Никола и его друзья

Футбол

Сегодня Альцест позвал ребят из класса собраться после обеда на пустыре рядом с его домом. Альцест — это мой друг, он любит поесть и поэтому очень толстый. А позвал он нас, потому что папа подарил ему новенький футбольный мяч, и мы решили устроить настоящий матч. Альцест — классный парень!

В три часа мы пришли на пустырь. Всего нас получилось восемнадцать. Надо было решить, как разделиться на команды с одинаковым числом игроков. С судьей все оказалось просто: мы выбрали Аньяна. Аньян — первый ученик класса, мы его не очень любим, но он в очках и его нельзя бить, а для судьи — это то, что надо. И еще, ни одна команда не хотела брать Аньяна игроком, потому что в спорте он слабак и чуть что начинает плакать. Но вышла заминка, когда Аньян потребовал, чтобы ему дали свисток. А свисток был только у Руфуса, потому что его папа полицейский.

— Я не могу дать свисток, — сказал Руфус. — Это семейная реликвия.

Что было делать? В конце концов решили, что Аньян будет говорить Руфусу, а тот свистеть вместо него.

— Когда мы наконец начнем играть? Я уже есть хочу, — закричал Альцест.

Но тут возникло новое затруднение. Ведь если Аньян будет судьей, игроков останется только семнадцать, и когда мы поделимся на команды, получится один лишний. Тогда мы придумали, что кто-нибудь станет судьей на линии и будет махать флажком каждый раз, когда мяч уйдет за боковую. Для этого выбрали Мексана. Один судья на линии для целого поля — это очень мало. Но Мексан бегает быстро, ноги у него длинные, худые и всегда грязные коленки. Однако Мексан не желал ничего слышать, он хотел гонять мяч. И еще он сказал, что у него нет флажка. В конце концов он все же согласился быть судьей на линии, но только на первый тайм. А вместо флажка решил махать своим носовым платком. Платок был, правда, не очень чистый, но ведь он, когда шел сюда, еще не знал, что его платок станет флажком.

— Ну, так начинаем? — крикнул Альцест.

Теперь было легче, потому что нас осталось шестнадцать игроков.

Нужно было выбрать по капитану для каждой команды. Только капитанами хотели быть все. Все, кроме Альцеста. Он пожелал стоять в воротах, потому что не любит бегать. Мы, конечно, согласились, ведь Альцест очень хороший вратарь. Он такой толстый, что просто закроет собой ворота. И все же осталось пятнадцать капитанов, значительно больше, чем требовалось.

— Я самый сильный, — кричал Эд, — поэтому должен быть капитаном. А кто не согласен, получит в нос!

— Нет, я — капитан, я лучше всех одет, — крикнул Жоффруа, и Эд дал ему в нос.

А ведь Жоффруа и вправду был одет что надо! У него очень богатый папа, который купил ему полную форму футболиста с трехцветной (красно-бело-синей) майкой.

— Если я не буду капитаном, — крикнул Руфус, — я позову папу, и он вас всех отправит в тюрьму!

Тогда я придумал, что нужно бросить жребий. Нам пришлось взять вторую монету, потому что первая укатилась в траву и ее так и не смогли найти. Это была монета Жоакима, и он очень расстроился, что она потерялась. Он стал шарить в траве, хотя Жоффруа ему пообещал, что его папа пришлет ему чек, чтобы возместить потерю.

В конце концов были выбраны два капитана: Жоффруа и я.

— Ну, так мы играем? — закричал Альцест. — Я не хочу опоздать на полдник!

Но теперь надо было разделиться на команды. Все шло хорошо, пока очередь не дошла до Эда. Потому что мы оба, и я и Жоффруа, хотели взять Эда в свою команду. Ведь когда он ведет мяч, его никому не остановить. Он не очень хорошо играет, но зато все его боятся. Жоаким обрадовался, потому что нашел свою монету. Тогда мы ее снова у него попросили, чтобы бросить жребий на Эда. И монета опять куда-то укатилась. Жоаким принялся ее искать, он уже не на шутку разозлился. Тогда мы стали тянуть соломинку, и Эда выиграл Жоффруа. Он назначил его вратарем, решив, что теперь никто не посмеет приблизиться к воротам и уж тем более забить гол. Ведь Эд очень легко раздражается. Альцест в это время сидел между камнями, которые обозначали его ворота, и жевал печенье. Вид у него был недовольный.

— Так мы начнем, наконец? — снова крикнул он. Все расположились на поле. Так как в каждой команде кроме вратаря было всего по семь человек, расставить их было нелегко. В обеих командах начались споры. Очень многие хотели быть центральными нападающими. Только Жоаким пожелал стать правым защитником: в эту сторону укатилась его монета, и он собирался продолжать поиски во время игры.

В команде Жоффруа все успокоились очень быстро: Эд колотил направо и налево, и игроки, перестав протестовать, встали на свои места, потирая носы. У Эда ведь рука тяжелая!

В моей команде мы никак не могли договориться, пока Эд не пригрозил, что придется ему поработать кулаками. Только после этого все успокоились.

Аньян сказал Руфусу:

— Свисти!

И Руфус — он играл в моей команде — дал свисток к началу игры. Но Жоффруа это не понравилось.

— Хитренькие, — сказал он, — почему это моя команда должна играть против солнца?

Я ответил, что если ему не нравится солнце, он может закрыть глаза, играть он от этого станет только лучше. Тогда мы подрались. А Руфус стал свистеть в свой полицейский свисток.

— Я не давал команды свистеть, — закричал Аньян.

— А судья — я!

Тогда Руфус разозлился. Он сказал, что ему не требуется разрешения Аньяна, чтобы свистеть. Он будет свистеть, когда сам захочет. Подумаешь, раскомандовался! И он стал свистеть, как ненормальный.

— Ты плохой, вот ты кто! — закричал Аньян и разревелся.

— Эй вы! — завопил Альцест из своих ворот.

Но никто его не слушал. Я продолжал драться с Жоффруа и уже порвал его красивую полосатую майку. А он приговаривал:

— Подумаешь! Ну и пусть! Мой папа мне еще сто таких купит! — и пытался пнуть меня.

Руфус бегал за Аньяном, а тот кричал:

— Я в очках! Я в очках!

Жоаким ни на кого не обращал внимания. Он искал и никак не мог найти свою монету. Эд спокойно стоял в воротах. Но скоро ему надоело, и он начал давать в нос всем, кто оказался рядом, то есть своей команде. Все кричали и бегали. Это было здорово!

— Да подождите же, ребята! — снова закричал Альцест.

Тогда Эд разозлился.

— Ты сам хотел, чтобы поскорее начали играть, — сказал он Альцесту. — Так вот, мы играем. Если тебе надо что-то сказать, подожди, когда кончится тайм!

— Какой тайм? — спросил Альцест. — Я только сейчас заметил, что у нас нет мяча. Я забыл его дома.