармана и протянула ему. — Я не знаю, почему, но на нем твое имя.

Он развязал ленточку, развернул бумагу и открыл коробку.

Я поспешила объяснить.

— Сэмми приготовил для тебя ту по-настоящему классную штуку…

— Стетоскоп.

— Точно, — сказала я, — и я подумала, что это может быть еще чем-то, что может понадобиться врачу…

— По-настоящему старые карманные часы, чтобы ходить с ними.

— Именно, — сказала я. — Ну ты понимаешь, чтобы следить за встречами и все такое.

Он улыбнулся.

— Они отличные, Сара, — сказал он, легко, радостно. — Мне нравятся. Спасибо тебе.

Вот. Ему они понравились. И с чего я вдруг решила, что это станет такой уж большой проблемой? Он покрутил маленькое колесико и, сняв капюшон толстовки, поднес их к уху, чтобы послушать.

Я увидела ряд швов, которые мой папа наложил ему.

— Боже мой, — выдохнула я. — Я вспомнила, что я хотела тебе сказать.

— Что?

Мой сон. Светловолосый молодой человек. Вертящаяся монетка.

— Слово, которое ты написал на камине, когда ударился головой…

— Я что-то писал?

Я кивнула.

— Янус.

— Римский бог?

— Точно, — сказала я. — И я нашла это, вещь, связанную с Янусом.

Я не была готова к проблеску надежды, мелькнувшему в его глазах.

— Что это? — спросил он.

— Это монета. Очень старая монета. Не из Дома Эмбер. Вроде как древняя. На ней два лица, одно молодое, другое старое, хотя я видела только молодое…

— Где ты его видела?

— Ну, я видела это во сне. Сон о тенях прошлой ночью. Согласно ему, она принадлежала моему предку, по имени Капитан Фостер, а до него — отцу его жены. Они оба считали ее счастливой. Но я также видела ее в реальной жизни. Вчера. У Хэтэуэев.

Он встал, на его лице читалось возбуждение, напряжение. Он пошел в сторону от меня, глубже в кладбище. Он схватился за голову. Затем вернулся, прижимая край своего рукава к носу.

— Мы должны ее заполучить, — сказал он.

— Зачем? Почему она так важна?

— Это ключ, — сказал он. — Вот почему я видел ее в своих видениях.

— Ключ к чему?

— К тому, чтобы снова изменить время.