Ниалл. Возвращение Повелителя Света

Глава 12. Свидание

Персефона сидела на полу своей комнаты в замке Повелителя Хаоса и прижимала ладони к груди. Рядом с ней лежала большая белоснежная коробка, перевязанная небесно-голубой шелковой ленточкой, а сбоку воткнута карточка, на которой золотистыми буквами красивым почерком было выведено: «Готова отправиться на самое лучшее свидание в своей жизни? Будь готова в восемь. Я как истинный джентльмен хочу сделать тебе подарок. Надень, если понравится. Ниалл».

Персефона медленно потянула за конец шелковой ленты, развязывая узел. Она взяла в руку карточку и сразу же почувствовала исходящий от нее аромат роз, словно сочный рубиновый бутон, бархатные лепестки которого оросил дождь, только что принесли в ее комнату. Открыв крышку коробки, Персефона ахнула. Внутри, на пергаментной бумаге лежал топ корсетного типа, на котором нежными витиеватыми нитями пудрового и зеленого цвета вышиты красивые розы. Короткие рукава-рюши надеваются на плечи, открывая взгляду соблазнительную ключицу. Девушка прижала к груди наряд. Она совсем не умела носить такое великолепие, а в сердце кольнуло от его красоты.

В окно ворвался опаляющий ветерок. Он пошевелил блондинистые кудри, оставил жаркий поцелуй на шее и, подхватив карточку, закинул ее под кровать. Персефона поднялась, чтобы выбрать брюки, как дверь комнаты неожиданно распахнулась и на пороге появилась Дафна. Девушка заправила за ухо обсидиановый локон, а взгляд дождливых глаз наткнулся на прижатый к груди подарок.

— Это от Ниалла? — Дафна закрыла дверь и прижалась к ней спиной.

Смущаясь, Персефона отвела взгляд и тихо произнесла:

— Да, от Повелителя.

— Адриан рассказал мне. Что ты творишь, Персефона? Зачем он тебе? Ниалл как солнце. Светит для всех, но не принадлежит никому, — попыталась вразумить девушку Фанни.

— Я знаю, — ответила Персефона, распахнула шкаф и принялась рассеянно скользить ледяными глазами по брюкам.

Она боялась смотреть на Дафну, чтобы та ничего не заподозрила. Что было бы, узнай она правду? Непременно рассказала бы Адриану. Так и стоило поступить, вот только Персефона была уверена: узнай об этом маг, мальчик бы пострадал и девушка не простила бы себя никогда. А кристалл…разве всемогущие Боги не сделают себе еще один? К тому же, ей хотелось обратить на себя внимание Повелителя. От него становилось жарко, а мозг то и дело подбрасывал ей воспоминания мягких губ, грубых ладоней, скользящих по ее талии вниз, горящего лазурного взгляда. Щеки вновь опалило огнем и Персефона отогнала ненужные мысли. Она вытащила из шкафа нежно-розовые брюки из тонкой ткани с соблазнительными разрезами посередине обеих ног, начиная с середины бедра. Они были с высокой талией и топ, подаренный Повелителем прекрасно будет с ними сочетаться.

Дафна удивленно вскинула брови и попробовала вразумить Персефону еще раз.

— Ты хоть знаешь какого быть его наложницей? Ниалл жестокий холодный тиран.

— Это не правда! — возразила Персефона. — Он ни разу не сделал мне больно.

Дафна возвела глаза к потолку и, покачав головой, сказала:

— Ты такая наивная, Персефона. Не ожидала, что мне снова придется искать себе служанку.

Девушка обернулась, отвечая:

— Я не собираюсь жить в его замке. Я по — прежнему хочу вернуть Повелителю долг и думала остаться, если вы позволите.

— Ниалл не будет играть по твоим правилам, Персефона, но я с радостью посмотрю на твои попытки. — Дафна распахнула дверь и вышла. Адриан был прав: не стоит спасать ту, которая собирается сигануть с края пропасти.

Вечерело. По небу градиентом разлилась краска: голубая, лиловая, алая. Она окрасила заходящее солнце в багряный и подсветила белоснежные облака, что воздушной ватой разбрелись по небесной глади. В воздухе витал по-истине летний аромат с его сладким отголоском цветущих яблонь, бутонами цветов, что закрывались на ночь и особенным бархатным запахом приближающейся ночи.

Жители города Дэрлай вышли из собственных домов охладиться после дневного пекла. Давно не было такого жаркого лета. Люди считают: солнце радуется возвращению хозяина. Все заметили перемену в Повелителе Света. Раньше он проходил мимо них с гордо поднятой головой и ледяной коркой в лазурных глазах. Сейчас же его коралловых губ трогала улыбка и от нее на душе становилось тепло-тепло, словно само солнце оставило свой золотистый поцелуй.

Под раскитистым деревом цветущей вишни на лавочке сидели двое. Тень скрывала их лица, только гетерохромные глаза выдавали в хрупком силуэте Богиню Порядка. Она звонко смеялась, касаясь тонкими пальчиками груди мужчины, сидящего к ней непозволительно близко. В тени было не видно, как после каждого касания он опускал глаза, а щек касался малиновый румянец, что придавал его не молодому лицу мальчишества. Мощную грудь облегала соблазнительно обтягивающая майка, а ноги обнимали спортивные штаны, которые на щиколотке стягивались резинкой, и ярко-алые кроссовки. Богиня же, одетая в длинное лиловое платье с разрезом по правой ноге и рукавами из лент, что завязывались бантами, выглядела уж очень празднично.

Татум отвел ладонь назад и магия Хаоса плавно вложила ему бутон васильковой розы. Подняв руку, он протянул цветок Селене. Девушка, смутившись, приняла подарок. Поднеся его к носу, она в блаженстве вдохнула сладкий аромат. В груди кольнуло. Ленар дарил ей «ветер», поймал самое красивое «счастье», а потом разбил все на осколки, точно кусок льда, нисколечко не сожалея об этом. Сколько же еще Селена будет ждать его?

— Вы прекрасней любой розы, Госпожа, — сказал Татум. Его бархатный голос отозвался под кожей мурашками.

Мужчина наклонился вперед, ожидая, поддержит ли его Селена. Девушка заколебалась, а затем подалась навстречу. В нос ударил яркий хвойный аромат, приправленный ледяной сладостью и пепельной пряностью. Сделав вдох, Селена резко выпрямилась, озираясь вокруг. В ее легкие, точно порыв морского ветра, ворвался ни с чем не сравнимый аромат: мускус, смешанный с орхидеями. Селена вскочила, сделала два шага в сторону высоких кустов и крикнула:

— Ленар!

Ответом ей стала тишина. Поднялся шелестящий ветер. Он колыхнул русые пряди, погладил вспотевшие ладони и словно оставил на щеке мокрый от слез поцелуй. Селена протянула руки, силясь поймать этот ветер, схватить возлюбленного и больше никогда не отпускать. Сердце стянуло в крепкий узел, глаза защипало, в горле встал горящий ком.

— Прекрати меня мучить, Ленар! — топнула ногой Госпожа.

Ветер зашептался, закрутился водоворотом, толкнул дерево вишни, и на тело Селены обрушился водопад из нежно-розовых лепестков. Они кружились вокруг нее, касались нежно кожи, опадали на протянутые ладони, а затем обрели силуэт, который вскинул руку, погладил Селену по щеке и опал. Ветер резко стих. Шепот исчез. А по щеке Богини стекали серебристые жемчужины. Татум смотрел как в немом рыдании подрагивают ее оголенные плечи, как руки обхватывают тонкую талию и как по коже вверх бегут мурашки. Как ей забыть возлюбленного, если он то и дело врывается в ее жизнь, стоит только немного забыться в чужих объятиях? Татум поджал губы от досады, сделал шаг назад, а затем покачал головой и ринулся вперед. Он прижал девушку к груди, гладя ее по волосам и шепча в волосы слова утешения. Селена прижалась ближе, закрыла глаза, и перед взором тотчас встали матовые изумрудные глаза, светящиеся из-под кудрявой русой челки. Она выглядела сейчас не как Богиня, а как хрупкая девочка, мечтающая, чтобы ее любили до скрипа в сердце.

— Госпожа, он не стоит ваших слез, — прошептал Татум и стер с ее лица горячие жемчужины. Селена подняла голову и сказала:

— Я испортила свидание.

— Вовсе нет, — улыбнулся он. — Вы вся дрожите. Пойдемте, я напою вас мятным чаем.

Он приобнял ее за плечи и уверенно повел в сторону замка. Если Ленар посмел вызвать на глазах Богини слезы, Татум непременно должен стереть их и заставить эту красивую женщину вновь улыбаться.

Персефона нервно пригладила штанины и еще раз оглядела себя в зеркало. Платиновые локоны она закрепила блестящими заколками на левую сторону. Ледяные глаза стали ярче благодаря нежно-розовым теням, которые она легким касанием нанесла на веки. Обычно бледные, сегодня фарфоровую кожу щек покрывал волнительный румянец, а губы едва-едва подкрашены, выделяя их соблазнительный контур. На шее неизменно находился кулон, подаренный Повелителем Света. Он разбавлял образ, заставлял взгляд тонуть в манящем вырезе, наблюдая, как колышется драгоценный камень.

В дверь постучали и на пороге появился вчерашний распорядитель. Мужчина, одетый в бархатный фрак баклажанового цвета, поклонился и протянул ладонь, обрамленную белой перчаткой.

— Прошу за мной, госпожа. Повелитель ждет вас.

Ниалл как истинный джентльмен прислал за девушкой дорогую, расшитую золотыми нитями карету, запряженную двумя белоснежными конями. Распорядитель помог Персефоне забраться внутрь, захлопнул за ней дверцу, сел на место кучера, а затем коснулся нити Света и вот уже через секунду магия выбросила их на дорожку, ведущую к замку Бога. Персефона не успела насладиться дорогим великолепием, ведь голубой бархат, которым была расшита карета внутри, вызвал в ней восторг. Захотелось проследить за серебристыми нитями, куда они ведут, во что переплетаются. Распорядитель спрыгнул, распахнул дверь и протянул руку.

— Прошу прощения за столь быструю поездку, но иначе к назначенному времени мы бы с вами не прибыли.

Девушка улыбнулась, вложила свою тоненькую ручку в протянутую ладонь и выбралась наружу. Уже стемнело, в воздухе витал аромат свежей вечерней прохлады. В кустах стрекотали сверчки и летали ночные бабочки. Персефона последовала за распорядителем. Они юркнули под арку, увитую цветами, зашли за оранжерею лилий и остановились у стеклянной двери, через которую не было ничего видно, только изумленное лицо Персефоны. Распорядитель поклонился, распахнул дверь и сказал:

— Повелитель подойдет чуть позже. Обождите.

Девушка кивнула и сделала шаг. Она удивленно вскинула брови и заозиралась по сторонам. Она оказалась в просторной, полностью стеклянной комнате. Сквозь потолок было видно как прекрасна и величественна эта полная серебристая луна на бархатном небе. Как далеки и холодны звезды, соединяющиеся в созведия. Как прекрасна природа на Безграничье. На полу повсюду лежали бархатные лепестки нежно-пудровых роз, лишь дорожка от входа была пустой и вела к столику.

Приглушенный свет лился от свечей в золотистых канделябрах. В середине комнаты стоял квадратный стол с разнообразием яств: от жареного мяса до нарезанного треугольниками арбуза. В ведре со льдом остывало вино. Персефона немного смутилась, ведь комната была сплошь стеклянная и куда ни посмотри, ты увидишь только себя. Лишь потолок позволял природному свету проникать внутрь. Стулья с голубыми мягкими спинками и удобными белыми подлокотниками были плотно придвинуты к столу. Девушка мялась, если сядет сейчас, не проявит ли неуважения?

Повелитель Света сидел на стуле в своем кабинете и скрипел ручкой по бумаге. Он макал ее в чернила и выводил ровные золотистые буквы. Платиновые локоны зачесаны назад. Два толстых колоска были заплетены на голове и соединялись друг с другом нежно-голубой ситцевой лентой. Одна прядь отделилась от остальной массы волос и нежно касалась острой скулы. Белоснежная рубашка облегала могучий торс. Расстегнутая на две пуговицы, она оголяла соблазнительно выступающие ключицы. На плечи были закинуты подтяжки цвета морского бриза, цепляющиеся за такого же цвета брюки. В кабинете витал аромат клубники от зажженной ароматической свечи. В дверь постучали, а затем дверь распахнулась и в кабинет вошла Богиня Порядка. На ее плечи была накинута спортивная кофта поверх красивого вечернего платья. Ниалл отложил перьевую ручку и, удивленно вскинув брови, посмотрел на сестру. Она прижалась к двери спиной, и только потом, встрепенувшись, стянула с себя кофту, любезно предложенную Татумом.

— Что с тобой? — спросил брат.

Селена, оглядев Ниалла, улыбнулась. Давно она не видела брата таким красивым. Совсем другим, чем был до заточения в Небесную тюрьму. Оттолкнувшись от двери, Богиня плюхнулась на диванчик, забираясь в него с ногами, и уронила голову на подтянутые к груди колени.

— Ты скучаешь по нему, Ниалл?

Бог вздохнул. Хотел бы он как раньше посмеяться сестре в лицо, съязвить, мол: «Я не девчонка, чтобы скучать по нему», но не стал. Ниалл откинулся на спинку стула, прикусил кончик ручки и только тогда сказал:

— Мне его не хватает. — Он не хотел, чтобы разговор перетек в сентиментальное русло, а потому, усмехнувшись, натянул обратно свою излюбленную маску, и добавил: — У тебя новый ухажер?

— Вроде того, — туманно ответила Богиня. — Его зовут Татум.

Ниалл вздохнул, а затем лазурные глаза заискрились под светлыми ресницами, превратившись в ледяные настолько, что Селена поежилась. Ей показалось, в комнату ворвался зимний морозец. Бог почувствовал отголосок пепла.

— Он Хаос? — удивился Ниалл.

Селена, почуяв угрозу, выпрямилась. Ей вовсе не хотелось обсуждать отношения с братом. К тому же, они просто гуляют вместе, ничего серьезного. Образ русоволосого советника Повелителя прочно закрепился в ее сердце.

— Ты виделся с Ленаром, Алли?

— Нет. Я понятия не имею где он. — Бог опустил глаза и продолжил писать.

— Ты обманываешь меня, — не сдавалась Селена. — Скажи мне, где он?

Ниалл подул на бумагу, чтобы чернила быстрее высохли, а затем сложил лист, сунул его в конверт, капнул сургуча и поставил печать в форме Солнца. Он сунул письмо в верхний ящик стола, а затем поднялся. Селена не дала уйти. Схватила брата за плечо и, заглянув в глаза, прошептала:

— Пожалуйста, Алли! Он мучает меня! Он везде, повсюду! Появляется, напоминает мне о себе, и исчезает! Я устала ждать. Скажи мне, Ниалл. Скажи как найти его! — ее голос сорвался на крик.

— Он этого не хочет. Живи своей жизнью, Селена. — Бог отцепил ее ладонь от себя и едва сжал в поддерживающем жесте.

— Как мне жить своей жизнью, если Ленар постоянно напоминает о себе?

Глаза Селены защипало. Они загорелись огнем от сдерживаемых слез. Девушка расправила плечи, а затем вышла из кабинета брата. Она не взяла кофту Татума. Ниалл схватил ее, повертел в ладони, а затем коснулся нити Света и переместил в свою комнату. Она ему еще обязательно пригодится.

Ниалл лениво шел к Персефоне. В его ладони лежал букет из одиннадцати роз аметистового цвета, перевязанных белоснежной ленточкой. Бог поправил ворот рубашки, а затем от магии, что золотистыми частичками сорвалась с его пальцев, стеклянные двери распахнулись. Персефона вздрогнула. Бог застал ее в странной позе: девушка сидела на корточках и смотрела на разбросанные по полу лепестки. Ниалл пригляделся: по руке Персефоны ползло красное пятнышко с черными и желтыми крапинками.

— Смотри, Ниалл! Тут божья коровка. Ее надо выпустить на волю.

Довольная Персефона прошла мимо Ниалла и вновь опустилась на корточки. Когда она проходила мимо, Бог почувствовал яркий цитрусовый шлейф, что порывом ветерка ударил ему в лицо. Только как бы Персефона не старалась перебить свой природный, ни с чем несравнимый аромат, Ниалл его все равно почувствовал. Бог изумленно смотрел на широкую улыбку пухлых губ, едва подкрашенных бесцветным блеском, на голубые глаза, искрящиеся светом из-под длинных белесых ресниц, на изящные пальцы, с которых сорвалось насекомое, что раскрыло свои крылья и полетело в неизвестность, а когда взгляд лазурных глаз упал на топ, подаренный Богом, на гладкую фарфоровую кожу выступающих ключиц, его губ тронула лукавая улыбка. Персефона обернулась. Бог подошел ближе, нежно взял девушку за руку и оставил на ней мягкий поцелуй, а затем протянул букет и сказал:

— Ты прекрасна, Персефона! Я рад провести с тобой время. Вина?

Девушка улыбнулась, отвечая:

— С удовольствием.

Ниалл галантно отодвинул стул, помогая ей присесть, откупорил бутылку вина, а затем разлил слегка желтоватый напиток по бокалам. Запахло сочными персиками и девушка, подхватив напиток, коснулась поверхности пальцем, делая его холоднее. В лазурных глазах блеснула сталь и Персефона испуганно ойкнула.

— Все в порядке, — улыбнулся Бог. Он сделал вино теплым и пригубил сладкий напиток, а затем откинулся на спинку стула, сцепил руки в замок и наклонил голову набок.

Персефоне стало неуютно под цепким лазурным взглядом, опаляющим ее кожу. Он точно вспышками зажигал под ней огни, ласкал обнаженную шею, ключицу, плечи, спускался вниз по цепочке кулона, касался топа, где под слоем одежды начинало сильнее стучать ее сердце. Персефона попыталась начать диалог. Она указала ладонью в сторону цветочного ковра, похвалила интересную задумку со стеклянной комнатой, улыбнулась, смотря на красивые холодные звезды над головой. Только Ниалл ни на что не смотрел. Он все еще блуждал лазурным взглядом по красивому лицу, не замечая вокруг ничего. Только движет им отнюдь не любовь.

— Персефона, что тебе нужно? — спросил Бог.

— О чем ты? — нахмурилась она. Ниалл усмехнулся: какие у нее невинные ледяные глаза.

— Ты знаешь, сколько лет я живу? — девушка отрицательно покачала головой. — Больше четырехсот! И ты думала, я поверю, что ты захотела стать моей наложницей? Что ты хочешь?

Персефона сглотнула. В горле вдруг стало совсем сухо. Захотелось выпить вина, но она сидела, гордо выпрямив спину.

— Так трудно поверить, что я хочу стать вашей, Повелитель?

— Трудно. Тебе нужны деньги? Сколько?

Персефона не сдавалась. Деньги? Сейчас она хорошо получает, будучи помощницей женщины Повелителя Тьмы.

— Стала бы я так унижаться ради денег, — ответила она.

— Бриллианты? Меха? Хорошая должность?

— Нет. Нет. И должность меня устраивает. Я просто хочу быть твоей, Ниалл.

Бог наклонился. Персефона задержала дыхание, когда приоткрытые губы Повелителя неумолимо приближались к ее лицу. Он едва коснулся ими подбородка, поднялся к уголку губ, переместился на щеку, а затем наклонился еще ближе, упираясь ладонями в стол и прошептал:

— Ты не умеешь лгать, Хаосов цветочек.

Бог взглянул в ее глаза и улыбнулся, услышав как оглушительно билось под ребрами сердце Персефоны, как расширились ледяные глаза и как вздымалась и опадала грудь от частого дыхания. Ниалл вскинул ладонь, погладил большим пальцем по щеке и покачал головой:

— Тебе не нужна краска, чтобы быть красивой. Достаточно улыбки.

Ниалл оттолкнулся от стола и сел на стул обратно, прикусив кончик большого пальца и склонив голову набок. Персефона, избавившись от плена лазурных глаз, осушила бокал с вином одним глотком. Ниалл лениво подлил еще. Персефона проследила за красивыми длинными пальцами в обрамлении серебряных колец. Аристократичные руки Повелителя Света приковывали к себе взгляд, а метка на руке то и дело заставляла Персефону завистливо вздыхать. Как бы она хотела иметь силу Света и сделать себе такую же метку в напоминание через что ей пришлось пройти, чтобы получить желанную магию.

— Хорошо, Персефона, — вдруг сказал Бог. — Я поиграю по твоим правилам и посмотрю к чему это приведет.

Ниалл распорядился подать ужин. Ели в тишине, а если быть точнее, ела только Персефона. Ниалл же сидел, подперев под подбородок сжатую в кулак ладонь и смотрел на нее. Шея девушки горела под лазурным взглядом, от вина стало жарко, а сердце стучало в груди, точно табун лошадей.

— Почему ты так смотришь? — не выдержала девушка.

— Пытаюсь поймать момент, чтобы уличить тебя во лжи, — усмехнулся Повелитель.

Ниалл поднялся, застегнул рубашку на одну пуговицу и протянул девушке ладонь. Качнулась серебряная цепочка, что соединяла кольца, блеснула под лунным светом, что лился из приоткрытого люка.

— Потанцуем?

Персефона кивнула и вложила в протянутую ладонь свою прохладную руку. Кожа Бога на ощупь показалась девушке гладкой как зефир. Он решительно повел ее в гущу розовых лепестков. Девушка запротестовала, но Ниалл заверил: «Им не больно. Доверься мне». И она доверилась. Из-под пальцев Ниалла сорвались золотые частицы магии и в комнате раздалась нежная музыка. Хрустальная мелодия фортепиано подобно жемчужинам побежала по мраморному полу, коснулась кожи, обняла и затянула в пучину романтичной нежности. Положив ладонь на плечо Бога, Персефона сделала шаг назад, Ниалл шагнул вперед, прижал девушку за талию ближе, развернул к себе спиной, и шепнул:

— Посмотри как ты прекрасна.

Персефона испуганно смотрела в зеркальное отражение, наблюдая как вспышкой загораются лазурные глаза, как пальцы Повелителя скользят по ее талии, а затем он развернул ее к себе и закружил по залу. Пудровые лепестки разлетались под быстрыми движениями, касались нежно обнаженных ног, хрустели сломанные лепестки, оставляя на коже розовые слезы. Бог касался Персефону едва-едва, но сердце ее стучало в горле, а лазурный омут затягивал. Девушка опустила ресницы и посмотрела как прекрасны коралловые губы Повелителя. Слегка приоткрытые, они напомнили ей бутон самой прекрасной розы. Ниалл думал о том же. Была бы его воля, все художники Безграничья рисовали бы только ее портреты.

Музыка заиграла быстрее, полилась страстными аккордами, достигая сердца. Из-под пальцев Бога тянулась магия. Она вспыхнула сама собой, объятая восторгом в груди хозяина. Золотистые нити тянулись, переплетались, ложились мазками на стекла, обретая форму. Большие голубые бабочки запорхали вокруг танцующей пары, луна: большая и полная, засияла ярче, звезды вспыхнули на небе голубыми вспышками, а ветерок из приоткрытого окна на крыше колыхнул лепестки, закружил их в водоворот и обрушился на тяжело дышащую пару. Музыка стихла. Персефона остановилась. Двое смотрели друг другу в глаза и не могли разорвать это притяжение. Магия последний раз покружила вокруг Персефоны, а затем, вспыхнув, легла на стекло витиеватой лентой. Ниалл коснулся горячими губами ладони Персефоны.

— Повернись спиной, — попросил Повелитель.

Девушка медленно обернулась и застыла. На стекле золотистой краской Солнечной магии порхала одна бабочка с платиновыми кудрями. Она, улыбнувшись, исполняла танец, полный нежности и страсти. Кружилась, опадала на пол, складывая свои прозрачные крылышки, порхала вокруг прекрасной розы и была едина со своим танцем. Ниалл запомнил его до мельчайших подробностей. Выливал на себя золотистую магию, чтобы не упустить ни одну деталь этого танца. Персефона смотрела на себя и не могла поверить, что это все сделал Ниалл. «Жестокий тиран» как назвала его Дафна. Разве может он быть таким чутким, чувствующим больше других, если он тиран? Навряд ли. Он видел дальше и чувствовал глубже. Персефоне захотелось плакать. Слезы шли из ее глаз крайне редко. Она не привыкла к ним, но сейчас, по щекам текли влажные горячие ручейки. Они бежали, окропляя руки, прижатые к груди и с глухим стуком падали на прекрасные лепестки.

— Посмотри какая ты хрупкая, цветочек. Я сломаю тебя. Я не нужен тебе. Ты юная и живая, а я мертв внутри уже очень давно, — горько прошептал Ниалл.

Он отвернулся и сделал шаг, но девушка схватила его за руку и обернулась.

— Я тоже, Ниалл. Я тоже мертва внутри. Ты — Свет, и только ты можешь сделать меня живой.

Ниалл нахмурился. Его потухшие глаза распахнулись, с губ сорвался соленый выдох, а взгляд опустился на ладонь, что крепко вцепилась в его рукав. Он вернул взгляд на Персефону, а она, объятая порывом, обвила вокруг него кольцо рук и уткнулась носом в грудь. Сердце Повелителя Света мирно стучало в груди, а в голове роем пчел летали мысли. Только здравую, которая кричала голосом брата: «Отпусти. Ты погубишь ее, Ниалл! Ты разобьешь ей сердце!» он вдруг отогнал от себя, словно назойливую муху, и обнял Персефону в ответ, коснувшись носом пушистых платиновых кудрей. Она снова пахла черникой и ему захотелось поцеловать ее губы. Только он не успел. Подняв голову, Персефона встала на носочки и впилась в его губы жадным поцелуем, и Повелитель ответил, зарываясь ладонями в ее горячие змейки волос. И в эту минуту не существовало ничего, кроме сладкого черничного выдоха, смешанного с соленым и морским. Время остановилось, лепестки роз повалили с неба. Ярким водоворотом: лиловым, желтым, белым, рубиновым, они порхали подобно бабочкам, опадали на щеки, открытые плечи девушки, пальцы, переплетенные между собой, и застывали на стеклянном полу бархатным ковром.

А на лунном луче стоял хмурый Адриан и взгляд его серебристых глаз чернел с каждой секундой. Неужели, он ошибся, и брат действительно влюблен? Неужели, Адриан его больше не знает? Или, быть может, он так долго был зациклен на себе, что не разглядел скрытую за ледяной стеной горящую ярким огнем душу брата?

Мужчина в плаще стоял, широко расставив ноги. Руки его обхватывали плечи, а взгляд васильковых глаз хмуро разглядывал собственное отражение через зеркало в полный рост. В очередной раз вздохнув, он перевел взгляд на часы и скривился: «Опаздывает. Как же раздражают не пунктуальные маги!» Спустя пару минут зеркало затянула лиловая дымка, запахло орхидеями и отражение мужчины в капюшоне сменилось. Появился сначала силуэт, а затем отчетливо показался мужчина. «Хозяин», как называл его тот. Он едва улыбнулся высохшими губами, сверкнул карими глазами, похожими сейчас на два застывших янтаря и запустил ладонь в копну черных волос, а затем вытянул из них серебристую прядка, словно демонстрировал свою «изюминку».

Мужчина в плаще почтительно поклонился. Хонг кивнул и прохрипел:

— Ты достал?

Мужчина пожевал губы, а затем тихо произнес:

— Не совсем, — и зажмурился, ожидая гневного окрика, но его не последовало. Хонг спокойно сказал:

— Что так? Жизнь стала не нужна?

— Прошу простить меня, хозяин! Но я нашел способ. Я заставил глупую девчонку работать на меня. В ближайшее время она достанет кристалл Света, клянусь вам!

Хонг задумчиво оглядел мужчину, а затем из зеркала вытянулась ладонь и тот испуганно ахнул. Хонг притянул его к себе и на его ладони показалось окровавленное легкое. Стало тяжело дышать, каждый вдох отдавался болью в груди.

— Для мотивации, — гадко улыбнулся Хонг. — Если в течение месяца ты не достанешь мне кристалл, я заберу второе.

Тело Хонга заволокло лиловой дымкой. Запахло приторным ароматом орхидей. Мужчина в капюшоне рухнул на колени, пытаясь привыкнуть к горящим ощущениям в груди, а затем его синие глаза вспыхнули огнем и он коснулся сияющей нити Света, чтобы переместиться к Персефоне. Пора поторопить эту девчонку.