Ночь в Дамаске

ЛИВАН. БЕЙРУТ

До Бейрута Салим и Дитер Рольник добрались на катере, которым управлял мрачный грек-киприот, не пожелавший даже взглянуть на пассажиров. Необычное для южного человека отсутствие любопытства объяснялось элементарной предусмотрительностью. Чем меньше капитан катера, чьими услугами пользовались самые разные люди, видит и запоминает, тем больше у него шансов благополучно дожить до старости и уйти на заслуженный отдых в кругу семьи.

В Бейруте Рольника посадили в машину и сразу вывезли из порта. Ливанская столица показалась Дитеру пустынной. Люди предпочитали не высовываться. Только дети играли среди бетонных развалин.

Дважды их машину останавливали. Первый раз у заграждения, устроенного из бетонных блоков; документы проверили боевики шиитской боевой организации «Хезболла». Второй раз — возле баррикады, возведенной из мешков с песком; ими заинтересовались бдительные посты христиан-маронитов. Они пересекли так называемую зеленую линию, отделяющую Западный Бейрут от Восточного. Христианский Восточный Бейрут был в куда лучшем состоянии: военных не видно, люди прогуливаются по цветущим улицам.

Рольнику приятно было вновь ощутить атмосферу военного лагеря. Он мгновенно приноравливался к новым обстоятельствам. Везде и всегда чувствовал себя абсолютно уверенно.

Он много раз бывал в Ливане. В основном миссии оказывались несложными. Днем приезжал, а ночью его уже переправляли на территорию, контролируемую христианами, сирийцами или друзами.

На сей раз операции предшествовало долгое обсуждение плана действий. Он встретил несколько знакомых лиц — на старой вилле, принадлежавшей человеку, который за солидное вознаграждение предоставлял ее всем нуждавшимся в безопасном месте для деликатных встреч и важных бесед за закрытыми дверями. Обслуга на вилле принадлежала к одному клану, что почти гарантировало безопасность. Возле дома был большой бассейн. Дитер Рольник искупался и, освежившись, устроился в увитой зеленью беседке, из которой открывался дивный вид на залив.

Постепенно здесь собрались еще десять человек, приехавшие порознь. В гражданской одежде. Без оружия. Всем за тридцать. Рольник уже встречал их в разных точках земного шара. Оценил, что сейчас Салим собрал лучших людей.

Вообще-то его предложение не очень понравилось Рольнику: перебраться в Дамаск и взять в заложники русского офицера, который обучал сирийские войска. Офицера следовало выкрасть и доставить в надежное место. Опасное дельце. Но работа есть работа. Рольника попросили заняться этим, потому что у него был большой опыт в организации таких рейдов.

Он оценил подготовительный этап. Вся необходимая информация собрана. Русский офицер находился в четырехэтажном здании — штаб-квартире сирийских войск. Задача состояла в том, чтобы проникнуть в здание, захватить офицера, убить как можно больше сирийцев и, уходя, взорвать здание, чтобы запутать следы.

Салим отвел Рольника в сторону — обсудить денежный вопрос. Конечно, Рольник в любом случае исполнит поручение самого Хаджи Бакра, руководителя службы безопасности халифата — так теперь называлась территория, которой управляли эти люди. Но без денег такие дела не делаются. Он же не боевик-камикадзе, который взрывает себя в надежде на райские кущи, а профессионал высокого класса, ценность которого для халифата растет с каждой операцией.

Сумма его устроила. Он всегда объяснял клиентам, что сумма гонорара зависит не только от степени сложности операции и грозящей ему опасности, но и от того, нуждается ли он в чьей-то помощи или в специальном снаряжении, которое приобретает за свой счет. В данном случае все было готово.

Он оценил оружие. Новенькие бельгийские автоматы Б2000 с подствольным гранатометом и российские калашниковы АК-103-2 с модифицированным ударноспусковым механизмом, позволяющим вести огонь очередями по три выстрела. Таких он еще не видел.

— Откуда? — поинтересовался Рольник.

— Подарок покойника Муаммара Каддафи, — ухмыльнулся Салим.

— В каком смысле?

— Когда с Ливии сняли санкции, Каддафи заказал большую партию оружия у бельгийцев. Эти автоматы получила тридцать вторая бригада, которой командовал младший сын Каддафи. И у русских он тоже успел приобрести эти новенькие игрушки. А когда его сбросили, все это можно было купить в Ливии.

По плану они должны были спуститься по веревке с крыши соседнего здания, проникнуть на третий этаж, где будет проходить совещание, схватить офицера и, пользуясь переполохом, выскользнуть на улицу.

Рольник засомневался, удастся ли им вытащить оттуда русского офицера живым.

— Мы проберемся туда и возьмем его, — обещал он Салиму. — Но выбраться будет нелегко.

Салим чуть заметно пожал плечами, и Рольник его понял: потери не имеют значения. У заказчика иные приоритеты.

— Дитер, нам очень нужен русский, — подчеркнул Салим.

Рольник с уважением относился к Салиму — хороший боец, жесткий, бесстрашный. Но он вынужден подчиняться приказам. А Рольник чувствовал себя свободнее, и поэтому ему почти всегда удавалось выйти сухим из воды.

— Я понял тебя, — сказал Рольник. — Но у меня один вопрос. Зачем ты посылаешь со мной Гюнтера Валле? Он же хочет выйти из игры.

— Дитер, — мягко ответил ему Салим, — ты же сам знаешь, что из наших игр выходят только ногами вперед.

Сирия уже была разрушена войной. Пострадала и столица. По городу на большой скорости ездило большое количество автомобилей без номеров, полных вооруженными людьми. Передвигаться по прифронтовому городу опытному человеку нетрудно. В полуразрушенных кварталах всегда найдется место, где спрятаться. Затеряться ничего не стоило. Рольник не любил придумывать сложное прикрытие. Трудно обмануть опытных людей, а в городе полно профессиональных вояк.

Рольник решил, что они будут действовать открыто — насколько это возможно. В темноте они немногим отличались от большинства жителей Дамаска, в котором полыхала война. И всех боевиков снабдили действующими пропусками в запретную зону.

С собой взяли оружие, снаряжение и большую черную сумку со взрывчаткой. По одному тихо пробрались в полуразрушенное здание, расположенное по соседству со штабом правительственной армии. Им предстояло провести в засаде весь день, наблюдая за происходящим у сирийских военных.

Следовало убедиться в том, что цель на месте. Если бы они ворвались в здание, а русского полковника там бы не оказалось, все пошло бы насмарку. Повторить атаку было бы невозможно.

Они расположились в здании и занялись наблюдением. Только один из них немного нервничал — потому что это была его первая столь масштабная миссия. Но Рольник не беспокоился на его счет. Он знал, что Салим не подсунет ему негодного человека.

Они почти не разговаривали. Молились. Читали Коран. Ели очень мало. Зато не пожалели сил на тщательный осмотр оружия. Больше всего времени ушло на подгонку снаряжения, необходимого для того, чтобы проникнуть к сирийцам. Дитер Рольник сам проверил тонкий, но крепкий канат черного цвета с алюминиевым гарпуном на конце.

Они обратили внимание на особые меры безопасности. К штабу правительственных войск постоянно подъезжали служебные автомобили. Входили и выходили какие-то люди, некоторые почему-то были в штатском. Охрану у входа удвоили. Армейские патрули установили жесткий контроль над всем районом.

Дитер Рольник какое-то время сомневался: не отменить ли акцию? Но не хотелось отказываться от обещанных за нее денег. Да и Хаджи Бакру он посулил, что проведет операцию.

Наблюдение подтвердило, что офицеры штаба занимают служебные кабинеты на верхних этажах — подальше от улицы, с которой могут обстрелять окна. Рольник убедился в том, что как минимум два десятка европейцев, скорее всего русских, находятся в здании. К вечеру стало ясно, что центр активности переместился на третий этаж, на котором было с дюжину комнат.

Дитер Рольник и предположить не мог, что в штаб военно-воздушных сил Сирии на большое совещание с соблюдением всех мер предосторожности доставили российского министра обороны. Его визит в Дамаск проходил в полной тайне. В стране война.

ДАМАСК. ШТАБ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ

Совещания в сирийском штабе значительно хуже служебных совещаний у него дома! И на тех, и на других приходилось сидеть тараща глаза на оратора. Разница состояла в том, что дома министр понимал, что говорят выступающие. А на долгих и муторных заседаниях с сирийцами он совершенно терял нить, хотя его персональный толмач, выпускник Института военных переводчиков, быстрым шепотом весьма точно излагал многословные и велеречивые выступления сирийских генералов.

Министр хотел бы все закончить побыстрей. Однако ночное совещание затянулось. Пышные обороты восточных партнеров, просто не умевших говорить кратко, бесили министра. Одновременно с его приездом в Сирию морем доставили новейшие установки ракет «земля — воздух». Обсуждался вопрос о том, как помочь офицерам сирийской противовоздушной обороны быстрее освоить новую технику.

Его подчиненные, служившие в Дамаске, жаловались министру, что учатся сирийцы плохо и медленно. Даже выпускники российских военных училищ. Трапезы, собрания и молитвы занимают слишком много времени.

В двенадцать ночи Дитер Рольник и его боевики приступили к делу. Сама по себе операция по переброске с крыши на крышу не представляла особой сложности — они проделывали такие манипуляции сотни раз в учебных лагерях. Ночь была безлунной, и их вряд ли могли заметить. Труднее всего избежать шума. Алюминиевый гарпун ударялся о крышу с грохотом, и тут ничего нельзя было поделать. Но по крайней мере, гарпун зацепился с первой попытки, и все десятеро быстро перебрались на соседнюю крышу.

На крыше, возле парапета стояли в боевом охранении два сирийца. Вместо того, чтобы нести службу, они курили и лениво переговаривались. Никакой бдительности. Салим окликнул их и шепотом подозвал. Они колебались. Салим снова их позвал — погромче и с командными нотками в голосе. Теперь они поспешили на его зов. На одного сзади набросился Рольник. Другого взял на себя Салим. Но оплошал, не справился. Гюнтер кинулся ему на помощь. И напоролся на нож. Сирийца они общими усилиями прикончили. Но и Понтер уже не дышал.

Непосредственно под крышей находились две комнаты. Двери были закрыты. Прислушавшись, поняли, что в обеих комнатах люди спят — видимо, отдыхали офицеры, сменившиеся с дежурства.

Стараясь не шуметь, спустились по деревянной лестнице вниз. И оказались на этаже, где и ночью не прекращалась работа. В одной из комнат за неплотно прикрытыми дверями громко разговаривали несколько человек. Оттуда шел сигаретный дым.

Салим подобрался поближе к двери. Остальные страховали его и держали под прицелом двери, чтобы никто не застал их врасплох. Салим постучал в дверь. Сирийский офицер беззаботно открыл ее и получил пулю в грудь. Затем раздались два выстрела. Глушитель не делает выстрел вовсе уж бесшумным. Да и люди не умирают беззвучно. Один из сирийцев, падая, опрокинул стул.

Рольник и Салим ждали, когда на шум выйдет кто-то из соседней комнаты, откуда тоже доносились голоса. Два вооруженных человека один за другим выскочили в темный коридор. Они ничего не увидели и не успели понять, что происходит. Люди Рольника прикончили их ножами — ударом, рассекающим горло. Так что те даже не смогли позвать на помощь.

Еще один из сирийцев, заждавшись своих товарищей, пошел посмотреть, что с теми случилось. В руках он держал автомат, но не сумел им воспользоваться. Здесь на этаже располагались штабные офицеры, а не бойцы, закаленные в постоянных схватках.

Боевики Рольника заняли весь коридор.

Видимо, рыба была несвежая. Как их могли накормить такой гадостью? Или он просто переел? Всякий раз говорил себе перед трапезой: соблюдай умеренность! И всякий раз одно и то же… Советник российского посольства, он же исполняющий обязанности резидента внешней разведки в Дамаске Олег Виленович Червонцев уже дважды вынужден был извиняться и выходить в туалет.

Как назло, избежать участия в совещании было невозможно. Вслед за официальной делегацией, которую возглавил главком военно-воздушных сил, прилетел сам министр обороны. Червонцева центр предупредил, а военные до самого последнего момента ничего не подозревали.

Министр устроил своим подчиненным сюрприз — в своем духе! И теперь решительно все, в том числе в посольстве и в резидентуре внешней разведки, стояли на ушах. Зал для совещаний был забит.

Когда Червонцев выходил, собравшиеся в кабинете начальника штаба сирийской авиации провожали его удивленными взглядами. Одновременно с ним из зала с деловитым видом выскользнул Ахмед Шараф из сирийского главного управления безопасности. Червонцев бросился в туалет, Шараф, поглядывая на часы, помчался к выходу. В другой момент Червонцев бы призадумался — куда это он? Договорились, что Шараф неотлучно сопровождает министра… Но сейчас ни о чем не мог думать, кроме собственного желудка, напоминавшего кратер, из которого извергалась лава.

Будь он дома, выпил бы соды и очистил желудок, с тоской думал Червонцев. У сирийского фельдшера в медпункте на первом этаже, наверное, много чего найдется в шкафчике, но соды точно нет. Если его стошнит в туалете, вся компания решит, что советник посольства напился до чертиков. А он практически и не пил. Они с Пьянковым всего лишь пообедали.

Полковник Пьянков много лет служил в штабе Московского округа противовоздушной обороны. Неожиданно в управлении международного военного сотрудничества министерства обороны ему предложили Сирию. Это было еще до начала боевых действий, и полковник немедленно согласился, хотя командировка в любом случае небезопасная и ехать пришлось без семьи. Зато в Сирии хорошо платят, и жизнь — с точки зрения бытового комфорта — прямо-таки генеральская. В его пользование предоставили полностью обставленный коттедж с кондиционером, просторным холодильником, большим телевизором и компьютером, а также машину с водителем. Утренние пробежки из-за жары он отменил, вместо этого много плавал в бассейне и ходил в спортивный зал.

В последние месяцы, конечно, все изменилось. Разгорелась настоящая война. Зато и платили совсем по-другому. Рассчитывая на боевые, Пьянков хотел остаться в Дамаске еще на один срок. Потому был крайне любезен со всеми, кто мог замолвить за него словечко. Пригласил Червонцева в дорогой ресторан. Щедро угощал.

Помочь ему продлить командировку? Червонцев еще не решил. Кто такой Пьянков? Да никто, без связей и поддержки… Но пообедать Червонцев не отказался. И ресторан-то выбрали хороший! Откуда же там несвежая рыба?

Червонцев собрался с силами и неуверенно вышел из кабинки. Старательно мыл руки и озабоченно рассматривал себя в зеркало. Может, у него с желчным пузырем непорядок? Надо бы провериться. Но некогда. Сейчас надо ублажать министра и присматривать за его окружением. Такое никому не доверишь.

Он не успел домыть руки, как пришлось срочно вернуться в кабинку. С тоской подумал о том, что предстоит продержаться еще целый день. Вечером-то другой большой прием. Но что ему там делать, если его выворачивает наизнанку? И не прийти нельзя! Что товарищи подумают? Да к тому же московские гости!

Дверь мужского туалета с шумом распахнулась. Сидя в кабинке, Червонцев неодобрительно поморщился: кого это еще принесло? Ему сказали, что все сирийские офицеры знают — это туалет только для российских советников. Остальные ходят на второй этаж. Ворвавшийся в туалет вел себя самым хамским образом. Громко стуча тяжелыми башмаками по кафелю, он распахнул дверь сначала одной кабинки, потом другой, наконец приблизился к Червонцеву. Какого черта? Неизвестный так рванул дверцу, что она едва не слетела с петель.

— Что за безобразие! — громко произнес Червонцев. Наверное, кто-то из пьяных сирийских офицеров. Ему говорили, что с началом войны многие из них стали пить, хотя мусульманам и запрещен алкоголь.

— Оставьте меня в покое! — грозно прикрикнул Червонцев.

Он неважно говорил по-арабски. Но полагал, что его голос произведет должное впечатление на пьяницу. Вместо этого ворвавшийся в туалет хам мощным ударом ноги выбил дверь. Еще хорошо, что она не упала на Червонцева, а повисла на одной петле. Самому Червонцеву стало еще хуже, чем в тот момент, когда он, мигом спустив штаны, уселся на унитаз. Прямо на него смотрело дуло автомата, и какой-то бородатый человек сказал по-русски, хотя и с сильным акцентом:

— Выходи!

И Олег Червонцев, который только что с тоской думал, что он никогда не сможет покинуть туалет, подхватил брюки и встал.

Дитер Рольник и другие ворвались в комнату, где находились семь человек. Четверо явно были русскими.

Салим бросился на офицера, сидевшего на диване. Рольник занялся остальными. Он выпустил весь магазин своего автомата. Пули разметали их по комнате. У одного сирийца, сидевшего в стороне, был шанс немного сравнять счет, однако он не сумел быстро взяться за свой калашников и умер с выражением ужаса на улице.

Российский офицер дрался с невероятным ожесточением. Но некому было прийти на помощь. Снизу уже доносились встревоженные голоса. Хотя сирийцы еще не поняли, что внутрь штаба проникли враги, шума оказалось достаточно для беспокойства.

Рольнику стало ясно, что они не уйдут живыми, если промедлят, да еще и потащат сопротивляющегося российского офицера. Прикрыв глаза. Салим хладнокровно перерезал тому горло. Вытащил его документы, прочитал с запинками трудную для араба фамилию: «Пьянков».

Но тут Руслан Хамидулин притащил еще одного русского — и почему-то в штатском.

— Зачем привел? — буркнул Рольник. — Кто он такой?

— Какая-то шишка. Можно допросить, — предложил Хамидулин.

— Спроси, сколько здесь русских, — велел Рольник.

Хамидулин приставил нож к горлу русского — для убедительности — и повторил вопрос. Перевел ответ:

— Он говорит, что здесь целая делегация и их министр обороны.

Рольника предупредили, что там может быть большая шишка — и чуть ли не из самой Москвы. Намекали, что располагают ценнейшим источником информации. Рольник не поверил. Выходит, информация оказалась точной… Велел уточнить, где именно находится министр и вся делегация.

— Во внутреннем корпусе, — объяснил Червонцев. — Там безопаснее.

Рольник опять прикрыл глаза, и Хамидулин преспокойно перерезал русскому горло. Таково было общее пожелание заказчиков — пусть русские пожалеют, что вмешались в сирийские дела.

Дитер Рольник распахнул окно и посмотрел на соседнее здание. На третьем этаже свет горел во всех окнах. Относительно возможности приезда русского министра обороны он сильно сомневался. Но внутренний корпус штабного комплекса, не видимый с улицы, в любом случае представлял собой отличную мишень. Кто-то там точно заседает. А вдруг и в самом деле какой-то босс из России… Чем черт не шутит… Заказчики останутся довольны.

Подошел Салим, шепнул на ухо:

— Все точно. Там должен быть их министр. К нам поступила такая информация.

— Чего раньше молчал? — буркнул Рольник.

— А вдруг нас обманывали?

Боевики развернули принесенную с собой мобильную ракетную установку. Прицелились в центральное окно. Собрали со стола все документы, карты и фотографии и бросились назад на крышу. Заложили взрывчатку возле лестницы и установили взрыватель. Оставалось пять минут на то, чтобы уйти. Они успели.

Ровно через пять минут пустили ракету. Третий этаж соседнего дома буквально разнесло. Сирийцы решили, что начался обстрел и за первой ракетой последуют другие. В такой ситуации, как правильно рассчитали нападавшие, сирийцы ринутся вон из здания в поисках убежища, и никто Рольника и его людей искать не станет.

Действительность превзошла ожидания. Внутри здания началась нелепая перестрелка. Люди спешно покидали штаб. Рольник, Салим и его люди выскользнули из укрытия и побежали по улице, смешавшись с удирающими в панике сирийцами.

Они заранее заложили взрывчатку и в развалинах дома, в котором укрывались перед нападением. Отбежав на приличное расстояние, Рольник нажал кнопку дистанционного управления, и здание просто рассыпалось. Теперь уже ни у кого из сирийцев не было сомнений в том, что они попали под прицельный обстрел врага.

В условленном месте боевую группу ждал микроавтобус. Рольник с остальными сложили оружие и снаряжение, переоделись. Помолились. Им предстояло вернуться в Бейрут.

— Где Гюнтер? — поинтересовался сидевший за рулем Али. Он курил длинную тонкую сигарету, распространяя запах крепкого турецкого табака.

Салим развел руками — без какой-либо печали. Потери для такой масштабной операции минимальные.

Когда они добрались до Бейрута, Рольник предложил остановиться не в гостинице, а провести пару дней в частном санатории:

— Дорого. Но того стоит. Надо прийти в себя после тяжелой операции.

Все согласились, поскольку стали заметно богаче. И авторитетнее в высшем руководстве халифата.

Немедленно появились врачи. Сразу начались оздоровительные процедуры. Дитер Рольник пришел в отличное расположение духа. И заснул.

ЛИВАН. БЕЙРУТ. САНАТОРИЙ

После полуночи Руслан проснулся, почувствовав, что враг рода человеческого где-то рядом. Сон покинул его в мгновение ока. Он был бодр и свеж и готов действовать.

Все вокруг безмятежно спали, не подозревая, что им угрожает. Да и как они могли бы это понять, если ни один из них не знал, кто охотится за ними! Хотя лучше им было оставаться в неведении! Иначе страх и отчаяние поселились бы в этом и без того не слишком веселом месте.

Понимая всю меру опасности, он все же продолжал считать, что положение не безнадежно. Он-то знает, что противник рядом, и попытается спасти тех, за кем охотятся. Важнее всего не уснуть и сберечь силы для последней схватки с врагами Аллаха.

Руслан осознавал, что в этой борьбе бесконечно одинок. Сколько бы он ни предупреждал тех, над кем нависла опасность, никто не прислушался к нему. Он бессильно пожал плечами: людей губит гордыня. Вдруг замер: ему показалось, что где-то по зданию идет враг рода человеческого.

Осторожно ступая, он вошел в пустую операционную. Там все было готово к завтрашней работе. Ему нужен был скальпель. И он знал, где его найти. Он любовно перебрал все инструменты и выбрал тот, который пришелся ему по руке. Бог знает, как он отличал один от другого.

Операционные охраняются, но именно в ту ночь немолодой охранник каждые десять минут отлучался, чтобы позвонить домой: у только что родившегося внука болел живот, и охранник тревожился и переживал за маленького.

Руслан беспрепятственно поднялся на третий этаж и с прежней осторожностью двинулся по слабо освещенному коридору. Он не хотел, чтобы его услышала дежурная медсестра. Однако на посту ее не оказалось. Сестра куда-то убежала, путь был свободен. Он и не рассчитывал на такую удачу.

Нужная ему дверь находилась наискосок от стола дежурной медсестры. Та могла вернуться с минуты на минуту. Дымился только что налитый стакан чая, лежала лепешка с сыром и помидорами. В другое время он бы съел лепешку — по ночам он постоянно ощущал голод. Но сейчас ему следовало поторопиться.

Он приоткрыл дверь, ведущую в палату, и остановился на пороге. Здесь лежал только один пациент, о ком в санатории очень пеклись. Ему дали снотворное, чтобы он хорошо выспался, и поставили капельницу. Уровень жидкости быстро уменьшался, и это напомнило Руслану, что время истекает и следует действовать незамедлительно.

Он вытащил скальпель, взятый в операционной, и прикрыл за собой дверь.

Через тридцать секунд дверь распахнулась, и Руслан, сощурившись, вышел на свет. Коридор по-прежнему был пуст. Быстрыми шагами он пересек его и исчез на лестничной клетке.

Почти следом появилась дежурная медсестра. Она бегала вниз за салфетками, потому что бестолковая сменщица израсходовала днем весь запас. Спрятав коробку в шкафчик, она поспешила в палату напротив. Главный врач санатория просил не оставлять пациента без внимания — очень важная персона. Заглянув в палату, чтобы проверить его состояние, она вскрикнула.

Капельница пустела буквально на глазах, но спасительный раствор не поступал больному — гибкая пластмассовая трубка была рассечена чем-то острым, бесценная жидкость вытекала на пол. На столике — рядом с бутылками минеральной воды — лежал скальпель. И этим же скальпелем было перерезано горло важного пациента. Не углядела! Она бросилась к телефону — сообщить о смерти иностранца, которого звали Дитер Рольник.

А Руслан, вернувшись в свою палату, лег с сознанием предстоящей ему миссии. Он знал, что враг должен методично уничтожаться, иначе будет еще много жертв. Одолеть врага не просто. Но он уже понял, как это можно сделать. У самой могущественной силы на земле есть слабое место. И как бы хорошо враг ни замаскировался, он его найдет. Эта битва с врагами Аллаха должна завершиться всемирной победой.