Невольница: его проклятие

Глава 62

В дверях показался Морган. Бледный, с безумными глазами:

— Ваше сиятельство, взрыв! На улице!

Тоже мне, умник — взрыв я распознаю и без него.

— Что случилось?

Он пожал плечами:

— Не знаю, ваше сиятельство.

Я вышел из кабинета и спустился бегом по лестнице, не дожидаясь, когда приползет платформа лифта. Морган семенил рядом, пытаясь не отставать. Болт, зажатый в моей руке, порождал ужасные догадки. Это транспортный болт — такими проклепывают стальную обшивку…

Я почти знал, что увижу. Твою мать.

В холле царила суета. Сновали рабы, мне наперерез бежала бригада дворцовых медиков. У парадных дверей скопилась толпа. Услышав мои шаги, люди расступились, пропустили медиков и склонились передо мной, давая дорогу.

Каменное крыльцо было разворочено. Несколько ступеней вздыбились, как неровные зубы. Внизу, у самой лестницы, дымилась почерневшая груда металла, бывшая совсем недавно моим корветом. Черный столб гари с тонкими зелеными тенетами все еще поднимался высоко, распространяя отвратительный запах — горел топливный бак. Из развороченной дверцы свисала мягкая, покрытая копотью рука.

Вирея.

Я кинулся к корвету, но один из медиков преградил дорогу:

— Простите, ваше сиятельство, но сейчас мы.

Я кивнул и отступил на несколько шагов, туда, где стоял Морган. Медики сейчас нужнее. Только бы она была жива.

Я повернулся к Моргану:

— Где начальник охраны?

Мальчишка пожал плечами, не в силах оторвать взгляд от дымного столба.

— Найди немедленно.

К счастью, не пришлось. Вальдорец Кирин сам нашел меня:

— Ваше сиятельство, периметр оцеплен. Связь заблокирована.

— Что произошло?

Он покачал головой:

— Пока не ясно. Похоже на замыкание в топливной системе, но я бы не судил так однозначно.

Уточнений не требовалось — я понимал не хуже него. Они должны отработать все версии. Это их обязанность.

Вирею вытащили их покореженного корвета и уложили на гравитационную платформу. Она была вся в крови. Я поспешно подошел, но тот же медик вновь встал на пути:

— Сожалею, ваше сиятельство. Госпожа мертва.

Я не сразу воспринял эти слова. Просто стоял и смотрел, как тело укрывают пленкой: сгоревшие ноги, грудь, окровавленную голову. Знакомая рука безжизненно свисала с платформы. Я подошел, взял Вирею за руку. Мягкую, теплую. Сжимал какое-то время, наконец, положил вдоль тела. Хотел ли я ей такой участи — точно нет.

Но на ее месте должен был быть я.

О поездке в сенат теперь не было и речи. Я вернулся в кабинет, плеснул горанского спирта и залпом выпил несколько глотков. Я все еще не верил. Твою мать, как я скажу об этом детям? При этой мысли меня охватывала паника. Я покачал головой: все потом, не теперь…

Мне не давал покоя этот зеленоватый дым. Чистое топливо без примесей чадит ровной чернотой. Я никогда не был подрывником, но знаю лишь одно вещество, способное чадить зеленым — терганская сера. Ее используют в разрывных снарядах. Она способна в несколько раз увеличить мощность взрыва. Терганскую серу выдает лишь зеленоватый дым. Ни запаха, ни цвета. С открытых поверхностей вещество испаряется за считанные минуты, но на коже держится несколько суток и не смывается. Если работать без перчаток или случайно испачкаться. Твою мать.

Терганская сера может значить только одно — корвет подорвали.

Я связался с Кирином — но они уже все сделали, осталось дождаться анализа. Неглупый мужик. Конечно же, он тоже заметил зеленый дым.

Кирин вошел без доклада, без лишних формальностей:

— Есть. Успели поймать следы терганской серы на остатках топливного бака. Это подрыв, ваше сиятельство.

Я кивнул и приложил ладонь ко лбу — голова раскалывалась и горела:

— Я так и думал.

— Я собрал всех, кто есть на территории дворца. Проверяем квалцидовым датчиком на остатки вещества.

Я снова кивнул, хлебнул спирта:

— Держите меня в курсе, Кирин.

Тот поклонился и вышел.

Кто, твою мать? Кто? Ответ напрашивался только один — Октус. У него все основания. Но это значит, что он что-то пронюхал. Потому и уехал, чтобы оказаться непричастным. Твою мать. Пираму, конечно, уже доложили о взрыве, он потребует официального расследования. И если станет разматывать этот клубок… всплывет все.

Я несколько часов просидел в кабинете, прежде чем вернулся Кирин:

— Ваше сиятельство, один вольнонаемный техник пытался покинуть территорию дворца. На запястье следы тарганской серы.

— Где он?

— В тюрьме для рабов.

Я кивнул и поспешно вышел вслед за Кирином. Никто в здравом уме не станет сейчас покидать дворец, прекрасно понимая, что это может вызвать подозрение. Идут допросы. Вольнонаемники — первые подозреваемые. Нужно быть идиотом. Или виновником…

Техник оказался щуплым имперцем средних лет. Он сидел на стуле, понурив голову и сложив узловатые руки на коленях. Пальцы подрагивали. Он не поднялся, увидев меня, лишь взглянул исподлобья.

Я посмотрел на протоколиста, сидящего за маленьким стальным столом:

— Что он говорит?

— Ничего, ваше сиятельство. Утверждает, что не виноват.

— Тогда откуда следы серы?

В висках заколотило. Через головную боль это казалось особенно мучительным. Я подошел к технику и тряхнул за ворот коричневой форменной куртки, вынуждая встать:

— Ты убил мою жену!

Он хило задергался, понимая, что не может схватить меня за руки:

— Это не я, ваше сиятельство. Не я!

— Откуда сера?

— Это ошибка, ваше сиятельство.

— Ты покушался на мою жизнь!

Я шибанул его о стену, и голова безвольно затряслась.

— Кто тебя нанял? Говори?

Я наотмашь ударил его кулаком по лицу:

— Ты убил мою жену! Ты хотел убить меня!

Я колотил его о стену, пока голова безвольно не повисла, а из носа не заструилась кровь. И мне плевать, как это выглядело.

Кирин осмелился остановить меня:

— Ваше сиятельство, в реестре указано, что он из вашего дома. Но здесь работает всего шесть дней.

Я отпустил техника и обернулся к Кирину:

— Из моего дома?

Он кивнул:

— Его даже не проверяли при приеме.

Я вновь посмотрел на техника, скорчившегося на полу, и вышел, приказав готовить корвет. Допускал ли я подобное — увы, нет. Это моя ошибка. Теперь все предельно однозначно.