Незабываемые ночи

Глава 13

«Срочно», — сказал Беллами. Что за катастрофа, думал Мак, спускаясь по лестнице.

В холле первого этажа стояли Харт с Йеном и женщина, которую Мак раньше никогда не видел. Главный холл дома, выстроенного в палладианском стиле, с высокими окнами, простирался по всей его длине и был уставлен полированной мебелью и украшен картинами. В самом центре холла стоял круглый стол с огромным букетом цветов. Цветы прислуга меняла каждый день. Раньше здесь стояла хорошо выполненная копия мраморной скульптуры «Аполлон и Дафна» работы Бернини. Но, несмотря на всю красоту скульптуры, Бет решила, что для леди, которые могут заглянуть сюда в гости, будет приятнее видеть цветы. Скульптуру перенесли в комнаты Харта наверху.

Мак сомневался, что эта женщина пришла навестить Бет или Изабеллу. Невероятно худая, в темно-коричневом платье, поношенной шляпке и в плаще, который свободно болтался на ее костлявых плечах, с поблекшим от усталости и забот лицом, она казалась больной, хотя выглядела ненамного старше Изабеллы. У ног женщины, привязанная к запястью ее руки куском бечевки, стояла крошечная девочка с ярко-рыжими волосами и карими глазами.

Харт разговаривал с женщиной по-французски. Йен стоял рядом, заложив руки за спину, слегка покачиваясь с пяток на носки, как он всегда делал, когда был растерян или огорчен.

Мак запахнул рубашку, которую набросил на его голое тело Беллами, и подошел к ним.

— Харт? В чем дело? Кто это?

Взгляд, которым одарил его Харт, мог бы прожечь дырку в камне. Этот взгляд золотистых, как у орла, глаз всегда был взглядом хищника и в данный момент выражал бешенство.

— Я предоставляю тебе свободу действий, потому что и сам не святой, — напряженным голосом начал Харт. — Но я не потерплю лжи.

— Лжи? Какой лжи? О чем, черт возьми, ты говоришь?

— Эта женщина утверждает, что родила от тебя ребенка, — перебил Мака Йен. — Но она ошибается.

— Ну конечно, она ошибается, — изумленно согласился Мак. — Я никогда в жизни не видел эту женщину.

В глазах женщины отразилось непонимание, она переводила беспокойный взгляд с одного брата на другого.

— Вы ошиблись, мадам, — раздраженно сказал ей Мак по-французски.

Она бросила на него полный отчаяния взгляд и начала торопливо бормотать, что она ни в коем случае не могла ни с кем перепутать Мака Маккензи, шотландского лорда, который во Франции долгие годы был ее любовником. Ради нее Мак оставил жену, но через год после того, как родилась их маленькая дочь, исчез. Она долго ждала его возвращения, но болезнь и бедность не позволяют ей больше заботиться о маленькой Эйми, поэтому она приехала в Шотландию, чтобы найти Мака и отдать ему девочку.

Мак слушал ее с растущим изумлением. Харт с искаженным от гнева лицом едва сдерживался, а Йен смотрел в пол, подоткнув кулаком подбородок.

— Клянусь тебе, Харт, я представления не имею, кто эта женщина, — сказал Мак, когда незнакомка замолчала. — Я никогда не ложился с ней в постель, и это не мой ребенок.

— Тогда почему она, черт возьми, утверждает это? — потребовал Харт.

— Откуда мне знать?

За своей спиной Мак услышал легкие шаги и шуршание шелка и закрыл глаза. Проклятие.

Когда он вновь открыл глаза, Изабелла уже спустилась на последний лестничный пролет. Она была полностью одета, каждая ленточка завязана, каждая пуговичка застегнута. И только волосы вместо обычной прически были собраны в хвост, который лежал у нее на спине. Изабелла, ни слова не говоря братьям, сразу направилась к хрупкой молодой женщине.

— Изабелла, вернись наверх, — встал на ее пути Харт.

— Только не указывай, что мне делать, Харт Маккензи, — решительно отрезала Изабелла. — А ей надо присесть. Кого-нибудь из вас, мужчин, можно попросить позаботиться о чае?

— Изабелла, — сурово повторил Харт.

— Этот ребенок никакого отношения к Маку не имеет, — повторил Йен. — Девочке мало лет.

— Я слышу тебя. Пойдемте со мной, мадам, — обратилась Изабелла к женщине тоже по-французски. — Мы присядем, и вы немного отдохнете.

Изабелла нежно обняла женщину за плечи, а та посмотрела на нее изумленным взглядом.

Они с Изабеллой сделали несколько шагов, как вдруг женщина прижала руку к животу и повалилась на пол.

— К черту чай, Беллами, — крикнул Мак вслед слуге, который отправился выполнять просьбу Изабеллы похлопотать насчет чая. — Посылай за доктором.

Он помог Изабелле поднять женщину и усадить на небольшой диван, откуда женщина с ужасом смотрела на Мака.

— Все будет хорошо, мадам, — тихо сказала ей Изабелла. — Придет доктор, вы отдохнете.

— Ангел, вы просто ангел, — заплакала незнакомка. — Бедный мой ребенок.

Девочка, увидев, как упала мать, услышав крики мужчин, поняла, что происходит что-то ужасное. И сделала то, что сделал бы на ее месте любой ребенок: она широко открыла рот и начала громко плакать.

— Бедная моя малышка! — еще сильнее завывала женщина. — Что станет с моей бедной девочкой?

Йен повернулся и бросился по ступенькам вверх, пролетев мимо спускавшейся по лестнице Бет, словно не заметил ее. Бет бросила взгляд на его удалявшуюся спину и остановилась в нерешительности, не зная, куда ей теперь идти: вниз или вверх.

Все-таки она решила спуститься. Подойдя к малышке, Бет взяла ее на руки.

— Не плачь, — сказала она по-французски. — Никто тебя не обидит. Смотри, вот твоя мама.

Бет поднесла ребенка к матери, но молодая женщина даже не потянулась за малышкой. Она сидела, откинувшись на подушки, как будто давно не сидела на чем-то мягком.

Бет грустно посмотрела на Мака, встретив его вопросительный взгляд. Девочка немного утихла, но продолжала шмыгать носом, уткнувшись в плечо Бет.

— Бедняжка истощена, — держа женщину за руку, сказала по-английски Изабелла, обращаясь к Бет.

— Дело не только в этом. — Мак глянул на Бет. — Правда?

— Я уже сталкивалась с этим, — кивнула Бет, — в работном доме. Доктор снимет боль, но, думаю, не сможет ей помочь.

— Поэтому она и пришла. — Изабелла погладила руку незнакомки и опять перешла на французский: — Вы пришли сюда, потому что заболели.

— Когда лорд не вернулся, — кивнула женщина, — я не знала, куда еще идти.

— Нужно уложить ее в постель, — сказала Изабелла.

— Подождите Беллами, чтобы он отнес ее, — не двигаясь с места, как застывший бог, подал голос Харт.

— Господи, да я сам ее отнесу.

С этими словами Мак взял женщину на руки и едва не потерял равновесие, настолько легкой она оказалась. Как будто на руках у него был скелет в одежде. Мак мысленно согласился с Бет: женщина умирала.

Пока Мак нес незнакомку вверх по лестнице, она внимательно изучала его лицо, смущенно нахмурив брови, и от этого на лбу у нее появилась морщинка. Бет с Изабеллой шли сзади, Бет все еще держала маленькую девочку на руках.

— Думаешь, ребенок испугал Йена? — услышал Мак вопрос Бет.

— Не знаю, — откликнулась Изабелла. — Ты не волнуйся, дорогая, я уверена, что с вашими собственными детьми у Йена все будет отлично.

Мак чувствовал тревогу Бет, но не знал, как ее успокоить. Йен был непредсказуемым человеком, и кто знает, как он поведет себя с собственным ребенком, когда тот родится?

Мак занес женщину в свободную спальню, которая предназначалась для гостей, и положил на кровать. Незнакомка с трепетом осмотрела изысканное убранство спальни, перебирая пальцами лоскутное одеяло, которым ее прикрыла Изабелла.

Изабелла забрала у Бет ребенка и передала Маку:

— Присмотри за ней, дорогой. Иди!

Крошка взглянула на Мака и опять заревела. Изабелла безжалостно подтолкнула Мака к двери и выпроводила в коридор, по которому уже спешила Эванс с ворохом одежды. Другая служанка несла таз с водой, еще одна — полотенца.

Маленькая Эйми продолжала пронзительно вопить, а дверь в спальню перед носом Мака уже захлопнулась. Но он заметил, что к ним по коридору направлялся Йен.

— Что ты с ней делаешь? — пробился сквозь плач Эйми его голос.

— Ничего. Держу на руках. Женщины выставили меня за дверь. Я всегда считал решительными шотландских женщин, но до англичанок им далеко.

Йен посмотрел на Мака так, как будто не понимал, о чем тот говорит.

— Я нашел на чердаке детские кубики, — обронил он и направился в небольшую гостиную рядом.

Следом за ним пошел и Мак с Эйми на руках.

Там Йен, присев, высыпал кубики из коробки на ковер. Эйми с интересом рассматривала их, сразу перестав плакать.

— Опусти ее на пол, — посоветовал Йен.

Мак поставил Эйми на пол. Стояла она весьма неустойчиво, поэтому буквально через минуту села на попку и потянулась за кубиками. Йен растянулся на полу рядом с девочкой и показал ей, как ставить кубики друг на друга.

— Как тебе удалось найти их на чердаке? — Мак упал в ближайшее кресло и свесил руки между колен.

— Мы в детстве играли с ними.

— Да я знаю, что играли, но это было двадцать пять лет назад. Спустя столько лет ты помнил, что они есть и где они лежат? — Мак поднял руку. — Нет, подожди, конечно, ты помнил.

Йен не слушал брата. Он учил Эйми, как строить невысокую стенку, которую она с ликованием разбивала. Йен ждал, пока она все разрушит, а потом терпеливо строил стену заново.

Мак провел рукой по волосам. Какое сумасшедшее утро. Только что в его объятиях была Изабелла и он был счастливым человеком. В воздухе запахло примирением, и Мак до сих пор чувствовал тепло ее тела. А в следующее мгновение притащилась ненормальная француженка, поставила перед ними ребенка и заявила, что это его ребенок. И Изабелла, вместо того чтобы схватить пистолет из оружейной комнаты и наставить на Мака, бросилась помогать бедняжке.

Должно быть, это ночной кошмар.

Мак встал. Надо надеть что-нибудь, кроме килта и рубашки, и выяснить, кто эта женщина.

Как только он подошел к двери, Эйми начала пронзительно голосить, ее визг проникал в мозг Мака. Она голосила до тех пор, пока Мак не вернулся и не сел с ней рядом. Она сейчас же успокоилась и опять начала играть с кубиками.

— Что с ней такое? — спросил Мак.

— Не хочет, чтобы ты уходил, — пожал плечами Йен.

— Но почему?

Йен молча продолжал составлять кубики. Как когда-то в детстве, он и сейчас старался ставить все кубики ровно, осторожно двигая их до тех пор, пока не получался идеально ровный ряд.

Эйми смеялась и разрушала построенную Йеном стену.

— Йен, — начал Мак, наблюдая, как брат опять составляет кирпичи, — почему только ты мне веришь? Я имею в виду, что этот ребенок не мой.

— У тебя не было женщины с тех пор, как Изабелла оставила тебя три с половиной года назад, — не отрываясь от своего увлекательного занятия, сказал Йен. — Эта девочка совсем еще малышка. Даже учитывая время, которое женщина вынашивает ребенка до срока, она слишком мала, чтобы быть твоей дочкой.

Безупречная логика. И в этом весь Йен.

— Знаешь, брат, я ведь мог и соврать насчет холостяцкой жизни.

— Но ты не лжешь, — поднял глаза Йен.

— Нет. А вот Харт считает меня лжецом. И одному Богу известно, что думает Изабелла.

— Изабелла верит тебе.

Мак посмотрел на брата и увидел, что Йен смотрит ему прямо в глаза. Мак приободрился. Такие мгновения дорогого стоили. Йен верил Маку, знал в душе, что Мак не врет. Это вдвойне ценно.

Йен моргнул ресницами и вновь занялся кубиками. Драгоценные мгновения миновали.

В комнате вдруг появился специфический запах. Они оба посмотрели на Эйми, которая взяла кубик и пыталась засунуть его в рот.

— Думаю, пора искать женщин, — сморщился Мак.

Братья встали. Эйми встала на четвереньки, попыталась подняться на своих полненьких ножках, не выпуская из рук кубик, и протянула руки к Маку.

На губах Йена появилась удивленная улыбка, хотя взгляд по-прежнему был уклончив. Мак взял на руки Эйми, от которой неприятно пахло, и они двинулись на отчаянные поиски женщин в этом доме.

Пришел местный доктор и довольно долго пробыл у постели француженки. Всякий раз, когда Мак заглядывая в спальню для гостей, он находил свою жену сидящей рядом с женщиной или помогающей доктору.

Эйми никак не хотела оставаться без Мака. Одна из служанок, веселая шотландка, у которой было пятеро своих детей, охотно помыла девочку и переодела, но Эйми плакала всякий раз, когда Мак пытался выйти из комнаты, и замолкала, только когда он опять брал ее на руки. Весь остаток дня, как только Мак пытался оставить Эйми с Бет, с экономкой или с веселой служанкой, малышка кидалась в рев. В ту ночь Мак уснул одетый на неразобранной постели вместе с Эйми, которая устроилась рядом на животике.

Утром, все еще чувствуя усталость, Мак вынес Эйми на террасу. Дул холодный ветер, зима в Шотландию приходила рано, но в безоблачном небе ярко светило солнце. Экономка принесла маленький стульчик для Эйми и помогла Маку укутать девочку, чтобы не замерзла. На солнышке Эйми уснула, а Мак присел на низкий каменный парапет и смотрел на горы, острая стена которых окружала Шотландию.

Он услышал шаги Изабеллы за спиной, но не повернулся. Она подошла к парапету и остановилась рядом с Маком, глядя на красивый пейзаж, раскинувшийся перед глазами.

— Она умерла во сне, — немного помолчав, усталым голосом обронила она. — Доктор сказал, что рак распространился по всему телу, и удивился, что она еще жила до сих пор. Наверное, заставляла себя жить, пока не пристроила ребенка в надежное место.

— Она говорила тебе, как ее зовут?

— Мирабель. Это все, что она сказала.

Мак молча смотрел на разбитые в саду клумбы. Скоро отключат фонтаны, чтобы они не замерзли, а клумбы укроет снег.

— Я тебе верю, ты знаешь, — нарушила тишину Изабелла.

Мак повернулся к ней. Сегодня утром она надела коричневое платье, но в солнечном свете оно казалось ярким. Сейчас она была похожа на леди с картины Ренуара, такая же царственная и спокойная, солнечный свет бросал блики на ее волосы и играл в складках платья. От бессонной ночи лицо было бледным, но все таким же красивым.

— Спасибо, — ответил Мак.

— Я верю тебе, потому что Мирабель просто сразила меня своей робостью. Она говорила, что делала все возможное, чтобы удержаться и не искать тебя, что она вообще бы не покидала Париж, но ситуация стала безвыходной. Она испугалась меня, тебя, этого дома, — покачала головой Изабелла. — Совершенно не твой тип женщины.

— А если бы она была, как ты выражаешься, моим типом женщины?

— Даже если бы она оказалась смелой молодой женщиной, готовой поставить тебя на место, ты бы никогда не оставил ее жить в полной нищете, особенно с ребенком. Это не в твоем характере.

— Другими словами, ты не веришь в мою верность, веришь только в мое благородство и мой вкус к женщинам.

— Мы более трех лет жили отдельно, — пожала плечами Изабелла. — Я ушла от тебя, требовала развода. Откуда мне знать, искал ли ты удовольствий на стороне? Большинство джентльменов на твоем месте поступили бы именно так.

— Но я не отношусь к большинству. Я действительно думал об этом: то ли доставить себе удовольствие, то ли наказать тебя. Но так и не решился на это, потому что ты взяла мое сердце, я был словно пустой сосуд. Никаких чувств не осталось. Мысль о том, чтобы прикоснуться к кому-то еще…

Друзья Мака относились к его холостяцкой жизни с юмором, а братья думали, что он пытается показать себя перед Изабеллой. Вероятно, отчасти так и было, но настоящая правда заключалась в том, что Мак не хотел другую женщину. Встреча с другой не успокоила бы его и не помогла бы забыть Изабеллу. Мак пропал, когда женился на Изабелле, и этим все сказано.

— Должно быть, отец девочки — он, — сказала Изабелла. — Я имею в виду человека, который подделывал твои картины и продавал их мистеру Крейну.

— Я пришел к такому же выводу. Черт возьми, кто этот мерзавец? — Мак с сердитым видом посмотрел на горы. — Когда я нес Мирабель наверх, было видно, что она поняла, что ошиблась. Я не тот человек, которого она искала. Но она не сказала об этом ни слова. А тебе или Бет она что-нибудь говорила?

— Ну конечно, нет. Подумай сам, Мак. Если бы ты оказался на месте бедняжки, без пенни в кармане, зная, что умираешь, разве ты не оставил бы свою малышку брату состоятельного лорда или признал бы свою ошибку, чтобы твой ребенок оказался в сточной канаве?

— Эйми никто не собирается выбрасывать в сточную канаву, — сдался Мак. — Ее можно передать на воспитание какому-нибудь фермеру. Жена нашего егеря обожает детей, а собственных у нее нет.

— Ее вообще никому на воспитание передавать не надо. Я удочерю ее.

— Изабелла.

Мак пристально посмотрел ей в глаза.

— А почему нет? Эйми не виновата, что ее бросил отец, а мать умерла от неизлечимой болезни. У меня есть средства, большой дом и время, чтобы вырастить и воспитать ее.

— Ее отец скорее всего сумасшедший человек. — Мак оттолкнулся от перил. — Этот парень, кем бы он ни был, пишет картины и подписывает их моим именем, потом продает через уважаемых продавцов произведений искусств, но никогда не забирает деньги. Когда мы были на скачках, Рон клялся, что видел человека, делавшего ставки, которого он принял за меня. Значит, он преследует нас. Я уже не говорю о попытке сжечь мой дом.

— Но Эйми не виновата в этом.

— Я знаю. Но что может произойти, если он придет за ней? Об этом ты подумала? Ведь ты будешь одна.

— Я смогу защитить ее, — упрямо твердила Изабелла.

— Дорогая, я знаю, что ты хочешь ребенка, — нежным голосом сказал Мак.

— Конечно, хочу, — покраснев от раздражения, подтвердила Изабелла. — А Эйми никто не захочет взять. Почему я не могу попытаться помочь ей?

— А что ты скажешь этим бульварным газетенкам в ответ на вопрос, откуда она появилась?

— А почему я вообще должна им что-то говорить? У Эйми, как и у меня, рыжие волосы. Я скажу, что она сирота моего давно потерявшегося кузена из Америки, ну или что-нибудь в этом роде.

— Мой ангел, весь Лондон придет к выводу, что это моя внебрачная дочь от неизвестной женщины. Они все подумают так, как подумал Харт.

— Мне уже давно безразлично, какую там чепуху пишут эти бульварные газеты.

Изабелла произнесла это высокомерным тоном, но Мак знал, что ей совсем не безразлично. Журналисты уже заработали на них много денег. По какой-то причине широкую публику увлекали подробности того, как обустроила Изабелла дом на Маунт-стрит, что происходило у них на приемах и вечерах, почему у них с Изабеллой случались ссоры, настоящие и придуманные. Являясь братом второго самого влиятельного пэра в Англии и Шотландии, Мак давно уже привык, что за ним наблюдают и пишут о нем что кому вздумается, но Изабелла, которая вела очень закрытый образ жизни, довольно болезненно переживала все это.

Мак признавал, что не сделал ничего, чтобы интерес прессы к ним пропал. Он брал с собой Изабеллу в игорные дома, она присутствовала в его студии, пока он писал обнаженных натурщиц, ездил с ней в Париж, где работал днями без сна и отдыха, пока она ходила по магазинам и посещала приемы. Газеты обожали писать об этом.

— Но Эйми это может быть не безразлично. Со временем.

— Я не позволю, чтобы этот ребенок рос в бедности и без любви, — решительно отрезала Изабелла. — Кем бы ни был этот человек, ее отец, совершенно понятно, что Эйми ему не нужна. Мирабель говорила, что работала у него натурщицей. Она думала, что позирует великому и благородному Маку Маккензи. О тебе к тому же было известно, что ты не изменяешь своей жене. Она бы никогда не поверила, что он — это ты, если бы мы по-прежнему жили вместе. — Изабелла перевела дыхание. — Если бы я не оставила тебя.

— Изабелла, ради Бога, послушай. В том, что появилась Эйми, твоей вины нет.

— Мне надо было остаться, Мак. Надо было попытаться все наладить.

У Изабеллы горели глаза, она вся дрожала. У нее была бессонная ночь, а сейчас она без умолку твердила об осознании собственной вины, хотя к ней это не имело никакого отношения.

— Я свел тебя с ума, любовь моя, — сказал Мак. — Помнишь? Я прочел письмо, которое ты мне написала. Я читал его сотни раз и каждый раз надеялся, что между строк смогу прочесть что-нибудь другое.

— Знаю. Но я сбежала, оказалась трусихой.

— Не говори так.

Мак потянул ее к себе и заключил в объятия. Изабелла пахла солнцем, и ему захотелось уткнуться в нее и так простоять здесь весь день.

— Я встречал трусов, Изабелла. Ты не такая. Господи, ты вышла замуж за меня, а это требовало мужества.

— Только не дразни меня сейчас, — сказала Изабелла, уткнувшись в его плечо. — Пожалуйста.

— Успокойся, любовь моя. — Мак погладил ее по ярко горящим на солнце рыжим волосам. — Ты можешь заботиться о малышке, если хочешь.

— Спасибо.

Мак замолчал, но все это ему не нравилось. Дело было вовсе не в благородстве Изабеллы, захотевшей помочь бедной девочке, которая лишилась матери, просто он боялся, что этим поступком она хочет искупить некую надуманную вину. Ему не давала покоя мысль о том, как поступит этот сумасшедший человек, когда узнает, что Изабелла взяла Эйми к себе. Маку просто необходимо было отыскать мерзавца.

Проснулась Эйми, увидела Изабеллу и заворковала что-то, привлекая ее внимание. Прямо сейчас ребенку были нужны забота, ласка и тепло. Потом еще будет время, чтобы разобраться в сложных эмоциях взрослых.

Изабелла взяла девочку на руки, но Эйми заплакала и стала тянуть ручки к Маку. Он безропотно протянул руки, стараясь не думать о том, как ему стало приятно, когда малышка прижалась к нему и затихла.

— Нравится тебе это, Мак, или нет, — улыбнулась Изабелла с мокрыми от слез щеками, — но Эйми решила, что ты принадлежишь ей.

— И это означает, что если ты хочешь заботиться о ней, то мне придется находиться рядом с тобой.

— Разумеется, пока она не привыкнет ко мне. В таком случае тебе лучше отправить Беллами за билетами, чтобы мы могли вернуться в Лондон.

— В Лондон? А что не так в Килморгане? Здесь полно места, где Эйми может побегать, поиграть с детьми фермеров.

Изабелла посмотрела на него одним их тех взглядов, который сразу дал Маку понять, что в этих вопросах он безнадежен.

— Я должна отдать распоряжения насчет нянь и гувернанток, надо разобрать вещи, приготовить детскую. Надо переделать кучу дел до наступления сезона.

— Она пока еще не готова выступать в роли дебютантки. — Мак подбросил Эйми на руках. — Она еще очень маленькая, чтобы вальсировать.

— Не говори чепухи. Просто мой сезон весь расписан по дням, и я не стану отправлять своего ребенка в деревню, чтобы она не отвлекала меня, пока я буду развлекать гостей.

— Как делали твои родители, ты хочешь сказать?

Эйми тянула Мака за волосы до тех пор, пока он опять не подбросил ее на руках, и малышка завизжала от удовольствия.

— Совершенно верно, — подтвердила Изабелла. — Я помню это ощущение одиночества и собственной ненужности. И я не хочу, чтобы Эйми росла, видя нас издалека.

Изабелла все решила. Мак снова крепко прижал к себе Эйми, но почувствовал тревожное беспокойство. Он знал, что Изабелла глубоко переживала потерю их ребенка, но до этого момента не понимал, насколько сильно она хотела детей. Настолько, что была готова сделать Эйми своим ребенком?

Ясно только одно: какими бы сложными ни были мотивы Изабеллы, она решила ехать в Лондон с Эйми. Малышка была спокойной только рядом с Маком, а Мак был решительно настроен не выпускать Изабеллу из виду.

Следовательно, они уезжают в Лондон все вместе. Он и Изабелла, которые до сих пор были двумя настороженными спутниками, вращающимися один вокруг другого, а теперь стали частью крепкой троицы.