Николай II

ЭПИЛОГ

Тела членов царской семьи переворачивают, чтобы убедиться в отсутствии признаков жизни. Драгоценности и часы снимают. И украшения, зашитые в одежду, тоже. Затем тела заворачивают в сукно и несут к ожидающему грузовику, который все это время ревел мотором, чтобы заглушить шум выстрелов. Пол посыпают опилками, чтобы они впитали кровь. Несколько солдат остаются убирать помещение.

Ночью же трупы отвозят на заранее выбранную поляну близ деревни Коптяки; там растут три дерева, которые местные жители именуют «Три брата»[170]. Тела кромсают и сжигают, лица до неузнаваемости обезображивают, обливая соляной кислотой. Эта процедура продолжается два дня, пока останки не предают земле. «Дом особого назначения» больше не охраняется, и у жителей не остается никаких сомнений, что царской семьи больше нет.

Юровский отчитывается перед Советом и через комиссара Белобородова шлет телеграмму в Москву: «Генеральному секретарю[171]: сообщаю, что царя постигла та же судьба, что и его семью. Официально все погибли при попытке к бегству».

Комиссар Войков, которому поручено скрыть тела убитых, еще на лесной поляне по завершении работы гордо восклицает: «Теперь мир никогда не узнает, что произошло в эту ночь».

Как ни возмутительно, впоследствии Войков стал советским послом в Варшаве. Там он был убит русским патриотом в 1925 году*. Свердлов мог бы гордиться: в ознаменование его заслуг в. уничтожении династии Романовых город Екатеринбург был позднее переименован в Свердловск. В 1991 году ему возвращено прежнее название.

После переговоров с Москвой Екатеринбургский Совет выпустил сообщение:

Царская семья — внутри и вне страны некоторое время было известно об убийстве только самого царя — еще долго играла роль политической приманки, посредством которой генеральный секретарь Свердлов с подачи Ленина играл в покер с немецким правительством. Это показывает бурная деятельность в июле 1918 года, сразу после расправы в Екатеринбурге. Началась она в июне, когда за границей считали, что всю семью еще можно спасти. Любопытно, что в то же время немецкое правительство еще продолжало поддерживать Ленина.

Ниже приводится сводка событий июня — июля 1918 года:

9 июня: Датский посланник в Москве передает официальный запрос своего правительства и просит Иоффе, сменившего Троцкого на посту наркома иностранных дел[172], дать заверения, что царская семья находится в безопасности и ей ничего не угрожает (напомним, что мать бывшего царя происходит из датского королевского дома).

11 июня: Статс-секретарь министерства финансов Германии Редерн уведомляет статс-секретаря министерства иностранных дел Кюльмана о выделении дополнительно 40 миллионов марок золотом (в нынешних ценах около 400 миллионов марок) на поддержку Ленина и его большевистского правительства, чтобы позволить ему устоять против поддерживаемой Антантой оппозиции.

20 июня: Незашифрованная телеграмма из Москвы от секретаря Бонч-Бруевича[173] комиссару Уралсовета Белобородову (Вейсбарту) с целью обмана общественности: «Действительно ли царь расстрелян, как утверждают слухи?». Ответ: «Полная ложь» (хотя брат царя Михаил уже убит).

21 июня: Немецкий посол в Москве граф Мирбах телеграфирует своему правительству, что ввиду наступления белых и чехословаков на Екатеринбург царская семья находится в опасности.

22 июня: Фон Кюльман сообщает из Берлина немецкой миссии в Дании, что обеспокоен ответом Иоффе, который не исключает угрозы жизни царской семьи «со стороны населения» и не может защитить ее.

24 июня: Шифрованная телеграмма из Москвы Уралсовету провести учет жителей домов, прилегающих к дому Ипатьева, где содержится царская семья.

25 июня: Посол Мирбах в письме в Берлин описывает положение большевиков как «тяжелое, если не безвыходное», и предлагает переориентироваться на кадетскую партию.

26 июня: Мирбах доносит в Берлин, что по заявлению члена ЦК Чичерина[174], контрреволюция на Урале отражена, так что опасности для царской семьи больше нет.

В тот же день комиссар Белобородов сообщает секретарю Свердлова Горбунову[175], что золото и платина с Урала отправлены в Пермь (первая мера предосторожности против наступления белой армии).

4 июля: Белобородов докладывает в Москву, что в соответствии с указаниями полностью заменена охрана царской семьи (Свердлов требовал этого шифротелеграммой в порядке подготовки к ее уничтожению) и комендантом дома особого назначения поставлен Юровский. Запрашивает у Свердлова «дальнейших указаний».

Запись в дневнике Николая: «Сегодня произошла смена коменданта… Днем до чая они со своим помощником составляли опись золотых вещей… Новый комендант производит тревожное впечатление».

6 июля: В Москве убит немецкий посол Мирбах. Мотив: немцы помогали Ленину в захвате власти (и продолжают до сих пор). Сменивший его Гельферих через десять дней покидает Москву. Московское правительство получает 40 миллионов марок из Берлина. Затем приезжает Рицлер[176].

15 июля: Юровский заказывает большое количество продуктов, якобы для бывшей царицы. На самом деле они предназначены для отряда особого назначения. Он заранее получает крупные суммы денег за осуществление убийства.

16 июля: Охрана вооружена пистолетами. После обеда увозят поваренка. После полуночи царскую семью будят, вместе с врачом и слугами отводят в подвал и расстреливают.

17 июля: Белобородов шифром доносит в ЦК в Москву информацию о выполнении задачи. В тот же день он заказывает большое количество серной кислоты для того, чтобы сделать неузнаваемыми лица свезенных в лес убитых.

18 июля: Белобородов сообщает Свердлову и Ленину в Москву, а также Зиновьеву и председателю ЧК Урицкому в Петроград, что интернированные в Алапаевске члены дома Романовых похищены. Эта дезинформация, в отличие от других телеграмм, не шифруется, чтобы ее могли прочесть все.

19 июля: Немецкий поверенный в делах после убийства Мирбаха Рицлер (до 1917 года занимался в Берлине организацией финансирования Ленина) сообщает в Берлин: «Вчера на заседании ЦК[177] Свердлов заявил, что раскрыт белогвардейский заговор, вследствие чего Уральский Совет вынужден был принять решение о расстреле царя [именно так долгое время официально оправдывали убийство], а семью «вывезти в безопасное место». Их дневники и письма будут переправлены в Москву».

На самом деле предполагаемое бегство царя было вымыслом; опубликованная московским ЦК в подтверждение этой лжи переписка между бывшим царем и «неким офицером белой армии» выполнена на одинаковой бумаге (находится в московском ЦГАОР).

Хотя Рицлер настаивает, чтобы Берлин предпринял новый демарш в защиту царицы как германской принцессы, относительно Алексея он высказывается так: «По мнению большевиков, было слишком опасно: монархисты рассматривали наследника престола в роли потенциального правителя. Они бы отнеслись к нему с недоверием; из-за откровенных заявлений генерала Краснова в этом направлении недоверие большевиков ввиду поддержки Германией контрреволюции еще усилилось».

20 июля: Белобородов говорит со Свердловым по телефону (запись разговора впоследствии найдена): Екатеринбург скоро падет, что делать? Курьер с щекотливыми документами уже на пути в Москву.

В тот же день, когда опубликовано известие об убийстве бывшего царя, Рицлер телеграфирует в Берлин: «Вчера заявил Радеку и Воровскому, что весь мир резко осуждает расстрел царя и что следует предотвратить дальнейшие подобные действия. Воровский сказал, что царя расстреляли потому, что иначе он попал бы в руки чехов. Радек высказал свое личное мнение, что можно обсуждать вопрос о выезде принцесс германской крови; возможно, было бы целесообразно освободить царицу и привязанного к ней больного сына в обмен на немецкие уступки в гуманитарных вопросах».

Это говорится через четыре дня после осуществленного по указанию Москвы убийства царской семьи.

Дополнительная деталь к официальной советской трактовке: после убийства Мирбаха немцы требуют ввести в Москву батальон для охраны посольства. Они снимают эту угрозу в предположении, что бывшая царица и ее дети не будут убиты. Свердлов разгадывает их замысел. Он говорит о казни царя, давая понять, что остальная семья жива и будет пощажена, если немцы откажутся от военных санкций за убийство Мирбаха. Убийство сестры Александры, немецкой принцессы Елизаветы Гессен-Кассельской, или Елизаветы Федоровны, во избежание острой немецкой реакции замалчивается. Свердлов понимает, что немцы не поверят, будто она похищена белогвардейцами.

Того же 20 июля из Берлина поступает официальная нота в защиту бывшей царицы.

23 июля: Рицлер сообщает в Берлин:

«Представил ноту в поддержку царицы и принцесс немецкой крови и выступил по вопросу воздействия убийства царя на общественное мнение. Чичерин молча выслушал мой демарш в пользу царицы, однако утверждал, что царица и ее дети находятся в Перми «в безопасности».

25 июля: «Известия сообщают через пять дней после екатеринбургской газеты, что царь расстрелян, что чехословаки угрожают «красной столице Урала» (Екатеринбургу) и что он был осужден судом народных комиссаров. Семья вывезена «в безопасное место».

28 июля: Статс-секретарь Буше (в свое время причастный к поддержке русских революционеров) доносит принцу Генриху Прусскому, что царская семья находится в безопасности.

Троцкий возвращается из поездки на фронт. В разговоре с Лениным, Свердловым и Каменевым он выступает за немедленный созыв народного трибунала, пока белые своим продвижением от Екатеринбурга не сделали это невозможным. «Где царь?» — интересуется он. «Конечно, расстрелян», — ответил Свердлов. «А семья где?» — «И семья с ним». «Все?» — спрашивает Троцкий с оттенком удивления. «Все. А что?» — удивляется Свердлов. После паузы Троцкий интересуется: «А кто решил?». «Мы здесь решали, — спокойно отвечает Свердлов. — Ильич считал, что нельзя оставлять им живого знамени…».

Между тем белая армия вступает в Екатеринбург. Генерал Колчак назначает прокурора Сергеева, затем Соколова следователями по делу о судьбе царской семьи. Оба опираются на показания очевидцев последнего этапа жизни семьи, в первую очередь Жильяра и Гиббса. Следы фиксируются, вещественные доказательства накапливаются, кое-какие мелочи извлекаются из шахты. Таким путем можно воспроизвести полную картину событий.

Материалы следствия Соколов хочет переслать с помощью британского верховного комиссара в Сибири через Харбин в Европу — точнее, в Англию, родственникам царской семьи, — чтобы сохранить ценные документы и свидетельства их несчастной судьбы. Верховный комиссар уверен, что Лондон даст согласие по телеграфу. Ответ приходит мгновенно: «Мы не можем». То, чего не смогли добиться члены царской семьи и доказательства их гибели, — убежища в Англии, получили их драгоценности: дорогие изделия царских ювелиров, в том числе тиара и колье царицы, вместе с другими украшениями царской семьи и изделиями Фаберже сегодня хранятся в сокровищнице британской короны. Сестры бывшего царя, Ксения и Ольга, вместе с матерью выехали через Украину на Запад. После ее смерти они хотели продать оставшиеся у них фамильные драгоценности с аукциона, чтобы обеспечить себя на остаток жизни. Король Георг посоветовал привезти ценности на аукцион в Лондон. Однако перед началом торгов королева Мэри[178] забрала себе тиару (корону царицы) и самые дорогие колье, пообещав родственницам оплатить их стоимость, но они так и не получили этих денег и скончались в стесненных обстоятельствах — обе в 1960 году.

Соколов передал сундук с документами следствия и вещественными доказательствами французскому верховному комиссару Жанену, который доставил их, правда, не полностью, во Францию. Соколов продолжал поиски в Европе. В 1921 году он появился в Берлине. Он хотел знать, какие демарши предпринимало немецкое правительство через свое посольство в Москве, и ему дали прочесть некоторые из процитированных выше документов. Он понятия не имел, какую роль сыграл его собеседник Рицлер в поддержке большевиков. В тот же вечер номер Соколова в берлинском отеле был ограблен.

Соколов неутомимо восстанавливал утраченное и три года спустя умер во Франции в возрасте 42 лет. Копии его трудов оставались в одном американском архиве и у семьи Орловых в Париже, где находили приют и поддержку обнищавшие русские беженцы. Родственница этой семьи в апреле 1990 года купила на лондонском аукционе Сотби хранившиеся до того в парижском сейфе документы вместе с фотоальбомом царской семьи. Таким образом, результаты поисков Соколова выплыли на свет спустя многие десятилетия после великой русской трагедии и дали неопровержимые свидетельства ее политической подоплеки.

Ипатьевский дом в Екатеринбурге превратился в место паломничества после того, как столь строго охраняемая тайна судьбы царской семьи стала известна народу. Делегация ЮНЕСКО хотела приехать для осмотра дома, чтобы включить его в число охраняемых памятников. Это было в 70-е годы. Перед приездом делегации на сессии горсовета было постановлено снести дом. Этого нельзя было делать на глазах населения. Поэтому бульдозер появился в два часа ночи. Один свидетель вспоминает о разыгравшейся в ту ночь призрачной сцене:

«Пока бульдозер среди ночи разносил дом, люди окружили место жуткого спектакля и молча взирали…».

Сегодня на том месте, где погиб Николай II, последний царь России, воздвигнут белый крест.