Новенькая

Шестое правило Бойцовского клуба

Сомнения не покидали меня до самого последнего момента. Я даже пытался отговорить Новенькую идти в Бойцовский клуб, но это было все равно что спорить с акулой. Новенькая уверенно сообщила, что мы не случайно нашли флаер и сходить на подпольные бои – наша судьба. А если я не пойду, то она пойдет одна, но предварительно устроит мне персональный бойцовский клуб.

– Ты и так меня постоянно бьешь! – воскликнул я. – Ты как Хельга из "Эй, Арнольда"!

– Я же понарошку!

– Ну-ну… – проворчал я.

Тонкая и изящная, она обладала увесистыми кулаками и сильными пальцами, а в своих игривых нападениях частенько впадала в состояние берсерка, и тогда мне оставалось либо бежать (а бегала она быстро), либо молить о пощаде (а это ей нравилось, и процесс капитуляции она растягивала до неприличия). Однажды я сдался слишком быстро и упал перед ней на колени, не дожидаясь, пока она сделает это насильно. В ответ она повалила меня на пол, уселась на грудь и хлестала по щекам, пока не выдохлась. После этого она вдруг прижалась ко мне, поцеловала в губы, обняла и лежала так, наверное, полчаса, мокро шмыгая носом, дыша в ухо и гладя по волосам. В общем, спорить с этой психопаткой не имело смысла, и в субботу мы пошли в Бойцовский клуб.

Сходка была назначена на пять вечера, но нам нужно было подготовиться, поэтому мы прогуляли школу и пришли к Новенькой домой. Я раскошелился на боксерские бинты (у Новенькой были свои) и учился их наматывать. Среди требований клуба была также капа, чтобы никто не раскрошил себе зубы. Новенькая кинула в кастрюлю две капы и отварила их, чтобы силикон размягчился. Через минуту она извлекла горячую капу, подула на нее, остужая, и с удовольствием запихнула мне в рот – я сжал челюсти, и капа приняла форму прикуса. На моей памяти это было единственное блюдо, которое приготовила Новенькая.

Уже установилась теплая весенняя погода, сухая и солнечная, поэтому Новенькая надела только спортивный топ и камуфляжные штаны. Ее оголенный живот – плоский и белый – смотрелся вместе с камуфляжем странно, но весьма соблазнительно. Пышная копна медных волос покрывала плечи, отчего Новенькая выглядела тоненькой, словно эльфийка из "Линейдж". Глубокие плавные изгибы талии делали изящное тело совсем хрупким. В то же время она напоминала стальной хлыст – гибкий и сильный, под напряжением в 220 Вольт.

Покрутившись у зеркала и выслушав комплименты, она ушла заплетать себе косички. Стоя в прихожей, я тяжело вздохнул. На бой эта неторопливая дама собиралась как на бал.

Бойцовский клуб проходил на заброшенной спортивной площадке рядом с каким-то техникумом. В распоряжении любителей насилия имелись импровизированная арена с утоптанным гравием и несколько рядов зрительских мест, представляющих собой навечно вмурованные в асфальт стальные каркасы лавок.

Пришло человек пятьдесят. Сборище напоминало Ноев ковчег, если бы пророк решил спасти от потопа все городские субкультуры 2007-го. Были здесь мускулистые скинхеды – лысые и в голубых джинсах с висящими подтяжками, жилистые гопники с прореженными зубами и в спортивках, патлатые неформалы, на чьих джинсах висели цепи… Пожалуй, я погорячился насчет всех субкультур – эмо-боев, например, тут не водилось, иначе их побили бы еще до выхода на арену. Хотя и в этом я, возможно, погорячился, потому что, несмотря на разношерстный контингент, атмосфера царила дружелюбная… за пределами арены, разумеется.

Когда мы с Новенькой пришли, на арене как раз дрались двое: крепыш в красной футболке и высокий парень интеллигентного вида – в брюках и рубашке. Последний порхал в челноке, выпятив грудь колесом, чем напоминал кенгуру, и дубасил соперника короткими злыми ударами. Тот отвечал редкими ударами в голову, которые всегда находили цель. Оба вспотели и раскраснелись, зажатые в зубах капы делали их лица похожими на неандертальские. Зрители улюлюкали.

Я поежился. Никогда всерьез не дрался, а тут такое. Новенькая умудрялась одновременно наблюдать за боем и вертеть головой по сторонам, радостная, словно на ярмарку пришла.

Когда брызнула первая кровь, по трибуне пронесся одобрительный возглас, арену освободили, и туда в нетерпении выбежала следующая пара. Надо было занимать очередь! Заправлял всем том самый парень в красной футболке, звали его Игорь. После боя он облил себе голову водой из бутылки, посмотрел на нас и сказал:

– Девчонки у нас не дерутся.

– Эй! – воскликнула Новенькая.

– Что эй? Правила такие.

– Нет таких правил в Бойцовском клубе, – сказал я.

– Мы же не в фильме, – сказал Игорь. – Вообще-то школьникам тоже нельзя, но мы на это закрываем глаза.

– Дак и на нее закрой, – сказал я.

Игорь усмехнулся и провел рукой по мокрым волосам.

– Ну а кто с ней на бой выйдет? Все хотят нормально подраться.

– Я занимаюсь карате, – сказала Новенькая.

Он фыркнул.

– После дуэлей у нас бои два на два, а потом стенка на стенку. Могу записать вас в пару, тогда, может быть, кто-нибудь согласится на бой.

– Сойдет.

– Лады, – сказал Игорь. – Бинты, капы есть? – Мы кивнули. – Ногами и локтями не бить, удушающие не проводить, в глаза не тыкать. Ждите.

Нашими противниками стали двое родноверов. Родноверы в то время представляли из себя что-то среднее между скинхедом, неформалом и церковным батюшкой. Оба парня учились на историческом факультете и помимо угодной богу войны мускулатуры обладали богатым внутренним миром. Студент с короткой русой бородкой поднял палец вверх и сказал:

– В славяно-арийских Ведах сказано, что женщины участвовали в битвах наравне с мужчинами, поэтому можно драться и с девушкой.

– Она как амазонка, – добавил второй.

– Как поляница, – поправил первый. – Амазонки – в Амазонии, а у нас свои славянские поляницы были.

Новенькая благоразумно (ну надо же!) промолчала о своих еврейских корнях.

– Мой тот, что покрупнее, – шепнула она мне с жадностью, словно делила пирожные.

Мы вышли на арену, двое на двое.

Я согнул колени, поднял руки и сжал кулаки, как видел в фильмах и "Мортал Комбате". Родновер пошел на меня. Первым побуждением было пнуть его в незащищенный живот, но запрет пинаться сковал меня. В следующую секунду родновер уже дубасил кулаками слева и справа. В голове зазвенело, с каждым ударом нарастала тупая ватная боль. Я закрылся предпрельями и попятился.

Стыд обжег, словно крапива, – не хотелось позориться перед Новенькой!

– Барук казад, казад ай мену! – закричал я, выплюнув капу.

Игнорируя шквал ударов, я стал махать кулаками, наши руки сплелись. Хорошо получив в глаз, родновер отпрянул. От очередного удара я пригнулся и впечатал кулак в солнечное сплетение. К моему удивлению, родновер согнулся пополам и замер так, выставив перед собой ладонь. Я глянул влево.

Как раз в этот момент Новенькая резко согнула ногу в колене и прям-таки выстрелила пяткой вперед и вверх. Ботинок мелькнул вышел ее головы и врезался в челюсть противника. Тот взмахнул руками и рухнул, поднимая облако пыли.

– Нельзя! – донесся крик Игоря. – Ногами нельзя! Стоп!

– Нормально! – воскликнул поверженный наземь родновер. – Продолжаем! Щас я ей покажу…

Осталось загадкой, что именно он хотел показать Новенькой, потому что она показала ему Маваши в голову. Мать сыра земля снова приняла на себя родновера, и тот, осторожно ощупывая разбитый или сломанный нос, больше не выказывал желания продолжать.

Пока я вместе со зрителями наблюдал за избиением, мой противник уже разогнулся и, обуянный праведной местью за собрата, съездил мне по скуле. Удар отшвырнул меня, я с трудом удержал равновесие. Подняв кулаки, я нашел глазами вражину, но тот уже был атакован с фланга.

Новенькая накинулась на него, словно жаждущая крови Бладрейн. Руки, ноги, кулаки, колени – все это сплошным вихрем обрушилось на парня. Я видел, как он хотел крикнуть: "Стоп", но в его окровавленные губы прилетел кулак. В итоге он обозначил свои намерения уже сидя на земле и выставив руки крестом над головой.

Новенькая повернулась ко мне: горящая пламенем, с безумной улыбкой, полной острых зубов (так мне казалось). С разбегу она прыгнула на меня с воинственным кличем. "Мы в одной команде!" – хотел крикнуть я, но понял, что она не собирается меня бить (сейчас). Она повисла на мне, обхватив ногами и воздела кулаки к небу так, словно в каждом из них держала по отсеченной голове.

– ПОБЕДА! – заорала она, хохоча.

Спрыгнув, она оплела мою шею руками и впилась в губы жадным поцелуем, словно я был героем, который спас ее от толпы хулиганов. Ее пятерня вцепилась в волосы на затылке, длинный язык извивался в моем рту как бешеная змея. Нет, я не был героем-спасителем – я был ее призом.

Когда мы уходили (смотреть на драки после собственного боя оказалось совершенно не интересно), Игорь сказал:

– Больше сюда не приходите. Пожалуйста.

Я глянул на измазанные кровью бинты Новенькой и понял, что она говорила правду: она никогда не дралась со мной по-настоящему.

Солнце стало оранжевым, мы шли через аллею, пахнущую молодой листвой.

– Где ты научилась так драться? – спросил я.

– Я же говорила, что занимаюсь карате.

– Давно?

– С детства. После того, как… – Новенькая доверительно понизила голос. – Кажется, я тогда еще в школу не ходила. У нас во дворе дети мучали щенка, и я за него вступилась. Они были старше, и мне досталось. А они продолжали издеваться над животными. Тогда я попросила родителей отдать меня на боевые искусства. Через некоторое время я выбила из них все дерьмо! С тех пор и занимаюсь…

– Это так мило! Ты самая крутая на свете! – воскликнул я и поцеловал ее в щеку.

Это было все равно что решиться погладить хищного зверя. Новенькая смущенно улыбнулась, и некоторое время мы шли молча.

– А что за клич ты орал? Что-то на татарском? – спросила она.

– На кхуздуле! – сказал я авторитетно. – Это гномский язык из "Властелина Колец".

– Оу. И как переводится?

– Топоры гномов! Гномы вперед!

Она смерила меня взглядом и улыбнулась:

– Ты не похож на гнома.

– Но мне нравятся гномы! Вырасту – отращу бороду. Ты "Властелина Колец" читала?

– Смотрела…

– Понравилось?

– Конечно.

Пожалуй, не стоило сейчас начинать разговор о том, какой перевод Толкина лучше.

– Как ты того родновера пинанула! – вспомнил я.

– Это мой любимый удар, не считая Маваши, – сказала Новенькая. – Называется Мае-гери. Это прямой ровный удар, некоторые его недооценивают, но он самый незаметный и очень мощный! Сгибаешь ногу в колене и резко распрямляешь, метя в челюсть, солнечное сплетение или в пах. – Она с азартом схватила меня за руку. – Хочешь, научу?

– Не надо… – сказал я, понимая, что обучение начнется с демонстрации.

– Ну ла-а-адно.

– А куда мы идем?

– Валерий, ты провожаешь девушку домой после клуба!

– А, понял.

***

– Тебе понравился Бойцовский клуб? – спросил я, устало присаживаясь на диван. Лицо болело, опухший нос дышал с присвистом.

– Нет, – сказала Новенькая.

Блин! Я думал, что ей очень понравилось, ведь мероприятие как раз в ее духе, да и ликовала она так искренне! Выходит, все это было зря?!

– Но… почему?

– Потому что там не соблюдают одно из правил Бойцовского клуба… – медленно проговорила она, хитро на меня поглядывая.

– Какое?

– Драка – без рубашек!

Она метнулась вперед, схватила край моей футболки и натянула мне на голову.

– А ну, снимай! – донеслось до меня, пока я барахтался в рукавах.

Когда я снял футболку и остался с голым торсом, я увидел, что то же самое сделала и Новенькая. На меня нацелились два розовых лазера.

– Чего рот открыл?! Файт! – крикнула Новенькая.

И тут же в лицо прилетела пощечина.

– Ауч! – сказал я, прижимая ладонь к щеке. – А можно, ты не будешь меня бить?.. ну, сегодня.

Новенькая удивленно на меня посмотрела. Я продолжил:

– У меня все лицо после драки болит. Я много ударов там пропустил.

Вдруг она мягко прильнула ко мне и прошептала:

– Извини… я совсем не подумала об этом.

Она медленно повалила меня на диван и распласталась сверху, превратившись из акулы в рыбу-прилипалу. Я ощутил, как ее соски прижались к моей обнаженной груди, а колено уперлось в развилку джинсов. Мне на лицо упала копна душистых волос – Новенькая откинула их в сторону, и наши лица оказались напротив.

– Сейчас я буду тебя лечить… – обжег мое ухо горячий шепот.

Щеки коснулся теплый влажный язык и оставил длинную дорожку, приближаясь к месту, где должен проступить фингал. Я закрыл глаза, и язык двинулся дальше. Медленно и нежно она стала вылизывать все лицо от подбородка до лба. Действовала она с какой-то первобытной животной заботой, проводя высунутым на всю длину языком по каждому месту десятки раз, не жалея слюны и времени. Я приоткрыл глаза и увидел, что зрачки ее расширены, а лицо пылает. Я собрался сказать что-то умное, но ее пальцы ласково сжали мне горло. Она оседлала мое бедро, крепко прижалась к нему и стала медленно двигаться в такт лизаниям, словно волны, набегающие на берег. Не раскрывая глаз, я провел пальцами по ее гладкой нежной спине и положил ладони на ягодицы, прижал к себе еще плотнее. Кажется, она мурлыкнула. Когда мое лицо стало полностью мокрым от слюны, Новенькая легонько подула. Стало прохладно. Что такое боль, я уже давно забыл.

– Лучше? – шепотом спросила она. Глаза лучились теплотой и лаской.

Я был способен только обалдело кивать.

Она поцеловала меня в шею, спустилась к груди.

– Я такой потный, – пробормотал я.

– Ой, я, наверное, тоже… м? – Она подняла руку и сунула мне в лицо подмышку.

Наверное, она думала, что я отвернусь, мол, фу. Но я был настолько впечатлен вылизыванием лица, что не придумал ничего лучше, как тоже лизнуть ее – прямо в подмышку.

Новенькая взвизгнула и с хохотом отпрянула.

– И какова я на вкус, синьор?

– Как море!

– Хм. Схожу в душ, – объявила она. – Лежи здесь и никуда не уходи!

Она медленно слезла с меня и направилась в ванную.

– Вернись, это был комплимент! – крикнул я вслед.

– Я люблю быть чистой, – ответила она, закрывая дверь.

О, не-е-ет! Было так приятно лежать вместе! ЕЙ-то зачем в душ?! Ведь она так классно пахнет!

Вернулась она в розовом халатике и выглядела в нем очень важно. Голова была сухая, косметику она не смыла (кажется, макияжа стало даже больше) – женщины!

– Я тоже хочу в душ, – сказал я (да и в туалет вдруг захотелось). – Можно?

– Разрешаю, – сказала она и проводила меня в ванную.

– Каким полотенцем вытираться? Знаешь анекдот про Вовочку, у которого было два полотенца "м" и "ж"? Настенька решила, что "ж" – это для женщин, и выбрала его, но оказалось, что "м" – это для морды.

Новенькая хмыкнула и указала пальцем вниз.

– Можешь взять вот это. Я им ноги вытираю.

– Антисанитария, – покачал я головой, но тут же понял, что должен подобрать другой аргумент и исправился: – Ваше Величество, боюсь, я не достоин чести вытираться полотенцем для ваших прекрасных ног.

Она задрала голову и улыбнулась.

– Тогда ладно, держи чистое. Потом закинь в стиралку.

– Угу.

Я вымылся без происшествий, с особым усердием намыливаясь между ног, а после душа придирчиво рассматривал в зеркале побитое лицо. Влажные волосы выглядели темнее, чем есть, я гладко зачесал их назад, отчего голова стала выглядеть меньше, а торс – мускулистее. Так-то лучше!

Я открыл стиральную машину, чтобы бросить туда полотенце, и замер. На ворохе грязной одежды, словно вишенка на торте, лежали черные трусики. Должно быть, Новенькая кинула их туда только что, когда принимала душ… Не отрывая от них взгляда, я медленно отложил полотенце в сторону. Всего минут пятнадцать назад они были на ней! В горле пересохло, я судорожно сглотнул.

Открыв кран (шум воды должен был обеспечить мне алиби), я достал трусики. Не кружевные, не атласные, а обыкновенные хлопковые, но оттого обильнее впитавшие в себя ее запахи. Кажется, они еще хранили на себе тепло ее тела… Я прижал их к лицу и глубоко вдохнул, растворяясь в сладостном волнующем запахе, каковой я не вдыхал еще никогда в жизни. Точно, она сняла их только что – а до этого гуляла целый день, а потом махала ногами на Бойцовском клубе… Я представил, как Новенькая делает свой любимый Мае-гери, а эта полоска черной ткани трется между ее ног, вжимается в сокровенные местечки! Я развернул трусики и нашел ластовицу. Она была влажной. Я вспомнил, как на диване Новенькая терлась об мою ногу... В следующую секунду я уже приник губами к влажному месту, представляя, как целую ее ТАМ, а она стонет, стискивает мне голову бедрами, кладет руку на затылок и прижимает меня к себе сильней и сильней – прям как я, прижимающий сейчас трусики к лицу. В попытке хоть как-то усилить ощущения, я засунул их в рот целиком.

И вынул. Блин, что сказала бы Новенькая, если бы увидела меня сейчас?! Разозлилась бы и выгнала? Или, что намного хуже, ее всегда невозмутимое лицо исказилось бы от омерзения? Да и вообще, какого хрена я тут делаю, когда в комнате меня ждет живая женщина?! Я запихал трусы в стиралку, сверху небрежно кинул полотенце – так, будто сделал это не глядя. Через минуту я уже вышел из ванны, и выдать меня могла только железобетонная эрекция, которая, похоже, решила в ближайшие сутки не оставлять меня ни на миг.

Выйти-то я вышел, но что делать дальше и как именно – понятия не имел. Живая женщина возлежала на диване, раскинувшись как морская звезда. Волосы разметались вокруг головы огненным ореолом. Она была в том же халатике, но он задрался, целиком обнажая длинные белые ноги с алыми угольками педикюра. Сейчас-то я понимаю, что такая картинная поза получилась не случайно, но тогда я просто обомлел от того, как же Новенькая элегантна.

Она подняла голову и сказала:

– Посмотрим аниме?

– О… хм… ну, можно…

– А у тебя есть другие предложения? – спросила Новенькая. Глаза были хитрые, наглые.

Интересно, подумал я, как надевать презерватив? А у меня ведь этих презервативов даже нет. Может, у нее есть? А если есть, то она, что же, пользуется ими?! И с кем? И как давно начала? А я ведь вообще ничего не пробовал!

Ладно, пофиг. Сейчас с разбегу прыгну на нее – и будь что будет!

Я набрал полную грудь воздуха…

Новенькая неотрывно смотрела на меня и чуть напружинилась – словно батут, на который если прыгнешь, то будешь кувыркаться и кувыркаться…

Зазвонил мобильник. Мы одновременно выдохнули. Новенькая на четвереньках поползла по дивану к тумбочке и застыла в красивой позе.

– Алло? – сказала она в трубку.

После нескольких реплик она села на диване уже нормально, лишив меня удовольствия наблюдать ее оттопыренный зад.

Отложив телефон, она сказала:

– Сейчас мама приедет.

Словно занавес упал посреди спектакля. Стало темно, пусто и грустно.

– А… скоро? – спросил я.

– Угу. Тебе пора выходить.

"Да и я войти не успел!" – хотел пошутить я, но постеснялся. Вместо этого сказал:

– Да уж. Надо было принимать душ вместе – сэкономили бы время.

Новенькая хихикнула.

– Наоборот, душ бы о-о-очень затянулся!

– Эх.

– М-да… значит… посмотрим аниме в другой раз. Хорошо?

– Да, я как раз подготовлюсь…

– Подготовишься?

– Ну, там попкорн, чипсы, пиво, сок, газировка…

"Презервативы…"

– Да-да, – кивнула она. – Чтобы на всю ночь хватило.

***

Вернувшись домой, я и не подумал заглянуть в свой рюкзак. А зря – наутро я обнаружил там те самые черные трусики. Вот ведь извращенка!