Ничего, кроме обольщения

Глава 14

Кэти забралась с ногами на кровать и села, положив подбородок на колени и обиженно поджав губы. Она представляла себе одну из своих фантазий о Бойде Андерсоне, идущем на виселицу. Его руки не были связаны, но во рту был кляп. Его спрашивали, хочет ли он сказать последнее слово, но из-за кляпа во рту он не мог ничего ответить. Но ведь он легко мог его вытащить, не так ли? Что ж, тогда ей следует связать ему руки, потому что у нее не было никакого желания слушать то, что он мог бы сказать.

Она не торопилась открывать под ним люк. Она наслаждалась моментом. Однако он не казался напуганным. Он выглядел проклятым упрямцем, точно таким же, каким она видела его в последний раз. Возможно, потому что он был уверен, что его не смогут повесить по такому глупому обвинению. Вот если бы она добавила в эту воображаемую «сцену» себя, чтобы он увидел ее, тогда бы до него дошло, что ему есть из-за чего беспокоиться…

— Ах, вот ты где, — сухо сказала Грейс. — Мне следовало бы догадаться. Я тебя повсюду искала. И почему это я сразу не подумала заглянуть в тюрьму?

Кэти уставилась на дверь тюремной камеры, закрывшуюся за ее горничной. Грейс обладала весьма развитым чувством черного юмора.

— Я рада, что ты видишь в этом повод для шуток, — вздохнув, сказала Кэти.

— Разве я шучу? Нет, правда? Уверяю тебя, что нет. Уверяю тебя, я сильно разгневана. Хорошие дела так не заканчиваются.

И именно это чувствовала Кэти до того, как начала представлять себе казнь Бойда Андерсона. Совершая справедливое наказание, пусть даже только в своем воображении, она избавлялась или, по крайней мере, немного успокаивала душившую ее ярость. Она очень хорошо понимала, что если бы не его упрямство, они с Грейс были бы сейчас уже в Лондоне. И, конечно, она не была бы сейчас в Нортгемптоне, не столкнулась бы опять с Мэйси Кэмерон и не оказалась бы, в конце концов, из-за этого в тюрьме.

Но сейчас Грейс была здесь и, несомненно, подтвердит ее версию событий, и констебль поймет, что она, Кэти, невиновна.

— Сейчас, когда появилась ты, нас могут освободить. Давай пойдем, и ты просто расскажешь…

— С чего ты это взяла? — резко прервала ее Грейс. — Нет, я присоединюсь к тебе. Ведь, судя по всему, я являюсь членом твоей банды похитителей.

Это, конечно, было не совсем то, что хотелось услышать Кэти.

— Но это же ужасно глупо. Ты думаешь, что если мы обе дадим одинаковые показания…

— Мы? — с подозрением сказала Грейс. — А разве не ты все это натворила?

— Неправда! — возмутилась Кэти.

— Ну ладно, констебль не задавал мне много вопросов, но почему ты не рассказала ему, что случилось с тобой, до того как ты попала сюда?

— Я рассказала, — с чувством небольшого триумфа ответила Кэти. — Мистер Колдерсон, наш тюремщик, даже поверил мне.

— Мне следовало бы догадаться, — сказала Грейс, пнув дверь, не дававшую им выйти.

Кэти сердито на нее посмотрела. Для разнообразия это был необычайно впечатляющий сердитый взгляд. Грейс, казалось, даже сожалела о своем последнем саркастическом высказывании, но не сильно.

Пока горничная на мгновение умолкла, Кэти смогла объяснить:

— Меня все еще не освободили из-за семьи Джудит. Вероятно, в этой стране они очень известны. Мистер Колдерсон сразу же узнал их фамилию и сказал что не может позволить мне уйти, пока не получит от них подтверждение.

— Так значит, весь вечер ты пробыла здесь? — недоверчиво спросила Грейс, присаживаясь на кровать рядом с Кэти. — Я повсюду искала тебя! Дважды! Был момент, когда я была уверена, что просто упустила тебя, и…

— Разве ты не спросила хозяина постоялого двора?

— Конечно, спрашивала!

— Тогда ты должна была раньше догадаться поискать меня здесь. Он видел, как меня забрали. Он не сказал тебе?

— Возможно, он мог бы мне сказать, но его не было, когда я обнаружила, что тебя нет в твоей комнате. Там была только его жена, и она утверждает, что не видела тебя.

— Правильно, потому что меня уже точно не было в Нортгемптоне. Этот проклятый американец, явившийся спасти Джудит, решил забрать меня в Лондон, чтобы я ответила за свое преступление перед семьей Мэлори, и он просто посадил меня на свою лошадь и увез. И ему бы это удалось это сделать, если бы я не удрала от него через окно…

Грейс рухнула на кровать и с трудом проговорила:

— Я знаю, что ты снова сочиняешь одну из своих историй. Но, учитывая наше положение, правда сейчас была бы бесценна!

Кэти не стала на нее обижаться. Она понимала, почему Грейс так расстроена. Они не сделали ничего плохого или неправильного, и, несмотря на это, оказались в тюрьме. А Кэти за свою жизнь наплела столько небылиц, что у Грейс были все основания сомневаться.

Кэти вздохнула.

— Это и была правда. Это человек уже решил для себя, что я виновна, так что не имело никакого значения, что я ему скажу, чтобы убедить его в обратном. Но, по крайней мере, от него я сбежала. И мистер Колдерсон заверил меня, что я вовсе не обязана ждать подтверждения от Мэлори здесь. Он может договориться со своей сестрой, чтобы она за мной присмотрела. Он совершенно уверенно заявил, что она сможет это сделать.

— И как я предполагаю, она использует для этого ключ и замок?

— Ну, хорошо, пусть даже так. Но мы, по крайней мере, будем находиться в более комфортных условиях, нежели тюремная камера.

На самом деле эта тюремная камера не была такой уж ужасной. Здесь не было зловония, поскольку свежий воздух свободно проникал сквозь зарешеченное окно, выветривая запахи. Тут даже был дощатый пол, правда, в его щелях ползали насекомые, и поэтому Кэти предпочитала держать ноги на кровати, но он все-таки был лучше, чем земляной.

— Но как в этом оказался замешан американец? — спросила Грейс, снова присаживаясь поближе к Кэти. — Я считала, что девочка была на пути в Лондон с одним из членов своей семьи и что они англичане.

— Нет, ты заснула в карете, когда Джудит рассказывала, что у нее также есть родственники в Америке, и это был один из них. Ты даже знаешь его. Ты же сама, тогда на «Океанусе», советовала мне держаться от него подальше, потому что чувствовала, что он чересчур мной увлечен.

— Андерсон? — недоверчиво спросила Грейс. — Владелец того корабля? Но он же действительно был тобой увлечен. Я никогда не видела мужчину, настолько увлеченного женщиной, что его сладострастные мысли о ней были очевидны. Он последний мужчина, который мог в тебе усомниться, почему же он это сделал?

— Я полагаю из-за того, как это выглядело со стороны — я держала девочку в запертой комнате в том же городе, где ее удерживали похитители.

— Но ведь она должна была объяснить, что уже была освобождена нами.

— Я уверена, она бы сказала, но другой родственник так быстро забрал ее, и даже не стал расспрашивать ее о том, что произошло. Бойд остался со мной и поторопился во всем обвинить меня.

— Ты ему не объяснила?

— Конечно, объяснила, но он уже решил, что я преступница, поэтому отказывался слушать все, что я ему говорила.

— Но он же был в тебя влюблен!

— Возможно в этом-то и вся проблема.

— Ему показалось логичнее перевернуть все с ног на голову? — закачала головой Грейс. — Ну конечно! Он обнимается с твоими врагами, бросает твоих друзей в тюрьму. Да, это куда логичнее!

Сарказм снова вернулся к Грейс. Кэти задумалась и сказала:

— Нет, я полагаю, это было как раз потому, что он чувствует, что слишком заинтересован во мне. Он бормотал что-то насчет того, что не может себе доверять, когда дело касается меня.

Он сказал еще кое-что, и хотя при одном только воспоминании внутри нее возникал приятный трепет, она не осмелилась бы повторить это своей горничной. Когда ты находишься в пределах моей досягаемости, я не могу мыслить ясно, у меня в голове остается одна-единственная мысль — отнести тебя в ближайшую постель, поэтому я не смею верить тебе на слово, Кэти Тайлер.

— Очень удобно для него, — заметила Грейс. — Но что-то я не заметила, чтобы он сидел в тюрьме и составлял тебе компанию, пока мы ждем разрешения каких-то английских лордов, которые, кстати, недолюбливают американцев и, возможно, не станут торопиться исправлять эту несправедливость.

В один из их первых дней в Лондоне у Грейс вышла ссора с одним аристократом. Этот мужчина оттолкнул ее, когда она собиралась сесть в наемный экипаж и ни больше, ни меньше как увел его прямо у нее из-под носа, бросив что-то обидное о том, что ей следует знать свое место. С тех пор Грейс презирала аристократов, хотя до сегодняшнего дня это был единственный неприятный инцидент, связанный с ее столкновением с высшими слоями общества.

Кэти почувствовала, что должна заставить ее обратить на это внимание.

— Мы встретили много дружелюбных людей, когда путешествовали по Англии и Шотландии.

— Но они не были лордами. Никто из них не был.

— Да, это правда. Но ты не можешь причесывать их всех под одну гребенку только лишь потому, что кто-то один тебя обидел, особенно, когда большинство из них добрые и отзывчивые. Даже наш тюремщик, мистер Колдерсон, трижды извинился за то, что не может меня отпустить.

— Это твое мнение, — проворчала Грейс и вздохнула. — Я надеюсь, что они, по крайней мере, присмотрят за этой сумасшедшей шотландкой. Мне не хотелось бы думать, что спасители находятся в тюрьме, в то время как она все еще на свободе.

— О, она здесь, вместе с нами. Разве никто тебе не говорил? О, я должна была сказать, это она постаралась, чтобы мы оказались здесь вместе с ней.

Кэти объяснила, что произошло, когда она вернулась в город и столкнулась с Мэйси Кэмерон, закончив на: «Я даже не успела рассказать мистеру Колдерсону обо всем, что случилось, когда миссис Кэмерон указала на меня пальцем и заявила, что все это было моей идеей. Она хотела оказаться в тюрьме, чтобы спастись от своего мужа, но еще она была достаточно зла на меня за то, что я разрушила ее планы, и ей хотелось получить небольшой реванш».

— И почему меня это не удивляет? — рыжевато-коричневые брови Грейс возмущенно приподнялись. — Я знала, что у этой женщины не все в порядке с головой.

— Отличная кандидатура в Бедлам, по мнению мистера Колдерсона, — кивнула Кэти. — Но я бы не стала обвинять ее в том, что мы оказались здесь. Это Бойд Андерсон виноват в том, что мы не можем спать этой ночью в каком-нибудь хорошем отеле в Лондоне. С таким же успехом он сам мог отправить меня сюда. Он испортил мое милое, прекрасное приключение своими нелепыми предположениями.

— Не хотелось бы об этом упоминать, но это уже не приключение. Это — трагедия.

— Ничего подобного. Это просто временное неудобство и небольшая задержка, не более.

— Это огромная несправедливость, — настаивала Грейс.

С этим сложно было не согласиться, но Кэти ответила:

— Это в самом деле раздражает, и я также рассержена, как и ты…

— Или пытаешься меня обмануть.

— Но мистер Колдерсон заверил меня, что дорога верхом до Лондона не займет много времени, и он немедленно пошлет кого-нибудь домой к Мэлори, чтобы получить их подтверждение. Возможно, к ночи мы будем уже свободны.

Но они обе знали, что этого не случится. Уже было совсем темно. Даже если посыльный к вечеру доберется до Лондона, ему, скорее всего, не захочется тут же разворачиваться и возвращаться в Нортгемптон. В конце концов, какое ему дело до того, что какие-то американки будут всю ночь гнить в тюрьме.

Мистер Колдерсон действительно отправил их домой к своей сестре, но это не остановило поток жалоб от Грейс, особенно когда их комната оказалась еще меньше тюремной камеры! Уже того, что одна из них ворчала и ныла по пустякам, оказалось достаточно, чтобы Кэти попыталась сдерживать свой собственный гнев. Она не привыкла чувствовать себя рассерженной. Ей гораздо привычнее было утешать других людей и поддерживать их, и поэтому вечером, чтобы скоротать время, она поделилась с Грейс своей новой, богато украшенной подробностями, версией саги о «Повешении Бойда Андерсона». Это действительно помогло ей утешить Грейс. Она даже начала смеяться еще до того, как Кэти закончила.

Но когда они окончательно перестали ждать, что их освободят этой ночью и погасили лампу, чтобы немного поспать, все эти странные чувства, что днем тревожили Кэти, стали преследовать ее снова, заставив открыть глаза и уставиться в темный потолок.

Ярость, боль… Как мог Бойд Андерсон обойтись с ней как с обыкновенной преступницей? Он знал ее! Они не были незнакомцами. Она пересекла океан вместе с ним. Он думал, что она замужняя женщина с двумя детьми — пусть так, но сейчас он решил, что и этих детей она тоже украла. Но ведь это предположение было основано на его собственном утверждении, что она похитила Джудит!

Она представляла, как ужасно он будет себя чувствовать, когда, наконец, узнает правду, но это ее не утешало. Вся проблема была в том, что хотя она ненавидела его за то, что он так властно с ней обращался, тем не менее она не хотела его ненавидеть, и противоречивые чувства разрывали ее сердце и вызывали в ее глазах слезы. Она ненавидела его за то, что заставил ее почувствовать себя настолько запутавшейся.

Она снова начала представлять себе казнь и на этот раз люк под ним открылся… а потом она плакала, пока не уснула.