Ночные костры

Глава 5

Алиса помнила двух служанок, которые проводили ее по витой лестнице на второй этаж, в широкий коридор, разделявший спальные комнаты.

Три года назад, летом, когда в Морстоне был фургон — достаточно прочный, чтобы проехать по болоту в Кернстоу, — и груз для фургона — два полных мешка с овечьим руном, которые надо было продать на рынке в Данхевете, Алиса и ее мать сопровождали Уильяма на первом этапе пути. Они остановились перед замком Кернстоу, сели в тени и стали пить эль старого лорда Харольда, пока Уильям договаривался с управляющим Неверсом о покупке хорошей воловьей упряжки для морстонских полей. Мод и Бида принесли эль и ждали, стоя рядом с Неверсом, одетые в новые, незалатанные платья из нежно-зеленого льняного полотна.

В тот давний день Алиса была слишком робка и не смела заговорить с горничными, а у них не было причин обращать внимание на замарашку дочку морстонской госпожи-затворницы. Теперь же они разглядывали ее с откровенным любопытством, придерживая дверь большой спальни и ожидая, когда она войдет.

— Здесь пахнет плесенью, — заявила Алиса. Высокий шерстяной балдахин, украшенный по краям вышивкой, колыхался от дверного сквозняка. Это была кровать де Рансона, и Алиса ни за что на свете не легла бы в нее спать.

Бида многозначительно посмотрела на грязный подол мантильи Алисы.

— Простыни чистые, леди Алиса. Достаточно чистые. Стоявшая рядом с ней Мод хихикнула.

Алиса резко развернулась и прошла по холодным плитам к двери второй спальни.

— Мы с милордом будем спать здесь, — сказала она. Улыбка Мод исчезла.

— Леди Алиса, это не господская спальня. Она меньше, чем…

— Она нам подойдет.

Алиса рывком распахнула дверь. Бида и Мод, явно испуганные неожиданными распоряжениями Алисы, влетели в спальню и вновь появились на пороге с высокими стопками белья в руках и яркими пятнами на щеках.

— Оставьте это в комнате, — велела Алиса. — Я выберу, что мне нужно: всего одну смену белья и платье. — Горничные красноречиво посмотрели на ее поношенные сапоги. Она проследила за их взглядом. — И туфли.

Служанки стояли в дверях, загораживая спальню от глаз новой госпожи. Если сегодня она не утвердит свою власть в Кернстоу, то никогда не добьется уважения этих женщин.

— Ну? — резко спросила Алиса. — Вы меня поняли? Положите это обратно.

Вида покашляла и пролепетала:

— Это наши вещи, миледи. Нам их подарили.

Мод шикнула на свою напарницу, и та замолчала, красная как рак.

— Вещи леди де Рансон в кладовке, — сказала она. — Мы сейчас принесем сундуки.

Алиса взглянула мимо них, на широкий тюфяк с разворошенной постелью, придвинутый к камину. Женщины забыли две тонкие сорочки, небрежно брошенные на скамью.

Алиса вспомнила наспех зашнурованную тунику Рольфа Неверса и поняла причину волнения горничных. Владелец Кернстоу отсутствовал уже два года, и Неверс разрешил служанкам спать в замке. Женщины не посмели поселиться в господской комнате, оставив ее запертой, но взяли себе вторую спальню и свили здесь любовное гнездышко для управляющего. Алиса догадалась, что они наградили самих себя одеждой покойной леди де Рансон.

— Господская спальня больше, — заспорила Мод. — Новый хозяин должен взять ее. К вечеру мы ее вымоем, леди Алиса…

— Я хочу эту, — уперлась та.

Бида бочком вернулась в спальню, чтобы забрать сорочки. Алиса показала на лежанку.

— Мне нужно чистое постельное белье и сухая одежда, как я уже сказала. — Она увидела деревянную ванну, стоявшую возле огороженного камина, и почувствовала томительное нетерпение. — И принесите воду. Я сейчас буду мыться.

Ей удался властный тон, и горничные послушно внимали ее словам. В последний раз попытавшись заинтересовать Алису господской спальней, Мод и Бида пожали плечами и пошли вниз, свалив свои вещи большой кучей у двери маленькой комнаты. «Интересно, — подумала Алиса, — где же теперь Неверс и служанки будут предаваться плотским утехам? Может, они в конце концов переберутся в господскую спальню?»

С лестницы долетели угрожающе повышенный голос Рольфа Неверса и писклявые женские причитания. Алиса подумала, что управляющий и горничные еще не скоро осмелятся возобновить свои любовные свидания в стенах этого замка. Судя по их голосам, они скорее лягут спать в поле, чем рискнут рассердить своего нового повелителя Раймона де Базена.

Три сундука с одеждой, полупустые и подозрительно непыльные, стояли открытыми у дверей спальни, их плоские дубовые крышки были прислонены к каменной стене. Будь Алиса одна, она потрогала бы каждое платье, каждую сорочку, каждый слой аккуратно сложенных мантилий и вдоволь налюбовалась бы богатыми нарядами леди де Рансон. Но под любопытным взглядом Биды Алиса быстро вытянула из угла одного сундука первое попавшееся платье и домашние туфли.

Она дождалась, когда поварята выльют в ванну ведра с водой, оставив два полных ведра для ополаскивания, и закрыла дверь в ответ на предложение Мод полить ей из чайника. Подчинение, которого она только что добилась у этих девушек-служанок, рассыплется прахом, если Мод увидит заношенную до дыр сорочку, которую Алиса носила в Морстоне.

Осторожно, стараясь не шуметь, Алиса опустила на петли деревянный дверной засов. Через мгновение из коридора донесся голос Мод. Не хочет ли леди Алиса, чтобы в кухне нагрели еще воды?

— Нет, — крикнула Алиса, — иди!

Теплая ванна была бы, конечно, лучше, чем прохладная, которая получится, если залить в воду единственный стоявший у камина чайник с кипятком, но Алиса предпочла час спокойного уединения.

Она разложила свою мокрую одежду на скамье перед огнем и, помедлив лишь секунду, бросила в пламя дырявую сорочку.

Когда Алиса сняла с двери засов, до нее вдруг дошло, что ее муж вряд ли охотно согласится провести свою первую ночь в Кернстоу на соломенном тюфяке в этой маленькой спальне. И что ей больше, чем Рольфу Неверсу и служанкам, следует опасаться его гнева.

В коридоре стояла расстроенная Мод над двумя пустыми ведрами.

— Миледи? — В голосе горничной уже не было насмешки. Бледная, она смотрела покрасневшими глазами на гладкий каменный пол. — Я ждала, чтобы вылить воду из ванны, миледи.

— Когда закончишь, принеси чистую постель в большую спальню.

— Там чистая постель, миледи. Мы… никто из нас не смел спать на кровати лорда Харольда.

— Приготовь ее. Может быть, мой муж захочет лечь там. Алиса задержалась на верхней ступеньке. Скоро, всего через несколько часов, Раймон де Базен поведет ее наверх по этой крутой лестнице, завитой плотной спиралью, и, разумеется, повернет к большой комнате. Она оглянулась на Мод.

— Когда спальня будет готова, закрой там дверь. А вторую комнату оставь открытой.

Если де Базен пожелает спать в одиночестве после того, как закончит с ней, он может уйти на большую кровать в господской спальне. Алиса не пойдет с ним туда, как бы он ни злился, ибо есть вещи пострашнее хмурого взгляда незнакомца, за которого она вышла замуж.

Раймон де Базен смотрел в огонь, который обогревал главный зал Кернстоу, и мысленно благодарил Бога, что его путешествие подошло к концу. Выехав из Акры, он не знал отдыха и не спал больше ночи в одной и той же постели. В Базене, родовом имении Раймона, наемники королевы Элеаноры дали ему меньше часа, чтобы поговорить с разгневанным отцом и испуганной матерью в людном зале, а потом приказали ехать вместе с ними на север.

Наконец-то эта долгое странствие завершилось.

Горячее, приправленное специями вино в его кубке пахло виноградниками Пуатье. Раймон умиротворенно вздохнул:

— Отличное вино, Неверс. Я вижу, ваш последний господин не довольствовался местным элем?

— Нет, лорд Раймон. Каждый год перед июльскими праздниками он отправлял фургон в Биддафордский порт и бочками закупал вино у одного торговца.

— А вы бережно его хранили.

— Да, милорд. — Неверс встретил взгляд Раймона и покраснел. — То есть последняя партия вина хранилась до возвращения лорда Харольда. Большая его часть. У меня есть книга записей…

Раймон улыбнулся. Управляющий слишком волнуется, к тому же склонен к мелкому обману. Однако лгун из него никудышный: суетливость и краска на лице выдают его с головой. Ну ничего, со временем этот человек усвоит: благоденствие ждет его лишь в том случае, если он будет правдиво отвечать на вопросы своего нового господина.

— Если вы выпили это вино, так и скажите. Я уверен, что милорд Харольд не пожалел бы для вас нескольких бочонков. Ведь вы ждали своего господина несколько лет.

— Я… мы в самом деле выпили немного — после того как собрали весь урожай. И на Рождество. А еще были свадьбы. Три. Нет, четыре…

— Успокойся, Неверс. Похоже, самое лучшее вы сберегли. Я не пробовал такого букета с тех пор, как… — Он помолчал. — Словом, уже много лет я не пил такого славного вина.

— Ваши воины сказали мне, что вы провели годы на Святой земле и только недавно вернулись в Нормандию.

— Да, а посетив отцовское поместье, сразу отправился в Англию. Это был нелегкий путь.

— Значит, вы отплывали на родину вместе с королем?

— Да, мы вместе добрались до Корфу, и там я его потерял. Неверс опять залился краской.

— Значит, вы не видели, как его взяли в плен? Раймон с трудом сохранил спокойное лицо.

— Нет, не видел. Я был с ним, когда он уезжал из порта Корфу. Возвращаться пришлось в шторм. В корпусе корабля появилась пробоина. Были и другие причины для отсрочки. Король Ричард уехал с Корфу тайно, с ним было несколько человек, которые, как и он, доверились местному экипажу и отплыли на краденом судне. Вскоре после этого их корабль потерпел крушение в Истрии.

— И там его взяли в плен?

— Нет. Он поехал сушей, пытаясь скрыться от своих врагов. Через какое-то время на земле герцога Леопольда люди герцога схватили короля Ричарда и остальных уцелевших после кораблекрушения. Теперь… теперь никто не знает, где заточен король. — Раймон залпом осушил кубок и подозвал служанку, чтобы она налила ему еще вина.

Неверс подставил служанке и свой кубок.

— А вы, милорд? Вы поехали той же дорогой, что и он?

Раймон не хотел вспоминать месяцы после Корфу. Ведомый разбойником, еще более коварным, чем тот, которому доверился король Ричард, он нашел разбитый корабль короля и выслушал путаные истории об уцелевших людях, которые отправились на северо-запад. Раймон пустился в долгий, мучительный путь, собирая лживые слухи и нелепые байки, которые возникали там, где прошел глупейшим образом переодетый отряд. В конце концов он прекратил поиски, чувствуя, что его расспросы скорее навлекут на короля беду, чем помогут его найти.

— Я искал его. И не я один. Нас было много, но мы опоздали.

Рольф Неверс указал на сундучок, который стоял на столе.

— И тогда королева-мать послала за вами?

Да, ее люди — сорок вооруженных хищников — были пострашнее дикарей, которых он видел в тех далеких краях. Раймон сделал глубокий вдох.

— Да, она хотела узнать, что я выяснил после Корфу.

— И подарить вам эти земли.

— И подарить мне земли.

Проклятый управляющий задает слишком много вопросов! Раймон отодвинул кубок с вином. Сможет ли он когда-нибудь отрешиться от всех забот, спокойно пить вино и предаваться житейским радостям, забыв жуткие кровавые сцены, что не дают ему спать по ночам? Сегодня вечером, когда Неверс, щурясь, смотрел на него, когда наверху, в спальне, притаилась пугливая леди Алиса Мирбо, а по замку сновали насмешливые любопытные служанки, Раймон не имел возможности расслабиться и напиться допьяна хорошим французским вином из запасов покойного Харольда де Рансона.

Раймон вытянул ноги и посмотрел на воинов, собравшихся за столом. Найти и вернуть с их помощью сокровища королевы Элеаноры — детская игра в сравнении с испытаниями, которые выпали на его долю в эти несколько лет. Как только выполнит свой последний долг перед матерью Плантагенета, он будет свободен. Теперь у него есть земля — наконец-то! И замок с хорошими норманнскими стенными каминами. И много времени впереди, чтобы насладиться теплым очагом и крепким вином.

Была у него и постель, была и женщина, которая ее согреет.

Раймон услышал за спиной тихий шорох и обернулся. На первой ступеньке витой лестницы стояла Алиса Мирбо — в малиновом платье и с черными блестящими волосами, заплетенными в две косы и перевитыми узкими темно-красными лентами.

Он встал и протянул руку хмурой красавице, которая была его женой. Алиса немедля спустилась вниз и, положив руку на тонкую ткань мужнина рукава, прошла вместе с ним к длинному столу.

Кухарки вознамерились произвести впечатление на своего нового господина. Они подали к столу жареных каплунов, каждый из которых был в три раза жирнее дохлых морстонских кур, оленину и вино — доброе крепкое вино из Бургундии, от которого у Алисы запылали щеки и прибавилось смелости, чтобы смотреть прямо в глаза своему мужу. Рольф Неверс тоже утратил свои нервные ужимки.

— Милорд, как же герцог Леопольд осмелился взять в плен нашего короля и потребовать за него выкуп? — поинтересовался управляющий.

— Если бы австрийцы действовали в одиночку, они бы давно уже струсили. Но короля Ричарда забрал сам император и теперь держит его в заточении где-то на своей территории. Он-то и просит выкуп.

Неверс тихо присвистнул:

— Генрих, император Священной Римской империи?

— Именно. Если выкуп не будет уплачен, король Ричард никогда не выйдет на свободу. Во всем христианском мире нет такого правителя, который рискнет оспорить действия Генриха Гогенштауфена.

— А принц Иоанн? Он тоже будет молчать? Раймон поморщился:

— Зачем принцу Иоанну эти неприятности? Они помешают ему добиться английского трона. Император не убьет Ричарда Львиное Сердце, он не посмеет причинить вред нашему королю, но будет держать его в плену столько, сколько пожелает. А если на него надавит Филипп Французский, то вечно.

— Даже императору должно быть стыдно так обращаться с крестоносцем.

Раймон покачал головой:

— Австрийцы не любили короля Ричарда. Порой в наших военных лагерях было больше стычек, чем на поле боя. Даже в тот день, когда мы взяли Акру, произошла мелкая перебранка по поводу армии короля Ричарда и австрийских знамен на стенах города [5]. Через несколько месяцев, когда убили Конрада Монферратского, австрийцы тут же обвинили в этом короля Ричарда. К тому времени, когда он приехал во владения Леопольда, слухи о его причастности к убийству гуляли по всей стране. Короля, который путешествовал инкогнито, захватили в плен.

Неверс осушил свой кубок и дал знак Биде, чтобы она налила ему еще вина.

— Христианский король в плену у другого такого же короля — это страшный грех. Хорошо хоть, что он жив. Нашему господину Харольду повезло меньше. Он пропал без вести, и мы ничего не знаем о его участи.

Раймон кивнул:

— Королева Элеанора сказала, что де Рансон исчез, так и не добравшись до Святой земли. У него что, не было спутников, которые могли бы рассказать о случившемся?

Сидевшая рядом с ним Алиса беспокойно заерзала. Видно, ее утомили разговоры про армии и выкупы: такие темы не интересны дамам. Раймон накрыл ладонью руку жены, лежавшую между ними на деревянной скамье. Она ее не отдернула.

Неверс отрезал от каплуна мясистую ножку и положил себе в тарелку.

— Нет, милорд. Де Рансон уехал позже остальных на полгода. Он надеялся, что жена родит ему ребенка, но Господь этого не пожелал. Поэтому лорд де Рансон стал крестоносцем и пошел вслед за армией Ричарда.

— Жена? А я и не знал, что де Рансон был женат. Где же она сейчас?

— Скончалась, милорд. Бедняжка! Это случилось за месяц до того, как лорд Харольд ушел на войну.

Раймон почувствовал, как рука Алисы напряглась под его ладонью, и начал поглаживать ее пальцы.

— Упокой Господь ее душу, — проговорил он тихо. — Так, значит, ваш последний господин путешествовал один, в трауре?

— Да. Я думаю, однажды на охоте он услышал Божий глас и уехал в конце дня, под самый Иванов день. Перед отъездом он сказал мне, что хочет облегчить душу на Святой земле, и дал мне распоряжения — те, что я показывал вам сегодня, милорд. Он велел мне беречь Кернстоу и твердо пообещал, что вернется, пусть и через много лет. Трижды поклялся мне в этом и наказал хорошо смотреть за его землями, исправно платить королевские подати и посылать людей на военную службу, если в этих краях будет армейский призыв. В свое отсутствие он поручил нас принцу Иоанну, как будто…

— Продолжайте.

— Как будто знал, что исчезнет… на время.

— Или навсегда, — вставил Раймон. — Наверное, он предвидел свою судьбу. Так бывает с некоторыми мужчинами, когда они отправляются на войну. — Он вспомнил предыдущие слова Неверса. — Де Рансон был сторонником принца Иоанна?

— Да. Через год, не дождавшись его возвращения, мы отправили письмо Иоанну Плантагенету и вдовствующей королеве. Они ответили, что де Рансон не приезжал в Виндзор. Пропал человек — как в воду канул.

— А он собирался сначала заехать в Виндзор?

— Он не говорил нам об этом, просто уехал на запад. Мы думали, он хочет оставить свои распоряжения еще и в Морстоне. Но он этого не сделал.

— Это правда, Алиса? Она отдернула руку.

— Что, милорд?

Раймон улыбнулся. Его жена не следила за их с Неверсом беседой. Ее мысли, без сомнения, были заняты брачной ночью, которая ожидала их в темной спальне. Будет лучше для нее, если перед этим они посидят вместе часок-другой и пообщаются. Раймон налил жене вина и подвинул к ней кубок.

— Миледи, мы говорили о де Рансоне. Он не заезжал к вам в Морстон, чтобы сообщить о своем крестовом походе?

Алиса потянулась к кубку.

— Нет. Он нам ничего не говорил. — Она опустила глаза. — Мы в Морстоне узнали об этом через много дней после его отъезда.

Раймон обернулся к Рольфу Неверсу:

— Когда он уехал?

— Два года назад, вечером в Иванов день, — ответил Неверс. — Помню, я спросил у милорда, не останется ли он до утра, чтобы провести праздничную ночь у костра, как он обычно делал. Но он сказал, что его душа переполнена скорбью по покойной жене. В ту ночь он, видимо, проезжал мимо вашего костра, леди Алиса, ведь он отправился на запад по морстонской дороге.

— Да, он должен был видеть костер, — кивнула Алиса.

— Больше мы о нем не слышали, — сказал Неверс, — ни здесь, ни в Морстоне, ни в Шильштоне.

— Грустная история, — заключил Раймон.

Видимо, его жена была с ним согласна: ее лицо вдруг сделалось таким же бледным, каким оно было вчера в церкви, когда она сказала ему…

О своем любовнике. Любовнике, который уже не вернется.

Раймон вновь посмотрел на Неверса и спросил, хорошие ли дороги между Кернстоу и рынками Оукхэмптона. Управляющий пустился подробно описывать рынок и два фургона, которые нуждались в ремонте.

Раймон рассеянно слушал монотонный голос Неверса и размышлял над внезапной бледностью Алисы. Он уже не сомневался, что любовником его жены был де Рансон — мужчина, горевавший по своей умершей жене и не желавший вступать в новый брак до окончания траура. Он обесчестил эту женщину и бросил ее, уехав в крестовый поход.

Раймон только что прослушал печальный рассказ о вдовом рыцаре, который отправился на поиски забвения. Если его подозрения верны, то последний владелец Кернстоу облегчил свое горе с беззащитной сиротой Алисой Мирбо и оставил ее опозоренной.

За этот грех скорбящий крестоносец заслуживал гореть в аду.

Алиса боялась этих вопросов с тех самых пор, как управляющий Кернстоу впервые приехал в Морстон узнать про своего пропавшего господина. Лорд де Рансон отправился на запад по болоту. Почему он не остановился ночевать в Морстоне? Может, он повернул на север, в Шильштон? Тогда почему не остановился в аббатстве Святого Иакова? Или он дал обет не искать крова и спать у дороги?

Эмма взяла на себя разговор с Неверсом. «Нет, — отвечала она. — Лорда Харольда здесь не было. А вы, случаем, не видали нашего блудного кузнеца? В кухне прохудился сток, а этот парень как уехал на юг, за своей невестой, так и не вернулся. Может, у кузнеца из Кернстоу найдется свободный денек, чтобы заглянуть к нам?»

Рольф Неверс покинул Морстон не на шутку озадаченный, но, кажется, он не усомнился в кратких отрицаниях Алисы и уверениях Эммы о том, что они всю ночь следили за дорогой, ожидая возвращения кузнеца Ханда и его молодой жены.

Однако обмануть Раймона де Базена было не так просто.

Алиса тихо извинилась перед мужем, встала из-за стола и, отмахнувшись от удивленной Биды, одна поднялась по лестнице.

У дверей спальни Алиса услышала, как зашумели мужнины воины, осыпая шутками своего господина. Посреди всеобщего гвалта прогремел добродушный голос Раймона, который запретил им поднять его на плечи и внести в супружескую опочивальню. Один солдат крикнул что-то про реку, лорд Раймон в ответ засмеялся. Раздались радостные возгласы.

Любопытная Бида поднялась вслед за своей госпожой на второй этаж, несмотря на ее попытки отделаться от назойливой горничной. Войдя в спальню, Алиса отослала девушку вниз и захлопнула дверь.

В комнате было тепло и светло от хорошо растопленного небольшого камина. В Кернстоу не экономили дров. Судя по всему, огонь горел в пустой комнате с начала праздничного ужина.

Просторная лежанка была застелена хорошим бельем. На скамье лежал халат из светло-зеленой шерсти — видно, пожертвованный Бидой и Мод в знак своего раскаяния. Горничные убрали залитые элем тростниковые подстилки, и широкие половые доски перед камином остались голыми.

Из закрытых бойниц, выходивших на реку, донеслись мужские голоса. Алиса отворила самый маленький ставень и увидела факелы, которые освещали извилистую тропинку, спускавшуюся от земляной насыпи к берегу.

Темная фигура положила горящий факел на траву и шагнула к кромке воды. Шипящее пламя осветило черные и малиновые одежды де Базена, потом тускло замерцало, когда он стянул через голову рубаху и бросил ее на траву рядом с факелом.

В красноватом свете его тело отливало бронзой. Бронзой и золотом — там, где крепкое туловище соединялось с мускулистыми бедрами. Раймон отвернулся, и огонь заиграл причудливыми тенями на его руках, взмахнув которыми он бросился в черную реку.

Воины и жители Кернстоу стояли над берегом маленькой шумной толпой и смеялись над двумя молодыми парнями, которые поскользнулись на мокром склоне, поросшем высокой травой, и скатились в реку вслед за Раймоном.

Де Базен удалялся все дальше от берега. Хохочущая ватага устремилась под горку, крича ему, чтобы он вернулся и выполнил свой супружеский долг.

Наконец он выбрался на берег, весь в сверкающих каплях воды, схватил свою малиновую рубаху и начал вытираться. Лежавший на земле факел вновь разгорелся, ярко осветив его ладную фигуру и внушительных размеров мужские органы, которые теперь были объектом непристойных выкриков веселой толпы.

Раймон накинул плащ на широкие плечи и вскинул голову. Горящие голубые глаза под золотистыми бровями отыскали силуэт Алисы в освещенной бойнице замка. Она отпрянула за створку ставня.

Что-то проворчав, Раймон перевел внимание своих людей на двух пьяных юношей, которые барахтались в воде, пытаясь выбраться на берег.

Алиса закрыла ставни, защищая спальню от холодного ночного ветра.

Он пришел к ней гораздо позже, полностью одетый, с перекинутым через руку плащом. Под камзолом у него была черная туника, которую Алиса раньше не видела. Волосы были всклокоченными и еще мокрыми от речной воды. Ее муж стоял в дверях и улыбался.

— Горничные подготовили эту спальню, — сказала она. Он оглянулся через плечо на темную дверь господской комнаты и вновь обратил к ней свои голубые глаза. О Господи, почему он молчит?

— Милорд, я решила взять эту спальню. Здесь будет теплее по утрам.

Он оттолкнулся от серой каменной притолоки.

— Вы боитесь привидений, Алиса?

Привидений? Откуда он знает… Нет-нет, он не может этого знать!

— О чем вы говорите, милорд? Здесь нет никаких привидений.

— Тогда почему же вы отказались от господской комнаты, в которой спал де Рансон? Вам кажется, что там еще бродит его дух?

— Да, — ответила она и не покривила душой.

— Тогда мы останемся здесь. Сегодня ночью нам не нужны привидения.

Он подошел так близко, что мог до нее дотронуться. У Алисы напряглись колени, еще немного — и подогнутся. Она собрала все силы, борясь с отчаянным желанием убежать.

Он взглянул на ее босые ноги.

— Вы замерзнете. Ложитесь в постель.

Она уже не чуяла под собой ног. Ее неподвижное тело словно парило в воздухе, в нескольких дюймах от пола. Если она сделает шаг, то упадет.

— Мне не холодно, — пролепетала Алиса.

На губах Раймона опять появилась легкая улыбка. Он обернулся к постели, и каминное пламя заиграло золотистыми бликами на завитках мокрых волос, обрамлявших его лицо.

— Если эта кровать вам не по вкусу, мы можем устроиться вместе с привидениями в спальне де Рансона.

— Нет-нет… эта кровать нам подойдет. Вернее, она подойдет мне. А вы новый владелец и вправе требовать лучшее…

Он засмеялся.

— Меня эта кровать вполне устраивает. Она ничуть не хуже тех, на которых я спал в последние годы. — Он опять посмотрел на ее ноги. — Пожалуй, сейчас самое время для свадебного подарка.

Она и не заметила вьючный мешок, лежавший в темном углу, а на нем — огромный меч мужа. Раймон положил оружие у порога спальни и закрыл дверь на засов.

Услышав этот звук, Алиса вздрогнула. Раймон небрежно махнул рукой.

— Береженого Бог бережет, Алиса. Эти люди мне незнакомы, — он опять обернулся к вьючному мешку, — да и вам тоже, как я понял.

— Почему же? Я их знаю.

— Ведь вы не доверяете Рольфу Неверсу, так? — Он принялся развязывать мешок, и его лицо скрылось в тени.

Алиса подошла к огню и положила руку на каминную полку. Ее ноги онемели на холодном полу, как будто она часами стояла в неподвижности.

— С чего вы взяли?

— Вы и остальные морстонцы голодали — или почти голодали, — а Неверс об этом и знать не знал. Десяток моих воинов два раза поели в вашем доме, и у вас кончились все запасы продуктов. До первого урожая еще два месяца, а то и больше, а амбар…

— Что амбар?

— Ваш амбар в Морстоне, — терпеливо продолжал Раймон, — он же совсем пуст. Вчера, миледи, когда я приехал в Морстон, вы были одеты в рванину и сами таскали в сарай руно. У вас не хватает людей, чтобы стричь овец. Однако вы не обратились к Неверсу за помощью.

Он вытащил из мешка большой сверток и двинулся к ней.

— Ваша семья получила земли от владельца Кернстоу, а Неверс, насколько я могу судить, был его управляющим. Это богатое поместье, Алиса, и оно помогло бы избежать голода в Морстоне. Продуктов, которые я отправил сегодня в ваши владения, в кладовых Кернстоу не хватятся. Однако же вы не вылезали из холодного замка, рискуя собственным благополучием и благополучием своих людей. Почему не попросили помощи у Неверса?

— У нас было достаточно продуктов. С такими запасами мы могли прожить еще несколько недель. Я обратилась бы к нему, когда подошло бы время.

Он покачал головой:

— Неверс вас обидел? Вы боялись сюда приезжать?

За этим вопросом стоял другой. Потемневшие глаза мужа смотрели на нее в упор, требуя ответа. Пресвятая Богоматерь Дева Мария, Раймон де Базен думает, что ее совратил Неверс!

— Нет! Он не давал мне повода к недоверию. Я…

— Миледи, — прервал Раймон, — вы должны сказать мне, кто вас оскорбил. Я должен это знать. — Он положил бесформенный сверток к ее ногам и выпрямился, нависнув над ней пугающей громадой. — Я не хочу подозревать каждого мужчину, который оказывает мне неповиновение, в том, что он спал с вами и теперь перечит мне, потому что считает меня не вправе быть вашим мужем. Не хочу пристально вглядываться в ваши глаза всякий раз, когда вы избегаете разговора с мужчиной, и думать, что ваш собеседник когда-то причинил вам зло, леди. Будет проще для нас обоих, если вы сейчас скажете мне, кто же все-таки вас обесчестил.

— Я не хочу говорить о нем.

— Бога ради, Алиса…

— Вы сказали, что не будете меня упрекать.

— Это не упрек. Это вопрос.

— Я вам не скажу.

Раймон пробормотал что-то непонятное для Алисы, опустился на колени перед лежавшим на полу узлом и медленно, аккуратно стал разматывать тонкие бечевки, которыми он был перевязан. Алиса облегченно выдохнула.

Он не сердится? Странно: она отказалась ему отвечать, а он не рассердился!

Раймон начал вытягивать из узла сверток тяжелой материи.

— Успокойтесь. Я больше не буду вас спрашивать. — Он поднял на нее глаза и покачал головой. — Не бойтесь меня. И не надо съеживаться каждый раз, когда мы не согласны друг с другом. Это ни к чему. — Он вновь взялся за дело. — Я не собираюсь разговаривать с вами с помощью кулаков. И у меня нет привычки насиловать всех женщин, которые попадаются мне на пути.

— Но я ваша жена.

Он раздраженно махнул рукой.

— Даже жену. Не вижу смысла обращаться с вами хуже, чем с пленницей. Я вернулся с войны, Алиса, и устал от боев. В своей спальне я хочу мира. А теперь отойдите.

Размотав всю материю, он повернул ее другой стороной, и Алиса увидела, что подарок не сокрыт в складках этой ткани, подарок — сама ткань, отрез шелковистого бархата длиной с большой обеденный стол, невероятно роскошный, игравший всеми цветами радуги.

Раймон бросил это великолепие на пол перед камином. Алиса упала на колени и принялась гладить руками мягкий пестрый ворс.

— Садитесь на нее.

— Ни за что! Эта ткань такая красивая!

— По ней надо ходить ногами или сидеть на ней, как вам больше нравится.

Он взял Алису за руку и притянул к себе. Чудесная ткань ласкала ее колени, как тончайшее овечье руно.

— Это сарацинская ткань, Алиса. Турки и сарацины ткут ее для своих домов и шатров.

Она не могла отвести глаз от затейливого многоцветного рисунка.

— Это ваш военный трофей?

— Нет. Монбэзон, двоюродный брат моей матери, подарил мне этот ковер в Виндзоре перед моим отъездом сюда. Он видел, как я уезжал из Палестины. Когда я садился на корабль в Акре, при мне была лишь одна ценность — моя жизнь. Но я был так сильно изранен, что чуть не распростился даже с этим богатством в первую неделю плавания.

— Вы были ранены?

Он скинул камзол, потом быстрым и плавным движением стянул через голову черную рубаху. Бронзовое тело, которое она видела на берегу, было оттенено густыми золотистыми волосками, блестевшими в янтарном свете каминного пламени. Волоски покрывали широкую грудь, казались темнее в резких ложбинках — там, где мускулы подходили к ребрам, и на впалом животе — и светлее по краям крепкого торса. И те и другие участки были прочерчены широкими белыми полосами шрамов. На плече виднелась только недавно зажившая, красная неровная отметина.

Алиса охнула и машинально дотронулась до крепкого мускула над его воспаленной кожей. Он накрыл ее руку своей и опустил ее ниже, к центру груди. В омутах его глаз плясали золотые языки пламени.

— Я твой муж, Алиса. Не заставляй меня ждать.

— Милорд…

— Раймон. В этой спальне я Раймон.

— Я не откажу… я не хочу тебе отказывать. Я исполню свой супружеский обет.

Он поднес ее руку к губам и поцеловал в середину ладони. Алиса втянула ртом воздух и напряглась всем телом. Он нежно целовал мозоли у основания ее пальцев. Она не смела отдернуть руку.

Наконец он ее отпустил. Алиса сидела, чуть раздвинув колени, на мягкой сарацинской ткани. Увидев напротив своей груди золотистый торс Раймона, она невольно вскрикнула.

Он провел кончиком пальца от ее подбородка к вырезу халата и подождал.

Алиса опустила руки на бархатную ткань.

— Я сейчас разденусь для тебя, — проговорила она срывающимся шепотом.

Его взгляд скользнул к ее трясущимся коленям, потом опять поднялся к глазам.

— Если ты этого хочешь, Алиса. Сегодня ночью мы будем делать только то, что тебе приятно.

— Не говори загадками. Скажи, чего хочешь ты.

Он погладил ее скрещенные пальцы и медленно отвел полу ее одежды, обнажив одну грудь.

— Ты знаешь, как это делается, Алиса. У тебя уже был любовник. Покажи мне, чего ты хочешь. Я такой же мужчина, как все. И умею быть терпеливым.

Сказав это, он задел пальцами мягкую грудь Алисы, потом припал к ее губам в страстном поцелуе и, накрыв нежную плоть всей ладонью, начал массировать ее мелкими, дразняще медленными круговыми движениями.

Издав хриплую благоговейную клятву, он опустил губы на пульсирующую жилку ее шеи и заскользил ими ниже — туда, где его широкая теплая ладонь приподнимала тяжелую грудь, подставляя ее для поцелуя.

Колени Алисы глубже вдавились в бархат и еще больше раздвинулись. Удерживая ее за плечи крепкой мускулистой рукой, он принялся сосать ее грудь. Нагнув свою золотистую голову, он притянул ее ближе, заставив выгнуться навстречу сладкому притяжению его губ.

Алиса попала в плен его большого тела, которое обхватывало и поддерживало ее со всех сторон. Ей не надо было заботиться о сохранении равновесия, а если бы она захотела пошевелиться, то не смогла бы этого сделать. Она была… беспомощна.

Рядом в камине полыхал и постреливал огонь. Где-то вдали громко хлопнула тяжелая дверь. Послышались хриплые пьяные голоса.

В то же мгновение Раймон переместил губы в ложбинку на ее горле и замер, горячо дыша ей в шею, пока она пыталась унять дрожь. Он откинулся назад, прикрыл тканью ее грудь, потом встал, подошел к бойнице, из которой она следила за его купанием, и плотнее закрыл ставень.

— Почему? — спросила Алиса и в изнеможении опустилась на бархат. — Почему? Ты меня не хочешь?

— Хочу, Алиса, но сегодня ночью я тебя не возьму.

Кровь в ее ушах стала стучать тише. К ней вернулась способность думать. Муж — этот потрясающий златовласый мужчина — выпустил ее из своих властных и сладких объятий.

Его грудь вздымалась и опускалась в такт частому глубокому дыханию. В темных омутах голубых глаз еще плясали золотые искорки. В этом огненном взгляде не было безразличия.

— Понимаю, — сказала она, — ты боишься, что сегодня ночью я могу от тебя забеременеть и ты не будешь знать наверняка, твой ли это ребенок.

— Мне следует этого бояться?

— Нет, — ответила Алиса, — я уже говорила тебе, что не беременна. Я… я согрешила давно. И я…

— Будешь соблюдать супружеский обет. Я знаю. Но не сегодня. Я не сплю с женщинами, которые меня боятся.

— Но я хочу этого. Он покачал головой:

— Нет. Я чувствую в тебе страх. — Раймон поднял руки, чтобы развязать шнуровку на тунике, и медленно разжал пальцы, точно удивляясь при виде собственных крепко сжатых кулаков. Он разделся, и Алиса увидела его мужскую плоть, набухшую от желания. Сдернув покрывало с широкого тюфяка, он встал коленями на постель. — Иди сюда.

Может, он передумал и все-таки решил ею овладеть? Пресвятая Дева Мария! Она не смела подойти близко к этому мощному символу желания. Поднявшись на ноги, Алиса начала сворачивать роскошную сарацинскую ткань.

— Что ты делаешь?

— Я постелю эту ткань на сундук в зале. А по праздникам я… то есть мы будем вывешивать ее на стену.

— Оставь ее здесь. Она должна лежать на полу. — Он растянулся на дальнем краю кровати и накрылся ниже пояса льняной простыней. — Каждую ночь мы будем сидеть на ней перед огнем. Если хочешь.

— Да… пожалуй. Он вздохнул:

— Это мой подарок тебе. Делай с нимчто хочешь. Береги его для праздников, если тебе так больше нравится.

— Нет, спасибо. Я оставлю его здесь.

— Тогда иди в постель.

Алиса подошла, опустила колено на лежанку и взялась за край покрывала.

— Ваша одежда, миледи. Вы забыли снять ее.

Она взглянула на перекрученную простыню, которой он был накрыт, и увидела, что его возбуждение возросло.

— Ты сказал…

— Но ты же не можешь спать одетой. Это вредно для здоровья.

В его голосе слышалась насмешка, но глаза были задумчивы. Он смотрел на нее с таким же выражением, какое она видела в свете факелов на речном берегу. Алиса знала: если он сейчас повернется и овладеет ею, она не будет возражать. В свете камина его густая копна волос, могучая, изрытая шрамами грудь и руки отливали золотом. Это был нежный, сильный мужчина.

Это был ее муж.

Губы Раймона сложились в знакомую полуулыбку. Он вздохнул и повернулся к ней своей широкой спиной.

Алиса поспешно сбросила с себя все и, юркнув в постель, натянула простыню до подбородка. Она лежала, не дыша и не шевелясь.

— Засыпай, — прошептал он. — Я не трону тебя… сегодня. Молчание было невыносимо.

— Спасибо, — проговорила она тихо, осторожно. Он опять вздохнул:

— Это не любезность, жена. Мужчина, который заставляет женщину против воли раздвигать ноги и принимать в себя его… жезл, рискует встретить рассвет с кинжалом под ребрами.

Спустя мгновение он обернулся и вгляделся в ее лицо при свете каминного пламени.

— Я пошутил, Алиса! Это была просто шутка. О Господи, ну когда ты перестанешь дрожать и зажиматься? А теперь спи… или я… спи, черт возьми!