Николае

ГЛАВА 9

Интерком вызвал Рейфорда к входной двери его дома, где ждал водитель Хетти. Он проводил его к белому длинному «Мерседесу» и открыл заднюю дверь. На сидении рядом с Хетти было место, но Рейфорд предпочел сесть напротив нее. Она была одета не слишком вызывающе, как и просил Рейфорд, но даже в простой одежде выглядела очень мило. Он решил не говорить ей об этом.

Ее лицо выглядело беспокойным:

— Спасибо, что ты согласился встретиться со мной.

— Да, пожалуйста. Что случилось?

Хетти бросила взгляд в сторону водителя:

— Давай поговорим за обедом, — сказала она. — В «Бистро», хорошо?

Бак стоял как вкопанный перед свидетелями, когда зашло солнце. Он огляделся вокруг, чтобы убедиться, что по-прежнему был с ними наедине: «И это все, что я имею? Он в Галилее?»

Снова, не открывая губ, свидетели сказали: «Имеющий уши да услышит».

Галилея? Существовала ли она вообще? Где и с чего Баку начинать? Ему страшно не хотелось торчать здесь всю ночь. Он должен был знать, куда идти, сориентироваться. Бак обернулся посмотреть, нет ли поблизости такси, но увидел только несколько машин. Он снова повернулся к свидетелям: «Если я вернусь позже, ночью, смогу ли я узнать больше?»

Мойша отошел от решетки и сел на мостовую, прислонившись к стене. Илия начал жестикулировать и сказал громко: «Птицы небесные имеют гнезда, а Сын Человеческий не имеет, где преклонить голову».

— Я не понимаю, — ответил Бак, — объясните мне.

— Имеющий уши… Бак расстроился.

— Я вернусь в полночь. Я очень надеюсь на вашу помощь.

Илия теперь тоже пошел назад: «Итак, Я пребуду с вами все дни, до скончания века».

Бак, странным образом согретый этим последним таинственным предзнаменованием, все-таки принял решение сейчас уйти, но затем намереваясь вернуться. Не сам ли Иисус говорил с ним устами этих свидетелей? Какая несказанная честь! Он поймал такси и отправился обратно в отель «Царь Давид», уверенный в том, что в скором времени снова встретит Циона бен-Иегуду.

Рейфорд и Хетти были приняты с распростертыми объятиями хозяином «Глобал Бистро». Конечно, он узнал Хетти, а не Рейфорда.

— Ваш обычный столик, мэм?

— Нет, спасибо, Джеффри. Нам, наоборот, хотелось бы укрыться от посторонних взглядов.

Их проводили к столу, накрытому на четверых. И хотя двое официантов поспешили убрать со стола лишние приборы, а один из них придвинул Хетти стул, указав Рейфорду на второй, рядом с ней, Рейфорда не покидало ощущение неблаговидности своего поступка. Он сел прямо напротив Хетти, понимая, что им придется почти кричать, чтобы услышать друг друга в этом шумном месте. Официант помедлил с растерянным видом, но пододвинул столовые приборы так, чтобы они находились перед Рейфордом. Раньше, глядя на эти манипуляции, Хетти и Рейфорд прыснули бы от смеха. У них в прошлом было полдюжины тайных обедов, когда каждый из них, казалось, ломал голову над тем, что думает другой об их будущем. Хетти всегда была больше склонна к флирту, чем Рейфорд, но он никогда не охлаждал ее пыл.

Телевизоры, расставленные по всему «Глобал Бистро», передавали бесконечные новости о войне, которая шла по всему миру. Хетти сделала знак хозяину, который подбежал к ней.

— Я сомневаюсь, что босс одобрил бы эти постоянные новости, наводящие депрессию на клиентов, которые пришли немного отдохнуть, — тихо сказала она.

— Боюсь, мэм, что это по всем программам.

— Что, нет какого-нибудь музыкального канала?

— Я проверю.

Через минуту все телевизоры в «Глобал Бистро» показывали музыкальные видеоклипы. Многие зааплодировали, но Рейфорд почувствовал, что Хетти почти не заметила этого.

Раньше, когда они играли на грани легкой интрижки, Рейфорду приходилось напоминать Хетти, чтобы она сделала заказ, а потом уговаривать ее съесть что-нибудь. Ее внимание всегда было сосредоточено на нем, и это льстило ему и приводило его в волнение. Теперь, похоже, происходило нечто совершенно противоположное.

Хетти изучала меню так, словно завтра с утра ей предстояло сдать по нему выпускной экзамен. Он была красива как никогда. Ей было двадцать девять, и она впервые ждала ребенка. Срок был очень маленький, и догадаться об этом было бы трудно, если бы она сама не сказала Рейфорду и Аманде во время их последней встречи. Тогда она казалась взволнованной, гордилась своим бриллиантом и не могла дождаться предстоящего бракосочетания. Она сообщила Аманде, что Николае «собирался сохранить ее доброе имя».

Сейчас Хетти надела свое претенциозное обручальное кольцо бриллиантом вниз, так что был виден только ободок кольца. Ясно, что Хетти не была счастлива, и Рейфорд гадал, не был ли холодный прием, который ей оказал Николае в аэропорту, причиной этого. Рейфорду очень хотелось поговорить с ней, но он понимал, что встреча была ее идеей, поэтому она скоро скажет то, что хотела.

Хотя название «Глобал Бистро» звучало на французский лад, Хетти сама помогала организовывать это заведение. В меню была широко представлена американская кухня. Она сделала чрезвычайно большой заказ, а Рейфорд заказал только сэндвич. Хетти была неразговорчива, пока не доела все, включая десерт. Рейфорд знал все эти клише вроде того, что теперь она ест за двоих, но считал, что она ела так много потому, что нервничала и пыталась отложить серьезный разговор, ради которого они были здесь.

— Даже не верится, что прошло уже два года с тех пор, как ты работала у меня старшей стюардессой, — сказал он, запуская пробный шар.

Хетти села прямо на своем стуле, сложила руки на коленях и немного подалась вперед.

— Рейфорд, это было самое невероятное время в моей жизни.

Рейфорд посмотрел на нее выжидающе, не понимая, в каком смысле она это сказала.

— Ты расширила свой горизонт, — сказал он.

— Рейфорд, единственное, чем я хотела заниматься в жизни, — это быть стюардессой. Все девчонки из средней школы Мэйн Ист хотели стать стюардессами. Мы все подали заявления, но прошла только я. Я так гордилась собой, но когда начала работать, полеты быстро утратили свою привлекательность. Сколько я себя помнила, я летела куда-то, а когда прилетала, то тут же отправлялась обратно. Но я любила людей, любила свободу, которую дают путешествия, любила бывать в разных местах. Ты знаешь, что у меня было несколько постоянных парней то тут, тот там, но это никогда ни к чему не приводило. Когда я наконец пробилась на те самолеты и маршруты, к которым допускают только опытных людей, у меня была неудачная попытка завести отношения с одним из моих пилотов, но так у меня в итоге получалось всегда.

— Хетти, давай не будем ворошить старые неприятности. Ты же знаешь, как я отношусь к этому периоду моей жизни.

— Знаю, прости. Из этого бы все равно ничего не вышло, хотя я могла рассчитывать на большее. Я приняла твои объяснения и извинения и не собиралась говорить об этом.

— Это хорошо, поскольку, как ты знаешь, я снова женился и счастлив в браке.

— Завидую тебе, Рейфорд.

— Я думал, ты и Николае собираетесь пожениться.

— Я собиралась, но теперь не уверена, что хочу этого.

— Если ты хочешь поговорить об этом, я с удовольствием послушаю, хотя и не эксперт в сердечных делах, так что скорее всего не смогу помочь тебе советом.

Хетти подождала, пока убрали посуду, и спросила официанта:

— Мы посидим у вас некоторое время?

— Я запишу это на ваш счет, — ответил он. — Сомневаюсь, что кто-нибудь станет подгонять вас.

Довольный своей шуткой, он улыбнулся Рейфорду, который в свою очередь попытался в ответ изобразить на лице нечто подобное улыбке.

Рйфорду показалось, что когда официант ушел, Хетти почувствовала, что может продолжать.

— Рейфорд, ты, наверное, не подозреваешь об этом, но в свое время мне очень нравился Бак Уильяме. Ты помнишь, он был на твоем самолете в ту ночь.

— Конечно, помню.

— Тогда по отношению к нему я не была романтически настроена, потому что влюбилась в тебя. Но он был очень мил и привлекателен. И у него была такая серьезная и важная работа. И кроме того, мы одного возраста.

— И?..

— Честно говоря, когда ты бросил меня…

— Хетти, я никогда тебя не бросал. Мы же не были с тобой близки.

— И все-таки.

— Ну хорошо, все-таки, — согласился он. — Так будет честнее. Но ты должна признать, что у нас не было по отношению друг к другу никаких обязательств, или даже намека на них.

Было предостаточно различных знаков, Рейфорд.

— Я вынужден признать и это. И тем не менее несправедливо говорить, что я тебя бросил.

— Можешь называть это как хочешь, чтобы тебе было удобнее, но я чувствовала себя брошенной, понятно? Как бы то ни было, неожиданно Бак Уильяме стал очень интересовать меня. Уверена, что он думал, будто я использую его для знакомства со знаменитостью, что в конце концов и произошло. Я была гак благодарна Баку за то, что он меня представил

— Извини, Хетти, но все это для меня не новость.

— Знаю, но я хочу рассказать тебе еще кое-что. Потерпи немного. Когда я познакомилась с Николае, то была просто поражена. Он был старше Бака на столько же, на сколько Бак был старше меня, но казался гораздо взрослее. Он объездил весь мир, был политиком международного уровня, лидером и самым известным в мире человеком. Я знала, что он далеко пойдет, но чувствовала себя рядом с ним хихикающей школьницей и не могла даже представить себе, что произведу на него хоть какое-то впечатление. Когда он начал проявлять ко мне интерес, то я подумала, что это просто физическое влечение, хотя признаюсь, что моментально пошла бы с ним в постель, никогда не пожалев об этом. У нас начался роман, и я влюбилась в него, но Бог свидетель (ой, прости, Рейфорд, мне не стоит говорить при тебе такие вещи), я никогда не надеялась, что он всерьез заинтересуется мной. Я знала, что все это временно и мне нужно просто наслаждаться, пока все не закончится.

В наших отношениях наступил такой момент, когда я стала бояться его отъездов, но постоянно убеждала себя, что должна мыслить трезво. Внутренне я даже была готова к разрыву отношений, но он шокировал меня, когда сделал своим личным помощником, хотя у меня не было ни опыта, ни навыков Я понимала, что это был просто способ держать меня поблизости. Тогда у меня было все нормально, но я не могла и предполагать, во что может превратиться моя жизнь. У него становилось все больше и больше дел, и мои самые худшие предчувствия начинали сбываться. Сейчас он очарователен, корректен, активен и силен, как и прежде. Николае самый невероятный человек, какого я когда-либо встречала. Ты знаешь, что он работает по восемнадцать, а иногда и двадцать часов в день? Но я — то для него ровным счетом ничего не значу. Сначала меня пытались втягивать в некоторые дискуссии, в ходе которых я высказывала свою точку зрения. Но что я понимаю в международной политике? Я говорила глупости, основанные на моем узком кругозоре, и он либо смеялся надо мной, либо игнорировал меня. Потом он дошел до того, что вообще перестал принимать меня во внимание. Мне позволяли развлечь себя различными мелочами — вроде открытия ресторана или приема групп, которые прибывали для осмотра штаб-квартиры Мирового Сообщества. А теперь, Рейфорд, я просто манекен на витрине. Он ни разу не позвонил мне с того момента, как я забеременела, и до сих пор не предложил мне выйти за него замуж. Думаю, что это достаточно понятный знак.

— Но разве, приняв его обручальное кольцо, ты не дала понять, что готова выйти за него замуж?

— О Рейфорд, это было вовсе не так романтично. Он просто попросил меня закрыть глаза и вытянуть руку. Потом он надел мне на палец кольцо, а я не знала, что и сказать. А он просто улыбнулся.

— Ты хочешь сказать, что не чувствуешь по отношению к нему никаких обязательств?

— Я вообще больше ничего не чувствую. Не думаю, что когда-либо он испытывал ко мне какие-нибудь чувства, кроме физического влечения.

— А все эти украшения? Деньги? Твоя собственная машина и личный водитель? Полагаю, у тебя есть немалый счет в банке.

— Да, все это у меня есть, — Хетти выглядела усталой. Она продолжила:

— Честно говоря, все это барахло для меня то же самое, что и полеты в самолете. Быстро устаешь от повседневной рутины. Конечно, некоторое время я была пьяна от власти, блеска и роскоши. Но все это не мое. Я никого здесь не знаю. Люди относятся ко мне по-особому и с уважением только потому, что я живу с Николае. Но они не знают его по-настоящему, впрочем, как и я сама. Я бы предпочла, чтобы он сходил по мне с ума, а не игнорировал меня. Я как-то попросила у него разрешения поехать в Штаты на время, навестить моих друзей и семью. Он рассердился, сказал, что не нужно было об этом и спрашивать, достаточно предупредить и заниматься своими делами, а у него, дескать, есть заботы поважнее, чем следить за расписанием моих поездок. Рейфорд, я для него просто предмет мебели.

Рейфорд ждал подходящего момента. Нужно было так много сказать ей.

— Вы часто разговариваете?

— Что ты имеешь в виду? Мы не разговариваем Мы просто сосуществуем

Рейфорд выразился осторожней.

— Мне просто интересно, много ли он знает о Баке и Хлое.

— Ну, об этом можешь не беспокоиться. Несмотря на то, что он очень хитер, отлично информирован обо всем и повсюду имеет «глаза», которые наблюдают за всем происходящим, я не думаю, что он имеет хоть малейшее представление о связи между тобой и Баком. Я никогда не упоминала о том, что Бак женился на твоей дочери. И не собираюсь.

— Почему?

— Я не думаю, что ему стоит знать обо всем этом. Он полностью доверяет тебе только в некоторых вещах.

— Я заметил.

— Что заметил? — спросила она.

— Например, меня не известили о намерении использовать «Кондор-216», ответил Рейфорд.

— Да-да, — сказала она, — разве не здорово он придумал использовать номер люкса, в котором располагается его офис, в названии самолета?

— Просто странно: я его пилот и для меня оказывается сюрпризом, что мы используем другую машину.

— Если бы ты жил с ним, это тебя не удивило бы. Я месяцами не знала, что происходит. Рейфорд, ты можешь себе представить, что мне никто не сообщил о том, что началась война?

— Он тебе не позвонил?

— Я не знала, жив он или мертв. Как все остальные, я слушала его по телевизору. Мне не позвонил ни сам Николае, ни один из его помощников или секретарей. Звонила везде я и добралась даже до Леона Фортуна-то. Он сказал мне, что сообщит Николае о моем звонке. Представляешь? Сообщит о моем звонке!

— То есть когда ты увидела его на трапе…

— Не отрицаю, я проверяла его. Я не горела страстным желанием увидеть его, как притворялась, а просто хотела дать ему еще один шанс. Разве не было ясно, что испортила ему его парадный выход?

— Именно такое впечатление у меня и сложилось, — сказал Рейфорд, сомневаясь, умно ли он поступает, выходя из своей нейтральной роли.

— Когда я попыталась поцеловать его, он сказал, что мне следует вести себя прилично, как подобает взрослому человеку. В своих комментариях он назвал меня своей невестой и сказал, что я нахожусь в состоянии горя так же, как и он. Я достаточно его знаю, чтобы понимать, что у него было написано на лице, о горе здесь речи не шло. Он обожает такие игры. Неважно, о чем он говорит, но сам всегда является средоточием того, о чем идет речь. Он говорит как пацифист, но надеется, что на него нападут, чтобы он мог ответить справедливым возмездием. Я была в таком ужасе, когда услышала обо всех этих жертвах и разрушениях, тем не менее он возвращается сюда, в свой дворец, который себе отстроил, и притворяется, что скорбит вместе со всеми несчастными на планете. Но за кулисами он словно празднует победу, ликует и радуется. Он потирает руки, составляя планы, разрабатывая стратегии, сколачивает новую команду. У них встреча прямо сейчас. Кто знает, что они там насочиняют!

— Хетти, что ты собираешься делать? Такая жизнь не для тебя.

— Он даже не хочет, чтобы я появлялась в офисе. Рейфорд не мог показать, что знает об этом:

— О чем это ты?

— Сегодня меня действительно уволили, причем уволил мой собственный жених. Он спросил, не можем ли мы встретиться у меня на квартире.

— У тебя на квартире?

— На самом деле мы уже больше не живем вместе. Я живу в конце коридора, и он заходит раз в сто лет, поздно ночью — наверное, между заседаниями Я долгое время была добросовестной высокооплачиваемой девушкой по вызову.

— Так что он хотел?

— Я думала, что знаю. Его достаточно долго не было, и я думала, что он хочет того же, что и обычно. Но оказывается, что он зашел, чтобы сообщить, что заменяет меня.

— То есть ты оказалась за бортом?

— Не совсем. Он все еще хочет, чтобы я была поблизости, носила его ребенка, но просто считает, что эта работа мне не подходит. Я сказала ему: «Николае, эта работа не подходила мне еще до того, как я за нее взялась. У меня никогда не было качеств, необходимых секретарше. Я умело контактировала с людьми и нормально смотрелась в области связей с общественностью, но делать меня персональным помощником было ошибкой.

— Я всегда считал, что ты знаешь свое дело.

— Что ж, спасибо, Рейфорд. Но потерять эту работу было для меня в некоторой степени облегчением.

— Только в некоторой степени?

— Именно так. В каком положении я оказываюсь теперь? Я спросила его, что будет с нами. У него хватило наглости переспросить: «С нами?» Я ответила, что ношу его кольцо и его ребенка и имею право знать, когда мы оформим наши отношения.

Бак резко проснулся. Ему приснился какой-то сон. Было темно. Он включил маленькую лампу и покосился на часы. По-прежнему оставалось несколько часов до полуночной встречи с Мойшей и Илией. О чем же был этот сон? Баку снилось, что он Иосиф, муж Марии. Он слышал, как ангел Господень говорил ему: «Встань и беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе».

Бак был смущен, потому что с ним никто никогда не разговаривал во сне: ни Бог, ни кто-либо другой Он всегда считал сны простым помрачением разума, основанным на дневной жизни. Сейчас он находился на Святой Земле, думал о Боге, думал об Иисусе, разговаривал с двумя свидетелями, пытался скрыться от приспешников Антихриста. Неудивительно, что ему приснился сон, связанный с библейскими историями. Или же Бог пытался сказать ему, что он найдет бен-Иегуду в Египте, а не там, куда, как ему кажется, его посылают свидетели? Они всегда говорили так продуманно. Ему придется просто расспросить их. И с чего они взяли, что он поймет библейские ссылки, если он был новичком в этих делах? Он хотел поспать до половины двенадцатого, прежде чем отправиться на такси к Стене плача, но оказалось, что не может снова заснуть, когда в голове постоянно вращается этот таинственный сон. Единственное, чего ему очень не хоте лось делать, так это ехать куда-либо в район Египта, особенно учитывая известия, приходящие из Каира, о разгоревшейся там войне. Он находился не более чем в двухстах милях от Каира. Туда смогла бы долететь ворона. Это было достаточно близко, даже если Карпатиу не использовал ядерное оружие против столицы Египта.

В раздумьях Бак, лежа в темноте, потянулся.

Рейфорд разрывался на части. Что он мог сказать своей старой подруге? Понятно, что ей больно и она в замешательстве. Он не мог выпалить ей, что ее возлюбленный — Антихрист, и что Рейфорд и его друзья знают об этом. Чего ему действительно хотелось, так это призвать ее, умолять ее принять Христа. Но разве он уже не пытался однажды сделать это? Разве он не рассказал ей все, что понял, раздумывая над исчезновениями, которые он теперь признавал Восхищением?

Она знала правду. По крайней мере она знала, что считает правдой он. В ресторане в Нью-Йорке он выложил все ей, Хлое и Баку и почувствовал, что настроил против себя Хетти, повторяя то, что говорил ей раньше в тот же день наедине. В тот день он понял, что его дочь потрясена до глубины души, а эрудированный Бак Уильяме просто терпел его, хотя эта встреча оказала на него огромное влияние. Он испытал шок, когда понял, что, следуя за ним, в ту ночь Хлоя сделала огромный шаг, чтобы принять решение последовать за Христом.

На сей раз он решил попробовать новую тактику.

— Позволь мне кое-что сказать тебе, Хетти. Ты ведь знаешь, что Хлоя, и Бак, и я — мы все очень беспокоимся за тебя.

— Я знаю, Рейфорд, но…

— Не думаю, что ты знаешь, — перебил Рейфорд. — Каждый из нас спрашивает себя, был ли это для тебя лучший вариант. Мы чувствуем себя в ответе за то, что ты бросила работу, близких и уехала сначала в Нью-Йорк, а затем в Новый Вавилон. И ради чего?

Хетти пристально посмотрела на него.

— Но ни от кого из вас не было ни слуху ни духу!

— Мы не чувствовали, что имеем право тебе указывать. Ты взрослый человек. Это твоя жизнь. Я понимал, что мои фортели оттолкнули тебя от авиации. Бак в первую очередь ощущает вину за то, что представил тебя Николае. Хлоя все время терзает себя вопросом, не могла ли она что-нибудь сказать или сделать, чтобы изменить твое мнение.

— Но почему? — удивилась Хетти. — Откуда вам было знать, что я несчастлива здесь?

Тут Рейфорд запнулся. Действительно, откуда им было знать?

— Мы просто чувствовали, что обстоятельства против тебя, — ответил он.

— Не думаю, что я как-то показывала это. Наоборот, я всегда пыталась произвести впечатление, когда встречала тебя или Бака с Николае.

— Да, так оно и было.

— И кроме того, Рейфорд, может быть, это тебя удивит, но я отнюдь не собиралась забеременеть вне брака.

— Почему это должно меня удивить?

— Мои моральные качества всегда были не на высоте. Я имею в виду роман с тобой. Но все же я не так воспитана, чтобы заводить ребенка вне брака.

— А теперь?

— Теперь все остается в силе, — голос Хетти задрожал. Было ясно, что она устала, но теперь выглядела совсем разбитой, почти побежденной. — Я не собираюсь использовать эту беременность, чтобы заставить Николае Карпатиу жениться на мне. Да он бы все равно не женился. Никто не может заставить его что-либо делать. Даже если бы я стала давить на него, он скорее всего заставил бы меня сделать аборт.

— О нет! — воскликнул Рейфорд. — Ты ведь никогда не пошла бы на это, правда?

— Не пошла бы? Я думаю об этом день и ночь.

Рейфорд поморщился и потер лоб. С какой стати он считал, что Хетти должна жить как верующий человек, если она не была верующей? Не было никакой причины требовать от Хетти, чтобы она соглашалась с ним в этих вопросах.

— Хетти, сделай мне большое одолжение, сделаешь?

— Может быть.

— Подумай очень хорошо, прежде чем предпримешь какие-нибудь действия. Посоветуйся с семьей, с друзьями.

— Рейфорд, у меня больше почти не осталось друзей.

— Хлоя, Бак и я по-прежнему считаем тебя нашей подругой. И я уверен, что Аманда тоже подружится с тобой, если познакомится поближе.

Хетти усмехнулась.

— У меня такое ощущение, что чем ближе Аманда со мной познакомится, тем меньше я буду ей нравиться.

— Просто ты ее не знаешь, — ответил Рейфорд. — Она такой человек, что ей не нужно даже любить тебя, чтобы ты ей нравилась, если ты понимаешь, о чем я.

Хетти подняла брови.

— Интересный способ выражения, — сказала она. — Полагаю, что так иногда родители относятся к своим детям. Мой отец однажды сказал мне, когда я была буйным подростком: «Хетти, хорошо, что я сильно люблю тебя, потому что ты мне совсем не нравишься». Это замечание быстро охладило мой пыл, Рейфорд. Понимаешь, о чем я?

— Конечно, — ответил он. — Тебе действительно стоило бы познакомиться с Амандой. Она бы стала тебе второй матерью.

— Одной более чем достаточно, — ответила Хетти. — Не забывай, что это мама дала мне такое ненормальное имя, которое подходит для человека на два поколения старше меня.

Рейфорд улыбнулся. Такие вещи его всегда удивляли.

— Ну как бы там ни было, но ты ведь сказала, что Николае будет не против, если ты съездишь в Штаты?

— Да, но это было до того, как началась война.

— Хетти, несколько аэропортов до сих пор принимают самолеты. И насколько мне известно, ни на один из крупных городов не падали ядерные боеголовки. Единственный выброс радиации был в Лондоне. Я думаю, от этого места стоит держаться подальше как минимум в течение года. Но даже разрушения, произведенные в Каире, не имеют ничего общего с радиацией.

— Ты думаешь, он по-прежнему отпустит меня в Штаты?

— Понятия не имею, но я попытаюсь вернуться туда до воскресенья, чтобы увидеться с Амандой и присутствовать на заупокойной службе.

— Как ты собираешься попасть туда?

— Коммерческим рейсом. По-моему, катать какую-нибудь дюжину сановников или даже меньше — это слишком расточительно для «Кондора-216». В любом случае, Его Превосходительство…

— Пожалуйста, Рейфорд, не называй его так.

— Для тебя это слово тоже звучит странно?

— Конечно. Для такого блестящего, могущественного человека такой глупый титул звучит как клоунское имя.

— Ну, я не достаточно близко его знаю, чтобы называть его по имени, а произносить его фамилию — язык сломаешь.

— А разве большинство таких любителей Церкви, как ты, не считают его Антихристом?

Рейфорд вздрогнул. Такого он от нее никак не ожидал. Интересно, она говорила серьезно? Он решил, что открываться еще слишком рано.

— Антихристом?

— Я умею читать, — сказала она. — Вообще-то мне нравятся статьи Бака. Я читала его колонку в «Уикли». Когда он собирает вместе различные теории и говорит о том, что люди думают о них, выясняется, что есть большая группа людей, которые считают, что Николае мог бы быть Антихристом.

— Я слышал об этом, — сказал Рейфорд.

— Ну, тогда ты можешь называть его Антихристом, или А. X., для краткости, — ответила она.

— Это не смешно, — заметил Рейфорд.

— Я знаю, — сказала она. — Извини. Все равно я не очень верю во всю эту смешную войну между добром и злом. Я бы не поняла, что этот человек Антихрист, даже если бы он смотрел на меня в упор.

«Он, скорее всего, за последние пару лет смотрел тебе в лицо чаще, чем кто-либо другой», — подумал Рейфорд.

— И все-таки, Хетти, я думаю, тебе нужно спросить — за неимением лучшего титула — Великого Правителя Мирового Сообщества Николае Карпатиу, не против ли он, чтобы ты совершила короткую поездку домой. Я полечу в субботу утром, самолет летит без промежуточных посадок и приземлится в Милуоки в тот же день, около девяти по Чикагскому времени. Там у нас есть комната в большом доме одной из прихожанок нашей Церкви. Ты могла бы остановиться у нас.

— Я не могу этого сделать, Рейфорд. Моя мать живет в Денвере. Там пока не было никаких бомбардировок, правда ведь?

— Насколько мне известно, нет. Уверен, что мы сможем доставить тебя в Денвер.

Рейфорд был разочарован. Представлялся случай хоть как-то повлиять на Хетти, но в этой ситуации ее было бы не заманить в Чикаго.

— Я не собираюсь спрашивать Николае, — сказала она.

— Ты не хочешь ехать?

— Да нет же, хочу и поеду. Я просто оставлю ему сообщение, что уехала. Так он мне сказал последний раз, когда я у него отпрашивалась. Он сказал, что я взрослый человек и должна принимать такие решения самостоятельно, а его голова занята более важными вещами. Может быть, я увижу тебя во время полета до Милуоки. Вообще-то, если я не передумаю лететь, то почему бы моему водителю не забрать тебя в субботу утром? Как ты думаешь, Аманда не будет против, если мы сядем рядом?

— Надеюсь, ты не шутишь, — ответил Рейфорд, — потому что если ты действительно хочешь поговорить, то я предупредил бы ее заранее.

— Ого, мне помнится, что у твоей первой жены не было такого развитого собственнического инстинкта.

— Он бы у нее развился, если бы она знала, что я был за мужчина.

— Или что за женщина была я.

— Ну, может и так.

— Тогда, Рейфорд, спроси у жены разрешения. Если мне придется сидеть одной, то я пойму. Как знать? Может, нам можно будет сесть друг против друга через проход.

Рейфорд благосклонно улыбнулся. По крайней мере, он надеялся на это.