Незабываемые ночи

Глава 7

— Мак, что, черт возьми, случилось? — застыв на лестнице, спросила Изабелла.

Мак смотрел на нее, продолжая улыбаться, но глаза темнели от гнева. Мортон повел всех, включая Дэниела, к черной лестнице. Дверь за ними захлопнулась, и звуки голосов стали тише.

— Кто-то поджег верхний этаж моего дома. Пожарным удалось потушить огонь, и он не успел разрушить весь дом, но верхние этажи сильно пострадали.

— А твоя студия? — широко распахнула глаза Изабелла.

— Сгорела. По крайней мере я так думаю. Пожарные не позволят мне вернуться туда.

— И там все сгорело? — Изабелла почувствовала, как болезненно сжалось сердце. — Абсолютно все?

— Да. — Взгляд Мака смягчился. — Все сгорело, мне очень жаль.

Изабелла тяжело сглотнула, спазм перехватил горло, и она вытерла слезы, покатившиеся из глаз. Как глупо, сердито подумала она про себя. Зачем лить слезы над тем, что там сгорело, когда Мак и его люди спаслись?

— Твоя прислуга, конечно же, может оставаться здесь, — справилась с волнением Изабелла. — Я, не стану выгонять их на улицу.

— А как насчет хозяина, ваша светлость? — Мак положил руку на перила лестницы, неуютно чувствуя себя в своей потрепанной одежде. — Неужели его можно выставить на улицу?

— Тебе по средствам снять номер в отеле.

— Меня в таком виде не примет ни один отель, дорогая. Мне надо срочно принять ванну.

Изабелла мгновенно представила Мака в своей большой ванной комнате лежащим в ванне и напевающим какую-то шотландскую песенку. Мак всегда пел в ванне. По какой-то странной причине от этой мысли у нее забурлила кровь.

— Кэмерон в городе, — начала предлагать варианты Изабелла.

— Да, но он поселился в отеле «Ланем». Та же проблема.

— Даже представить себе не могу, что в Мейфэре у тебя нет больше друзей, которые могут приютить.

— Мои друзья сейчас в деревне, занимаются верховой ездой или охотятся. Или уехали в Париж или в Италию писать пейзажи.

— А дом Харта? Там всегда можно остановиться.

— На дворе — полночь, я никого не хочу поднимать среди ночи. — На губах Мака вновь появилась вульгарная ухмылка. — Боюсь, ты моя последняя надежда, дорогая.

— У тебя плохо получается врать. Я только надеюсь, светские газеты не станут писать, что ты сам устроил пожар, чтобы найти повод явиться сюда.

— Я задушу их, если они это сделают. — Улыбка исчезла с лица Мака. — Сэл и Мэри едва не погибли в огне.

— Я знаю. — Изабелла вздрогнула, ощутив всю трагичность ситуации. — Ты никогда не отличался жестокостью.

— О, я могу быть жестоким, дорогая. Даже не сомневайся. — Мак стал подниматься к ней по ступенькам, от него пахло едким дымом. — Того, кто сделал это, не волновало, что всего в десяти футах от места возгорания спали две девушки. Он не думал, что могли пострадать и другие люди, — гневно сверкал глазами Мак. — Кем бы ни был этот человек, он не знает смысла слова «жестокость». Но уверяю тебя, любовь моя, он его узнает.

Мак пел в ванне.

Ванная комната была построена в доме Изабеллы прежним владельцем. Ее втиснули между передней и задней спальнями на втором этаже, из каждой спальни сюда вела дверь. К ванне и раковине была подведена вода, которая подавалась насосом из бака в подвале.

Изабелла застыла перед камином, уцепившись руками в подлокотники кресла. Полчаса назад она слышала, как Мак вошел в ванную комнату, они с Беллами о чем-то тихо поговорили, потом она услышала, как ванна стала наполняться водой. Наконец Мак погрузился в нее, Беллами ушел, и послышалась песня в исполнении Мака.

Изабелла никак не могла заставить себя лечь спать, пока за дверью ее спальни Мак принимал ванну. Она будет сидеть и ждать, пока он не удалится в свою спальню и в доме опять не воцарится тишина.

— Как это прекрасно, да прекрасно, быть главарем пиратов…

Баритон Мака затих, и Изабелла услышала плеск воды. Наверное, накупался, черт подери. Сейчас он встанет из ванны, с его мокрого тела будет капать вода, пока он дотянется до полотенца.

Изабелла сжалась, впившись ногтями в обивку кресла. Если бы Мак не остался таким же красивым мужчиной, каким был несколько лет назад, неужели ей было бы легче сегодня вечером выставить его за дверь? Вполне возможно, подумала Изабелла. Что было бы довольно несправедливо с ее стороны.

Нет, пришла ей в голову мысль, когда Мак опять начал напевать. Независимо от того, как он выглядит, он останется тем мужчиной, который завладел ее сердцем. Обаятельным, безрассудным, улыбчивым…

Мак снова запел, его голос звучал теперь тихо и угрюмо:

Я был в Шотландии рожден,

Я ей до гроба верен.

Но к смертному ложу теперь приведен

Любовью к И-и-за-а-белле.

Изабелла вскочила на ноги, подбежала к двери и с силой распахнула ее.

Мак лежал в ванне, по самую шею погрузившись в мыльную воду, его руки были небрежно раскинуты по краям ванны. На плечах и на руках виднелись красные царапины и порезы от стекла, которое ему пришлось разбить, спасая своих служанок. Он улыбнулся застывшей в дверях Изабелле, рука которой замерла на ручке двери.

— Девушку звали Барбара Аллен,[2] — холодно заметила она.

— Правда? Наверное, я забыл слова.

— Ты засиделся здесь. — Изабелла сжала ручку двери, чувствуя, как взмокла ладонь. — Заканчивай, одевайся и уходи из моего дома. Теперь ты чистый и сможешь найти себе комнату в отеле.

— А я уже закончил.

Мак ухватился за края ванны и встал на ноги.

У Изабеллы пересохло во рту. Мак Маккензи всегда был обладателем восхитительного мужского торса, и сейчас ничего не изменилось. Вода капельками стекала по бугрящимся мышцам тела, с потемневших рыжих волос на голове и на груди. Его восставшая плоть была направлена прямо на Изабеллу, как будто искала ее прикосновений.

Губы Мака растянулись в дерзкой улыбке. Он провоцировал Изабеллу вести себя как та жестокая Барбара Аллен из баллады, высокомерная красавица, из-за которой умер человек. Он ждал, что Изабелла завизжит, закатит истерику или на крайний случай рассердится и хлопнет дверью.

Но Изабелла, удивленно подняв брови, застыла в неподвижности, прислонившись к дверному косяку, и всем своим видом выражала удовлетворение.

У Мака порозовели скулы, он вышел из ванны и заложил руки за голову, сцепив пальцы, чтобы продемонстрировать мышцы плеч и спины.

Замерев от восхищения, Изабелла наблюдала за игрой великолепной мускулатуры его тела.

Она заставила себя оставаться на месте, даже когда Мак направился в ее сторону. Изабелла уловила запах мыла, которое наверняка ему принес Беллами, и этот запах вернул ей воспоминания прошлых дней. На Маунт-стрит она часто проскальзывала в ванную, чтобы потереть Маку спину, сидя на краю ванны. Часто эти помывки заканчивались тем, что она оказывалась в воде вместе с ним, не успев снять с себя платье и все остальное.

Кровь застучала в висках у Изабеллы, когда Мак подошел ближе. Он собирался поцеловать ее. Он хотел обнять ее и целовать до тех пор, пока она больше не сможет отрицать, что он нужен ей.

Но в последний момент Мак шагнул к стене и снял с крючка полотенце.

— Разочарована? — поинтересовался он, заворачивая полотенце вокруг талии.

«Какая самоуверенность».

— Не говори ерунды.

Изабелла понимала, что Маку хотелось, чтобы она пострадала. Он хотел, чтобы она подумала над тем, что было между ними, сбросила с себя холодную вежливость, за которой пряталась, признала живую суть их отношений.

— Я не готова, — прошептала Изабелла.

— Я знаю. — Мак взял пальцами ее за подбородок. Вода стекала с его пальцев и катилась по шее Изабеллы. — Иначе ты не стала бы плакать из-за сгоревшей люльки.

— Может, это был знак? — выдавила она, чувствуя, как сжимается горло.

— Никакого знака, — хрипло сказал Мак, — ничего сверхъестественного и тем более таинственного. Пожар произошел в той комнате потому, что какой-то сумасшедший именно там совершил поджог.

— Я знаю.

Изабелла имела в виду, что огонь уничтожил напоминание о случившейся с ними беде и сжег дотла этот барьер отчуждения, и теперь они могли бы начать все сначала.

— Вот именно, моя девочка.

Полотенце вокруг бедер вовсе не делало его менее желанным, наоборот, Изабелле хотелось подцепить его пальцем и сдернуть.

— Умеешь сохранять благоразумие в любой трудной ситуации. Я всегда обожал в тебе это качество.

— Мисс Принта учила нас, что практичный здравый смысл важнее, чем умение разливать чай, — вздернув подбородок, ровным голосом ответила Изабелла.

— Я должен как-нибудь познакомиться с мисс Принта и поздравить ее с успехом.

— Вряд ли она захочет знакомиться с тобой. Она презирает мужчин.

— Возможно, для меня она сделает исключение? — Мак наклонился к Изабелле, и она почувствовала его теплое дыхание. — В конце концов, я влюблен в ее самую лучшую и самую умную ученицу.

— Я была там одной из самых плохих учениц.

— Лгунья.

Рука Мака скользнула по шее Изабеллы, застряла в волосах, и капелька воды с его руки покатилась ей за воротник. Она почувствовала на своих губах его дыхание и закрыла глаза, ожидая мягкого прикосновения губ.

Но этого не произошло. Мак погладил ее шею и отпустил. Изабелла вздрогнула от разочарования, а Мак поцеловал себе кончик пальца, сморщившегося от воды, и приложил его к губам Изабеллы.

— Я передумал насчет гостиницы. В твоем доме намного уютнее. Увидимся утром, любовь моя.

С этими словами Мак направился к двери своей спальни и, едва открыв ее, сдернул с себя полотенце.

Изабелла бессильно прислонилась к дверям, не отрывая глаз от узких бедер Мака. Выше талии кожа отливала бронзовым загаром, а ниже, там, где от деревенского солнца ее закрывал килт, была бледной.

Изабелла вспомнила, как ей нравилось смотреть на обнаженного Мака, когда, разгоряченный после занятий любовью, он, сбросив простыни, отдыхал на кровати. Они смеялись, разговаривали, поддразнивали друг друга и снова занимались любовью. Им было так комфортно рядом. Только все это было очень, очень давно.

Мак с ухмылкой посмотрел на нее через плечо и, насвистывая что-то, прошел в спальню и закрыл за собой дверь.

Изабелла еще долго не могла сдвинуться с места. Потом все-таки вернулась в свое кресло и застыла перед камином. О том, чтобы прилечь и поспать оставшиеся несколько часов, не могло быть и речи.

Утром Изабелла вошла в столовую и увидела две развернутые газеты, которые удерживали две пары мужских рук: одна пара — крупная и мускулистая, вторая — узкая и не такая сильная. Из-за газет раздавался обычный хруст тостов.

Изабелла уселась на стул, который для нее отодвинул Беллами, а ее собственный лакей поставил перед ней тарелку с яичницей и беконом. Вежливо поблагодарив обоих слуг, она приступила к сортировке почты, которая лежала на столе, справа от тарелки. За столом раздался шелест переворачиваемых страниц и снова хруст тостов.

Надменные светские леди, возможно, удивились бы, увидев, что необузданных Маккензи приручили к жизни в домашних условиях. Это всего лишь иллюзия, пришлось бы сказать Изабелле. Газеты и завтрак лишь на время утихомиривали их.

Тем не менее такие дни в жизни Маккензи случались не раз. Завтраки в замке Килморган, когда под одной крышей встречались все четверо братьев, были счастливым событием, наполненным громким смехом и мужскими разговорами. Завтраки на Маунт-стрит отличались покоем и уютом.

Мак иногда под каким-нибудь предлогом подходил к Изабелле, садился рядом, сажал ее к себе на колени. Они обнимались, кормили друг друга остывшим завтраком. Изабелла посмотрела на газету Мака, которая выступала сейчас в роли барьера, и вздрогнула от воспоминаний.

Раздался стук во входную дверь. Беллами поставил на стол кофейник с дымящимся кофе и пошел открывать.

«Почему Беллами открывает дверь? — подумала Изабелла. — Где, интересно, Мортон? Мак находится в доме не более пяти часов, а уже меняет распорядок работы слуг».

— Дай мне войти, Беллами, — послышался мрачный мужской голос. — Я знаю, что он здесь.

Дэниел приподнял газету и выглянул из-под нее. Он бросил на Изабеллу взгляд, полный мольбы, вскочил со стула и помчался к двери, через которую можно было попасть из столовой в библиотеку.

Мак положил газету и взял еще один тост. Кэмерон стремительно вошел в столовую и бросил грозный взгляд на Мака, Изабеллу, заметил поспешно отодвинутый стул и брошенную газету. Изабелла подала знак Беллами налить ей еще кофе, Мак откусил тост, а Кэмерон устремился к двери, ведущей в библиотеку, распахнул ее и влетел туда.

Послышались звуки борьбы, возмущенные голоса и резкий стук другой двери. Кэмерон снова вошел в столовую со стороны холла, волоча за собой упирающегося Дэниела.

— Отец, ну отпусти меня!

— Какого черта ты здесь делаешь?

Кэмерон толкнул его на стул.

— Тетя Изабелла сказала, что я могу остаться.

— Я подумала, так будет лучше, Кэм. — Изабелла как ни в чем не бывало продолжала просматривать почту. — Он бы опять сбежал, если бы я отправила его назад к твоему профессору.

— Ага, это похоже на правду.

Кэмерон отодвинул стул и рухнул на него всем телом. Он был в килте, предположительно оставшемся на нем с предыдущего вечера. Шейный платок помялся, лицо потемнело от пробившейся щетины на подбородке, но выглядел он бодро, сна не было ни в одном глазу, как и у Мака. Изабелла же, наоборот, чувствовала себя не в своей тарелке, оттого что не выспалась. Весь остаток ночи она страдала от бессонницы, сидя с открытыми глазами в кресле, зная, что Мак спит совсем рядом, через комнату от нее.

— Принеси мне что-нибудь поесть, Беллами, — сказал Кэмерон. — Я проголодался. И кофе. Много кофе.

Беллами уже спешил к нему с кофейником. Лакей открыл лифт для подачи блюд с одного этажа на другой, извлек поднос с тарелками и поставил перед Кэмероном.

— Ты же должен быть в Шотландии, отец, с лошадьми, — потер шею Дэниел. — Как ты узнал, что я здесь?

— Доктор Николе послал телеграмму в Килморган, что ты исчез. А Харт прислал телеграмму мне.

— Доктор Николе — рехнувшийся старикашка, — проворчал Дэниел. — Я думал, он слишком боится тебя, чтобы на меня жаловаться.

— Этот рехнувшийся старикашка, — Кэмерон резал бекон, — один из лучших физиков в Англии. А ты маленький наглец. Я хотел, чтобы он научил тебя хоть чему-нибудь.

— Уроки не стоят того, чтобы пренебрегать Сент-Леджером, — произнес Дэниел.

— На самом деле Дэниел обещал вернуться к занятиям, если ему позволят поехать на скачки, — подала голос Изабелла. — Правда, Дэниел?

— Правда, — радостно подтвердил Дэниел. — Я обещаю, что высохну над уроками и стану похожим на доктора Николса, если ты позволишь мне поехать в Донкастер с тобой. Чертовски несправедливо, если я пропущу скачки. Я никогда не пропускал Сент-Леджера.

— Следи за своей речью, когда рядом леди, — прорычал Кэмерон.

— Тетя Изабелла не возражает.

— Это не имеет значения. Извинись.

— Ой, ну хорошо. Прости, тетушка, за сквернословие.

Изабелла снисходительно улыбнулась Дэниелу, а Мак перевернул очередную страницу своей газеты. Кэмерон занялся своим кофе и протянул Беллами чашку, чтобы тот снова наполнил ее.

— Какого черта ты здесь делаешь, Мак? И почему Изабелла накрывает для тебя завтрак, а не вышвыривает тебя вон?

— Мой дом сгорел, — ответил Мак, не опуская газету.

— Что?

Мак свернул газету, подвинул ее Кэму и ткнул пальцем в статью под заголовком «Большой пожар в доме пэра в Мейфэре».

— Они допустили ошибку, — сказал Дэниел. — Дядя Мак не пэр, только дядя Харт является пэром.

— Читающей публике все равно, мой мальчик, — сказал Мак. — Им просто хочется почитать о пожаре в доме аристократа.

— Что, черт возьми, случилось? — спросил Кэмерон.

Мак стал рассказывать, и Кэм слушал, все больше недоумевая и сердясь.

— Ты думаешь, тот, кто подделывает твои картины, пытался поджечь твой дом? Почему? Потому что ты узнал о его делишках? Да как вообще этот ублюдок попал в твой дом? Прости, Изабелла.

— Большую часть дня моя входная дверь открыта, — пожал плечами Мак. — На дверях стоит лакей, но я думаю, что по понятным причинам на какое-то время он мог покидать свой пост.

— Или впустил преступника, — предположил Кэмерон.

— Я бы удивился этому. Он преданный слуга, и я хочу поговорить с ним, но сегодня утром я разрешил прислуге поспать. У них выдалась тяжелая ночь.

— А Беллами не спит.

Изабелла выразительно посмотрела в сторону бывшего боксера, который завис над кофейником.

— Он отказался. — Мак строго посмотрел в сторону лакея, и тот вежливо ответил ему таким же взглядом. — Кажется, он считает, что, если хоть на мгновение выпустит меня из виду, на меня нападет наемный убийца.

— Вполне может быть. — Кэмерон отодвинул свою тарелку и приложил салфетку ко рту. Глотнув кофе, он со стуком поставил чашку на блюдце. — Здесь, Мак, под присмотром Беллами и слуг Изабеллы ты будешь в безопасности.

— Я тоже так думаю, — улыбнулся Мак и посмотрел на Изабеллу.

— Я уверена, что отель «Ланем» подойдет тебе больше, — холодно отреагировала Изабелла.

— Отель переполнен, — покачал головой Кэмерон. — Я слышал, как сегодня утром об этом говорил управляющий.

«Если Кэмерон возвращался в отель сегодня утром, то я съем свое столовой серебро», — подумала Изабелла, а вслух сказала:

— У Харта всегда дом открыт для приема гостей.

Братья переглянулись, безмолвно пытаясь сообразить, как опровергнуть ее довод.

— Я могу пожить в доме Харта, — ухмыльнулся Дэниел.

— Нет, не получится, — отрезал Кэмерон. — Изабелла, ты не возражаешь, если Дэниел поживет у тебя до отъезда в Донкастер? Осталось всего несколько дней.

Дэниел одновременно и обрадовался, что поедет на скачки, и огорчился, что ему придется остаться у тетушки, которая не одобряет его курения.

— Я могу поехать в отель с тобой, отец. У тебя же есть уже номер, и я помещусь там как-нибудь.

— Я слишком часто отлучаюсь, чтобы присматривать за тобой должным образом, — покачал головой Кэмерон. — Тебе лучше всего остаться у Изабеллы. — Он встал, подошел к Изабелле и поцеловал в макушку. — Спасибо тебе за вкусный завтрак. Увидимся в поезде. Мак.

Кэмерон бросил последний сердитый взгляд в сторону сына и вышел из столовой. В холле он поблагодарил лакея, который бросился открывать ему дверь, и исчез.

В столовой стало тихо, как будто пронесся и стих ураган. Кэмерон Маккензи был похож на стихию.

Дэниел молча уставился в стол, а Изабелла с Маком продолжили завтрак. Дэниел сильно вырос за это лето и стал ростом почти с отца, поэтому рукава пиджака были ему коротковаты. Он больше не был мальчишкой, но и мужчиной еще не стал.

— Отец не хочет, чтобы я жил с ним, — произнес Дэниел.

— Просто отель переполнен, только и всего. — У Изабеллы от сочувствия сжалось сердце. — Отец прав, здесь я лучше присмотрю за тобой.

— Не надо меня опекать, тетушка. Он отправил меня к доктору Николсу, чтобы я не раздражал его, а теперь оставляет у вас по той же самой причине. Ему вообще наплевать, занимаюсь я физикой или нет. Он просто не хочет, чтобы я жил с ним в отеле. Он не прочь погулять с женщинами, и ему не хочется, чтобы пятнадцатилетний сын путался под ногами.

— Ты напрасно так переживаешь. Он хочет, чтобы тебе было хорошо, только и всего.

— Мальчишка прав, — подал голос Мак. Изабелла бросила на него предостерегающий взгляд, но Мак только покачал головой в ответ. — Кэм никогда не был домашним, и ты это знаешь не хуже меня. Уж не знаю, какая женщина может остепенить его, но я бы с удовольствием с ней познакомился.

— Чтобы он остепенился, как ты, дядя Мак? — немного повеселел Дэниел.

— Попридержи язык, парень.

— Оставь его в покое. — Изабелла кивнула Беллами, который тут же налили ей кофе. — Я рада, Дэниел, что ты остаешься у меня. Мы будем целый день играть, а вечером ты можешь пойти со мной в театр. Мне кажется, у дяди Мака слишком много своих дел, чтобы уделять нам время.

— Наоборот. — Мак поставил свою чашку. — Я совершенно свободен, — подмигнул он Дэниелу. — Кроме того, я отлично умею играть.

Следующие два дня Мак из последних сил старался не сойти с ума. Одна лишь мысль о том, что он живет в одном доме с Изабеллой и она спит в комнате рядом с ванной, не давала ему покоя — он не спал по ночам. Но из-за того, что кто-то поджег его дом, возможно, тот, кто подделывает его картины, а может, просто сумасшедший поджигатель, Маку хотелось быть рядом с Изабеллой. Несколько близких друзей Беллами из числа бывших боксеров согласились помочь присмотреть за ее домом. А еще Мак обратился к инспектору Уэллоузу с просьбой послать кого-нибудь понаблюдать за галереей Крейна на тот случай, если туда вернется человек, который подделывает его картины. Знающий свое дело инспектор обещал позаботиться об этом.

Тем временем Маку приходилось нелегко. Ему трудно было, живя рядом с Изабеллой, не прикасаться к ней. Он слышал, как служанка Изабеллы готовила для нее ванну, потом раздавался тихий всплеск воды, когда она погружалась туда. В такие мгновения Маку было особенно тяжело.

Он стонал и тер руками лицо, его тело требовало, чтобы он распахнул дверь ванной и погрузился в воду вместе с ней. Только ее руки могли успокоить Мака.

С одной стороны, день отъезда в Донкастер приближался для Мака очень медленно, а с другой, ему ужасно не хотелось покидать эту уютную обстановку, где они были вдвоем. Дэниел, конечно, тоже был в доме, мальчишка охотно сопровождал Изабеллу повсюду. Мак хвостом ходил за ними и очень хотел, чтобы Кэмерон позаботился о своем сыне сам, но он так и не решился отправить Дэниела к отцу.

За день до отъезда Мак заглянул в гостиную, пока Дэниел бродил по книжным магазинам, запасаясь книгами. То есть это Дэниел заявил, что он отправился по книжным магазинам, но сам скорее всего спрятался где-нибудь и играет в карты с друзьями.

Изабелла сидела у окна с видом на сад. На коленях у нее лежал открытый журнал, но она его не читала. Она смотрела на залитый дождем сад, каскад ее рыжих волос ярко выделялся на фоне серо-голубого платья.

Она оглянулась, когда он вошел, и Мак заметил ее покрасневшие глаза.

— Что такое, любовь моя?

Он подошел к софе и сел рядом с ней.

— Ничего, — отвернулась она.

— Я слишком хорошо знаю тебя, чтобы поверить. «Ничего» обычно переводится как «нечто ужасное».

Изабелла открыла рот, чтобы возразить, но промолчала и вынула лежавший между страницами журнала листок кремового цвета. Мак взял его в руки и прочитал.

«Моя дорогая сестра, я безмерно рада возможности вновь связаться с тобой. Миссис Дуглас я выразила свою глубочайшую благодарность. Этой весной состоится мое первое появление в обществе.

Смею ли я надеяться, что смогу увидеть тебя после своего выезда в свет? Я буду искать тебя на каждом суаре, музыкальном вечере и балу в ожидании одного только твоего взгляда, скучаю по тебе всем сердцем. Я не должна засиживаться над этим письмом, иначе отец что-нибудь заподозрит. Не осмеливаюсь подвергать тебя риску и просить ответить мне, но если ты передашь через миссис Дуглас какую-нибудь маленькую записочку или хотя бы обещание поцеловать меня, когда мы наконец встретимся, я буду дорожить этим как самым ценным бриллиантом. Всегда любящая тебя твоя сестра Луиза».

Пока Мак читал послание, в нем росло знакомое чувство гнева на отца Изабеллы. Граф Скрэнтон был человеком эгоистичным и самодовольным. Изабелла безутешно рыдала, когда, написав матери и сестре сразу после свадьбы, получила свои письма назад, разорванные на мелкие кусочки. К этому граф добавил суровую записку, запрещающую Изабелле все дальнейшие контакты с семьей. Скрэнтон так и не снял своего запрета, даже когда Изабелла перестала жить с Маком.

Мак вернул письмо Изабелле. Она положила его в карман платья, поближе к сердцу.

— Эта миссис Дуглас — твоя старая школьная подруга? — попытался отвлечь ее Мак. — Та, которая могла в ночной рубашке спуститься по оконной решетке?

— Она предложила передать привет Луизе, когда увидит ее, — кивнула Изабелла. — А теперь добилась, чтобы Луиза написала мне записку в ответ.

— Как мило со стороны миссис Дуглас.

Мак с трудом устроил свое крупное тело в уголке крошечной софы.

— Она очень переживает за меня, — слабо улыбнулась Изабелла. — Я благодарна ей за помощь.

— Я тоже.

Мак замолчал, и Изабелла опять уставилась в окно.

Граф Скрэнтон не умел прощать, как и отец Мака, хотя они были разными людьми. Отец Мака был веселым, горячим, вспыльчивым, а отец Изабеллы был холоден как лед и никогда не повышал голоса.

Мак вдруг подумал о том, как брак с ним разрушил жизнь Изабеллы. И то, что она прожила с ним три года, говорит о ее стойкости.

— Завтра мы уезжаем в Донкастер, — не оборачиваясь, сказала Изабелла. — Там ты не будешь жить в одном номере со мной, выбрось из головы эту мысль.

— А ты не будешь жить в отеле, любовь моя. — Мак положил руки на спинку софы. — Для всех нас, включая тебя и твою прислугу, Харт снял дом. Йен настаивает, что Бет там будет лучше, и я с ним согласен. — Он протянул ноги под чайный столик, все еще пытаясь устроиться поудобнее. — И Бет захочет, чтобы ты была с ней.

— Мак, мы расстались, — гневно сверкая глазами, отрезала Изабелла. — Все кончено.

— Нет, не кончено.

Изабелла хмуро посмотрела на него, в зеленых глазах плескался гнев. Мак и этому был рад, только бы исчезло с ее лица горестное выражение.

— Я оставила тебя, чтобы сохранить здравомыслие, Мак. Вряд ли мне это удастся, если ты продолжишь сводить меня с ума.

— Тебе нравится, что я свожу тебя с ума, — широко улыбнулся Мак. — Твоя жизнь проходит впустую, если я не задаю тебе жару. — Маку пришлось замолчать, когда Беллами открыл дверь и пропустил Эванс с чайным подносом. — О, чай, отлично. Я проголодался.

Изабелла с раздражением смотрела на поднос с двумя чашками. Прислуга, похоже, была в восторге от присутствия в доме Мака и приняла за правило готовить все на двоих. И Мака это радовало.

Беллами и Эванс удалились.

— Послушай, Изабелла, — мягким тоном произнес Мак, — ведь влюбленная парочка может вместе выпить чаю, не правда ли? Джентльмен приходит к леди, и она угощает его чаем.

— Но не наедине. — Изабелла взяла чайник. — Ее мать, строгая гувернантка или служанка обязательно сядет у стены и станет придирчиво смотреть на молодую пару.

— Хорошо, мы представим, что за пальмами, что растут в горшках, отдыхает двоюродная бабушка Гортензия. — Мак шутливо кивнул пустому стулу на другой стороне комнаты. — А что потом?

— Потом ничего. Я наливаю, ты пьешь.

Изабелла говорила и одновременно разливала чай по чашкам. У Мака на мгновение замерло сердце, когда она, ничего не спросив, все сделала так, как он любит: два кусочка сахара, чай без молока. Она все помнила.

Мак взял чашку и поставил рядом с собой, вежливо подождав, пока Изабелла сняла салфетку с корзинки и положила на фарфоровую тарелку овсяную лепешку. Он не стал ничего трогать, пока она не приготовила чай для себя; потом разломил лепешку пополам, намазав каждый кусок густыми топлеными сливками.

— Лепешки и топленые сливки получаются у англичан замечательно, — объявил Мак. — Конечно, придумали лепешки шотландцы, но англичане здорово их готовят.

— Я англичанка, — напомнила Изабелла.

— Я это знаю, моя очаровательная англичанка.

Мак откусил большой кусок лепешки. Изабелла, не отрывая взгляда, следила за его ртом, пока топленые сливки медленно растекались по его губам. Мак не спеша облизал их.

— Очень вкусно. — Его губы скривились в насмешливой улыбке. — Хочешь попробовать?

— Да, я бы попробовала, — покраснела Изабелла, чувствуя, как заколотилось сердце.

Мак поднес к ее рту жирно намазанный кусок лепешки. Изабелла взяла его губами, пытаясь языком подтолкнуть себе в рот. Тело Мака заныло от безумного возбуждения, пока он наблюдал, как она жевала и глотала.

— Вот еще здесь немного есть.

Мак поднял большой палец, перепачканный сливками.

Он ждал, что Изабелла оттолкнет его, состроит презрительную гримасу и объявит, что игра закончена. Вместо этого она поднесла его руку к своему рту, обхватила палец губами и слизала сливки.

— Ты жестокая женщина, — простонал Мак. — Бессердечная.

— Это почему?

Изабелла отпустила его руку и откинулась на спинку софы.

— Искушаешь меня, делая этот глоток.

— Но ведь ты сам отказываешься удовлетвориться глотком.

— Мне не нужен только один глоток, Изабелла. — Мак поставил тарелку на стол и провел рукой по волосам. — Я хочу тебя всю. Опять и опять, на всю оставшуюся жизнь. Это то, что подразумевает под собой брак, жена моя. Вместе навсегда. Связанные любовью.

— Из чувства долга, ты хочешь сказать.

— Англичанка, — рассмеялся Мак, — если бы ты думала, что брак бывает только из чувства долга, ты бы никогда не сбежала со мной. Когда мы встретились, ты же не думала что-нибудь вроде «Ах, вот он, лихой повеса. Убегу-ка я с ним, чтобы исполнить чувство долга». Нет, ты хотела совсем другого, вместо того чтобы выйти замуж за какой-то высохший пенек, который выбрал для тебя твой отец.

— Возможно, но судя по тому, что я видела, большинство браков превращаются в обязанность и привычку.

— О Господи, Изабелла, — откинулся на подушки Мак, — ты убьешь меня своим пессимизмом. Ну посмотри на Йена и Бет. Они сходят с ума друг по другу. И ты утверждаешь, что их брак превратился в скучную обязанность и привычку?

— Конечно, нет.

— И твой брак тоже не превратился в обязанность, признай это.

— Да, — тихо откликнулась Изабелла, — мой тоже не превратился.

«Спасибо тебе, Господи, за это. — Мак помнил те ночи, когда они, обнявшись в экстазе, медленно двигались, пока не находили ритм, устраивавший их обоих. — Обязанность… Какая чушь!»

— И доказательством этого является то, что, когда я свел тебя с ума, ты сбежала, — продолжал Мак. — Исполненная долга женщина осталась бы и терпела меня.

— Боже мой, мне жаль такую женщину.

— Знаю, потому что ты не такая. Тебе надо было как следует стукнуть меня по голове, причем неоднократно, чтобы я пришел в чувство.

— Но может быть, мой уход был нацелен именно на это.

— Ты определенно привлекла мое внимание. — Мак потянулся к кувшинчику со сливками, чтобы скрыть свою боль, обмакнул в сливки два первых пальца и лукаво подмигнул Изабелле. — Теперь я осмелюсь спросить тебя, моя прекрасная леди из академии мисс Принта: с какой части моего тела ты хотела бы слизнуть эти сливки?