Нити судьбы

Глава 8

Правильно говорят: все, что ни делается, все к лучшему. Неожиданная встреча с Львом Николаевичем решила многие наши проблемы. Во-первых, Левчик предложил нам у него остаться, во-вторых, у него оказались приличные связи, что в бескрайней, равнодушной к людям Москве, всегда крайне важно. Разговор принял серьезную направленность, и Денис рассказал вкратце, в приемлемой форме, о последних событиях. Чем дольше слушал Лев Николаевич, тем больше мрачнел.

— Да, очень неприятное происшествие, — прокомментировал он. — Об этих Вороновых я слышал много плохого. Вам повезло, что сумели от них вырваться. Теперь вам, значит, нужны деньги?

— У меня есть антикварная монета, которую можно продать, — сказал я, кладя перед ним золотой дукат. — Денис сказал, что ты разбираешься в нумизматике…

Лев Николаевич взял кончиками пальцев монету и впился в нее взглядом. Потом внимательно на меня посмотрел и спросил:

— Откуда это у тебя?

— Досталась по случаю, — неопределенно ответил я, — Она у меня уже давно.

— Если она подлинная, то стоит очень больших денег, — сказал он. — Я отлучусь на несколько минут, и попробую это установить.

Как только он вышел из гостиной, гости, тотчас съели все, что еще оставалось на столе.

Вернулся Лев Николаевич, как и обещал, через пять минут. Вид у него был еще более озабоченный, чем прежде.

— Странно, анализ показал, что воздействию тепла дукат подвергался двести лет назад, а должно ему быть не меньше шестисот лет.

— Может быть, монета фальшивая? — предположил Денис.

— Исключено, тогда еще не делали фальшивок, золото ведь настоящее. Возможно, двести лет назад он побывал в пожаре, отсюда такие показания.

— Монета настоящая, — сказал я, — она из клада семнадцатого века. Как думаешь, ее можно продать?

— Продать можно все, главное получить приемлемую цену. Такие раритеты встречаются крайне редко, так что спроса на них практически нет. Вот если выставить ее на приличном аукционе…

— Какой там аукцион! Деньги нужны срочно. Сам видишь, во что мы одеты, а у нас ни у кого нет ни копейки.

— Ну, такие суммы для меня не проблема. Как-нибудь вас одену, обую и накормлю. А покупателей на дукат найдем позже.

Выхода у нас не было, пришлось согласиться на кредит.

После завтрака беглецы сникли и начали засыпать прямо за столом. Лев Николаевич предложил им устроиться: Денису в гостиной, девушкам в спальне, а мы с ним пошли в кабинет вспоминать дела давно минувших лет.

Конечно, больше всего Левчика интересовало, каким образом в семьдесят с лишним лет я умудрился сохранить форму тридцатилетнего человека. Пришлось его разочаровать, вернее будет сказать, успокоить, что он своего шанса остаться молодым не упустил и все у меня протекает согласно биологическим законам развития нашего вида. Слово за слово, я вкратце рассказал о своей эпопее.

— Да, повезло тебе, — задумчиво сказал он, — нам со Славкой не удалось прожить такую яркую жизнь. Все, знаешь ли, суета сует и всяческая суета. Помнишь, была песня Булата Окуджавы: «Все наши подлости и мелкие злодейства на фоне Пушкина и птичка вылетает». Деньги, карьера, семья, дети, а в основном рутинное существование. Годы проходят, и взгляду не за что зацепиться.

Мысль была не новая, но довольно грустная, тем более, что оценить свою жизнь как непрекращающийся праздник я тоже не мог. Скорее непрекращающиеся неприятности.

— А ты знаешь, мы с Рогожиным пару раз к тебе заходили, но не смогли застать дома, ты оба раза оказывался в командировке. Зато познакомились с твоей женой и, надо сказать, были ей очарованы.

Я, занятый собственными мыслями, не сразу сконцентрировался на его словах, когда они, наконец, дошли до сознания, переспросил:

— Когда вы заходил, и с какой женой познакомились?

— У тебя их что, было много, — засмеялся он.

— Пока было только две, но с первой мы разошлись месяца через три после свадьбы, со второй практически не жили, судьба сразу разбросала.

— Это, наверное, была третья. Вашему мальчишке было тогда лет восемь, девять. А вот когда это было, — он задумался, пытаясь по собственным ориентирам вспомнить время визита. — У Славки уже был сын Борька, отец Дениса, я еще не развелся… Думаю, этак году в девятом, десятом.

— А ты ничего не путаешь? — быстро спросил я, начиная волноваться.

— Что, значит, путаю? — удивился Левчик. — Когда мы у тебя были или сколько лет твоему сыну? Точно помню, восемь-девять лет. Хороший мальчик и очень воспитанный. Да ты сам посчитай, прибавь к его рождению девять лет. Он у тебя какого года?

— Тысяча восьмисотого, — мрачно ответил я. — Если, конечно, мы говорим об одних и тех же жене и сыне. Ты хоть помнишь, как их звали?

Льва Николаевича дата рождения сына немного смутила, думаю, он до конца моему рассказу просто не поверил, но, видя, как я разнервничался, попытался вспомнить.

— Что-то очень простое, русские имена без выкрутасов. Валя, Аля, Галя, скорее всего Аля, а парнишку точно помню, звали Антоном, как Чехова, еще Славка по этому поводу…

— Да погоди ты со Славкой! Вспоминай все в точности. Ты говоришь, вы были у меня два раза, с каким промежутком…

— Леша, ты, это что, серьезно? Представляешь, сколько лет прошло?! Помню только, что нам твоя жена понравилась… Второй раз заходили, наверное, месяца через два-три. Какое это имеет значение?

Значение это для меня имело большое. Получалось, что я искал жену в семнадцатом веке, а она жила в двадцать первом.

Пока я молчал, Лев Николаевич что-то сообразил и хлопнул меня по колену.

— Не тужи, дружище, все можно восстановить в точности! Когда мы были у тебя второй раз, то фотографировались. На каждом фото есть время и дата, так что восстановить можно до минуты.

— У тебя сохранились фотографии?! — поразился я.

— Должны были остаться в электронном виде, когда появились новые компьютеры, я все старые винчестеры сбросил в память. Нужно только их найти…

Я даже подскочил на месте от такой неожиданной перспективы.

— Ну, так чего тогда ты ждешь! Давай ищи!

— Ради Бога, это минутное дело.

Лев Николаевич взял со стола небольшой приборчик немногим больше сотового телефона, откинул крышку и тонкой палочкой набрал какую-то комбинацию. Не знаю, что это был за компьютер, мне в тот момент было не до технических чудес, но фотографии нашлись секунд через двадцать.

— Смотри, — сказал он, направляя приборчик прямо на стену. — Они?

Так же как и раньше в имении, только не в объеме, а в плоскостной проекции, в воздухе появились лица повзрослевшей Али и мальчика, чем-то похожего и на мать, и на мои детские фотографии. Так я впервые в жизни увидел своего сына.

— Ну, что я тебе говорил, — звучал в ушах голос Левчика, — смотри, вот даты.

Я машинально кивал, отворачивался от него, стесняясь набежавших на глаза слез. В душе все как-то перевернулось, пересохло во рту, начали дрожать руки.

— Это все, что у тебя есть? — спросил я, стараясь говорить обыденным спокойным голосом.

— Есть еще кадров двадцать, — ответил он, кажется, правильно поняв мое состояние, — я поставлю на режим слайдов. Ты пока смотри, а я выйду ненадолго, у меня есть кое-какие дела.

Лев Николаевич ткнул в прибор палочкой и быстро вышел из кабинета…

Вернулся он примерно спустя час, и ничего не спрашивая, отключил проекцию. К его приходу я совсем пришел в себя и уже ломал голову, у кого можно узнать о судьбе семьи. Самым простым было бы спросить об этом у соседки по лестничной площадке. Звали ее Мариной, мы много лет были в дружеских отношениях. Когда жена впервые попала в двадцать первый век, именно Марина впустила ее в мою квартиру. За несколько месяцев, что Аля прожила в нашем времени, они успели подружиться. Думаю, что и в девятом году дело не обошлось без ее участия.

— Ты не бывал в нашем старом районе, — спросил я, как только он сел в свое кресло, — не знаешь, мой дом сохранился?

Лев Николаевич отрицательно покачал головой.

— Теперь это почти центр города и все жилые дома старой массовой застройки давно снесли, там теперь сплошные офисы.

— А как найти человека… У меня была соседка по площадке, она в курсе дела. У нее был ключ от моей квартиры, и только она могла впустить туда Алю. Фамилию я знаю, ну и соответственно старый адрес…

Лев Николаевич задумался, потом развел руками.

— Боюсь, что это невозможно. Если только через спецслужбы, но у меня нет таких связей. Сейчас совсем другое время, люди так боятся за себя, что никаких общих справочных бюро не существует. Чтобы разыскать человека нужно знать его идентификационный номер, дактилоскопию или снимок сетчатки глаза, ну и самое главное, иметь специальное разрешение на розыск. Вот смотри, — сказал он и, настроив свою волшебную коробочку, подержал над ней ладони.

— Объект опознан, идентифицирован и может беспрепятственно пребывать на территории Российской федерации, — сказала прибор металлическим голосом.

— Только признание прав и никакой лишней информации. Хочешь попробовать?

— Я то каким боком мог попасть в эту базу данных, — пожал я плечами. — Впрочем, попытка не пытка.

Я повторил то же, что делал Левчик и получил точно такой же положительный ответ. Это было странно, но, в конце концов, мы с ним додумались, что я зарегистрировался когда-то в здешнем в прошлом своем теперешнем будущем.

— Ты не помнишь, когда проходили эти сканирования и регистрации? — спросил я.

— Где-то ближе к двадцатым годам, — ответил он, — а тебе это зачем?

— Ну, раз меня зарегистрировали, то выходит, что я дожил до того момента. Можно не опасаться погибнуть раньше этого времени.

Мы обсудили это предположение, потом я спросил, проснулись ли ребята.

— Нет, еще спят, — ответил он. — Пусть отдыхают, вам сегодня ночью крепко досталось.

— Надо будет, когда они проснуться, проверить Марфу.

— Монашку? — уточнил Лев Николаевич.

Похоже, несмотря на свои преклонные лета, Левчик, обратил внимание только на легко одетую Электру, и пропустил неприметную черницу.

— Марфа не монашка, она дочь Калужского воеводы, — объяснил я.

— То есть, какого это воеводы, начальника гарнизона? Ты что, перешел на старую лексику?

— Именно воеводы, она из того времени. Ты что мне так и не поверил? И дукат оттуда, вот посмотри, — сказал я, вытаскивая из кармана мешочки с золотом, и высыпал монеты на стол. — Мы с Марфой позапрошлой ночью проскочили четыреста лет, поэтому твой прибор их и потерял…

Лев Николаевич меня не слушал.

— Что это такое? — только и успел спросить он, уставившись на золотую россыпь, — да это же, — добавил он, после чего я перестал для него существовать.

Пока нумизмат изучал монеты, я прилег тут же в кабинете на диван и уснул. Разбудили меня только к обеду. К этому времени все уже выспались, а Электра так даже успела соорудить себе юбку из хозяйского полотенца. О том, что мы ели на обед, я лучше распространяться не стану. Это не кулинарная книга, да и незачем пугать сограждан кухней будущего. Единственно, что могу сказать, все попавшее к нам в желудок, имело сертификаты качества, и было совершенно безвредно для здоровья.

После обеда, отправив разовую посуду на переработку, мы устроили совещание. Главный вопрос повестки дня был один, что нам делать дальше. Какое-то время нам можно и даже нужно было переждать, дальше каждому нужно было устраивать свою жизнь. Электра рвалась к своей маме. Денис никуда не рвался, но только потому, что тут была Марфа. Похоже, парня так сильно зацепило, что он не сводил с девушки умильного взгляда, удивляя такому выбору дядю Леву, который дочь воеводы под ее глухим нарядом толком так и не сумел разглядеть.

Вообще этого старого козла, после того как он насмотрелся на монеты, больше всего интересовало собственное полотенце, охватывающие бедра бывшей горничной. Я, после того как узнал о своей семье, интересовался исключительно соседкой Мариной, как источником важной информации. О чем думал последний участник совещания Полкан, было неизвестно. Обед человека будущего он после долгого раздумья съел, но вслух комментировать качество пищи не стал.

Тактическое решение было предложено одно, отправить Дениса как специалиста-портного в ближайший гипермаркет за одеждой и обувью для всех нас. Лев Николаевич, прямо со своего компьютера, перевел деньги на его кредитную карточку. Такая легкость расчетов мне понравилась. Я пристал с расспросами, и он рассказал, что наличные деньги давно отменили и все платы проводятся через общую национальную банковскую систему.

Я невольно призадумался, не представляя как мне обойти такую напасть. Жить без денег в обществе чистогана всегда довольно затруднительно. Левчик наивно удивился моей неосведомленности. Оказалось, что все это решается просто, и к такой денежной системе давно привыкли. Все делалось «виртуально», он тотчас «забил» мои данные на чистую банковскую карту и я оказался владельцем энной суммы денег в международной валюте.

Пока мы занимались валютными операциями, Денис уже собрался идти за покупками, но я его остановил. Не знаю, что сработало, интуиция или приобретенная за время скитания осторожность, но отпускать парня одного мне очень не хотелось. Пришлось опять падать в ноги хозяину, и попросить его уступить мне что-нибудь из его старой одежды. Лев Николаевич был ниже меня ростом, но выбирать не приходилось.

Оказалось, что у него довольно много платья и общими усилиями меня кое-как экипировали. Конечно, на бал в таком виде идти было бы неловко, но до магазина и обратно добежать вполне уместно. У Левчика даже оказался такой же, как у меня размер обуви, так что я с удовольствием поменял свои разбитые поршни на его ношеные штиблеты.

Вышли мы с Денисом из дома в начале третьего. Была середина дня, и я с интересом наблюдал за городской жизнью. Она, надо сказать, почему-то не кипела. Прилегающие к домам дворы оказались практически пустыми. Нам попадались только редкие прохожие. Несмотря на теплую, солнечную погоду гуляющих людей видно не было, даже обычных в городском пейзаже мам с детьми, и стариков на лавочках.

— У вас теперь всегда так? — спросил я Дениса.

Сначала он даже не понял, о чем я спрашиваю, а уразумев объяснил, что гулять в неохраняемых дворах опасно и для желающих насладиться пленером, во многих микрорайонах существуют специальные огороженные места.

— Что, так много совершается преступлений? — спросил я.

— Да, — грустно подтвердил он, — в новостях только об этом и говорят. У нас ужасающая статистика роста преступности. Постоянно кого-то грабят, насилуют, убивают. Правительство делает все возможное для безопасности граждан, но обстановка не нормализуется. Поэтому большинство граждан соглашается идти на ограничение свобод. Строгий порядок лучше вседозволенности, — опять заявил он деревянным голосом.

Говорил он обо всем этом какими-то не свойственными устной речи плакатными фразами. Я начал подозрительно оглядывать всех встречных и пожалел, что из всего арсенала взял с собой только кинжал. Кто же знал, что даже днем ходить по улицам очень опасно.

Наша машина стояла на том же месте, где мы ее оставили. Денис сразу направился к ней, но я его придержал. Мне казалось, сначала стоило осмотреться, чтобы не попасть в засаду.

— Ты не знаешь, у вас существует служба слежения за угнанными машинами? — спросил я парня.

Он пожал плечами, но тоже начал воровато оглядываться по сторонам. Минут десять мы со стороны наблюдали за обстановкой. Вроде все было тихо.

— Ладно, едем, — решил я.

До ближайшего сверхмагазина оказалось совсем близко, доехали мы быстро, тем более что обладателю права ездить по белой полосе не нужно было томиться в бесконечных дорожных пробках. Денис припарковался на особой стоянке для избранных и мы отправились в магазин. Торговля оказалась непривычно хорошо организованна. Всякие бегущие дорожки, электрические вагончики, эскалаторы, лифты. До нужных отделов мы добрались за считанные минуты. Участвовать в выборе платья я отказался из-за своей полной профнепригодности.

Пока Денис разбирался с покупками, я ждал его на лавочке в кафетерии. Покупателей в магазине готового платья было немного, так что когда в поле зрения появились двое мужчин, я невольно обратил на них внимание. Обычно мы, занятые своими проблемами, редко смотрим по сторонам. Однако стоит сосредоточиться на чем-то одном, сразу видишь многое из того, на что в нормальных условиях, никогда бы не посмотрел.

Заинтересовавшая меня парочка не спеша шла в мою сторону по широкой магазинной галерее и явно интересовалась не товарами, а покупателями. Сначала я решил, что это местные секьюрити следят за порядком. Потом, понаблюдав за их поведением, подумал, что они кого-то ищут. Конечно, это могло быть простым совпадением, мало ли кого можно разыскивать в магазине, но то, что и нас вполне могут искать, заставило насторожиться. Вероятность этого была невероятно мала, но подстраховаться не мешало, за чем я собственно и отправился вместе с Денисом.

Не торопясь, стараясь не привлекать к себе внимания, я вышел из кафе и ленивой походкой вошел в бутик. Денис, собрав вокруг себя стайку сонных продавщиц, витийствовал на интересные для них темы. Извинившись перед аудиторией, я отвел его в сторонку и предупредил о странных покупателях. Потом проинструктировал, что делать в случае опасности.

— Если нас смогли вычислить, то только через машину. Я проверю, что это за люди. Если они по нашу душу, постараюсь увести их подальше, а ты сразу же уезжай на такси или еще лучше найми частника. Незаметно наблюдай, нет ли за тобой слежки.

Денис заметно струхнул и хотел что-то спросить. Не дав ему возможности задать вопроса, я вышел из бутика и почти нос к носу столкнулся с интересной парочкой. Парни были из категории «крутых», здоровые и самоуверенные. Я сразу сменил темп и пошел не спеша, с тоскливым выражением лица, присущим хорошим, послушным мужьям, которых любимые супруги заставляют ходить за собой по магазинам. Парни посмотрели на меня отсутствующими взглядами и прошли вслед за мной в кафетерий. Это мне совсем не понравилось.

Вернувшись за свой столик, я допил кофе и встал. Оставаться здесь было нельзя. Если товарищи пришли по мою душу, то нужно было разбираться с ними пока их всего двое.

Парни попали в неловкое положение, они только что сели и если им нужно будет идти за мной, они будут вынуждены сразу же встать.

Когда я направился к выходу, они даже не посмотрели в мою сторону. Однако все равно чувство приближающейся опасности не проходило. Я вышел из кафешки, свернул в боковую галерею и сразу перешел на скорый, деловой шаг. Галерея была пуста, ни впереди, ни сзади людей не было. Укрыться тут было негде, и я прибавил шаг, торопясь попасть на параллельную оживленную «улицу» с бутиками. Дойти до конца мне осталось совсем немного, всего метров пятьдесят, когда в галерее появился роллер. Парень был невысокого роста, в шапочке, надвинутой ниже бровей. Мне почему-то именно это шапочка показалась подозрительной. Сразу вспомнился нашумевший в Москве случай, когда проезжающий роллер заколол известного врача-косметолога.

Скорость у роллера была впечатляющая. Спустя несколько секунд и он уже наезжал на меня. Что бы с ним не столкнуться, мне пришлось отскочить за тонкую опорную колонну. Кажется, он этого не ожидал, и уже поравнявшись со мной, резко затормозил. К счастью, его занесло инерцией чуть дальше меня. Остановившись, роллер потерял преимущество скорости и внезапности, других у него передо мной и не было: ни в опыте ближнего боя, ни в силе. Даже его тонкий длинный стилет, неприметно зажатый в правой руке, не шел ни в какое сравнение с моим настоящим восточным кинжалом.

Мне показалось, что на парне была надета защитная куртка, что-то вроде бронежилета, во всяком случае, мой клинок входил ему в грудь, преодолевая значительное сопротивление. Парень вскрикнул и отшатнулся назад. Я успел вырвать из тела кинжал, спрятал за пазуху и, не оглядываясь, пошел дальше. На все столкновение ушло не больше трех-четырех секунд. Только в конце галереи я позволил себе оглянуться. Роллер все еще стоял на ногах, держась обеими руками за стену. Отсюда это выглядело так, словно человеку стало плохо, и он пережидает, когда полегчает.

Торговая линия, на которую я попал, состояла из магазинов разнообразной крупногабаритной бытовой техники, что в моей ситуации было удачей. Спрятаться в бутиках сувениров или нижнего белья было бы много сложнее.

Я опять перешел на прогулочный шаг и вошел в магазин холодильников. По виду они сильно отличались от тех морозильных агрегатов, к которым мы привыкли, но времени на сравнительный анализ у меня не было. Я быстро углубился в шеренги выставочных образцов.

— Вам чем-нибудь помочь? — спросил, возникая как будто из пустоты, продавец-консультант.

— Я ищу Терехову, — сказал я, неразборчиво выговаривая первую пришедшую в голову фамилию.

— Терентьеву? — переспросил он.

Я кивнул.

— Она, скорее всего, на складе, пройдете до конца, там налево, а дальше спросите, — теряя ко мне профессиональный интерес, нормальным человеческим голосом, объяснил он.

Я поблагодарил и отправился искать неведомую Терентьеву. В любом случае, так можно было выиграть какое-то время. Теперь фамилия Терентьевой служила мне пропуском в самые дальние уголки магазина. Я пробирался все глубже в лабиринты складских помещений и на все вопросы, что тут делаю, спрашивал:

— Не видели Терентьеву?

Постепенно ответы становились все конкретнее, и кончилось все тем, что какая-то девочка показала на дверь, за которой и находилась неуловимая Терентьева и подождала, пока я за этой дверью не скроюсь. Особого плана у меня не было, разве что спросить у Терентьевой о Тереховой, извиниться и уйти.

За дверями я попал в помещение, которое, по-видимому, служило магазинной обслуге комнатой отдыха. Здесь стояла электрическая печь и мойка с несколькими грязными кофейными чашками, шкафчики для сменной одежды. Терентьевой в комнате не оказалось. Я воспользовался моментом, и смыл с кинжала кровь. Делать мне здесь было нечего, и я уже собрался уйти, когда случайно заметил за шкафчиками небольшой закуток, что-то вроде скрытого чулана. Я туда заглянул. В закутке поместилась лишь одна кушетка, как можно было предположить — место тайного отдыха, а то и любовных утех сотрудников. Увидеть чуланчик можно было, только подойдя к нему вплотную.

Ничего лучшего для временного убежища мне было не придумать. Не раздумывая, я протиснулся в узкую щель и сел на кушетку. В тот момент, больше чем о себе, я беспокоился о Денисе. Понятно, что искали и пытались убить меня. Вчерашние хозяева должны были выполнить приказ, но и парень, если попадется в руки таких костоломов, тоже не избежит печальной участи, просто как ненужный свидетель. К тому же через него они могли выйти на остальных участников побега. Я опасался, что Денис просто не выдержит настоящего прессинга.

За себя я не боялся. Сказывался опыт и привычка к опасности, да и бандиты нынешнего поколения были явно жиже своих средневековых коллег. Совершенная техника не требовала таких боевых и волевых навыков как примитивное оружие, а цивилизация смягчила даже самых отмороженных.

Я просидел за шкафами около получаса, пока, наконец, кто-то зашел в комнату отдыха. Судя по легкой походке, женщина. Вскоре это подтвердилось. Она начала напевать незнакомую мне песенку. Я тихо сидел на своей кушетке, пытаясь понять, чем она занимается, Здесь было уютно и очень не хотелось сейчас с кем-нибудь встречаться. Выглядывать я не рисковал. Да вскоре и нужда в этом отпала. Женщина кончила петь и ходить по комнате, скрипнул стул, и наступила тишина. Теперь мне нельзя было даже пошевелиться из опасения обнаружить свое присутствие.

Минут пятнадцать в комнате было тихо, потом женщина скрипнула стулом, подошла к шкафчикам, которые отгораживали ее от меня, и открыла один из них. Она опять замурлыкала песенку, и стал слышен шелест одежды. Время приближалось в шести вечера и, похоже, что она собралась уходить. Я про себя вздохнул с большим облегчением. Если она сейчас меня не заметит. я смогу отсидеться здесь до завтрашнего утра, а потом найти момент и покинуть магазин.

Однако все случилось совсем не так, как я рассчитывал. Кто-то с такой силой ударил по наружной двери, что она затрещала, после второго мощного удара распахнулась.

— Вы кто такие?! Сюда нельзя! Это служебное помещение! Выйдете немедленно! — испуганно закричала женщина.

— Заткнись, дура! — приказал уверенный мужской голос. — Ты Терентьева?

— Ну и что, что Терентьева! Немедленно покиньте помещение, вы что, не видите, я не одета!

— Я тебе велел заткнуться! Будешь слушаться — останешься живой! — сказал грубый мужской голос.

— Я, я… — начала говорить Терентьева и замолчала.

— Ты нам не нужна, — вступил в разговор еще один мужчина, — нам нужен мужик, который тебя искал. Где он?

— Какой мужик? Я не пойму… Позвольте, я хотя бы оденусь…

— Стой, как стоишь! Тебе голой больше идет. Говори куда дела мужика? Учти, будешь врать, на куски порву! — опять сказал первый.

— Я не пойму, о ком вы говорите? Какой мужик, у нас тут много народа работает…

— Ах ты, тварь, ты еще будешь издеваться! — зло сказал второй и, судя по звуку, несколько раз подряд ударил женщину по лицу.

Она вскрикнула и заплакала.

— Отпустите меня, что я вам сделала! Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Тебя искал мужик, он нам нужен, если ты его не сдашь, тебе не жить! Усвоила! — теперь заговорил первый.

— Я не знаю, я не пойму, кто меня искал, я никого не видела…

Гости молча слушали, видимо пытаясь понять, врет она или нет. Похоже, решили, что говорит правду. Женщина всхлипнула и замолчала.

— Ладно, не видела, так не видела. А нас-то ты видишь? — спросил первый совсем другим, чем раньше, тоном, как-то сюсюкающе и пакостно.

— В-ви-и-жу, — стуча зубами, ответила она.

— И ломаться не будешь? Будешь послушной? Или ты опять ничего не понимаешь?

— Ну-ка дай руки! Держи ее, — прикрикнул он на товарища и послышался характерный щелчок закрывающихся наручников.

— П-пожалуйста, уйдите! Я буду кричать! Отпусти меня!

Закричать ей не удалось, только вскрикнуть. Дальше говорили только мужчины.

— Чего ты завелся, что у нас, других дел нет? — сердито сказал второй. — Нашел время! Кончаем ее и пошли!

— Да ты что, смотри какой товар! Чего зря добру пропадать! А ты что, не хочешь? Можешь начинать! Как другу уступлю!

— Ладно, черт с тобой, делай что хочешь, только быстро, а я пока по складу пройдусь, сигнал идет, он где-то здесь рядом прячется. Ты только не особо увлекайся, оставь мне немного на десерт, — сказал второй, направляясь к дверям.

— Это само собой, о чем ты говоришь! — вслед товарищу сказал первый. — Правда, лапочка? Хочешь напоследок кайф словить?

Женщина замычала, и тут же последовал звук пощечины.

— Я тебе, тварь, поломаюсь. Сейчас посажу голой ж… на горячую плиту, тогда…

Что тогда будет, Терентьева так и не узнала. Она смотрела остановившимся взглядом как ее «кавалер» жадно глотает широко открытым ртом воздух. Видимо пытается надышаться на всю оставшуюся жизнь. Потом он начал оседать на пол, и она увидела за его спиной меня. Я прижал палец к губам. Женщина замигала широко открытыми, полными страха глазами.

— Все будет хорошо, ты только не кричи, — сказал я и сорвал с ее лица кусок скотча.

Терентьева набрала полные легкие воздуха, но закричать я ей помешал, зажал рот рукой.

— Тихо, ты не знаешь, где у него ключ от наручников?

Она была так напугана, что не смогла ответить, показала взглядом, что не знает. Мне пришлось, преодолевая отвращение, проверить карманы агонизирующего тела. В них, кроме ключа, нашелся маленький пистолет, незнакомой мне конструкции. Я сунул оружие в карман и расстегнул на Терентьевой браслеты. Ее била дрожь, все тело покрыли пупырышки гусиной кожи.

— Выпейте воды, — сказал я, — и быстрее одевайтесь, скоро вернется его товарищ.

Кажется, девушка начала приходить в себя, брезгливо отерла ладонями лицо, потом тихо спросила, переводя взгляд с лежащего на полу насильника, на окровавленный кинжал в моей руке.

— Вы, вы, его убили?

— Убил, — подтвердил я. — Надеюсь, вы не против?

Она не ответила и опять посмотрела на убитого. Вид у того был жуткий. Насильник успел спустить штаны и теперь лежал на спине с огромным вздыбившимся членом, уставившись мутными страдальческими глазами в потолок. Девушку начала бить дрожь, даже стало слышно, как у нее стучат зубы.

— Он вам больше ничего не сделает, — сказал я обычную банальность, налил в пластмассовую кружку воду и заставил ее выпить.

Она послушалась и сделала несколько глотков. Однако шок у нее не проходил.

— Давайте я помогу вам одеться, — сказал я.

— Что? Одеться? Да, нет, спасибо, я сама…

Однако сама на такой подвиг она была явно не способна, времени же у нас оставалось все меньше, каждую минуту мог вернуться второй участник. Пришлось самому взяться за это непривычное мужским рукам дело. Обычно нам достается первая часть женского туалета, раздевание, а уже одеваются женщины, как правило, сами, даже если и за наш счет.

Как ни странно, но с этой сложной задачей я справился почти по армейским нормативам, хотя на бедолаге, когда бандиты ворвались в комнату, не было ничего, кроме чулок. Под конец «процесса» она уже начала приходить в себя и немного мне помогла.

— А он, это самое… придет? — глядя на выбитую дверь, спросила девушка, когда с туалетом мы общими усилиями покончили.

— Будем надеяться, — ответил я, имея в виду совсем другие, нежели у нее резоны. — А вы пока спрячьтесь за шкафами и не высовывайтесь.

— Может быть, лучше убежим? — спросила она, уже объединяя нас в одну команду.

— Нельзя, они знают вас по фамилии, и быстро найдут. Тогда… — я не договорил, чтобы не напугать ее ещё больше. — Лучше разобраться с ними на месте.

— А вы кто, тоже бандит? — спросила она уже из чуланчика. — Это вас они ищут?

— Ищут меня, но я не бандит, а скорее жертва, — скромно сказал я.

— Но ведь вы его так… я даже не поняла сначала.

— Если захотите, я потом вам все о себе расскажу, а теперь, пожалуйста, не мешайте. Мне нельзя отвлекаться.

— Хорошо, — согласилась она, — не буду. А вы точно с тем, кто придет, справитесь?

— Точно справлюсь, — ответил я, оттаскивая убитого с середины комнаты. — Все, больше ни слова, а то бандит нас услышит!

Терентьева, наконец, замолчала, а я прижался спиной к стене возле самых дверей. Времени прошло достаточно, и второй бандит уже должен был вернуться.

— Эй, — шепотом спросила Терентьева, — а вас как зовут?

Мне показалось, что за дверью кто-то стоит, и я не ответил. Тогда она выглянула, посмотреть, не ушел ли я. Глаза уже были не испуганные, а любопытные. Моя театральная стойка с кинжалом в руке девушке явно понравилась.

Пришлось сделать страшные глаза, чтобы она опять спряталась. Кажется, Терентьеву начинало увлекать неожиданное приключение.

Второго бандита я не прозевал. Вошел он, широко распахнув дверь, не таясь, видимо, чувствовал себя совершенно уверенно. Привыкли, сволочи, властвовать над беззащитными людьми! Я сделал шаг вперед и ударил его по затылку рукоятью кинжала. Бандит, словно споткнувшись на ровном месте пролетел в конец комнаты. Однако он оказался крепким мужиком и не упал, а попытался повернуться и оказать сопротивление.

— Ах, ты! — начал он, пытаясь сконцентрировать на мне плывущий взгляд.

Я сразу его узнал, он был один из тех двоих, что зашли за мной в кафетерий. Договорить я ему не дал, ударил сильно, с хорошим запасом. Однако он опять удержался на ногах. Только после удара ногой бандит свалился на пол, на колени, но и тогда еще продолжал пытаться встать. Я вывернул ему руку, защелкнул на ней наручник, а второй браслет пристегнул к какой-то металлической скобе.

Бандит замычал, разбитым ртом, потом выплюнул два выбитых зуба и членораздельно проговорил:

— Теперь тебе конец!

Я, само собой, весь затрясся от ужаса и задал интересующий меня вопрос:

— Если хочешь жить, говори, кто вы такие, что вам нужно и кто вас послал?

Ответить он не успел, в разговор вмешалась Терентьева, она не выдержала неизвестности и вылезла из своего убежища.

— Ой, смотрите, что это у него!

Оказалось, что пока мы разговаривали, бандит свободной рукой уже вытащил из кармана оружие.

— Парень, ты нарываешься, — предупредил я, ударом ноги выбивая из его руки пистолет. — Еще раз дернешься, будешь там же, где и твой товарищ!

Мы оба посмотрели на покойного. Удивительно, но эрекция у того так и не прошла. Бывают же на свете такие супермены!

— Пошел ты! — ответил бандит, немного приходя в себя. — Все равно тебе не жить!

— Очень может быть, — согласился я, — только тебе от этого легче не станет! Я сейчас начну резать тебя по частям! Повторяю вопрос, если сразу не ответишь…

Кажется, мой кинжал показался ему убедительным аргументом, ругаться он перестал и пробурчал:

— Нам тебя заказали…

— Кто заказал, сколько вас, как вы меня нашли?

Он посмотрел мне в глаза, в них пылала ненависть бессилия. Потом откинулся назад. Между нами было около метра, и я не опасался внезапного нападения, но, как оказалось, напрасно. Его свободная рука дернулась в мою сторону, и я успел увидеть в ней какой-то приборчик, напоминающий обычный карманный фонарик. Тут же за моей спиной что-то щелкнуло. Рука замерла на месте, потом медленно опустилась, «фонарик» из нее выпал и покатился по полу.

— Да, ты, знаешь…! — начал я и, не договорив, замолчал. У бандита остановился взгляд, а над бровью появилась маленькая красная дырочка.

Я обернулся. Терентьева с интересом рассматривала пистолет, который я недавно выбил из руки бандита. Потом посмотрела на убитого. Тело уже обмякло, и заваливалось на спину.

— Что это с ним? — удивленно спросила девушка.

— Ничего особенного, если не считать того, что ты его застрелила, — ответил я, машинально переходя с ней на «ты».

— Ой, правда? — испуганно сказала она, как мне показалось, не очень искренне. — Я нечаянно. А это разрядник, — добавила она, подбирая с пола фонарик, — с десяти шагов убивает человека наповал. Я в кино видела.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил я. — Нам отсюда нужно срочно убираться. Уже два трупа…

— Три, — поправила она. — Три труппа.

— Откуда же третий? — не понял я.

— Третий возле нашего магазина. Какой-то роллер… Он тоже из этих?

— Тоже. Тем более нужно торопиться. Их здесь может быть много. С этим, — я показал на застреленного бандита, — был еще напарник. По-моему они из одной банды.

— Банды извращенцев, — поправила она, и мы оба посмотрели на зарезанного насильника, — Паршивый импотент!

На импотента тот никак не походил, напротив…

— Если ты об этом… — она правильно поняло мое недоумение, подошла к телу и с размаха ударила носком туфли по вздыбленному члену. Тот вдруг оторвался и улетел в угол комнаты. Я от неожиданности только успел охнуть.

— Ты, наверное, не местный? — резко поменяла она тему разговора.

— В общем, да, я из Сибири, таежник. А как ты догадалась?

— Московские бандиты с кинжалами не ходят и знают, что такое фалопротезы.

У меня сразу появилось несколько вопросов, но я их не стал задавать, пока было не до досужих разговоров.

— На мне есть жучок, — сказал я, вспомнив разговор бандитов, что я где-то поблизости. — Ума не приложу, когда и куда его успели поставить…

— Тебя и без жучка за милю видно, посмотри на себя в зеркало: лицо темное, а подбородок и щеки белые. Ты что, только что сбрил бороду?

— Да, сбрил сегодня утром. Отсюда можно выбраться через служебный вход?

— Можно.

— Тогда собирайся и уходи. Лучше, если ты несколько дней поживешь не дома. Прости, что тебя подставил, но это не нарочно, просто так совпало…

Терентьева внимательно посмотрела на меня, почему-то скептически улыбнулась. Потом вдруг, спросила:

— Тебя как зовут?

— Алексеем, — ответил я.

— Значит ты Алекс, а я Джил.

— Понятно, значит ты Юля, — в тон ей ответил я.

Оба не выдержали и улыбнулись. Девушка, кажется, впервые внимательно на меня посмотрела, а я — на нее. Нельзя было не признать, что Юлия Терентьева внешне была весьма приятным товарищем. Даже после экстремального происшествия выглядела очень даже ничего.

— Тебе нужно переодеться женщиной, — ни с того, ни с сего, сказала она.

— Мне женщиной? Ты что, шутишь?

— Почему? Из тебя получится премиленькая девушка! — засмеялась она.

— Ага, с таким ростом и такой рожей я сразу стану фотомоделью!

— Ну, можно сделать и не девушку, — оценивающе рассматривая меня, сказала Юля. — Сделаем из тебя трансвестита.

— Кого? — поразился я. Нельзя сказать, что я настолько темный в современной сексуальной моде, что не слышал слова трансвестит, правда, что это такое представлял, да и сейчас представляю, не очень отчетливо. Впрочем, искренне сочувствую людям, у которых с сексом какие-то неимоверные сложности.

— Точно, трансвестит из тебя получится супер, по люксу! А одежду возьмем у Аньки, она не обидится!

Из того, что сказала Тереньтева, я понял немногое, но уточнять не стал, промолчал. Она явно лучше меня разбиралась в реалиях своего времени.

— Быстро раздевайся, — загораясь идеей, приказала она, стремительно опустошая один из одежных шкафчиков.

— Зачем это? — подал я свой протестующий голос.

Дело в том, что, переодеваясь в одежду Льва Николаевича, белье я у него попросить постеснялся, и теперь на мне было надето одно его верхнее платье.

— Быстро, сам сказал, нас могут найти! — прикрикнула Юля, с женской сноровкой перебирая платья и белье неведомой мне Аньки. — Ну, что ты стоишь столбом?!

— Не могу я при тебе раздеваться, на мне нет белья!

Девушка весело на меня посмотрела и ехидно улыбнулась.

— Подумаешь, какие мы нежные! А на мне оно было? Ты думаешь, я не заметила, как ты на меня надевал трусики и лифчик!? Все швы выровнял, все складочки разгладил! Теперь моя очередь.

— Тоже скажешь, ты же была без сознания, — пробурчал я, расстегивая плащ. Она в это момент вытащила целый пакет с разноцветными трусами, вывалила их на стол.

— Давай быстрее, что ты возишься! Все равно пришлось бы менять белье!

Пока я, скрипя сердце, раздевался, она уже разложила по порядку предметы моего нового туалета. Не могу сказать, что я был в восторге от вкуса Аньки и выбора Юли. По мне все ее платье было слишком кричащим и ярким.

— А скромнее у твоей Аньки ничего не найдется? — недовольно спросил я, подчиняясь напору.

— Это в самый раз, — не обращая на меня внимания, говорила она, занимаясь сложным, на мой взгляд, делом: упаковать мужика в женское белье. — Так, вот это уберем в бок… или лучше вверх. Как вы бедные только с таким ходите…

Постепенно она поднялась выше пояса, и я смог немного расслабиться. С бюстгальтером никаких проблем не возникло, ничего прятать не пришлось, напротив, добавлять. Дальше — больше, я не без труда, но натянул роскошные штаны пожарного колера, сильно суженные к коленям и безбрежно расклешенные у самого низа. Блузка была подстать брюкам, из ярких лоскутов, вся в украшениях, вышивках и стразах.

Не знаю, какого телосложения была таинственная Анька, но ростом она оказалась ничуть не ниже меня; а размером ноги так и покрупнее.

— Шикарно! — сообщила мне российская Джил, любуясь результатами своих усилий. — Ты просто отпад!

— Да ведь за версту видно, что я не женщина! — сердито сказал я, представляя, каким пугалом выгляжу.

— Ну и что, ты же трансвестит, — отмахнулась она, напяливая на меня зеленый парик.

— Трансвеститы тоже должны прилично одеваться, а ты делаешь из меня какую-то дешевую шлюху!

Не знаю почему, может быть взаимные одевания, с их подсознательной интимностью, уже сделали нас с Юлей почти приятелями. Никакого дискомфорта, оттого что незнакомая девушка трогает меня, где ни попадя руками, поправляет волосы и мажет лицо какой-то ароматной дрянью, я не испытывал.

— Готово! — наконец сказала она и, отойдя на несколько шагов, прищуренным глазом ценителя обозрела получившуюся «композицию». — Вполне! А теперь пройдись, походка — это главное!

— Ну, с этим проблем не будет, — легкомысленно пообещал я, держа в памяти бесчисленные фильмы с переодеваниями, пошел так, как ходят женщины — «летящей походкой от бедра», поводя плечами и виляя задом.

Несмотря на драматизм момента и пару трупов в комнате, Терентьева залилась неудержимым смехом. Я остановился и сердито спросил:

— И что в этом смешного?

— Де-действительно, дешевая ш-шлюха! — еле выговорила она. — Ладно, на первый раз сойдет, потом научишься!

— Потом не будет! — твердо сказал я. — Нам бы только выйти отсюда, и я сразу же переоденусь. Если вам, женщинам, нравится ходить на таких каблуках — ходите, а я не мазохист.

Юля только махнула рукой, стараясь сдержать разбирающий ее смех. Потом все-таки взяла себя в руки и сказала:

— Теперь можно идти.

— А с этими что делать? — показал я на бандитов, — Как только их найдут, на тебя сразу начнут охотиться и мафия и милиция. Можно их хотя бы куда-нибудь спрятать?

— Можно, но они же, наверное, очень тяжелые.

— Что у вас здесь нет никаких телег? — удивился я. — На чем вы свои холодильники возите?

— Есть, конечно, только это автоматические кары. Если хочешь, могу вызвать.

— Вызови, — сказал я, — а мусор, мусор, на чем вывозят?

— Тоже на карах, — начиная понимать, сказала она, — Точно! Мы их отправим в переработку!

Терентьева вынула из сумочки маленькую коробочку и сказала в нее несколько слов. Мне определенно начинали нравиться их многофункциональные, портативный компьютеры, похожий был и у Льва Николаевича.

— Сейчас приедет, — сказала Юля.

Не очень печалясь об уважении к праху усопших, я за ноги подтащил их к дверям.

На месте, где лежал заколотый кинжалом насильник, осталась лужица крови.

— Я буду их грузить, а ты пока вымой пол, — сказал я, на всякий случай проверяя карманы убитых, У обоих оказались компьютеры, и я их оставил себе, засунул теперь уже в свою пурпурную дамскую сумочку. Юля наблюдала за мной, не трогаясь с места.

— Ну, что ты стоишь, нужно быстро замыть кровь! Ты что, не умеешь мыть пол?!

— Не умею, — виновато, ответила она.

— Ребята, вы, похоже, здесь совсем одичали! Возьми мои штаны, намочи их в раковине и сотри с пола кровь. Потом снова их сполосни!

Юля понимающе кивнула, засунула штаны в раковину и включила воду. Когда воды налилось по край, вытащила промокшие штаны двумя пальчиками и, не зная, что с ними дальше делать, спросила:

— Так?

— Иди, встречай кар, — вздохнув, сказал я, и отстранил ее от мойки.