Новая любовь, новая жизнь

Проснись, восток белеет!

Как яркий день,

Твой взор, блеснув, развеет

Ночную тень.

Вот птицы зазвенели!

Будя сестер,

Поет: «Вставай с постели!», —

Их звонкий хор.

Ты слов не держишь, видно,

Я встал давно.

Проснись же, как не стыдно!

Открой окно!

Чу! Смолкла Филомела!

Всю ночь грустя,

Она смутить не смела

Твой сон, дитя.

Но рдеет на востоке

Вот луч зари,

Твои целует щеки,

О, посмотри!

Нет, ты прильнула к спящей

Сестре своей

И грезишь вновь – тем слаще,

Чем день светлей.

Ты спишь! Гляжу украдкой,

Как тих твой сон.

Слезой печали сладкой

Я ослеплен.

И кто пройдет, спокойный,

Кто будет глух!

Чей может, недостойный,

Не дрогнуть дух!

Ты спишь! Иль нежной снится

О, счастье! – тот,

Кто здесь, бродя, томится

И муз клянет,

Краснеет и бледнеет,

Ночей не спит,

Чья кровь то леденеет,

То вновь кипит.

Ты проспала признанья,

Плач соловья,

Так слушай в наказанье,

Вот песнь моя!

Я вырвался из плена

Назревших строф.

Красавица! Камена!

Услышь мой зов!

И цветочки, и листочки

Сыплет легкою рукой,

С лентой рея в ветерочке,

Мне богов весенних рой.

Пусть, зефир, та лента мчится,

Ею душеньку обвей;

Вот уж в зеркало глядится

В милой резвости своей.

Видит: розы ей убором,

Всех юнее роз – она.

Жизнь моя! Обрадуй взором!

Наградишь меня сполна.

Сердце чувства не избудет.

Дай же руку взять рукой,

Связь меж нами да не будет

Слабой лентою цветной.

Путешественник

Благослови Господь

Тебя, младая мать,

И тихого младенца,

Приникшего к груди твоей.

Здесь под скалою,

В тени олив твоих приютных,

Сложивши ношу, отдохну

От зноя близ тебя.

Поселянка

Скажи мне, странник,

Куда в палящий зной

Ты пыльною идешь дорогой?

Товары ль городские

Разносишь по селеньям?

Ты улыбнулся, странник,

На мой вопрос.

Путешественник

Товаров нет со мной.

Но вечер холодеет.

Скажи мне, поселянка,

Где тот ручей,

В котором жажду утоляешь?

Поселянка

Взойди на верх горы:

В кустарнике, тропинкой

Ты мимо хижины пройдешь,

В которой я живу;

Там близко и студеный ключ,

В котором жажду утоляю.

Путешественник

Следы создательной руки

В кустах передо мною.

Не ты сии образовала камни,

Обильно-щедрая природа.

Поселянка

Иди вперед.

Путешественник

Покрытый мохом архитрав!

Я узнаю тебя, творящий гений!

Твоя печать на этих мшистых камнях.

Поселянка

Все дале странник.

Путешественник

И надпись под моей ногой!

Ее затерло время!

Ты удалилось,

Глубоко врезанное слово,

Рукой творца немому камню

Напрасно вверенный свидетель

Минувшего богопочтенья.

Поселянка

Дивишься, странник,

Ты этим камням?

Подобных много

Близ хижины моей.

Путешественник

Где? Где?

Поселянка

Там, на вершине,

В кустах.

Путешественник

Что вижу? Музы и хариты.

Поселянка

То хижина моя.

Путешественник

Обломки храма!

Поселянка

Вблизи бежит

И ключ студеный,

В котором воду мы берем.

Путешественник

Не умирая, веешь

Ты над своей могилой,

О гений! Над тобою

Обрушилось во прах

Твое прекрасное созданье…

А ты бессмертен.

Поселянка

Помедли, странник, я подам

Кувшин, напиться из ручья,

Путешественник

И плющ обвесил

Твой лик божественно-прекрасный.

Как величаво

Над этой грудою обломков

Возносится чета столбов!

А здесь их одинокий брат.

О, как они,

В печальный мох одев главы священны,

Скорбя величественно, смотрят

На раздробленных

У ног их братий!

В тени шиповников зеленых,

Под камнями, под прахом

Лежат они, и ветер

Травой над ними шевелит.

Как мало дорожишь, природа,

Ты лучшего созданья своего

Прекраснейшим созданьем!

Сама святилище свое

Бесчувственно ты раздробила

И терн посеяла на нем.

Поселянка

Как спит младенец мой!

Войдешь ли, странник,

Ты в хижину мою

Иль здесь на воле отдохнешь?

Прохладно. Подержи дитя,

А я кувшин водой наполню.

Спи, мой малютка, спи.

Путешественник

Прекрасен твой покой…

Как тихо дышит он,

Исполненный небесного здоровья.

Ты, на святых остатках

Минувшего рожденный!

О, будь с тобой его великий гений!

Кого присвоит он,

Тот в сладком чувстве бытия

Земную жизнь вкушает.

Цвети ж надеждой,

Весенний цвет прекрасный!

Когда же отцветешь,

Созрей на солнце благодатном

И дай богатый плод!

Поселянка

Услышь тебя Господь!.. А он все спит?

Вот, странник, чистая вода

И хлеб, дар скудный, но от сердца.

Путешественник

Благодарю тебя.

Как все цветет кругом

И живо зеленеет!

Поселянка

Мой муж придет

Через минуту с поля

Домой. Останься, странник,

И ужин с нами раздели.

Путешественник

Жилище ваше здесь?

Поселянка

Здесь, близко этих стен

Отец нам хижину построил

Из кирпичей и каменных обломков.

Мы в ней и поселились.

Меня за пахаря он выдал

И умер на руках у нас…

Проснулся ты, мое дитя?

Как весел он, как он играет!

О милый!

Путешественник

О вечный сеятель, природа,

Даруешь всем ты сладостную жизнь,

Всех чад своих, любя, ты наделила

Наследством хижины приютной!

Высоко на карнизе храма

Селится ласточка, не зная,

Чье пышное созданье застилает,

Лепя свое гнездо.

Червяк, заткав живую ветку,

Готовит зимнее жилище

Своей семье.

А ты среди великих

Минувшего развалин

Для нужд своих житейских

Шалаш свой ставишь, человек,

И счастлив над гробами!

Прости, младая поселянка!

Поселянка

Уходишь, странник?

Путешественник

Да Бог благословит

Тебя и твоего младенца!

Поселянка

Прости же, добрый путь!

Путешественник

Скажи, куда ведет

Дорога этою горою?

Поселянка

Дорога эта в Кумы.

Путешественник

Далек ли путь?

Поселянка

Три добрых мили.

Путешественник

Прости!

О, будь моим вождем, природа,

Направь мой страннический путь!

Здесь над гробами

Священной древности скитаюсь.

Дай мне найти приют,

От хладов севера закрытый,

Чтоб зной полдневный

Тополевая роща

Веселой сенью овевала.

Когда ж в вечерний час

Усталый возвращусь

Под кров домашний,

Лучом заката позлащенный, —

Чтоб на порог моих дверей

Ко мне навстречу вышла

Подобно милая подруга

С младенцем на руках.

С утеса молодой орел

Пустился на добычу;

Стрелок пронзил ему крыло —

И с высоты упал

Он в масличную рощу.

Там он томился

Три долгих дня,

Три долгих ночи

И содрогался

От боли; наконец

Был исцелен

Живительным бальзамом

Всеисцеляющей природы.

Влекомый хищничеством смелым,

Приют покинул свой:

Он хочет крылья испытать.

Увы! Они едва

Его подъемлют от земли —

И он, в унынии глубоком,

Садится отдохнуть

На камне у ручья.

Он смотрит на вершину дуба,

На солнце, на далекий

Небесный свод —

И в пламенных его глазах

Сверкают слезы.

Поблизости, между олив,

Крылами тихо вея,

Летали голубь и голубка.

Они к ручью спустились

И там по золотому

Песку гуляли вместе.

Водя кругом

Пурпурными глазами,

Голубка наконец

Приметила сидящего в безмолвном

Унынии орла.

Она товарища тихонько

Крылом толкнула,

Потом, с участием сердечным

Взглянувши на страдальца,

Ему сказала:

«Ты унываешь, друг!

О чем же? Оглянись – не все ли,

Что нам для счастья

Простого нужно,

Ты здесь имеешь?

Не дышат ли вокруг тебя

Благоуханием оливы?

Не защищают ли зеленой

Прозрачной сению своей

Они тебя от зноя?

И не прекрасно ль блещет

Здесь вечер золотой

На мураве и на игривых

Струях ручья?

Ты здесь гуляешь по цветам,

Покрытым свежею росою,

Ты можешь пищу

Сбирать с кустов и жажду

В струях студеных утолять.

О друг, поверь,

Умеренность – прямое счастье!

С умеренностью мы

Везде и всем довольны».

«О, мудрость, – прошептал орел,

В себя сурово погрузившись, —

Ты рассуждаешь, как голубка».

Видишь горный ключ?

Солнца луч

Ярко блещет в нем.

Духи неба

Мощь его вспоили

Меж утесов

И кустистых чащ.

Свеж, блестящ,

В пляске из-за тучи

Выбежав на скалы,

Счастлив, шалый,

Синью неба.

Мчится вниз по узким тропкам,

Прыгает по гальке пестрой

И, как юный вождь пред войском,

Кличет братские потоки

За собой.

И везде цветут цветы,

Где прошел он легким шагом,

И долину

Оживил своим дыханьем.

Но его ни дол тенистый

Не удержит,

Ни цветы, к его коленям

Льнущие с любовной лаской.

Он, змеясь, бежит и рвется

На равнину.

И, сзывая

Все ручьи в объятья дружбы,

Он, серебряный, сверкает

На сверкающей равнине,

Так что реки на равнине

И ручьи, с холмов сбегая,

Радостно рокочут: «Брат!

Брат, возьми с собою братьев!

К старику отцу возьми нас,

В распростертые объятья

Океана —

В вечность, жаждущую тщетно

Всех обнять, кто к ней стремится.

Нас в пути песок пустыни

Пожирает, с неба солнце

Нашу кровь сосет, холмы нас

Превращают в пруд! Возьми нас,

Уведи нас, брат, с равнины,

Как увел ты горных братьев

С гор в объятия отца».

«Все ко мне!» —

И вот могучий,

Полноводный, целым кланом

Вознесенный, царь идет!

И в стремительном триумфе

Он дает названья странам,

Воздвигает города.

Нарастая в беге шумном,

Башен огненные кроны,

Зданий мраморных громады —

Все в избытке буйной силы

Оставляет за собой.

На плечах огромных Атлас

К небу взнес дома из кедра,

Над его главой со свистом

Треплет ветер сотни флагов —

Признаки его величья.

Так своих несет он братьев,

И детей, и тьмы сокровищ,

Бурно брызжущий восторгом,

В даль, где ждет Зиждитель нас.

Ты можешь, Зевс, громадой тяжких туч

Накрыть весь мир,

Ты можешь, как мальчишка,

Сбивающий репьи,

Крушить дубы и скалы,

Но ни земли моей

Ты не разрушишь,

Ни хижины, которую не ты построил,

Ни очага,

Чей животворный пламень

Тебе внушает зависть.

Нет никого под солнцем

Ничтожней вас, богов!

Дыханием молитв

И дымом жертвоприношений

Вы кормите свое

Убогое величье,

И вы погибли б все, не будь на свете

Глупцов, питающих надежды,

Доверчивых детей

И нищих.

Когда ребенком был я и ни в чем

Мой слабый ум еще не разбирался,

Я в заблужденье к солнцу устремлял

Свои глаза, как будто там, на небе,

Есть уши, чтоб мольбе моей внимать,

И сердце есть, как у меня,

Чтоб сжалиться над угнетенным.

Кто мне помог

Смирить высокомерие титанов?

Кто спас меня от смерти

И от рабства?

Не ты ль само,

Святым огнем пылающее сердце?

И что ж, не ты ль само благодарило,

По-юношески горячо и щедро,

Того, кто спал беспечно в вышине!

Мне – чтить тебя? За что?

Рассеял ты когда-нибудь печаль

Скорбящего?

Отер ли ты когда-нибудь слезу

В глазах страдальца?

А из меня не вечная ль судьба,

Не всемогущее ли время

С годами выковали мужа?

Быть может, ты хотел,

Чтоб я возненавидел жизнь,

Бежал в пустыню оттого лишь,

Что воплотил

Не все свои мечты?

Вот я – гляди! Я создаю людей,

Леплю их

По своему подобью,

Чтобы они, как я, умели

Страдать и плакать,

И радоваться, наслаждаясь жизнью,

И презирать ничтожество твое,

Подобно мне!

Словно блеском утра

Меня озарил ты,

Май, любимый!

Тысячеликим любовным счастьем

Мне в сердце льется

Тепла твоего

Священное чувство,

Бессмертная Красота!

О, если б я мог

Ее заключить

В объятья!

На лоне твоем

Лежу я в томленье,

Прижавшись сердцем

К твоим цветам и траве.

Ты охлаждаешь палящую

Жажду в груди моей,

Ласковый утренний ветер!

И кличут меня соловьи

В росистые темные рощи свои.

Иду, поднимаюсь!

Куда? О, куда?

К вершине, к небу!

И вот облака мне

Навстречу плывут, облака

Спускаются к страстной

Зовущей любви.

Ко мне, ко мне!

И в лоне вашем —

Туда, в вышину!

Объятый, объемлю!

Все выше! К твоей груди,

Отец Вседержитель!

Эй, проворнее, Хронос!

Клячу свою подстегни!

Путь наш теперь под уклон.

Мерзко глядеть, старина,

Как ты едва плетешься.

Ну, вали напролом,

Через корягу и пень,

Прямо в кипящую жизнь!

Вот и снова,

Хоть совсем задохнись,

Надо в гору лезть!

Ну же, не медли,

Бодро и смело вверх!

Далеко, вширь и ввысь

Жизнь простерлась кругом.

Над вершинами гор

Вечный носится дух,

Вечную жизнь предвкушая.

В сторону манит свернуть

Кровли тень.

На пороге девушка ждет,

И сулит ее взор отраду.

Пей! Мне тоже, девушка,

В сердце влей эту брагу,

Этот питающий бодростью взгляд!

Так! И живее в путь!

Видишь, солнце заходит.

Но до заката,

До того, как меня, старика,

Затянет в болото,

Беззубый зашамкает рот,

Завихляют колени, —

Пьяный последним лучом,

Ослепленный, ликующий,

С огненным морем в очах,

Да низвергнусь в ночь преисподней!

Дуй же, дружище, в рог,

Мир сотрясай колымагой!

Чтоб Орк услыхал: мы едем!

Чтоб нас у ворот

Дружески встретил хозяин.

Король жил в Фуле дальной,

И кубок золотой

Хранил он, дар прощальный

Возлюбленной одной.

Когда он пил из кубка,

Оглядывая зал,

Он вспоминал голубку

И слезы утирал.

И в смертный час тяжелый

Он роздал княжеств тьму.

И все, вплоть до престола,

А кубок – никому.

Со свитой в полном сборе,

Он у прибрежных скал

В своем дворце у моря

Прощальный пир давал.

И кубок свой червонный,

Осушенный до дна,

Он бросил вниз, с балкона,

Где выла глубина.

В тот миг, когда пучиной

Был кубок поглощен,

Пришла ему кончина,

И больше не пил он.

На старой башне, у реки,

Дух рыцаря стоит

И, лишь завидит челноки,

Приветом их дарит:

«Кипела кровь и в сей груди,

Кулак был из свинца,

И богатырский мозг в кости,

И кубок до конца!

Пробушевал полжизни я,

Другую проволок:

А ты плыви, плыви, ладья,

Куда несет поток!»

Сердце, сердце, что случилось,

Что смутило жизнь твою?

Жизнью новой ты забилось,

Я тебя не узнаю.

Все прошло, чем ты пылало,

Что любило и желало,

Весь покой, любовь к труду.

Как попало ты в беду?

Беспредельной, мощной силой

Этой юной красоты,

Этой женственностью милой

Пленено до гроба ты.

И возможна ли измена?

Как бежать, уйти из плена,

Волю, крылья обрести?

К ней приводят все пути.

Ах, смотрите, ах, спасите,

Вкруг плутовки сам не свой,

На чудесной, тонкой нити

Я пляшу, едва живой.

Жить в плену, в волшебной клетке,

Быть под башмачком кокетки,

Как такой позор снести?

Ах, пусти, любовь, пусти!

О, зачем влечешь меня в веселье,

В роскошь людных зал?

Я ли в скромной юношеской келье

Радостей не знал?

Как любил я лунными ночами

В мирной тишине,

Грезить под скользящими лучами,

Точно в полусне!

Сном о счастье, чистом и глубоком,

Были все мечты.

И во тьме пред умиленным оком

Возникала ты.

Я ли тот, кто в шуме света вздорном,

С чуждою толпой,

Рад сидеть хоть за столом игорным,

Лишь бы быть с тобой!

Нет, весна не в блеске небосвода,

Не в полях она.

Там, где ты, мой ангел, там природа,

Там, где ты, – весна.

И жизнь, и бодрость, и покой

Дыханьем вольным пью.

Природа, сладко быть с тобой,

Упасть на грудь твою!

Колышась плавно, в лад веслу,

Несет ладью вода.

Ушла в заоблачную мглу

Зубчатых скал гряда.

Взор мой, взор! Иль видишь снова

Золотые сны былого?

Сердце, сбрось былого власть,

Вновь приходит жизнь и страсть.

Пьет туман рассветный

Островерхие дали.

Зыбью огнецветной

Волны вдруг засверкали.

Ветер налетевший

Будит зеркало вод,

И, почти созревший,

К влаге клонится плод.