Незнакомка в красном

21

Джастин работал в сарае, очищая от камня длинную шею игуанодонта. Прервавшись, он поднял голову, чтобы посмотреть на Джину, которая трудилась неподалеку.

Прошло уже три дня с того момента, как он узнал, что она готова заниматься с ним любовью только ради какого-то дурацкого эксперимента. Он тогда так рассердился, что пообещал себе вообще не касаться ее. И он сдержал слово. Он вообще пытался ее не замечать. Но проще было бы не замечать солнце. Ее чудесная улыбка и его непреходящее желание сводили на нет все его старания. Вот и сейчас он изо всех сил пытался – и совершенно безуспешно! – подавить свое влечение к ней.

Джастин справедливо рассудил, что разумнее будет находиться от нее на расстоянии. Лэни тоже работала с ними, но она ушла четверть часа назад на очередную примерку платья, которое он заказал для нее.

Джина смотрела на скелет с таким недоуменным выражением, что Джастин спросил:

– Что там такое?

– У игуанодонта бедренные кости такие же, как у птиц.

Забыв свое намерение держаться от нее подальше, он быстро приблизился. Аромат гардении обволакивал, усиливая желание.

– Видите? – сказала Джорджина, проводя пальцем по тазовой кости, которая была заострена сзади, как у птицы. – А передняя часть рта напоминала клюв. – Она посмотрела на Джастина широко открытыми глазами, ее соблазнительный ротик немного приоткрылся. – Ну разве это не поразительно?

В этот момент Джастин окончательно понял, что не сможет устоять. И даже не станет пытаться. Он поцеловал ее, и она ответила, раздувая тлеющие угольки его желания в пламя, которое мигом поглотило все его сомнения.

В голове звучали ее слова: «Давайте просто наслаждаться друг другом». Чего ради он стал бы возражать, борясь с ее желанием – а также со своим собственным?

После происшествия в сарае Джастин уже не мог находиться вдали от Джины. Их распорядок дня в Пенфилде сложился так, что днем они с Джиной и Лэни работали над скелетом игуанодонта, освобождая его из скалы, в которую он был заключен словно в скорлупу. Ночью же они с Джиной занимались любовью. О женитьбе больше не было сказано ни слова.

Покидая сарай две недели спустя, Джастин обернулся и посмотрел на массивный скелет. Теперь гигантские изогнутые ребра были уже полностью обнажены.

– Это напоминает мне побелевшие от времени шпангоуты старого деревянного корабля, перевернутого вверх дном, – заметил он.

Джина согласно кивнула.

– Какое точное сравнение, Джастин.

Когда они вошли в дом через боковой вход, к ним направилась незнакомая Джастину женщина. Она шла усталой походкой, словно старуха, но Джастин разглядел, что она всего на несколько лет старше его.

Раньше она, по-видимому, была очень привлекательной. Теперь, однако, ее лицо было таким изможденным, а глаза выражали такую печаль, что он испытал к ней живейшее участие. Было видно, что она пережила какую-то страшную трагедию.

Незнакомка была в черном, от незатейливой шляпки до туфель. Джастин решил, что она, должно быть, потеряла недавно мужа или ребенка, поэтому носит траур.

Лицо Джины при виде женщины озарилось радостью.

– Тетя Маргарет! Ох, как я рада, что ты приехала к нам!

Женщины с нежностью обнялись. Но даже искренняя улыбка Маргарет, обращенная к племяннице, не могла прогнать грусть из ее глаз.

Когда Джастин подошел к ним, Джина представила их:

– Тетя Маргарет, это лорд Рэвенстон. Моя тетя, Маргарет Додд. Она младшая сестра моего отца.

Когда они обменялись приветствиями, Джина сказала:

– Раз ты здесь, тетя Маргарет, я полагаю, что твой противный муж уехал из дома?

Никогда раньше Джастин не слышал в ее голосе такой враждебности. При упоминании о ее супруге в глазах Маргарет появилась боль.

– Да, он уехал в Лондон на две недели. Он вернется двадцать седьмого.

– Как было бы здорово, если бы с ним произошел несчастный случай на дороге! – язвительно сказала Джина.

– Ты не должна так говорить, – упрекнула ее тетка.

– Ты такая добрая, тетя, по-моему, даже слишком. Ты сама прекрасно знаешь, что мир без него станет значительно лучше.

Да, его маленькая оса никогда не лезла за словом в карман. Джастину стало любопытно, что же мог натворить муж ее тетки, чтобы заслужить такое отношение Джины.

– А как ты добралась сюда, тетя Маргарет? Почему ты не попросила, чтобы папа прислал за тобой карету?

– Я не собиралась приезжать, но мистер Моран, священник из Камбердейла, настоял на том, чтобы привезти меня сюда. Он не хотел слушать никаких возражений. Он сказал, что я так плохо выгляжу, что мне просто необходимо сменить обстановку.

Джастин в душе согласился со священником и был благодарен ему за его проницательность и доброту к бедной женщине.

Джина взяла тетку под руку.

– Я рада, что ты послушалась его и приехала! Но ты выглядишь измученной после дороги. Тебе надо отдохнуть перед обедом. Ступай наверх в свою бывшую спальню, а я попрошу повара приготовить настой из трав. Я поднимусь к тебе через несколько минут.

Маргарет направилась к лестнице, а Джастин смотрел, как миссис Додд поднимается по ступеням – плечи ссутулены, ноги едва слушаются, как будто у нее не осталось сил даже на ходьбу. Ему вспомнилась глубокая печаль в ее глазах. Она напоминала женщину, прошедшую через муки ада.

И Джина раньше никогда не выказывала к кому-либо такой ненависти, как к мужу тетки. Джастин повернулся, чтобы спросить, в чем причина такого ее отношения к нему, но она уже входила в кухню. Он двинулся вслед за ней и остановился у двери в ожидании. Дразнящие ароматы готовящейся еды – жарящегося мяса, картошки и вишневого пирога – вызывали чувство голода. Когда Джина спустя несколько минут вышла из кухни, она нахмурилась, увидев его.

– Что вы здесь делаете? – спросила она, направляясь через холл к лестнице. Он последовал за ней.

– Мне хотелось бы узнать, почему вы так ненавидите мужа вашей тетушки?

– Мне не хватит слов, чтобы рассказать, какой это жестокий человек, Себастьян Додд.

– Проклятие! Так ваша тетка замужем за этим безумцем? – Потрясенный, Джастин резко остановился. – Неудивительно, что она кажется такой несчастной.

Джина тоже остановилась и удивленно посмотрела на него.

– Так, значит, вы с ним знакомы и разделяете мою антипатию к нему?

– Мне всегда казалось, что он – человек со странностями. Недавно же я убедился, что он сумасшедший.

Она посмотрела на него с пониманием.

– Наши оценки полностью совпадают. И что же привело вас к такому выводу?

– За прошедшие два-три года он стал каким-то странным. Наш последний разговор с ним примерно два месяца назад вызвал у меня большое беспокойство. Он подозревал всех вокруг, был уверен, что все плетут против него заговоры. И меня очень насторожили его безумные глаза. Чем больше мы говорили, тем он становился все более странным. Почему ваш отец разрешил вашей тетушке выйти за Додда?

– У моего отца не было никаких полномочий помешать этому браку.

Джина огляделась вокруг, как будто убеждаясь, что их никто не услышит. Рядом никого не было, но она все равно понизила голос так, что Джастину пришлось напрячь слух, чтобы ее услышать.

– Я ведь, кажется, говорила вам, что мой отец не ладил с родителями?

Джастин кивнул.

– Мой дедушка никогда не умел принимать правильные решения. Умирая, он назначил своего лучшего друга сэра Томаса Кемптона и своего старшего сына Кристофера опекунами своей дочери, ответственными за ее долю наследства до тех пор, пока она не выйдет замуж с их согласия.

Джастин знал, что Кемптон был пустоголовым старым дураком, совершенно не разбиравшимся в людях.

– А когда Кристофер умер? Ваш отец и тогда не имел права слова?

– Дедушка распорядился, что если один из опекунов умрет, то вся ответственность переходит к оставшемуся в живых. – Джина двинулась по коридору, Джастин не отставал от нее. – Он думал, что Кемптон, который был его ровесником, умрет раньше, но вместо этого его сын последовал за ним через полгода после его смерти.

– Оставив Маргарет на попечение Кемптона? – спросил Джастин. Джина кивнула.

– У нее было несколько поклонников, но никто из них не был настолько богат, чтобы удовлетворить запросы Кемптона, так что он всем им отказал.

Джастин и Джина дошли до главного холла с его арками и пасторальными фресками. Две служанки занимались здесь уборкой, и Джина замолчала. Она заговорила снова, только поднявшись на один пролет лестницы.

– Когда моей тете было двадцать четыре, Кемптон устроил ее брак с Доддом. Мой отец возражал, потому что недолюбливал Додда и считал его человеком не совсем уравновешенным.

– Но Кемптон не прислушался к его мнению?

– Нет, Додд был богат, как Мидас, а для Кемптона только это имело значение. У папы не было законных оснований, чтобы противодействовать этому браку.

– И каковы же были чувства Маргарет?

– Ну, это было десять лет назад, и...

– Боже правый, так она моложе меня! – удивленно воскликнул Джастин. – А я думал, она много старше.

– Она сильно постарела за последние два-три года. Когда она выходила за Додда, он еще не проявлял никаких признаков безумия и, говорят, был довольно обаятелен. Если даже это было и не так, моя тетя, добрейшее существо, способна видеть только лучшее в каждом человеке.

Джастин не удержался, чтобы не заметить с иронией:

– В отличие от ее своенравной племянницы.

Джина ничего не ответила на это его замечание.

– Тетя Маргарет согласилась выйти за Додда и посвятить все свои силы тому, чтобы сделать этот союз счастливым. Но с таким человеком даже такая терпеливая женщина не смогла этого добиться.

– У них ведь есть дети, правда?

– Да, две девочки, им сейчас семь и шесть лет, а три года назад родился сын. Дети стали для нее предметом постоянных переживаний. Мальчик родился уже после того, как Себастьян начал сходить с ума. Через месяц или два после рождения маленького Сета отец начал сомневаться в своем отцовстве и незаслуженно обвинил Маргарет в измене.

– Возможно, обвинение было не таким уж незаслуженным. – Не успел Джастин это произнести, как тут же пожалел о своих словах. Он сам с удивлением осознал, что настолько привык обвинять женщину во всех семейных проблемах, что произнес это почти автоматически.

Джина обожгла его таким гневным взглядом, что его лицо загорелось от стыда.

– Если бы вы знали мою тетю хоть немножко, вы бы никогда не позволили себе подобного высказывания!

Джастин вспомнил бесконечную печаль в глазах этой женщины.

– Я согласен. Беру свои слова обратно.

Они поднялись на верхнюю площадку лестницы, откуда начинался коридор, ведущий к спальням. Джина остановилась и повернулась к нему.

– Да, и впредь не делайте таких скоропалительных выводов! Додд выгнал ее из дома без единого пенса в кармане. С тех пор папа содержит ее.

– Почему ваш отец не даст ей кров здесь, в Пенфилде?

– Он предлагал, но она так боится за здоровье и безопасность своих детей, находящихся в руках безумца, что отказывается принять предложение.

– Неужели Додд способен причинить вред своим собственным детям? – недоверчиво спросил Джастин.

– Когда с ним случается очередной припадок, он способен на все что угодно. Вы можете мне не поверить, потому что не видели его в таком состоянии, но это действительно так.

– О, я это слишком хорошо понимаю, – произнес он так мрачно, что Джина бросила на него удивленный взгляд. Но Джастин ничего больше не сказал, оставив свои тягостные воспоминания при себе.

– Однажды Себастьян избил мою бедную тетушку только за то, что она улыбнулась одному из гостей. Он сломал ей нос и подбил оба глаза.

– Проклятие! – воскликнул Джастин, искренне возмущенный. – И что говорят дети об отношении отца к ним?

– Себастьян не позволяет моей бедной тете видеться с детьми с тех пор, как выгнал ее из дома. Но она все равно боится уехать оттуда, пока он дома. Она живет в постоянном страхе услышать, что кто-нибудь из детей пострадал от рук отца.

– Она что, два года не видела своих детей?

Джина кивнула.

– Даже когда Себастьян уезжает в Лондон, как, например, сейчас, слуги не решаются нарушить его приказ и не подпускают ее к детям. Но когда его нет, она хотя бы не беспокоится за их жизнь.

Джастин был потрясен, представив себе трех маленьких, невинных детей во власти сумасшедшего.

– Ничего удивительного в том, что ваша бедная тетушка так несчастна. Но неужели ничего нельзя сделать?

Джина повернулась и пошла по коридору.

– Вы знаете так же хорошо, как и я, милорд, что мать не имеет прав на своих детей, если жив их отец, каким бы ужасным человеком он ни был.

До сих пор Джастин никогда не ставил под сомнение справедливость этого положения. Но надо отметить, что он и не встречал таких отцов, как Себастьян.

– И вы еще смеете утверждать, что брак не является западней для женщины! – с горечью воскликнула Джина.

Впервые Джастин смог понять, почему Джина так боялась той власти, которую муж имел над всей своей семьей.

– Теперь я понимаю, почему вы не стремитесь к семейной жизни. Имея такой ужасный пример перед глазами, это немудрено.

– Так вы теперь признаете, что женщины, которые не имеют никакой возможности повлиять на мужей, находятся в незавидном положении?

– Мне нечего возразить, но таких мужей, как ваш дядя, очень мало.

– Возможно, мало мужей-безумцев, но и нормальные мужчины могут быть не менее жестокими. Вы только посмотрите на бедную леди Инглэм, и вам все станет понятно...

Вспомнив, что Инглэм был одним из отвергнутых женихов Джины, Джастин сказал:

– Насколько я знаю, когда-то Инглэм был так увлечен вами, что просил вашей руки?

– Можете не сомневаться, что увлечен он был не мной, а моим состоянием. Этот наглец решил, что осчастливит меня своим предложением. Как и вы, он считал, что его титул намного перевешивает все то, что я внесу в этот брак.

– Вы оскорбляете меня, сравнивая с Инглэмом. И я никогда не считал, что, обладая титулом, мужчина непременно становится хорошим мужем, хотя ряд юных леди с этим бы не согласились.

– Далеко не все юные леди достаточно умны, – возразила Джина. – Как и вы не все становитесь хорошими мужьями.

Он улыбнулся.

– Тише, маленькая оса. Вы опять оставили за собой последнее слово.

Джина скрылась за дверями комнаты своей тетки, а Джастин спустился вниз, намереваясь взять книгу в библиотеке. Едва переступив порог комнаты, он услышал, как незнакомый мужской голос взволнованно говорит:

– Милорд, вы должны что-нибудь предпринять. Я уверен, что мистер Додд во время одного из своих припадков убьет своего бедного сынишку, да и дочерей тоже. Я не...

Увидев Джастина, говоривший человек с редеющими рыжеватыми волосами и добродушным лицом внезапно запнулся и умолк. «Мистер Моран», – догадался Джастин.

Пенфорд сидел напротив незнакомца, удобно устроившись в своем любимом кресле. Он тоже взглянул на вошедшего.

– Простите за вторжение, – извинился Джастин. – Я не знал, что здесь кто-то есть. Я уже ухожу.

– Нет, останьтесь, лорд Рэвенстон, – остановил его Пенфорд тоном, который больше напоминал приказ, чем просьбу. – Вы умный человек. Возможно, вы сможете придумать какой-то выход из этой ситуации. – Он указал рукой на кресло рядом с собой. – Это мистер Моран, священник прихода в Камбердейле, деревне около поместья моего зятя. Он был так любезен, что привез сюда сегодня мою сестру.

Джастин, повиновавшись, расположился в кресле.

– Я встретил вашу сестру всего несколько минут назад. Признаться, я очень удивился, узнав, за кем она замужем. Не сочтите меня слишком резким, но я думаю, что Себастьян Додд – сумасшедший.

Пенфорд посмотрел на него с благодарностью.

– Я знал, что вы проницательный человек. Мы разделяем вашу точку зрения. Мистер Моран приехал сюда, потому что боится, что Себастьян может погубить детей. Он хочет, чтобы я что-то предпринял, но я не знаю, что можно сделать по закону, когда отец имеет все права на своих детей.

– Я тоже не знаю. – Джастин повернулся к Морану. – Почему вы думаете, что Додд может причинить вред своим собственным детям?

– Он уже причинил. Я приехал в Додд-Парк вечером накануне его отъезда в Лондон. – Священник заметно передернулся. – Я увидел, как он бил кнутом свою старшую дочь, Мэгги, которой всего семь лет.

– Боже правый, за какое же прегрешение? – спросил Джастин.

– За то, что она пыталась защитить своего трехлетнего братишку. Его отец уже успел так его высечь, что, я думаю, он вполне мог бы убить мальчика, если бы не вмешательство Мэгги и не мой приезд.

У Джастина потемнело в глазах. В его памяти всплыл образ другого съежившегося, насмерть перепуганного мальчика рядом со старшим братом, готовым на все, чтобы защитить его.

– Я очень боюсь, что, когда мистер Додд вернется из Лондона, он убьет этого бедного ребенка, – вздохнул священник. – У мистера Додда существует навязчивая идея, что мальчик не его сын. Каждый, кто знаком с его доброй, порядочной женой, скажет вам, что это просто абсурд.

Джастин нахмурился.

– И кого же он считает отцом ребенка?

– Дьявола, – грустно ответил священник. – В своем искаженном сознании он думает, что дитя есть продукт связи его милой жены с дьяволом.

– Проклятие! – воскликнул потрясенный Джастин. – Откуда у него такие бредовые мысли?

– Он сказал, что голоса, которые он слышит, когда остается один, рассказали ему об этом. Он говорит, что эти голоса велели ему изгнать дьявола и его отродье из дома Доддов. Боюсь, что, пытаясь это сделать, он забьет ребенка до смерти.

– Возможно, теперь вы поймете, почему я борюсь за права замужних женщин, – сказал Джастину Пенфорд.

Да, теперь Джастин это понимал.

Священник вздохнул.

– Я не делился своими опасениями с матерью мальчика. Вы тоже не должны ничего говорить в ее присутствии. Она и так несчастна.

– Вам ничего не приходит в голову, что я мог бы предпринять, чтобы спасти своего маленького племянника?

Если и приходило, то все это было незаконно. Джастин сидел лицом к книжному встроенному шкафу и рассеянно глядел на ряды книг в кожаных переплетах. Наконец он сказал:

– Мне нужно хорошенько все обдумать. Я уверен, что должен существовать какой-нибудь выход. – Да, он обязательно что-нибудь придумает. Он не позволит безумцу мучить невинных детей.

– Я молю Бога, чтобы вы помогли нам, – сказал мистер Моран. – Но я прошу вас действовать быстро. Промедление может стоить им жизни. Мое сердце разрывается, когда я вижу этих бедных перепуганных детишек, жмущихся по углам в этом мрачном, неуютном доме.

Пенфорд презрительно фыркнул.

– Этого уродливого старого дома уже достаточно, чтобы напугать ребенка, даже не имея сумасшедшего отца.

– Когда он был построен? – спросил Джастин.

– Давно, во времена Тюдоров, – ответил мистер Моран. – Один старик в Камбердейле уверяет, что в доме есть какой-то тайный ход, который построили в те времена католики, ожидая, что им придется спасаться.

– И вы ему верите? – спросил Джастин скептически, чтобы скрыть свой интерес к этому замечанию.

Моран пожал плечами.

– Ну, не знаю. Старому Эйбу уже за девяносто, и он часто путается в своих словах.

– Кто хозяйничает в Камбердейле, мистер Моран? – спросил Джастин.

– Себастьян Додд, – устало ответил тот.

– Вы можете пострадать, помогая его жене, – заметил Джастин.

– Да, – согласился священник, – но моя совесть не позволяет мне стоять в стороне, ничего не предпринимая.

Джастин одобрительно кивнул.

– Вы достойный человек, сэр.

«И я сделаю все возможное, чтобы риск, на который вы идете, не был напрасным», – добавил он про себя.

Мистер Моран отклонил приглашение Джорджины пообедать в Пенфилде, уверяя, что ему необходимо вернуться в свой приход немедленно. Когда он уезжал, она еще раз поблагодарила его за то, что он привез к ним ее тетку. Затем Джина поднялась к себе переодеться.

Обед прошел на удивление тихо, несмотря на все усилия Джорджины поддерживать легкий, оживленный разговор. Бедная тетя Маргарет выглядела измученной, несмотря на отдых, и была погружена в свои собственные мысли. Только Лани активно старалась помочь Джорджине поддерживать беседу, но даже их оживленное обсуждение теорий Лайела не могло вывести Джастина из задумчивости.

После обеда он отклонил предложение Джорджины пойти вместе со всеми в библиотеку.

– Я должен написать письмо своему брату Генри по срочному делу, – сказал он ей. – Я не могу это откладывать.

– Но почту забирают не раньше девяти утра, – возразила она ему.

– Я не могу ждать до девяти. Я пошлю моего конюха с письмом прямо на рассвете.

В библиотеке разговор шел так же вяло, как и за обедом. Когда отец попросил Джорджину поиграть на арфе, она с радостью согласилась.

Музицируя, она то и дело бросала взгляд на дверь, надеясь, что Джастин вот-вот появится. Стрелки часов на камине медленно двигались по кругу, пора было расходиться.

Джорджина играла уже последнюю пьесу, когда, подняв глаза, увидела Джастина, стоящего в дверях с конвертом в руке. Должно быть, ему пришлось очень о многом написать своему брату.

Без единого слова Джастин повернулся и вышел.

Закончив играть, Джорджина встала и, выслушав похвалы, пожелала отцу и Лэни спокойной ночи. Под руку со своей тетушкой, они поднялись наверх.

– Моя дорогая, твоя игра всегда успокаивает меня, – сказала Маргарет, дойдя до дверей своей комнаты. – Пожалуйста, если ты не слишком устала, побудь со мной немного.

Джастин протянул пухлый конверт своему конюху.

– Доставь это моему брату в Вудхэвен. Отправляйся на рассвете и скачи как можно скорее. – Он вытащил кожаный кошелек из кармана. – Меняй лошадей так часто, как понадобится. – Да, он задал Генри большую работу, а времени в их распоряжении оставалось слишком мало.

– Слушаюсь, милорд. Ваш брат получит его уже вечером следующего дня.

Отпустив конюха, Джастин направился в библиотеку. К его разочарованию, в комнате никого не оказалось. Он прошел к лестнице.

Поднявшись на второй этаж, он увидел, как Джина провожает свою тетку. Джастин зашел в спальню Джины и стал ждать.

Прошло почти полчаса, прежде чем наконец открылась дверь и Джорджина вошла к себе. Даже при тусклом пламени свечи было видно, что глаза ее полны слез. Джастин никогда прежде не видел, чтобы Джина плакала. Она всегда казалась такой сильной и жизнерадостной. Охваченный беспокойством, он вскочил и бросился к ней.

– Что случилось? – Он ласково взял ее за плечи. – Почему ты плачешь?

Она отрицательно покачала головой и заплакала еще горше.

Обычно Джастин терпеть не мог женских слез, но сейчас это его глубоко тронуло. Они были искренними, не рассчитанными на то, чтобы как-то воздействовать на другого человека.

Он обнял Джину, склоняя ее голову к своему плечу, успокаивая ее почти так же, как сестру в тот вечер в гостиной.

– У меня разрывается сердце, – всхлипывала Джина, – глядя на то, как страдает бедная тетя Маргарет! Она обожает своих детей и живет в постоянном страхе, что ее муж в припадке бешенства искалечит их или убьет. Я готова на все, когда смотрю на ее мучения.

Страхи миссис Додд были вполне обоснованны, но Джастин не стал говорить об этом. Надо было что-то делать с ее сумасшедшим мужем, и он уже наметил план действий.

– Не знаю, как тетя это выносит! Если бы это были мои дети, я бы не выдержала, – Джина подняла глаза на Джастина, слезы струились по ее щекам. – Ты теперь видишь, почему я отказываюсь выходить замуж. Пример тети Маргарет – слишком веский аргумент.

Обнимая ее одной рукой, Джастин приподнял ее подбородок и заглянул в заплаканные глаза.

– Надеюсь, маленькая оса, ты не думаешь, что я мог бы так же жестоко вести себя со своей женой или детьми?

Сомнение и боль, которые он увидел в ее глазах, поразили его в самое сердце.

– Не знаю, что и думать, – призналась она таким неуверенным и удрученным тоном, какого он от нее никогда не слышал. – В данный момент я хочу только, чтобы ты продолжал обнимать меня.

Ну ладно, это было хотя бы что-то, и Джастин опять обнял ее. Она вздохнула от удовольствия, прижимаясь к нему. Он гладил ее и шептал ей успокаивающие слова, и понемногу ее рыдания начали стихать. Тогда он осторожно вытер ее слезы своим платком. Джина не пыталась высвободиться из его рук. Наоборот, она прижималась к нему все теснее.

На следующее утро Джастин уже застегивал свою рубашку, когда Джина проснулась. Она улыбнулась ему, и на щеках ее заиграли ямочки, а глаза сияли необычайным светом. Она была такой очаровательной, что он не мог удержаться, чтобы не подойти к кровати и не поцеловать ее.

Один поцелуй повлек за собой другой.

– Я зря это делаю, – сказал он. – Мне давно пора возвращаться в свою комнату.

Неохотно оторвавшись от нее, он подумал о том, как хорошо они подходят друг другу в постели и какая страсть связывала их ночью. Но для нее этого было недостаточно! Его губы сжались. Джина хотела чего-то, что не существовало на свете – романтической любви. Он опять обернулся к ней.

– Ты когда-нибудь была влюблена, Джина? – Его вопрос явно изумил ее.

– Почему ты спрашиваешь?

– Ты же говорила, что выйдешь только за того, кого полюбишь. Но такая любовь просто мираж, поэтому ты и не нашла ее.

Глаза ее возмущенно засверкали, а улыбка пропала.

– Любовь совсем не мираж! Я любила, и я знаю, что это не мираж!

Джастин никак не ожидал, что ее слова отзовутся в его сердце такой сокрушительной болью.

– И кто он был, мужчина, которого ты любила? – прорычал он. Ее лицо стало напряженным.

– Я отказываюсь обсуждать мужчину, которого любила, милорд, так же, как и вы отказываетесь обсуждать свой брак и свою жену.

Джастин уже знал по выражению ее лица, что настаивать бесполезно. Упрямая маленькая оса ни за что не скажет ему, кто это был.

– Но могу вас заверить, милорд, что любовь – это гораздо большее, чем просто желание. Это единение – не только физическое, но и эмоциональное, и умственное. Это и умение разделять взгляды и интересы другого. Это и взаимное сопереживание, забота, поддержка, доверие и уважение. И это создание семьи.

– Тогда какого черта ты за него не вышла? – Джастин поразился той печали, которая отразилась в глазах Джины при его вопросе.

– Обстоятельства сделали это невозможным. Но не говорите мне, что любовь не существует, потому что я знаю, что это не так!

– А почему ты его полюбила?

– Это, милорд, невозможно объяснить логически, – произнесла она ледяным тоном. – Разве вы не говорили, что вам давно пора быть в своей спальне?

Джастин повиновался. Спеша в свою комнату, он изнывал от ревности. И кто же этот неизвестный, которого любила Джина?