Никогда не забудем

У озера

В пяти километрах от нашего штаба находилась деревня Бабинковичи Сенненского района. Там жил подпольщик Борис. Я отнесла ему листовки, получила необходимые сведения и с донесением возвращалась в партизанский отряд. Ночь была тихая, лунная. По узкой тропинке я осторожно пробиралась между кустами. Когда кончились кусты, пошел сосновый лес. В глубине его было большое, круглое озеро. Посреди озера, на островке, стояла деревня Курмели. Там и размещался штаб нашего партизанского отряда.

Недалеко от озера лес кончился и снова пошли кусты. Вдруг из кустов донесся тихий шорох. Я остановилась, прислушалась. До слуха долетели чьи-то шаги. «Наверно, партизаны идут на задание», — подумала я, но решила подождать, что будет дальше. Спустя несколько минут в кустах затрещали сухие сучья. При свете луны я увидела верхового. Он ехал прямо на меня. Вдруг залаяла собака. Она, должно быть, почуяла чужого. Тут я догадалась, что верховой был немец.

Что мне делать? Куда прятаться?

На память пришли слова одного опытного партизана, который рассказывал, как и где нужно прятаться от собаки-ищейки.

— Если за тобой идет собака, — говорил он, — то спрятать следы можно только в воде.

Свернув в сторону, я быстро побежала к озеру. Собака залаяла громче и бросилась за мной. Я добежала до озера и прыгнула в воду. На берегу рос большой не то лозовый, не то ольховый куст. Я пошла к нему. Вода доходила мне до пояса. Дно оказалось вязким, двигаться было очень трудно. Чтобы не наделать шуму, я легла на воду и тихонько поплыла. Добравшись до куста, уцепилась руками за ветки и притаилась.

К берегу подбежала большая собака и остановилась на том месте, откуда я прыгнула в воду. Она понюхала землю, поглядела на воду и залаяла. Я задрожала от холода и страха. Подъехал верховой. Это был немец — теперь я видела это ясно. Он стал осматривать берег. Вся замирая от страха, я старалась не дышать. Немец постоял несколько минут и поехал назад. Собака неохотно побежала за ним.

Когда топот затих, я вылезла из воды, спряталась в куст и стала прислушиваться. В той стороне, где скрылся верховой, не слышно было ни звука. Постояла еще немного и пошла. Но не успела я сделать нескольких шагов, как снова раздался собачий лай. Я поняла, что немец хитрил: он отъехал и ждал, когда я вылезу на берег. Я снова забралась в воду.

Берег в этом месте был обрывистый, и это было мне наруку. Немец, если бы и хотел, не мог съехать на коне в воду. Снова подбежала собака и начала лаять. За нею подъехал верховой и стал прислушиваться. Я прилипла к берегу и старалась не шевелиться.

Мне стало холодно, и я задрожала всем телом. Вдруг по ноге у меня что-то поползло, защекотало и начало впиваться в тело. Потом я почувствовала боль. Я осторожно нагнулась и стала ощупывать ногу рукой. Под пальцы попалось что-то мягкое и скользкое. Пиявки! Несколько пиявок я оторвала от ноги, а остальных, что присосались ниже, не могла достать: боялась, что потеряю равновесие и наделаю шуму.

Немец постоял и, не услыхав ничего подозрительного, уехал. Я подождала с полчаса, вылезла на берег, села на землю и прислушалась. Ожидала, что будет делать немец. Но вокруг было тихо-тихо. Я сбросила с ног остальных пиявок и осторожно пошла к переправе.

На переправе всегда дежурил перевозчик. Он перевез меня в лодке на островок. Я пришла в отряд вся мокрая. В землянке наскоро переоделась и направилась к командиру отряда дяде Алеше. Увидев меня, он спросил, выполнила ли я задание.

— Выполнила, — ответила я.

— Почему у тебя волосы мокрые?

Я рассказала, что произошло со мною в дороге.

— Молодчина! Ты хоть и мала, а догадлива, — похвалил меня командир. — А то, что ты сообщила, для нас очень важно.

— А что мне теперь делать? — спросила я.

— Завтра будет видно, — ответил он. — А сейчас иди в землянку и отдыхай.

Зоя Василевская