Новая Жизнь 4

Глава 8

У меня был план. И он включал в себя сотрудничество с Юрико и Кимико, потому что наши шансы на успех и так были призрачны, а в случае дуэли на синаях — становились прямо-таки исчезающими. Если бы Сора была просто мастером кендо, я бы рискнул и в одного — используя формальные правила поединка и привычку спортсменов останавливаться после оглашения попадания, прекращать поединок. В кендо достаточно одного удара чтобы выиграть или проиграть и потому у спортсменов есть такая же слабость, как и у борцов дзюдо или самбо — выработанный рефлекс. Похлопай борца в партере, в болевом захвате и он в девяноста случаях из ста ослабит захват. Так же и в случае с кендо — можно было эксплуатировать эту слабость, пропустить удар синаем (больно, но терпимо) и рвануть в ближний бой, пользуясь выработанными долгими тренировками спортивными рефлексами — удар прошел, значит надо отойти и опустить синай. А я такой, стремительный как бешеная оса — раз и в ноги прошел, повалил, в захват взял и… использовал Сору по прямому назначению. Как и положено победителю.

Однако Сора у нас на самом деле мастер не кендо, хотя и там принимала участие в соревнованиях. Она мастер кен-дзюцу. В чем разница? Кендо — это спорт. Протекторы, четко обозначенные зоны для удара, удар в другую часть тела не засчитывается, правила регулируют каждый аспект, поединок всегда ведется один на один, регламентированы инвентарь и форма. В свою очередь, кен-дзюцу — это как крав-мага, только с мечом. Можно ударить рукоятью меча, вынимая его из ножен, можно заблокировать удар ножнами, можно бросить их в лицо противницу, держать меч обратным хватом, использовать два клинка… а если умудритесь освоить Санторю, как Ророноа Зоро, — добро пожаловать. Все грязные трюки, которые когда-либо использовали фехтовальщики всех времен — приветствуются здесь. И работают в кен-дзюцу больше с боккенами или даже настоящими клинками, а не синаями. Даже удивительно, как в свое время Сора-чан дала мне за спину зайти. Но сегодня этот трюк не пройдет — она внимательно отслеживает все мои движения. Научил на свою голову.

— Так что, девушки? — спрашиваю я у Кимико и Юрико. Кимико отрицательно качает головой.

— Мой поединок вечером — говорит она, складывая руки на груди: — и если у мечников есть честь, то Симмэн Мусаси-но-Ками Фудзивара-но-Гэнсин — явится на него во всеоружии! Может, кстати весло с собой взять и бутылку сакэ — если осмелится. — улыбка скользит по ее губам, и она отставляет ногу чуть в сторону. Вот сейчас с нее скульптурную композицию ваять «Красавица бросает вызов»…

— А мне интересно скрестить мечи с Великим Мастером и автором Книги Пяти Колец — заявляет Юрико: — один на один, мужик на мужика! Парень на парня! Воин на воина! Ээ… какие еще синонимы токсичной маскулинности имеются?

— Варвар на варвара? — поднимает бровь Кимико: — мачо на мачо?

— Неважно — мотает головой Юрико: — это личное! Я переродился в теле…

— Сей юной девы… слышали — вздыхаю я.

По-прежнему не понимаю мотивов Юрико, зачем она это делает. Зачем лишний раз драконить Сору? Зачем нарываться на поединок, где ты проиграешь? Разве что Юрико у нас не просто «Алый Феникс», а довольно серьезный фехтовальщик… ну или серьезно заблуждается насчет своих умений. Все-таки одно дело — учить традиционные таолу с мечом и совершенно другое — живое фехтование. Или я чего-то не знаю.

— Ничего что они обе — девушки? — театрально громким шепотом спрашивает Эйка у стоящей рядом Дездемоны. Все участники шоу и неизменная Шика-сан собрались в зале для тренировок и уважительно поглядывают на то, как стоящая поодаль Сора разминается. Она уже одета в кендоги и черные хакама, ее длинные волосы перехвачены резинкой в длинный хвост, в опущенной к поясу левой руке — сжаты два синая. Покороче и подлиннее. Школа Земли и Неба, синаи символизируют катану и вакидзаши. Мне интересно, Сора и в самом деле владеет Хёхо Нитэн Ити-рю или просто так, для красного словца сказанула? В наше время мало кто отрабатывает владение двумя мечами — хотя бы по причине давнего запрета на использование такой техники в кендо. Запрет, кстати был снят некоторое время назад, однако мастеров, знающих нито (технику работы с двумя мечами) — практически не осталось.

— Странная ты… — громко отвечает Дездемона, сложив руки на груди: — слышала же. Сора — это не Сора-чан тебе, а реинкарнация Миямото Мусаси и обращаться к ней иначе, чем Мастер невежливо и не подобает дочери самурая. Юрико у нас тот самый Сакаки Кодзиро, с его знаменитым длинным мечом, скорее но-дати, чем катаной, который назывался «Сушильный Шест». А это значит, что пол человека значения не имеет. Имеет значение только месть! Я про это уже песню сочинила… так… рвется в бой кровавый клинок, нету покоя мне в смерти! Снова стоит передо мной мой враг… эээ… какая рифма к слову «смерти»?

— Десерте. — предлагает Эйка: — Кровавом десерте?

— Не подходит — машет рукой Дездемона: — не смейте? А… Вот — снова свистит багровый клинок, нет мне покоя и в смерти! Снова стоит предо мной старый враг, и разнимать нас не смейте!

— Вот и ты поехала на почве «Хроники Миямото» и «Кенсея» — качает головой Эйка: — ну, хорошо, а кто такая Кимико и Кента-кун?

— Кимико — это Оцу, девушка Миямото, но он ее мурыжил чуть ли не десять лет, скотина такая… — объясняет Дездемона: — а вот почему Кента-кун у нас Есиока Кемпо — без понятия. Миямото имел дело с его сыновьями и наследниками… в большей степени.

— В самом деле — говорю я своим союзникам: — вместе у нас шансов больше. Сора… Мастер Мусаси сказал, что можно всем вместе нападать.

— С тобой говорить — все равно что на цитре для коровы играть — отвечает Юрико, напомнив мне, что у нее китайские корни. Идиома явно китайская, не местная.

— Мы все вместе только мешать друг другу будем — поясняет она: — а выглядеть это будет… жалко. Ты вот если умеешь кулаками махать, да девушкам под юбки залезать, так и придерживайся своей специализации, не лезь туда где ничего не понимаешь, не позорься. В любом случае — я буду первой! Пока она не устала! — и Юрико решительно шагает вперед, взмахнув синаем в воздухе.

— Наконец-то! — весело прищуривается Сора: — Кто-то из вас решился сделать шаг навстречу неизбежному.

— Скажи мне, что сделать с твоим телом, Мусаси? — спрашивает Юрико, поднимая свой синай над головой.

— Если меня вдруг убьют, мне безразлично, бросят ли мои останки на горе Торибэ или вышвырнут в реку Камо. — цитирует книгу Сора и губы Юрико трогает улыбка. Я понимаю, что то, что сейчас происходит у нас на глазах — не просто косплей. Не просто шуточка на псевдоисторическую тему. Не просто дружеский поединок, двух подружек, которые щеголяют знанием книги Эйдзи Есикавы «Десять меченосцев». Не просто выступление на шоу, где участницы показывают, что умеют владеть древним языком традиций и поклонов, ненависти и уважения.

Просто на секунду, на долю секунды, когда Юрико вздымает над своей головой синай, вставая в стойку — словно бы гремит гром и все вокруг замирает. Словно бы боевое «ки» девушек выбрасывается в пространство, погружая нас всех в «сатори». Словно бы действительно духи древних воителей вселились в их тела, желая переиграть события старины.

Напротив Юрико, стоящей в дзедан-но-камаэ, стойке, которую надо принимать «с чувством уверенности и стремлением подавить волю противника, не допуская ни малейшего колебания в своих силах» — стоит Сора, ее левая рука выставлена вперед, в ней зажат короткий синай, второй, который подлинее — поднят над головой.

Немного удивляюсь стойке Юрико — она же у нас не кендоистка, она же больше владеет дзянем или там алебардой Гунь-Юй. Брать в руки синай, да еще и двигаться с ним как в кендо — это заведомо сужает ее возможности.

Расстояние между бойцами — примерно три метра, дистанция, с которой мечник уже может атаковать, но обе девушки — делают шаг вперед и замирают. Этот шаг мгновенно приводит туда, где каждая из них может нанести удар практически мгновенно. Если каждая из них сейчас просто протянет руку с синаем вперед — то коснется соперницы.

Сора стоит как изваяние, и я вижу, как ее глаза сфокусированы на противнице. Юрико стоит к нам вполоборота, и я не вижу ее лица, но по ее виску стекает капелька пота. Уже? А ведь они даже и не начинали ничего!

— Это и есть сатори — говорит Дездемона: — смотрите! — и мы смотрим. Каждая из них сосредоточена на противнице. Но ни малейшего движения. Тот, кто начнет сейчас менять стойку, перехватывать меч, перекладывать его с боку на бок — проиграет мгновенное. Доля секунды, пока ты опускаешь мечи и твои собственные предплечья загораживают обзор на соперника, доля секунды, пока твой меч находится ни внизу, ни наверху, совершает промежуточное движение, доля секунды, пока ты моргаешь — станет решающей. Малейшее движение, колебание, потеря сосредоточенности будет означать поражение.

— Юрико это Запад, а Сора — Восток. — говорит Дездемона и сперва я не понимаю. И японская катана и китайский дзянь для меня это восточные инструменты убийства себе подобных. Но для японцев Китай находится на западе.

— О, Запад есть Запад, Восток есть Восток — произношу я древние слова: — и с места они не сойдут — пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень Суд. Но нет Востока и Запада нет, что племя, родина, род, коль сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает!

— Хэээй! — вдруг выкрикивает Сора и Юрико отшатывается назад, спотыкается и падает. Я бросаюсь к ним, я не видел удара, не видел, даже как двинулись бедра или плечи Соры, неужели она ударила с такой скоростью?!

Я склоняюсь над Юрико, которая упала на колено и торопливо осматриваю ее. Никаких повреждений. Но… как?

Юрико молча отстраняет меня от себя, садится в сейдза, подогнув ноги под себя, аккуратно кладет синай рядом и склоняется в глубоком догэдза.

— Признаю свое поражение — говорит она: — ты просто невероятна, Мастер Сора.

— И ты тоже неплоха. — отвечает Сора и опускает наконец свои руки с зажатыми в них синаями: — у тебя есть все необходимые задатки к тому, чтобы стать мастером. Ты закапываешь свои таланты в землю.

— Эх… — Юрико встает на ноги и я вижу, что ее лицо покрыто мелкими капельками пота: — я была так близка к тому, чтобы…

— Иди сюда. — Сора легко перехватывает синаи обратным хватом и разводит руки в стороны. Юрико делает шаг вперед и утопает в ее объятиях. Они обнимаются.

— Боже мой — деланно шепчет Кимико: — какая милота. Бывшие соперники наконец помирились, прерывая цепь перерождений как враги. Может в следующие перерождения они поженятся наконец. Хэштэг frenemy, хэштэг враждавсегдапрекращается, хэштэг makelovedontwar.

— Ничего не понимаю — говорит Эйка, поворачиваясь к Дездемоне: — что это было? Она ж ее даже не ударила.

— Это боевой клич. — поясняет Дездемона: — я в школе в секцию кендо ходила. И на теннис. Там тоже кричать можно. Она убила ее кличем.

— Какой бред вы несете — не выдерживает Сора, выпуская Юрико из своих объятий: — не бывает такого боевого клича. Боевой клич, тоже мне. Вот устрою вам ликвидацию безграмотности... mitsu-no-koto, три боевых крика и пять способов одолеть противника не вступая в бой. Юрико — садись, ты молодец. Кента!

— У меня дела — говорю я и ищу взглядом куда бы спрятаться.

— Иди сюда — Сора стоит посередине зала и нехорошо прищурившись смотрит на меня: — не заставляй меня за тобой гоняться. Будет только больнее.

— И почему люди все время хотят сделать мне больно — ворчу я, шагая вперед и снимая с оружейной стойки синай. Взвешиваю его в руке. Легкий и прочный. Сделан из расщепленного бамбука, пружинит при ударах, сводя травмы к минимуму, но как любой пружинистый предмет — бьет очень больно. То что надо для тренировок — и не покалечишь никого, а в то же самое время педагогический эффект от удара что надо.

— Люди хотят сделать тебе больно потому что ты их раздражаешь, Кента-кун — говорит Юрико, садясь на скамейку и взяв маленькое белое полотенце. Она вытирает пот со лба, откручивает крышку у пластиковой бутылки и делает несколько глотков «Несравненной Витаминизированной Чистой Настоящей Воды» с изображенной на этикетке Капибарой Момо. Клянусь, глядя на Капибару Момо я до сих пор чувствую легкое возбуждение. Интересно, у меня теперь на всю продукцию «Кола Джап» будет посттравматический стояк? Смотришь на Капибару Момо — вспоминаешь как прижал ее к стенке в коридоре… кто бы знал, что у Капибары такие вот упругие и теплые…

— Кента! Хватит о сиськах думать! — машет синаем Сора: — выходи на бой, жалкий… кто ты там!

— А как Сора-тян знает, о чем он там думает? — озадачивается Эйка: — она еще и мысли читать умеет?

— Он всегда о них думает — пожимает плечами Юрико: — тоже мне бином Ньютона. Видишь что Кента задумался — значит о сиськах думает.

— Неправда! — решительно опровергаю я вражеские инсинуации и прочие наветы: — неправда! У меня богатый внутренний мир! Я могу думать, о чем угодно! — и это правда. Как-то раз я на полном серьезе завис в гостиной, размышляя об альтернативной истории и параллельном мире, в котором Гитлер был бы убит выстрелом из желейной пушки. Или сбит повозкой с кровяными колбасками. У меня буйная фантазия и быстрый ум. Могу так до обеда просидеть, размышляя об особенностях заключения Версальского мира в условиях тотального превосходства на всех фронтах Первой Мировой секретного оружия русской аристократии — мегажелейного орудия! Желатрон? Желамет? Джей-о-ган?

— Вот как? — Юрико ставит бутылку на скамейку и поворачивает голову ко мне, вытирая полотенцем шею: — ты скажи еще что сейчас не про сиськи думал!

— Эээ… — вот тут она меня уела. У меня перед глазами как раз объемы менеджера по управлению ростовым костюмом Капибары Мом стояли… без ростового костюма. Все-таки в зрелых женщинах есть своя прелесть и да, такие вот объемы не могут парить в воздухе, гравитация как-никак, но мне нравится и…

— И он опять о них думает! — ухмыляется Юрико: — видишь, Эйка-чан? Все просто — если он задумался, значит о сиськах!

— У меня терпение кончается — говорит Сора: — не усугубляй мне тут. Я давно хотела посмотреть, чего ты стоишь с мечом в руках.

— Да конечно. — говорю я, шагая вперед и поднимая бамбуковый синай: — плевое дело же.

— Отлично. — Сора тоже делает шаг вперед и оказывается на расстоянии трех шагов. У меня есть надежда что сегодня я не получу синаем по чувствительным местам моего организма. Надежда основывается на предыдущем поединке. Сора пожалела Юрико и повергла ее наземь лишь своим боевым кличем. Это испытание боевого духа, тут надо смотреть в глаза, выдавая решимость и готовность пойти до конца. Я встречаю Сору твердым, решительным взглядом, выдыхая свой «ки» через глаза, излучая первобытную жажду крови и готовность к смерти и…

— Ай! — было больно! Когда и как именно синай Соры со всей силы жгнул меня по ягодице?! Я даже моргнуть не успел! Кожу будто кипятком ожгли!

— Ой! — еще раз! Я машу своим синаем, пытаясь отразить атаку, но ее бамбуковый меч со свистом шлепает меня по заднице!

— Сора! Ой! Да погоди ты! Ай! Ты чего творишь?! Ай! Больно же!! — я опускаю синай вниз, чтобы перехватить ее клинок, но бамбуковый меч с треском хлопает меня по макушке. Не сильно, иначе я бы сотрясение мозга поймал, но чувствительно и обидно. Едва я поднимаю синай вверх — как опять получаю по заднице!

— Ай! — я тру пострадавшее место и злобно смотрю на Сору. Она делает бесстрастное лицо бывалого фехтовальщика, но я почему-то уверен, что внутри она покатывается со смеху.

— Воин всегда должен быть готов, так кажется, Кента-сенсей? — наклоняет голову Сора. Отбрасывает в сторону длинный синай и остается лишь с коротким. Заводит правую руку за спину. Демонстративно так. Закрывает глаза. Ну это вообще издевательство, товарищи. Так нельзя.

— Как и говорил Мастер Мусаси — она побьет его с одной рукой и закрытыми глазами! — кричит с места Юрико: — Давай Сора! И это… давай Кента! Не посрами коалицию перерожденных врагов Миямото!

— Ай! Это было нечестно! — пока я пытался отправить Соре сигнал «really?» — в смысле «ты чего творишь, дура? Глаза открой!» — та подшагнула и шлепнула меня синаем по ляжке.

— В настоящем поединке нет правил, не так ли, Кента-сенсей? — наслаждается моментом Сора. У меня горят ягодицы, надавала она мне по жопе, слов нет. Быстро прикидываю ситуацию. Короткий синай в левой руке, да еще и глаза закрыла — это преимущества. Вообще, будь у Соры в руках вакидзаши, я бы и приближаться не стал, как говориться «выжить сейчас, чтобы драться потом». Но у нее в руках бамбуковый меч, да еще и короткий. То есть рук или ногу не отрубит, а просто жгнет как крапивой, да так, что красная полоса останется. Ну и ладно, вытерпим, нам главное в ближний бой прорваться, там, где навыки мечника спасуют перед рукопашным боем и проходом в ноги. Я атакую ударом сверху, якобы намечая чистый «мэн», удар в голову, у нее же глаза закрыты она не увидит, все эти байки про Затойчи, слепых мечников — бред же. Глаза самый важный орган в поединке, надо видеть, надо рассчитывать свои движения, а вот так закрыть глаза — пижонство и сейчас я накажу Сору за такую показужу. Конечно, не ударю со всей силы, а просто обозначу удар, но …

— Тунц! — мой синай отлетает от короткого синая Соры, она продолжает движение и пока я соображаю как именно она смогла отразить мой удар с закрытыми глазами — удар обжигает мою ляжку.

— Оссс! — выдыхаю боль я. Хороший удар, как раз туда, куда Сомчай бы лоукик воткнул, сразу мобильность теряется, ногу подволакивать начинаешь… но как?! Я внимательно смотрю на лицо Соры и меня озаряет. Ну конечно. Девочка не дурочка. Девочка умница. Она не закрыла глаза, она лишь прикрыла их и видит положение моих ног. А по ногам противника мастер может сказать многое. Особенно если его противник такой неофит в фехтовании как я. Что же… у меня есть средство. Я отпускаю левую руку и вытягиваю правую с синаем, становясь боком. Все равно кендо это не для меня. Будем пробовать западную школу. Именно западную, европейскую, не китайскую. Кто может составить катане конкуренцию в поединке? Конечно же рапира. Удар рапирой и удар катаной — совершенно разные вещи. Катана — рубит, ее держат двумя руками, чтобы нанести такой удар нужно стоять совсем рядом. Рапира — колет, нанося такой удар максимально вытягивают руку, при этом твое тело вне радиуса поражения. А опытный бретер никогда не пытается проткнуть сердце или печень — он атакует руки или ноги противника, оставаясь недосягаемым для атак. Быстро пробегаю по основам испанской и французской школ дуэльного фехтования. Ан гард, прим, кварта… ни черта не помню. Не занимался. Но для совсем основ, чтобы дать шанс против наполовину слепого и однорукого мастера с коротким клинком — должно хватить.

Итак, классическая стойка, правая нога впереди, правая рука держит синай как рапиру, перехватив под гарду (здесь это цуба), указательным пальцем подхватывая цубу так, чтобы тычок был именно тычком. Сейчас мой радиус поражения противника — в два раза больше, чем у Соры и…

— Ай! Да что ты будешь делать-то! — взвиваюсь я в воздух от жгучей боли в ляжке, отпрыгиваю и… пострадавшая нога подводит меня. Я падаю на колено, тут же пытаюсь встать, но синай будто прикован к полу. На нем стоит нога Соры в белых носках-таби. Кончик ее синая-вакидзаши упирается мне прямо в голову, легонько постукивая по ней. Так учительницы указкой по доске стучат. Вокруг нас царит молчание. Я отпускаю рукоять синая, хотя как раз сейчас-то я мог бы и рвануть его на себя, войдя в тот самый ближний бой и… но что-то внутри меня велит поступать так, как и положено. Я отпускаю синай. С легким шипением подгибаю ноги, садясь в сэйдза перед Сорой и склоняю спину в глубоком поклоне.

— Я признаю свое поражение. — говорю я. Настало и мое время получить свой урок. Импровизация — это хорошо, внезапность — это прекрасно, но фундаментальная подготовка все же рулит. Если дать Соре в руки настоящий клинок, то единственный способ ее одолеть будет — подсыпать яд в чай. Или из снайперской винтовки голову прострелить. А вот попытки разобраться с ней в бою с таким же клинком на том свете будут засчитаны как самоубийство. Так и так, господа, как вы сюда попали и почему у вас в руках собственные жопы? А вот не надо было с Сорой ссориться, да простят мне мой каламбур.

— Хорошо — говорит Сора откуда-то сверху: — можешь встать и…

— А обниматься не будем? Ты с Юрико обнималась! — говорю я, вставая и потирая пострадавшие части тела. Хорошие синяки у меня там будут, я ж теперь буду как тигр — ляжки в полосочку.

— Перетопчешься — фыркает Сора: — не все тебе девушек… развращать.

— На твоем месте, Сора-тян, я бы от обнимашек не отказывалась — мурлычет Кимико: — есть у тебя шанс потренироваться перед вечерним поединком.

— Это абсурд! — говорит Сора, краснея: — что за поединок такой…

— Ярэ, ярэ дадзэ… — тянет Кимико: — неужели переродившись в сей юной деве Миямото Мусаси окончательно потерял понятие о чести и собственном слове? Неужели это только я слышала фразу «принимаю твой вызов!» и «на любых условиях?»

— Я тоже слышала это — кивает Юрико.

— Даже я слышала, хотя я в этом не разбираюсь. Но я смотрела фильмы про самураев и якудза и там свое слово всегда держат.

— Погодите! — поднимает руку Кимико: — постойте! Не давите на Сору-чан! Ведь если свое слово она давала не как Великий Мастер Мусаси, а как Сора, мастер меча местной школы кен-дзюцу — может мы можем освободить ее от этого слова. Ведь это просто слово… наследницы стиля… как там? — она наклоняется к Юрико и та что-то шепчет ей на ухо.

— Слово наследницы школы Летяшего Крыла тверже стали! — произносит совершенно красная Сора: — И нет поединка, от которого бы я отказалась! Какие бы ни были ваши условия! Вечером в душевой! Юрико!

— Да?!

— Будешь моим секундантом?

— ДА!!!

— Отлично! До вечера — Сора разворачивается и уходит, чеканя шаг. Некоторое время все смотрят ей вслед.

— Ой, даже жалко ее как-то… — говорит Эйка: — ты уж поаккуратней с ней, Кимико-чан.

— Не бойся, я буду с ней… очень нежной… — мурлычет Кимико и Эйка передергивает плечами.

— Вот как раз этого-то я и боюсь… — бормочет она себе под нос. Возвращается Сора.

— Не в ту дверь вышла — поясняет она: — и сумку забыла.

— Сора-чан, да ты не волнуйся — успокаивает ее Юрико: — Кимико-чан обещала быть с тобой очень нежной!

— Пфхах! — кашляет подавившаяся воздухом Сора: — Что?!

Исимода Гэки!