Невинная оговорка

2

После работы я стояла под душем дольше, чем на самом деле требовалось. Иногда работа в области по связям с общественностью в Нью-Йорке оставляла слой въевшейся грязи на моем лице. И горячая вода — это то, что просто необходимо. Я могла простоять там всю ночь. Честно говоря, мне действительно больше ничего не надо было делать. За окном уже потемнело, и в квартире было прохладно.

В конце концов, я протянула руку за шторку и взяла полотенце. Выход из-под горячего душа в эту пору года можно сравнить с резким отклеиванием пластыря. Заученным движением я закрыла кран и тут же завернулась в полотенце.

Я как раз доставала фен, когда залаяла Джинджер. Она не прекращала, поэтому я направилась к двери, завязывая пояс моего, стоящего каждого пенни, который я за него заплатила, кашемирового халата. У меня ушла секунда на то, чтобы понять, кого я вижу через дверной глазок, это был мой новый сосед. Казалось, что в коридоре его подсвечивает прожектор.

— Я в неподходящий момент? — спросил он, когда я открыла дверь.

Мне было не так уж и тепло, у меня были мокрые волосы, мои соски напряглись под халатом.

— Для чего?

— Итак, очевидно, у тебя волнистые волосы, — сказал он, проигнорировав мой вопрос, и, пробежав глазами по моему телу, — такое чувство, что я тебя вообще не знаю.

Я засомневалась, а потом позволила себе улыбнуться. Я не знала, что такого сделала, чтобы заслужить его поддразнивание, но затем осознала, что мне это нравится.

— Я их в основном выпрямляю.

— Ага, редкое краткое знакомство с элегантностью из 6Б в ее натуральном виде, — сказал он. — Я счастливчик.

Я не знала смеяться мне или краснеть. Казалось, мы оба собирались заговорить, но никто не осмелился.

— Извини, — сказал он первым. — Мне не стоило это говорить. Я слишком много читаю National Geographic.

Я махнула рукой.

— Это было забавно.

— Я просто пытаюсь сказать, что мне нравится, когда они волнистые, я имею в виду, они были красивыми и раньше тоже, когда были прямыми. Ну, в целом, они… красивые, — он почесал подбородок. — Тебе, наверное, интересно, зачем я пришел.

Он достал две двадцатидолларовые банкноты из кармана.

— Ты спасла меня сегодня утром.

Я поблагодарила его и положила деньги в халат.

— Ну как, понравилось?

— Словами не описать.

— Что ты заказал?

— Всё для завтрака.

— Ты заказал картофельные оладьи, как я советовала?

Он поднял брови вверх.

— Я не преувеличиваю. Я заказал каждую позицию, которая относилась к завтраку.

Я посмотрела на него в изумлении.

— Серьёзно?

— Тост, овсянку, фрукты, апельсиновый сок…

Он похлопал себя по животу.

— И так как все остальное было в целом ничего, я с полной уверенностью могу заметить, что картофельные оладьи — самая лучшая позиция по завтракам в меню. Их обмакнули в яичный желток.

Я подпрыгнула на носочках.

— Я готовлю их таким же образом.

— Ты девушка-глазунья? — спросил он.

Я кивнула.

— Когда я хочу яичницу, я иду в солярий.

У него хватило приличия рассмеяться моей невразумительной шутке, прежде чем он стал серьёзным.

— Не говоря уже про яичницу лёгкой прожарки.

— Никогда не доверяй тому, кто заказывает яичницу лёгкой прожарки.

В этот раз мы оба рассмеялись. Жетон Джинджер прозвенел, когда она просунула свой нос между нами. Вода капала с моих волос.

— Хочешь зайти? Я собираюсь приготовить ужин.

Это было не совсем правдой. В понедельник по вечерам я обычно совершаю набег на морозильник или разогреваю остатки еды с выходных. Готовка для себя вызывает упадническое настроение, но сегодня я не буду готовить для себя одной, со мной будет мой новый сосед. Он мельком окинул взглядом коридор, в направлении своей квартиры, и сложил руки в карманы.

— Я, э… я, правда, не могу, — сказал он. — Мне всё ещё надо много чего распаковать.

— О, все в порядке, — я попыталась не допустить, чтобы разочарование от его отказа отразиться на моем лице. Я его едва знала. Конечно, у него есть свои друзья, чтобы с ними ужинать. Я потянула Джинджер за поводок обратно в квартиру. — Ладно. Спасибо, что так быстро вернул деньги.

Он улыбнулся.

— Не за что.

Я закрыла дверь и вернулась в ванную. Я слегка подсушила волосы, просто, чтобы с них не капала вода. Уже давно я не оставляла волосы волнистыми. Это будет приятной переменой. Я в уме прикинула, какие фильмы у меня есть на дисках. Наверное, мне надо придумать себе какое-то хобби, но иногда, просто хочется побыть дома. Особенно в холодный вечер понедельника.

Я надела треники, налила себе стакан красного вина и открыла холодильник. Я могу приготовить что-нибудь питательное, но сейчас я могла думать только о еде для завтрака. Хруст тоста с корицей. Яичница-глазунья. Картофельные оладьи. Я представила лицо моей любимой официантки, когда мой новый сосед заказал всё меню.

Джинджер вскочила с пола. Секундой позже, послышался стук в дверь. Она гавкнула и выбежала из комнаты.

Я отреагировала почти так же. Встала. Насторожилась. Я не очень хорошо знаю соседей. Мне тридцать один, все остальные жильцы этажа практически вдвое старше. Мы здороваемся, но на этом всё.

Исключение составляет человек, который находился на пороге моей квартиры во второй раз в течение двадцати минут. Возможно, я сказала ему больше слов, чем всем жильцам, вместе взятым в целом здании. Я не решалась открыть ему, потому что была без лифчика. Да, я решила — он был «лакомым кусочком». Это хорошее выражение, чтобы описать его.

— Снова привет, 6А.

— Итак, — сказал он. — Я все обдумал. Я ещё не распаковал кухню. Это не совсем моя сфера интересов. Плюс ко всему, мой обогреватель так жарит, будто я сделан из пластика, и он хочет расплавить меня.

Он оттянул свою футболку, идентичную предыдущей, показывая, как ему жарко. Он выглядел готовым к лету.

— Мой обогреватель выключен, — предупредила я. — У меня холодно.

Он простонал.

— С тем же успехом ты могла говорить мне непристойности.

Я удивленно приподняла бровь и пригласила его в квартиру.

— Я готовлю овощи, — я этого не планировала, но у меня были овощи в холодильнике и остатки вчерашней курицы с имбирем по-тайски. — Ты вегетарианец?

— Нет, милая.

Я сдержала улыбку на его невозмутимый ответ. Я бы ни за что не поверила, ответь он положительно.

— Я — старое доброе плотоядное. Охота, собирательство, жизнь в пещере, — он прощупал одной ногой поверхность пола, прежде чем вошел. Как будто пол покрыт водой, и он проверял температуру.

Джинджер была рада его видеть, но в то же время она виляла бы хвостом и в присутствии убийцы с топором. Я закрыла за ним дверь.

— Милое местечко, — сказал он, когда мы прошли внутрь. — Как мое, только более обжитое.

— Спасибо, — я указала на диван. — Устраивайся поудобнее. Я скоро вернусь.

Я пошла в спальню, закрыла дверь и надела лифчик под толстовку.

Когда я вошла, он, нахмурившись, листал Вог, его длинные ноги были вытянуты перед ним.

— Некоторые из этих комплектов одежды…

— Я работаю в агентстве по связям с общественностью в области моды и красоты, — я объяснила. — Мои клиенты по части красоты — макияж, крема для кожи, все в таком роде — но я также должна следить за модными трендами.

Он закрыл журнал и положил его под журнальный столик.

— Я не претендую, что разбираюсь в этом.

Я прошла на кухню, и он проследовал за мной. Некоторые овощи в холодильнике вызывали сомнение. Надеюсь, он ничего не заметит.

— Может налить тебе Пино Нуар?

— Я не очень люблю вино, — ответил он позади меня. — Хотя я бы не отказался от вот этого.

Он указал на упаковку пива Sorachi Ace на полке.

Я на секунду засомневалась. Оно мне не принадлежало, но я решила, что это не важно. Я взяла одну бутылку и протянула ему.

— Открывалка в ящике слева от раковины.

— Спасибо. Никогда не пробовал этот сорт. Оно вкусное?

— Не знаю. Я не пью пиво.

Я подравняла овощи и начала их нарезать. Несколько минут стояла тишина, не считая его глотков и стука моего ножа по доске для нарезки.

— Ну как?

— Как раз то, что нужно. В моей квартире сейчас тоскливо и совсем нет алкоголя, — он выдвинул стул, но, казалось, передумал, и остался стоять. — Мне нужно наведаться в бакалейную лавку.

— Это пиво из Буклинской пивоварни, — я переместила грибы с разделочной доски в казанок. — Так все же, что привело тебя в Гламерси Парк?

Он откашлялся.

— Работа.

Я не спросила, чем он занимался. Я все ещё даже не знала его имя.

— Ты новичок в этом городе?

— Вообще-то я приехал в Нью-Йорк по тому же поводу, что и ты.

Я оторвалась от нарезки сладкого перца, который я собиралась нарезать соломкой.

— Правда? Когда?

Он покачал головой.

— Не заставляй меня отвечать на этот вопрос, — сказал он, но все равно сделал это. — Я закончил университет десять лет назад.

— Я примерно в это же время, — по какой-то причине его зеленые глаза загорелись, и я вернулась к нарезке овощей, чтобы подавить волнение. — И что потом?

— Потом переехал на окраину. Теперь я снова здесь.

— Многие люди, если едут на окраину, то там и остаются.

— Я знаю.

Я почувствовала намек на горечь в его голосе, но потом она исчезла.

— Я из тех редких птиц, которые рады возвращению в хаос.

— Итак, ты выбрал хорошее соседство. Я бы никогда не хотела жить где-либо ещё.

Я поместила овощи в казанок и довела курицу до готовности. Возможно, этой еды ему будет недостаточно. Одна из немногих вещей, которые я действительно знала об этом мужчине, это то, что аппетит у него отменный, что он может с лёгкостью прогуляться по всему меню. На это указывал его рост и мышечная масса, но казалось у него не было ни грамма жира.

— И как же тебе удалось заказать всё из меню? — спросила я, помешивая овощи лопаткой. Я подумала, что смеялась бы до слез, если бы увидела все это своими глазами. — Ты начал сначала и заставил официантку все это переписать? Или она просто протянула повару буклет с меню?

Когда он не ответил, я повернулась. Он прохаживался возле стойки в углу. Там не было ничего необычного — просто канцелярские товары: неоновые стикеры, набор ручек, стопка писем. Хотя он смотрел не на них. Он потянулся к фотографии в рамке, там были изображены мы с мужем в день нашей свадьбы. Натан, высокий и широкоплечий в смокинге, смотрит на меня, пока я улыбаюсь в камеру. Наши темные волосы контрастируют с моим свадебным платьем.

— Дай-ка догадаюсь, твоя сестра близнец? — спросил он.

Я посмотрела на него. Его зеленые глаза, милые и приятные до этого, сузились на мне. Я знала его меньше, чем один день, но я легко могла прочитать перемену в его настроении. Потому что я замужем? Он не должен быть расстроенным, но судя по тому, как он закрылся, скорее всего был. Если так, значит, я не ошиблась и между нами и вправду пробежала искра. Я задумалась, следовало ли мне приглашать его к себе.

Мой смех был вынужденный, неудобный.

— Нет. Это я.

— Ты не упоминала, — он снова посмотрел на фото. — Разведена?

— Нет, — я подняла вверх мою левую руку и пошевелила пальчиками. — Я ношу кольцо.

— Раньше не носила.

— Этим утром? Я была в перчатках. Или ты имеешь в виду после душа?

Он прочистил горло и аккуратно вернул фото на свое место.

— Где он?

Я опять сфокусировалась на нашем обеде.

— Без понятия.

Я не проверяла телефон, с тех пор как помылась. Я забыла. Вполне возможно меня ждало сообщение. Хотя я не знаю, зачем Натан продолжал писать мне, где он. Это маленькое общение, возможно, тоже скоро прекратится.

— Либо проводит время с друзьями, либо в приюте для бездомных, — предположила я. Поняв, как это звучит, быстро добавила. — Раздает еду, я имею в виду.

— Ну, конечно, — пробормотал он. Он вернулся на мою сторону кухни. — Это постановление суда?

Я улыбнулась, хотя и не была уверена, шутил он или нет.

— Нет. Он делает это добровольно раз в месяц, — это был ответ на автомате, но если хорошо подумать, это уже не было правдой. В последнее время Натан работает в приюте каждую неделю.

Нат поступает благородно, оказывая безвозмездную помощь Ассоциации Добрых Семей, молодёжно — ориентированной и неприносящей выгоду, с приютами для бездомных и бесплатными пунктами питания по всему городу. В начале этого года, он отклонил предложение о продвижении по службе до директора по связям с общественностью, спустя несколько дней после того, как мы узнали, что у его отца рак легких. Что касается меня, я ухватилась за первый выпавший мне шанс. Мне предложили повышение несколько месяцев назад, и я в ту же минуту согласилась. Деньги никогда не падали на меня с неба, и я хотела помочь самой себе. Натан тоже не былбогачом, но он хотел помогать другим.

Мой сосед сделал глоток пива, в общем-то, пива Натана. Мой муж привёз его домой из Бруклина после тура на пивоварню на этих выходных. Мне пришло на ум, что Натан не хотел бы видеть этого человека на своей кухне, пьющего его пиво. Я прогнала эту мысль. В отличие от меня, Натан более коммуникабельный. Если бы я позволила, мы бы принимали гостей почаще.

— Он всегда куда-то ходит по вечерам в понедельник?

— По понедельникам и средам он ходит в боулинг с друзьями, иногда перед этим в приют.

— И ты остаешься здесь одна?

— Почему бы и нет? Мне нравится быть одной какое-то время. Я читаю книгу или что-нибудь в этом роде, — я не упомянула, что «что-нибудь в этом роде» обычно значит посмотреть Project Runaway или Нетфликс по телевизору. По какой-то причине, мне не хотелось, чтобы он думал, что я домосед.

— Он отсутствует два вечера в неделю? — спросил он.

— Да. И иногда на выходных.

— На выходных? — пауза. — Что ты имеешь в виду?

Я пожала плечами.

— Ну, иногда по субботам он играет в баскетбол.

Его молчание было красноречивым, оно наложило тень на моё хорошее настроение. Мы никогда действительно не обсуждали выходные, Натан и я. Около года назад я где-то прочитала, что раздельные хобби благоприятно влияют на отношения, мы с Натаном всегда были не разлей вода. Натану не нравилась идея проводить даже один вечер отдельно друг от друга. Вот почему я поймала себя на мысли, когда это он стал отсутствовать по выходным регулярно?

— И это работает? — он нарушил ход моих мыслей. — На благо вашего брака?

Я достала две тарелки из шкафчика.

— Да, предполагаю, что да.

— Ты уверена? — он звучал неубежденным. — Вы предпочитаете проводить время отдельно друг от друга…?

Я поставила блюда на стойку и остановилась.

— Когда ты строишь предложение таким образом, нет.

— Как ещё это можно сказать?

— У каждого из нас своя жизнь.

И эти отдельные жизни просочились в области, в которые не следовало. Например, в спальню. Мой муж не прикасался ко мне уже два месяца, и не объяснил мне причину. Когда я спрашиваю, он закрывается, я боюсь давить на него, чтобы не сделать хуже. Но почему он перестал хотеть меня так внезапно, всё изменилось практически в одночасье. Сначала, я убедила себя, что следует всё списать на стресс. В отличие от меня или большинства людей, которых я знаю, Натан эмоционально зависим от своей работы. Я никогда не думала, что это продлится так долго. Трудно не принимать это на свой счет, два месяца без секса.

— Что ты делала на этих выходных?

— Вчера Натан ходил на дегустацию пива со своими друзьями. Я ходила в кино с моим братом и племянницей. Натан — это мой муж. Он ненавидит дневные сеансы. Он лучше останется снаружи.

— А ты ненавидишь пивоварни?

— Нет.

— Ты ненавидишь его друзей?

— Нет, — я переложила овощи из казанка на тарелки. Джинджер услышала скрежет лопатки и легла под кухонный стол. — Семейным парам необязательно проводить все время вместе. У каждого может быть своя жизнь.

Он протянул руки, и я передала ему тарелки с едой, он поставил их на стол, открыл ящик, где лежали меню еды на вынос, закрыл его. Столовые приборы он нашел в соседнем ящике.

— А он не будет против, что я здесь?

Я открыла рот, чтобы ответить. Когда разговор заходил о других мужчинах, Натан всегда просто дразнил меня. Я также дразнила его. Многие женщины проявляли к нему интерес даже в моем присутствии. Несмотря на это, я никогда не волновалась.

— Он не ревнивый. Не думаю.

— Ты так не думаешь? — спросил он. — Ты не знаешь?

— Не совсем. Просто я не давала ему повода, — какое-то мгновение мы смотрели друг на друга. Я покраснела. Я никого другого не хотела, только моего мужа. Натан это знал. И я знала, что он хотел только меня, даже если он не показывал это в последнее время.

— Хорошо, — сказал он. — Если он не будет против, я останусь.

Я вела себя глупо. То, что он был здесь, ничего не значило. Натану понравилось бы прийти домой и встретить там нового соседа нашего возраста. Возможно, он также пригласил бы его куда-нибудь сходить. Я махнула рукой.

— Конечно, ты останешься. Я настаиваю.

Каким-то образом, мы все-таки устроились за столом, сервированным кухонными принадлежностями и салфетками. Я не привыкла сервировать стол для себя. Я даже не была уверена, нравилось ли мне это. Натан любил начать есть, как только заходил в квартиру. Ему все время было мало, чтобы я ни приготовила.

Я налила себе еще вина. Мои плечи расслабились.

— Может еще пива?

— Да, пожалуйста.

Я передала ему бутылку, и дополнила каждое блюдо кинзой и лимонным соком. Он открыл вторую бутылку пива и сел за стол. На мое место. Я рассмеялась, а он удивлённо свёл брови вместе.

— Что такое?

— Это моё место, — поддразнила я. — А ты заявлял, что неплохо меня знаешь.

Его настроение заметно улучшилось. Он застенчиво улыбнулся и встал.

— Я об этом знал. Я просто пытался немного тебя расшевелить, — он жестами указал на то, что было позади меня.

— А ты не устала смотреть на кухню день ото дня? Почему бы тебе не дать шанс гостиной?

Под действием вина я рассмеялась.

— Я не знаю…

— Да ладно тебе, — он снова сел на моё место, теперь уверенный в своём решении. — Тебе просто необходима смена декораций.

— Так уж и необходима? — я села на стул Натана. Странно было сидеть с другой стороны, смотреть на кого-то другого. — Да это же совсем другой мир.

— А мне нравится, — сказал он, вглядываясь в меня. — Лично я могу привыкнуть к этому виду.

Я посмотрела вниз на свою еду. Он флиртовал? Я не могла сказать. Я не могла доверять своим суждениям. Я уже сто лет ни с кем не флиртовала, кроме Натана, и я знала его очень хорошо, я легко могла его возбудить. Это было легко до недавнего времени. Мне просто нужно попробовать ещё.

— Я говорю о кухне, разумеется, — добавил он, его рот изогнулся в улыбке. — Милая комната.

Я почти закатила глаза. Теперь я слышала это в его тоне. Он определенно был игривым.

— Мы вообще кушать будем сегодня?

— Только после вас, — пригласил он. Он подождал, пока я начну есть. Судя по тому, как он работал вилкой, еда ему нравилась.

— А, — сказал он, — и завтрак.

Я замерла.

— Извини что?

— Это как я сделал заказ сегодня утром. Я указал на это слово в меню и сказал, «я возьму завтрак».

— Просто… завтрак? И она поняла, что ты имел в виду?

— Возможно, я выглядел голодным, — он съел ещё полную вилку овощей. — Она все поняла.

Я рассмеялась с закрытым ртом. По какой-то причине мне было очень смешно.

— Итак, если бы я к тебе присоединилась, что тогда? Мы бы заказали два завтрака?

Он пожал плечами.

— В следующий раз присоединяйся ко мне, и посмотрим.

— Хорошо, — согласилась я. Я не думала, что это произойдёт в действительности, просто интересно было представить такую ситуацию.

Он огляделся вокруг кухни, жуя.

— У тебя действительно прохладно. Не то, что бы я жаловался.

— Мы не включаем обогреватель до двадцать первого ноября.

Он удивленно поднял брови.

— Это особая дата? Почему не двадцатого? Или двадцать второго?

— Это как традиция.

— Странная традиция.

— Наши друзья тоже так думают, — я откусила кусочек. Курица была сухой. Я подумала, заметил ли он, и постаралась не выглядеть расстроенной. — Это то, что только мы с Натаном можем оценить. Мы провели наши первые три недели здесь без тепла.

— Ты шутишь?

Я улыбнулась моей тарелке, и покачала головой.

— Мы спали на матрасе на полу, пока не привезли нашу кровать.

В нашу первую ночь в квартире, мы занимались любовью на деревянном полу, потом спустились вниз за едой. В том же углу, в котором я стояла сегодня утром, Нат освободил несколько прядей моих волос из-под вязаной шапки и поцеловал каждый миллиметр моего лица. Мы прогулялись по улице и съели яичницу — глазунью, обнимаясь в кабинке закусочной. Я проглотила еду, курица застряла в горле. Теперь, казалось, это было сто лет назад. Последнее время Натан был холоден. Не ко всем — только ко мне. Я все еще пыталась его понять. Я не из любящей семьи. Все, что я знаю о любви и настоящей близости, я узнала благодаря Натану. Неприятно видеть, как он всё больше отдаляется с каждым днём. Он говорил, чтобы я не давала ему слишком много свободного личного пространства. Он всегда говорил, что именно это и разъединило его родителей. Но, мне кажется, что ему оно сейчас необходимо.

— Почему так долго?

Я подняла взгляд. И сразу же стала гадать, присутствовала ли в его глазах жалость. Я села ровнее.

— Ты имеешь в виду, почему мы спали на полу? Мебельный магазин.

— Нет, я имею в виду, почему так долго не чинили обогреватель? Я не собираюсь ждать следующего месяца с этим жарящим чудом. Я хочу прекратить моё хождение к открытому окну каждые двадцать минут, чтобы охладиться.

Я приветствовала смену темы разговора, для меня было лучше погрузиться в чужие проблемы, чем в свои.

— Как ты думаешь, что с ним не так?

— Даже не знаю. Я бы посмотрел, будь у меня инструменты.

— А где они?

— В Гринвич.

Я подождала, пока он объяснит. Вместо этого, он съел огромный кусок курицы. Вспоминая предыдущую тему нашего разговора, я спросила.

— Коннектикут?

Он кивнул. После того, как проглотил, он сказал.

— Я оставил инструменты там, в случае, если понадобится ремонт чего-либо до того, как подпишется договор.

— Ты продаешь там дом?

— Он на попечении у доверенного лица.

Он не совсем добровольно выдавал информацию, но я была любопытна. Это не совсем обычно — переезжать на окраину по своей воле в двадцать лет, а затем неожиданно вернуться.

— Почему ты решил вернуться?

— Я скучал. Я скажу тебе, жизнь в городе довольно трудная, но, во всяком случае, бьющая ключом, не так как в Коннектикуте. Четыре года я мотался туда — сюда между Уолл-стрит и Гринвичем. Это было ужасно скучно.

— Ты работаешь на Уолл-стрит? — я отложила вилку. Мужчины, работающие с финансами, не проводят утро понедельника в футболке и шортах, и они не проводят их в закусочных. Я совершенно уверена, что у них есть дела поважнее.

— Итак, ты переехал, чтобы быть поближе к работе?

— Нет. Я бросил работу.

Я склонила голову набок. Если раньше я была заинтригована, теперь я наблюдала за ним с нескрываемым интересом.

— Ты бросил работу? Так просто?

Он откинулся на спинку стула и промокнул рот салфеткой.

— В общем-то, да.

— Я думала ты говорил, что снова переехал в город из-за работы.

— Это действительно так, но не из-за той работы, — ответил он быстро и уверенно. — Я здесь чтобы предпринять некоторые изменения в карьере. Ты знала, что поездки на работу, которые я совершал, стоят недель моей жизни каждый год?

Я удивленно подняла брови. Но он выглядел серьёзным.

— Нет, не знала.

Он кивнул.

— Четыреста восемьдесят часов в год. А это практически три недели. Время — это наш самый ценный ресурс, не так ли? Что ты можешь сделать за эти три недели?

Я сделала глоток вина. Я лучше представляла время, разделенное на отрезки. Восемнадцать лет под родительской крышей в Нью-Джерси. Четыре года учебы в Нью-Йорке. Восемь лет отработала в торговле и в области связей с общественностью. Семь лет с Натаном, пять из них официально. Два месяца как он стал отдаляться. Два месяца я крайне этим озабочена.

Двенадцать часов я знаю этого мужчину, сидящего напротив меня.

— Но ты можешь расслабиться в метро и читать газету по пути на работу, — отметила я. — Или, если ты едешь на машине, послушать радио. Может аудиокнигу.

— Это был не риторический вопрос, — сказал он. — Что ты успела сделать за последние три недели?

Было стыдно, что я никак не могла ничего придумать. Я почувствовала, как мой лоб прорезали морщины. Другой способ измерить время, появление морщин.

— Я обеспечила одному моему клиенту важную статью в New York Magazine. Я закончила одну из книг Игры Престолов. Или посмотрела один из сезонов на канале HBO. Что угодно. Я ходила с племянницей выпрашивать конфеты на Хэллоуин.

— Что еще?

— Это все, что я могу придумать.

— Должно же быть что-то еще. Необязательно что-то грандиозное.

Я перекатывала морковку по тарелке. Я не сделала чего-то, стоившего упоминания за последние три недели. Я была счастлива провести Хэллоуин вместе с Эндрю и Белл. Не считая того, что когда я бывала с Белл, Натан всегда был рядом. Он обожал и баловал ее. Он хотел видеть ее намного чаще. Мне было болезненно осознавать его отсутствие в тот раз. И как я подвела Натана, не дав ему того, чего он хотел. И возможно, никогда не смогу.

— О чем ты задумалась? — спросил он. — Ты выглядишь грустной.

Я посмотрела на него. Его голос был мягким, хотя он не смягчил свои слова. Действительно ли я выгляжу грустной, или он почувствовал это во мне? Даже если бы я попыталась, я бы не смогла объяснить бушующие внутри эмоции. Я толком не знала, как их описать. Неполноценность. Безвыходность. Вот, что происходит, когда мысли заходят туда, куда не следовало. На секунду мне захотелось, чтобы Натан сидел напротив меня. Он знает нашу историю, кроме одной немаловажной детали. Но затем это желание прошло, потому что даже, если бы он был здесь, я все равно не смогла рассказать ему о недостающем паззле, о том, что я от него скрыла.

Я снова попыталась вспомнить о чем-либо, стоящим упоминания, но не смогла.

— Это грустно, — сказала я, — как много времени мы тратим зря.

— Я не спрашивал, как много времени ты тратишь зря. Что сделало тебя счастливой за эти три недели?

— Время, проведенное с моим братом и его дочкой. Он одинок, поэтому ему неоткуда ждать помощи, — Джинджер перевернулась на другой бок на моей ноге. — Мы с Джинджер качественно проводим время. Иногда мне кажется, что она единственная, кто меня понимает.

— По этой причине, я думаю, люди и заводят собак.

— Возможно, — его тарелка была пуста. — В казанке есть еще немного. Почему бы тебе не взять овощи с собой?

— А как же твой муж?

— Он поест в баре в боулинге. Возьми, не придётся идти в столовую на ужин.

— Спасибо, — сказал он. — Приятно иметь дружелюбного соседа.

— Главное с этим не слишком переусердствовать, — пошутила я и тут же об этом пожалела.

Моя шутка не была смешной, она могла быть неверно истолкована. Зачем я тогда это сказала, наверное, я выпила слишком много вина. Несмотря на это он рассмеялся, взял свою тарелку. Я отвернулась, чтобы он не видел, как я покраснела. Частично от алкоголя, но в основном из-за моего комментария. Я встала и сложила овощи в пластиковый контейнер.

Он стоял возле раковины, затем включил кран.

— Даже не думай об этом, — сказала я.

— Помыть посуду — это меньшее, что я могу сделать.

— Категорически нет.

Нат не мыл посуду. У нас так было заведено, и мне это нравилось. На кухне я забочусь о нем. В остальном, он заботится обо мне. Готовка, единственная вещь, которую он никогда не попросит прекратить, неважно насколько он расстроен.

— Серьезно, я одна из тех редких птиц, которая любит мыть посуду.

— Тогда, ладно.

Он выключил воду и отошел от раковины, затем остановился прямо передо мной. Мне пришлось отклонить голову немного назад.

— Может мы просто парочка редких птиц?

Мы еще не находились так близко друг к другу. Я все еще ощущала игривость между нами, но я думала, что моя неудачная шутка привела нас на новую территорию. Я с трудом пыталась подобрать подходящий ответ, мне нравилась та легкость, которая была между нами. Я не хотела, чтобы у него сложилось неверное представление.

— Предполагаю, что да.

— Ты не выпрямила волосы.

— Ты… — у меня стало липко во рту. Я облизнула нёбо. Я могла выпить еще бокал или два. Хотя было уже поздновато для гостей. — Тебе не нравится, когда они прямые?

— Мне нравится и так, и так. Мне просто интересно. Давно ты их выпрямляешь?

— С каждым годом все больше. Это ничем не отличается от нанесения макияжа или ношения каблуков. Большинство женщин красят волосы. Я же их просто выпрямляю.

— Я ни в чем тебя не обвиняю.

— Хорошо, потому что это было бы довольно странно. Ведь я даже не знаю твоего имени.

— Ты хочешь его узнать?

— Нет.

Меня удивил мой ответ, быстрый и холодный. Это простое «нет» было как признание. Знать, как зовут твоего соседа — просто элемент культуры. Отрицать это — значит намного больше. Мне следовало хотеть узнать его имя, и я хотела. Мне хотелось познакомиться с ним поближе. Судя по поднятому уголку его губ, он тоже об этом знал. Какое-то время мы стояли в тишине. Мы находились близко друг к другу. Его тело излучало тепло, такое же тепло излучал и Натан. Шум из коридора заставил меня отойти. Я хотела услышать, как поворачивается ключ Натана в замке, хотя он еще не должен был вернуться домой. Я хотела, чтобы он пришел сейчас, но Джинджер не бросилась ко входной двери.

— Финн, — произнёс он, и я уловила легкий запах пива в его дыхании. — Финн Коэн.

— Понятно.

— А какое у тебя?

— Сэди.

— Сэди, — повторил он.

— Финн, — я протянула ему контейнер. — Вот держи.

Он взял его и отступил на пару шагов.

— Спасибо. Увидимся… Сэди.

Мое сердце билось слишком быстро, я не могла это игнорировать. Он будоражил что-то во мне, что-то, что я вынужденно похоронила месяцы назад. Мне это не нравилось. Мне не нравилось, что это было направлено не на Натана. Я бы пригласила Финна еще выпить, позволила бы границам размыться, а разговору стать более интимным. Я никогда не узнаю, как далеко мы сможем зайти.

Я закрыла за ним дверь.