Ниро

Чудо.

Асинаиля удивительно легко переносила беременность, не было ни ожидаемых врачами осложнений, вызванных перенесенными ранее операциями, ни даже банального токсикоза. Все случилось прямо наоборот тревожным прогнозам ее доктора. Она буквально лучилась счастьем и прекрасным настроением, сбивая с толку своим цветущим видом наблюдающего ее специалиста. Беременность ей шла необыкновенно, девушка соблазнительно округлилась и больше не походила на загнанное в угол животное. Какие - то два месяца размеренной жизни изменили ее внешность, превратив в прежнюю утонченную красавицу. Ася была образцовой пациенткой, не пропуская назначенных в клинику визитов и послушно сдавая бессчетные анализы, ни разу не пожаловавшись на их многочисленность и частоту. После посещения клиники она, как правило, отправлялась гулять в парк, где долго бродила по вымощенным диким камнем дорожкам, любуясь вступающим в полную силу летом и яркими красками отогревшейся после зимы природы. Друзей у нее не было, не было даже обычных знакомых.

Женщин Асинаиля сторонилась инстинктивно, слишком часто и слишком долго ее унижали в гареме, шипели гадости в след и строили мелкие пакости, за которые мать Ярослава наказывала с похвальным усердием, едва она успевала прийти в себя после очередных родов. Ее ненавидели ни за что, просто так и пусть сейчас ее окружали другие женщины и это была другая планеты сблизиться не давал какой - то внутренний страх перед повторением уже когда - то пройденного ею. Она понимала, что ради дочери ей рано или поздно придется высунуться из надежного укрытия собственной раковины, но все предпочитала потянуть время, надеясь на само собой нашедшееся решение боязни людей. Прошло мало времени, говорила себе Ася, в очередной раз, избегая любезных приветствий соседей или молодых мам на соседней скамейке в парке. Ведь ей так нравилось одиночество и чувство безопасности, когда она входила в квартиру и запирала за собой двойную дверь с множеством замков. Тогда казалось, Ярослав ни за что не сможет ее открыть, нелепая иллюзия безопасности собственного пространства. Ее собственный уютный мирок, надежно защищенный от вмешательства извне. Ее любимая чашка для чая, ее чайник и единственная кастрюлька. Занавеси в мелкий цветочек и такие же непритязательные обои. Она забиралась с ногами на диван и читала книгу, и наслаждалась роскошью покоя, которую не позволял Ярослав. Асю неожиданно увлекло рукоделие, и она сама приготовила необходимые вещи для малышки, смастерив даже длинноухого зайца с непропорционально огромными глазами - пуговицами. Ее квартира дышала счастьем, и здесь были лишними кто - то еще кроме нее и ее маленькой дочки, которую она принесла сюда, едва листва окрасилась в желтый цвет на исходе знойного лета.

И жизнь потекла ровно и без всплесков, первые зубки, слова и неуверенные шаги, все то, что делает материнство неизъяснимо прекрасным. Ее любовь к ребенку и его любовь к своей маме. Девочка была красива и полной копией Ярослава, давая возможность Асинаиле предположить, что и остальные их дети позаимствовали внешность отца. Но это было то, о чем она старалась не думать и не сожалеть, у нее была маленькая Нея, и это было главным, остальное лишь напрасное расстройство, способное отравить все то, чего она добилась, исчезнув из жизни Ярослава.

И Ася, и Нея любили поспать часов до десяти, потом завтракали и отправлялись в парк, который находился буквально через дорогу от их дома. Ася не раз хвалила себя за то, что предусмотрительно выбрала именно этот район, хотя можно было предпочесть более дешевый вариант и с большей площадью проживания, но не в таком удачно расположенном районе города. Благодаря общительности Неи Асинаиля была вынуждена переступить через застарелые страхи и замкнутость. Подруг не появилось, но приятельницами из числа мам, гуляющих в парке с детьми, она обзавелась. Оказалось совершенно не страшным беззаботно болтать о достижениях собственного ребенка, пересказывать его забавные поступки и смеяться над чужими рассказами. Но дистанция все же сохранялась в основном из-за культа семьи на Сагерти, а Асинаиля не могла похвастаться наличием мужа и старательно избегала этой темы, вскользь упомянув лишь, что они временно не живут вместе в связи с определенными трудностями, связанными с его работой дипломата. Это получилось как - то само собой, ее спросили и она сказала, что Ярослав дипломат и много разъезжает, отказываясь прервать карьеру ради семьи.

- Ваш муж дипломат?

Изумленный взгляд знакомой из парка и Асинаиля улыбается, запоздало ругая себя за глупую ложь. Как так получилось, что это имя с удивительной легкостью сорвалось с губ, едва у нее поинтересовались семейным положением? Она ведь пыталась его навек забыть и никогда не вспоминать, слишком много боли и страха для одной жизни обыкновенной девушки с заурядными мечтами.

- Какое интересное имя, странное, не привычное для сагов.

- Семейное имя, вполне обычное для нашей родной планеты.

Расплакавшиеся дети отвлекают от расспросов, и Асинаиля с облегчением отворачивается от собеседницы. Нея увлеченно колотит мальчика совком по голове, одновременно пытаясь отобрать у того его же игрушку. Характер тоже унаследован от папеньки, улыбается краешками губ Ася, ей нужно все и без промедления, отказы не воспринимаются, уговоры сменяет грубая сила, сметающая все на своем пути. Извинившись перед мальчиком и его мамой, она подхватывает Нею на руки и почти бежит к выходу из парка, пока дочь не закатила форменный скандал, требуя желаемое.

- Ярослав Ниро, Мурано, - беззвучно шепчут ее губы во тьму, пытаясь спасти дочь.

Асинаиля заметила его сразу, едва он появился в зале переговоров, красивый молодой мужчина с такой непривычной для Сахелии военной выправкой.

- Я безнадежно влюбилась, - томно выдыхает рядом Навиния, позабыв о сортировке документов и не сводя зачарованного взгляда от темноволосого дипломата с далекой планеты Мурано.

Высокий, худощавый, с ленивой грацией отточенных движений. Утонченный аристократ среди своры плебеев. Сердце Асинаили пропускает один бесконечно - долгий удар. Невероятно - чистый взгляд серых глаз под неимоверно длинными ресницами, брови прямые, чуть насупленные. Он внимательно вслушивается в слова собеседника, стоящего рядом с ним и что - то отвечает тому низким чувственным голосом с заветной хрипотцой. И словно ощутив чью - то заинтересованность, молодой дипломат внезапно вскидывает голову и перехватывает ее пристальный взгляд. Асинаиля мгновенно вспыхивает до самых корней волос и поспешно отворачивается, успевая заметить усмешку, тронувшую его лепные губы. Щеки горят от стыда и смущения, она что - то невпопад лепечет Навинии, но та по-прежнему увлечена изучением дипломата из посольской группы Мурано, чтобы обратить внимание на странное поведение подруги.

- Сногсшибательный, он невероятен, я никогда не встречала парня прекрасней, а эти глаза, брови, нос с благородной горбинкой...

- Перестань,- фыркает Ася, воровато оглядываясь на невероятно - мужественного представителя Мурано. - Будто горбинки бывают еще и не благородными,

- Конечно, бывают, в этом парне чувствуется класс и невероятный стиль, и несомненно длинная вереница высокородных родственников, это тебе не боксер с переломанными хрящами, - возмущенно пыхтит Навиния.

- Тогда ты должна понимать, что такой в нашу сторону и не взглянет, - замечает Асинаиля онемевшими губами, не в силах отвести завороженного взгляда от его серых глаз, заинтересованно изучающих ее.

- Но говорят, они любвеобильны, - говорит Навиния, задумчиво покусывая губу. - Я не гордая, меня устроит короткий роман с таким красивым мальчиком.

- Думать нужно о карьере, - дежурно возражает Асинаиля, мучительно переживая пристальный взгляд льдистых глаз.

- Я постараюсь успеть и то, и другое, - беззаботно смеется Навиния. - Налаживание дипломатических связей возможно не только за столом переговоров, но и на столе, а еще лучше в постели этого мужественного красавца.

- Не питай иллюзий, - отстраненно роняет Ася, отворачиваясь от предмета их разговора. - Такие не станут даже смотреть в нашу сторону, мы слишком незначительные фигуры на игровой доске, чтобы тратить на нас свое драгоценное время.

Зачем великолепному дипломату с длинным перечнем аристократических родственников обычная девушка с самой обычной биографией, и не с какими видами на блестящее будущее?

Ярослав Ниро, достойный представитель своего клана и будущая звезда дипломатического небосклона, тем не менее, взглянул в ее сторону... и мир вокруг взорвался лепестками роз, оседая на губах сладостью звездной пыли.

- Ярослав, - говорит он.

- Ася, - отвечает она и тут же исправляется. - Асинаиля.

- Мне нравится Ася, - улыбается он.

- Мне тоже, - соглашается она.

Любовь накрывает с головой, заставляя терять разум. Им не нужны слова, достаточно просто смотреть в глаза друг друга и видеть в них бесконечность своей любви.

- Ты моя? - Спрашивает он, растворяясь в ее глазах.

- Я твоя, - отвечает она, слабея в его объятиях.

Их пальцы переплетены и губы касаются друг друга.

- Я хочу поговорить с твоими родителями...

- Я боюсь встречи с твоими...

- Напрасно, - он чуть отстраняется, заглядывая в ее глаза. - Мы предназначены друг другу, никто не в силах нам помешать...

- Слишком быстро...

- Очень долго, - он наклоняет голову к их сплетенным рукам и нежно касается губами каждого тонкого пальчика. - Я хочу получить все права...

- Мы можем...

- Нет, - резко обрывает он ее стыдливое предложение. - Только после свадьбы, Асенька. Я хочу сделать так, как это принято у меня на родине. Никто не посмеет сказать дурного о матери моих детей.

- Слишком быстро...

- Чего ты боишься, любовь моя, - его пальцы заботливо отводят упавшие пряди с ее лица, проникновенный шепот и бесконечно - влюбленный взгляд серых глаз. - Наша любовь достойна большего звания постыдной интрижки.

- Но если не примут...

Ее губы предательски дрожат, в прозрачных глазах пляшут слезы отчаяния.

- Я оставлю Мурано...

- Нет...

- Я готов на все, ради тебя, моя любовь.

Она закрывает глаза, из под ресниц бегут слезы.

- Я боюсь...

- Я смогу защитить...

И вот она уже беззаботно кружится под искрящимся светом тысячи дрожащих свечей и смеется, смеется, смеется. Вокруг море восторженных лиц, на которых она видит отражение своего счастья. Ее родители украдкой утирают слезы радости. Их одежда обгорела, на лицах следы гари, тела неестественно изогнуты, переломанные давным-давно и застывшие навечно в нелепо - гротескной позе страшной агонии. А она все кружится и кружится, как заведенная, увлеченная танцем и крепкими объятиями влюбленного в нее Ярослава. Поворот вправо, поворот влево, мелодия льется с балкона, заполняя чудесной музыкой огромный зал с невиданным интерьером. Вуаль разлетается невесомым облаком, белой пеной скользит платье. Шаг налево, шаг направо, поворот. Она видит его родителей и неожиданно сбивается с такта. Она знает, что они не довольны выбором сына и на ее месте хотели бы видеть другую. Их девушки высоки и мускулисты, они красивы ни сколько грацией, сколько физическим превосходством над слабою иноземкой с отвратительными белыми волосами.

- Бесполезная дрянь...

- Оставь моего сына.

Асинаиля испуганно рвется в сторону, но Ярослав продолжает безумный танец под злобные выкрики своей матери.

- Ты не сделаешь его счастливым...

- Мы ненавидим тебя...

Но Ярослав не слышит злых слов, он смотрит лишь на Асю и счастливо улыбается ей, беззвучно шепча губами "я люблю тебя". Почему она ему больше не верит?

Свет бьет в глаза и путает сон с явью.

- В пятой палате пациентка пришла в себя, - кричат рядом.

Позже ей сообщат, что она попала под машину, сбившую ее на пешеходном переходе и то, что она провела без сознания чуть более суток. Врач тщательно осмотрит ее, проверит рефлексы и выйдет, оставив распоряжения медсестре, а та деловито, заправляя капельницу с безмятежной улыбкой произнесет:

- У вас очень хорошенькая дочь, ну, прямо вылитый папочка, - и, не замечая испуганного взгляда Аси, добавит успокаивая. - Сам комиссар милиции вышел на посольство, желая помочь в такой непростой ситуации. И как же повезло, что ваш муж был всего в нескольких часах лета от Сагерти.

Но лекарство уже медленно струилось по трубке в вену, и Асинаиля закрывала глаза, снова уплывая в сон, чтобы проснуться через несколько часов и испуганно замереть, припоминая подробности давешнего разговора врача и медсестры. И главным оставалось неизбежное, Ярослав здесь, на Сагерти, и значит, она уже никогда не увидит Нею. Она снова меньше, чем никто, обычная вещь, бессильная перед его сокрушительной властью и силой. Она умеет только плакать, терпеть побои и молчать. Зачем она поторопилась? Ведь все обошлось и они с дочерью могли бы вернуться к тому образу жизни, к которому привыкли до происшествия. Только она и Нея, их маленькая квартира и счастливая жизнь вдали от власти Ярослава и его восхитительной способности уничтожать все светлое вокруг себя. Ася перевела затуманенный слезами взгляд за окно одноместной палаты, стараниями Ярослава, надо думать, ведь он не позволит расширить ее круг общения даже обществом случайных пациентов. Для нее предусмотрены его воля, его ледяной взгляд и жестокие приказы. Чудо получилось непродолжительным, и у нее нет никакого шанса вернуть недавнее прошлое и потерянное счастье. Четверо детей и лишь с одним она была так недолго вместе. Теперь ей останется мучительное ожидание гнева Ярослава и всей меры его наказания и все из-за малодушного страха оставить дочь сиротой. Ася прерывисто вздохнула, пытаясь успокоить нервно бьющееся сердце. Она сделала все, чтобы ее ребенок был счастлив, она защитила его от возможной опасности вырасти в сиротском приюте, а значит, и сожалеть больше не о чем. Ей не суждено быть счастливой, но можно надеяться на то, что дети будут удачливей своей невезучей матери.

Ярослав стоял перед окном в палату, сжимая руки в бессильной ярости на себя, обстоятельства и Асинаилю, которая лежала такая трогательно - беззащитная в огромной кровати, бледная, испуганная... такая близкая и бесконечно далекая, уверенная в том, что он ее тиран и насильник. Сколько раз Ярослав пытался изменить отношения между ними, но все его попытки разбивались о прочную стену ее ненависти к нему. Разве можно лелеять обиды столько лет? Она лелеяла... маленькая девочка с прозрачным взглядом огромных глаз, напрочь разбила его иллюзию в собственной неотразимости.

Вот и сейчас Ася обреченно смотрела в окно, не сдерживая слез, вместо того, чтобы смотреть в настенное зеркало прямо перед нею, пытаясь привести себя в относительный порядок перед встречей со своим мужчиной. Ведь медсестра специально по его просьбе упомянула о том, что он уже прибыл на Сагерти.

Его губы презрительно дрогнули, эти глупые мысли и напрасные желания. Это он всегда хотел быть с нею, а она избегала, убегала, уклонялась от малейшего прикосновения к нему. Ненависть, презрение, боль и неприятие, широкий перечень ее неизменных чувств к нему. Он пресытился ими на много лет вперед, потому и двух последних наложниц взял в дом, только после личной встречи с каждой из девушек. Ярослав жаждал любви и поклонения, раненное эго требовало жертв, и они были принесены. Девушки готовые на все ради его внимания, приятное разнообразие после секса, приправленного исключительно его желанием и ее неприятием. Конечно, Ася была искусной актрисой и изображала страсть вполне натурально, но не хватало эмоций, той самой сладкой пыли, что оседает на губах обоих, когда желание мутит разум и заставляет кричать от наслаждения.

Узкие плечи вздрогнули в беззвучном всхлипе, и Яр в отчаянии уперся лбом в холодное стекло зеркала. Чего она хотела, отвергая его раз за разом? Неужели думала, что он перестанет мстить и позволит увидеться с детьми? За что такие награды? За равнодушие пополам с ненавистью? А потом она заставила его метаться по всей галактике, переворачивая вверх дном лучшие клиники. Он был уверен, что Ася не станет рисковать здоровьем малыша, и обратиться к какому - нибудь светилу той или иной планеты, а она рискнула, рискнула всем и выиграла два года свободы от него. Два года заполненных его отчаянием и неспособностью что - либо изменить. Два года бесплодных поисков и ночных кошмаров. Яр даже не подозревал насколько развито его воображение, когда ночами мерил каюту корабля. Он представлял ее попавшую в плен к пиратам и невольно злорадствовал. Вот что такое изнасилование и принуждение и сам же лез на стену, переживая за нее и их не рожденное дитя. Он клялся убить ее, как только найдет... но она давно стала для него абсолютным всем. Он был безумно и безоглядно влюблен в нее, растворен без остатка. Он видел ее отражение в каждом из своих сыновей, унаследовавших тонкие черты лица своей матери.

И вот Ярослав беспомощно смотрит на Асю и не может найти в себе силы, чтобы шагнуть вперед, к ней, к их новым отношениям. Она принадлежит ему, она его перед законом и это право заверено документально. Так почему же он тогда стоит в коридоре и не может сделать шаг туда, где находиться его женщина? Неужели он боится страха в ее глазах больше собственного одиночества? А ведь он был одинок, не смотря на количество наложниц в его гареме. Ему нужна была только Ася, они родственные души, мать его, надо полагать. Ярослав хмыкает, расправляет плечи, словно пытается отогнать неуместные сомнения, и подходит к двери. Она принадлежит ему и он должен предъявить права на свое сбежавшее имущество, быть может, признаться с порога, что много думал о ней и готов измениться.