Новая жизнь Смертопряда. Тома 1 и 2

Том 2. Глава 23

— Добрый день, Павел Эдуардович, — сидевший за столом в своем кабинете Овсянников заставил себя приветливо улыбнуться, хотя возникший на пороге парень не был ему особенно приятен. — Проходите, располагайтесь. С чем пожаловали?

Городецкий прошел к рабочему месту ректора и устроился на стуле. Судя по выражению на красиво-мерзком лице, тот был доволен.

— С хорошими новостями, — произнес молодой маг. — Насчет нашего дела.

— Вот как? Я вас слушаю.

— Все оказалось даже проще, чем я рассчитывал. Дьяков уже готов к тому, чтобы… — Городецкий развел руками и довольно фальшиво изобразил скорбь. — Остается только активировать все, что я создал.

— Вы уверены? — Овсянников прищурился.

— Абсолютно. Поверьте, я не в первый раз проворачиваю такие дела. Без единой осечки, между прочим, — последнюю фразу Городецкий произносил, даже не пытаясь скрыть хвастовства, отчего стал казаться еще неприятнее.

Ректор в ответ задумчиво покивал. Если все так, как говорит этот тип, то замечательно. Еще день-два, и о Дьякове можно будет забыть навсегда.

«А молодец Елизар, умеет собрать вокруг себя нужных людей», — подумал Овсянников, изучая крайне довольного собой Городецкого.

— В таком случае, — сказал он и улыбнулся, — действуйте. Нужна какая-нибудь помощь?

— В единственном моменте, — ответил молодой маг. — Нужен адрес Дьякова. Заклинание-активатор лучше установить на объекте, которого он рано или поздно обязательно коснется. Подъездная дверь подходит для этого лучше всего.

— А если Дьяков будет не первым? Ну… из тех, кто коснется…

— Ничего страшного. Заклинание будет настроено исключительно на Илью. Для остальных оно не несет никакой угрозы.

— Да, Павел Эдуардович, — после небольшой паузы сказал ректор, постукивая пальцами по столу, — вы действительно специалист в своем деле. Мне даже не хочется с вами расставаться, — тут он, разумеется, лукавил. Просто этикет обязывал произнести что-нибудь в таком духе.

— Приятно слышать, — мерзкая улыбочка на лице Городецкого стала шире. — И честно говоря, мне уже самому не хочется никуда уходить. Зря я в свое время настоял на том, чтобы учиться за границей. У вас прекрасное заведение. А какие здесь студентки… М-м-м…

Овсянников почувствовал, как внутри разгорается искорка гнева. Академия была его владениями, а относительно учащихся здесь красавиц… Ректор иной раз радовал себя мыслью, что является собственником огромного и цветущего гарема.

— Хорошо, — сказал он, припечатав ладони к столу, давая этим жестом понять, что разговор окончен. — Новость вы сообщили действительно прекрасную, и я надеюсь в скором времени получить соответствующий результат.

— Так и будет, — ответил Городецкий поднимаясь. — Возможно даже, сегодня последний день, когда Илья появится в академии.

Получив адрес Дьякова, Павел вышел. Но долго пребывать в одиночестве ректору не пришлось. И глядя на новых визитеров, тот улыбнулся.

К племянникам Овсянников относился так же тепло, как и к восьмилетнему сыну. А сейчас, когда они стали превращаться в мужчин, потихоньку начинал воспринимать их как соратников… в одном очень приятном деле. Особенно старшего, Игоря. Ребята интересовались противоположным полом так же активно, как и сам ректор, и ему было чему научить племяшей. Да и они выручали его кое в чем.

— Здравствуй, дядь, — сказал Георгий, первым проходя в кабинет. Как обычно тщательно причесанный, он смотрел с предвкушением. — Можно?

— Привет, привет, — весело отозвался Овсянников, взглядом указывая парням располагаться. — Заходите, конечно. Ну что, все благополучно?

— Да, как всегда, — ответил неизменно кучерявый Игорь, после чего открыл портфель и вытащил бутылочку, наполненную черной жидкостью.

Обычно зельем «двадцать пять» пользовались несовершеннолетние, которым нужно было пройти туда, куда в их возрасте не пускают. Оно позволяло им стать старше и выглядеть будто ребята прожили уже четверть века. А вот Овсянников благодаря этой чудо-субстанции на несколько часов молодел. Затем немного косметики, капелька магии — и вот он уже привлекательный парень, готовый стать королем любой вечеринки. Главное, чтобы там было побольше красоток.

— Молодцы, ребята, — ректор улыбнулся, но почти тут же стал серьезным. — Правила, надеюсь, вы помните?

— Разумеется, — слегка недовольно отозвался Георгий. — Обязательная защита. Как магией, так и, — он ухмыльнулся, — теми штуками, что продаются в аптеке.

— Именно, — ответил Овсянников. Выдвинув ящик стола, он достал несколько презервативов и вручил братьям Ерофеевым. — И нечего жаловаться, что ощущения не те. Пара заклинаний — и они усилятся настолько, что…

Он подмигнул и вновь расплылся в улыбке.

— Короче, сегодня в «Альбусе» будет жарко, — сказал Георгий, убирая пару контрацептивов в карман. Потом задумчиво посмотрел на ректора. — Дядь, а ты чего, серьезно настроился поиметь сегодня ту овечку, которая у нас старостой? Нафига она тебе? Ни кожи, ни рожи.

— Ошибаешься, дорогой племяш, — Овсянников спрятал недовольство за отеческой улыбкой. — Она кажется тебе такой лишь потому, что является, по сути, никем. Ни богатых родственников, ни денег, ни известности. Хотя насчет последнего… Все же Елена Светлова — победитель марафона. Ее выступление — это сенсация. Простая девочка из провинции, родившаяся от не-магов, перегнала ребят, которых с детства учили использовать силу. Феноменально. И, — на лице ректора появилась мерзкая ухмылка, — это заводит.

— Подумаешь, победительница, — мрачно буркнул Георгий, и Игорь шутливо пихнул его локтем в бок.

— Что, братишка, все еще злишься, что она тебя обставила?

— Не твое дело, — огрызнулся тот. — Я был в шаге от победы. Просто поторопился.

— Главное — не поторопись, когда в какой-нибудь телочке будешь.

— Да пошел ты!..

Ректор добродушно рассмеялся, наблюдая за классическим проявлением конкуренции между братьями-погодками.

— Послушай, дядь, а ты уверен, что со Светловой вообще получится? — спросил Георгий. — Ты же видел эту замухрышку. Наверняка еще и целка. Типа наивная дурочка из провинции.

— В этом-то ее главная прелесть и состоит, — Овсянников наставительно поднял большой палец. — Целочка из захолустья… Давно я с такими не баловался. Но кое в чем ты прав, — он серьезно посмотрел на младшего племянника. — Сама по себе она мало что позволит кому-либо. Девочку нужно будет подготовить. Довести до кондиции. И в этом я всецело полагаюсь на вас. Сможете?

— Да легко, — усмехнулся Георгий. — Она в последние дни вообще… Ее Лиза в нашу компанию приняла, так Светлова эта одурела от счастья. Да и Москва на нее свое влияние оказывает. Хер его знает, в какой жопе раньше наша староста жила, но от столицы она в восторге. Крышу ей знатно сносит. Лиза над ней прикалывается постоянно, а та даже не раздупляет.

— Лиза — это Соколовская? — уточнил ректор.

— Ага. Она, кстати, очень на тебя обижена. Зачем ты ее с должностью старосты обломал?

— За это пусть своего папашу благодарит, — Овсянников злорадно сверкнул глазами. — Впрочем, там уже наши дела. А Леночка пускай и впрямь радуется. Москва, популярность, светлое будущее…

— Значит, и в «Альбусе» ей понравится, — добавил Игорь. — А там уже дело техники. Несколько коктейлей — и она твоя, дядя. Мы об этом позаботимся.

— Молодцы! — нарочито бодро воскликнул ректор. — Ну а теперь марш на занятия. До вечера еще уйма времени.

— Вот и надо тебе туда пер-реться! — в очередной раз проворчала Астра. — Музыка гр-рохочет, дебилы всякие дер-ргаются… Фу!..

— Полностью с тобой согласен, — я погладил пернатую прелесть по зеленой головенке. — Но деваться некуда. Честь госпожи Светловой дороже нескольких часов отдыха. А в том, что в «Альбусе» с ней случится какая-нибудь херня, я практически не сомневаюсь.

— Вот пусть сама и выкр-ручивается! Или забыл, сколько р-раз она тебе от вор-рот повор-рот давала?

— Не забыл, — ответил я, зевая.

Сука, со вчерашнего дня спать хочу. Переутомление, походу, словил. Впрочем, удивительного мало, учитывая сколько событий, причем хреновых, было за последнее время. Видимо придется использовать магию в качестве допинга, иначе прямо в клубешнике вырублюсь. Несмотря на долбящую по перепонкам музыку, толпу и прочие «прелести».

— Как я выгляжу? — я повернулся к Астре, демонстрируя свой наряд: простая серая рубашка навыпуск и темно-синие брюки.

— Как ср-раный пр-ровинциальный пижон, — попугаиха встряхнулась, распушив перышки.

Я усмехнулся, покачал головой и, пару раз зевнув, вышел из квартиры.

«Альбус» располагался в паре кварталов от академии и оказался донельзя пафосным заведением как снаружи, так и внутри. К моему появлению вечеринка только начиналась, и народу было еще мало. Благодаря этому я быстренько пробрался на один из балконов, заняв небольшой мягкий диван, с которого было видно все пространство клуба, пестрящее огнями светомузыки. Кое-кто из ребят уже вовсю отплясывал, другие попивали коктейли и чинно беседовали. Диджей гонял что-то монотонное, неизменно ритмичное и, сука, очень громкое. Так что уже через пару минут мне жутко захотелось домой.

Может и правда свалить? И хер с ней, со Светловой. Если своих мозгов на плечах нет, то это стопроцентно ее проблемы.

— О, Илья, — послышался до боли знакомый ломкий голос. — Привет.

Договорив, Матвейка плюхнулся на соседний диван.

— Ага, давно не виделись, — ответил я, сфокусировав взгляд на танцполе, поскольку те, ради кого я и заявился в это малоприятное место, наконец пришли.

Вся честная компания: Соколовская с подружайками, Елдаковский, причем в компании кучерявого старшего братца, и Лена, которая выглядела…

Мля, ну это же надо было так нарядиться… Из разряда провинциальная простушка решила выпендриться. Ведь стопудово и это чересчур короткое платье дикой расцветки, и кучу побрякушек, и туфли на шпильках Светлова нацепила по совету своих новых «подруг». Которые, к слову, выглядели куда скромнее и изысканнее. Поэтому староста на их фоне смотрелась тупо как чучело. Впрочем, именно так мои одногруппнички и задумывали.

Едва зайдя в клуб, Соколовская с другими девчонками и Леной устроили целую селфи-сессию. Причем то, что красотки потешаются над старостой, было настолько очевидно, что… Короче, испанский стыд. И уже завтра в соцсетях аристократки и ее подружек появится куча фоток со Светловой в роли «обезьянки». Молодец Елизавета, мстить умеет.

— Ты чего скривился-то так? — спросил Матвейка.

— Да живот с утра крутит, — брякнул я первое, что пришло в голову, продолжая наблюдать за позором старосты. По идее всю эту хрень нужно тормозить уже сейчас. Но…

За последние дни Светлова с подачи своих новых «друзей» окончательно потеряла ключ от задницы. Слушать меня она точно не будет, а для остальных мое вмешательство станет лишним поводом позубоскалить. Поэтому пока сидим и ждем подходящего момента. Беда лишь в том, что мой сонный мозг никак не желал генерировать дельные мысли.

— Староста наша, конечно, сегодня огонь, — мля, даже заморыш заметил. Хреновые дела, очень хреновые. — Кстати, я все спросить хотел…

— Ну?

— В конце финального этапа марафона… Ту штуку, которая выглядела точь-в-точь как платформа для финиша, ведь создал ты? Или Елена Светлова?

— Я создал. И что дальше?

Матвейка нахмурился, видно было, что паренек пребывает в нерешительности.

— Да я все думаю… — наконец произнес он. — Зачем ты ее так расположил? Не прямо перед собой, а… Короче, такое чувство, что ты специально позволил Елене Светловой финишировать. Еще и раньше тебя.

М-да, вот только недоделанного Шерлока Холмса под боком мне сейчас и не хватало. И ведь этот очкастый засранец не отстанет. Несколько дней соседства за партой ясно дали понять: Матвейка — парень въедливый.

— Это был последний этап марафона, — сказал я. — Все мы к тому моменту знатно затрахались. А осязаемый фантом — штука сложная. Поэтому у меня и получилось не совсем так, как я хотел. Скосоебило платформу.

— Значит, наша староста воспользовалась этим? Как-то нечестно, не находишь?

— Не нахожу, — я повернулся и строго глянул на Гордеева. — Я допустил ошибку. Светлова имела полное право этим воспользоваться, что и сделала.

— Не особо благородно. Если бы не ты, фиг бы она вообще добралась до финиша. Она и технику твою переняла, я видел. Когда по столбам прыгала.

— Какое на хрен благородство? На войне все средства хороши. Либо ты, либо тебя.

— Вообще-то у нас здесь не война, — с настолько умным видом, что выглядел донельзя глупо, заметил Матвейка. — Всего лишь состязание, которое должно было выявить сильнейшего.

— Война везде, мой наивный четырехглазый товарищ. И тех, кто этого не замечает, она жрет в первую очередь.

Оставив заморыша размышлять над услышанным, я вновь обратил взор на старосту.

Зрелище становилось все печальнее. В компании одногруппников-аристократов она пробралась к барной стойке, и теперь ребятишки занимались дегустацией напитков. И если в бокалах Соколовской, ее подруг и парней плескалось что-то простое, больше похожее на воду, то Лена хлебала какую-то ядовито-зеленую дрянь, которая едва не светилась в полумраке клуба. Да и размеры посудины в ее руках внушали уважение. И беспокойство.

— И все равно это нечестно, — продолжил упорствовать Матвейка. — Победить в марафоне должен был ты. А Светлова… Ей вообще не место на пьедестале. Но нет, блин, теперь она звезда, популярностью наслаждается.

В голосе паренька чувствовалась искренняя обида, и я горько усмехнулся.

— Поверь мне на слово, нормальному человеку такая популярность на хер не упала.

— Вообще да, выглядит наша староста нелепо. И фиг знает, что будет, когда она накидается.

Я в ответ кивнул и сжал кулаки, продолжая наблюдать за Леной. А та распалялась все больше. Болтала с Соколовской и остальными, хохотала, кривлялась и совершенно не замечала переглядываний и гнусных ухмылок тех, кто притащил ее сюда. Да и остальные посетители клуба обращали на нее внимание: кто-то смотрел недоуменно, кто-то, все понимая, усмехался и перешептывался с друзьями. А пара человек так и вовсе снимали выкрутасы девушки на телефоны.

С-сука… Реально нужно что-то делать. Но как же хочется спать… И вполне возможно я бы действительно залип, даже несмотря на грохот музыки и волнение за Лену, но тут в поле зрения появился еще один персонаж.

Лет двадцати пяти, богато одетый, он сидел поодаль, попивал из бокала и тоже не сводил со Светловой взгляда. На лице его отчетливо читалось ожидание, да и само оно выглядело знакомым.

Секунд десять мне потребовалось, чтобы сообразить, что к чему, а потом я едва не выматерился.

Вот ведь старый хрен… Царь, мать его, и бог академии… Не зря я подозревал, что у Овсянникова появились виды на Лену, ох не зря. И вот оно — доказательство, прямо, сука, передо мной.

В том, что под личиной парня скрывается ректор, я не сомневался. Да, он помолодел раза в два и кое-что переделал в собственной внешности, но… Я привык доверять глазам, памяти и интуиции.

Сидеть и ждать больше было нельзя. Очень скоро староста дойдет до кондиции, после чего братья Елдаковские передадут ее озабоченному дядюшке — и…

В очередной раз взглянув на старшего из братьев, я оборвал мысль, поскольку понял, что нужно делать.

— Матвей… — я повернулся к заморышу. — Ты мороками владеешь?

— Есть немного, — с нотками удивления ответил тот. — А что?

— Можешь организовать на мне красное платье? Такое… знаешь… Не слишком пошлое, но чтобы женская фигура в нем смотрелась охренительно.

— Ч-чего? — оторопел Матвейка.

Блядь…

— В платье, говорю, меня наряди, — время поджимало, и я начал раздражаться. — При помощи морока. Сам знаешь, один маг сразу две иллюзии сотворить не может. Внешность я себе сам поменяю, но вот шмотки…

— Ты собрался менять внешность? Зачем?

— Надо. Не тупи, пожалуйста. Либо сделай, либо…

Договорить я не успел, поскольку мои рубашка и брюки уступили место облегающему великолепию из алого атласа. Молодец, Матвейка, а теперь мой ход…

— Вау!.. — выдохнул парень, когда я «превратился» в Линду. — Охренеть!

— Не нужно так выражаться, дорогуша, — бархатным женским голосом произнес я. — Некультурно.

Гордеев не ответил. Он продолжал пялиться на меня, и было понятно: бедняга определился с тем, на кого будет рукоблудить в ближайшие полгода. Что ж, хрен с ним. Ну а меня ждет одно не особенно приятное, но определенно веселое дельце.