Ночь волков

Глава 2

Шарра Ай'Варизар

Близилось время завтрака. За прошедшее время я уже успела определить для себя любимое место за столом, отведенным для новичков. Отсюда открывался замечательный вид из широкого окна, да и обзор зала был великолепный. Десять столов, по одному для каждого курса, были расположены вдоль прямоугольного зала столовой, а перпендикулярно им установили учительский. Не раз и не два я ловила себя на мысли, что за спинами преподавателей должен был бы располагаться большой камин, украшенный изящной лепниной, но на юге это было бы лишь украшение, нежели потребностью, а посему взгляд каждый раз натыкался лишь на растения в больших деревянных кадках, сейчас обвешенные белоснежными цветами.

Мне, как прибывшей в школу одной из первых, была возможность облюбовать местечко заранее. Когда прибывали ученицы, времени на подобное придирчивое изучение местоположения уже не оставалось. Точно так же дело обстояло и с комнатой. Кассанра еще в первый день подсказала, как лучше выбрать помещение. Окна выходили на запад. Прямые лучи горячего южного солнца в помещение не попадали благодаря развесистым кронам нескольких деревьев, росших у самого окна. И в часы, когда, как мне поначалу казалось, даже камни начинали плавиться, в комнате было довольно прохладно.

Жизнь моя на протяжении этих двух недель кардинально отличалась от жизни во дворце родителей. Правда, теперь звали меня Саардар, что означало на древнем забытом языке Арфатина "серебряные звезды, вплетенные в волосы". Так за мой оттенок волос меня прозвал Аратан, один из преподавателей, и под таким именем теперь знали все в Школе. Мой любимый учитель, Аратан, был единственным мужчиной в Школе. Этот улыбчивый старичек преподавал языковедение. Он знал более тридцати языков и наречий разных стран, некоторые из которых уже даже были стерты из памяти поколений. Он же как-то раз сообщил, что мое новое имя было одним из многочисленных наименований Богини Фьернат. Меня даже заинтересовал вопрос, а не обидится ли покровительница Школы на столь вольное обращение с ее именами, но преподаватель утешил, что древняя империя, в которой Фьернат так называли уже не существует, так что лишь избранные смогут понять его значение.

Итак, одним погожим днем сидела я за столом в столовой и очень волновалась. А все из-за того, что сегодня был день, когда в Школу прибывали все ученицы. Именно сегодня я должна была увидеть всех тех, с кем мне предстояло учиться ближайших несколько лет.

Вошедшая в столовую Атинора ободряюще улыбнулась и направилась к учительскому столу, за которым к этому времени осталось только пара свободных стульев.

Спустя несколько минут, которые показались мне целыми часами, двери раскрылись, и в проеме показалась Тартая, за которой следовали ученицы, все, как одна, в нежно-голубой форме. Некоторое время все рассаживались за столами. Было видно, что ученицы старших курсов занимают места, которые были облюбованы ими еще в прошлые годы, приветствуя знакомых улыбками. Новички же садились произвольно.

По обе стороны от меня опустились две похожие как две капли воды девочки, тут же синхронно повернувшие головы в мою сторону.

- Ты северянка, не так ли? - в унисон спросили близняшки.

- Да, - отрицать подобное даже смысла не имело.

- Меня зовут Вазари, ее Майра, - сказала та, что сидела слева.

- А тебя? - спросила девочка справа.

- Сардар, - выговаривать это имя все еще было непривычно.

- Это ведь арфатинское имя. А ты северянка, - заметила Майра.

- Да, моя мать долго жила в Арфатине. Ей настолько понравилось это имя, что так она решила назвать дочь, когда она, то есть я родилась. Она была знакома с кадар Тартаей. Отец был не против. После смерти родителей дядя привез меня сюда, - мне неприятно было обманывать, но Атинора не единожды объяснила, что лучше было бы, если бы все в Арфате знали меня под новым именем. Она множество раз заставляла меня повторять это, так что придуманную легенду я выдавала, уже не задумываясь.

- Наш отец, - произнесла Вазари, - советник правителя. Его зовут тар Таир. Если честно, он совсем не хотел, чтобы мы стали воительницами. Но когда у матери родились в этом году еще две дочери-близняшки, он согласился.

Мне эти две неугомонные южанки очень понравились. Во дворце Артиона у меня не было подруг, но я очень надеялась, что здесь это измениться.

А потом начались дни занятий. Уроки, тренировки, уход за территорией и за теми обитателями заповедника, кто нуждался в человеческой помощи.

У тара Аратана я изучала языки Тандары, территория которой находилась рядом с Арфатином, древние руны Артиона, которые я не раз встречала в книгах библиотеки родового дворца, эльфийский, а так же оттачивала арфатинский. Усваивать эти знания мне удавалось чрезвычайно легко, чем немолодой преподаватель нарадоваться не мог. По его словам, все остальные девушки приходили сюда, чтобы махать железками, а не приобретать знания.

Это превратилось в своеобразную игру - каждый раз сдавая выученный урок, я ожидала услышать эту похвалу, высказанную немного бурчливым тоном. А еще он был одним из немногих, кто знал правду о моем прошлом. Оказалось невероятно сложным постоянно врать о себе, так что общение с ним было своеобразной отдушиной. Наверное, именно его подкупающая доброта и внимание, безобидный вид и радушие способствовали тому, что я не перестала шарахаться от мужчин, после пережитого. Ну что еще добавить - низкий поклон.

Но на уроках, к которым так презрительно относился Аратан, я также старалась быть одной из первых. Каждый раз, беря в руки меч, вспоминала про свою мать, вновь и вновь клянясь себе научиться владеть оружием, чтобы больше никогда не терять дорогих мне людей. Когда другие девочки мечтали побыстрее отложить клинки и смыть с себя грязь и пот, я продолжала повторять заученные движения, доводя их до автоматизма. Через несколько лет, когда основной базис был заложен, я попробовала экспериментировать, придумывая на их основе собственные связки и переходы, которые должны были сбить противника с ритма, вывести из равновесия.

Шить я тоже научилась очень даже неплохо. С первых дней я про себя называла иголку крошечным мечом, и подобный настрой, видимо, на самом деле помогал сосредотачиваться на задании кадар Аиври, присматривающей за ученичецами.

А вот работа на кухне стала воистину каторжным трудом. После нескольких неудачных попыток научить меня хотя бы сносно готовить, главный повар предоставлял мне заниматься разве что самым простейшим: чистить продукты да мыть посуду. И нельзя сказать, что я не старалась! Даже очень. В память запали слова Атиноры про необходимость научиться всему, чтобы выживать в любых условиях, и неспособность освоить простейшие навыки удручали. И если иголка вполне приравнивалась к оружию, то, как ни парадоксально, с кухонным ножом такой трюк самовнушения не удавался.

Верховая езда также не стала особенным препятствием на моем ученическом пути. Я испытывала к благородным красивым животным такую же глубокую привязанность, как и к другим младшим братьям и сестрам. И лошади "платили" мне тем же, легко подчиняясь малейшему натяжению повода и движению коленей.

С Майрой и Вазари мы вскоре стали закадычными подругами. Эти две девушки приняли меня третьей в свой неразлучный тандем. Наверное, именно поэтому время, проведенное в Школе, стало едва ли не лучшими воспоминаниями на всю будущую жизнь.

О том, как сильно я отличаюсь от своих подруг внешне, уже даже успела подзабыть. Впрочем, ненадолго. На пятом году обучения девушкам разрешалось выходить в город самостоятельно. Вот тогда-то всеобщее внимание мгновенно напомнило мне об иностранном происхождении.

Длинные серебристые волосы струились ниже пояса, а если учесть, что я была выше подруг более чем на полголовы, не уступая ростом большинству мужчин этой жаркой страны. Немалое количество восхищенных взглядов, как местных мужчин, так и тех, кто приезжал в столицу Арфата, по причинам торговли или в поисках приключений, как ни странно, раздражало и сильно смущало. Поэтому я предпочитала редко покидать территорию Школы. Не тянуло меня туда, где было шумно, где грохотали повозки, где кричали продавцы, стараясь привлечь внимание покупателей к своим товарам, где из таверн, особенно в вечернее и ночное время, доносились пьяный смех и крики посетителей. Мне не нравились взгляды, которыми окидывали меня женщины, торгующие на улицах своим телом и любовью: оценивающие, завистливые, злобные, а иногда и заискивающие, что смущало наибольше.

Куда значимое удовольствие доставляли выезды на природу. Довольно часто мы с подругами садились на лошадей, брали еду да подстилки и отправлялись в какой-нибудь далекий уголок заповедника, чтобы отдохнуть и посплетничать. Сестры всегда были в курсе всех дел, благодаря положению их отца при дворе. Они охотно посвящали меня во все тонкости жизни при дворе Арфатина. Сплетничали о знаках внимания тех или иных молодых людей, и кому эти знаки были адресованы. И, конечно же, мечтали. О том, что мы будем делать, когда закончим обучение, о дальних странствиях и приключениях.

Впрочем, так продолжалось не слишком долго. Я взрослела, появлялось желание нравиться противоположному полу. Взгляды окружающих уже не раздражали, а льстили. Постепенно пришло понимание, что я довольно выгодно выделяюсь на фоне темноволосых женщин Арфатина, и меня считают экзотичной и красивой. Пожалуй, только жесткая дисциплина, прививаемая с первых дней обучения, и плотный график занятий не давали подросткам думать только о противоположном поле и любовных приключениях.

Однажды, когда выдался свободный день, мы выбрались на прогулку в город: прошлись по шумному базару, постояли возле прилавка, на котором продавалось оружие, но, разочаровавшись в его качестве, направились дальше. Потом вышли на улицу, что вела к главным воротам и пристани, и направились в порт посмотреть на корабли, пришедшие из разных королевств.

И вот тут то и произошло событие, круто изменившее мою планируемую жизнь в качестве наемной воительницы. К тому времени я почти убедила себя, что нужно продолжать двигаться вперед без оглядки на прошлое, которое уже и не вернуть. Когда мы дружно остановились возле очередного лотка, чтобы полюбоваться на украшения, изготовленные золотых дел мастерами Тандары, послышался гомон толпы. Приближающаяся кавалькада всадников явно чем-то отличалась от обычных отрядов городской стражи, круглосуточно патрулирующих улицы - такого ажиотажа они бы не вызвали.

Повернувшись, я застыла, во все глаза рассматривая человека, скачущего сразу за послом, о чем свидетельствовала форма сопровождающих его воинов-северян. Я думала, что забыла многое из своей прежней жизни. Оказалось, что глубоко заблуждалась. Мимо нас, гордо подняв голову, на лошади проезжал мужчина, в лицо которого я со страхом смотрела однажды темной летней ночью почти семь лет назад, солдата, обещавшего маленькой девочке, которой я тогда была, десять конфеток. Сейчас я смотрела на одного из убийц матери.

Развернулась на месте, и, пробормотав какое-то невнятное оправдание удивленным подругам, я направилась в Школу. Схватив сабли, ставшие моим излюбленным оружием, я до изнеможения тренировалась в зале. И каждый раз, когда наконечник одного из клинков глубоко входил в соломенного противника, я мечтала, что когда-нибудь увижу, как оружие также вонзается в плоть этого человека.

Той же ночью мне приснился сон о событиях злополучной ночи смены власти в Артионе. Кошмар о событиях, детали которых должны были бы уже стереться из памяти за прошедшие годы.

На следующий день тренировку я начала с теми же мыслями, что и накануне, каждый раз представляя, на месте манекена того солдата-предателя.

- Все. Я не буду заниматься с тобой, пока не объяснишь причину, по которой ты допускаешь ошибки, которые редко бывают даже у второкурсниц, - Тартая отложила меч и сложила руки на груди. - Я очень внимательно тебя слушаю.

Я со вздохом опустила плечи, позволяя наконечнику меча коснуться пола. Я прекрасно знала, что преподавательница от своего не отступит, пока не получит ответа. Терпения ей было не занимать. Если я собиралась выполнить задуманное, то играть в молчанку было не лучшим решением. Пришлось начать говорить о том, что случилось накануне в городе.

- Во мне проснулись все воспоминания. Всю ночь я раз за разом переживала события, приведшие к смерти моей матери. И мне все равно, что этот человек в свите посла - я найду его и убью. И у меня мало времени - они скоро возвращаются к себе в королевство. В моекоролевство! - последнюю фразу я уже едва не кричала. Мне было безумно обидно за все. Что боги так нечестно поступили со мной, лишив семьи, дома, принадлежащего мне по праву титула.

- Утерянное тобой королевство, - жестко прервала мои размышления Тартая. - Как ты собираешься их найти?

- Ненависть меня поведет… - договорить снова не удалось.

- Вот значит как, - женщина задумчиво убрала со лба выбившуюся прядь волос. - Вот, что я тебе скажу. Ты на неделю отстраняешься от тренировок. А чтобы занять это время, я назначаю по четыре дополнительных часа роботы на кухне на каждый день. Я думаю, теперь у тебя будет вдосталь времени, чтобы научиться не только фехтовать, но и думать. В том числе и на счет того, за что ты наказана. Это первое предупреждение. Через неделю ты придешь ко мне. Хотелось бы знать, что ты надумаешь.

Преподавательница вышла, оставив ошарашенную меня глотать слезы обиды за несправедливое наказание. Крутанувшись, я зло запустила мечом в угол, с удовлетворением услыхав, как жалобно звякнул металл о каменные плиты пола. Впрочем, это чувство очень скоро сменилось сожалением и стыдом. Подняв оружие, я проверила, не появилось ли на лезвии зазубрин, и не погнулся ли металл, и поставила меч в стойку.

Самое интересное, что и тогда у меня даже мысли не закралось, громко хлопнув дверью, покинуть Школу. И далеко не только потому, что она была единственным домом, который я знала. Не потому, что мне некуда было идти. Я твердо была уверенна: Тартая знала, что говорила. Теперь оставалось только внимательно обдумать все события и понять, за что на меня было наложено наказание.

Подобный рациональный подход к случившемуся вовсе не был одним из "симптомов моей гениальности", как это называла Майра. Если подобные мысли, если такие периодически и возникали, а надо признать, что они таки возникали, быстро искоренялись преподавателями. Атинора, будучи одним из самых дорогих мне людей, и то спуску в такие периоды не давала. Все дело заключалось в том, что, прожив в Школе уже более шести лет, я ни разу не видела несправедливого отношения ко мне или к другим девушкам со стороны кого-либо из учителей или воительниц. В конечном результате всем нам приходилось признавать правоту старших.

В один из вечеров, после утомительной работы на треклятой кухне, я лежала на кровати в своей комнате, не мигая, уставившись в потолок. Мысли напоминали бабочек, бездумно бьющихся у фонаря, которым являлась мое раздражение и обида.

В дверь раздался стук, отвлекший меня от бесполезного занятия самокопания.

- Входи, - произнесла я, не отрывая взгляда от предмета своего пристального и ну очень познавательного изучения. Я ожидала увидеть кого-то из двоих сестер, а быть может и обеих сразу, но в комнату шагнул совсем другой человек.

- Привет, - улыбнулась Атинора.

- Привет, - я села и изобразила слабую улыбку, которая, если судить по выражению лица подруги, получилась из рук вон плохо.

- Если честно, я рассчитывала на более радушный прием, - она вздохнула и опустилась на кровать рядом со мной, мгновенно умыкнув одну из подушек и примостив оную на коленях. - Рассказывай, что стряслось. Ты беременна, тебя выгоняют из Школы или еще что-нибудь посерьезней приключилось?

- Ни то, ни другое, ни третье, - Атинора, как обычно, заставила меня улыбнуться. Богиня, как же хорошо, когда есть настоящие друзья. Увы, хоть таковыми я считала и близняшек, но посвящать их в секреты своего прошлого опасалась.

- Шарра, ты же не хочешь, чтобы я тебя умоляла поделиться твоими проблемами? - Атинора сделала забавную мордашку, а потом посерьезнела. - Если хочешь, чтобы я оставила тебя в покое, просто скажи, и я отцеплюсь со своими расспросами.

- Атинора, - я вздохнула, решая, с чего именно начать, - недавно на улице я видела человека, убившего мою маму. Когда я рассказала об этом Тартае, она отстранила на неделю от занятий и назначила дополнительные часы роботы на кухне. А так все просто чудесно, - кривая усмешка добавила фразе дополнительное саркастическое звучание, - жизнь бьет ключом!

- Ага, считай, уже поверила, - фыркнула моя слушательница.

- Атинора, ну чего твоя мама на меня взъелась? - я всплеснула руками, чувствуя удовольствие, что могу банально пожаловаться. Очень сомневаюсь, что воительница примется меня жалеть - даже глупо было бы предполагать подобное - но зато хотя бы выговорюсь.

- Дело не в том, что она хочет, чтобы ты забыла свою прежнюю жизнь. Видимо, ты произнесла или сделала что-то такое, что ей слишком не понравилось. Подумай об этом, разберись во всем, что ты сказала, - после пары минут раздумий сообщила девушка. В принципе, до всего, что сказала моя подруга, я уже и сама додумалась, но две головы лучше, чем одна.

- Спасибо. Как же мне тебя не доставало! Где ты пропадала? Подумать только, мы не виделись целых семь месяцев.

- Я была на твоей исторической родине, - осторожно, словно она была неуверенна, что после услышанного мне стоит рассказывать о своем путешествии, произнесла Атинора.

- В Артионе? - тихо уточнила я. Это упоминание о некогда родной земле отозвались странной болью.

- Да. Я расскажу тебе о нем попозже, когда ты придешь в норму. А ты тут как?

- Я же, вроде бы, все уже рассказала, - изумление, похоже, слишком уж явно было написано на моем лице.

- Далеко не все. Ты упомянула, что была в городе, значит, решила отбросить судьбу Школьной затворницы? - а хорошая у нее реакция, подумалось мне, когда девушка ловко увернулась от брошенной мною подушки.

- Меня вытащили девчонки, - улыбнулась я, припомнив, что на самом деле вела себя так, словно за стенами Школы "простиралась бездна". Тоже, кстати говоря, весьмо точное замечание Майры.

- Я готова расцеловать двух этих негодяек. А кстати, где они обе? - Атинора с блаженным вздохом растянулась на кровати, заложив подушку. Ранее использованную как метательный снаряд, под голову.

- Сегодня праздник… чего-то там и они отправились погостить к родителям.

- Позор! Праздник чего-то там. Шарра, девочка моя, ты живешь в этой стране уже практически восемь лет, а еще до сих пор не выучила праздников нашего славной империи.

- Сама-то ты знаешь, что сегодня отмечают? - прервала я вещания Атиноры, которая перешла на занудливый лекторский тон.

- Конечно! - с апломбом заявила собеседница.

- Какой? - я чувствовала подвох, и собиралась вывести подругу на чистую воду.

- Надо вспомнить, - девушка всерьез задумалась, так как, несмотря на все заверения, запомнить их все могли разве что священнослужители.

- Ты живешь в этой стране всю свою жизнь, а еще до сих пор не выучила праздников нашего славного королевства, - передразнила ее я, уклоняясь от брошенной уже в меня той же подушки.

- Главное, что я таки подняла тебе настроение, - победно улыбнулась воительница.

- Атинора, я тут исповедовалась тебе, а ты молчишь, как рыба. Итак? - я постаралась придать своему лицу самое невинное выражение.

- Ничего особенного, - попыталась уйти от темы собеседница.

- Ну конечно, - ни на грамм не поверила, так как успела заметить едва заметный румянец.

- Кажется, я влюбилась, - она принялась накручивать на палец прядь волос, как делала всегда, если была смущена.

- Это в который раз? - не сдержала я своего удивления. Следовало признать, что Атинора действительно влюблялась частенько, быстро разочаровывалась, пару дней по этому поводу грустила, пока ее внимание не привлекал следующий мужчина. Нельзя сказать, что она была неразборчива в связях, чаще всего её любовные переживания протекали скорее в мечтах и не перерастали во что-нибудь серьезное.

- Я серьезно. Он такой милый. Я обязательно вас познакомлю. Его родители, если не ошибаюсь, имеют огромное влияние при дворе. Правда, он из-за чего-то с ними поссорился, - щебетала Атинора, которой, по всей видимости. Тоже было необходимо выговориться. У меня на лице расползлась ухмылка - кажется, она даже не заметила бы, начни я просто вставлять "угу" или "ага" вместо реплик.

- Но ты ведь здесь, - осторожно полюбопытствовала я. Судя по всему на этот раз ее чувства грозили перерасти в нечто куда большее, нежели поверхностное увлечение симпатичным парнем.

- Да, но мы договорились встретиться. Он обещал приехать, как только у них в академии закончится учебный год. На севере есть подобные нашей школы, где магически одаренные девушки и парни обучаются этому мастерству. Кстати говоря у них они все обучаются совместно, без полового разделения, - да уж, похоже, она основательно влюбилась. К слову, разницы между нами чуть менее восьми лет, но я никогда не воспринимала Атинору как свою учительницу, скорее как старшую подругу или сестру.

- Так он маг? - удивилась я.

- А разве я тебе об этом не сказала? - растерялась Атинора, принимая сидячее положение.

- Нет. Ты больше рассказывала про то, какой он милый, - я скорчила восторженное личико и глупо захлопала глазами, передразнивая "собеседницу", хотя и делала это весьма преувеличенно.

- Ух, дождусь я того момента, когда влюбишься ты. Вот тогда и поквитаемся, - пригрозила девушка, но расхохоталась под конец фразы.

- Ладно тебе, я же шучу, - отмахнулась я.

- Знаю, - Атинора поднялась и потянулась.

- Так он еще учится? - я не собиралась оставлять безусловно весьма интересную тему личной жизни подруги.

- Нет, преподает, - покачала головой воительница, погладив по голове Риора, темным пятном отделившегося от теней у двери.

- А я уже заподозрила тебя в попытке соблазнить несовершеннолетнего, - хитро усмехнувшись, сообщила я, глядя в потолок.

- Когда ты успела вырасти язвой? - притворно улыбнулась Атинора.

- Учителя были хорошие, - я демонстративно разве руками. Уточнять, кого именно я прочила на роль примера для подражания, необходимости не было, что стало ясно по смешку собеседницы.

- Все, я пошла. Обещала к маме еще зайти на ужин. Если понадоблюсь, ты знаешь, где меня искать, - попрощалась подруга. помахав при этом ручкой.

- Как его зовут? - поинтересовалась я вдогонку, когда брюнетка шагнула за порог.

Либо Атинора меня не услышала, либо не посчитала нужным отозваться, но ответа я не получила. Откинувшись на подушку, вновь подняв глаза к ровному потолку. После разговора с подругой мне действительно полегчало на душе. После разговора с подругой, появилась уверенность, что я обязательно найду ответ. Удалось как-то упорядочить мысли и чувства. Сейчас, прокручивая вновь весь злополучный разговор с Тартаей, я, кажется, смогла найти причину недовольства директрисы.

В день окончания срока наказания, я появилась в зале для фехтования. Кадар Тартая уже ждала там. Глядя на высокую худощавую фигуру воительницы, ее строгую, идеально прямую осанку, я в который раз подумала, что она куда уместней смотрится именно здесь, среди стоек с оружием, чем в кабинете за столом, заваленном бумагами.

- Мне позволено будет заниматься? - поинтересовалась я.

- Да, если ты поняла причину моего недавнего недовольства, - женщина в упор смотрела на меня, чуть склонив голову.

- Поняла, - с тяжелым вздохом сообщила - тяжело сознаваться в собственной глупости, - я сказала тогда, что меня на поиски этого человека поведет ненависть. Я забыла, что мы никогда не должны вступать поединок, если ненавидим своего противника.

- Почему? - Голос Тартаи не изменился, но появившимся едва заметным морщинкам у глаз я поняла, что не ошиблась. Это всегда был верный признак невысказанного еще одобрения.

- Потому что ненависть сжигает изнутри. Если ты ненавидишь этого человека, то ты уже наполовину проиграла бой.

- Ты права, - она скупо улыбнулась. - Я не раз повторяла вам об этом на тренировках. Опытный воин обязательно попытается вывести тебя из душевного равновесия, как только поймет, кто ты и какие воспоминания он должен оживить в твоей памяти, - я с удивлением слышала в ее голосе странную горечь, словно моя преподаватель сейчас говорила совсем не обо мне. - Легко победить противника, который сильнее тебя, хитростью и ловкостью. Можно победить противника, который также хитер, как ты, нужно лишь подметить любую, даже самую крошечную слабость. Но ты никогда не победишь человека, если в твоей собственной душе идет поединок между разумом и чувствами. Помни об этом, когда придется защищать свою жизнь.

Некоторое время мы молчали, каждая погруженная в свои мысли. Означали ли слова кадар, что я должна отказаться от мести вообще, или подразумевалось, что месть должна быть холодной и хорошо продуманной? Нет, она отнюдь не стала бы диктовать мне, как я должна поступить - это должен был быть лишь мой собственный выбор. Но и задать этот вопрос я не решилась. Возможно, я сделаю это позже, когда определю для себя, способна ли я простить и забыть причиненное в детстве зло. Пока я этого не смогла. Но время покажет. Пока мне надо было закончить Школу.