Незабываемые ночи

Глава 5

Единственным признаком раздражения Изабеллы, когда она увидела Мака, стало напряжение в его взгляде. Но многочисленные гувернантки из академии мисс Прингл учили ее быть любезной хозяйкой в любых обстоятельствах, что бы ни случилось.

Изабелла продолжала болтать со своими гостями, ни разу не взглянув на Мака открыто. А он завидовал той леди и джентльмену, с которыми она разговаривала, слегка наклонившись к ним с улыбкой на лице. Мак всегда обожал быть в центре внимания ее зеленых глаз, любил смотреть, как она поджимает губы, слушая его и обдумывая свой ответ.

Сегодня она была в платье из бордового атласа с открытыми плечами, которое при каждом ее движении струилось, как вода. Пышная грудь в декольте притягивала взгляды не только Мака, но и других присутствующих джентльменов. Мак сдержал стон. Видимо, скоро он начнет убивать людей.

Гостиная, состоящая из двух комнат, была переполнена, вечера у Изабеллы всегда пользовались популярностью. Мак приветствовал важных гостей, гостей попроще, послов, иностранных принцесс, старых друзей и просто знакомых. Художникам, представленным Изабеллой, всегда был обеспечен успех. О ней говорили как об обладательнице великолепного вкуса, и хотя ее собственная семья отношений с ней не поддерживала, остальное общество не видело причин избегать ее. Даже уход Изабеллы от мужа лишь немногих оттолкнул от нее. Все же Маккензи так богаты. Харт был вторым богатейшим герцогом в стране после королевских герцогов, и амбициозным людям хотелось снискать его поддержку и покровительство. И если это подразумевало посещение салонов и музыкальных вечеров невестки Харта, значит, так тому и быть.

Мак никогда не понимал любви Изабеллы к такому огромному количеству людей в доме, но вынужден был признать, что никогда и не пытался по-настоящему понять ее симпатии и антипатии. Он просто упивался ею, как хорошим вином, ничего не расспрашивая, позволяя ей наполнять и вдохновлять его. Он никогда не задумывался о том, чтобы спросить, а как себя чувствует это самое «вино».

Ему не пришлось поворачиваться, чтобы понять, что Изабелла остановилась рядом с ним. Он узнал бы о ее присутствии, даже если бы был глухим и слепым среди песков в египетской пустыне.

— Странно, — послышался ее мелодичный голос. — Я что-то не припомню твоего имени в списке гостей.

Мак повернулся и затаил дыхание. Изабелла стояла рядом и была похожа на живое пламя. Рыжие волосы она украсила бутонами желтых роз, на шее переливалось бриллиантовое ожерелье, которое было на ней во время бала у лорда Аберкромби. Настоящая красавица, даже несмотря на то что в ее глазах сверкало раздражение — в его адрес.

— А почему бы мне не посетить один из известных музыкальных вечеров моей собственной жены?

— Потому что я не посылала тебе приглашение. Я бы запомнила, я сама писала их все.

— Не вини Мортона. Он сделал все, чтобы не пустить меня.

— О, я определенно знаю, кто виноват.

Мак пожал плечами, пытаясь демонстрировать беззаботность. Ерунда, что у него взмокли ладони и он боялся уронить стакан воды, который Мортон принес ему.

— Но теперь, когда я здесь, я мог бы оказаться полезен. За кем, по-твоему, мне следует поухаживать?

Морщинки вокруг глаз Изабеллы проступили еще резче, но она не стала выказывать свое неудовольствие на публике. Она для этого была слишком хорошо воспитана.

— За принцессой Бранденбургской и ее мужем. Они не слишком богаты, но очень известны и имеют большое влияние при дворе. Шотландия от них в восторге. Ты сегодня в килте, поэтому можешь в полной мере продемонстрировать им гостеприимство шотландского горца.

— Как пожелаешь, любовь моя. Я буду вести себя как настоящий шотландец.

Изабелла коснулась его руки и улыбнулась, и сердце Мака заколотилось с опасной скоростью. Он твердил себе, что эта улыбка предназначалась не ему. Изабелла понимала, что все внимание в гостиной приковано сейчас к ним, и хотела сделать из этого хорошую сцену. Она будет улыбаться до тех пор, пока не заболят губы, чтобы люди не говорили о забавном споре между Маком Маккензи и его живущей отдельно женой.

— Не перестарайся, Мак. Сегодня вечер миссис Монро, и я не хочу, чтобы ее обделили вниманием.

— Миссис кто?

— Сопрано. Ты бы знал это имя, если бы получил приглашение.

— Я пришел сюда сегодня по делу, моя дорогая. Но конечно, не для того, чтобы свести тебя с ума. Я пришел сказать тебе, что я не тратил время попусту. Я о том, кто подделывает мои картины.

Улыбка Изабеллы стала более искренней. Мак переместил свой взгляд на локон, лежащий у нее на правом плече, и едва сдержал желание наклониться и взять его губами.

— Это правда? И что же ты сделал?

— Я поговорил с инспектором Уэллоузом. Изложил ему суть дела и просил помалкивать. Никакой официальной жалобы, никакого официального расследования.

— Понятно, — скептическим тоном сказала Изабелла и переключила свое внимание на гостей, которые собрались вокруг заметно нервничающей миссис Сопрано.

— А я-то думал, ты обрадуешься, что я серьезно отношусь к этой проблеме.

— Непохоже, что ты серьезно относишься к этому. — Изабелла, как обычно, смотрела мимо него. — Ты передаешь это дело мистеру Уэллоузу и при этом просишь его никуда не лезть и не задавать вопросов.

— Эти люди из Скотленд-Ярда обладают поразительной способностью раскапывать информацию.

— А у тебя есть поразительная способность не делать того, что тебе неинтересно. — Изабелла отвернулась. — Проводи принцессу на ее место. Мы начинаем.

Пальцы Мака скользнули по ее платью, когда Изабелла пошла вперед, а все его тело пылало страстным желанием почувствовать женское тепло, которое скрывал атлас.

Миссис Монро спела восторженным гостям, которые по окончании исполнения взорвались аплодисментами и криками «браво».

Изабелла заметила, что даже Маку понравилось. На его обычно насмешливом лице она увидела восторженное одобрение.

Господи, ну почему она не может оторвать глаз от этого человека? Она ни на минуту не поверила в его благовидное объяснение цели прихода сюда. Он якобы пришел сообщить, что разговаривал с полицией. Записки об этом было бы достаточно. Нет, Мак пришел сюда, чтобы показать ей свою власть над ней, убедить ее в том, что она сможет вычеркнуть его из своей жизни, только если он позволит ей это сделать. Он доказал, что даже ее преданный дворецкий не смог остановить его.

Выступление миссис Монро закончилось, и гости толпились вокруг нее. Теперь эта полноватая молодая женщина будет иметь успех. Изабелла передала ее в руки восторженной публики, а сама оглянулась туда, где сидел Мак. Он исчез.

Черт возьми! Знать, что Мак бродит по дому, но не знать где, напоминает ситуацию с залетевшей в дом осой. Невозможно уследить за ней, даже если не спускать с нее глаз.

— У тебя, Изабелла, дар открывать таланты.

Изабелла с трудом переключила внимание на Эйнсли Дуглас, старую школьную подругу из академии мисс Прингл. Эйнсли все еще носила траур по умершему мужу, но красота ее белокурых волос, румяных щек и серых глаз нисколько не потускнела.

— Я думаю, у нее все получится, — обеспокоенно ответила Изабелла, все еще пытаясь отыскать взглядом Мака.

— Я подумала, может, тебе захочется это знать. Вчера я разговаривала с твоей матерью в торговой галерее.

Эйнсли смотрела на нее с безучастным видом, понимая, что вокруг слишком много гостей. Но она превосходно умела увиливать. Всякий раз, когда повар мисс Прингл хотел знать, кто совершил набег на кладовку в предыдущую ночь, ни у кого не было, более удивленного и невинного лица, чем у Эйнсли. Сейчас она была одной из фрейлин королевы Виктории, но ее глаза по-прежнему выдавали в ней озорную девчонку-сорванца, какой она была прежде.

— С моей матерью? — Изабелла постаралась спросить это твердым голосом.

— Ну да. И с твоей сестрой Луизой.

Серые глаза Эйнсли переполняло сочувствие, и Изабелла ощутила тугой комок в горле. После ее первого бала и последующего бегства ей было запрещено видеться или разговаривать с матерью и с младшей сестрой. Прошло уже более шести долгих лет, но запрет отца, сурового графа Скрэнтона, все еще оставался в силе, даже после того, как она ушла от Мака.

— Как они? — с трудом нашла в себе силы спросить Изабелла, губы ей не повиновались.

— Все хорошо, — ответила Эйнсли. — Они с нетерпением ждут первого выхода в свет Луизы, который намечен на весну.

— Да, — Изабелла почувствовала, как болезненно сжалось сердце, — ведь Луизе уже семнадцать, самое время.

— Восемнадцать, как сказала твоя мать.

У Изабеллы перехватило горло, она всхлипнула. Луизе уже восемнадцать, а она просто потеряла нить событий, и от этого было еще больнее.

Она очень хорошо помнила день своего первого выхода в свет. Луиза помогала ей одеваться, фантазировала о том, что она будет делать на своем первом балу, и плакала, что еще слишком мала, чтобы идти на бал с Изабеллой.

Теперь Луиза сама будет в белом наряде с жемчужной ниткой, украшающей шею. Джентльмены станут внимательно рассматривать ее, оценивая в качестве будущей невесты.

— Я уверена, у нее будет успех, Изабелла. Луиза — очаровательная девушка.

Изабелла, поддавшись порыву, взяла Эйнсли за руки. Она не знала, как ей попросить подругу, не выказав при этом своего отчаяния.

— Когда ты в следующий раз увидишь Луизу, пожалуйста, передай ей, что я очень горжусь ею, — выдохнула Изабелла. — Но только чтобы мать не слышала, конечно.

— Ну конечно, передам, — улыбнулась Эйнсли и сжала руки Изабеллы. — И передам все, что Луиза пожелает передать тебе. Твоей матери не обязательно это знать.

— Спасибо тебе, Эйнсли. У тебя всегда было доброе сердце.

— Даже несмотря на то что говорили другие? — лукаво спросила Эйнсли и сцепила свои пальцы с пальцами Изабеллы в сложную конфигурацию, которую они придумали еще в академии мисс Прингл. — Леди из академии мисс Прингл всегда надежные друзья.

Они рассмеялись, и Эйнсли отправилась назад к гостям, где стояли ее брат с женой и другие поклонники таланта миссис Монро.

Изабелла вдруг поняла, что больше не может выдерживать эту толкотню. И поспешно направилась к дверям и вышла в полумрак холла. Она отдала распоряжение погасить свечи здесь и наверху на лестнице, чтобы у гостей не возникло желания бродить по дому. Здесь стояла тишина, и Изабелла облегченно вздохнула.

Вдруг ее внимание привлекло движение на верху лестницы, потом она ощутила запах табачного дыма. Изабелла сжала губы, подобрала юбки и стала подниматься по ступенькам наверх.

Она увидела человека, прислонившегося к перилам, но, подойдя еще ближе, поняла, что там стоят две фигуры. В темноте вспыхивали кончики двух сигар, освещая не только Мака, но и его высокого и тощего племянника Дэниела.

Изабелла отпустила юбки, и в тишине послышалось их мягкое шуршание.

— О Господи, Дэниел, как ты оказался здесь? Что ты делаешь в Лондоне?

— Я задал ему тот же вопрос, — сказал Мак каким-то уж слишком кротким голосом.

— До того, как ты дал ему сигару, или после?

— Я не виноват, — поднял руки Мак. — Это он дал мне сигару.

— Дэниел, — продолжала Изабелла, не обращая внимания на Мака, — ты сейчас должен быть у профессора на дополнительных занятиях.

— Я знаю, но не мог больше оставаться там. — Из всех Маккензи Дэниел меньше всех позволил частным английским школам ослабить его шотландский акцент. — Этот человек сумасшедший, и потом, чертовски несправедливо, что я заперт в Кембридже, а отец — на скачках в Сент-Леджере.

— Твой отец здесь, в Лондоне, — сказала Изабелла.

— Знаю, — сердито пыхнул сигарой Дэниел. — Дядя Мак только что сказал мне об этом. Но почему он здесь? Какие у него могут быть дела в Лондоне, когда вот-вот начнутся скачки?

— Ты еще слишком молод для этого.

Изабелла хмуро указала на сигару.

— Мне пятнадцать. Сигары мне дает отец. Он говорит, что мне надо учиться плохим привычкам джентльмена, чтобы не выглядеть излишне скромным, когда стану старше.

— Может, дяде Маку следует поговорить с твоим отцом?

— Дяде Маку не стоит вмешиваться в дела Кэмерона, — возразил Мак. — Если Кэмерон хочет испортить своего сына, кто я такой, чтобы останавливать его?

— Но он не портит меня, — запротестовал Дэниел. — Он запирает меня с этим стариканом, который едва говорит и заставляет меня целый день читать книги на латыни. Так нечестно. Когда отец был мальчишкой, он был просто невыносим. Все до сих пор вспоминают о том, что он выкинул в Харроу. Почему я не могу быть похожим на него?

— Но может, Кэмерон понял, что быть плохим невыгодно, — сказала Изабелла.

— Что-то непохоже, — фыркнул Дэниел. — Он все такой же, и теперь никто не остановит его. — В его взгляде вдруг появилась мольба. — Можно, я останусь здесь, тетушка? Только до начала скачек. Если я останусь с дядей Маком, отец найдет меня и даст хорошую взбучку. Вы же не расскажете ему, что я здесь, правда?

И хотя Дэниел был взрослым парнем, его мольба тронула сердце Изабеллы. Кэмерон беззаботно перемещал его между школой и домами братьев Маккензи, не всегда уделяя время сыну. Дэниел был очень одинок. Но это вовсе не означало, что ему следует позволять расти без контроля, что Изабелла должна закрывать глаза на то, что он не слушает отца.

— Я должна сказать «нет».

— Ну и ладно, — весело проговорил Дэниел. — Если вы меня выгоните, я всегда могу переночевать в сточной канаве или в публичном доме.

Мак хохотнул, и Изабелла сердито посмотрела в его сторону.

— Ты будешь спать в задней спальне наверху, — суровым голосом произнесла она. — Поднимайся наверх, а я пришлю кого-нибудь из слуг, чтобы приготовили для тебя постель. Но только до поездки в Донкастер, имей в виду, — продолжила она, видя, как запрыгал от радости Дэниел. — Там я верну тебя отцу. И только если ты будешь вести себя как следует. Любая проделка, и я немедленно пошлю за отцом.

— Я буду хорошо себя вести, тетушка. Мне все равно, если потом отец запрет меня с монахами, при условии, что я не пропущу Сент-Леджера.

— И никаких сигар.

Дэниел вынул сигару изо рта и бросил ее в старинную фарфоровую вазу на приставном столике.

— Тетушка Изабелла, скажите, а нельзя ли вместо лакея прислать приготовить для меня постель хорошенькую служанку?

— Нет! — воскликнули одновременно Мак и Изабелла.

— Всем своим служанкам, — продолжала Изабелла, — я дам разрешение отшлепать тебя хорошенько, если ты будешь докучать им. У них очень тяжелая работа, чтобы еще ты досаждал им.

— Ой, ну я только пошутил. — Дэниел схватил Изабеллу за руки и поцеловал в щеку. — Спокойной ночи, тетушка. Знаете, вы моя любимая тетушка.

— Я слышала, как то же самое ты говорил Бет около недели назад.

— Ее я тоже люблю, — рассмеялся Дэниел и помчался по лестнице в комнату на самом верху.

— Он с каждым годом становится все более неуправляемым, — вздохнула Изабелла.

Мак выудил сигару из ее бесценной старинной вазы и положил две сигары на край стола так, чтобы они не пожгли дерево.

— Ты умеешь обращаться с парнем, — отметил он.

— Я слишком мягкая для него. Ему нужна твердая рука.

— Но и нежная — тоже, — подчеркнул Мак.

— Я помню утро после нашей свадьбы, когда Дэниел пришел в наш дом на Маунт-стрит и по ошибке принял меня за одну из твоих моделей.

— А я помню, как дал ему затрещину за его нахальство.

— Бедняга, он же не знал. — Изабелла повернулась к перилам, увидела, как разговаривают и веселятся внизу ее гости, и задумалась, почему ей не хочется спускаться к ним. — Ему было всего девять лет, он искал убежища, потому что его опять выгнали из школы и он боялся сказать об этом Кэму.

— Не надо ему сочувствовать. Этот «бедняга» бросил мне в сюртук мышь, чтобы отомстить за полученную затрещину.

— Мне кажется, что вы оба так и не повзрослели.

— А мы повзрослели.

Руки Мака обвили ее талию. Она почувствовала его тепло, турнюр согнулся под тяжестью его тела, и его губы обожгли изгиб ее шеи.