Нф-100: Капитан Брингдаун и книга пророка

- "Всё" - это что?

- А вы до сих пор не догадались? - вроде как даже разочарованно спросил он. - Разумеется, визитка, которую капитан... простите, мистер Саймон до сих пор носит в бумажнике. Весьма любезно с его стороны. Ничего особенного в ней нет, за исключением миниатюрного подслушивающего устройства с такими же крошечным источником питания. Причём, купить всё это можно в любом магазине, а вот поместить между двумя пластиковыми карточками я, кажется, первым додумался. Жаль только, что батареек хватает, максимум, дня на три. Но вы, господа, оказались настолько деятельными и общительными натурами, что уже к утру я знал, что и где вы собираетесь искать. Правда, не вполне представлял себе как. Но тут я целиком положился на вашу удачу и, как видите, не ошибся. Позвольте от всей души поблагодарить вас за проделанную работу. Возможно, я даже скажу о вас пару слов в своей будущей книге.

- Пару слов сожаления? - Эллен задала вопрос, который меня тоже сильно волновал.

- Совсем не обязательно, мисс, - успокоил нас будущий писатель. - Понимаете, если там, за дверью действительно находится Золотой Шар, то такая мелочь, как три свидетеля, уже не будет меня беспокоить. А вот если вы ошиблись, и ничего интересного я не найду, тогда мне придётся ещё раз подумать, как поступить с вами. Но сейчас не хочется омрачать себе праздник грустными мыслями. С вашего позволения я всё-таки загляну в соседнюю комнату. Очень уж любопытно, что там спрятано. А вы, будьте так любезны, подождите здесь с полчасика, и потом мы, возможно, продолжим разговор.

Мы не возражали. Если бы он и робота прихватил с собой, было бы вообще замечательно. Но охранник продолжал светить прожектором нам в глаза, и бластер по-прежнему оставался направленным в нашу сторону.

И тут вдруг заговорил Марвин. То ли он только теперь понял, что здесь происходит, то ли надеялся, что мы с Эллен как-нибудь помешаем неожиданному конкуренту, и поэтому до последнего момента не вмешивался - трудно сказать. Меня ведь никогда по-настоящему не заботило, о чём он думает, мечтает, чего хочет добиться в жизни. Марвин всегда казался мне лишь верным слугой, неукоснительно исполняющим волю хозяина. Даже сейчас он в первую очередь заботился о благе грандмастера.

- Доктор-р Джонс, - произнёс он, непроизвольно растягивая звук "р", - вы не можете пр-рисвоить ар-ртефакт, пр-ринадлежащий мистер-ру Ксир-рдалю.

Археолог-халявщик остановился на полпути к двери. Видимо, он был сильно недоволен тем, что ему сорвали торжественное шествие к славе.

- Ах, молодой человек, если бы вы отстаивали своё право на сокровище, я бы ещё мог понять и простить вашу дерзость. Но кто такой ваш Ксирдаль? - учёный пренебрежительно усмехнулся. - Чем он заслужил такую честь? Я, например, бросил все свои дела и прилетел из Лондона в Париж. А он? Даже с места не сдвинулся, пальцем не пошевелил. Давайте уж тогда и графа Челси позовём, и других богатых бездельников. Нет уж, только один человек в мире достоин Золотого Шара. И этот человек - я.

- Нет! Непр-равильно! Нер-р-рьзя!

Речь Марвина на глазах теряла стройность и осмысленность. На месте археолога я бы насторожился, услышав это рычание. Но откуда ему было знать, как страшен в гневе наш добряк и любитель цветов. Да, возможно, Джонс слышал звуки схватки с работниками парка. Только по радио невозможно передать хищный блеск в глазах и звериный оскал на человеческом лице. Да и слишком он был доволен собой, чтобы почувствовать опасность.

Внезапно Марвин с короткого размаха запустил горящий факел в узурпатора и сам бросился следом.

Их разделяло не больше десяти метров, но робот-охранник успел среагировать и выпустил по бегущей мишени три коротких залпа. Поток раскалённой плазмы лишь обдал жаром наши лица, бесполезно разбившись об стену. Может быть, Марвин соображал чересчур медленно, но действовал удивительно быстро. А как он владел своим телом - это и передать невозможно. Только тот, кто видел в замедленном изображении собаку, змейкой пробегающую между часто расставленными столбами, может хотя бы теоретически представить, как Марвин увернулся от выстрела. Электронные сенсоры оказались бессильны против природной ловкости.

Ничем подобным я похвастаться не мог, и поэтому уже после второго залпа предпочёл рухнуть на пол. Эллен последовала моему примеру, и мы получили шанс уцелеть в этом пиротехническом аду, но сильно затруднили себе обзор. И я могу лишь в общих чертах восстановить картину боя.

Третий выстрел помог не больше, чем предыдущие, и Марвину удалось добраться до врага. Доктор Джонс, вероятно, сумел защититься от факела, но к следующей атаке оказался не готов. Это легко объяснимо, ведь он был каким-никаким, а учёным, больше привыкшим утруждать мозги, чем мускулы. И человек-собака своим коронным приёмом вцепился зубами противнику в горло.

Археолог завизжал от боли и страха, повалился на пол и чисто инстинктивно нажал на спусковой крючок бластера. Пучки смертоносной плазмы заметались по залу. По счастью, на почтительном расстоянии от нас с Эллен.

Робот-охранник, определив, что расстояние между объектом охраны и целью приблизилось к нулевому, прекратил стрельбу. И теперь уже ничто не могло уберечь Джонса от острых зубов Марвина. Лишь указательный палец его правой руки продолжал истерически жать на спуск. На мгновение доктору удалось освободить шею и срывающимся голосом крикнуть:

- Да стреляй же в него, идиот железный!

Нет, идиотом робот не был, просто эта модель выпускалась в упрощённой комплектации. Детектор команд правильно расшифровал сигнал, а примитивный процессор не предназначался для избирательных действий в соответствии с иерархией задач. То обстоятельство, что выполнение новой команды ставило под угрозу исполнение старой - обеспечения безопасности объекта - его ничуть не взволновало. Поступил приказ возобновить огонь, а никаких указаний по уменьшению мощности заряда получено не было. И робот выстрелил точно в цель.

Нестерпимо яркие сгустки плазмы, выпущенные из обоих бластеров, едва не столкнулись в полёте. Однако выстрел Джонса прошёл чуть выше и угодил в стеллаж, стоявший в нескольких метрах позади охранника. Металлическая конструкция покачнулась и медленно завалилась вперёд, зацепив верхним краем цилиндрический корпус робота. Он тоже потерял равновесие и упал на бок. Процессор попытался, не прекращая стрельбы, восстановить нужное направление атаки и поворачивал корпус до тех пор, пока ствол бластера не упёрся в пол. Последовала ещё одна вспышка, и всё кончилось. Груда оплавленного металла уже не могла никому ничем навредить.

Затихла и борьба в другом конце зала. Убедившись, что выстрелов больше не последует, мы с Эллен бросились к Марвину и Джонсу. То есть, я бросился, а Эллен просто подошла. Впрочем, она оказалась права - спешить было некуда. Одного лишь страшного запаха горелого мяса достаточно, чтобы понять - наша помощь уже не понадобится. И не только наша. После прямого попадания из бластера среднего калибра никакие воскресители не смогут ничего исправить.

Археолог пострадал меньше, если только в данном случае имеет смысл какое-то сравнение. Скорее всего, он умер от болевого шока, вызванного сильнейшим ожогом. И не исключено, что его ещё можно было спасти, но... Пусть люди или боги определят мне наказание, но я и пальцем не собирался шевелить ради этого маньяка. Он сам выбрал такой конец, и не мне отменять его решение. Собаке - собачья смерть...

Собаке...

В тишине тихо потрескивал факел в моей дрожащей руке. А я молчал. Слов не было. Долго время не возникало даже ни единой мысли, кроме немого крика "За что?". От тошнотворного запаха к горлу подступал комок. Ослеплённые вспышками плазмы глаза до сих пор слезились. А я и не пытался вытереть слёзы.

Как ни крути, во всём виноват только я. Я привёл Марвина сюда. Если бы не моя гениальная догадка, он бы сейчас уже возвращался домой на Упернавик, разочарованный, но живой. Потом я спровоцировал бессмысленную стычку с работниками парка. Если бы не моя несдержанность, мы бы справились со всеми своими делами до появления Джонса. Которого я же вывел на наш след. Ведь догадался же выбросить кнопку вызова помощи, а про то, что и визитка может оказаться таким же маяком, даже и не подумал. И, наконец, я - снова я - не решился раскрыть Марвину жестокий замысел Эллен. Если бы он знал, что нашедшего Золотой Шар ожидает верная смерть, то может быть, и не стал бы мешать археологу. Глупо, ой, как глупо всё получилось!

За спиной тихо вздохнула Эллен. Конечно, ей тоже его жалко. Да, она частенько подтрунивала над Марвином, иногда слишком зло, но ведь и я вёл себя не лучше. А он просто и в человеческом теле до конца сохранял собачью преданность хозяину. Разве над этим можно смеяться?

- И что нам теперь делать, справедливый ты наш? - спросила Эллен дрогнувшим голосом.

- А что нам остаётся? - виновато опустил глаза я. - Разве что попросить Золотой Шар воскресить Марвина. Но мы ведь ещё до него не добрались.

- Вот и я о том же! - она сделала несколько шагов вперёд, повернулась и посмотрела на меня как-то очень уж неприязненно. - Как мы теперь будем открывать эту проклятую дверь? Кому-то из этих двоих следовало бы остаться в живых.

Я чуть не задохнулся от возмущения. Вот, оказывается, из-за чего она переживает! А я-то думал... Я чуть было не решил, что она и в самом деле женщина. Нет, она не способна ни на любовь, ни на сострадание, ни даже на обыкновенную жалость. Бездушный автомат, бульдозер, упорно пробивающийся к своей цели, готовый по дороге свернуть горы или спихнуть на обочину некстати подвернувшийся труп.

- Да ты... Да я...

Я хотел высказать ей всё, что думаю об её жестоком, каменном сердце, но передумал. Бесполезно. Если её не тронула смерть Марвина, что смогут изменить мои слова?

- Что "я"? Что "ты"? - буквально с кулаками набросилась на меня Эллен, вбивая каждое слово в мою грудь. - Ты вот всех готов пожалеть, посочувствовать, а обо мне хоть раз подумал? Я всю жизнь карабкалась к своей цели, и когда до неё остался всего один шаг, ты испортил мой тщательно продуманный план. - Она выдохлась, отошла назад и продолжала упрекать меня уже с дистанции. - Нравственный человек, понимаете ли! Если так, почему же ты сразу ему всё не рассказал? Боялся окончательно разругаться со мной? Напрасно, дорогой мой, я тебя насквозь вижу. Ты такой же, как я, только боишься признаться в этом даже себе. В твоих принципах всегда находятся оговорки. Нельзя развязывать большую войну, но если пострадают всего несколько человек, тогда ещё терпимо. Нельзя бросать доверившихся тебе, но если у тебя из-за этого начнутся неприятности, то лучше всё-таки сбежать. Или скажешь, что ты только за здоровье Марвина беспокоился? А по-моему, ты больше боялся навсегда потерять корабль. Можешь поклясться, что и сейчас не из-за этого расстроился?

Нет, вот здесь она не права. Возможно, кое-что из того, что было сказано - правда. Наверняка, правда. Но ведь не всё же! Во всяком случае, не последнее обвинение. Как раз сейчас, пусть даже и в самом деле в первый раз за всё наше путешествие, я о своей выгоде не думал. И ничего мне уже ни от кого не нужно. Ни исполнения желаний, ни обещанного Ксирдалем вознаграждения, ни...

Нет, я все-таки не отказался бы получить назад свой корабль. Но унижаться, хитрить ради этого больше не намерен. У меня осталось только одно желание - чтобы всё это поскорей закончилось. Как-нибудь. Ведь не может же всё и всегда быть плохо. Должна же существовать некая высшая справедливость. Или не должна?

Вот сейчас и проверим. Если справедливость существует, то ничего страшного, более страшного, со мной уже не случится. А если её нет...

- Грэм, ты куда? - заволновалась за спиной Эллен. - Ты что это задумал?

Я ничего не ответил. Слова всё ещё не нужны. Нужно просто сделать то, что кроме меня сделать некому. Открыть дверь, и будь что будет.

- Подожди, Грэм! Нельзя же так. Мы что-нибудь придумаем. Мы ведь всегда что-то придумывали.

В том-то и дело, что не хочу я больше придумывать. И не нужно меня останавливать. Я уже всё решил.

Рычаг, наверное, совсем проржавел. Если им и пользовались, то очень давно. Придётся тянуть из всех сил, а я так устал за этот день. Но на одно, последнее усилие меня хватит.

Я повис на рычаге всем телом, он дрогнул и внезапно резко пошёл вниз. От неожиданности я разжал пальцы, потерял равновесие и кубарем покатился по полу в сторону от двери. А сама дверь - тяжёлая каменная плита - без какого-либо звукового предупреждения упала на то место, где я только что стоял. И тут уже грохнуло основательно. Если бы я так удачно не оступился, меня раздавило бы всмятку. И даже на похороны тратиться не пришлось бы. Надгробная плита и так уже есть.

Шутки шутками, а я ведь только чудом остался в живых. Так, может, это и есть та самая последняя ловушка? Нет, вряд ли. Слишком уж просто. В неё мог попасться только такой увалень, как капитан Брингдаун. А бедняга Марвин за то время, пока падала плита, успел бы вокруг всего зала обежать. Или ловушка для каждого своя?

Эллен что-то ещё кричала, но я не расслышал. Поднялся на ноги, отряхнул свои нелепые панталоны и камзол и заглянул в дверной проём. Там оказалась ещё одна дверь. На этот раз простая, деревянная, с самой обычной ручкой. Что-то меня за ней ждёт?

Я прислушался к себе - страха не было. Всё, что угодно, только не страх. И я открыл дверь.

За дверью не оказалось ничего - ни Золотого Шара, ни серебряного куба, ни даже каменной стены. Нет, что-то там всё-таки было, но определить это нечто словами у меня не получилось. Не в том состоянии я находился, чтобы определять. Какое-то белое матовое свечение, или сияние, или просто туман. Большого желания погружаться в него я не испытывал, но и поворачивать назад не имело смысла. И я шагнул в светящую дымку.

Первая половина этого нехитрого действия у меня получилась неплохо - я приподнял ногу и сместил центр тяжести вперёд. Но дальше начались проблемы. Центр остался, а вот тяжесть исчезла. Я так и завис в тумане. В довольно-таки неловком положении - не вертикальном и не горизонтальном, а под углом примерно в шестьдесят градусов. И как ни старался изменить своё расположение в пространстве, ничего из этой затеи не вышло. Хотя, казалось бы, опыта нахождения в невесомости у меня достаточно. Но сейчас он не пригодился. Это было нечто иное, чем просто отсутствие тяжести. Отказали все привычные ощущения, кроме чувства неловкости. Впрочем, для человека, в которого только палили из бластера, это уже мелочи. Досадные, но не более того.

- Ну, и долго я буду так висеть? - раздражённо спросил я.

Не то чтобы я всерьёз ожидал ответа, но нужно же было дать понять тому, кто всё это устроил, что мышь уже забралась в мышеловку. И можно запирать клетку, или доставать сыр, или выпускать кота - словом, можно уже что-то начинать делать. Например, за неимением более интересных идей, поставить меня на землю. Должна же где-то здесь находиться земля, хоть с большой, хоть с маленькой буквы. Впрочем, на названии я не настаиваю, просто хочется уже на чём-нибудь постоять.

Однако моё положение ничуть не изменилось, и я подумал, что имеет смысл повторить свои рассуждения вслух. Или даже вначале стоит представиться. Вежливость ещё никому не мешала. Хотя и помогала лично мне тоже нечасто.

- Здравствуйте, меня зовут Брингдаун.

Я постарался изобразить улыбку, но потом решил, что и чересчур любезным быть не обязательно.

- Капитан Брингдаун, - уточнил я. - Я мне ужасно надоело болтаться в подвешенном состоянии. Прошу разрешения на посадку.

Второй вариант неожиданно быстро принёс результат. Что-то не слишком твёрдое, а скорее, упругое, бережно поддело меня под коленки, потом подхватило под локти и зафиксировало во вполне комфортном сидячем положении. То есть, я по-прежнему висел неизвестно где и как, но при этом чувствовал себя, словно в мягком домашнем кресле. Вот это другое дело! И не говорите теперь, будто бы звание или официальная должность, произнесённые вслух, не меняют отношения к тебе окружающих.

- Спасибо, - снисходительно кивнул я и решил взять инициативу в свои руки. - Слушаю вас.

Действительно, раз уж за мной кто-то наблюдает и даже реагирует на мои слова, пора бы ему уже переходить к делу. Объяснить, куда я попал и что должен, по его мнению, дальше делать. Своё мнение я выскажу позже.

И опять мои слова возымели какое-то действие. В белом тумане образовались тёмные сгустки, между ними заискрили слабые электрические разряды, и, в конце концов, всё это безобразие приняло форму человеческой головы. Правда, безобразие тоже никуда не делось. Голова производила отталкивающее впечатление.

В цивилизованном мире голографические изображения принято транслировать в полный рост или по пояс, в уменьшенном виде, либо в натуральную величину. А когда на тебя смотрит одна голова, без плеч, шеи и каких-либо других приличествующих атрибутов, да ещё и размерами она приближается к древним идолам с острова Пасхи, то невольно начинаешь ощущать дискомфорт. В общем-то, я не привык навязывать свои привычки и порядки окружающим и не стал бы акцентировать внимание на неприятных, но мелких деталях, как, например, грязь в ушных раковинах или волосы в носу. Но при таких гигантских размерах изображения они сами бросаются в глаза и не прибавляют обаяния собеседнику. Который, кстати, и без того напоминает того самого моряка из древних легенд, что потерпел кораблекрушение и десять лет провёл на необитаемом острове, без мыла, шампуня, горячей воды и приличного парикмахера.

Редкие чёрные с сединой волосы незнакомца, если когда и причёсывались, то исключительно пятернёй хозяина. Щёк и подбородка давно не касалась бритва, и они не покрылись щетиной лишь потому, что от природы зарастали крайне неохотно, либо когда-то были обработаны обезбороживающим составом. Но опять же очень давно, так что действие препарата уже заканчивалось, и кое-где начали уже пробивались одинокие и оттого ещё более заметные чёрные волоски. Услугами биоскульпоторов владелец головы тоже пренебрегал, и его изначально асимметричное лицо окончательно портила кривая улыбка тонких, бледных губ.

А круглые, навыкате, серо-голубые глаза незнакомца лихорадочно блестели и никак не хотели останавливаться в каком-то одном положении. Да и всё лицо демонстрировало необычайную и раздражающую подвижность. Примерно так должен выглядеть ваш старый школьный друг, не видевшийся с вами много-много лет, а теперь ужасно обрадовавшийся встрече и горящий желанием непременно поговорить по душам, сразу после того, как вернётся из туалета.

Однако в данном случае жажда общения взяла верх над другими потребностями организма, и человек заговорил таким же дёрганым, срывающимся на взвизгивание и пришепётывание дискантом:

- Здравствуй, дорогой неведомый друг! Моё имя - профессор Хьюберт Твишел, и я счастлив видеть тебя здесь. Ты находишься в изолированном от гравитационных, электромагнитных и биополей монохронном коконе, создаваемом аппаратом, который я сам разработал, и которому дал имя Гудвин, в честь волшебника из моей любимой детской сказки. Это и в самом деле волшебное устройство. С его помощью ты сможешь исполнить своё самое заветное желание. А оно у тебя есть. Иначе ты не пришёл бы сюда и не отыскал мою чудесную машину. Сейчас твои мечты сбудутся. Но сначала я бы хотел рассказать о себе, о том, как и для чего я сконструировал Гудвина.

Почтенный профессор забыл поинтересоваться, хочется ли мне его послушать, но я за последнее время с такой невнимательностью и нечуткостью пообвыкся. Да и нет у возможности отказаться, разве что вздремнуть, пока он витийствует. День-то выдался напряжённый, полный событий и впечатлений. Не всегда приятных, следует признать. Так что я вроде как слушаю.

- Сейчас ты увидишь перед собой панель управления, - радостно продолжал взлохмаченный Твишел. - С помощью её клавиатуры можно самостоятельно задать последовательность подачи материала и даже пропустить какие-то разделы, тебе уже известные или, допустим, сложные для понимания. Хотя я постараюсь изложить всё доступным языком, не вдаваясь в технические подробности, научное обоснование и философские концепции. Но общее понимание проблемы необходимо для успешного использования моей машины. Итак, дорогой друг, выбор за тобой.

И тут к моему удовольствию, изображение свернулось и исчезло. Я ожидал, что теперь откуда-нибудь из-под невидимого кресла действительно выплывет некий пульт с кнопками, на которые можно будет надавить изо всех сил, чтобы хоть таким образом снять раздражение. Но кнопки оказались такими же виртуально-голографическими, как и сама голова профессора Твишела. Надписи на них были мелкими, к тому же слабо мерцали, и мне пришлось напрячь зрение, чтобы разобрать текст.

Так, "краткую биографию и основные научные труды профессора Хьюберта Твишела" я, пожалуй, пропущу. Дальше идёт "история развития физики временных полей и возникновение дискретной теории времени". Тоже как-нибудь обойдусь. "Революционные открытия проф. Х. Твишела в области физики времени". Тем более переживу. Только что ж это он всё про время, да про время? Оно-то здесь причём?

Ладно, посмотрим, что там дальше. "Первые опыты Х.Твишела по созданию машины времени". Ах, вот оно что! Ну, как же без неё, голубушки? Похоже, уважаемый профессор в детстве слишком много сказок прочитал. Нет, бывает же такое невезение - еле избавились от одного сумасшедшего доктора, как появляется новый чокнутый профессор. То-то мне его физиономия сразу не понравилась!

Прочитать, что ли, надписи на других кнопках, или и так всё понятно? Ну, хорошо, ещё одну. Ага, "принцип работы аппарата Гудвин". Что ж, включаем.

Твишел не заставил себя долго ждать. Тут же материализовался, и заголосил:

- В упрощённом виде аппарат можно представить состоящим из пяти отдельных блоков: собственно темпорального редуктора, в просторечии - машины времени, экранирующего устройства, дистанционного психозонда, источника питания и управляющего компьютера. В основу действия темпорального редуктора положена теория хронального поля, подробно рассмотренная в предыдущих разделах доклада. И здесь мы лишь в общих чертах коснём...

Тут я разглядел кнопку "пропустить" и нажал на неё из простого любопытства - посмотреть, что получится. Получилось очень забавно. Профессор подавился последним словом, заморгал синхронно с аппаратом, транслирующим его изображение и, как ни в чём не бывало включился в разговор с другого места:

- ... доказанным, что любое физическое тело обладает определённым хрональным потенциалом, который излучается в пространство дискретными порциями - так называемыми темпонами...

Я усмехнулся почти так же криво, как и почтенный профессор, и снова приставил палец к клавише "пропустить". И не убирал до тех пор, пока изображение окончательно не погасло. Практически одновременно исчезло и невидимое кресло, в котором я так удобно расположился. Причём, расположение моё при этом ничуть не изменилось. Я всё так же полулежал в невесомости, немного покачиваясь с боку на бок. Нет, я ни на что не жалуюсь, но можно было бы и предупредить.

- Можно было бы и повежливей, - поддержал моё возмущение чей-то незнакомый, то есть, не принадлежащий Твишелу, нормальный человеческий голос. - Это всё-таки мой Создатель.

Ах, вот как! Он, оказывается, вовсе не соглашается со мной, а наоборот, меня же и упрекает. Заступается за создателя. Значит, это и есть тот самый Гудвин?

- А кто ж ещё? - отозвался по-прежнему недовольный голос. - Папа римский, что ли?

Нет, полагаю, понтифик понравился бы мне ещё меньше, чем профессор. Лучше уж с компьютером поговорить.

- Вот все вы, люди такие, - проворчал Гудвин. - С машиной вам общаться проще, чем с себе подобными. И мой создатель к несчастью - не исключение.

До меня только теперь дошло, что вслух я ничего не произносил, и машина просто читает мои мысли. Ах, да, Твишел же предупреждал - в состав аппарата входит дистанционный психозонд. М-да, надо как-то потише думать, поосторожней. И вообще, получается, что он с самого начала знал, о чём я думаю и зачем пришёл.

- Так чего ж ты, волшебник, придуривался? - напрямик спросил я. - Представление устроил с лекцией, понимаете ли.

- Такова воля профессора, - объяснил он. - Создатель, увы, не лишён тщеславия.

Мне показалось, будто машина и в самом деле чувствует неловкость. Хотя, конечно же, это просто фокусы голосового модулятора. Совсем как у моей взбесившейся "Медеи". Но у неё-то просто произошёл сбой, а здесь, судя по всему, Твишел сам так составил программу. Пожалуй, он действительно заслужил право немного покрасоваться перед публикой. Нестандартная личность, что и говорить!

- А то, что вас приходится по всяким дурацким книжкам выискивать - это тоже воля профессора?

Компьютер демонстративно вздохнул, но его новая выходка меня уже не удивила.

- Видишь ли, в чём дело, - промямлил Гудвин. - Работы профессора в области физики времени не получили одобрения в научном мире. Ни на одной из более десятка планет, где он подавал заявку на изобретение машины времени, её не признали. Каких только слов не пришлось услышать Создателю - антинаучное, безответственное, опасное для человечества изобретение выжившего из ума маньяка. На Татуине, Транторе и Корусанте ему даже запретили заниматься научными исследованиями. В конце концов, профессор вынужден был оборудовать лабораторию на ещё не освоенной планете и там завершить работы по созданию меня.

Ага, стало быть, моё предположение о жизни Твишела на необитаемом острове было не так уж далеко от истины. Я попытался скрыть улыбку и даже мысль об улыбке. Но, во-первых, от психозонда не скроешься. А во-вторых, я даже не знаю, откуда он за мной наблюдает.

- Слушай, Гудвин, - попросил я по-дружески. - Хватит прятаться, покажись!

- Зачем? - удивился он. - Ты же сам понимаешь, что скрывать от меня свои мысли бесполезно.

- Ну, мне так проще общаться будет, - соврал я. - И вообще...

Но психозонд, конечно же, разгадал мою хитрость.

- Да шар я, шар, не беспокойся! Правда, не всегда золотой. Могу быть и серебряным, и незапятнанно белым, и абсолютно чёрным. В зависимости от легенды, которую мы с профессором подкидываем клиентам.

Теперь настала моя очередь спрашивать, зачем.

- Ну, как ты не понимаешь?! - повысил голос он. - Создателю запретили постройку машины времени. И если кто-нибудь узнает о нашей работе, ему не миновать неприятностей. Поэтому нам нужны добровольцы. Причём такие, которым долго объяснять не нужно, которые сами обо всём догадаются. И лучше всего народ ловится на исполнение желаний. Для таких вот мечтателей мы и рассылаем по всей Галактике кодированные пси-сообщения. Эти люди, как правило, обладают наивысшей ментальной чувствительностью.

- И давно вы этим балуетесь?

Осознав бесполезность сопротивления, я приноровился думать вслух. Так разговор получается динамичнее.

- Первое сообщение было послано восемьсот двадцать девять лет назад, - опять со вздохом ответил Гудвин. - Но пока удалось провести всего четыре опыта. Слишком много времени отнимают у людей путешествия между мирами. А потом ещё после каждой удачной акции приходится менять точку базирования и легенду. Для конспирации.

- Понятно, - вздохнул и я за компанию. - Непонятно только, зачем вы Марвина убили?

- А вот это ты зря, - обиделся компьютер. - Мы с профессором здесь ни при чём. Джонс сам выследил вас и не меньше, чем вы, хотел найти меня. В такие дела я не вмешиваюсь, да и не положено.

- А последняя ловушка? - Меня давно уже перестала заботить неестественность моего положения в пространстве. Появились гораздо более важные темы для обсуждения. - Она ведь действительно существует?

- Существует, но в твоём случае не понадобилась.

- А если бы Джонс с Марвином не погибли, она бы сработала?

- Да, сработала бы.

- Зачем?

Вспоминать о смерти Марвина больно, но никуда не денешься. Всё равно этот вопрос всплывёт ещё не раз и не два, а вот спросить потом будет уже не с кого.

- Затем, что законы природы не обманешь, - печально ответил Гудвин. - Кто-то должен был умереть.

- Какие ещё законы? - завёлся я. - Чтобы кому-то стало хорошо, нужно, чтобы кому-то другому было плохо. Так, что ли?

- А ты хотел получить исполнение желаний даром, ничего за это не заплатив, - зло рассмеялся компьютер. - Так не бывает, дорогой мой!

- А как бывает? - Я совсем позабыл, что говорю с машиной, а эти вопросы следовало бы задать богу. - Я согласен платить по своим счетам. Но мне не нравится, когда за меня расплачиваются другие. Это несправедливо.

- Ты бы лучше профессора дослушал, - огрызнулся в ответ шар. - Тогда бы и не болтал всякие глупости про какую-то там справедливость.

- Ну, хорошо, я не прав, - сдался я. Глупо, в конце концов, ругаться с компьютером, пусть даже имитирующим человеческие эмоции. - Но объясни ещё раз, почему нельзя было обойтись без трупов.

- Понимаешь, друг, какое дело... - растягивая слова, начал он.

Ха-ха - друг. Ну, и выдумщик же этот Твишел! А сначала он показался мне ещё одним самовлюблённым и ограниченным книжным червём. Но нет, не всё так просто. До меня вдруг дошло, что профессор вовсе не из прихоти придал ему такой выразительный голос. Бедняге Твишелу элементарно не с кем было поговорить на своей необитаемой планете. И он спрограммировал идеального собеседника - умного, внимательного, сочувствующего. К тому же, не сомневающегося в твоей гениальности. Правда, потом им пришлось расстаться. Ведь не будет же профессор веками сидеть в этом бункере. Хотя, может быть, он и находится где-то поблизости. И время от времени навещает своего единственного друга. Наверное, им хорошо вдвоём.

- Я ведь на самом деле не волшебник, - продолжал Гудвин, - а всего лишь обыкновенная машина времени. И я не могу исполнить твою мечту. В моих силах только перенести тебя в ту точку времени и пространства, где ты сам будешь иметь возможность её осуществить. Но все мои чудеса укладываются в рамки основных законов природы, например, закона сохранения темпонного потенциала.

- Темпон, - пояснил он, не дожидаясь моих вопросов, - это особая элементарная частица, несущая в себе хрональный заряд, который и определяет длительность всех происходящих в мире процессов. В том числе, и человеческой жизни. Перемещая тебя в прошлое, я, в некотором смысле, сокращаю длительность твоей жизни, то есть, твой возраст. Но на самом деле всё ещё сложнее. Ты сегодняшний, фактически перестаёшь существовать и излучаешь в пространство все свои темпоны. Колоссальный заряд, потенциально способный привести к катастрофе, хрональному разрыву, если он не окажется нейтрализован равным зарядом противоположной полярности. Как говорят хронофизики - с отрицательным тварком. И такой отрицательно тваркованный заряд образуется при переносе какого-либо существа в будущее на соответствующий временной отрезок. Мертвого существа, поскольку перемещение в будущее всё же отличается от возвращение в прошлое. Ничто живое не выдержало бы подобной перегрузки. Таким образом, согласно второму закону Твишела, при возвращении тебя в прошлое, в будущем появится труп одного из наших общих знакомых - Джонса или Марвина.

И он ещё упрекал меня за непочтительное отношение к лекциям профессора. А я и в его, Гудвина, куда более доступном изложении ничегошеньки не понял.

- А как он сохранится, этот труп? - задал я первый пришедший в голову вопрос, просто чтобы показать, что на этот раз слушал внимательно. - В холодильнике?

- Можно и так, - не отреагировал на мою иронию компьютер. - Но это искусственный способ. А Создатель - мой создатель - пошёл по более простому пути. "Уравновешивающий" человек просто умрёт в нужной точке пространственно-временного континуума.

- Ты хочешь сказать, что до нового момента своей смерти он будет живым, в смысле, оживёт?

- Не хочу, а так и говорю, - хихикнул Гудвин.

Нет, это всё-таки не укладывается в моей голове. Ведь Марвина даже воскреситель уже не поможет.

- Воскреситель - всего лишь частный случай использования хронального обмена, - пародируя голос Твишела, объяснил компьютер. - В этом случае достаточно небольшого компенсирующего заряда, чтобы остановить процесс излучения темпонов. Ты, наверное, обратил внимание, что воскресителю требуется запас донорской крови? Как ты думаешь, для чего?

Извини, приятель, но я никак не думаю. Я думаю о другом. О Марвине. Если один из трупов можно оживить, то пусть это будет Марвин, договорились? Для тебя ведь разницы никакой, правда?

- Никакой, - согласился Гудвин. - Но дело в том, что я не могу просчитать, какой именно труп окажется вовлечённым в процесс хронального обмена. Мы с профессором никогда раньше не сталкивались с такой проблемой.

- Так уберите лишний труп - и все дела, - подсказал я.

- Поздно, - с лёгким сожалением произнёс компьютер. - Оба они сейчас находятся в таком же монохронном коконе, как и ты. И процесс уже не остановить.

Эх, чего ж он раньше-то не сказал. Я бы не поленился и сам оттащил этого мерзавца Джонса куда-нибудь подальше, чтобы он не мешал чистоте эксперимента. А теперь мне, наверное, из кокона и не выбраться. Процесс-то уже пошёл.

Как "пошёл"? Куда пошёл?

- Подожди, Гудвин! - забеспокоился я. - Значит, я уже...

- Ты - ещё нет, - перебил меня компьютер. - Но темпоральный редуктор уже активирован и постепенно набирает необходимую мощность. Ещё немного, и всё будет готово к твоему отправлению.

- А ты уже знаешь, куда меня отправлять? - удивился я.

- А зачем, по-твоему, я с тобой так долго беседовал? - ехидно поинтересовался компьютер. - Психозонд проверил все твои желания. Ты хотел увидеться с дочкой, оставшейся на Земле, когда капитан Брингдаун впервые улетел в космос. Но, уж извини, друг, это желание очень старое и со временем потерявшее прежнюю остроту. Как и стремление исправить несправедливость по отношению к нескольким женщинам, занимавшим когда-то значительную часть твоих мыслей. Но теперь их всех вытеснила Эллен, и ты жалеешь, что она в прошлом была мужчиной. Тебе очень хочется изменить её биографию, но всё-таки это не самое сильное твоё желание. Да и побаиваешься ты её, дружище, откровенно говоря. Так что и она отпадает. И оживление Марвина тоже.

Что ж, с психозондом не поспоришь. Я действительно желал бы и того, и другого, но больше всего... Да, Гудвин прав - я знаю, чего хочу. Вот только.

- Подожди, приятель! Про Эллен-то мы совсем забыли. А она ведь тоже имеет право на исполнение желания, так?

- Так.

- Значит, ты и её куда-нибудь отправишь, и тогда тебе потребуется второй труп. Получается, что Марвин всё равно оживёт. Не при моём перемещении, так при отправке Эллен.

- Нет, не получается, - признался компьютер. - Я не буду её никуда отправлять.

- Это почему же? - возмутился я. - Чем она хуже меня? Это ведь Эллен узнала про Золотой Шар, мечтала его найти, изменила ради этого всю свою жизнь. И теперь друг такая несправедливость!

- Опять ты про справедливость заговорил! - холодно ответил Гудвин. - Я понятия не имею ни о какой справедливости, у меня есть только программа. И в ней чётко расписаны мои действия - исполнять самое сильное желание. А твоя Эллен больше всего хочет, чтобы все узнали, как она нашла Золотой Шар. Чего хочет, то и получит. - Он снова хихикнул. - Завтра она вернётся сюда с репортёрами, чтобы показать находку. Только рассказать о ней сможет немного, мы с профессором не собираемся выдавать свои тайны. Я, конечно, покажусь гостям, позволю себя потрогать, сделать несколько голографических снимков, а потом торжественно исчезну. Чтобы снова появиться в другом месте и, возможно, в другом виде.

- И это, по-твоему, спра... - Я осёкся, вспомнив, что Гудвин не признаёт это слова. - И тебе не жалко Эллен?

Вместо ответа он снова включил яркий золотой свет, заставив меня на секунду зажмуриться, и только затем произнёс:

- Если бы я умел жалеть, то пожалел бы скорее тебя. У Эллен ещё всё впереди. Её ждёт либо слава первооткрывателя, либо репутация обманщицы. Но в любом случае о ней будут долго говорить. А вот твоё приключение уже почти закончилось.

Очень не понравились мне его слова, да и тон, будь он хоть трижды синтезированным. Как будто этот шарик, которого я, между прочим, так и не увидел, действительно сочувствовал мне.

- Как это "закончилось"? Почему?

- Да потому что сейчас ты окажешься в совсем другом времени, быстренько разберёшься со всеми проблемами и заживёшь в своё удовольствие. Скучно так заживёшь, капитан Брингдаун!

Можно подумать, что до этого я жил весело. Хотя...

- А может, у меня начнётся новое приключение, - возразил я, просто потому что хотелось возразить. - Об этом ты не подумал?

- У тебя? - В голосе компьютера не было и капли сомнения. И, похоже, вовсе не из-за дефекта в программировании. - Вряд ли. Или мне пора сдавать психозонд на профилактику. Но ты не огорчайся, капитан - у каждого своя жизнь, свои заветные желания.

- Подожди, - продолжал упираться, даже понимая всю бесполезность этого занятия. - Чем тебе не нравятся мои желания?

- Не нравятся? - Вот теперь он всё-таки засомневался. - Не совсем так. Желания, как желания. Просто они расшифровываются с первого сканирования. Я знаю, ты хотел бы поговорить о них, но уже не успеешь, к сожалению. Удачи тебе, капитан Брингдаун!

И прежде чем я успел что-то ответить, снова вспыхнул яркий золотистый свет. Вокруг и внутри меня. И этот свет не позволял ни пошевелиться, ни зажмурить глаза, ни даже подумать о чём-либо...

Эпилог.

Я стоял в рубке своего корабля и рассеянно наблюдал за мерцающими огнями в левом нижнем углу обзорного экрана. "Медея", живая и здоровая, выполняющая мои команды "Медея" увеличила изображение в сто пятьдесят раз, и я без труда узнал очертания "Золотого каньона". Каждый спейстрейдерский корабль индивидуален, как отпечатки пальцев или рисунок роговицы глаза. И мне не нужно справляться в каталоге, чтобы отличить его от других подобных.

Впрочем, не нужно и смотреть на него. Я и так знал, что это корабль Пропавшего Эдамса. Идёт с ускорением в полтора "же", скорость вот-вот приблизится к прыжковому порогу. Пересечёт мой курс почти по траверсу минуты через две, на расстоянии примерно в три с половиной астроединицы. И я уже успел достаточно притормозить, чтобы не думать о возможности догнать его и поговорить в реале. Остаётся, разве что, переброситься сообщениями, не меняя скорости и направления полёта. И он уже наверняка отсылает мне кодированный радиосигнал.

- Капитан, пришло сообщение от мистера Эдамса, - подтвердила мои подозрения "Медея".

Всё точно так же, как в прошлый раз.

Нет, квазар меня раздери! Это ведь и есть прошлый раз. Сейчас я прочитаю письмо, узнаю, как удачно отторговал Эдамс на сказочно богатой планете Упернавик, и захочу немного поправить собственные дела. Потом попаду в ловушку коварного грандмастера Ксирдаля и лишусь права распоряжаться собственным кораблём. Нет! Не хочу! Не буду!

Правильно, не буду. Ничего этого ведь ещё не случилось. "Медея" пока принадлежит мне, и если я не стану читать письмо, не стану разворачивать корабль к новой цели, то всё со мной будет в полном порядке. Да, Эллен так и говорила - мне не нужно счастья, мне достаточно, чтобы всё было в порядке. Предположим, так оно и есть. Ну, так и что в этом плохого? Может быть, лучше мотаться по Галактике по приказу какого-нибудь богатенького дядюшки? Решено, я не стану даже заглядывать в это письмо, и всё кончится хорошо.

Кончится? Тот глупый компьютер тоже говорил, что всё кончится. Скучно, видите ли, живёт капитан Брингдаун. А собственно, почему? Неужели я не могу по своему желанию отправиться в какое-нибудь увлекательное, полное приключений путешествие? Конечно, могу. Нужно только придумать, в какое именно.

Да и придумывать не обязательно. Я ведь знаю, что написал мне Эдамс. Знаю, что на Упернавике меня сначала ожидает невероятно прибыльный бизнес, а потом - куча неприятностей. А что если бизнес оставить, а от неприятностей как-нибудь отвертеться? Тем более что и замыслы Ксирдаля мне уже известны. И увидеть Эллен ещё раз я бы не отказался. Ведь можно же? Или нельзя? А как поступить, если нельзя, но очень хочется?

- Будете читать сообщение Эдамса, капитан? - прервала мои размышления "Медея".

- Нет, как-нибудь потом, - ответил я, так и не придя к окончательному решению. - Отправь ему ответ: "Спасибо за информацию, старина! Жаль, что не удалось зайти в гости. В следующий раз так быстро не разгоняйся. Удачи! Брингдаун". И знаешь что, рассчитай-ка на всякий случай параметры прыжка к Упернавику.

* Лови ангела - лат.

* Кто предупреждён, тот вооружён - лат.

* Доброе имя больше богатства - лат.

* Rudbeckia laciniata - многолетнее декоративное растение с золотисто-жёлтыми цветками, "золотой шар".

** Вода точит камень - лат.

** Мститель явится - лат.

* Горе побеждённым - лат.

* Неписанный закон - лат.

* По отношению к врагу всё позволяется - лат.

** Этой надеждой живу - лат.

*** Моя вина - лат.

* Ничего не имею - лат.

* Какой великий артист погибает - лат.

* Закон суров, но это закон - лат.

** Сытое брюхо к учению глухо - лат.

*** Почему в лесу темно - нем.

**** Хочешь мира - готовься к войне - лат.

***** Через тернии к звёздам - лат.

* Книга пророка Дэна - англ.

1