Когда мы вернулись на площадь перед корпусами академии, кованая ограда уже стояла на месте — как будто никогда и не поднималась вверх. За оградой, на приличном расстоянии от неё, толпились преподаватели и курсанты. Журналистов видно не было — Калиновский, очевидно, успел позаботиться и об этом.
— Константин Александрович! — Калиновский бросился мне навстречу.
Сквозь ограду он прошёл так, словно её вовсе не существовало.
— Ого, — пробормотал за моей спиной Анатоль.
А я не удивился. Маг шестнадцатого уровня, самый сильный в академии — наш ректор ещё и не то умеет. У самого-то меня — десятый уровень… Хотя, может быть, уже выше? Интересно будет проверить. В начале года в академии традиционно измеряют магический уровень курсантов.
— Всё закончилось, Василий Фёдорович, — сказал Калиновскому я. — Прорыв Тьмы ликвидирован. Можете заканчивать торжественную церемонию и приступать к занятиям.
— Какие уж теперь торжественные церемонии, — вздохнул Калиновский. — С вашими… коллегами всё в порядке? Никто не пострадал?
Он оглядывал мой потрепанный отряд. Грязную, полусырую одежду, растрепанные волосы девушек, синяки и ссадины. Весь целительский ресурс Полли ушёл на чайку, наши царапины она бы уже не потянула. Хотя, к чести моих бойцов — никто к ней с такой ерундой и не обращался.
— С бойцами, — поправил Калиновского я. — Коллеги — у вас на кафедрах, Василий Фёдорович. А у меня бойцы. Никто не пострадал, не беспокойтесь.
— Пострадал императорский пруд и его окрестности, — добавил Платон. — Но это уже отдельная история. Его Величество, полагаю, уже в курсе произошедшего.
— Вероятно, — вздохнул Калиновский.
Фасад Летнего императорского дворца выходил прямехонько на пруд. Для того, чтобы не заметить произошедшее, нужно было сильно постараться.
— Кстати, Константин Александрович. С вами хотят поговорить.
За спиной Калиновского маячил один из двух псевдонаставников — телохранителей великого князя Бориса.
— Позже, — мотнул головой я. — Сейчас мне некогда.
— Вы не поняли, Константин Александрович, — с нажимом повторил Калиновский. — С вами очень хотят поговорить.
Хм-м…
Я присмотрелся к «наставнику». Подключил магическую технику, которая позволяла рассмотреть истинное лицо человека сквозь наложенную маскировку. По лицу «наставника» побежали едва заметные разводы.
Вот оно что! Впрочем, я догадывался, что император вряд ли откажет себе в удовольствии лично понаблюдать за тем, как его сын впервые переступит порог академии. Не удивлюсь, если и Её Величество, также, как супруг, скрыв лицо под магической маской, присутствовала где-то в толпе.
— Хорошо, — сказал я.
— В таком случае, с вашего позволения, я вас оставлю.
Калиновский развернулся и направился к курсантам, ожидающим за оградой.
— Всё в порядке, друзья мои! — услышал я усиленный магией голос ректора. — Недоразумение устранено! Сейчас мы с вами пройдём в учебный корпус и приступим к занятиям.
— «Недоразумение», — с улыбкой повторил «наставник». — Василий Фёдорович в своём репертуаре.
Я пожал плечами:
— Основная задача Калиновского — не допустить паники, Ваше величество. И справляется он с этой задачей, на мой взгляд, превосходно.
— Как и вы, Константин Александрович, — помолчав, отозвался император. — Могу узнать, чем я выдал себя?
— Совершенно ничем, Ваше величество, — поклонился я. — Ваша маскировка безупречна. Я просто подумал, что вы, как любящий отец, не могли в такой торжественный день не оказаться рядом с сыном. А для того, чтобы не смущать как великого князя, так и его будущих однокашников своим присутствием, решили изменить внешность.
— В очередной раз поражаюсь вашей проницательности, Константин Александрович. — Теперь, когда отпала необходимость маскироваться, лицо императора осталось прежним — невзрачным лицом незнакомого мне парня. А вот голос зазвучал так, как всегда звучал голос императора: размеренно и величаво. — И, пользуясь случаем, хочу добавить: я рад, что великий князь будет учиться вместе с вами. Ваше присутствие в этих стенах — гарантия моего спокойствия.
Я снова поклонился.
— Однако, возвращаясь к насущному, — продолжил император. — Верно ли я понимаю, что мы снова наблюдали прорыв Тьмы?
— Совершенно верно, Ваше величество.
— Означает ли это, что амулет, который носит великий князь, перестал действовать?
Я покачал головой:
— Не думаю. Я дважды наблюдал прорывы, когда вратами Тьмы был великий князь. И могу с уверенностью утверждать: сегодняшний случай на них не похож.
— Я тоже так полагал, — в голосе императора послышалось облегчение, — но хотел услышать подтверждение от вас. Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что не пришёл на помощь?
Почему не пришёл — понятно. Опасался оставить Бориса одного. Но говорить об этом вслух, конечно, не стоило.
— Я был бы расстроен, если бы вы это сделали, Ваше величество, — успокоил императора я. — Моим бойцам необходимо было проявить собственные навыки.
— И они с этим прекрасно справились.
— Благодарю.
— Я знал, что это случится, — задумчиво проговорил император. — Было бы слишком наивно надеяться на то, что Тьма капитулирует бесповоротно. Увы… Всё это время она копила силы. И, как только их набралось достаточно — нанесла удар.
— Который мы успешно отразили.
— О, разумеется. Но, полагаю, вы не хуже меня представляете, что будет дальше.
— Новые прорывы?
— Безусловно. Более сильные. Сегодня нам наглядно продемонстрировали, что Тьме больше не нужны врата. Бориса мы обезопасили, но Тьма нашла для себя новый путь. И одному только богу известно, где и когда она проявит себя в следующий раз.
Я развёл руками:
— Значит, задача моего отряда — подготовить Тьме достойную встречу. Только и всего. А место прорыва, полагаю, стоит огородить и не подпускать к нему никого из ваших придворных или курсантов. Где тонко, там и рвётся.
— Хотите сказать, что следующий прорыв может случиться в том же самом месте? — нахмурился император.
— Это было бы логично. Дорога уже протоптана.
— Да, возможно, вы правы… Я отдам соответствующие распоряжения.
— Благодарю вас, Ваше величество.
— Костя! — послышался звонкий голос. От ограды к нам со всех ног бежал великий князь Борис Александрович. — Ну как там⁈ Что там было?
В «наставнике», стоящем рядом со мной, своего венценосного отца он, разумеется, не распознал. Для того, чтобы увидеть маскировку, нужно владеть специальной техникой — раз. Владение этой техникой предполагает магический уровень не ниже десятого — два. А у цесаревича пока третий.
— Там была Тьма, — сказал я. — Но мы её победили. Вам не о чем беспокоиться, Ваше высочество.
— Я хочу вступить в твой отряд, Костя, — решительно объявил цесаревич.
— Сейчас не самое удачное время для того, чтобы это обсуждать, — отрезал я. — Иди, первокурсников зовут, — и выразительно посмотрел на «наставника».
— Идёмте, Борис Александрович, — пробасил император. — Господин Калиновский приказали всем пройти в учебный корпус.
— Хорошо, — вздохнул Борис. — Но потом мы обязательно поговорим! Обещаешь, Костя?
Ответить я не успел.
— Государю императору — ура! — гаркнули вдруг у нас из-под ног.
Император и Борис синхронно подпрыгнули от неожиданности.
Я взвыл.
— Да чтоб тебя! Откуда ты опять — на мою голову⁈
Спасенная чайка горделиво щёлкнула мощным клювом и переступила перепончатыми лапами.
— Пошёл вон отсюда! — я замахнулся.
Чайка протестующе заклокотала. Выпорхнула из-под ног и принялась нарезать круги над нашими головами.
— Государю императору — ура! — победно крикнула она.
— Ваш питомец, Константин Александрович? — император улыбнулся.
— Да боже упаси, — поспешил откреститься я. — Нет у меня никаких питомцев! У этого чучела было сломано крыло, он не мог улететь. Я прикрыл его Щитом от волны, а потом госпожа Нарышкина вылечила крыло. Что ему ещё от меня надо — представления не имею. Думал, он давно убрался подальше.
— Он тебя полюбил, — глядя на чайку, объявил Борис. — Магические фамильяры очень привязчивы.
— Кто? — обалдел я.
— Фамильяры. Неужели ты не слышал о них?
Н-да. Второй год пошёл, как я нахожусь в этом мире — а он всё не устаёт радовать сюрпризами.
— С чего ты взял, что это фамильяр, а не обыкновенная чайка?
Борис рассмеялся:
— А ты часто встречал говорящих чаек? Насколько я знаю, научить их имитировать человеческую речь, подобно попугаям, просто невозможно. У чаек не то строение гортани. Разумеется, это фамильяр. — Борис приложил руку козырьком к глазам, присматриваясь к чайке — которая продолжала нарезать над нами круги. И пробормотал: — Причём я, кажется, даже знаю, кто его создал… Эй! — он помахал чайке рукой. — Подлети-ка сюда!
— Государю императору — ура! — надменно фыркнула чайка.
И продолжила полёт по кругу. На распоряжения Его высочества ей было категорически плевать.
— Нужно, чтобы её позвал ты, — объявил мне Борис.
— Да ещё не хватало.
— Ну, Костя! Пожалуйста! Мне очень хочется кое-что проверить.
— Проверишь — и сразу пойдёшь в корпус, — поставил условие я.
— Да-да, конечно! Обещаю.
— Иди сюда, — буркнул я чайке.
Та, будто только моих слов и дожидалась, спикировала мне на плечо.
— Видишь, — улыбнулся Борис. — Говорю же, фамильяр к тебе привязался… О, ну точно! — он указал на золотое кольцо, опоясывающее перепончатую лапу. — Этого фамильяра создала моя сестра.
— Анна? — изумился я. — Никогда не думал, что она…
— О, нет, — Борис улыбнулся, — не Анна. В нашей семье есть ещё одна сестра, Елизавета Александровна. Самая старшая. Сейчас она учится за границей, а прежде, когда была юной, любила возиться с фамильярами — в основном как раз с птицами. Говорила, что щенки, котята и прочее слишком банально.
— Да уж, — буркнул я. — То ли дело — говорящая чайка!
— Ну, говорит он, насколько я понимаю, не так уж много, — смущенно пробормотал Борис. — Елизавета Александровна, должно быть, не успела завершить обучение… А как его зовут?
— Ты, наверное, удивишься, — хмыкнул я, — но он почему-то не представился.
Борис засмеялся.
— Верю. Но имя-то у него есть! Вот же оно, — и коснулся золотого кольца на лапе чайки.
Я почувствовал лёгкое дуновение магии — не выше первого уровня.
Из золотого кольца словно бы выросли и развернулись над ним красивые, выведенные безупречным каллиграфическим почерком строки:
'Фамильяръ.
Имя: Джонатанъ Ливингстонъ.
Видъ: Морскыя чайка.
Владѣлѣцъ: Вѣликыя княжна Елизавѣта Алѣксандровна Романова.
Маг-дрѣссировщикъ: Вѣликыя княжна Елизавѣта Алѣксандровна Романова'.
— Джонатан Ливингстон? — спросил я. — Серьёзно? Эту чайку так зовут?
— Государю императору — ура! — горделиво подтвердила чайка.
И принялась чистить перья. Прямо у меня на плече.
— Великая княжна Елизавета Александровна была юна и легкомысленна, — с некоторым смущением вмешался император. — Разумеется, после отъезда великой княжны из России всем её фамильярам был обеспечен надлежащий уход. Чайка, по всей вероятности, проживала где-то здесь, вблизи пруда. Тьма её напугала и повредила крыло.
Борис с вызовом повернулся к императору.
— Спешу напомнить, сударь, что давать оценку поступкам великой княжны — не в вашей компетенции!
— О, разумеется, — вспомнил о маскировке император. Подумав, поклонился. — Прошу меня простить, Ваше высочество. Позвольте, я провожу вас в корпус.
Борис вздохнул.
— Ты обещал, — напомнил я.
— Да-да. Иду.
Отец и сын ушли. А я с тоской посмотрел на чайку — которая так и сидела у меня на плече.
— Ты улетать собираешься, вообще?
— Государю императору — ура! — порадовала меня чайка.
— А если я тебе шею сверну?
— Государю императору — ура!
— Не веришь, — вздохнул я.
— Не знал, что вы любите птиц, Константин Александрович.
Глава Тайной канцелярии, мой непосредственный начальник Эрнест Михайлович Витман посмотрел на Джонатана Ливингстона с нескрываемым любопытством.
Избавиться от этой назойливой твари мне так и не удалось. С плеча я её в итоге согнал, но, куда бы ни шёл — чайка следовала за мной по пятам. Если я шёл быстро, она летела. Если шёл не спеша, вразвалочку топала следом. Если останавливался, норовила взгромоздиться мне на плечо или усаживалась у ног.
Опытным путём я установил, что произносить Джонатан Ливингстон действительно умеет единственную фразу: «Государю императору — ура!». В момент, когда уже всерьёз задумался о том, что надо бы раздобыть где-то верёвку покрепче и привязать это адское создание, например, к дереву, меня разыскал Витман.
— Любопытный выбор фамильяра. — Витман покосился на мощный клюв и внушительное тело чайки.
— Верите — ещё час назад я сам понятия не имел, что люблю птиц, — буркнул я. — Но теперь, похоже, других вариантов просто не осталось. Это уже что-то вроде «полюби меня, потом понравлюсь».
— Государю императору — ура! — с готовностью согласился Джонатан Ливингстон.
— И прекрасный выбор лозунга, — похвалил Витман. — Уверен, что государь император оценит вашу преданность.
— Уже оценил, — проворчал я.
Витман огляделся по сторонам и щёлкнул пальцами, ставя «глушилку». Это простое заклинание позволяло вести беседу, не опасаясь быть услышанным кем-то посторонним.
Мы с Витманом стояли на берегу многострадального пруда. Работники Тайной канцелярии огораживали место прорыва Тьмы жёлтыми лентами в косую чёрную полоску — в точности такими, какие использовала полиция в моём мире. С той лишь разницей, что я отчего-то был уверен: на эти ленты наложат ещё и магическую защиту. Попасть за ограждение без соответствующей санкции Тайной канцелярии не сумеет никто.
Желающих послушать, о чём говорим мы с Витманом, поблизости не наблюдалось, но я достаточно хорошо знал своего начальника. Он был неисправимым перестраховщиком.
— Его Величество были здесь? — поставив глушилку, спросил Витман. — Принимали участие в ликвидации прорыва?
— Нет. Мы с моим отрядом управились сами.
— Вот как? Странно. Я полагал, что Его величество будут лично приглядывать за великим князем…
— Так и было, — кивнул я. — Только в этот раз великий князь не имел отношения к прорыву.
Витман нахмурился:
— Вы уверены?
— Абсолютно. Я дважды наблюдал прорывы Тьмы в моменты, когда вратами был великий князь. И в этот раз поначалу тоже решил, что происходящее — дело его рук. Тем более, что и повод был…
— Повод? — переспросил Витман.
— Борис Александрович имел неосторожность засмотреться на сокурсницу, — пояснил я. — Точнее, на отдельные её детали.
— Особо выдающиеся, я полагаю? — хмыкнул Витман.
— Именно. — Я припомнил «детали» в подробностях и подумал, что интерес Бориса вполне обоснован. — И чёрт бы с этим — но визуального контакта Его высочеству показалось мало. Он решил пощупать интересующий предмет руками.
Витман укоризненно поцокал языком:
— Ай-яй-яй! Ох уж эти дети. Всё бы им руками трогать.
— Увы. А однокурсница, очевидно, не распознала в Борисе Александровиче наследника российского престола.
— Неудивительно. Прежде цесаревич почти не показывался на людях. Даже фотографии в газетах появлялись редко…
— В общем, сокурсница подняла визг, — закончил я, — и влепила Его высочеству пощёчину. Тут-то оно и началось.
— Прорыв?
— Да.
— Но, тем не менее, вы настаиваете, что цесаревич не при чём?
— Настаиваю, — кивнул я. — Я находился рядом с Борисом Александровичем и видел всё своими глазами. В этот раз Тьма существовала отдельно, великий князь —отдельно. То, что прорыв случился именно в этот момент, совпадение и ничего более.
— Какое-то слишком уж невероятное совпадение. Не находите? — Витман знакомо прищурился.
Я покачал головой:
— Давайте начистоту, Эрнест Михайлович. Я знаю вас достаточно давно, чтобы предсказать дальнейшие действия. Вы наверняка будете настаивать на том, чтобы изолировать великого князя… Зря.