Новенькая

Тьма – друг молодежи

Алексей Никитич – замечательный мужик, наш учитель информатики. Раз в месяц он разрешал нам остаться после уроков в кабинете с компами и играть по сети хоть всю ночь. Действовал он небескорыстно, однако брал не деньгами. Мы платили ему безукоризненным поведением на уроках, исправно приходили во второй обуви или, если не юзали таковую в принципе, беспрекословно поступались гордостью и проходили в священный кабинет в носочках.

В те времена далеко не у каждого был дома комп, а среди тех, у кого был, не у каждого имелся быстрый и безлимитный интернет, чтобы соревноваться, например, в третий "Варкрафт" или "Контру" с другими игроками. Существовали, конечно, компьютерные клубы, но там нужно было платить деньги, обитала куча гопников, да и компов на всех не хватало. А в кабинете информатики – локальная сетка, своя территория, рай. Охранник был предупрежден, хоть и постоянно ворчал.

– Если они допустят вирус, – (именно так он выражался), – то отвечать будете вы, Алексей.

– Да без проблем, – говорил учитель информатики и смотрел на нас строго. А мы слушались его как никого другого в школе.

В тот вечер я привел с собой Новенькую. Всего собралось человек десять из нашего и параллельного классов. Я был горд сразу по двум причинам. Во-первых, перед Новенькой, потому что здесь я чувствовал себя героем на коне – мог обыграть любого, если речь шла о "Варкрафте" (а сегодня, само собой, был черед "Варкрафта"). Во-вторых – перед пацанами: Новенькая была весьма симпатична, а если кто и не увлекался белокожими стройными рыжухами, то ее откровенные наряды сносили башню всем. Многие пускали на Новенькую слюни, но мало кому удавалось даже подружиться с ней, не то что замутить. Правда, возникла одна проблема.

Увидев, что я пришел с Новенькой, Серега отвел меня в сторону и зашептал:

– Она же ебанутая! Зачем ты ее привел?

– За языком следи, – сказал я, не споря с очевидным, но и не одобряя таких эпитетов.

– Ну ладно-ладно. Но вдруг она что-нибудь сломает? Я перед Никитосом отвечаю за нас всех!

– Все будет нормально.

– Ты уверен? – спросил Серега.

Мы посмотрели на Новенькую, которая села в учительское кресло и стала на нем крутиться. Ноги торчали параллельно полу, юбка трепетала; рассевшиеся по местам парни вывернули шеи и хлопали глазами, фиксируя мимолетные кадры голых бедер. Я подошел к ней и остановил вращение.

– Лера!

– Ох, сейчас блевану, – с восторгом сказала Новенькая.

– Пообещай мне, что будешь вести себя нормально и ничего и никого не сломаешь.

– Как вы могли обо мне такое подумать, сэр? – изумилась она.

– Ну, серьезно. Не подставляй меня.

– Ладно, я буду как мышь. Но и ты пообещай мне кое-что!

– Что?

– Пока не знаю. Выполнишь одно мое желание.

Я рассмеялся. Это было действительно смешное условие, если учесть, что она и так вытворяла со мной, что хотела.

– Идет, – сказал я.

– Окей! Всё, я леди! Я мышь!

Пшикнула газировка, зашуршали чипсы, тусовка пошла своим чередом. Новенькая в "Варкрафт" не играла, но все равно решила поучаствовать. Сыграли в режимах "все против всех" и двое на двое. Я был в команде с Новенькой и приглушенным шепотом (чтобы не услышали враги) раздавал ей ценные рекомендации. Естественно, мы проиграли, но я получил куда большее удовольствие от поражения вместе с Новенькой, чем от победы без нее. Для нуба Новенькая играла неплохо, я нахваливал ее. Она рычала, материлась, но не унывала.

Потом лица парней посуровели, словно опустились забрала рыцарских шлемов, – настало время турнира на выбывание. Каждого ждала череда дуэльных матчей, в результате которых определится чемпион. Я размял пальцы. Сегодня я намеревался во всей красе показать Новенькой, каков я альфач, пусть даже и в узком кругу виртуальных стратегов. Сама она играть не стала и лишь наблюдала благосклонно, словно дама на рыцарском турнире.

Я выбрал ночных эльфов. В ту пору я покупал журнал "Навигатор игрового мира", к нему прилагались диски, а на них были записи игр прогеймеров – насмотревшись, как Майкер играет за ночных эльфов, я научился играть ими лучше всего.

– Знаешь, – сказал я Новенькой, щелкая мышкой и прыгая пальцами по клавиатуре, – корейцы делают до семи действий в секунду.

– Да ну? Столько же просто физически не накликать.

– Мышкой не накликать. Все дело в левой руке – нужно знать все горячии клавиши и быстро контролить.

– У тебя шустрая рука, как я погляжу.

От соседей донеслось:

– Самая быстрая рука на Диком Западе.

Все заржали.

Новенькая вдруг сказала:

– А чего на бабки не играете?

Наступила тишина. То есть, конечно, клацали клавиши, елозили мышки, играла музыка, верещали монстры, пыхтели игроки, хрустели чипсы – но в эту какофонию вмешалось задумчивое молчание.

– Они не согласятся, – вздохнул я.

– Потому что мы не задроты, как Валерон, – сказал Серега.

– Он имеет в виду, что зассали. А то я бы уже разбогател, как ты на… гм… на лосьонах.

На улице уже стемнело. Уничтожая одного соперника за другим, я вышел в финал. Оставался последний соперник – Илюха.

– Придумала! – воскликнула Новенькая. – Валера будет играть без левой руки. Тогда решитесь бабки поставить?

Хлынуло бурное обсуждение.

– Ты чего удумала? – спросил я вполголоса. – У меня, пожалуй, останутся шансы на победу, но придется попотеть.

– Так будет веселей!

– Это и есть твое желание?

Новенькая на секунду задумалась.

– Нет, желание будет потом. – Она зубасто улыбнулась, приблизилась к моему уху и прошептала: – А это просто приказ.

Кончик языка коснулся мочки моего уха, и Новенькая отстранилась, довольная.

– Ставлю косарь, – сказал я во всеуслышание.

– Ладно, – согласился вдруг Илья. – Но только пусть Новенькая сядет к тебе на колени и держит руку.

Не успел он договорить, как Новенькая уже сидела на мне, а моя левая ладонь была прижата прохладной ягодицей. Я пошевелил пальцами, чувствуя скользкую поверхность атласных трусиков.

– Эй, не жми на горячие клавиши, – сказала Новенькая. – И вообще, сосредоточься, я ж для тебя стараюсь.

– Гениальная идея, ребята, – сказал я. – Смотрели "Пароль Рыба-меч"?

Раздался хохот. Мы с Илюхой забились на косарь, а остальные делали ставки за и против. Я с удовольствием отметил, что, хоть и с небольшим перевесом, но большинство поставило на меня. Вот что значит авторитет!

Дуэль началась. Левой руки отчаянно не хватало. Я рефлекторно порывался нажать те или иные клавиши, и в эти моменты Новенькая хихикала и ерзала. Всем было весело, а я разрывался между игрой и девушкой. В лицо лезли щекотливые волосы, сладкая тяжесть тела уводила от гениальных стратегических идей в сторону генитальных. Ночные эльфы героически превозмогали тяготы войны с орками. Я нанимал охотниц на пантерах, которых проще контролить, но часть действий совершить мышкой было невозможно. Эльфы отступали. Сражение шло как будто на равных, но я уже видел, что на позднем этапе победить не смогу. Однозначно.

Новенькая вдруг поднялась. Болельщики зароптали. Сидевший в другом конце кабинета Илюха воскликнул:

– Не мухлевать!

– Я в туалет, – невинно сказала Новенькая.

– Я продолжу одной рукой, не боись, – сказал я, не поворачивая головы.

Новенькая ушла.

Лешка, толстый парень, хохотнул и сказал:

– Давай я сяду вместо нее!

Взрыв смеха.

– На бутылку сядь, – огрызнулся я.

– Да ладно, я и не собирался. Мы ж понимаем, что ты теперь левую ладонь неделю мыть не будешь! Как тебе ее жопа?

"Лучшая жопа в мире: упругая, гладкая, прохладная…"

– Не отвлекайте, блядь! – сказал я сквозь зубы. – Финальный бой же!

В этот момент погас свет. Лампы потухли, компы вырубились: темнота, лишь отсветы оранжевых фонарей сквозь жалюзи. Десяток парней разом издали возмущенный вздох.

– Я почти тебя сделал! – воскликнул Илюха. – Еще бы немного…

– Еще бы немного, и ты бы потерпел унизительное поражение с форой в одну руку! – закончил я.

Открылась дверь, мелькнул луч фонарика. То был охранник: в черной форме, недовольный, с седыми кучеряшками.

– Это вирус? – первым делом осведомился он. – Что-то сломали? Замыкание?

– Просто свет вдруг отключили, – пробормотал кто-то.

– Пойду щиток проверю. Сидите тут!

Охранник ушел. Пришла Новенькая, ведомая звездочкой мобильника.

– Да здравствует Тьма! – провозгласила она. – Что случилось? Кто победил?

– Это ты устроила! – воскликнул Серега полувопросительно.

– Я была в туалете.

– Совпадение? Не думаю!

– Значит надо было идти вместе со мной! Постоял бы, проконтролировал... Смотри, у меня и руки мокрые!

Она пошла на Серегу, делая брызгающие движения пальцами. Он убежал подальше, а Новенькая, пользуясь темнотой, потрепала меня по щеке. Ладонь была сухая.

Включился свет. Вскоре явился охранник.

– Радуйтесь. Всего лишь пробки выбило, – сказал он.

Серега деловито прошелся по кабинету, включая каждый компьютер.

– Все работает.

– Ясно, – сказал охранник. – Теперь выключайте. Хватит на сегодня, топайте домой.

– Но мы не доиграли… – подал голос Илья.

– Я что сказал? – повысил голос охранник. – Ночь уже, спать пора. – Он зевнул. – Через минуту чтоб были у проходной.

Он ушел, бормоча под нос, а мы стали собираться.

Когда мы гурьбой вышли в полутемный коридор, Новенькая вцепилась мне в плечо.

– А теперь – мое желание!

– М?

– Останемся в школе, – сказал она, дрожащим от восторга голосом.

– Сейчас? – опешил я.

– Да… все уйдут, а мы – нет… ты обещал.

Я задумался.

– Ну, чего молчишь?

– Просто заныкаться – не вариант. Охранник отмечает нас на выходе. У меня есть идея получше.

– Какая?

– Доверься мне, – сказал я и обратился уже ко всем: – Погодите, я сейчас приду.

– Ты куда? – спросил кто-то.

– В… в туалет.

– Это правильно, – сказал Илюха. – Зайди в женский, проверь, не промахнулась ли Новенькая в темноте…

Новенькая всекла ему в живот, и он умолк.

Меня же интересовало окно с торца здания на втором этаже. Оно выходило на сквер, и я уже давно обратил внимание на тополь, протянувший к нему толстую ветку. Я выдвинул шпингалеты и оставил окно приоткрытым.

Расписавшись на вахте, мы все покинули школу. Пацаны разбились на группы и побрели по домам. Новенькой я детали плана не сообщал, и она изнемогала от любопытства, словно кошка, которой из-за угла показали фантик. Я растягивал удовольствие, балансируя на грани, за которой она накинется на меня и вызнает все подробности насильно. Я молча повел ее за школу в сквер.

Настала темно-синяя прохладная ночь, со стороны улицы мелькали редкие фары, здание школы впало в спячку, превратившись в загадочную цитадель. Я указал на ветку тополя, гостеприимно ведущую к окну.

– Разобьем стекло! – выпалила Новенькая.

– Дикарка, – сказал я самодовольно. – Это стелс-миссия. Я открыл его изнутри.

Новенькая влепила мне поцелуй и полезла первой (разумеется), демонстрируя мне все преимущества мини-юбки.

Мы проникли внутрь. Школа превратилась в совсем другой мир: тишина, тайна, вседозволенность. Крадясь по коридору, половицы которого оказалась неожиданно скрипучими, мы шушукались, решая, куда залезть в первую очередь.

Кабинет директора решили оставить на десерт. Как и всех учеников школы, нас волновала подозрительная личность Андрея Ефимовича. Я был свидетелем, как в его отсутствие, разрываясь между уважением и любопытством, некоторые пытались подобрать код к его дипломату – всегда безуспешно, что еще сильнее сгущало вокруг него ореол тайны.

Сейчас Новенькая достала кольцо с отмычками и пыхтела, взламывая дверь в кабинет Ефимыча. Я мялся рядом, думая, что проникновение в школу вместе с Новенькой может обернуться катастрофой. Дверь отворилась.

– За мной! – скомандовала Новенькая свистящий шепотом.

Здесь пахло табаком, кофе, шоколадом и ромом, как будто мы пробрались не в кабинет учителя русского и литературы, а в каюту контрабандиста. Дипломата сейчас, разумеется, не было, но письменный стол Ефимыча тоже был всегда заперт и будоражил подростковые умы не меньше. Новенькая потерла ладони и занялась замочной скважиной: лицо светится азартом, ярко накрашенные губы приоткрыты, зрачки расширены. Я подсвечивал телефоном и украдкой нюхал ее волосы. Она чувствовала это и в ответ как будто пахла еще сильней, выделяя кружащие голову феромоны.

Яркими пятнами вспыхивали предположения, что же найдется в столе этого старого пирата, притворяющегося учителем. Почему-то на ум приходил пистолет со спиленными номерами, хотя кто в здравом уме будет хранить оружие в школе? Пачка фальшивых баксов? Фотографии голых школьниц? Или, не дай Бог, томик стихов Бодлера? Ящик был маловат для образцового "скелета в шкафу", и фантазия билась в этой тесноте, порождая все более дурацкие варианты.

Мы оба боялись, что найдем что-то банальное: больничный лист, чеки из магазина, дохлый калькулятор, газету "Книжное обозрение"... Я уже был согласен на шоколад, недокуренную сигару и протекшую бутылку рома – это хоть объяснило бы характерную ароматизацию кабинета (и самого Ефимыча). Но нас ожидало нечто совсем другое: билет на приключение.

Новенькая справилась с замком и, тихонько подвывая от предвкушения, потащила ящик наружу. Среди всякого хлама там действительно оказалась пачка сигарилл и начатая шоколадка, но в уголке лежал квестовой предмет: перетянутая резинкой пачка глянцевых флаеров.

На кроваво-красном фоне красовался кулак, от которого расходились трещины. "Бойцовский клуб", – кричал заголовок. А ниже: "Первое правило Бойцовского клуба: никому не говорить о Бойцовском клубе, поэтому если тебе попала в руки эта листовка – молчи, и приходи по этому адресу". Дальше было написано, что с собой взять и пр. Речь, конечно, шла не о просмотре одноименного фильма. Кто-то, возможно, сам Ефимыч, организовал в нашем городе подпольные бои!

– Валерий, – сказала Новенькая. – Теперь я тебя приглашаю!

– Ты хочешь пойти в Бойцовский клуб? – переспросил я.

И тут же получил пощечину.

– Нельзя говорить о Бойцовском клубе! – назидательно пояснила Новенькая.

– Смотрела фильм?

– Угу. А ты?

– Да.

– Понравился?

– Да, я даже книгу Паланика решил почитать.

– И как она?

Книга мне не понравилась, это был один из тех редких случаев, когда я бросил читать, не дойдя и до середины. Новенькая, похоже, была той еще фанаткой, и я боялся огорчить ее своей оценкой. Хотелось угождать ей во всем! Но…

– Книга полное говно, – сказал я. – Фильм лучше.

Новенькая хихикнула.

– Поняла. Тогда и начинать не буду.

Мы прикарманили флаер, Новенькая вытащила несколько сигарилл и съела кусок шоколадки, пояснив, что это законная добыча. Я старательно сложил все вещи так, как они лежали до взлома.

– Запри ящик, – попросил я. Не хотелось обижать любимого учителя.

– Еще чего! Это сложнее, чем взламывать.

– Ну, пожалуйста.

– Мне лень.

Я склонился и стал покрывать ее колени поцелуями, приговаривая:

– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!..

– Ла-а-адно, – заурчала Новенькая. – Подлиза.

– Спасибо, спасибо, спасибо!.. – забормотал я, продолжая целовать восхитительные ножки, поднимаясь выше и выше, где они становились сочнее.

Я сходил с ума, когда оказывался у ее ног, а она, наоборот, сумасшедшей быть переставала: становилась ласковой и великодушной. Она повелительно оттолкнула меня и принялась с довольной улыбкой за дело.

Следы замели.

Но очереди был кабинет директора. Располагался он на первом этаже, недалеко от вахты охранника. В темной школе его уголок светился одинокой лампочкой. Мы на цыпочках прокрались мимо опасного света и оказались в нужном закутке. Кабинет оказался даже не заперт. Мы медленно приоткрыли дверь и заглянули внутрь – вдруг директриса вздумала тут ночевать? Кабинет был пуст.

Совсем недавно мы посещали его после инцидента со "слиянием". Сейчас давящая авторитарная атмосфера улетучилась и напоминала о себе только пиджаком директрисы, что висел на спинке кресла.

Новенькая схватила пиджак и надела. Обернулась ко мне уже надменная, с надутыми губами и строгим лицом.

– Так-так, – сказала она, усаживаясь в кресло. – Валерий! Никогда бы не подумала, что такой хороший мальчик окажется у меня в кабинете.

Я глупо улыбнулся и промолчал.

– А ну! На колени!

Помедлив, я встал перед директорским столом на колени, моя голова возвышалась перед столешницей напротив Новенькой. Она улыбнулась, откинулась на спинку кресла и закинула ноги на стол так, что каблуки нацелились мне в лицо.

– Ползи ко мне, живо!

Я обогнул стол и оказался перед ней. Новенькая восседала в большом кожаном кресле и смотрела на меня сверху-вниз. Улыбка тронула ее губы, но в следующую секунду лицо наполнилось высокомерием и надменностью. Она повернула кресло ко мне, опустила ноги на пол, расставила их в стороны. Я оказался между ее коленей. Бледный ночной свет струился сквозь окно, подсвечивая белизну ее бедер и загадочную теплую тьму под задравшейся юбкой. Новенькая положила руку мне на голову, сжала в кулак волосы.

– Тебе придется отрабатывать свое поведение!

Я поплыл, все казалось нереальным. Лицо Новенькой, безукоризненное и такое взрослое и серьезное в полутьме, казалось мистической луной в темных тучах сна. Мои вытаращенные глаза словно говорили: "Как же мне отработать мое поведение, госпожа директор?"

Она повернула мою голову лицом вверх, с чувством плюнула в приоткрытый рот, склонилась к уху и прошептала, смакуя каждое слово, словно слизывала крем с торта:

– С этих пор каждый день на большой перемене ты будешь приходить ко мне в кабинет и…

Из коридора донеслись шаги.

– Там кто-то есть? – раздался голос охранника. – Евгения Дмитриевна, это вы?

Мы вскочили – я с колен, она с кресла – и заозирались в поисках укрытия. Не сговариваясь ломанулись в шкаф. Внутри висел только плащ и блузка, но шкаф был узкий, и мы прижались друг к другу плотно и потно. Я ощущал ее твердые ключицы и мягкую грудь, слышал, как стучит ее сердце. Мои джинсы топорщились снизу и упирались ей в живот. Казалось, если мое возбуждение не схлынет, то стенки шкафа не выдержат и разлетятся в стороны! Новенькая ерзала и пыхтела, обжигала горячим дыханием.

Щелкнула ручка входной двери, и мы застыли не дыша. Охранник прошел в кабинет, включил свет. Было слышно, как он переминается с ноги на ногу.

– Хм, может, принтер проснулся? – сказал он. – Чертовщина какая-то с техникой. Да еще дверь эта дура забыла запереть…

Новенькой вдруг стало смешно. Когда смеяться нельзя, смех так и прет наружу, словно газировка из встряхнутой бутылки. Я так однажды с урока английского вылетел, тщетно зажимая себе рот и нос, а ведь шутка соседа даже не была смешной! Новенькую раздувало от смеха, а охранник все не уходил, словно ждал нашего оглушительного фиаско.

Я кое-как нашарил мобильник, экранчик осветил лицо Новенькой: красная, смешанные с тушью слезы текут черными ручьями… Я лихорадочно листал телефонную книгу.

Нашел!

Я нажал кнопку вызова. Где-то в глубине школы зазвонил телефон на вахте. Охранник, окончательно решивший, что его враг – гремлины, вселившиеся в технику, выругался и ушел.

Мы вывалились из шкафа мятые, потные и счастливые.

– Ты гений! – с трудом сдерживая возглас сказала Новенькая, сжала мое лицо в ладонях и яростно поцеловала в губы.

С размазанной тушью она была вылитой Жанетт Воерман. Я сказал об этом, и Новенькая не только оказалось в курсе, кто это, но и приняла сравнение как комплимент.

– А теперь убираемся, пока он не вернулся! – сказала она.

Вскоре мы скрылись в темном коридоре, словно рыбы, ушедшие на глубину. Безопасная тьма и раздолье!

Проходя мимо неприметного кабинета в углу, Новенькая остановилась и достала отмычки.

– Что там? – спросил я.

– Ты ни разу там не бывал?

Я покачал головой. Это был кабинет школьного психолога.

Мы залезли внутрь, и Новенькая, ориентируясь как дома, вытащила из шкафа коробку с кучей картонных папок.

– Это психологические характеристики учащихся, – пояснила она.

Палец побежал по алфавитному указателю, она извлекла особо пухлую папку со своей фамилией.

– Ого, – сказал я. – Как неожиданно.

Новенькая ткнула меня в бок и стала запихивать коробку обратно в шкаф.

– Ты что, хочешь забрать свою папку?

– Ну да.

– Лучше посмотри ее здесь и оставь на месте…

– Какой ты правильный! Фу!

– Не в этом дело. Если пропадет твое досье, то на тебя первую и подумают. Кроме того, из-за тебя достанется школьному психологу.

– Моя психика принадлежит мне! Значит, это мое. Не так ли?

– Звучит логично, но все-таки… – Я умолк. Как-то не планировал сегодня ничего красть.

Новенькая глянула на меня с разочарованием и вернулась к коробке, которая никак не хотела влезать на полку.

– Стой, – сказал я.

Новенькая развернулась ко мне, готовая драться за свою папку насмерть, словно это была часть ее личности, похищенная психологами и подвергнутая вивисекции.

– Возьмем всю коробку, – сказал я.

Она вытаращила глаза.

– Пусть я правильный в мелочах, но если дело идейное, то… понимаешь, все эти папки – это рамки, в которые пытаются нас загнать. Не только школьных психолог, а вообще все кому не лень. Поэтому давай сюда коробку. Свободу психам! Свободу личностям! Да здравствуйет индивидуализм!

– Вот это уже по-настоящему весело, – проговорила Новенькая.

– То ли еще будет!

Ушли мы так же, через окно.

***

Глубокой ночью на городской окраине я и Новенькая, словно американские бомжи из фильмов, стояли у металлической бочки, из которой вырывалось пламя. В ней горели похищенные психологические характеристики всех учеников школы. Новенькая куталась в джинсовку, которую я ей одолжил, и прижимала к груди свою папку. Я обнимал ее сзади, зарывшись лицом в волосы.

Новенькая молча кинула в огонь последнюю папку. Пламя разгорелось ярче, бросая теплые отсветы на ее лицо. Она развернулась и стала наблюдать за огнем уже в отражении моих глаз. Я положил руки ей на талию.

– Потанцуем? – сказал я и начал неловкие подростковые кружения медленного танца.

Так мы и встретили рассвет.