Ночь. Остров. Вурдалаки

10

– Я заказал пиццу, – отрапортовал Станислав, едва мы вошли в отделение. Не знаю, как Андрей, а я принюхалась. Неужели, четыре сыра?

– Эй, а можно и мне кусочек? Я тут сейчас слюной захлебнусь, – услышали мы голос задержанного.

Рива закатила глаза, положила один кусок пиццы на бумажную салфетку и понесла к камере временного содержания.

– Хорош прибедняться, – крикнул Станислав, и пояснил: – Между прочим, ему принесли обед из мэрии. Ему, а не мне. Где справедливость? – Вернувшаяся Рива снова закатила глаза. – А до этого приходила его сестра, тоже жрачки принесла, так что кто-кто, а он точно не голодный.

– Свари кофе, и приступим, – попросила я стажера.

– Ты задержала Рохэ, но не Олу? – задумчиво проговорил Андрей, как только девушка включила кофеварку. – Почему?

– Потому что она не обзывала меня полицейской сукой, – ответила я, беря кусок пиццы. – Считай это моей маленькой местью.

– А ты крайне интересная девушка, – проговорил Воронов, глядя мне в глаза.

– Надеюсь, это не претензия, а комплимент, – произнесла я, откусывая пиццу, бросила взгляд на Андрея и едва не подавилась. Ибо в его глазах появилось что-то, от чего у меня внутренности узлом свернулись, и начисто пропал аппетит. А он смотрел так, словно раздумывал прижать меня к стене прямо здесь или утащить в подсобку. И, кажется, склонялся к первому варианту. А может, я просто фантазирую, принимая желаемое за действительное.

Действительное? Я и в самом деле этого хочу? Хочу ощутить его руки на своей талии и даже больше?

– Хм, мы вроде хотели устроить обсуждение? – спросил Станислав, не удержавшись от легкой насмешки. – Или перенесём?

Хреновы мои дела, если даже окружающие легко считывают мои желания.

– Хотели, – подтвердила я, ставя тарелку обратно на стол. – Рассказывай, что узнал.

– Ну, во-первых, – Станислав вернулся к своему столу, – диагноз Софии Болотовой самый что ни на есть настоящий. Нервы начали подводить её после одна тысяча девятьсот девяносто девятого, во всяком случае, тогда зафиксировано первое обращение к врачу. Но серьезные проблемы с памятью начались в две тысячи десятом. Ей было всего тридцать четыре года. Печально, но случается. Через три года видимо стало хуже, и она покинула школу в две тысячи тринадцатом. С тех пор состоит на учёте, но прогнозы неблагоприятные. Такое не подделаешь. Сиделка Арите подтверждает алиби Софии. В то время, как её муж задыхался на крыше фабрики, они были в студии, Болотова что-то там рисовала, если хотите, можем взглянуть.

– Обязательно взглянем, – кивнула я. – Есть ли в состоянии Софии Болотовой что-то настораживающее?

– В смысле? – не понял Станислав.

– Что выделяющееся, что-то выпадающее из общей картины? Известно ли причина болезни?

– Нет… Ну в смысле, все происходило постепенно, а не в один момент. Врачи винят генетику. А так ли это, никто не знает.

– Понятно. Что с финансами Болотова?

– В них, если честно, черт ногу сломит. Я бы предпочёл, чтобы их посмотрел хороший бухгалтер.

– Но его у нас пока нет, – я пожала плечами. – Отправлю запрос на материк, но пройдёт время прежде, чем на него ответят, так что пока копаем сами. Неужели ничего не нашел?

– Ну как… – Лейтенант улыбнулся, и я поняла, что нашел. – У него куча всего, что-то записано на него, что-то на саму фабрику или другие, принадлежащие ему конторы. Например, дом на него, а квартира на материке на фабрику, типа служебная. Грузовые суда на фабрику, а яхта на жену. Блин, и зачем ему столько всего?

– У него была яхта?

– Да, называется «София». Видимо в честь жены. Стоит у двенадцатого пирса.

– Интересно… Если не ошибаюсь, машину Натальи Семеновой нашли где-то в том районе?

– Не ошибаетесь, – подтвердила Рива.

– Это все? – спросила я у Станислава.

– Куда там. Говорю, только начал разбираться. Я шел от даты убийства в прошлое. Далеко не продвинулся, но… – Он протянул мне распечатку, – за десять дней до смерти Болотов снял со своего счёта триста тысяч наличными. И на данный момент эти деньги нигде не всплыли. Я бы предположил, что они тихо-мирно лежат сейчас в сейфе, но сейфы Болотова, как дома, так и на фабрике осмотрели и опечатали. Денег нет.

– Отлично, – похвалила я лейтенанта и тот улыбнулся. – Итак, у нас есть зацепка – крупная сумма денег. Не астрономическая, но довольно внушительная, например, для того же Рохэ. – Я кивнула на коридор ведущий к камерам.

– Кстати о Рохэ, – Станислав открыл одну из папок и положил на стол очередной документ: – Секретарь Болотова подтверждает, что отправил бумаги нотариусу для оформления сделки купли-продажи прииска «Восход».

– Не ты занимался этой сделкой? – Я посмотрела на Воронова.

– Нет. И сразу уточню, большинство стандартных сделок шло без моего участия. Стандартных, – повторил мужчина, разглядывая нашу импровизированную доску расследования, где появились фотографии Таши и Олы. – Со стандартным договором, не предполагающих никаких подводных камней.

– А еще, согласно записям с камер порта, Рохэ вернулся на Кихеу на следующий день после убийства Болотова, – добавила стажер. – В порядке бреда можно, конечно, предположить, что он взял где-то лодку и подошел к острову скрытно, причалил, например, в Чаячьей бухте и отправился убивать Болотова, но…

– Для такого нужна очень веская причина, а как мы только что выяснили, ее у Рохэ нет. Плюс для этого нужна лодка своя или арендованная, а это предполагает наличие денег.

– А вот денег у этого парня кот наплакал, – вставил Станислав.

– Значит, парень нам не соврал, – констатировала я.

– А еще, – проговорила Рива, нажимая несколько кнопок на клавиатуре, – пришёл отчёт из лаборатории. По составу яд с прииска совпадает с тем, что было отравлены Болотов и Семёнова. – Она вздохнула, а потом добавила: – Но срок годности именно этого яда истёк ещё пять лет назад. Эксперты говорят, что он практически потерял свои свойства. То есть если кто-то это съест, ему будет хреново. Очень хреново. Но умрёт ли он? Вряд ли.

– Понятно, – сказала я. – Станислав, вечером отпустишь его. А его ужин, так и быть, можешь съесть сам.

– А почему вечером, а не сейчас? – поинтересовалась Рива.

– Скажем так, на всякий случай, для его же блага, – ответила я и, видя непонимающие взгляды помощников, пояснила: – Болотова убили позавчера, Наталью Семёнову – вчера, кто знает, что наш убийца преподнесёт сегодня. Пусть лучше у парня будет твёрдое алиби.

– Вы… Вы думаете, будет серия? – с некоторым опасением спросила стажер.

– Надеюсь, что нет. Потому что если будет третий труп, то на остров высадится уже целая бригада. – И словно ответ на мои мысли мы услышали отдалённый стрекот вертолёта. Я подошла к окну.

– Нас отстранят от расследования? – спросил лейтенант.

– Не то чтобы отстранят, скорее, оставят в роли мальчиков и девочек на побегушках. И вряд ли они будут слушаться вашего мэра.

– Если уж заговорили о мэре, – произнёс Воронов, подходя к окну, как раз в тот момент, когда на горизонте показался вертолёт. – Видимо, сегодня мне не придётся отчитываться, раз уж у него нашлись срочные дела на большой земле.

– Это его транспорт? – спросила я.

– На острове всего два вертолёта. Один у медицинской службы для экстренных случаев, но вроде ничего такого на острове не случилось, – ответил Воронов. – Кстати, его подарил острову несколько лет назад тот же Болотов, это в копилку его финансовых операций. – Станислав согласно кивнул, делая какие-то пометки в документе на компьютере. – Второй вертолет принадлежит мэрии Иже. Так что…

– Понятно, – кивнула я, – значит, будем справляться без всевидящего ока мэра. – Рива улыбнулась. Я отвернулась от окна и спросила у девушки: – Что ты нашла на эту мифическую птицу-мстительницу?

– А… Это… Я сейчас. – В первый момент девушка растерялась, но быстро взяла себя в руки и начала рассказывать: – Первое упоминание о птице-мстительнице относится к шестому веку. – Пивший в это время кофе, Станислав подавился и закашлялся. – А что? – смутилась стажер. – Мне ещё бабушка рассказывала, как племя Иль напало на племя Хэ, что жило в низине, там, где сейчас порт. Вырезали всех. Вот тогда- то и появилась птица-мстительница. Она покарала племя Хэ, и от них ничего не осталось.

– Интересная справедливость, – заметил Андрей. – Куча трупов и ни одного племени.

– Думаю, кто-то из Иль все же уцелел в резне, и, как водится, отомстил, – сказала я. – А нет ли сведений относящихся хотя бы к нашему веку?

– Последний раз, не считая нашего, был после Великой Отечественной войны. Тогда на фабрику пригнали пленных немцев. Но не совсем на фабрику, они строили порт, а жили фабричных бараках. И в одну ночь эти бараки сгорели вместе с пленными. Люди говорят, что той ночью видели там огненную птицу – мстительницу.

– А у скольких семей сыновья, мужья, отцы не вернулись с фронта? – спросила я.

– Почти у каждой, – грустно ответила Рива, но все же упрямо продолжила: – Ещё птица-мстительница появлялась во время революции. Я нашла рисунок одного местного художника тех времён. – Девушка протянула мне листок, на котором кто-то несколькими скупыми чёрными масками изобразил нечто напоминающее человека и птицу одновременно.

– Ну, это определённо человек, – сказал Воронов, подходя ближе. – Человек в маске из перьев и с клювом.

– А на руках у него? – Я провела пальцами вдоль нарисованных, словно обросших перьями, предплечий.

– Накидка? – предположил Станислав.

– Возможно, – согласилась я. – Интересно, где шьют подобные карнавальные костюмы? – поинтересовалась я, но мне никто мне не ответил. – Значит, мы ищем кого-то, кто считает, что имеет право на месть, кого-то, кто поверил островной легенде, – резюмировала я, воспользовавшись с паузой в рассказе стажера.

– Значит, он или она местный? – уточнил Станислав.

– Скорее всего, но не обязательно, – ответила я. – Больше меня интересует, за что он может мстить. Что общего было у Болотова и Таши?

– Ну, одну точку соприкосновения мы уже нашли, – напомнил Андрей: – Алина.

– Алина, – согласилась я и пояснила для остальных: – Она ходила к Оле Гише и просила ту навести на Наталью Семенову порчу. И надо думать, этому должна быть причина, которую я предлагаю выяснить прямо сейчас. – Я посмотрела на своего водителя, и тот согласно кивнул, выражая желание ехать.

– Станислав, продолжай копаться в финансах Болотова, а заодно попробуй знать, где можно добыть костюм птицы, если наш убийца, конечно, его использовал. Рива, когда придут результаты по перьям, попробуйте сопоставить сведения. Может из этого что-нибудь и выйдет. – Девушка кивнула, и я тут же добавила: – А ещё на тебе Ола Гише.

– Тёмная колдунья? – спросила девушка и с опаской посмотрела на фотографию моей одноклассницы на стене.

– Да, – ответила я, прикрепляя рисунок птицы-мстительницы рядом с фотографией старой подруги. – Просмотри её соцсети, собери сплетни, узнай, что могло связывать её с Ташей и Болотовым кроме наведения порчи. – Девушка немного неуверенно кивнула. – Встречаемся здесь же завтра. Если и какой форс-мажор, то я на связи.

Я не стала уточнять, какой именно форс-мажор жду. Но видимо, все поняли меня правильно, потому как, когда я села в машину, Воронов произнёс:

– Мы не знаем, по какому принципу убийца выбирает себе жертвы, и не можем их защитить.

– Да, – согласилась я. – Это одно из самых хреновых ощущений в моей работе. Чувство беспомощности. Ты предполагаешь, что будет следующая жертва, но не знаешь кто, где и когда. И всё, что тебе остается – это ждать. И молиться, чтобы преступник ошибся.

– Хреновая у тебя работа, – констатировал Андрей, заводя двигатель, и добавил: – Ты могла бы поручить Олу Станиславу, а не Риве, ведь она…

– Верит во всякую чушь? – перебила я. – И чем раньше перестанет, тем лучше. Для неё лучше. Она станет отличным полицейским, если не спасует сейчас, а этому острову очень нужен хороший полицейский.

– По-моему, он у него есть, – сказал Воронов и посмотрел на меня. Я предпочла не отвечать, но поняла, что вопреки всякой логике улыбаюсь. Когда это мне стало небезразлично, что думает обо мне этот мужчина?