Николае

ГЛАВА 15

В субботу вечером Рейфорд боролся со сном до тех пор, пока по местному времени не пришло время ложиться спать. Они вместе с Баком и Ционом упорно работали с записями Брюса. Неоднократно Рейфорд был растроган до слез.

— Я не уверен, что справлюсь с этой задачей, — говорил он.

— Справишься, — мягко отвечал Цион.

— А что бы вы делали, если бы мне не удалось вернуться?

— Не знаю, — ответил Бак, — но я, выступая публично, рисковать не могу. Да и Цион тоже.

— Безусловно, но ведь Циону нельзя здесь надолго оставаться? — спросил он.

— Ты прав, — ответил ему Бак, — скоро ищейки Мирового Сообщества разнюхают о моей причастности к его побегу. Да я, собственно говоря, не удивлюсь, если Карпатиу уже об этом уже известно.

Они решили, что в воскресенье утром Цион вместе с Лореттой, под видом ее старого друга, сможет приехать в «Церковь новой надежды» на панихиду. Разница в возрасте, чтобы его можно было представить как ~ сына или племянника Лоретты, у них была достаточно большая.

— Но я не хочу, чтобы он продолжал рисковать, появляясь на публике и дальше, — сказал Рейфорд. — До завтрашнего вечера нам нужно его переправить в убежище, если оно готово.

Находясь в печальном расположении духа, Рейфорд созвал собрание «Отряда Скорби» поздно вечером, попросив Циона бен-Иегуду подождать в другой комнате, Рейфорд, Аманда, Бак и Хлоя сели вокруг обеденного стола, заваленного бумагами Брюса.

— Мне кажется, что на меня как на старшего члена нашего маленького отряда борцов за свободу возлагается обязанность, — начал Рейфорд, организовать первое заседание после того, как погиб Брюс.

Аманда застенчиво подняла руку:

— Прости, но если ты говоришь про возраст, то я старше тебя.

Рейфорд улыбнулся. Благодаря ее слабой попытке пошутить, атмосфера слегка разрядилась.

— Дорогая, я знаю, что ты старше всех, — сказал он, — но я обратился на путь истины, кажется, на целую неделю или что-то около этого раньше тебя.

— Это правда, — согласилась она.

— На повестке дня сегодня у нас только голосование о принятии в наши ряды нового члена «Отряда Скорби». Я думаю, что в лице профессора бен-Иегуды Господь послал нам нового руководителя нашей организации.

В разговор вступила Хлоя:

— Вам не кажется, что мы решаем тут все за него. Вы уверены, что он хочется остаться в этой стране? В этом городе?

— А куда еще он может поехать? — спросил Бак. — Безусловно, лучше было бы спросить об этом его самого, вместо того чтобы строить предположения. Однако я подозреваю, что у него нет выбора.

Бак поделился со всеми остальными новостями — о новых телефонах, компьютерах, которые должны были привезти, об оборудовании Брюсом в убежище телефонной и компьютерной связи с внешним миром, а также о том, что Донни Мур разрабатывает систему, благодаря которой звонки и электронные письма, отправленные из убежища, нельзя будет отслеживать.

Как показалось Рейфорду, все приободрились. Он подвел итог подготовки к панихиде, которая должна была состояться на следующее утро, и сообщил, что она будет проведена в евангельском духе. Они помолились о доверии и мире, попросили Господа благословить их решение принять Циона в «Отряд Скорби», а затем Рейфорд пригласил его присоединиться к собранию.

— Цион, брат мой, мы хотим попросить тебя присоединиться к нашей маленькой группе верующих. Ты скорбишь, и это может продолжаться очень долго. Мы не просим тебя принять решение немедленно. Ты нужен нам не только для того, чтобы быть одним из нас, но также для того, чтобы быть нашим лидером, по сути, нашим пастором. Мы признаем, что может прийти день, когда мы с вами будем жить в тайном убежище, но пока же, насколько это возможно, будем пытаться поддерживать обычный порядок жизни, пытаясь выжить, распространяя благую весть о Христе другим людям, пока он Сам не придет в Славе Своей.

Цион, сидевший в конце стола, поднялся и положил обе руки на его крышку. Бак, недавно думавший, что Цион выглядит моложе своих сорока шести лет, теперь видел его усталым и изможденным, со скорбью, навеки запечатленной на лице. Дрожащими губами он медленно, запинаясь, заговорил.

— Мои дорогие братья и сестры во Христе, — произнес он с израильским акцентом. — Я глубоко польщен, тронут и благодарю Господа за то, что он был милостив ко мне и своей волей послал молодого Камерона найти и спасти меня. Мы должны помолиться за наших братьев, Майкла и его трех друзей, которые, я верю, причислены к 144 тысячам, которых Господь собирает по всему миру от всех колен Израиля. Давайте помолимся за нашего брата Аниса, о котором вам рассказал Камерон. Он был послан нам Господом, чтобы освободить нас. Я о нем больше ничего не знаю, кроме того, что он мог схватить меня, но не сделал этого.

Потеря близких мне людей опустошила меня, но помогла увидеть явный промысел Господа Всемогущего, направляющего меня. Моя благословенная родина словно превратилась в солонку в его руках, которую он перевернул, вытряхнув меня сначала в пустыню, а затем подняв в воздух. Я приземлился там, где он пожелал меня видеть. Нет необходимости даже задумываться о том, куда мне направиться. Я постоянно молился об этом и нахожусь там, где меня хочет видеть Господь, а пробуду здесь столько, сколько он пожелает. Мне не нравится прятаться, но я и не склонен поступать опрометчиво. Я с благодарностью приму предлагаемые вами убежище и поддержку и с нетерпением жду, когда на новом компьютере, как обещал Камерон, появится полная Библейская программа. Я буду очень благодарен, если вы и господин Мур предоставите мне возможность проповедовать, не путешествуя по всему свету. Я с нетерпением ожидаю завтрашнего утра, чтобы вместе с другими верующими услышать о вашем замечательном наставнике, моем предшественнике, Брюсе Барнсе.

Я не смогу заменить вашего духовного отца, да и не стану пытаться это делать. Но поскольку Господь наделил меня разумом и знанием многих языков, сердцем, которое всегда следует за открывшейся мне истиной, то я посвящу оставшуюся часть своей жизни тому, что буду делиться Благой Вестью Нового Завета Господа нашего Иисуса Христа, Мессии, Спасителя, моего Мессии и моего Спасителя со всеми, кто захочет услышать.

Цион без сил рухнул на свое место, а члены «Отряда Скорби», все как один, повернувшись к нему, опустились на колени рядом со своими стульями.

В этот момент Бак так ясно ощущал присутствие Господа, как во время приключений в Израиле и Египте. Он ощущал, что Господь не ограничен ни пространством, ни временем.

После окончания собрания Бак и Хлоя поднялись к себе наверх, оставив Рейфорда в одиночестве в столовой вносить последние дополнения в текст завтрашней панихиды. Перед сном они помолились о том, чтобы Верна Зи исполнила свое обещание и пришла на завтрашнюю службу.

— Это для нас очень важно, — сказал Бак. — Хлоя, если только она проболтается и хоть что-то кому-нибудь про меня расскажет, наша жизнь может сильно измениться.

— Бак, наша жизнь на протяжении последних двух лет и так изо дня в день меняется.

Бак обнял ее. Успокоившись и прильнув к его груди, она спустя несколько минут заснула. Он услышал ее спокойное и глубокое дыхание, но сам еще около часа лежал без сна, уставившись в потолок.

Проснувшись в восемь утра, Бак увидел, что Хлоя уже встала. Он ощутил запах завтрака. Лоретта, вероятно, уже ушла в церковь. Скооперировавшись, на кухне часто вместе работали Хлоя с Амандой, но сейчас, обнаружив, что к ним присоединился Цион, Бак страшно удивился.

— Вы не будете против, если мы добавим немного восточных пряностей к нашей утренней трапезе? — поинтересовался он.

— Брат мой, звучит заманчиво, — ответил Бак. Кстати, Лоретта вернется домой часов в девять, чтобы забрать тебя, а я, Аманда и Хлоя поедем в церковь сразу же после завтрака.

Бак предполагал, что в это утром собирется очень много народа, но он не ожидал, что машинами будет забита не только парковка, но и обочины улиц многих кварталов вокруг церкви. «Если Лоретта не зарезервировала место на парковке, то ей придется оставить машину дома и пройтись с Ционом пешком», — подумал Бак. Однако, как она позже рассказала ему, вынуждена была, приехав вместе с Ционом в церковь, чтобы поставить машину, согнать кого-то с зарезервированного места. Находиться в церкви Циону рядом с Баком было нельзя, поэтому Бак сел на скамью вместе с Хлоей и Амандой, а Цион устроился сзади них вместе с Лореттой. Бак, Хлоя, Аманда и Лоретта повсюду искали взглядом Верну.

Рейфорд, даже если бы столкнулся Верной лицом к лицу, не смог бы узнать ее. В это утро он был слишком занят собственными мыслями и обязанностями. За пятьдесят минут до начала службы он дал знак распорядителю похорон внести в церковь гроб и открыть его крышку. Распорядитель быстро подошел к Рейфорду, который находился в офисе Брюса. Подойдя к катафалку, Рейфорд задумался. Ему вдруг стало ясно, что открыть перед всеми этими людьми гроб было бы неправильно.

— Поставьте закрытый гроб вот здесь, — сказал Рейфорд. — Прощание с телом мы назначим на другой день.

Рейфорд и распорядитель похорон, направляясь обратно в офис встретили гроб с телом и несших его служителей в пустом коридоре, который вел к постаменту. Повинуясь непонятному чувству, Рейфорд попросил:

— Не могли бы вы его открыть на минутку.

— Разумеется, сэр, если вы только отвернетесь на минутку.

Отвернувшись, Рейфорд услышал звук открываемой крышки и шуршание ткани.

— Готово, сэр, — сказал распорядитель.

Брюс выглядел еще хуже и еще больше походил на ту оболочку, которую Рейфорд видел под саваном в том разрушенном госпитале, где нашел его. Было ли тому причиной освещение, прошедшее время или скорбь и усталость самого Брюса — Рейфорд не знал. Он знал, что это был просто земной дом его дорогого друга. Брюс ушел. Его обличье, лежавшее там, лишь отражение человека, который был когда-то. Рейфорд поблагодарил распорядителя и направился обратно в офис.

Он был рад, что взглянул на него последний раз. Не то чтобы он хотел посмотреть на него поближе, как это обычно принято. Он просто боялся, что шок от появления мёртвого тела Брюса на общем прощании может лишить его дара речи. Но теперь это его не пугало. Он нервничал, но тем не менее чувствовал себя более уверенным, чем когда-либо раньше, в том, что сможет представить Брюса Богу и представлять Бога этим людям.

Войдя в церковь, Бак увидел много людей и мгновенно почувствовал, что к горлу у него подкатил комок. Его удивило не число собравшихся, а то, как рано они пришли сюда. В церкви не слышно было обычного бормотания, которое сопровождало любую воскресную службу. Казалось, ни один человек, даже шепотом, не проронил ни слова. Мрачная тишина повисла в воздухе, словно последняя дань, отдаваемая Брюсу. Ни один человек не всхлипнул, люди с трудом сдерживали слезы. По крайней мере, пока. Большинство из них сидели, склонив головы, некоторые читали некролог, в котором кратко излагались вехи жизни Брюса. Бака поразил стих, который кто-то, вероятно Лоретта, поместил в нижней части последней страницы некролога. Это были простые слова: «Я знаю, что мой Спаситель жив».

Бак ощущал дрожь Хлои и чувствовал, что она вот-вот разрыдается. Он обнял ее за плечо. Аманда обернулась, и Бак увидел на ее лице слезы. Он положил ей руку на плечо. Они так и сидели оба, погруженные в молчаливую скорбь. Ровно в десять часов Рейфорд вместе с новым старостой появились в дверях со стороны площадки. «Рейфорд пунктуален, как и подобает настоящему пилоту», — подумалось Баку. Рейфорд сел, а старейшина поднялся на кафедру и подал знак всем подняться. Он вел паству в песнопении гимнов так тихо и медленно, что Бак едва мог разобрать слова. Когда пение закончилось, старейшина сказал:

— Сегодня мы собрались не для проповеди и сбора пожертвований. Наши встречи, как и запланировано, возобновятся в следующее воскресенье. Эта служба посвящена памяти дорогого, ушедшего от нас пастора Брюса Барнса.

Он продолжал говорить о Брюсе:

— Еще раньше он потерял жену, дочь и двух сыновей, которые были взяты на небо вместе с другими христианами. Сегодня Рейфорд Стил, друг и близкий поверенный Брюса, ставший членом нашей конгрегации сразу после Восхищения Церкви, скажет прощальные слова о Брюсе и обратится к вам со словом. В четыре часа пополудни, если вы захотите, то сможете вернуться для прощания с усопшим.

Находясь на панихиде, Рейфорд слышал свое имя и прекрасно понимал, зачем они собрались в это утро, но ему казалось, что он находится в другом измерении. «Возможно, это защитная реакция организма, а может быть, — думал он, — Бог дает мне возможность отстраниться от горя и переживаний, иначе я не смогу выступить перед собранием». Действительно, он не произнес бы ни слова, если бы его переполнили эмоции.

Он поблагодарил старейшину и, открыв свои записи, начал речь:

— Члены и гости «Церкви новой надежды», а также родственники и друзья Брюса Барнса. Я приветствую вас сегодня во имя Иисуса Христа, нашего Господа и Спасителя. В миру я научился одной вещи, говорящий не должен извиняться за то, что говорит. Но сегодня, позвольте нарушить это правило, и, несмотря на то что мы были близки с Брюсом, речь идет не обо мне, Брюс подтвердил бы вам, что речь идет и не о нем. Речь идет об Иисусе.

Сегодня здесь я не староста, не прихожанин и уж тем более не проповедник. Произносить речи — это не самая моя сильная сторона. Никому в голову не придет, что я смогу заменить на этом месте Брюса. Я здесь потому, что любил его, но главное потому, что он оставил после себя бесценные записки, которые позволяют мне в некоторой степени говорить от его имени.

Бак прижал к себе Хлою, чтобы им обоим было уютней сидеть. Он сочувствовал Рейфорду, потому что говорить в таких ситуациях, наверняка, было очень тяжело. Его поразило, что Рейфорд находил нужные слова, хотя сам Бак наверняка бормотал бы что-нибудь бессвязное.

Рейфорд продолжал:

— Я хочу рассказать вам, как впервые познакомился с Брюсом. Многие из вас познакомились с ним при обстоятельствах, во многом схожих с моими. Мы находились в очень трудном положении, а Брюс нашел выход на несколько часов раньше нас.

В который раз Бак слушал историю о том, как жена Рейфорда предупреждала его о грядущем Восхищении Церкви. Когда Айрин и Рейми исчезли, а Рейфорд и Хлоя были оставлены, находясь в крайнем отчаянии, он вспомнил о церкви, где слышал Добрую Весть. Брюс Варне оказался единственным из прихожан, кто был оставлен, и точно знал для чего, обретя непоколебимую веру и став истинным евангелистом. Брюс уговорил Рейфорда и Хлою выслушать его объяснение причин исчезновения среди ночи его собственной жены и троих детей. Рейфорд был готов, но Хлоя сначала отнеслась к этому скептически, но затем поняла все.

Брюс дал им копию видеокассеты, которую его пастор оставил для такого случая. Рейфорда удивило, что пастору было известно заранее, через что предстоит пройти. Руководствуясь Библией, он объяснил, что все эти события были предсказаны и указал путь к спасению. Рейфоду пришлось наверстывать упущенное, постигая этот план в воскресной школе и на собраниях в церкви.

Бака не переставала удивлять Библия, которую Брюс называл «самой древней историей». Рейфорд продолжал:

— Важнейшая весть на земле была не услышана. Если бы за пять минут до Восхищения вы спросили у людей на улице, что говорит христианское учение о Боге и Царствии Небесном, то девять из десяти ответили бы, что церковь требует от них праведной жизни, заботы о ближнем, доброты. Это звучит красиво, но является заблуждением. Библия открывает нам истину, что вся наша праведность подобна грязным обноскам. Ни одного праведника не существует. Мы все, каждый из нас, нашли свой собственный путь. Все грешили и отвернулись от славы Господа. В Божественной системе ценностей мы все заслуживаем смертной казни.

Я был бы неправильно понят и заслужил бы ваше справедливое порицание, если бы завершил заупокойную службу в память такого человека, каким был Брюс, имеющего сердце истинного христианина, и не напомнил вам то, что он говорил каждому, с кем общался в течение последних двух лет жизни в этом мире: Иисус уже претерпел наказание за нас. Должны ли мы жить праведной жизнью? Должны ли мы делать все, что в наших силах? Должны ли мы думать о ближнем и жить в мире? Конечно, да! Но должны ли мы заслужить спасение? Священное Писание ясно говорит, что мы спасаемся благодатью через веру, а не благодаря самим себе, не благодаря своим делам, чтобы никто не возгордился. Мы проживаем свои жизни настолько праведно, насколько это в наших силах, и всегда с благодарностью помним о безвозмездном даре спасения, которым нас наделил Господь, оплаченном на кресте самим Христом.

Я думаю, что если бы Брюс по-прежнему находился в той оболочке, которая лежит перед вами в этом ящике, то сегодня утром он сказал бы вам нечто подобное. Каждый, кто знал его, понимает, что это учение стало его жизнью. Он был в отчаянии от исчезновения своей семьи, горевал о грехах, совершенных в жизни, и о своей фатальной ошибке, состоявшей в том, что он не совершил воссоединения с Богом, которое необходимо для обретения вечной жизни. Но он не упивался жалостью к себе, а сразу стал изучать Писание и возвещать другим Благую Весть. Не довольствуясь только этой кафедрой, Брюс основал церкви по всей Америке, а затем понес весть всему миру. Да, обычно по воскресеньям он присутствовал здесь, потому что в первую очередь нес ответственность за свою паству, хотя все мы отпускали его путешествовать, поскольку знали, что мир нуждается в таком человеке.

Бак вгляделся в лицо Рейфорда, когда тот прервал свою речь. Рейфорд отошел от кафедры и жестом указал на гроб:

— А теперь, — продолжил он, — если смогу выдержать, то хотел бы обратиться прямо к Брюсу. Мы знаем, что тело мертво и оно не может слышать. Но, Брюс, — он поднял глаза вверх, — мы благодарим тебя и завидуем тебе. Мы знаем, что сейчас ты с Христом, что, по словам апостола Павла, «много лучше».

Не скроем, нам не хватает тебя. Горько сознавать потерю, причинившую всем душевную боль. Но мы клянемся в память о тебе продолжать дело, начатое, тобою, и не отрекаться от него, чего бы это ни стоило. Мы будем изучать записи, оставленные тобой, и сохранять церковь, сотворенную тобою, как маяк во славу Божию.

Рейфорд отступил назад к кафедре, почувствовав себя опустошенным полностью, но на этом его миссия еще не была завершена.

— Я был бы не прав, если бы не поделился с вами основными мыслями проповеди, приготовленной Брюсом к сегодняшнему дню. Нам, руководителям общины, не хотелось бы, чтобы вы так и не услышали эту важную проповедь. Скажу откровенно, я перечитывал ее много раз и каждый раз на меня снисходила благодать. Но прежде чем начать, я хотел бы уступить свое место любому, кто чувствует потребность сказать что-нибудь в память о нашем дорогом брате.

Рейфорд отошел на шаг от микрофона и подождал. Через несколько секунд он понял, что застал всех врасплох. Никто не пошевельнулся. Наконец поднялась Лоретта.

— Вы все знаете меня, — начала она. — Я была секретаршей Брюса с того дня, как исчезли все остальные. Если все вы за меня помолитесь, то надеюсь, я смогу сохранить самообладание, потому что хочу сказать о пасторе Барнсе всего несколько слов.

Лоретта начала рассказывать о своей семье, о том, как она осталась одна из более чем сотни родственников, которые исчезли во время Восхищения.

— Немногие присутствующие сейчас были прихожанами этой церкви до того момента, — сказала она. — Но все мы знаем друг друга и благодарны, что наконец нашли истину. Мы продолжаем жить, сожалея о потерянных годах.

Чтобы лучше слышать Лоретту, Бак, Хлоя и Аманда повернулись к ней. Повсюду в руках присутствующих в церкви Бак увидел носовые платки. В заключение Лоретта сказала:

— Брат Варне был прекрасным человеком, совершившим очень большую ошибку. Оправдавшись перед лицом Господа, он поклялся посвятить остатки своей жизни служению Ему и стал пастором. Трудно сказать, сколько людей он лично привел к Христу. Их очень много. Но ни на кого он не смотрел свысока, не читал нравоучений, всегда был терпелив и честен со всеми, всем сочувствуя. Его любовь приводила людей в Царство Небесное. Нет, он никогда не был вежлив настолько, чтобы лицемерить. Многие, находящиеся здесь, могут подтвердить это. Но его высокой целью, поглощавшей все существо, было приводить людей к Христу. Я молюсь о том, чтобы сомневающиеся и колеблющиеся, если таковые имеются, поняли, что Брюс из-за них прожил жизнь не зря. Страсть, с которой он спасал души, будет жить после его смерти.

На этом Лоретта замолчала и села на место. Мужчина плотного телосложения, сидящий рядом с ней, который был знаком только ей и членам «Отряда Скорби», мягко обнял ее за плечи.

Более часа Рейфорд стоял, слушая, как люди в разных концах церкви вставали и рассказывали, как Брюс Варне повлиял на их жизни. Воспользовавшись наступившей паузой, Рейфорд сказал:

— Мне очень не хочется прерывать вас, но если кто-либо еще хочет высказаться, пожалуйста, поторопитесь. Я отпущу всех, кто захочет уйти, после того как выступит еще один человек. Слушать мою интерпретацию проповеди Брюса необязательно.

Поднялся Цион бен-Иегуда.

— Вы меня не знаете, — сказал он. — Я представляю международную общину, с которой усердно и эффективно в течение длительного времени сотрудничал ваш пастор. Многие лидеры христианского мира знали его лично, присутствовали на его службах и благодаря ему стали ближе к Христу. Я молюсь, чтобы вы, не забывая о нем, продолжили его служение, и, как говорится в Писании, «будем делать добро всем».

Рейфорд объявил:

— Давайте встанем, пожмем друг другу руки, обнимемся и поприветствуем друг друга.

Люди молча, пожимая друг другу руки и обнимаясь, поднялись со своих мест. Рейфорд продолжил:

— Сейчас все те, кто по каким-либо причинам не в состоянии находиться здесь — кто проголодался или перенервничал — могут уйти. Мы сделаем небольшой перерыв, пока покинут зал те, кто захочет, а затем я попытаюсь изложить вам то, что Брюс приготовил для сегодняшнего утра. Извините, что мне придется читать по бумажке, и будьте снисходительны, потому что я не такой хороший проповедник, каким был он.

Выйдя из-за кафедры, Рейфорд сел в зал Никто не поднялся с места. Через несколько минут стало ясно, что никто уходить не собирается. Тогда Рейфорд, пожав плечами, вернулся на кафедру. Кто-то хихикнул, потом второй и еще несколько человек. Улыбнулся и Рейфорд.

— По-моему, в жизни есть более важные вещи, чем собственное благополучие, не правда ли? — сказал Рейфорд. В ответ он услышал, как несколько человек произнесли «Аминь!». Рейфорд открыл Библию и записки Брюса.

Бак был хорошо знаком с текстом выступления Рейфорда, так как перечитывал материалы почти столько же раз, сколько и Рейфорд, и помогал сводить их воедино. Однако, он был потрясен. Как говорил Брюс, людей вдохновляет то, что произошло в соответствии с его предсказаниями, и то, чему еще предстояло сбыться.

— Как мы поняли, — начал Рейфорд, — эти записи были сделаны Брюсом на прошлой неделе, на борту самолета во время его возвращения из Индонезии. Файл называется «Проповедь». В его заглавии стоит сегодняшнее число. Он содержит план проповеди с многочисленными комментариями, а также его собственные размышления. Я имею право поделиться с вами, после того как он ушел от нас, лишь некоторыми их них. Записи личного характера я опущу.

Например, наметив основную цель выступления, Брюс пишет: «Все прошлую ночь я был болен и сегодня не чувствую себя лучше. Меня предупреждали о заразных болезнях, которыми, невзирая на прививки, можно заболеть. Мне грех жаловаться, потому что я много путешествовал без всяких проблем. Бог был со мной. Он не покинул меня и сейчас, но, кажется, я серьезно болен. Если мне не станет лучше до моего возвращения — обращусь к врачу.

— Итак, — добавил Рейфорд, — нам известно о болезни, которая сразила его, приведя к тому, что после возвращения он потерял сознание в церкви. Большинству из вас известно, что Брюс был госпитализирован, но надеемся, что погиб он в больнице от болезни, а не во время бомбардировки.

Брюс пришел к выводу, имеющему, как он пишет сам, очень большое значение: «Я убедился в том, что мы подошли к концу восемнадцатимесячного периода Мира, который стал следствием соглашения между Антихристом и Израилем. Если я прав и можно начинать отсчет периода Скорби с момента подписания соглашения между народом Израиля и организацией, называвшейся тогда Организацией Объединенных Наций, то мы находимся в опасной близости от того момента, когда начнет действовать следующее зловещее и ужасное предсказание, относящееся к периоду Скорби, — Рыжий Конь Апокалипсиса. В Откровении 6:3–4 говорится, что «Сидящему на нем дано взять мир с земли, чтобы люди убивали друг- друга, и дан ему большой меч». Насколько я понимаю, это предсказание мировой войны. Скорее всего, ее назовут Третьей мировой войной. Ее развяжет Антихрист, представший в обличий великого избавителя от войны, великого миротворца, поскольку он — великий лжец.

Это станет предпосылкой появления двух других коней Апокалипсиса: вороного коня, несущего болезни и голод, и бледного коня, несущего смерть. Все произойдет почти одновременно, и никто из нас не удивится, что результатом мировой войны станут голод, болезни и смерть.

— Кого из присутствующих эти выводы изумили так же, как меня, когда я впервые прочел их? — спросил Рейфорд.

Люди, сидевшие в зале, в знак согласия закивали головами.

— Напомню, что эти строки были написаны человеком, который умер либо незадолго до первого бомбового удара, нанесенного в этой мировой войне, либо во время него. Он не знал, когда точно эта война начнется, но хотел в ближайшее воскресенье поделиться с вами своими опасениями. Не знаю, как вы, но я склонен верить словам человека, который так точно интерпретирует пророчества Священного Писания. Вот как пишет Брюс в своих записках, что еще нам предстоит пережить:

Далее, Брюс продолжает:

Рейфорд поднял глаза от записок Брюса. — Вчера в аэропорту мы с женой смотрели новости, поступающие со всего мира, — сказал он, — как, вероятно, многие из вас.

Только величайший скептик может предъявить обвинения в том, что мы написали это после того, как события уже произошли. Предположим, что вы настроены скептически и уверены в нашем шарлатанстве. В таком случае, кто и когда написал Библию? Забудьте о Брюсе Барнсе и о его предсказаниях, касающихся сегодняшнего дня, сделанных за неделю до того, как произошли события. Обратимся к предсказаниям тысячелетней давности. Вы представляете себе, какую боль должен был испытывать Брюс, когда готовил эту проповедь? В одном из примечаний он пишет:

— В этой фразе ощущается смятение, охватившее Брюса, — сказал Рейфорд. — Поскольку именно мне» приходится читать эти строки, то я делаю четкий акцент на том состоянии, в котором Брюс пребывал. В следующей части его набросков говорится о том, что Четыре Всадника Апокалипсиса, когда они выполнят свою миссию на земле, будут представлять собой четыре из семи Печатей гнева Господня, которые, как сказано в Откровении в главе 6 строфах 1-16, будут сняты в течение первого из двадцати одного месяца периода Скорби. По расчетам Брюса, если принять за точку отсчета соглашение, подписанное между Израилем и Организацией Объединенных Наций, известной теперь как Мировое Сообщество, мы приближаемся к концу этого периода длиной в двадцать один месяц. Поэтому нам следует четко разобраться в том, что скрывается за пятой, шестой и седьмой печатями, о которых говорится в Откровении. Как вы знаете из того, чему раньше учил нас Брюс, нам предстоит пережить еще три наказания, состоящих из семи частей, которые приведут нас к концу семилетнего периода Скорби и великому пришествию Христа. Следующие семь наказаний будут Трубами гнева Божия, а следующие за ними семь — Чашами Его гнева. Кто бы ни стал вашим пастором в дальнейшем, я уверен, что он подробно познакомит вас с этим, поскольку время уже близко. А пока позвольте мне, опираясь на заметки и комментарии Брюса, предупредить вас о том, что ожидает нас в течение нескольких ближайших недель.

Рейфорд был совершенно обессилен, но, кроме того, что было еще тяжелее, он постоянно повторял про себя то, о чем еще должен рассказать. Это был плохой знак, потому что он чувствовал слабость и был страшно голоден. Хорошо зная свой организм, он чувствовал острую потребность в сахаре.

— Я прошу пятиминутного перерыва. Многим из вас, вероятно, нужно выйти. Встретимся здесь же ровно в час.

Он сошел с кафедры. Аманда направилась прямо к боковой двери, чтобы встретить его в коридоре.

— Тебе нужно что-нибудь? — спросила она.

— Кроме молитвы?

— Ты же знаешь, что я молилась за тебя все утро, — ответила она. Чего ты хочешь? Апельсинового сока?

— Звучит как предложение для диабетика.

— Я знаю, чего бы мне хотелось, если бы я простояла там так долго без перерыва на обед.

— Сок — это прекрасно, — сказал он. После того как она поспешно удалилась, к Рейфорду подошел Бак.

— Думаешь, они готовы слушать дальше? — спросил он.

— Честно говоря, как мне кажется, Брюс собирался растянуть это на месяцы. Ничто так не подтверждает правоту пастора, как сводка ежедневных новостей.

Бак заверил Рейфорда, что будет продолжать молиться за него. Вернувшись на свое место, Рейфорд увидел, что ни один человек не ушел. Он начал проповедь вовремя, как и обещал, что не удивило Бака.

— Я бы не стал вас больше задерживать, — начал Рейфорд. — Но уверен, и вы согласитесь со мной, что это вопрос жизни и смерти. Из записок Брюса и его проповедей мы узнаем, что в тексте Откровения 6:9-11 пятая из семи Печатей гнева Божия затрагивает души мучеников. В Писании сказано:

Другими словами, — продолжил Рейфорд, — многие из тех, кто умер во время мировой войны, и те, кто еще умрет, пока население земли не сократиться на четверть, признаны мучениками веры. Я отношу Брюса к этой категории. Возможно, он умер не из-за того, что проповедовал Евангелие, и не во время того, как проповедовал Евангелие, но ясно одно: это было делом его жизни и привело его к смерти. Я вижу Брюса под жертвенником с душами убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели. И ему будут даны белые одежды, он будет ждать малое время, пока остальные мученики дополнят число. Сегодня я должен спросить вас, а готовы ли вы? Отдадите ли вы свои жизни за дело Евангелия?

Рейфорд сделал паузу, чтобы перевести дыхание, но вздрогнул от неожиданности, когда кто-то крикнул: «Я отдам!»

Рейфорд не успел отреагировать, как вдруг из другого конца зала раздалось: «Я тоже!»

Еще три или четыре человека в унисон повторили то же самое. У Рейфорда комок подступил к горлу. Вопрос был риторический и не требовал ответа. Как трогательно и вдохновенно! Чувствуя, что не должен вести за собой остальных и опираться только на эмоции, он продолжил дрогнувшим голосом:

— Спасибо вам, братья и сестры. Боюсь, что нас всех призовут выразить готовность умереть за наше дело. Слава Богу, что вы готовы. В записках Брюса сказано, что, по его мнению, все эти события будут происходить в хронологическом порядке. Если за четырьмя всадниками Апокалипсиса следуют мученики веры в белых одеждах под небесным жертвенником, то это может происходить даже прямо сейчас, пока мы с вами говорим. И если это действительно так, то нам с вами нужно знать, что скрывается за шестой печатью. Брюса так взволновала эта седьмая Печать гнева Божьего, что он на своем компьютере скопировал и вставил прямо в эти записки несколько переводов Откровения Иоанна Богослова 6:12–17. Позвольте прочитать один из них, который он отметил как наиболее полный и доступный пониманию:

Подняв глаза, Рейфорд окинул зал взглядом. Большинство прихожан, бледные как сама смерть, смотрели на него, некоторые, держа в руках Библии, пристально вчитывались в ее текст.

— Друзья мои, я не теолог или ученый. Мне всю жизнь было так же сложно читать Библию, как и вам, а особенно в течение последних лет после Восхищения. Но скажите мне, разве есть что-то непонятное в этом отрывке, который начинается словами «произошло великое землетрясение»? Брюс составил подробную таблицу этих событий и пришел к выводу, что первые семь печатей занимают двадцать один месяц семилетнего периода Скорби, который начался с момента подписания договора между Израилем и Антихристом Если вы не верите в то, что Антихрист уже появился на сцене, то вы не верите в то, что существовало соглашение между Израилем и этим человеком. Если это так, то все еще впереди. Период Скорби начинается не с момента Восхищения. Он начинается с момента подписания этого соглашения.

Брюс учил нас, что первые четыре печати гнева Божьего представлены четырьмя всадниками Апокалипсиса. Я заявляю вам, что эти всадники уже скачут во весь опор. Пятая печать, печать убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели, и чьи души под жертвенником, уже снята.

Судя по комментариям Брюса, теперь будут появляться все новые и новые мученики. Антихрист будет сражаться с праведниками, 144000 свидетелей, происходящих из рассеянных по всему миру колен Израиля.

Давайте посмотрим на этот вопрос с практической точки зрения. Если Брюс прав — а до сих пор он был прав — мы близки к концу периода в двадцать один месяц. Я верю в Бога. Я верю в Христа. Я верю в то, что Библия — это Слово Божие. Я верю в то, что наш брат, покинувший этот мир, «верно распознал слово истины», и готовлюсь испытать то, что этот отрывок называет «гневом Агнца». Приближается землетрясение, и это не символ. В этом отрывке сказано, что все, от мала до велика, предпочтут быть раздавленными насмерть, чем увидеть лицо сидящего на троне.

Бак лихорадочно записывал. И хотя для него это было не ново, он проникся страстной речью Рейфорда решил донести до мира идею о землетрясении как о ее Агнца.

Он собирался написать в «Глобал Коммьюнити Уикли» то, что христиане говорят о предстоящем «гневе Агнца», и возможно это станет его лебединой песней — последним словом.

— Давным-давно кабинетные ученые и ясновидящие научились предсказывать землетрясения. Но в психологии современного горожанина было что-то такое, что делало безоружным перед цитатами. А что может быть лучше цитаты из Слова Божия?

До Бака донеслись заключительные слова Рейфорда:

— В конце периода длиной в двадцать один месяц таинственная седьмая Печать гнева Божьего возвестит начало следующего периода, опять же длиной в двадцать один месяц, в течение которого мы узнаем Трубы гнева Божьего. Я говорю, что седьмая печать таинственна, поскольку Писание не говорит четко, какую форму она примет. В Библии сказано только то что произойдет, видимо, будет настолько ужасно, что небеса на полчаса обретут безмолвие. Затем семь ангелов, каждый из которых держит трубу, приготовятся вострубить. Мы изучим эти предсказания и поговорим о них, когда начнется этот период. Так или иначе, но, по моему, Брюс оставил нам много тем для размышления и для молитвы. Мы любили этого человека и учились у него, а теперь почтили его память. Известно, что сейчас он вместе с Христом, но вы можете дать волю горю и слезам. Библия предупреждает, что нельзя предаваться горю, как язычники, у которых нет надежды, но это не значит, что мы не должны горевать совсем. Раскройте объятия печали и скорбите так сильно, как только можете. Но не забывайте о деле. Брюсу более всего хотелось, чтобы мы продолжали наше дело и привели в Царство Божие, пока еще не слишком поздно, всех, кого сможем.

Рейфорд совершенно обессилел. Закончив проповедь, он вместо того, чтобы сойти с кафедры, просто сел и опустил голову. Обычной толкучки у дверей не было. Большинство прихожан оставались на своих местах, в то время как лишь немногие медленно и тихо направились к выходу.