Норито Перевод

Праздник испрашивания урожая[1] (Тосигои-но мацури)

Собравшиеся жрецы и священнослужители, все внимайте, — так возглашаю[2].

По изволенью бога и богини,

прародителей могучих владетеля нашего[3],

на Равнине Высокого Неба[4] божественно пребывающих,

говорю смиренно перед царственными богами,

коим хвалу возносят в храмах неба, храмах земли[5].

С месяца кисара́ги года нынешнего

приступая сажать рис священный,

драгоценные дары божественного внука[6] подношу,

и при пышном восходе солнца утреннего

пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами священного риса[7].

Этот поздний рис священный, что даруют боги царственные,

этот поздний рис священный, что собирают, —

и с локтей пеной вода стекает,

и спереди к ногам грязь прилипает, —

в восемь[8] связок колосьев, пышных колосьев,

коли даруют боги царственные,

то первые колосья —

в тысячу метелок, восемь сотен метелок

подношениями разложив, славословия вознесу.

Верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядом поставлю, —

и соком, и метелками хвалы вознесу.

В Равнинах Великих Полей растущее — сладкие травы, горькие травы;

в Равнинах Синих Морей живущее —

с плавником широким, плавником узким,

до водоросли морской, водоросли прибрежной;

одежду священную —

яркое тканье, блестящее тканье.

мягкое тканье, грубое тканье, —

этим хвалы вознесу.


Перед дарственными богами священного риса —

коня белого, вепря белого, петуха белого[9]

подношенья всех видов и образов выставив,

драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.

Говорю смиренно перед дарственными богами,

славит коих великая жрица[10].

Коль произнесу смиренно священные имена —

Ками-мусуби, Таками-мусуби, Ику-мусуби, Тару-мусуби,

Тамацумэ-мусуби, Оомия-но мэ, Оомикэцуками, Котосиронуси[11]

и хвалу вознесу,

то век царственного внука — долгим веком пребудет,

как крепкая скала, как вечная скала сохранен будет,

цветущим веком счастлив будет.

Посему, бог и богиня, прародители владетеля нашего,

драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Игасури[12],

Коль произнесу смиренно священные имена —

Икуи, Сакуи, Цунагаи, Асува, Хахики[13]


и хвалы вознесу,

то столбы дворца

в корнях нижних скал укрепятся грузно,

то коньки крыш

в Равнину Высокого Неба вознесутся высоко,

славная обитель божественного внука воздвижется.

От неба в укрытии, от солнца в укрытии владыка сокроется[14],

и страной в четырех направлениях

как страной покоя — мирно ведать станет.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Врат Священных[15].

Коль произнесу смиренно священные имена —

Кусиивамато-но микото, Тоёивамато-но микото[16]

и хвалы вознесу,

то пребудут божества крепчайше во вратах четырех направлений,

подобно камней священных грудам[17],

по утрам творя Священных Врат открытие,

по вечерам — Священных Врат закрытие.

Коль дурные духи снизу грядут — низ оберегут,

сверху грядут — верх оберегут,

ночным оберегом, дневным оберегом оберегут.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

И пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Икусима[18].

Коль произнесу смиренно священные имена

Икукуни, Тарукуни[19] и хвалы вознесу,

то на островах, где царственные боги пребывают, —

восьмидесяти островах, —

до края, куда лягушка долин доберется,

до предела, где соленый прилив остановится,

узкая страна — широкой станет,

крутосклонная страна — ровной станет,

островами — всеми восемьюдесятью островами без изъятия[20]

царственные боги [государю] ведать назначат.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Словесами особыми говорю смиренно

перед великой Аматэрасу, в Исэ пребывающей[21].

Страна в четырех направлениях,

кою царственная богиня озирает,

до кромки, где небесные высятся стены,

до предела, куда земля уходит,

до кромки, куда голубые облака тянутся,

до предела, где белые облака упадают,

до кромки, где остановится нос корабля,

в Равнине Синего Моря ни весла, ни шеста не сушившего,

а как корабль по морю великому все пути исходит,

то по тропкам сухопутным, —

[к лошадям] поклажу тесемкой накрепко привязав,

по корням скал, корням деревьев ступая,

до предела, куда лошадиные копыта досягают,

по долгим путям шествуя неустанно, —

узкая эта страна — широкой станет,

крутосклонная страна — ровной станет,

далекие земли восемью десятками веревок накинутых

к ней притянуты будут[22].

И коли вот так великая царственная богиня

[ту страну государю] пожалует,

то поклажи наипервейшие перед царственной богиней великой,

горной грядой взгромоздив, уложу,

а что останется —

[внук божественный] мирно вкушать станет.

И век внука божественного

долгим веком пребудет,

как крепкая скала, как вечная скала сохранен будет,

как цветущий век счастлив будет,

посему, по изволению бога и богини, прародителей владетеля нашего,

драгоценные дары божественного внука смиренно подношу,

шею склонив, баклану подобно[23],

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими в угодьях владетеля нашего.

Произнесу смиренно священные имена

Такэти, Кадзураки, Тооти, Сики, Яманобэ, Софу[24]

и в шести тех угодьях родящееся —

сладкие травы, горькие травы, собрав,

сюда доставлю,

и божественный внук

долгую трапезу, многую трапезу вкушать станет,

Посему драгоценные дары божественного внука подношу,

И пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими на горных подъемах,

называю, смиренный, священные имена —

Асука, Ихарэ, Осака, Хацусэ, Унэби, Миминаси[25].

На дальних горах, на ближних горах растущее —

большое дерево, малое дерево, —

и ствол, и ветви срубив, сюда доставлю,

и славная обитель божественного внука воздвижется,

от неба в укрытии, от солнца в укрытии владыка сокроется,

страной в четырех направлениях, как страной покоя,

мирно ведать станет.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими там, где воды разделяются[26].

Произнесу смиренно священные имена —

Ёсино, Уда, Цугэ, Кадзураки[27]

и хвалы вознесу,

и богами царственными даруемый поздний рис священный,

коль будет дарован как восемь связок колосьев, пышных колосьев,

то богам царственным — первые колосья.

Сок — верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядом поставлю,

хвалы вознесу,

а что останется, — божественный внук

как утреннюю трапезу, как вечернюю трапезу

божественно вкушать станет,

как долгую трапезу, как многую трапезу

вкушать станет,

и зарумянится, как красная глина.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Особыми словами реку: жрецы и священнослужители, дары эти, к слабым плечам служек Имибэ толстыми шнурами привязанные, очищение Прошедшие, примите и неукоснительно подношения совершите, — так возглашаю.


Праздник[28] Касуга[29] (Касуга-но мацури)

По повелению великому владетеля нашего

Смиренно и трепетно говорю, склоненный[30],

перед богами царственными — четырьмя столпами[31],

Такэмикадзути-но микото, в Касима пребывающем[32],

Иваинуси-но микото, в Катори пребывающем[33],

Амэ-но коянэ-но микото, в Хираока пребывающем[34],

Химэгами-девой[35].


Как пожелали боги великие,

В корнях подземных скал горы Микаса, что в

Касуга, столбы храма укрепили грузно,

коньки крыши в Равнину Высокого Неба вознесли высоко,

от неба укрытием, от солнца укрытием

считаем с благоговением.

И подносимые сокровища священные — зеркало, меч и лук,

копье и коня — сюда препроводили.

Одежды священные —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье преподносим.

Поклажу с подношениями,

что страна в четырех направлениях в дань собирает,

рядком поставим:

то, что в Равнинах Синих Морей —

с плавником широким, с плавником узким,

до водоросли морской и водоросли прибрежной,

то, что в горах и полях —

сладкие травы, горькие травы,

питие священное[36]

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядком поставим.

Дары всех видов,

горной грядой взгромоздив, уложим.

От жреца такой-то управы, звания, рода, имени

великие дары драгоценные, —

как дары отдохновенные, дары обильные,

мирно, отдохновенно вкусите, —

перед царственными богами великими

хвалы возношу, — так говорю смиренно.


И, сии подношения сотворив,

процветание молю даровать

и теперь и впредь,

чтоб владетель наш мирно, отдохновенно [правил],

обильным веком, цветущим веком счастлив был,

как вечная скала, как крепкая скала сохранен был,

и чтобы всех мест, всех домов властители и вельможи,

что государю служат,

тоже в покое пребывали,

при дворе государевом

мирно бы государю служили,

расцветая, как живая ветвь цветущая[37].

И пусть хвалы вознесутся, — так говорю смиренно.


(Норито в [храмах] Оохарано и Хираока следуют тому же[38].)


Праздник Ооими[39] в Хиросэ[40] (Хиросэ-но ооими-но мацури)

Произношу смиренно имя божества царственного,

коему хвалу возносят у слияния рек в Хиросэ[41].

Произнеся священное имя

богини Вакаука-но мэ-но микото[42],

что государю трапезу доставляет,

перед богиней царственной хвалы вознесу.

Божественного внука дары драгоценные,

сюда посланцами доставленные — властителями и вельможами —

смиренно поднесу, и пусть хвалы вознесутся,

а вы, жрецы и священнослужители, все внимайте, — так возглашаю.


Подносимые дары драгоценные —

одежда священная, —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье, —

вещи пятицветные[43],

щит, копье, коня священного,

питие священное —

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядком поставлю,

грубый рис, мягкий рис[44],

в горах живущее — с мягкой шерстью, с грубой шерстью[45],

в Равнинах Великих Полей растущее — сладкие травы, горькие травы,

в Равнинах Синих Морей живущее, —

с плавником широким, с плавником узким,

все до водорослей морских, до водорослей прибрежных

поднесу, разложив в обилии, —

так государь говорить назначил перед богиней царственной, —

так возглашаю.


Пусть подносимые дары драгоценные

как дары спокойные, дары обильные

с миром и отдохновением в сердце

царственная богиня вкушать станет,

[а что останется, то] внук божественный

как долгую трапезу, как многую трапезу

вкусит, зарумянившись, как красная глина.

Коль дарует богиня великая,

чтобы в восемь связок колосьев рождался

поздний рис драгоценный, — начиная с владений богини, —

что возделывают кровные государевы,

властители и вельможи,

и народ — Поднебесной Сокровище Великое,

сей поздний рис драгоценный, что возделывают, —

и с локтей пеной вода стекает,

и спереди к ногам грязь пристает,

то первые колосья — и соком, и метелками,

в тысячу колосьев, восемь тысяч колосьев разложу,

горной грядой, взгромоздив, уложу,

в осенний праздник поднесу.

Так государь говорить назначил перед богиней царственной,

так возглашаю.


И перед царственными богами,

пребывающими на горных подъемах

в шести угодьях[46] владетеля нашего, что в стране Ямато,

разложу божественного внука дары драгоценные —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье,

вещи пятицветные, все до щита и копья, —

такие подношения совершу.

Совершу я их,

и вода, что низвергается

с подъемов гор и гор, где пребывают боги царственные,

станет нам водой сладкой,

а с дурным ветром, грубой водой

не встретится поздний рис драгоценный,

что Великое Сокровище Поднебесной возделывает,

и если будет таковое твое соизволение,

то первые колосья — и соком, и метелками,

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядком поставим,

горной грядой взгромоздив, уложим.

Для того-то все пришли сюда

в такой-то день, такой-то месяц года нынешнего,

властители и вельможи, всех ста управ чиновники,

и даже из шести земель страны Ямато простолюдины и простолюдинки,

пред богиней царственной

шею склонив, баклану подобно.

Посему при пышном восходе утреннего солнца

пусть хвалы вознесутся, —

а вы, жрецы и священнослужители, —

все внимайте, — так возглашаю.


Праздник[47] богов ветра Тацута[48] (Тацута-но кадзэ-но ками-но мацури)

Говорю перед царственными богами,

коим хвалы возносят в Тацута.


Внуку божественному, что в Сикисима[49]

великой страной восьми островов[50] правил,

не посылали [боги]

долгую трапезу, многую трапезу,

начиная с пяти злаков полевых[51],

чтоб зарумяниться, как красная глина,

и того, что Сокровище Поднебесной Великое возделывает,

вплоть до стебелька травинки малой.

И не год, и не два —

лет множество все только портилось.

Повелел тогда государь:

пусть сто ведунов на вещах для гаданья[52] прознают

и объявят — какого тут бога сердце.

Гадали ведуны на тех вещах для гаданья,

но сказали, что сердце бога того все не явлено.

Услыхал про то божественный внук и поведал:

«Были хвалы вознесены ко всем божествам

и в храмах неба, и в храмах земли,

никого не забывая, никого не опуская,

что же вы за боги такие, что не даруете, а портите

все то, что Сокровище Великое Поднебесной

возделывая, возделывает, —

сердце свое явите!»

Такое заклятие[53] он произнес.

И тогда во сне царственному внуку было явлено:

«Это мы напускаем

ветер дурной, воду грубую

на то, что Сокровище Поднебесной Великое,

возделывая, возделывает,

и созреть не даем, и портим,

а имена наши священные —

Амэ-но михасира-но микото, Куни-но михасира-но микото»[54].

Так имена явлены были, и повелели боги:

«Дары нам поднесите драгоценные,

одежду священную —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье,

пяти цветов дары, щит, копье,

священного коня с седлом священным,

всех видов дары поднесите,

и храм воздвигните —

в том месте, где утреннее солнце поднимается,

в том месте, где вечернее солнце блистает,

на малом поле равнины Татино в Тацута, —

там храму быть назначьте,

и хвалы свои вознесите,

и тогда тому, что Сокровище Поднебесной, возделывая, возделывает,

начиная с пяти злаков полевых,

вплоть до стебелька травинки малой,

всему созревание даруем», — так поведали.

И вот, повелением сим,

в месте, царственными богами назначенном,

столбы храма восставили.

Дабы перед богами царственными хвалы вознести,

доставили сюда драгоценные дары внука божественного,

а гонцами стали властители и вельможи,

дабы хвалы вознеслись.

Так говорю, смиренный, перед богом царственным,

а вы, жрецы и священнослужители, все внимайте, — так возглашаю.


Подносимые дары священные:

Хикогами-богу — одежды священные:

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье,

вещи пятицветные, щит, копье,

коня священного с седлом священным,

разные дары поднесу;

Химэгами-богине — одежды священные поднесем,

златой ларец для пряжи, моталки златые, катушки златые,

яркое тканье, блестящее тканье,

грубое тканье, мягкое тканье,

вещи пятицветные,

священного коня с седлом священным,

всех видов дары поднесу.

Питие священное — верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядком поставлю,

и мягкий рис, и грубый рис,

из того, что в горах живет — с мягкой шерстью, с грубой шерстью,

из того, что в Равнинах Великих Полей растет —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнинах Синих Морей живет —

с плавником широким, с плавником узким,

вплоть до водорослей морских, водорослей прибрежных,

горной грядой взгромоздив, уложу.

Чтобы подносимые дары драгоценные,

как дары отдохновенные, дары обильные

царственные боги сердцем мирно вкусили,

и на то, что [народ] Поднебесной Сокровище Великое

возделывая, возделывает,

дурной ветер, грубую воду не напускали

и созревание даровали.

И тогда колосья первые — верхушки сосудов высоко подняв,

утробы сосудов наполнив, рядком поставлю,

и соком, и метелками,

восемь сотен колосьев, тысячу колосьев доставлю,

на празднестве осеннем поднесу.

Посему собрались здесь властители и вельможи, всех ста управ чиновники,

и даже из шести земель страны Ямато простолюдины и простолюдинки,

в месяце удзуки[55] года нынешнего

(в месяце фумидзуки говорить — в месяце фумидзуки года нынешнего), —

при нынешнем пышном восходе утреннего солнца

перед богами царственными шею склонив, подобно баклану,

драгоценные дары внука божественного, —

коими богам хвалу возносят

вы, жрецы и священнослужители, —

примите и поднесите неукоснительно, —

так гласил приказ государев,

и все внимайте, — так возглашаю.


Праздник[56] Хирано[57] (Хирано-но мацури)

По повелению великому владетеля нашего

смиренно говорю, склоненный,

перед царственным богом великим,

из Имаки[58] сойти соизволившим.


Как пожелали боги царственные,

в корни скал подземные

опоры храма укрепили грузно,

коньки крыши в Равнину Высокого Неба

вознесли высоко,

от неба укрытием, от солнца укрытием восставили,

жреца назначили из управы благочиния, такого-то звания, рода, семьи, имени.

И подносимые дары драгоценные —

лук, меч, зерцало, колокольчики, из шелка зонтик, коня,

в ряд выставим,

к тому добавим одежды священные —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье,

и приношения те,

что в дань собирают со страны в четырех направлениях,

возьмем и в ряд выставим.

Питие священное —

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполняя, рядком поставим.

Из того, что в горах и полях —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнине Синего Моря —

с плавником широким, с плавником узким,

до водорослей морских и водорослей прибрежных,

всех видов дары горной гряде подобно сложив,

вверх воздымем,

чтоб дары сии драгоценные, великие,

мирно вкушаемы были,

чтоб век царственного внука

как крепкая скала, как вечная скала сохранен был,

цветущим веком осчастливлен был,

пусть мириады веков пребудет, —

с тем хвалы вознесем, — так говорю смиренно.


Еще говорю смиренно:

собравшихся здесь кровных государевых,

властителей, вельмож, всех ста управ чиновников

ночным оберегом, дневным оберегом обереги,

даруй, чтоб служили они государю нашему,

и ввысь, и вширь расцветая,

как живая ветвь цветущая,

и пусть хвалы вознесутся, —

так говорю смиренно.


Кудо, Фурусэки[59]

По изволению владетеля нашего

говорю, смиренный, перед богами царственными,

из Кудо и Фурусэки сойти соизволившими.


Как пожелали боги царственные,

в корни скал подземные

опоры храма укрепили грузно.

Коньки крыши в Равнину Высокого Неба

вознесли высоко,

от неба укрытием,

от солнца укрытием восставили,

жреца назначили — из управы благочиния

такого-то звания, рода, семьи, имени.

И подносимые дары драгоценные —

лук, меч, зерцало, колокольчики,

зонтик шелковый, коня в ряд выставим.

К тому добавим одеяния священные —

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье —

и приношения те,

что в дань собирают со страны в четырех направлениях, —

возьмем и в ряд выставим.

Питие священное —

верхушки сосудов высоко поднимая,

утробы сосудов наполнив, рядком выставим,

из того, что в горах и полях —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнине Синего Моря —

с плавником широким, с плавником узким,

до водорослей морских, водорослей прибрежных,

всех видов дары, горной гряде подобно, сложив,

вверх воздымем,

чтобы дары сии драгоценные, великие

мирно вкушаемы были,

чтобы век внука царственного

как крепкая скала, как вечная скала сохранен был,

цветущим веком осчастливлен был.

Пусть мириады веков пребудет —

с тем хвалы вознесем, —

так говорю смиренно.


Еще говорю смиренно:

собравшихся здесь кровных государевых,

властителей, вельмож, всех ста управ чиновников

ночным оберегом, дневным оберегом оберегите,

даруйте, чтобы служили они государю нашему,

и ввысь, и вширь расцветая,

как живая ветвь цветущая.

И пусть хвалы вознесутся, —

так говорю смиренно.


Ежемесячный [праздник] месяца минадзуки[60] (Минадзуки-но цукинами)

(Праздник сивасу следует этому же)

Собравшиеся жрецы и священнослужители, все внимайте, —

так возглашаю.


По изволенью бога и богини,

прародителей владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

говорю, смиренный, перед царственными богами,

коим хвалу возносят в храмах неба, храмах земли.

Дары очередные сего года, месяца минадзуки

яркое тканье, блестящее тканье,

мягкое тканье, грубое тканье соберу,

и при пышном восходе солнца утреннего

драгоценные дары божественного внука поднесу,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих великая жрица.

Коль произнесу смиренно священные имена:

Ками-мусуби, Таками-мусуби, Ику-мусуби, Тару-мусуби,

Тамацумэ-мусуби, Оомия-но мэ, Оомикэцуками, Котосиронуси, —

и хвалу вознесу,

то век царственного внука — долгим веком пребудет,

как крепкая скала, как вечная скала сохранен будет,

цветущим веком счастлив будет.

Посему, бог и богиня, прародители владетеля нашего,

драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Игасури.

Коль произнесу смиренно священные имена:

Икуи, Сакуи, Цунагаи, Асува, Хахики, —

и хвалы вознесу,

то столбы дворца

в корнях нижних скал укрепятся грузно,

то коньки крыш

в Равнину Высокого Неба вознесутся высоко,

славное обиталище божественного внука воздвижется.

От неба в укрытии, от солнца в укрытии владыка сокроется,

и страной в четырех направлениях,

как страной покоя — мирно ведать станет.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Врат Священных.

Коль произнесу смиренно священные имена —

Кусиивамато-ни микото, Тоёивамато-но микото —

и хвалы вознесу,

то пребудут божества крепчайше во вратах четырех направлений,

подобно грудам камней священных,

по утрам творя священных врат открытие,

по вечерам — священных врат закрытие.

Коль дурные духи снизу грядут — низ оберегут,

сверху грядут — верх оберегут,

ночным оберегом, дневным оберегом оберегут.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

славит коих жрица Икусима.

Коль произнесу смиренно священные имена

Икукуни, Тарукуни и хвалы вознесу,

то острова, где царственные боги пребывают, —

восемьдесят островов, —

до края, куда лягушка долин доберется,

до предела, где соленый прилив остановится,

узкая страна — широкой станет,

островами — всеми восьмьюдесятью островами без изъятия —

царственные боги ведать будут.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Словесами особыми говорю смиренно

перед великой Аматэрасу, в Исэ пребывающей.

Великой царственной богини соизволением

страна в четырех направлениях,

кою царственная богиня озирает,

до кромки, где небесные высятся стены,

до предела, куда земля уходит,

до кромки, куда голубые облака тянутся,

до предела, где белые облака упадают,

до кромки, где остановится нос корабля,

в Равнине Синего Моря ни весла, ни шеста не сушившего,

а как корабль по морю великому все пути исходит,

то по тропкам сухопутным, —

[к лошадям] поклажу тесемкой накрепко привязав,

по корням скал, корням деревьев ступая, —

до предела, куда лошадиные копыта досягают,

по долгим путям шествуя неустанно, —

узкая эта страна — широкой станет,

крутосклонная страна — ровной станет,

далекие земли — восемью десятками веревок накинутых

к ней притянуты будут.

И коли вот так великая царственная богиня

[ту страну государю] пожалует,

то поклажи наипервейшие перед царственной богиней великой,

горной грядой взгромоздив, уложу,

а что останется —

[внук божественный] мирно вкушать станет.

И век внука божественного долгим веком пребудет,

как крепкая скала, как вечная скала сохранен будет,

как цветущий век счастлив будет,

посему, по изволению бога и богини, прародителей владетеля нашего,

драгоценные дары божественного внука смиренно подношу,

шею склонив, баклану подобно,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими в угодьях владетеля нашего.

Произнесу смиренно священные имена:

Такэти, Кадзураки, Тооти, Сики, Яманобэ, Софу —

и в шести тех угодьях родящееся —

сладкие травы, горькие травы собрав,

сюда доставлю,

и божественный внук

долгую трапезу, многую трапезу вкушать станет.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими на горных подъемах,

произнесу, смиренный, священные имена:

Асука, Ихарэ, Осака, Хацусэ, Унэби, Миминаси.

На дальних горах, на ближних горах растущее —

большое дерево, малое дерево, —

и ствол, и ветви срубив, сюда доставлю,

и славное обиталище божественного внука воздвижется,

от неба в укрытии, от солнца в укрытии владыка сокроется,

страной в четырех направлениях, как страной покоя,

мирно ведать станет.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу вам,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Говорю смиренно перед царственными богами,

пребывающими там, где воды разделяются.

Произнесу смиренно священные имена —

Ёсино, Уда, Цугэ, Кадзураки —

и хвалы вознесу,

и богами царственными даруемый рис священный

коль будет дарован в восемь связок колосьев, пышных колосьев,

то богам царственным — первые колосья.

Сок — верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, рядком поставлю,

хвалы вознесу,

а что останется, — божественный внук

как утреннюю трапезу, как вечернюю трапезу

божественно вкушать станет,

как долгую трапезу, как многую трапезу

вкушать станет

и зарумянится, как красная глина.

Посему драгоценные дары божественного внука подношу,

и пусть хвалы вознесутся, — так возглашаю.


Особыми словами говорю: жрецы и священнослужители, дары эти, к слабым плечам служек толстыми шнурами привязанные, очищение прошедшие, примите и неукоснительно подношения совершите, — так возглашаю.


Благопожелание великому дворцу[61] (Оото-но хокаи)

По изволению бога и богини,

прародителей могучих владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

был внук божественный

на высокий престол[62] небесный возведен,

и пожалован знаками небесными[63] — мечом и зерцалом,

и, благопожелания[64] изрекая, так возгласили боги:

«Наше дитя драгоценное, внук божественный,

на этом высоком престоле небесном пребывая,

солнцу небесному наследуя[65],

долгие осени — мириады осеней —

страной восьми островов великих,

обильных равнин тростниковых и тучного колоса

как страной мирной спокойно правь», —

так наставляли его.

И небесным своим промышлением

корни скал, пни деревьев,

и даже трав стебельки, что речи вести умели, —

все их речи умолкнуть заставили[66].

И для обиталища внука божественного,

что с неба спуститься соизволил[67],

дабы, солнцу небесному наследуя,

ведать страной, как Поднебесной,

деревья, что стоят в глубине гор —

в больших долинах, в малых долинах —

топорами, очищение прошедшими,

ныне жрецы Имибэ срубили,

основания их и ветви божествам гор[68] поднесли,

середину сюда доставили;

освященные лопаты взяв,

освященные опоры восставили,

воздвигли внуку божественному

от солнца укрытием, от неба укрытием

обиталище[69] великолепное.

И божество Имасияфунэ-но микото[70]

славословиями дивными небесными

превознося, усмирение творя, говорю смиренно.

До предела, где корни скал подземные,

в той земле, где дворец великий распростерт,

для нижних вервий[71]

пусть не будет беды от насекомых ползающих.

До предела, куда на Высокого Неба Равнине

голубые облака стелются,

пусть не будет беды от птиц, в небе летающих, кровь роняющих[72],

пусть меж опорами, врытыми, укрепленными, и

балками, стропилами, дверьми, окнами

стыки[73] не движутся, не скрипят.

Пусть узлы завязанные не слабнут,

пусть тростник, на крышу настланный, не лохматится,

дух полов[74]не шумит.

Пусть ночному оку[75] всполохов и страхов не будет, —

от всего того мирно, спокойно оберегающих божеств

священные имена говорю смиренно, —

Яфунэкукути-но микото[76] (это дух деревьев),

Яфунэ тоёукэхимэ-но микото[77] (это дух риса. В народе ее называют Ука-но митама. То же самое и в нынешнее время — возле двери дома для родильниц кладут куски дерева и снопы риса или разбрасывают рис в доме)[78].


Священные имена восславлю,

и век божественного внука,

как крепкую скалу, как вечную скалу оберегом пожалуют,

как цветущему веку, обильному веку, предолгому веку

благоденствие пожалуют.

И вот, взяв пять сотен низок яшмы священной,

в восемь локтей длины ожерелья драгоценные,

что мастера яшмы священной делают,

очищение пройдя, чистое очищение пройдя,

я, жрец такой-то из числа Имибэ,

к ним яркие мягкие ткани[79],

блестящие мягкие ткани приложу,

и к слабым плечам своим толстыми шнурами привяжу,

и если в славословиях и усмирениях творимых

упущения какие случились,

то вы, испрямляющие божества — Камунаоби-но микото,

Оонаоби-но микото[80]

мирным, спокойным промышлением своим

услышав — исправьте, увидев — исправьте, —

так говорю смиренно.


Отдельными словесами говорю смиренно —

произнесу имя священное богини Оомия-но мэ-но микото[81],

что водворилась в том же дворце внука божественного,

и правит выбором людей тех, кто входит, и тех, кто выходит,

и то, что божества грубого творят,

то она словом выпрямляет и смягчает[82],

и не допустит, чтоб челядь в белых полотнах накинутых,

челядь со шнурами привязанными,

что государю служит за утренней трапезой, за вечерней трапезой,

руками ошиблась[83], ногами ошиблась,

и не допустит, чтоб кровные государевы, все властители и вельможи,

всех ста управ чиновники

по своему бы действовали хотению,

пусть без помыслов дурных, без сердца грязного

они, во дворец приходя — приходят,

во дворце служа — служат,

а оплошность, ошибка приключится, —

она, видя, — выправит, слыша, — выправит,

дабы мирно, спокойно они служили.

Посему священное имя Оомия-но мэ-но микото восславлю, —

так говорю смиренно.


Праздник священных врат[84] (Микадо-но мацури)

Говорю смиренно священные имена Кусиивамато-но микото, Тоёивамато-но микото[85].

Ибо пребывают они крепчайше во вратах священных,

в четырех направлениях, внутри и снаружи,

подобно грудам камней священных.

И коли встретятся они со словом кривым,

что молвить может небесный бог искривляющий,

Ама-но магацуби-но ками[86],

что с четырех сторон, с четырех углов

с чуждостью, с грубостью вторгается,

с ним согласие встречи, с ним согласие уст пусть отвращают,

коли сверху грядет, верх оберегут,

снизу грядет, низ оберегут,

ожидая, преградят, очищая, отгонят,

словом изгонят,

по утрам врата открывая,

по вечерам врата закрывая;

имена людей тех, что входят, и тех, что выходят,

спросив, постигают;

оплошность ли, ошибка ли приключится,

выпрямлением божественным, выпрямлением великим,

увидев, выпрямляют, услышав, выпрямляют,

дабы мирно, спокойно служили.

Посему священные имена

Тоёивамото-но микато, Кусиивамато-но микото восславлю, —

так говорю, смиренный.


Великое изгнание[87] [грехов] в последний день месяца минадзуки[88] (Минадзуки-но цугомори-но оохараэ)

Собравшиеся кровные государевы, властители, вельможи, всех ста.

управ чиновники, все внимайте, — так возглашаю.


Государю, повелителю небесному служащие, —

с восьми десятков челядинцев начиная,

тех, кто в белых полотнах накинутых,

тех, кто со шнурами привязанными,

тех, кто с колчаном, за спиной привешенным,

тех, кто с мечом, к поясу привязанным,

и в управах разных служащих —

их прегрешения всяческие,

ошибкой, проступком совершенные,

на великом изгнании [грехов] в последний день месяца минадзуки сего года

изгоняются, очищаются, и все этому внимайте, — так возглашаю.


По изволению бога и богини, прародителей могучих владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

восемь сотен мириад богов[89]

божественным сбором собрались,

божественным советом совещались

и так повелеть изволили:

«Наш внук божественный,

страной обильных тростниковых равнин и колоса тучного

мирно, спокойно правь!»

И в той стране, повелением назначенной,

грубых божеств спросом божественным спросили,

изгнанием божественным изгнали,

и корни скал, пни деревьев, стебельки трав,

что речи вести умели, —

всех они умолкнуть заставили,

и назначили ему небесных скал обиталище покинуть,

небесные облака восьмислойные

тысячами разделов тысячекратно разделить

и с неба спуститься.

И в той стране в четырех направлениях,

повелением назначенной,

стране Ямато, где солнце высоко видно,

страной спокойной быть назначили.

В корни скал подземных опоры храма крепко укрепили,

в Равнину Высокого Неба коньки крыши высоко вознесли,

дивное обиталище божественного внука воздвигли,

от неба в укрытии, от солнца в укрытии,

дабы сокрылся владыка

и как спокойной страной ведал мирно.

И в стране той прегрешения разные,

ошибкой, проступком совершенные

тем людом, что под небом прибавляется, —

прегрешения премногие небесными прегрешениями означили[90]:

те прегрешения небесные — разрушенье межей,

засыпка канав, желобов разрушенье, повторный посев,

вбивание кольев, сдирание заживо шкур,

сдирание шкур сзади к переду, нечистот оставление.

И означили прегрешенья земные[91] премногие:

резать на живом кожу, резать на мертвом кожу;

люди, больные проказой; опухоль;

надругательство над собственной матерью,

надругательство над дитятей собственным,

надругательство над матерью и ее же дитятей;

над дитятей и матерью его же,

грех соития с животными,

беда от насекомого ползающего[92], от Такацуками[93] беда,

беда от птиц с высоты[94], порча на скотину чужую, грех ворожбы.

И буде случится такое,

пусть в дворцовой обители небесной действо начнется,

и жрец великий Накатоми у деревьев крепких небесных

низ обрубит, ветви срежет[95],

в тысячу сокровищниц, складов-сокровищниц[96]

сложит, доставит в обилии,

у небесного тростника[97]

верх отрежет, низ отсечет, на восемь игл, взявши, рассечет

и возгласит грузные слова заклятия, заклятия небесного.

Возгласит он их, и божества небесные,

двери в небесных скалах толкнув, распахнут,

восьмислойные облака небесные —

многими тысячами разделов тысячекратно разделят

и слова те услышат;

божества земные на гребень высокой горы,

на гребень низкой горы поднявшись,

туман высоких гор, туман низких гор раздвинут

и слова те услышат.

И когда услышат они те слова,

то в стране Поднебесной в четырех направлениях,

начиная с государя нашего, внука божественного,

грех грехом не будет,

и как восьмислойные облака небесные ветер разгоняет,

дующий из тех мест, где ветры родятся,

и как утренний туман[98] священный, вечерний туман священный

утренний ветер, вечерний ветер дуновением изгоняет,

и как большой корабль от гавани большой,

когда канаты от носа отвязав,

канаты от кормы отвязав,

в Равнину Великого Моря направляют,

основания деревьев разросшихся[99] на той стороне,

серп закаленный, серп острый взяв,

изнутри очищают,

так и прегрешений оставшихся не будет, —

даруется изгнание их, очищение их, —

унесет их с собой в Великого Моря Равнину

богиня Сэоридухимэ[100], что пребывает

в стремнинах рек стремительных,

что падают, низвергаясь,

с гребней высоких гор, низких гор.

И коль унесет она их,

то там их возьмет и проглотит

богиня Хаяакицухимэ-но ками[101],

пребывающая в месте встречи восьми сотен течений,

восьми дорог течений,

восьми сотен дорог течений,

бурных течений.

И коль проглотит она их,

то сдует их в Нэ-но куни — Страну Корней,

в Соко-но куни — Страну Дна[102]

бог Ибукитонуси[103],

в дверях дыхания дующего пребывающий.

И коль сдует он их,

то возьмет их в блуждания свои и потеряет

богиня Хаясасурахимэ[104],

в Нэ-но куни, в Соко-но куни пребывающая.

И коль потеряет она их,

то в Поднебесной в четырех направлениях,

начиная с разных управ чиновников,

что государю нашему служат,

со дня нынешнего начиная,

грех грехом не будет.

И вот мы коней привели и поставили,

тех, что в Высокого Неба Равнине

слушают, уши наставив[105].

И на великом изгнании грехов,

на заходе солнца вечернего,

в последний день месяца минадзуки года нынешнего,

очищение свершается, изгнание свершается, —

и все внимайте, — так возглашаю.

Гадатели урабэ[106] четырех провинций

возьмите [их] и выйдите

к дороге реки великой[107],

и там вышвырните, — так возглашаю.


Заклинание[108] при поднесении мечей рода Ямато-но фуми-но имикибэ[109] (тому же следует род Кафути-но фумибэ) (Ямато-но фуми-но имикибэ-но тати-о татэмацуру токи-но дзу)

Почтительно

обращаюсь к правителю верховному, владыке Неба[110],

к великим богам трех пределов[111],

к солнцу, луне, звездам, планетам,

всем богам восьми направлений[112],

управителям судьбы, управителям скрижалей[113],

слева — к Отцу — Повелителю Востока,

справа — к Матери — Повелительнице Запада[114],

к пяти правителям пяти сторон света[115],

четырем погодам четырех времен года[116].


В руках держа изображения для подношений[117],

просим от бедствий избавить.

В руках держа мечи железные для подношений,

просим благоденствие государя продлить.

В заклинании говорим:

на восток — до самого дерева Фусо[118],

на запад — до места, где [солнце] в пучину погружается[119],

на юг — до Пламенного света[120],

на север — до места, где Слабые Воды[121],

на тысячу крепостей, на сто земель,

пусть правит он бодро

десять тысяч лет, десять тысяч лет.


Праздник усмирения огня[122] (Хосидзумэ-но мацури)

По изволению бога и богини,

прародителей могучих владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

назначено было потомку царственному

страной обильных равнин тростниковых

и тучного колоса

мирно, отдохновенно управлять.

И когда ему Поднебесную поручали,

сказали они слова заклятия небесного,

заклятия грузного, такие слова:

«Два божества-столпа,

Идзанаки-но микото, Идзанами-но микото[123],

супруг и супруга, браком сочетались,

и страны — восемь десятков стран,

и острова — восемь десятков островов —

рождены были.

И восемь сотен мириад божеств

рождены были».

И когда рождалось дитя последнее, драгоценное —

Хомусуби-но ками, —

то опалилось место потаенное,

и богиня за скалою сокрылась,

и сказала она: не смотри на меня, супруг мой,

ночей — семь ночей, дней — семь дней.

Но еще семи дней не сровнялось,

как подумал он, что странно ее сокрытие,

и посмотрел на нее —

а она, огонь породив,

место опалила потаенное.

И тогда она так поведала:

«Говорила я тебе, супруг мой,

чтоб ты не смотрел,

а ты все же со мной взглядом встретился»[124].

И еще поведала:

«Теперь тебе, супругу моему,

должно править верхней страной,

а я стану править нижней страной».

И сокрылась она за скалой,

и решила до склона Ёмицухирасака[125] добраться.

И так тогда поведала:

«Осталось в верхней стране,

коей правит супруг мой,

дитя, сердцем дурное», —

вернулась и снова детей родила.

То, рожденное ею, четырех видов было —

Мидзу-но ками, [бог водяной],

тыква-горлянка, водоросли речные,

и Ханияма-химэ[126].

И тогда она таким наставлением поучала:

«Если грубым станет сердце этого дитяти,

что сердцем дурное,

то усмирите его посредством воды,

тыквы-горлянки, Ханияма-химэ,

водорослями речными».

И, тому следуя, пусть славословия вознесутся,

пусть при дворе божественного потомка

сумятицы не будет,

пусть дары драгоценные,

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани,

пяти родов дары,

в Равнине Синего Моря живущее —

с плавником широким, с плавником узким,

до водорослей морских, водорослей прибрежных,

питие священное —

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы сосудов наполнив, в ряд выставят,

вплоть до грубого риса, мягкого риса,

горной гряде подобно, высоко уложат,

и, согласно словам заклятия небесного,

заклятия грузного, пусть славословия вознесутся[127], —

так говорю смиренно.


Праздник пиров на дорогах[128] (Митиаэ-но мацури)

Как то началось в Равнине Высокого Неба[129],

говорю смиренно перед богами царственными,

коим хвалы возносят по изволению потомка царственного,

пребывающими преградой на восьми перекрестках великих,

подобно грудам камней священных.


Коли произнесу смиренно священные имена —

Ятимата-хико, Ятимата-химэ, Кунадо[130]

и хвалы вознесу,

то если духи, что из Нэ-но куни, Страны корней,

из Соко-но куни, Страны дна,

с грубостью, чуждостью вторгнутся, —

с ними согласие встречи, с ними согласие уст

отвратите.

Снизу духи грядут — низ оберегите,

сверху грядут — верх оберегите.

Ночным оберегом, дневным оберегом оберегите[131],

такие славословия возносим.

Посему дары драгоценные —

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани препроводим,

питие священное —

верхи сосудов высоко поднимем,

утробы сосудов наполним, в ряд выставим,

и соком, и колосьями;

из того, что в горах и полях живет —

с мягкой шерстью, с грубой шерстью,

из того, что в Равнине Синего Моря живет —

с плавником широким, плавником узким,

вплоть до водорослей морских, водорослей прибрежных,

подобно горной гряде уложенные,

те дары драгоценные — вкусите покойно,

на восьми перекрестках преградой пребывая,

подобно грудам камней священных,

и век потомка царственного

твердой скалой, вечной скалой сохраните,

веком цветущим осчастливьте, — так говорю смиренно.

И чадам государевым, властителям и вельможам,

всех ста управ чиновникам,

и Великому Сокровищу Поднебесной спокойствие пошлите.

Для сего служитель богов

словами заклятия небесного, словами заклятия грузного

хвалы возносит, — так говорю смиренно.


Великий праздник вкушения первого урожая[132] (Оониэ-но мацури)

Собравшиеся жрецы и священнослужители, все внимайте —

так возглашаю.


По изволению бога и богини,

прародителей владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

говорю смиренно перед царственными богами[133],

коим хвалу возносят в храмах неба, храмах земли.

В день зайца месяца симоцуки[134] года нынешнего

царственный потомок вкушать станет

небесную трапезу[135], долгую трапезу, вечную трапезу,

и пусть боги царственные на нее согласятся[136],

чтоб век его как крепкая скала, вечная скала сохранен был,

цветущим веком счастлив был,

чтоб тысячу осеней, пять сотен осеней

он трапезу покойно, мирно вкушал,

зарумянившись пышным румянцем.

Посему богатые дары царственного потомка —

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани препроводим

и на пышном восходе солнца утреннего

хвалы вознесем — и все внимайте, —

так возглашаю.


Особо говорю: дары подносимые,

очищение прошедшие,

к слабым плечам жрецов толстыми шнурами привязанные,

жрецы и священнослужители

примите и неукоснительно подношения совершите, —

так возглашаю.


Праздник[137] усмирения души в святилище[138] (Митама-о иваидо-ни сидзумуру мацури)

По изволению бога и богини,

прародителей владетеля нашего,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

потомку царственному

страной богатых равнин тростниковых и тучного колоса,

как мирной страной,

управлять назначено было.

И в корни скал нижних

опоры дворца[139] грузно укрепили,

к Равнине Высокого Неба

коньки крыш вознесли высоко,

восславили как от неба укрытие, от солнца укрытие;

подносимые одеяния священные[140],

и верхние, и нижние препроводим,

обильные дары священные:

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани,

вещи пятицветные,

питие священное, —

верхушки сосудов высоко воздымая,

утробы бутылей наполним, в ряд выставим,

из того, что в горах и полях —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнине Синего Моря —

с плавником широким, с плавником узким,

до водорослей морских, водорослей прибрежных,

разные разности горной гряде подобно,

высоко подъяв, поднесем.

И дары драгоценные

как дары спокойные, дары обильные,

покойно вкушайте и даруйте,

дабы государь наш

как вечная скала, как крепкая скала

славен был,

цветущим веком счастлив был,

и с месяца сивасу[141] года нынешнего

до грядущего сивасу месяца

пусть [государь] в месте, где пребывает,

спокойно пребудет[142].

Посему в такой-то день

двенадцатой луны года нынешнего

действо усмирения творим, — так возглашаю.


Великие храмы богов Исэ[143] (Исэ-но ооками-но мия)

Ежемесячные праздники[144] испрашивания нового урожая месяца кисараги[145], а также месяцев минадзуки и сивасу (Кисараги-но тосигои, минадзуки сивасу-но цукинами-но мацури)

По изволению государеву

говорю смиренно перед великой богиней царственной,

коей хвалу возносят на корнях подземных скал[146],

в верховьях Исудзу-реки, в Удзи, что в Ватараи.


Дары великие, драгоценные,

что в месяце кисараги[147] обыкновенно подносят,

урожай испрашивая,

жрецу такой-то управы, чина, рода, имени,

гонцом посланному

поднести надлежит почтительно —

сие изволение государево со смирением возвещается, —

так говорю смиренно.


Храм Тоёукэ (Тоёукэ-но мия)

По изволению государеву

говорю перед царственной богиней Тоёукэ[148],

коей хвалу возносят

на корнях подземных скал на равнине в Ямада, что в Ватараи.


Дары великие, драгоценные,

что в месяце кисараги[149] обыкновенно подносят,

урожай испрашивая,

жрецу такой-то управы, чина, рода, имени,

гонцом посланному, поднести надлежит почтительно,

сие изволение государево со смирением возвещается, —

так говорю смиренно.


Праздник[150] одежд богов месяца удзуки[151] (Удзуки-но мисо-но мацури)

Говорю смиренно

перед великой царственной богиней[152],

небо освещающей,

коей хвалы возносят в верховьях Исудзу-реки,

в Удзи, что в Ватараи,

опоры великого храма прочно укрепив,

коньки крыши в Равнину Высокого Неба

высоко вознеся.


[Государем назначено] возвестить смиренно,

что подносятся одежды священные,

кои обычно ткут на станках своих

люди родов Хатори и Оми,

из мягких тканей, из грубых тканей[153], —

так говорю смиренно.

В храме грубого праздника[154] так же говорить надлежит

и туда направляйтесь — так возглашаю.


Ежемесячный праздник месяца минадзуки (Минадзуки-но цукинами-но мацури)

(В месяц сивасу следовать тому же)

Слова заклятия небесного, заклятия грузного

говорю смиренно перед великой богиней царственной,

небо освещающей,

коей хвалы возносят

в верховьях Исудзу-реки, в Удзи, что в Ватараи,

опоры храма великого прочно укрепив,

коньки крыши в Равнину Высокого Неба

высоко вознеся;

и вы, из рода благочиния[155], и девы чистые[156],

все внимайте, — так возглашаю[157].


Жизнь государеву

долгой жизнью продли,

подобно грудам камней священных,

как вечная скала, как крепкая скала,

цветущим веком осчастливь;

и государевым чадам нарождающимся тоже милость даруй,

и тем пяти злакам, что долговечно и спокойно,

возделывая, вкушают

всех ста управ чиновники

и народ — Великое Сокровище Поднебесной —

во всех землях, в четырех направлениях,

процветание пышное пошли,

и всем им защиту, милость и счастие даруй.

Для сего ту пряжу[158], — что по обыкновению

подносят в дань люди из родов камубэ,

в трех уездах живущие и во всех тех землях и местах[159], —

питие священное,

подношения первые,

горной гряде подобно в достатке уложили,

и жрец из рода Накатоми великого,

скрытый за футотамагуси[160],

в семнадцатый день минадзуки года нынешнего

на пышном восходе солнца утреннего

хвалы свои возносит,

согласно изволению государеву,

и вы — из рода благочиния и девы чистые —

все внимайте — так возглашаю[161].


То же говорить в храме грубого праздника[162] и в храме Цукуёми[163], и туда направляйтесь, так возглашаю[164].


Праздник первых приношений богам в месяц нагацуки[165] (Нагацуки-но камуниэ-но мацури)

По изволению государеву говорю смиренно

перед великой богиней царственной, небо освещающей,

коей хвалы возносят в верховьях Исудзу-реки,

в Ватараи, что в Исэ.


Изволение государево возвещаю смиренно:

принести дары великие, драгоценные,

приношения первые[166],

что по обычаю богам подносят в месяц нагацуки:

и принцу-владетелю такой-то управы и такого-то чина,

и жрецу Накатоми, такой-то управы, чина, рода, имени

как гонцам государевым[167],

к слабым плечам служек

толстыми шнурами привязав,

дары, очищение прошедшие,

сюда доставить

и поднести почтительно —

так говорю смиренно.


Тот же праздник в храме Тоёукэ (Тоёукэ-но мия-но онадзи мацури)

По изволению государеву

говорю смиренно перед царственной богиней,

коей хвалы возносят

на равнине Ямада, что в Ватараи.


Изволение государево возвещаю смиренно:

поднести дары великие, драгоценные,

приношения первые,

что по обычаю богам подносят

в месяц нагацуки,

и принцу-владетелю такой-то управы, такого-то чина,

жрецу Накатоми такой-то управы, чина, рода, имени

как гонцам государевым,

к слабым плечам служек

толстыми шнурами привязав

дары, очищение прошедшие, —

сюда доставить

и поднести почтительно —

так говорю смиренно.


Тот же праздник подношений богам[168] (Онадзи камуниэ-но мацури)

Говорю смиренно

перед царственной великой богиней,

небо освещающей,

коей хвалы возносят

в верховьях Исудзу-реки,

в Удзи, что в Ватараи,

где опоры храма великого

крепко восставили,

коньки крыши к Равнине Высокого Неба

высоко вознесли.

И вы, кто из рода благочиния, и девы чистые,

словам заклятия небесного, заклятия грузного

все внимайте, — так возглашаю[169].


Жизнь государя долгой жизнью продли,

дабы она как вечная скала, как твердая скала,

подобно груде камней священных,

цветущим веком счастлива была,

и нарождающимся государевым чадам

тоже милость свою пошли,

и чиновникам ста разных управ,

и Великому Сокровищу Поднебесной

во всех землях в четырех направлениях, долго и ровно

защиту, милость и счастие даруй.

Для сего по изволению государеву

питие священное, подношения первые,

дань рисом в тысячу пучков развешанных и еще пять сотен[170],

очищение прошедшие,

что обычно подносят люди из родов Камубэ,

из трех уездов, из всех земель и мест,

горной гряде подобно в достатке уложили,

и жрец рода Накатоми великого,

за футотамагуси скрытый,

в семнадцатый день месяца нагацуки года нынешнего

при пышном восходе утреннего солнца

грузными словами заклятия небесного,

заклятия грузного

хвалы возносит.

А вы — из рода благочиния и девы чистые, — все внимайте,

так возглашаю[171].


Так же говорить в храме грубого праздника и в храме Цукуёми, и туда направляйтесь, — так возглашаю[172].


При введении посвященной жрицы-принцессы[173] (Ицуки-но химэмико-о мацуриируру токи)

Когда завершится норито поднесения богам первых приношений, сразу после того изречь следует:

Особыми словесами говорю смиренно —

ныне службу совершающая жрица-принцесса, посвященная,

согласно обычаю,

три года очищение проходила

и избрана была

служить посохом[174] богине великой,

дабы даровано было

государю нашему, потомку царственному,

с Небом-Землей, Луной-Солнцем вместе

как вечная скала, как твердая скала

мирно, покойно пребывать.

И изволение то государево —

дабы дева посохом богини стала —

великий жрец Накатоми,

за середину копья могучего взявшись,

с трепетом, трепетом великим[175], произносит —

так говорю смиренно.


Молитвословие при переносе храма Великой Богини[176] (Ооками-но мия-о уцусимацуру норито)

(Храм Тоёукэ следует тому же)

По изволению государя нашего,

внука божественного,

говорю смиренно перед Великой царственной богинею.


Согласно обыкновению,

в двадцать лет единожды

Великий храм воздвигается наново.

И дабы всяческая утварь священная[177]

пять десятков видов ее и еще четыре,

сокровища божественные[178]

два десятка видов их и еще один —

приготовлены были

и изгнание скверны прошли,

очищение и освящение,

для того чин оотомои[179] такого-то звания, рода, имени

сюда гонцом послан,

дабы хвалы вознести, —

так говорю смиренно.


Выдворение богов, пагубы несущих[180] (Татаригами-но уцусияру)

По изволению царственных предков, бога и богини,

на Равнине Высокого Неба божественно пребывающих,

деяния начавших,

восемь сотен по десять тысяч божеств

на высоком торжище[181] небесном

божественным сбором собрались,

божественным размышлением размышляли

и назначили государю нашему,

потомку божественному,

дабы страной богатых равнин тростниковых

и тучного колоса

он, как мирной страной, спокойно ведал.

И вот, сойдя с престола из скал небесных,

облака небесные восьмислойные

тысячью разделов тысячекратно разделив,

с неба спуститься повелели[182].

И тогда размышлением божественным размышляли боги:

какого же бога вначале послать,

чтобы непокорных богов[183] страны тучного колоса

божественным изгнанием изгнать и утишить.

И все боги так вместе рассудили:

послать надлежит бога Амэ-но хохи-но микото[184],

пусть он их утишит, — так рассудили.

Повинуясь, спустился он с неба, посланный,

но никакой вести тот бог о себе не подал.

Затем послан был бог Такэмикума-но микото[185],

но и тот, отцу в подражание,

вести о себе не подал.

Тогда послали Амэвакахико-бога[186],

и тот вести не подал,

и с жизнью расстался там, где лежал,

от бедствия птицы небесной.

Тогда, по изволению богов небесных,

снова размышляли боги

и повелели с неба спуститься двум божествам-столпам,

Фуцунуси-но микото и Такэмикадзути-но микото[187].

И те непокорных богов

изгнали изгнанием божественным,

умягчили умягчением божественным,

и древесные пни на корнях скал,

трав стебельки, что речи вести умели,

речи свои прекратили.

И назначено было тогда потомку божественному

с неба спуститься.

И стране той в четырех направлениях,

куда спуститься назначено было,

определили быть мирной страной,

Великой Страной Ямато,

где солнце высоко видно,

и в корни скал подземных

опоры дворца прочно укрепили,

коньки крыш к Равнине Высокого Неба вознесли высоко,

от неба укрытием, от солнца укрытием восставили,

дабы ведал он спокойно мирной страной,

и вы, боги царственные,

что пребываете в [государевой] обители небесной[188],

не творите деяний грубых, насильных,

а поскольку ведаете вы божественной сутью своей

те деяния, что начались на Равнине Высокого Неба, —

то выпрямляйте [сердце свое]

выпрямлением божественным, выпрямлением великим[189];

и с этого места удалясь в земли чистые

в горах и на реках,

где в четырех направлениях далеко видно,

«вот наши места!», — [скажите], и ими владейте.

Для сего подносимые дары —

светлые ткани, блестящие ткани,

мягкие ткани, грубые ткани препроводим,

вещи, что взгляду светлы — зеркало,

вещи, чтобы играть с ними — яшма[190],

вещи, чтобы стрелять — лук и стрелы,

вещи, чтобы рубить — меч большой,

вещи, чтобы ездить — конь священный,

Питие священное —

горла сосудов высоко подняв,

утробы сосудов наполнив, в ряд поставим,

и зернами, и колосьями[191];

из того, что в горах живет —

с мягкой шерстью, с грубой шерстью,

из того, что в Равнинах Великих Полей растет —

сладкие травы, горькие травы,

из того, что в Равнине Синего Моря живет —

с плавником широким, плавником узким,

до водорослей морских, водорослей прибрежных —

горной гряде подобно

на столики[192] в достатке разложили.

Эти подносимые дары драгоценные,

дабы сердца богов царственных светлыми были.

вкусите покойно

как мирные дары, обильные дары,

не творя деяний порчи, насилия,

удалитесь в земли просторные, чистые

в горах и на реках,

и божественной сутью своей усмиритесь.

С тем славословия молвить надлежит, —

так говорю смиренно.


Поднесение даров[193] при отправке посла в Морокоси[194] (Морокоси-ни цукаи-о цукавасу токи митэгура-о татэмацуру)

Повеление государя, потомка царственного,

возвещаю смиренно перед богами царственными,

коим хвалы возносят в Суминоэ[195].


«Гонца в Морокоси послать мы вознамерились, однако ладью поместить некуда. И помыслили мы гонцов посылать, ладью отправляя из страны Харима[196]. И тогда изволением бога царственного — „Я пристань построю!“[197], — таким наставлением нас умудрили. И вот, наставлению согласно, была та пристань построена и пребываем мы в радости и довольстве. И в знак благодарности дары драгоценные чину такого-то звания[198], рода, имени поручается сюда доставить и поднести почтительно», — так говорю смиренно.


Добрословие [богов] от наместника земли Идзумо[199] (Идзумо-но куни-но мияцуко-но ёгото)

Есть многих дней восемь десятков,

но сегодня[200] — в этот день живой, день изобильный

наместник земли Идзумо такого-то рода, имени

с трепетом и трепетом говорит смиренно:

Пусть век великий государя нашего,

о коем молвят с трепетом[201],

что, как бог явленный[202],

великой страной восьми островов ведает,

пусть век его как долгий век великий славен будет.

И для сего велено мне

при пышном восходе солнца утреннего

возгласить добрословия божественные,

ответные речи священные,

[что боги изрекли], —

начиная с двух богов-столпов,

кои в земле Идзумо в глуби пребывают,

за зеленой оградой горной[203],

где в корни скал подземных

опоры храма крепко вбиты,

коньки крыш в Равнину Высокого Неба

вознесены высоко.

[Божества эти] — Кусимикэно-но микото[204],

великий бог Кумано,

предок царственный,

Идзанаки дитя, солнечная зеница ока его,

и Оонамоти-но ками[205], страну сотворивший, —

и кончая всеми иными богами царственными,

что пребывают

в ста и восьми десятках храмов и еще в шести.

Посему [мне], имяреку, надлежит

на слабые плечи толстые шнуры прикрепить,

нуса драгоценные узлом привязать,

бумазею священную,

как шапку небесную, на голову повязать[206],

а еще в хижине очистительной[207]

грубой травы нарезать[208],

циновку священную подстелить[209],

сосуды зачернить священные[210],

сосудами небесными очищение сотворить[211]

и затвориться.

И, как в храме успокоения[212],

освящение, очищение сотворив, [изречь ныне]

добрословия божественные,

ответные речи священные[213], —

так говорю смиренно.

Когда потомку божественному,

внуку Таками-мусуби-но микото[214],

родителя богов Высокого Неба,

Поднебесную поручали —

страну восьми островов великих —

то послали Амэ-но хохи-но микото[215]

бога, далекого предка рода Оми в Идзумо, —

облик страны оглядеть.

И небесные облака восьмислойные разделив,

небо он облетел, землю облетел,

и всю Поднебесную взглядом обведя,

такой ответ он принес:

«В стране богатых тростниковых равнин

и тучного колоса

есть божества такие,

что днем бурлят, как мухи в месяце са,

а ночью светятся, как плошки с огнем.

Страна та бурная,

и в ней даже корни скал,

пни деревьев и пена синей воды

речи вести умеют.

Но я их усмирю и успокою,

чтобы внуку божественному

мирно, спокойно править».

Так он поведал. И сыну его,

Амэ-но хинатори-но микото[216],

вместе с божеством Фуцунуси-но микото[217]

с неба спуститься назначено было,

и богов бушующих

они изгнали и успокоили,

и к богу великому, землю сотворившему,

тоже подольстились они и его усмирили,

чтобы он власть передал [потомку божественному]

над явленными вещами, живыми вещами[218].

И сказал тогда Оонамоти-но микото:

«Вот страна Ямато,

где будет править внук божественный», —

так поведал.

И свою «мягкую душу»

поместил в зеркале восьми пядей в длину[219],

нарек ее Ямато-но Оомононуси куси микатама-то микото[220]

и поместил в священной роще Оомива;

душу сына своего,

Адзисукитакахиконэ-но микото[221], —

в священной роще Сига, что в Кадзураги;

душу Котосиронуси-но микото[222]

в Унатэ поместил;

душу Каянаруми-но микото[223]

в священной роще в Асука;

и назначил им быть божествами,

государя близкими охранителями.

А сам поместился во храме Кидзуки,

что в красной глине[224].

И тут божественные предки, боги царственные

поведали так:

«Ты, Амэ-но хохи-но микото,

великий долгий век внука царственного,

как крепкую скалу, как вечную скалу сохрани,

веком цветущим осчастливь», —

так поведать соизволили.

И вот, согласно словам их,

от поколения к поколению переходящим,

службу молебенную совершаю,

и на пышном восходе солнца утреннего

божественные сокровища во благопожелание

подношу, как знак почтения от богов, как знак почтения от оми[225], —

так говорю смиренно.

Пусть волосы государевы

все белеют, как яшма белая[226],

пусть румянец его краснеет,

как яшма красная,

пусть — как сходятся концы яшмы нанизанной,

яшмы синей,

подобно воде в речных заливах, —

так пусть и век великий, долгий

внука божественного,

что страной восьми островов великих

правит, как бог явленный, —

пусть век этот, как лезвие меча,

закален будет.

А как белый конь священный

передними копытами, задними копытами топает,

так пусть столбы врат священных

во дворце великом и внутри, и снаружи

в корни верхних скал, вбивая, укрепят,

в корни нижних скал, вбивая, утвердят,

а тот конь, все выше уши поднимая, слушает[227].

И пусть это будет знамением того,

как государь Поднебесной ведать станет.

И, как дань живая, — белый лебедь для забавы,

и как узорная ткань сидзу,

пусть сердце государево тоже крепким станет.

Пусть, как молодые озерца с водой,

что вырастают на прежнем берегу, на той стороне,

на прежнем берегу, на этой стороне,

и государь, все больше молодея, молодеет.

Пусть, как вода, что бурлит и клубится,

и он все моложе делается и моложе.

Пусть, как поверхность зерцала великого, блистающего

вытирают и оглядывают,

так пусть и он, как бог явленный,

страной восьми островов великих

вместе с Небом-Землей, Луной-Солнцем[228]

мирно, спокойно ведать станет.

И в знамение этого

божественные сокровища в благопожелании подношу, —

как знак почтения от богов, как знак почтения от Оми.

И с трепетом и трепетом

реку добрословия богов благодетельные,

небом заповеданные, —

так говорю смиренно.


Слова в праздник изгнания демонов болезней[229] (На-но мацури-но котоба)

Сего года, сего месяца,

сего дня, сего часа,

в начале часа — выправление бирок,

в начале часа — выправление деяний,

в конце часа — выправление бирок,

в конце часа — выправление деяний[230].

Гор и рек достигать,

запрещать [вредное] ци

в долинах речных;

двадцати четырем властелинам[231],

тысяче двумстам управителям,

девяти тысячам множеств воинов-всадников, —

всем спереди, сзади, слева, справа выстроиться,

и каждому в стороне своей место занять и службу нести.

Все божества Неба-Земли, —

коим славу возносит и коих почитает во дворце великом

управитель управы благочиния, —

пусть спокойно и благополучно пребывают, —

так говорю.

И еще особо возглашаю:

если демоны болезней с порчей дурной

где-то в разных местах, в селах

разных затворились и спрятались, —

то в тысяче деревень и остальных деревнях,

в уездах в четырех направлениях,

на востоке — до Митиноку,

на западе — до Вотика,

на юге — до Тоса,

на севере — до Садо,

вы, демоны болезни, по ту сторону тех пределов[232]

жилище себе определите и туда отправьтесь,

и дарованы вам будут сокровища пятицветные,

даяния разные морей и гор;

во все места, во всех направлениях,

куда вы отступаете и переходите,

немедля отступите и удалитесь! —

такое изгнание возвещается.

А если с сердцем упорствующим

они остановятся и сокроются,

то большой чин, изгнание демонов совершающий,

малый чин, изгнание демонов совершающий,

с пятью видами оружия[233] разного

за ними погонятся и поразят их,

и этому внимайте, — так возглашаю.


Добрословие Накатоми[234] (Накатоми-но ёгото)

Перед государем нашим, сыном Ямато[235],

что великой страной восьми островов

ведает, как бог явленный,

назначено мне вознести добрословия богов небесных, —

так говорю смиренно.


По изволению бога и богини,

прародителей могучих владетеля нашего,

восемь сотен мириад божеств

божественным сбором собрались

и так назначили боги:

«Внук наш царственный, повелитель,

деянья начав на Равнине Высокого Неба,

мирно, спокойно правь

страной богатых равнин тростниковых

и тучного колоса,

на высоком престоле небесном восседая,

солнцу небесному наследуя.

И как небесную трапезу,

как долгую трапезу, вечную трапезу, —

тысячу осеней по пять сотен осеней

колосья драгоценные мирно, спокойно

на священном дворе[236] вкушай».

И вот, спустился он с неба,

а дальний прародитель рода Накатоми,

бог Амэ-но коянэ-но микото,

перед внуком царственным служил смиренно.

Отправил он бога Амэ-но Осикумонэ-но микото[237]

подняться на Футаками, две вершины небесные[238],

и перед прародителями божественными

возвестить смиренно:

«Скажи им, пусть в воду для трапезы внука царственного

добавят они к воде настоящей страны[239]

воду небесную».

И в согласии с наставлением божественным,

бог Амэ-но Осикумонэ-но ками,

сев на плывущее Облако Небесное,

на небесную гору Футаками поднялся,

перед богом и богиней, прародителями могучими,

речь держал.

И вручили они ему тамагуси[240]

божественное, и так изречь соизволили:

«Это тамагуси восставив,

от солнца вечернего, пока солнце утреннее не засияет,

говори слова заклятия небесного, заклятия грузного.

Коли скажешь их, то будет знамение[241]:

подобно водяному луку молодому,

вырастет пять сотен рощ бамбука священного,

из-под них же явятся восемь колодцев небесных.

Возьми ту воду, чтоб вкусить как воду небесную»[242].

И тогда гадатели Урабэ из четырех земель

стали гадать гаданием грузным

и определили гаданием священным:

рис юки — пусть даст уезд Ясу в земле Афуми;

рис суки — уезд Хигами в земле Нанива,

чтобы колосья драгоценные

на священном дворе вкушать,

как повелели боги царственные.

И люди рода Мононобэ, [воины охраняющие][243],

сакацуко, — [девы, вино делающие],

саканами, [отроковицы, им помогающие],

девы из кобасири, [из мукомолов],

ханияки, [пепел жгущие],

камагикори, [дровосеки],

девы аидзукури, [подручные виноделов],

властители, рвущие колосья риса, —

все, очищение пройдя, на священный двор явились,

где ныне праздник нового урожая,

и в средний день зайца месяца симоцуки года нынешнего

дары освященные, очищенные[244],

с трепетом и трепетом доставили,

выбрав день и час месяца.

И питие великое, священное —

черное питие, белое питие

из подношений юки и суки

государь наш, дитя Ямато,

как трапезу небесную, трапезу долгую, трапезу вечную

пусть вкушает и соком, и плодами,

пока не зарумянится, как красная глина,

с румянцем пышным до рассвета пребывая.

И боги царственные, коим хвалу возносят

добрословием богов небесных

в храмах неба, храмах земли,

тысячу осеней по пять сотен осеней

с государем вместе трапезу вкусят,

век ему как крепкая скала, как вечная скала даруют,

цветущим веком осчастливят.

И, с первого года Кодзи начиная,

станет править он вместе с Небом-Землей, Луной-Солнцем,

светя и освещая.

Для сего ни верх, ни низ не колебля,

взявшись за середину копья могучего,

добрословие провозгласить назначено

распорядителю действа, жрецу Накатоми высшего четвертого ранга,

главного помощника управы благочиния,

из великого рода Накатоми асоми Киётика, —

так возвещаю смиренно.


И еще говорю:

все принцы, властители, вельможи,

всех ста управ чиновники,

при дворе государевом служащие,

и народ, Великое Сокровище Поднебесной,

страны в четырех направлениях, —

все собирайтесь, глядите, почитайте,

радуйтесь, слушайте.

Слушайте добрословие государю нашему,

сулящее ему век могучий

и расцвет, подобный пышно цветущей ветви, —

так с трепетом и трепетом возвестить надлежит,

и сие возвещаю смиренно.


Загрузка...